Текст книги "Меч и проводник.Дилогия. (СИ)"
Автор книги: Макарка, Гыррр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 86 страниц)
Фима смотрел как ножики один за другим вонзаются в землю.
– Фима?
– Да?
– Ты меня понял? Что делать будешь?
– Тебе служить, господин и повелитель, – с горечью ответил Фима, взял у меня кинжал и швырнул. Кинжал вошёл в землю точно рядом с ножиком меча. Ничего себе – маг. – Я клятву приносил, что мне ещё остаётся?
– Ну почему, – усмехнулся Мих, – у тебя просто масса возможностей. Например, могу сказать, что при нынешнем упадке магических наук равных тебе магов найдётся один, может, два...
– Их и раньше было один-два, – без излишней скромности перебил его Фима, – я понял, к чему ты клонишь. Иногда очень бы хотелось думать, что дорог – не счесть, ан нет – только одна, и не самая приятная. А куда деваться?
– Виктор, – обратился ко мне меч. – Если эльфы стрелять всё-таки начнут, твоя задача – упасть на землю, закрыть голову руками и не шевелиться, пока вампиры тебя собой прикрывать будут. Кольчугу я тебе завтра выдам, и шлем тоже. Понял?
– Понял.
– Злат, давай ты первый дежуришь.
С этими словами Мих отошёл от костра, завернулся в плащ и уснул. Роксана пристроилась у него под боком. Фима вытащил из земли кинжал и вернул его мне.
– Фима, – поинтересовался я, – а ты и на мечах можешь?
– Могу, – согласился колдун, – и на мечах, и на копьях, и на ножах, и врукопашную. Не тренировался давно, правда. Только зачем мне это всё, я же маг. Хоть и говорят, что бесполезных умений не бывает, но мне ни разу не пригодилось. Я ещё петь, танцевать и играть на пяти музыкальных инструментах умею. Вот это пригодилось – заклинания иногда бывают очень мелодичны и поэтичны.
– А когда ж всё успел? – завуалировал я вопрос о возрасте.
– Так мне и лет немало, – усмехнулся Фима. Но сообщать года не стал.
Когда я засыпал, он сидел и смотрел в огонь.
Пятница, раннее утро
Утром Мих принёс кольчугу и шлем. Надеть кольчугу поверх стёганой рубахи, которую меч также вручил мне, было ещё возможно: рукава у кольчуги были как у футболки, движений она особо не стесняла. Правда, когда поверх пришлось напялить ещё куртку, утяжелённую заклёпками, «почти как бригантина», по выражению Роксаны, то под весом этого железа я почувствовал себя не рыцарем – юродивым, сверху донизу обвешанным веригами. Привычно отогнал мысль слазить в Интернет и поинтересоваться насчёт бригантины. Шлем же...
– Мих, – заныл я , – а что, кольчужный шлем никак нельзя было? Плетёный, он полегче... Это же самовар какой-то...
Шлем перекрывал обзор, под подшлемником чесалась голова, пот заливал лицо, а звуки, которые слышались снаружи, искажались до неузнаваемости. Ориентировку под этой кастрюлей я потерял полностью... К тому же мне всё время казалось, что я его просто не смогу снять.
– Я тебе вообще доспехи хотел сделать, – огрызнулся меч, – да побоялся, ты на лошадь не влезешь! Мне тебя от стрелы прикрыть надо, ранят – не беда, Фима подлечит, а попадут в голову... Надевай и не дури.
– Не надену! – завопил я, стаскивая с себя кошмарное приспособление для защиты. – Я не вижу в нём ничего, не слышу, и мне жарко! Раньше, чем меня эльф подстрелит, я себе шею в нём сверну! Ты сам-то в доспехах ездил?!
– Ездил, – ответствовал меч. – Из познавательных соображений. Вполне приемлемо. Давай не выкаблучивай.
– Не надену! – или в шлеме я чувствовал себя бараном, ведомым на заклание, или приступ клаустрофобии со мной случился, но надеть это на голову было выше моих сил. К тому же я подозревал, что сволочное оружие надо мной в очередной раз издевается. Увидел, гад, что я почти привык, на привале не шатаюсь и без сознания не падаю, и решил добавить нагрузки, сварить и изжарить меня в этой кастрюле решил, потушить вместе с подшлемником в собственном поту. – Тебе меня защищать надо – вот и защищай, но я видеть должен, что вокруг меня творится! Ты бы еще глаза мне завязал и уши заткнул! Не надену! И что ты сделаешь – свяжешь меня и силком мне его на голову напялишь?
– Виктор, – терпеливо, как больному, начал объяснять Мих, – пойми, повелитель долбаный, что всё это делается для твоей же безопасности...
– А ни фига! – обозлился я. – Тебе самому здесь остаться надо не меньше! И это твои проблемы, как ты это провернёшь, но я в этот самовар не полезу.
Меч смотрел на меня, явно раздумывая, подавлять бунт на корабле, или спустить на тормозах. Пусть хоть изобьёт до полусмерти – шлем мне на голову напялит только силой и связанному. Я посмотрел на холодное оружие, повелителем которого являюсь, посмотрел, посмотрел... пожалуй, можно шлем всё-таки надеть, подумаешь, кастрюля на голове, зато безопаснее... Ну, потеряю ориентацию, так не сексуальную же, а на местности, нужна она мне, потеряю сознание от теплового удара, когда железо на солнце раскалится, так не от стрелы же загнусь... сам же в драке о шлеме мечтал...
– Ладно, – вмешался вдруг маг, – всё равно тебе его прикрывать, прекрасно знаешь, что стрелу в глаз послать – раз плюнуть, так особой разницы нет – в голову стрела или в глаз... не наглухо же его заклёпывать в самом деле.
– Есть, – возразил Мих, – в глаз с десяток стрел, а в голову – сотня. Прикрыть-то прикрою, но лучников сниму меньше.
– Зато площадь защиты почти такая же, – возразил Фима.
– Ну да, – обозлился Мих, – с четырёх сторон защищать, или с одной – никакой разницы по-твоему?
– Так эльфийская стрела любой шлем всё равно пробьёт, – не сдавался маг.
– И эльфы уже не те, и шлем я делал, – парировал Мих.
– Я защитный контур кину, – предложил маг, – пока так можно ехать, а если стрелять начнут – успеет шлем надеть. Да, Виктор?
– Угу, – хмыкнул меч, – как противогаз – за семь секунд, – ухмыльнулся удивлённому колдуну и добавил, – ладно, заодно и объяснишь Фиме про противогаз и секунды, пусть образовывается. А на привале потренируешься надевать на скорость.
На выходе из посёлка нас ожидали две дюжины вампиров на лошадях, сплошь увешанных бурдюками. Фимина бывшая кобыла и ещё две, пегая и рыжая, также были навьючены выпивкой. Впрочем, если не задаваться мыслью, что там, в этих бурдюках, то дружина вампиров производила отменно-романтическое впечатление. Худые, в смысле утончённые, сплошь безбородые и безусые брюнеты, с элегантно ниспадающими из-под тёмных плащей черными крыльями и горящими взорами... вопрос, сколько они продержатся, прежде, чем огненный взор помутнеет и подёрнется пеплом. Вместо Улириула провожала нас Саэнлина – томная душа предводителя всё еще находилась в грёзах алкогольных видений.
Глава 20. Принц
В которой я выясняю,что я не только не воин, так ещё и образование у меня никудышное.
Виктор
Пятница, день
Обратно ехали через те же засеянные пшеницей поля и перелески. Вампиры изредка вспархивали с лошадей и делали широкий круг над отрядом. Маг периодически бросал поисковые импульсы. Как я понял, это нечто вроде радиолокатора, описывающего по территории раскручивающуюся спираль, и дающий вспышку в случае обнаружения врага. Я расписывал Фиме устройство противогаза, систему исчисления времени, устройство солнечной системы, взгляды современной мне физики на устройство Вселенной, с ужасом понимая, насколько поверхностны мои знания. К несчастью, экономика мага не интересовала, всё больше физика. Фима, например, первым делом спросил, каков радиус Земли. Вопрос загнал меня в полный тупик, потому как я никак не мог вспомнить – шесть тысяч четыреста километров – это радиус, диаметр или вообще длина экватора, и тогда срочно принялся объяснять магу, что такое километр и что такое экватор... Фима улыбнулся с видом профессора, которому студент впаривает блоху вместо слона, но сказал только, что очень рад тому факту, что я отличаю радиус от диаметра, а приведённых мной данных должно хватить для построения гелиоцентрической системы мира, если за время его отсутствия её уже не разработали в мелочах. После первого же десятка уточняющих вопросов колдуна я почувствовал себя двоечником-недоучкой на экзамене, знающим только название предмета, но ничего по существу. К счастью, ответы на большую часть вопросов Фима предпочёл искать сам, поняв, что от меня ничего не добьёшься. При попытке обрушить на Фиму свои школьные и институтские знания, я выяснил, что маг прекрасно ориентируется в системах счисления, и десятеричная и восьмеричная не представляют для него никаких сложностей, хотя кажутся неудобными, в совершенстве знает химию и биологию, великолепно знаком с декартовой и полярной системами координат, а также не имеет проблем с тригонометрией и дифференциальным исчислением – все эти понятия магические науки активно употребляли. Хвастаться своими знаниями по данным вопросам на привале я не рискнул – сказывалась разница в обозначениях, и к тому же я боялся, что маг меня и здесь на какой-нибудь ошибке подловит, разобравшись в написанных незнакомыми буквами на земле формулах раньше, чем я их вспомню. Физические науки в этом мире остались для меня загадкой – маг оперировал понятиями магических полей, спектров, стихий, плетений и прочей лабуды, которые я наукой счесть никак не мог, хотя на примере поискового импульса и добычи огня видел, как всё работает. Тогда я попытался удивить мага неевклидовыми геометриями, но всё не мог вспомнить, в чём там приколы, пока, наконец, Фима не улыбнулся и внятно и доступно мне это не изложил, пояснив, что, когда стали выяснять, почему некоторые заклинания дают сбой, ему с группой магов пришлось вплотную заниматься и этой проблемой, однако при анализе заточения в горе и для создания теории временной петли она не подходит – не может он понять, что случилось во Мглистых землях. До привала Фима так вымотал меня своими вопросами и настолько подавил эрудицией, что заготовка дров показалась мне райским блаженством.
После обеда, забравшись на Акуру, и начиная отвечать на очередной поток вопросов о значениях и смысле физических констант, я пожалел, что отказался от шлема – в нём, по крайней мере, я смог бы отбрехаться тем, что ничего не вижу, не слышу и не понимаю, и не так светил бы перед магом своей необразованностью. Мало того, что Мих меня за болвана и рохлю держит, так и Фима ещё ненавязчиво демонстрирует недостатки моего образования. Не физик я, не химик и не биолог!
– Слушай! – загорелся вдруг маг. – А хочешь я на тебя заклинание по усилению памяти брошу – сразу вспомнишь всё, что в школе и в институте учил, а также и то, что где-либо случайно слышал? Классное заклинание, студенты в академии им часто пользовались перед экзаменом.
– А не опасно? – встревожился я.
– Да как тебе сказать, – погрустнел Фима, – не очень, день потом без сил лежишь в полной апатии, ну и знания, соответственно, на ту же ступеньку возвращаются. Но на один раз – вполне хватит на все мои вопросы ответить. Главное, не подсесть на него, некоторые в зависимость впадали – крайне приятно себя мудрецом и эрудитом чувствовать.
– Спасибо, – помрачнел я, – я и так с ног валюсь, а ты мне ещё наркотик магический предлагаешь... Сам до всего додумаешься, тебе же интереснее будет!
– И то верно, – согласился Фима, – столько лет прошло, мне и так кучу всего учить придётся...
Пятница, вечер
На ночёвку остановились засветло, наткнувшись на обширную просеку, где спокойно мог остановиться отряд из тридцати человек. В смысле, говорящих. Фима поставил оповещающий контур, наколдовал первой дюжине вампиров объёмистую бочку спирта, а второй дюжине было разрешено допить суточную норму из фляг. Вампиры расположились около бочки и принялись смаковать магический и реальный спирт, сопровождая каждый глоток затейливыми тостами. Пара-тройка из них систематически поднималась на крыло и проводила патрулирование местности с воздуха.
Три вампира кружили над лесом, когда вдруг один из них стремительно спикировал и скрылся за кронами деревьев. Нашёл что-нибудь интересное, или горючее кончилось?
Мих с Роксаной слиняли в лес, якобы на охоту, а мне сначала пришлось отправляться за дровами со Златом, а потом в темпе рассёдлывать, чистить, поить и стреножить трёх лошадей, благо Злат с Михом как-то умудрялись каждый раз находить место для стоянки не очень далеко от воды. Фима тоже в ускоренном темпе занимался лошадьми, памятуя, что ему ещё ужин готовить придётся. Сачкануть или попросить помощи у Цветика нам не пришло в голову – меч сказал – дюжиницу всех лошадей чистить, вот и будем дюжиницу чистить. Что у него не забалуешь, прекрасно осознавал даже маг. Двух вьючных взял на себя Злат, который уже дня два как перестал играться с трансформацией, видимо, убедившись, что никуда она теперь не денется.
Развели костёр, и Фима принялся засыпать крупу в котелок. Минут через пятнадцать подошли Мих с Роксаной, таща в руках для отвода глаз четыре подбитых кинжалом птицы и зайца. С луком меч на охоту не ходил принципиально.
Парочка кинула нам тушки и пошла проверять лошадей и вампиров. Мы принялись ощипывать рябчиков. За последние две дюжиницы я уже узнал, что тетерев и глухарь соизмеримы с курицей, рябчик – чуть меньше, а перепёлка вообще микроскопическая, воробья, конечно, заметно размерами превосходит, но в супе от неё только вкус – мясо с лупой разыскивать надо. Ни в какое сравнение с нормальной откормленной курицей дичь не шла. Даже в Фимином приготовлении. В ней просто мяса меньше. Я дёргал перья и следил за мечом и пери.
Мих представлял собой наглядную иллюстрацию того, до чего может довести женщина изначально в общем-то достаточно здравого, более или менее вменяемого и далеко не самого бесхарактерного мужика. Какое счастье, что она от меня отвязалась, если уж холодное оружие находится в совершенно ошизевшем от страсти состоянии, представляю, что было бы со мной. Хоть бы ворот ковбойки застегнул, или шарф какой повязал, что ли, не двадцать ведь лет, такими синяками светить! Смотреть тошно, эльфийский посол чуть с лавки не сверзился. Я не заметил, как свернул шею уже убитой птичке. Что это со мной, неужели завидую?
Утешало лишь то, что Фима рядом остервенело дёргал пёрышки и шипел:
– Не, Витёк, ну ты глянь, как она на него смотрит? Глаз не сводит! И чего нашла? Хам, наглец, и на рожу не красавец! Ты вот не в пример симпатичнее и культурнее! А я и умнее, и обходительнее, и образованнее, и моложе, и на лицо заметно лучше, всю жизнь за мной девчонки бегали, что человеческие, что эльфийки, что магички незаурядные, проблем не было никогда. Да, конечно, за семь лет в одиночестве подрастерял многое, так ведь оно всё ко мне вернётся – и обаяние, и галантность... Не понимаю женщин, никакой логики и здравого смысла, даже заклинания на чистой интуиции бросают, а потом удивляются, почему не сработало или отдачей пол-лаборатории разнесло!
С не меньшей яростью маг свернул шею своему недоощипанному рябчику.
После ужина Фима собрался было расчистить на земле место, чтобы я прутиком нарисовал ему физические, математические и химические формулы, какие помню, а также показал буквы и цифры иного мира, у него вдруг ещё и страсть к лингвистике проснулась, но меч, радостно улыбнувшись, сказал, что в связи с открывшимся у мага талантом по метанию ножиков он поручает ему натаскать меня в попадании в ствол с дюжины шагов. Я воспринял этот приказ почти с радостью – лучше я в дерево не попаду, чем маг меня на очередных ошибках заловит. Всё-таки я всегда считал себя не воином, а интеллигентным образованным человеком, и ещё раз подтвердить, что да, не воин я – ну не воин я! – гораздо менее болезненно для самолюбия, чем осознавать, что рядом с каким-то там средневековым магом я смотрюсь недоученным школяром.
Рекорд попаданий составил три из двенадцати с двенадцати же шагов. Фима пытался продемонстрировать мне процесс броска на собственном примере, в замедленном и ускоренном темпе, поправлял руку, подводил то ближе, то дальше – с трёх шагов я в ствол попадал, с четырёх начинались проблемы. Сам маг, к моему изумлению, раз за разом лупил в одну точку с любого расстояния. Наконец, отчаявшийся Фима предложил составить для меня специальное заклинание 'на меткость' – я отказался, опасаясь побочных эффектов. Почти в сумерках я не услышал характерного стука рукоятки о ствол, поднял взгляд, и, к своему ужасу обнаружил рядом с деревом вампира с торчащим из груди кинжалом. Видимо, того самого, что спикировал за лесом и возвращался пешком. Вампир посмотрел на клинок, покачал головой, выдернул его, отдал мне и удалился, бормоча что-то типа: ' Вот и хорошо, простерилизовать срочно надо...' Какое счастье, что кинжал оказался не серебряный! Оставшуюся до сна часть вечера я тренировался в надевании противогаза... шлема, в смысле.
Суббота, утро
Утром Мих отобрал у Фимы лук.
– Чтобы ты на него не отвлекался в случае чего, – обрадовал он нас, – сразу только на магию ориентировался.
Фима пожал плечами и лук отдал. Он вообще относился к нему совершенно спокойно.
– Что видно? – обратился меч к кружащему над леском вампиру.
– Никого пока нет, – ответили с воздуха. – Стрелков в засаде белки тоже не видят.
– Что и требовалось доказать, – улыбнулся меч, – но ты, Витёк, всё же не расслабляйся.
Вампиры окружили меня кольцом – один слева, один справа, благо ширина дороги позволяла, трое спереди, трое сзади, шестеро сверху, и мы тронулись в путь.
Когда-то здесь была торговая дорога – если внимательно приглядеться, на паре деревьев можно было разглядеть полуистлевшие указатели. Попались два колодца и родник, когда-то видимо, обустроенный, а теперь выбивающийся из-под кучи обрушившихся камней. Где-то часа через полтора впереди возникло оживление. Я привстал на стременах, но за крылатыми спинами вампиров ничего не увидел.
– Наши прискакали, – сообщил мне парящий надо мной охранник, – которых гонцами к эльфикам посылали. Слетаю, разузнаю, что нового.
С этими словами он отправился вперёд, к мечу и магу. Минут через пять вампир вернулся.
– Говорят, наместник передавал извинения и обещал лично со старейшинами встретить нас на границе. Бледный, говорят, и зубы стучат. Извинялся сильно, а посла своего чуть не придушил, деревья корчевать отправил, – сообщил он. – Ребята говорят, лично его с воздуха за этим занятием уже видели, старается.
Лес кончился внезапно. Впереди открылось поле, поросшее роскошной высокой травой, достающей до сапог. От неё шёл свежий аромат, поднимающийся от земли тёплой волной и дурманящий голову. Акура радостно потянулась жевать, пришлось её удерживать. Вдалеке за полем начинался новый лес – уже эльфийские земли, как я понял. Не менее дюжины вампиров взлетели с лошадей и рассыпались над полем.
Диссонанс между чёрными крыльями и переливающейся и искрящейся на солнце травой казался просто вопиющим, словно стая громадных хищных птиц стремилась погасить радостный праздник солнечного поля. Впрочем, вскоре вампиры отлетели на достаточно большое расстояние, так что и не сообразишь сразу, что вон та ворона – на самом деле патрульный.
Прискакал Мих, вполне спокойный и довольный, с тимофеевкой в зубах, естественно.
– Витёк, тебе подфартило, шлем отменяется, давай вперёд, через полчасика наместник с той стороны появится и поедем извинения принимать. Заодно на эльфов посмотришь, а то тебе всё молоденькие да неопытные попадались, они от людей не шибко и отличаются, разочароваться небось успел. А наместник ничего так мужик, вполне себе эльф. Конечно, и по нему отсутствие короля стукнуло, но собой он быть от этого не перестал. Держись прямее и скорчи важную гримасу, они это ценят. И не опозорь меня там, – ухмыльнулся меч, даже не подумав застегнуть ворот рубахи или завернуться в плащ. Кто кого позорить будет – это ещё вопрос.
Я перестроился вперёд, справа от меча. Слева от него гарцевала на Ночке Роксана, Фима со Златом – позади нас. Через полчаса на другой стороне поля действительно показались всадники. Трое из них отделились и поехали вперёд, на середину поля. Мы втроём тоже тронули лошадей и отправились принимать извинения, оставив Злата и мага под охраной вампиров.
Эльфы оказались... эльфами. Никак по-другому этих ослепительных существ назвать было нельзя. Действительно, те трое представителей эльфийского народа, которые попались нам на пути, ничего общего с наместником и старейшинами не имели, как бледные копии ученика художественной школы с оригиналом кисти великого мастера или как стекляшка рядом с алмазом. Наместник оказался высоким стройным юношей лет двадцати двух – двадцати шести на вид, с роскошной гривой вьющихся волос всех оттенков зелёного цвета. За такое мелирование в элитном салоне могли бы драть любые деньги при записи на пять лет вперёд. Женщины удавились бы за подобную причёску или повесились от зависти. Волосы ниспадали каскадами до пояса, искрились на солнце и следовали изумрудными всполохами за поворотом головы эльфа. Украшено всё это великолепие было золотыми заколками и подвесками с драгоценными камнями, непредставимо на какую сумму. Огромные глаза юноши под неимоверно длинными пушистыми, чёрными, а не зелёными, ресницами светились и искрились, меняя цвет от изумрудного до почти василькового. Тонкие длинные пальцы сплошь в каких-то неимоверных перстнях, зелёный плащ сколот золотой брошкой и небрежно спадает с плеч, посадка на белоснежном жеребце столь элегантна, что позавидовал бы любой принц. Ко всему прочему эльф светился. Кожа у него, хоть и загорелая, излучала нежное сияние, хотя, сколько я не присматривался, не мог понять, отчего возникало такое ощущение: присматриваюсь – не светится, перестаю присматриваться – сияет. Удивительно, но при всём при этом наместника никак нельзя было обвинить в женственности или мягкости. Он не производил впечатления и расфуфыренного сноба или изнеженного красавчика. Чёткая линия скул, губ и подбородка, королевский поворот головы, полные достоинства и грации движения. Элегантный, совершенно органичный в своём великолепии мужчина, широкий в плечах и уверенный в себе, могущий позволить себе быть ослепительно красивым и не стесняться этого. Я поймал себя на том, что смотрю на наместника с открытым ртом. Если таковы мужчины, то какие же здесь женщины, подумал я. Правда, воспринимать эльфа как схожего с собой человека я не мог, всё же он явно относился к другому виду или подвиду говорящих – им можно было восторгаться, любоваться, писать с него картины – но завидовать ему не имело смысла, потому что люди такими просто не бывают, и никогда не станут, даже если загримируются, осыплют себя с ног до головы драгоценностями и намажутся флюоресцирующим составом. Исходила от него некая чуждость, непохожесть, ощущение принадлежности наместника к иным мирам, временам и реалиям. Старейшины оказались такими же – юные светящиеся парни, существа другого мира. Эльфы.
Мы стояли друг напротив друга, и мне впервые захотелось не забыться и выключиться, а запомнить этот миг пребывания в чужом мире – вряд ли когда-нибудь в жизни мне ещё раз удастся столкнуться с такой неземной красотой.
Наместник сидел на белоснежном жеребце напротив нас, переводя взгляд с Миха на меня, и неуклонно задерживая его на Роксане. Воцарилось длительное молчание.
Летописи соврут и напишут: "Наместник медлил начинать приветственную речь, внимательно изучая противника..."
– Меч, Владыка, – начал он через несколько минут, с достоинством склонив голову. Голос у него оказался низкий, глубокий и мелодичный, – Рокса-ана...
Эльф наклонился с седла так низко, что мог бы достать рукой до земли. Двое Старейшин синхронно согнулись вместе с ним.
– О великий... эээ, – не знаю, что там делала красотка, но наместник запнулся, – ... Меч Света, я прибыл сюда, чтобы принести вам... вам... глубочайшие извинения... восхищения и восторги вашей красотой, соболиными бровями, длинными стрелами ваших великолепных ресниц и угольными глазами, прекраснейшим станом, изгибами линий превосходящим самые совершенные эльфийские луки....
Я подал Акуру назад и беззастенчиво повернулся налево. Тёмный вампирий плащ почти полностью скрывал фигуру Роксаны, оставляя на виду только голову и изящную кисть. Но эльфу этого явно хватало с избытком. Глядя на наместника, я понял, почему в некоторых странах женщин прячут под паранджу. Это, оказывается, не столько для женщин, сколько для мужчин сделано.
– Простите, наместник, – ухмыльнулся Мих, – я не понял, это у меня угольные глаза и соболиные брови? И давно?
– Что? – спохватился наместник, оторвав взгляд от изгибов, подобных эльфийским лукам. – Что вы, о великий Меч Света... конечно нет, что вы... я имел в виду, что приношу вам свои глубочайшие – глубочайшие! – извинения по поводу инцидента на границе Мглистых земель и... сообщаю, что эта акция была спланирована ...да... кучкой заговорщиков, чья наглость не имела предела, поскольку они не могли представить себе, на какое истинное сокровище, достойное быть украшенным самыми лучшими алмазами, сапфирами и золотом, достойное быть воспетым самыми великими поэтами и менестрелями эльфийского народа в силу своей необычайной, да необычайной, возвышенной, истинно женской красоты и изящества, в силу поэтичности и восхитительной чувственности сиих усыпанных .... усыпанных... отблесками солнца, недостойного даже сравниться с красотой прекрасной девы, не то что играть своими лучами в её ... её роскошных косах, спадающих по плащу, словно две... две...
– Наместник? – снова прервал его Мих. – Что там про заговорщиков? На какое сокровище они покушались – на рога единорогов? Их действительно было два. Или это заговорщиков было два? Или две?
На лицах совершенных, неземных, светящихся эльфов было написано только одно желание – соскочить с лошадей и кинуться лобызать край плаща красотки. Вопрос застал всех троих врасплох.
– А? – спохватился наместник. – Да, конечно, заговорщиков... трое, да... все понесли достойное наказание, в связи с чем я горю желанием принести вам... поднести вам... исполнить вам... глубочайшие извинения, которые я сочинял, да, сочинял с момента вашего прошлого отъезда, и слова и музыку, лично я, вдохновлённый светлым ликом неотразимой светлоликой....
– Роксана, – вздохнул меч, – не трепыхай ресницами, рыбка, накинь капюшон и скачи к Фиме, сорвёшь ведь на фиг все переговоры...
Эльфы проводили удаляющуюся Роксану затуманенными взглядами, которые приобретали подобие осмысленности по мере увеличения расстояния до красотки.
– Простите, наместник, – с совершенно постной миной вопросил меч, – вы что, действительно сочиняли ваши извинения с момента нашего прошлого отъезда? Следует ли это понимать так, что все эти почти полтора куля лет вы планировали подлое нападение на всех нас, включая светлоликую красотку, у границы Мглистых земель с целью отъёма бесценных артефактов? Или у вас была какая-то другая цель?
Эльф стремительно побледнел и даже перестал светиться. Перевёл взгляд на стебелёк тимофеевки и сжал зубы. Еще сильнее он побледнел, когда уставился на расстёгнутый воротник полинявшей ковбойки меча. Бледность постепенно сменилась легкой прозеленью, наместник отвёл взгляд, после чего начал лихорадочно и витиевато извиняться, на этот раз вполне здраво и вразумительно, пересыпая речь цветастыми выражениями и заверениями в вечной верности, собственной неосведомлённости и нелестными выпадами в адрес службы эльфийской безопасности, завершив всё это изысканным пассажем:
– ... понесли достойное наказание, позвольте мне досточтимый Меч, вручить вам луки заговорщиков, чтобы вы преломили их в знак вашего прощения и почтили своим присутствием наши земли, которые всегда оказывали вам самое искреннее гостеприимство.
Мих небрежно взял луки из рук бледного Старейшины, сломал только так, одним движением пальцев, не поморщился и не задумался, и брезгливо отбросил. После чего уставился на эльфа и продолжил всё с той же постной рожей, не выпуская травинки изо рта:
– Я слушаю вас, наместник. Давайте ещё и за посла извинитесь, раз уж вам так условности нравятся, я же просил вас самого приехать. Знали б вы, сколько потеряли, оставшись здесь. Слушаю, как там насчёт посла?
Эльф принёс извинения ещё и за посла, не сводя на этот раз взгляда с горла меча, причём смотрел он на него так, что у меня стало возникать подозрение – а не состоит ли наместник в родстве с незакодированными вампирами и не мучает ли его на данный момент вампирья жажда. Впрочем, вполне возможно, что он просто хотел придушить зловредное оружие. Эльф косился на ворот рубахи меча и травинку во рту, опускал длинные ресницы, оправдывался важными государственными делами, ослепительно улыбаясь, и сверкая зубами похлеще, чем кольца на его длинных и тонких пальцах. Закончив витиеватую речь, наместник на мгновение с опаской поднял взгляд на Миха, а потом выдал:
– Меч, Владыка, в качестве компенсации за нанесённый ущерб, предлагаю вам беспрепятственный проход через земли эльфов к Серым горам под охраной двух дюжин наших лучших лучников, и прошу вас взять один из принадлежащих эльфам рогов единорога, в качестве жеста доброй воли и в знак примирения и прощения за нанесённое вам на границе Мглистых земель оскорбление...
Разумно, если учесть, что из-за рогов всё и произошло. Брови у меча поползли вверх, он выплюнул травинку, посмотрел на эльфа и засмеялся.
– Анделиенариадериэль, – пропел он, наплевав на изумлённый взгляд наместника и ошарашенные лица старейшин за его спиной, – я не возьму этот рог в уплату за вашу личную тупость и тупость вашего посла... Не зеленейте, Анд, вас это старит, вам бы сейчас мне ноги целовать, а не зеленеть. Когда вы узнаете, при каких обстоятельствах мы активировали свой артефакт, вы меня поймёте... Я принимаю ваши извинения безо всякой компенсации. Мало того, в качестве жеста доброй воли я укажу вам местонахождение легендарного огненного принца, которого ваши тупорылые заговорщики пытались ухлопать вместе с нами, но вот уговаривать его сесть на престол вам придётся уже самим, и как вам это удастся – ваши проблемы.
– Фима! – крикнул меч, оборачиваясь. – Скачи сюда, успокой наместника, пока он мне в горло не вцепился!
Обернувшись вслед за застывшим взглядом эльфа, я тут же понял, почему принца назвали огненным – сияние запутавшегося в вишнёвых волосах солнца создавало иллюзию пламени, следующего за фигурой скачущего мага. Жаль, не могу сразу в две стороны смотреть – и от Фимы в сполохах огня глаз не отведёшь, и на морду наместника полюбоваться охота.
