Текст книги "Меч и проводник.Дилогия. (СИ)"
Автор книги: Макарка, Гыррр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 86 страниц)
– Вообще-то это быстро проверяется одним вопросом к князю, – заметил слегка покрасневший Хельм.
– Да! – подпрыгнул оборотень, заставив Дерека потянуться к бичу. – Проверь! Дойди до князя, владыка! Можно подумать, Говор этого негодяя знал!
– А лошадь-то ты тогда зачем загрыз? – встрял купец.
– От него бежал, защиты у князя искать хотел!
– Не понял, – вмешался Дерек, – если вы оба тёмные, зачем тебе от него защиты искать?
– Так я же с тобой приехал! Я тебе служил, владыка!
– Да ему-то это откуда известно?
– А ему и не должно быть известно, – заторопился оборотень, – ему одного подозрения было достаточно, чтоб с меня шкуру содрать! Не верь ему, владыка, он предатель!
Дерек молча переводил взгляд с оборотня на Хельма.
– Владыка, – вмешался купец, – по-моему, всё ясно. Ты уж его как-нибудь на голову укороти. Говорят, они тогда в собачьем виде остаются – я как раз клыки и когти магам на амулеты сдать смогу. И шкуру не попорти!
Несмотря на явное соперничество с тайным Ильм давал понять, что он на его стороне.
– Зачем утруждать владыку? – плотоядно оскалился Хельм, обращаясь к купцу. – Ты у него прямо так клыки и когти выдерни, а шкуру... шкуру я с него с живого сам спущу, если тебе не с руки...
– Э... – побледнел купец, – не, я так не могу... с живого... я охранником работал, а не палачом... это ты, может, привычный...
– Хватит, – прервал их мрачные шутки Дерек, – ты давай иди за алмазом, а я пока решу, что с оборотнем делать...
Купец поднялся с табурета, помялся и вытащил из внутреннего кармана два алмаза – величиной с фалангу мизинца каждый.
– Ты ж говорил у тебя нет с собой? – подозрительно сощурился тайный.
– Ну говорил! – с вызовом ответил купец. – Я что, всем сообщать должен, где какой товар находится? Владыка, тебе какой больше подойдёт? Эти – самые крупные.
– Да мне всё равно, – пожал плечами Дерек.
Ильм принялся старательно изучать алмазы. Он их вертел, щупал, гладил, подносил к лампе и рассматривал на свет, обнюхивал, вздыхал, и разве что не стонал.
– Ты их ещё облобызай, – не выдержал Хельм, – как с девицей прощаешься, чтоб не сказать грубее...
Купец набрал в грудь воздуху и, наконец, решился.
– В-владыка, – умоляюще произнёс он, протягивая один из камней Дереку, – вот смотри, здесь – вот видишь – видишь? – дефект небольшой. Ты уж постарайся по нему расколоть, хорошо? Тогда из него почти два равноценных выйдет... – и бережно положил алмаз на стол.
Дерек взял камень, чтобы лучше рассмотреть изъян. Ильм весь сжался и закусил губу. Дерек вернул камень на стол и вытащил меч из ножен. Все присутствующие непроизвольно подались назад: оборотень – с ужасом, купец – со страхом, тайный – с опасением и восхищением. Дерек уже собрался было размахнуться, когда купец нервно вскрикнул:
– Погоди! Давай я его поправлю, а то он лежит дефектом поперёк удара!
– Нормально он лежит! – разозлился Дерек. – Мне виднее!
– А ты точно помнишь, как ударить должен? – купец снова схватил алмаз со стола и сунул Дереку под нос. – Вот вдоль этой линии удар должен идти, понятно? И это... не забудь мне потом стоимость компенсировать, я зачту разницу, ладно?
И слегка дрожащей рукой вновь положил алмаз на стол. Хельм хмыкнул. Дерек начал поднимать меч.
– Не-е-ет!!! – взвыл купец, хватаясь за сердце. – Стой! Гномий алмаз, с голову ящерицы! Я за него столько выложил, столько выложил! И вот так – рубить?! Я не могу на это смотреть! Хельм, ты проследи, ага?
И вылетел за дверь позади Дерека. Дерек глянул в почти чёрные глаза Хельма и опять поднял меч, примериваясь. Ударить снова не успел – снаружи послышался шум, оборотень залаял как настоящий пёс и сделал стойку на вторую дверь.
– Там кто-то есть, владыка! – прохрипел он. – Люди предателя!
Дерек перехватил меч, взялся за хлыст и шагнул чуть в сторону, а Хельм прыгнул к выходу. Прислушался. Приоткрыл... Оборотень мелькнул у него под рукой смазанной тенью. Бич задел пса за лапу, но затянуть петлю Дереку не удалось – мешал Хельм. Он ухватил пса за хвост, перекрыв Дереку возможность манёвра. Перебежчик лягнул тайного задними лапами, и в следующую секунду они оба оказались снаружи.
– Стреляй! ...! – услышал Дерек крик тайного. – Уйдёт гнида!!!
Послышался лай, ругань, свист стрелы, снова ругань...
Не побегу, решил Дерек. Кто здесь владыка? Свернул бич и положил клинок в ножны. Пусть тайный сам теперь с оборотнем разбирается.
Они остались наедине с алмазом. Кому, спрашивается, нужно, чтоб он его рубил, если все разбежались? Хотя Дереку и самому было интересно: расколется-не расколется... Дерек в четвёртый раз достал меч, примерился, прикинул силу удара... Зато никто и не мешает. Алмаз – не вампир, бить надо жёстче.
Сопротивления он не ощутил вообще. С некоторым удивлением увидел, как клинок медленно и спокойно проходит сквозь камень, словно сквозь туман, так же медленно разрезает на две части столешницу и входит в пол... здесь Дерек очнулся и остановил меч. Вложил в ножны и выглянул за дверь, где скрылись Дагор с оборотнем. Пусто. Вернулся. Стол стоял по-прежнему, никаких ощутимых изменений с ним, в отличие от алмаза, не произошло. Как будто он меч из пола и не вытаскивал. Дерек помотал головой – померещились? Нет – алмазов стало ровно два.
Дерек сел на табурет и принялся ждать своих теперь уже соратников.
– Ну что, владыка? – услышал он встревоженный голос купца, вошедшего через другую дверь. – А я за Хельмом хотел бежать, но, пока обогнул землянку... посмотрел... ну их, ещё примут за нападающего и стрелу всадят...
Про своих телохранителей он благоразумно промолчал.
– Слушай, – устало поинтересовался Дерек, – как ты охранником-то работал? При такой повышенной... осторожности?
– Нормально работал, – обиделся купец, – честно. Просто я считаю, что любой риск должен быть оправдан и хорошо оплачен. Мне за охрану очень хорошо платили. И я своим хорошо плачу, только не за то, чтоб они за чужими оборотнями гонялись. И согласись, теперь, когда открылось столько возможностей, подставляться под свою же стрелу – глупо. Обидно будет из-за пустяков не дойти до столицы. Так как там алмаз? – набрался он храбрости и шагнул к столу.
Дерек указал на свою работу. Ильм подошёл, присмотрелся... Камень распался на две части точно по указанной им линии. Дерек сделал вид, что всё нормально. Каждый день он дома алмазы подобным образом резал.
– Потрясающе! – выдохнул купец, разглядывая половинки. – Точно по дефекту! Владыка, ты огранкой алмазов заниматься не пробовал? Чтоб так распилить, гномам пара дюжиниц потребуется, а если скупать необработанные камни, и ты их потом так вот разрезать будешь... Знаешь, сколько можно сэкономить? И по деньгам и по времени? Я так понял, – добавил он, понизив голос, – у Хельма с финансами крупные проблемы – слишком долго он телепорт сюда искал, если не врёт, конечно...
Дерек мрачно уставился на купца.
– Не понял, – процедил он, – тебе кто нужен – владыка, охранник или ювелир? Ты уж определись как-нибудь.
Ильм побледнел и отвёл взгляд.
– Прости, владыка, – торопливо произнёс он, – я увлекаюсь и бываю иногда... бестактен. Конечно, мне нужен владыка. Виноват, больше не повторится.
В этот момент в дверях появился Хельм – растрепанный, перепачканный, с виднеющимися сквозь разорванную рубаху глубокими царапинами на груди и животе. Вид у него был виноватый и побитый. Ильм исподтишка взглянул на тайного и не очень удачно попытался скрыть злорадную ухмылку. Хельм угрюмо взглянул на обоих и признался:
– Прости, владыка, мы его упустили. Сейчас Корум и Ингур идут по следу. Должны догнать – две стрелы в него точно попали. Владыка, это моя оплошность, и я приму любое наказание.
Не успел Дерек открыть рот, как купец снова затараторил:
– А тебя что, вопрос, разрубил ли владыка алмаз не ...
И тут же заткнулся, поймав взгляд владыки.
– Да меня это и не интересовало, – устало махнул рукой Хельм, опускаясь на табурет. – Можно подумать, это что-то изменило бы...
И опёрся локтями на стол.
Стол рухнул, сложившись по месту разреза. От падения Хельма спасла только отменная реакция и дюжина отборных слов.
– Ничего себе, – обалдел купец, – ты и стол грохнул? Хельм, хозяину этой халупы за мебель сам платить будешь... а алмаз владыка разрезал. Хочешь посмотреть? Надо бы, кстати, теперь обговорить условия, на которых мы тебе помогаем, слышишь, владыка?
– Обговорим, – отозвался Дерек. – Хельма только перевяжем и в порядок приведём.
Глава девятая. Отъезд
– О самая прекрасная роза цветника моего, жемчужина сердца моего, солнце жизни моей, чья красота затмевает блеск всех сокровищ этого города, что тревожит тебя? Ибо чувствую я, что перестал огонь любви твоей взвиваться к небу, достигая искрами жара своего самых далёких звёзд? Неужели последние подарки от купцов заморских не порадовали мою прекрасную розу?
– Скажи мне, о великий шах, затмивший солнце своим величием, рассмотрел ли ты сегодня те документы и отчёты, что я тебе советовала?
– О прохладный родник, к которому спешат приникнуть уста мои, дабы утолить нестерпимую жажду, конечно, половину суток анализировал я подчёркнутые твоей нежнейшей рукой строки...
– И?
– О горная река, своенравная и бурлящая, что... 'И'? Что означает сей звук, который произнесли уста, со сладостью которых не сравнятся самые спелые вишни сада моего?
– Послушай, Арзим, а самый стройный кипарис в этой роще никак по-человечески разговаривать со своей прекрасной розой не может?
– О южное море, сводящее с ума глубиной и неизведанностью, что в твоём понимании по-человечески? Раньше моё бесценное сокровище не тяготилось речами моими.
– Ну что-нибудь типа: рыбка, я всё прочитал и вот что думаю... Без растительно-ювелирной дребедени. Ладно б эльф был, мелодию какую информативную на этот бред накладывал, или шифр какой, вроде: роза – да, первый визирь предатель, вишня – второй, так ведь нет, просто так воздух сотрясаешь!
– О дивная радужная форель, искрящаяся под солнечными лучами в хрустальной воде, разве можно оскорбить столь прекрасную и опасную акулу примитивной речью? Да разве б был я достоин называться великим шахом и просто мужчиной, если б позволил себе разговаривать с любимейшей и мудрейшей женой своей, не выражая к ней тех бурных чувств, которые переполняют сердце моё?
– Скорее, чресла твои... Короче – ты согласен с моими выводами?
– О да, несравненная, чей разум превосходит своей остротой лезвие меча моего, ты права – в нашем плодоносном саду завелись гусеница, поражающая цветущие деревья, и хорошо, если одна. Завтра, с наступлением утра, после того, как ты позволила бы своему кипарису выразить тебе свою любовь, намерен был я обсудить с тобой план дальнейших действий...
– Ладно, какие ещё новости собирается сообщить мне алмаз, блеском своим затмевающий... и так далее... что ещё?
– О яхонтовое ожерелье, которое переливалось вчера в ладонях моих и которым с рассветом намерен украсить я дивную шею твою, агенты с Севера доносят, будто появились слухи о появлении очередного светлого владыки? Не будет ли угрожать его приход нашему благополучию? Ведь тогда нынешнее положение вещей долго не продержится? Не может ли тёмный ринуться к нам в поисках спасения?
– Не может. Сам знаешь, между нами четыре магических кордона, именно на него и настроенные, и два моря. Но сообщать об этом не обязательно. Наоборот – стоит подумать, как наиболее эффективно использовать эти донесения в своих целях. Надуманная угроза внешнего нападения как нельзя более подходит для решения дел внутренних.
– Скажи мне, счастье жизни моей, не связан ли приход светлого владыки с тем, что в чувствах твоих ко мне наступил период зимнего покоя?
– О горный орёл, парящий над скалами – прояви сообразительность, свойственную хотя бы соколам, и подумай – где мы, и где – владыка...
– Тогда, о пантера, чья гибкость не знает пределов, скажи мне, куда активировались те телепорты, которые засекали маги во дворце твоём?
– О кобра, чей яд опаснее слов завистника, вот и спроси у них... ибо слышала я, как шептались между собой визири твои, что слишком мало времени уделяет великий шах цветнику своему, пренебрегая нераспустившимися бутонами, и всего четырёх наследников мужеского пола родили ему жёны его за то время, что изучал он тонкости политики в тенистых рощах дворца моего. А потому, думается мне, лучше будет, о тигр, стерегущий у водопоя трепетную лань, если сегодня сорвёшь ты полудюжину нераспустившихся бутонов в цветнике своём, ибо засохнут те бутоны без полива и заботы, да и ты о шипы розы своей не уколешься.
– О... эээ... да что с тобой... ты что, не знаешь, что одна ночь принадлежит одной женщине? И что должен я поднести тебе подарок, если пришёл во дворец твой и уйду, не даровав тебе ласк своих?
– А, так ты всё-таки способен нормально разговаривать? Знаю-знаю, ограничишься одним бутоном. Только выбери тот, что смотрит на тебя с восторгом, а не с ужасом. А я тут как раз вчера у ювелира Ирдарма видела перстень: сапфир с бриллиантами гномьей работы – самое оно, чтобы подарить мне за отсутствие любви великого шаха.
– О... о... ураган, обнажающий раны сердца моего, да я бы и так подарил его тебе, вместе с яхонтовым ожерельем, платиновым браслетом, бриллиантовыми колье, диадемой и серьгами изящнейшего эльфийского плетения, но... завтра слуги доставят тебе только его в утешение за то, что сейчас я уйду... Надеюсь, ничто не омрачит твоих сновидений. Или моя прекрасная роза всё-таки передумает и позволит своему солнцу согреть её лучами своими?
– Пусть мне принесут вчерашние документы – я попробую вычислить гусеницу, а заодно и донесения шпионов о делах светлого владыки. Моя ночь будет без ласк и сновидений.
– Хорошо, о пантера, вышедшая на охоту за дичью... надеюсь, что за дичью, а не за призраком сокровищ, которые затмевают блеск казны моей. Я ухожу в цветник мой, в котором все нераспустившиеся и распустившиеся бутоны не стоят и одного лепестка прекрасной капризной розы, столь бесцеремонно предпочитающей государственные дела ласкам великого шаха.
– Ну вот и что ты за мужчина? Даже дверью хлопнуть не можешь...
* * * * * * *
Свет удалось сэкономить – дорога уходила вниз широкой спиралью, и звук отражался от стен безо всяких помех, создавая чёткую картину пространства. Они по-прежнему касались пальцами стен в надежде ощутить указатель. Пусть даже чужой.
– Ренни, – вопрос застал его врасплох, – что такое алтарь?
Он запыхтел. И испугался звука своего дыхания. И запыхтел ещё сильнее. А она ждала ответа.
– Это место, где приносят жертвы, – фраза прозвучала заученно, как ответ на уроке.
– Жертвы? – не поняла она. – Это как?
Ренни продолжал мучительно сопеть.
– Это... когда убивают животное... или людей, чтобы... ну... кто-то, для кого их убивают, дал убийцам что-то взамен...
– Не поняла, – созналась Талина, – зачем кому-то это нужно... и вообще... откуда он об этом узнает, ну... что ему жертву принесли? И ты откуда знаешь? Это что-то магическое?
Ренни шмыгал носом. Изменившийся ритм дыхания и запах наверняка выдавали его страх. Хотел успокоиться с помощью простенького заклинания и не смог его вспомнить. Но ведь Талина же не станет презирать его за трусость?
– Скорее, магическое, – попытался он внятно изложить и насколько можно смягчить прочитанное по истории магии. – Это было под небом, когда нижние ещё могли выходить из-под гор... Считалось, что убийство живого существа может принести... ну удачу, богатство там... Если моллюсков или рыбу не съесть, а отдать нижним, то они тебя не тронут... На самом деле всё было не совсем так – больше всего им нравилось, когда убивают людей... и чтоб только для них... некоторые считали, что и верхним это тоже нравится, им тоже жертвы приносили, но редко – верхних-то никто не видел, а нижние – вот они. Потом... нижние ушли с поверхности, и люди наверху вроде бы про них почти забыли... или кто-то заставил их забыть... ну так пишут... Предания ещё говорят, верхние вмешались – им вообще никакие жертвы не нравились, ни себе, ни уж тем более нижним... но... все наши учёные сходятся на том, что наш мир, ну, который весь, и под небом тоже... – он почти нижний, и очень сомнительно, чтобы кто-то нам помогал... А у нас жертвы изначально были запрещены – потому что... они действовали наоборот. Тот, кто приносил жертву, не мог спокойно пройти мимо нижнего – ловец забирал его независимо от согласия... Так пишут. И вроде как у нас запретили говорить и писать об этом... А маги помнят и преподают – некромантия вся на подобном принципе построена, хотя можно и своей кровью расплачиваться... а можно и жизнью животного... но лучше всего она работает, если убить человека, причём младенца или девственницу. Поэтому у нас некромантию учат, но... скорее, чтобы защищаться... вот так примерно... я тебе, в общем, тайные сведения сейчас изложил, ты про жертвы не ляпни где-нибудь... ещё додумается кто-нибудь проверить...
– У нас есть некроманты? – искренне удивилась Талина.
– Есть, – Ренни чуть полегчало от того, что она отвлеклась от первого вопроса, – только практикующих очень мало – сама понимаешь, это мы с тобой можем на речку или озеро сбегать искупаться, а то и на самые нижние ярусы съездить, огненные озёра посмотреть, а им из города выйти нельзя – перед ловцами совершенно беззащитны. Да и не нужны они... кого поднимать-то? Разве только если свидетеля какого допросить надо, ну... если его перед этим... ну... убили, чтоб не выдал. А труп сжечь не додумались. Так таких дураков и нет считай. Не потому, что про некромантов знают, а потому, что зомби боятся...
– Тогда у некромантов животные должны быть? – сообразила Талина. – Или...
Она испуганно осеклась.
– Ну что ты! – Ренни и самому стало жутко от её предположения, ну а вдруг... – Конечно, животные! Которые поменьше размером – их же кормить разоришься... они даже деньги за просмотр берут, чтоб не так дорого выходило. Ты думаешь, откуда у нас зверинцы? Их все некроманты содержат, и им польза, и нам развлечение...
Он замолчал, касаясь пальцами стены, и уже безразлично отмечая, что указателей по-прежнему нет. Зря он рассказал всё это Талине, незачем ей было знать... Напугал только. Но сил соврать не было.
Они остановились и прислушались – за ними никто не гнался. Дорога шла ровно, и даже едва уловимо повеяло водой. Сразу стало легче.
Вышли к речке – неширокой и чистой. Теперь в ближайшие две дюжиницы им не грозило умереть от жажды. На одной воде можно держаться очень долго. Но речка оказалась живая, и вскоре они утолили голод полудюжиной улиток двумя пригоршнями водорослей.
– Спи, – сказал Ренни, – я подежурю.
И Талина заснула – мгновенно.
Вода текла почти бесшумно, лишь с потолка изредка срывались капли, сообщая, что свод здесь в три его роста и нигде нет даже намёка на присутствие живого существа. Погони нет. Он сел рядом, ловя звук дыхания Талины. У реки можно жить – долго, очень долго. Но им нужно ниже – туда, где есть шанс найти старые дороги. Набрал немного воды и осторожно подкормил плесень – свет пока не нужен, но рано или поздно понадобится. Зато в темноте кажешься старше. И рытвин с веснушками на лице не видно. Он протянул руку, чтобы коснуться её волос и... не решился. Маги редко женятся на обычных женщинах – тяжело, когда ты молод, а твоя половина уже состарилась. Но бывают же исключения... есть ведь и омолаживающие заклинания...
Время в темноте течёт незаметно. Из живущих под небом часами пользуются только маги во время экспериментов, остальные ложатся спать и просыпаются вместе с солнцем. Под землёй нет дня и ночи, поэтому сон и бодрствование дома длиннее, а вместе с ними длиннее и сутки.
Ренни так и не научился засыпать вместе со светилом, не успел. Но никто не берёт часы с собой под небо – они слишком заметны, как и арбалет, – и теперь он не знал, сколько караулит: ступеньку или половину дня. Да и не всё ли ему равно – выбираться наверх они не собираются.
Дыхание Талины изменилось – она проснулась. Наступила её очередь дежурить, но он боялся, что не успеет спросонья справиться с опасностью. Талина возразила, что в полудремотном состоянии для защиты он пригоден ещё меньше, и Ренни сдался.
Сон был полон кошмаров – трижды он с криком просыпался, пытаясь стряхнуть с себя гниющие серые лапы или вырваться из кривых зубов огромных межъярусников.
"Ты переутомился", – Талина касалась его висков, боясь нарушить тишину и так взорванную его стонами. – "Спи, я рядом".
Он прижимался щекой к её ладони и засыпал, стараясь не думать, почему дремотные страхи связаны с шахтами и галереями – неба он страшился гораздо больше. На самом деле он знал, почему. Но ведь соседи никогда не нападают – только заманивают. Они никогда не нападают... они никогда не нападают... а от людей он отобьётся.
Проснулся он вполне свежим и сразу постарался выкинуть из головы сонные видения. Они умылись и решили идти вдоль реки – ведь всё равно надо двигаться, а она давала еду и воду. Куда-нибудь придут – под землёй вовсе не так пусто, как привыкли считать живущие под открытым небом.
Шли от привала до привала. Караулили по очереди. Вторая стоянка была почти такой же. И третья. Река текла размеренно и спокойно. Иногда они доставали плесень и смотрели вокруг – зрение не сообщало ничего, о чём не мог бы поведать слух.
Четвёртый привал обещал быть таким же: привычно набрали улиток, запили водой, и он заступил на вахту, стараясь не тревожить Талину.
– Ренни? – голос был так тих и ласков, что огненный шквал не сорвался с ладоней, замерев перепуганной дрожью в кончиках пальцев. – Не бойся, я всего лишь хочу поговорить... ты же идёшь нашей дорогой? Она ведь удобна, правда?
Ловец не был ни страшен, ни уродлив – обыкновенный мужчина в одежде проходчиков, только коротко стриженый и без усов и бороды. Мужчина сидел напротив, скрестив ноги. Диск в его ладонях давал ровно столько света, чтобы всё это увидеть.
– Ты ведь хочешь добраться до своих, Ренни? – улыбка мужчины была мягкой и доброжелательной. – Я могу помочь. И ничего не попрошу взамен – просто покажу дорогу. Мы не так страшны, как о нас рассказывают.
Ренни замотал головой. Запах липкого пота пропитал всю пещеру. Пусть. Все знают: ловец уйдёт, если на него не обращать внимания... не разговаривать... А бояться – можно. Главное – не обращать внимания... Он уйдёт, я его не вижу. Вот, я уже не смотрю... Он не нападёт... они не нападают...
– Ренни, – голос обволакивал. Удалось уставиться в землю, но как заткнуть уши? – Ты был прав – наш мир практически нижний, так не лучше ли стать первым в нём, чем последним – в среднем? Подумай – до верхнего всё равно никому не добраться, а средний – он ведь такой же, ничуть не лучше...
"Я не слышу", – шептал он про себя,– " не слышу, не слышу..."
– Ренни, ты сейчас идёшь нашей дорогой, и будешь идти по ней всю жизнь. Как большинство. Ты всё равно придёшь к нам рано или поздно – почему не теперь?
Не обращать внимания... не разговаривать...
– Уходи.
– Что ж, – печаль в голосе казалась совершенно неподдельной, – если тебе потребуется помощь, ты только позови.
Наступила тишина. Свет тоже погас. Вырвавшийся из горла писк показал, что рядом одна Талина. Ренни разжал зубы и позволил им отбить звонкую и длинную дробь.
* * * * * * *
Через два дня с обозами трёх торговых домов, включая «Тропинку», они выехали в Путарь. Этому предшествовали изнурительные переговоры между господами Хантом и Дагором. Договаривающиеся стороны часто переходили ко взаимным оскорблениям, но до мордобоя так и не дошли – стеснялись владыку. Дерек в склоки не вмешивался – присматривался. Купец выторговывал «Тропинке» освобождение от налогов на две дюжины лет и пост советника по финансам для себя, взамен обещая нести все денежные затраты до момента прихода Дерека к власти, ни в чём никого не ограничивая в пределах допустимого. Хельм же не требовал ничего, кроме права ежедневно проводить ревизию махинаций господина Ханта, с целью уличить того в воровстве, завышении закупочных цен и превышении полномочий. Он был абсолютно уверен, что сумма, затребованная в итоге к выплате господином Хантом, перекроет истинные расходы купца не менее чем в дюжину раз. Сам Дерек склонялся к цифре пять, но надеялся свести её к трём.
В итоге новый тайный советник потерпел сокрушительное поражение, потому что купец оказался прав – бывший глава службы безопасности не только сдал всех, кто находился в его ведении, но и помог нынешнему правителю дотянуться до большинства денежных средств предыдущего светлого владыки. Финансовая ситуация Хельма, а вместе с ним, соответственно, и Дерека, приближалась к критической – на пару телепортационных амулетов деньги ещё находились, но содержание войска требовало несравненно больших затрат.
К тому же не все уцелевшие организации в дальних городах и княжествах согласились признать третьего помощника Дагора новым главой службы безопасности, и снабжение людьми и деньгами шло крайне медленно. Отговаривались тем, что третий помощник традиционно отвечал за борьбу с преступностью и к делам систематической смены владык отношения не имел. Но никто не спешил взять его обязанности на себя. В этой ситуации Ильметас Хант фактически мог диктовать им любые условия. Другое дело, что Дерека купец откровенно опасался и ни разу не перешёл грань дозволенного, боясь упустить плывущие в руки барыши. Всё это владыка выяснил, не без удовольствия наблюдая за перепалками – господа Хант и Дагор стоили друг друга в словесной дуэли.
Хельм смирился, и в ответ на отказ в ревизиях потребовал неограниченных средств для службы безопасности, и немедленно. Первым делом он намеревался вытащить из тюрьмы недавно захваченного в одном из дальних городов главнокомандующего.
– Хотелось бы подробную смету, – задумчиво произнёс Ильм, и никакой мстительности не было в его голосе, – чтобы я мог рассчитать, сколько денег и откуда могу взять.
– Город небольшой, Кужел, слышал? – не стал упираться Хельм. – Наших там около трёх дюжин говорящих. Требуется два-три амулета связи, гонец и семь-восемь кулей княжеских золотых, не меньше. Хорошим ходом до города три-четыре дня. Пока князя удаётся удерживать от телепортации Любозара в столицу, когда же он узнает о приходе владыки, то выступать против него точно не будет, и наверняка согласится на выкуп или побег. Если уже поздно, но пленника везут сушей или по реке – отобьём точно, если вдруг успели телепортировать – придётся искать магов, подкупать стражу, но если совсем уж честно, шансов вытащить его из столицы нет никаких. Хотя это не значит, что мы не будем пытаться. Ты против?
– Нет, – согласился купец, – купить можно всё – даже свободу воеводе и даже в столице. Главное, чтобы нынешний правитель не убил его сразу по прибытии, а это очень вероятный исход. Поэтому шли гонца телепортом, выйдет дешевле, чем потом столичных магов спешно подкупать.
Список цен, составленный для него обоими советниками, Дерек изучал все ночи. Амулет дальней связи стоил дюжину кулей княжеских золотых, княжеский же золотой включал в себя дюжину обычных золотых. Существовали ещё магические и эльфийские золотые – по кулю и по дюжине кулей, и все эти монеты Ильм ему продемонстрировал, добавив, что расплачиваться алмазами часто удобнее, если не считать с точностью до пары серебрушек...
В почти невесомых и легко рвущихся листах доклада были также цены на услуги магов, содержание конника и пехотинца, стоимость мечей, луков и арбалетов в зависимости от качества и изготовителей... Несколько страниц убористого текста, включая пересчёт кулей и десятки и сотни...
Понял владыка многое. Например, что расслоение общества здесь значительно больше, чем дома – обычный земледелец на золотой мог прожить две-три дюжины дней, не задумываясь ни о телепортах, ни об амулетах дальней связи. С другой стороны, и товары здесь разнообразнее – одних видов тканей насчитывалось больше сотни, не говоря уже о дереве, которое почти ничего не стоило. Или – что ему потребуется ревизор, и не один – иначе Хельм окажется прав и господин Хант без особых хлопот заполучит всю казну.
А также, что в ближайшее время придётся слушать в основном устные доклады – читать получалось только по слогам. И неизвестно, когда удастся попасть в книгохранилище и натренироваться видеть сразу весь лист.
Уже на словах Ильм сообщил, что самые дорогие луки изготавливают и продают эльфы, а вот уникальные мечи, кинжалы и арбалеты поставляет его торговый дом. Но на просьбу Дерека оценить его клинок в ужасе шарахнулся, заявив, что на меч владыки и смотреть-то без необходимости нежелательно, а уж оценивать его – государственное преступление, всё равно, что самому владыке цену назвать.
Дома Дерек себе цену знал точно – она колебалась от десяти золотых до ста тысяч. Десять золотых стоил донос рядового караульного о настроении воеводы, десять тысяч запрашивали придворные за доносы отцу, братьям и иностранным разведкам, а в сто тысяч оценил его голову конунг традэрров. Он за одну только руку пообещал пятнадцать. За голову отца конунг давал на тысячу больше, а вот первый сын стоил дешевле ровно в два раза.
Ничего, за сколько его станут продавать в этом мире, будущий владыка ещё успеет выяснить.
– Да, – подтвердил Дерек, отвлекаясь от размышлений, – главнокомандующего надо вытаскивать любой ценой. Я вёл военные действия совсем в других условиях, и вряд ли быстро сориентируюсь. Но – если спасти его не удастся, есть ли замена?
– Придётся договариваться с кем-то из князей, – ответил Хельм, – я уже думал с кем, и нашёл двоих подходящих, но решать будешь ты, владыка. Может быть, тебе придётся спешно учиться. Считается, что для владык это несложно.
Конечно, подумал Дерек, только наземному бою, безо всяких атак с воздуха и огневой поддержки... Знать бы ещё, что у них вместо воздушной разведки... Впрочем, если загнать врага в горы... Представим, что у меня всю – всю! – конницу перебили, что б я тогда делал только на земле? Да ещё в поле без единого остывшего или горячего камня, в лесу, где из-за деревьев ничего не видно, а то и вообще у реки, оскверняя воду трупами? Что здесь есть: лучники, копьеносцы, пехота и... конница местная, издевательство над здравым смыслом... я-то думал, у меня ещё три-четыре года в запасе...
