Текст книги "Меч и проводник.Дилогия. (СИ)"
Автор книги: Макарка, Гыррр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 86 страниц)
Он издевается, дошло до меня. Прекрасно знает, что рог этот над головой я точно не удержу, и хочет просто опозорить несогласного Повелителя. Месть такая. Гад. Еще и облучить хочет, наверняка рог радиоактивный, хотя нет, он же молниями стрелял.
Цветик мягко перехватил мои руки и наощупь вытащил артефакт.
– Охранник я, – пробасил он, – моё дело вас охранять. Мне родичи доверили. Давай, держать буду, а ты руби... Чего там. Ну разучусь перекидываться. Ничего. В такого.... не очень и нужно.
Рог Цветик поднял на такую высоту, что Миху пришлось осуществлять наводку с седла – он просто не доставал до вытянутых Цветиковых рук. Рубил он тоже с седла, наверно, боялся не дотянуться, но не боялся, что конь взбрыкнёт. Серый не подвёл. Луч из рога ударил такой силы, что пришлось зажмуриться.
– Злат, бросай! – услышал я и открыл глаза. Именно в этот момент остатки артефакта рванули в руках у Цветика и накрыли нас всех световой волной.
Понедельник?
Не убило. Жив, и даже вижу. Цветик сидит в снегу и хлопает глазами. Мих стоит рядом и трясёт его за плечо. А где Роксана? Снесло? Занесло? Нет, сзади сидит, тоже моргает. Лошади? Да, Мих их здорово привязал, ещё и стреножил, а своего в поводу держит, значит, не шарахнулся... Зомби где наши ненаглядные? О, никак исчезли.
– Быстро по коням и вперёд!
Мих рубит путы на лошадях, закидывает Роксану на вороную кобылку и теперь трясёт меня. Уже встаю. Сейчас залезу, подожди, что-то торможу несколько. Да поднялся я, не надо меня пинать, лезу уже... И подсаживать не надо, я уже научился. Спасибо. И Цветика подсаживать не надо – у него ноги на лошади и так чуть не до земли достают, хотя кобыла громадная. Почему Роксана впереди? А, на случай если кто свалится, чтоб Мих увидел сзади и поднял... Он поднимет, как же. Нет, поднимет, только сначала в охотку попинает. Не буду падать. В снегу холодно. Простужусь. Здорово нас контузило, если так шатает. Интересно, у меня теперь рога вырастут? Или волосы выпадут? Как этот снег глаза слепит, нас что, на полюс выкинуло? Почему тогда не холодно? И пить охота, сил нет. Нет, до фляги не дотянусь, свалюсь ещё, потерпеть придётся...
Куда ты так гонишь? Думаешь, если быстрее лошадей гнать, мы дозу облучения меньше получим? А если это электромагнитный импульс? Тогда все приборы поблизости должны вырубиться и зашкалить. А нам менее опасно. Утешает. Или не менее? Дотянусь до фляги на ходу или свалюсь? И почему зима, мы что, полгода тут провели? Ой, Ленка, прости, я к тебе, наверно, и не вернусь уже. Не буду мешать твоему новому счастью...
Гора возникла впереди в розовом клубящемся мареве. Её контуры расплывались на фоне снега и белых облаков. Склон казался куском сливочного пломбира в клубничном йогурте. От такого мороженого с йогуртом я бы не отказался. Есть хочется. Стоп, если есть и пить хочется, значит, нас всё-таки выпустило? Сколько до пломбира этого? Мы там остановимся, или дальше поскачем? Надо бы остановиться, воды хоть выпить и сожрать чего. Куда ж ты так гонишь?
Вблизи склон оказался весь в трещинах и выбоинах, а местами покрыт льдом. Мих снова выехал вперёд и теперь кружил около горы. Ищет остатки покойного мага, про которого Клык рассказывал. Или вход в его лабораторию. Зачем? Нашёл, вон контуры проёма, только как туда подняться, по льду этому? Хм, он и ледорубом может работать? Универсал, ничего не скажешь. Да подожди ты меня на ступеньки эти гнать, дай воды выпить. Как хорошо, что мы тогда от скуки всё не выпили и не съели, что б сейчас делали? А лошадей? Никуда не денутся, ну ладно... А почему снег не холодный? И разве это лёд? Скорее уж стекло...
– Скотина! ...! ...на ...! Дебил! Недоумок! ...! В ...! ... с ...! Недоучка! Кретин! ...! ...! Осёл! Дубина! ...! ...! ...!
Высокого тощего юношу Мих держал за шиворот на весу и встряхивал при каждом новом эпитете, односложно высказывая всё, что накопилось за эту кучу серых понедельников. Голова юноши безвольно моталась, и длинные красно-рыжие кудри качались ей в такт. Он бы его и бил до сих пор, но после первых пяти-десяти – или всё-таки пятидесяти? – затрещин, тычков и зуботычин Роксана вцепилась мечу в руку, а Цветик осторожно взял за плечи. Я не цеплялся. Я бы охотно присоединился к Миху и добавил ещё и от себя, но у меня сил не было. Первый случай, когда я полностью и безоговорочно одобряю действия меча. Только поддержать физически пока не в состоянии.
Лаборатория несла на себе отчётливые следы погрома. Да и с чего бы им там не быть, если по всем предметам в ней не раз и не два прошлись стальным клинком? Собственно, назвать это скопище осколков и обломков лабораторией было уже нельзя, скорее уж некая разновидность огромной кофемолки или камнедробилки. Да, потряси его ещё немного! И носом его в стол! Вот не разнёс бы стол на кусочки, было бы сейчас куда ткнуть...
Брань постепенно становилась всё длиннее и изощреннее, а встряхивания все реже и реже. Наконец, Мих разжал руку, и парень плюхнулся прямо на груду щепок и каменных осколков на полу. Как ни странно, юноша не скорчился в попытке закрыться от пинков, а резво вскочил на четвереньки и принялся лобызать сапоги меча, лихорадочно бормоча:
– Господин! Избавитель! Не чаял, не чаял! С ума чуть не сошёл! – недобитый маг попытался присосаться к сапогу страстным поцелуем. Мих аккуратно отодвинулся.
– На всю жизнь обязан! – бормотал парень. – Безвылазно семь лет тут! Одних крыс и тараканов ел! Одни глюки кругом! Одни призраки!!! Всю жизнь служить буду! Отработаю! Отблагодарю! Не нарадуетесь на своего верного слугу! Не пожалеете! Сапоги вам чистить буду! Ноги мыть! Штаны стирать!
Он полз за отступающим перед таким натиском мечом, пытаясь ухватить Миха за голенище. Мих сапоги отодвигал, чтобы не испачкать их капающей из носа мага кровью. Роксана с Цветиком всё еще продолжали придерживать его за руки и плечи. Впрочем, поползновений врезать носком по морде или пнуть колдуна побольнее Мих не проявлял.
– Прими мою клятву в вечной верности! – заголосил парень поднимаясь на колени и стукаясь лбом в сапоги меча, до которых наконец-то дорвался. – Я, Герефимальд Успешный, из рода потомственных магов всех четырёх стихий, приношу тебе на крови клятву вечной верности!
Он схватил с пола осколок стекла и полоснул себя по ладони. По мне, так крови, капающей из носа, хватило бы с избытком.
– Клянусь служить тебе верой и правдой, о мой господин и повелитель, клянусь выполнять все твои приказания, не раздумывая, не боясь и не сомневаясь! Сей клятвой передаю себя в полное твоё распоряжение!
Маг разжал ладонь, кровь брызнула на осколки лаборатории.
– Угу, – неопределённо хмыкнул Мих, разглядывая бьющегося лбом в сапоги парня. – Встань и умойся для начала, недоумок!
Роксана отцепилась от Миховой руки и осторожно выглянула из-за плеча. Парень всё ещё подметал кудрями пол, так что ничего, кроме истрёпанного коричневого плаща, она увидеть не могла.
– Ты не тому клятву дал, – пери осторожно дотронулась до скорчившегося мага носком сапожка, – у нас вообще-то Виктор господин и Повелитель, ему и присягать надо. Мих, ты разве клятву верности принять можешь?
Мих пожал плечами.
– Клятву верности приносят, а не принимают. Приму я её, не приму – разницы никакой. Всё, что скажу в ответ я – лишь пустые слова. Его проблемы – сам клятву произнёс, сам пусть с ней и разбирается. И переприсягнуть Виктору он тоже уже не может. Меньше надо было магической дурью маяться и в ноги не кидаться кому не попадя. Давай, олух, быстренько показывай, где вода, и мотаем отсюда поскорее. А то прикажу тебе оставаться и именно здесь служить мне верой и правдой.
Пока Цветик с Роксаной выхаживали и поили лошадей, мы с Михом наблюдали за колдуном. Маг вылил себе на голову не одно ведро воды, смывая кровь и пыль. Сказать, как он выглядел раньше, было крайне сложно, потому как один глаз у него заплыл, а нос и губы распухли. Бороды и усов колдун не носил, подбородок имел длинный и раздвоенный, пальцы узловатые, длинные, тонкие и нервные. Он бежал за нами к выходу, подобрав полы мантии, и искательно заглядывал Миху в глаза. Наверно, боялся, что его здесь оставят.
Роксана села к Цветику, а свою лошадь отдала побитому Герефимальду. Мы прошли по границе белого снега, который, как оказалось, был всё той же пылью, выехали на серую равнину справа от горы и рванули галопом. Дорога, пробитая энергетическим лучом, кончилась у стен лаборатории. Нас по-прежнему ждала серая хмарь.
Понедельник?
Каждую секунду я ждал повторений. Вглядывался во всех встречных призраков, с ужасом ожидая увидеть знакомые лица или фигуры. Когда перед нами замаячила река, над тёмными водами которой клубился ленивый туман, я перевёл дыхание и чуть не спешился. К моему удивлению, Мих рванул прямо в воду. Пришлось ехать следом. Воды не оказалось – чистый морок, хотя по бокам плавали пучеглазые рыбы и извивались водоросли. Мороком оказалось и озеро, мороком же оказался и заросший кустарником холм. На место призраков павших магов и воинов пришли воспоминания о былых горах и озёрах. При виде следующей реки я похолодел – неужели опять? Нет, та была пошире и потемнее. Отпустило. Акура едва успевала за жеребцом меча. Мих гнал так, что я точно понял – он тоже боится зациклиться по новой. Ночи я здесь ещё не видел – и она наступила внезапно. Просто в один миг пришла темень с обрывками белого тумана впереди. Ни огонька, ни луны, ни звёзд. Мы остановились.
– Не рискну, – объяснил Мих, – потеряем направление в темноте, ещё месяц здесь петлять будем. И лошадей загоним. Фима, ты огонь сотворить можешь? Нам бы по контуру стоянки огонёк пустить, упырей отгонять.
– Меня вообще-то Герой или Альдом сокращали, – услышал я печальный голос мага. Кажется, он понял, что его не бросят и решил покачать права.
– Да? А я тебя разве об этом спрашивал? – удивился Мих, – Фима, ответа не слышу – что там с пульсарчиком? Кто-то говорил, что он потомственный спец по четырём стихиям?
– Попробую, – отозвался маг. Что он там делал, я в темноте не видел, но никаких огоньков не появилось. – Не получается. Видимо, с разгромом лаборатории магическая напряженность сильно упала. Или я пока не в форме.
– Понял, – резюмировал Мих, – значит, едим сухари с водой, потому как дров здесь нет, а наш потомственный специалист по четырём стихиям пока даже в носу ковырять не может. Злат, я тебя под утро растолкаю, сменишь. От остальных всё равно толку никакого. Витёк, спим с топориком под рукой, чтоб по тревоге сразу упырей рубить. Ясно?
Ясно. Что я теперь не засну, вот что ясно. Хотя, если подумать, упырь – это тьфу по сравнению с бесконечными понедельниками.
Действительно, абсолютное тьфу. Немного поживее и покрасивее, чем зомби, и всего-то. Правда, если бы меч у Миха не светился, я бы упыря в темноте и не увидел, но раз увидел, то топором по башке пройтись – раз плюнуть. Особенно, если Мих с Цветиком его уже частично нейтрализовали, и он еле ковыляет на полутора ногах. Зомби куда как более противно выглядели.
Когда на смену темноте пришли бесконечные сумерки, мы сложили остатки шестерых упырей в кучку, вскочили на лошадей и двинулись вперёд по сизой пыли. К вечеру небо впереди окрасилось розовым, а ещё через полчаса показалась полоска поля и леса. Теперь главная задача – не уподобиться Фиме и не кинуться целовать траву, когда я на неё спрыгну.
Глава 15. Передышка
В которой выясняется, что я ещё не хуже всех.
Виктор
Вторник – среда?
Первое, что сделал Мих, выехав на поляну, – свесился с лошади и сорвал себе травинку, которую тут же и сунул в рот. После чего мы неспешным шагом въехали в лес. Пришлось спешиться – тропинок нигде не наблюдалось, и чаща казалась малопроходимой. После получасового блуждания и длительных переговоров Миха и Цветика с лешаками, по их указанию нашлось небольшое озеро, более напоминавшее заросшее болото. Роксана с Фимой принялись рассёдлывать лошадей, мы с Цветиком направились в лес за дровами и лапником, а Мих предпочёл тут же залезть в воду. Сучьев и хвороста оказалось вдоволь. Тюкая топором очередную сосёнку, я размышлял, что при том погроме, что Мих учинил в лаборатории, нарубить для нас дров и настрогать из них щепок ему не составило бы никакого труда, но он упорно считает эту работу ниже своего достоинства. Против своей воли я выглядывал в кустах и траве лешаков, но ни одного не увидел. Как они с Цветиком безошибочно их отыскали? Натащив дров и сложив их домиком, я попытался разжечь костёр. Хватит, пора привыкать. Искры высечь удавалось, но мох разгораться упорно не желал. Подошёл Фима и принялся с другой стороны подпаливать дрова магически, выпуская из пальцев искорки и огненные шарики. К моему глубокому моральному удовлетворению огонь у нас разгорелся одновременно, у каждого со своей стороны.
Я принялся устанавливать рогульки для котелка, Фима отправился за водой, Цветик пошёл купать и поить лошадей, а Роксана подошла к нам и села у огня. Мих всё плавал. Не замечал за ним такого пристрастия к купанию. Когда вода в котелке закипела, и Роксана принялась засыпать туда крупу, маг изъявил желание принять участие в приготовлении ужина. Надеюсь, ему не придёт в голову нас отравить. Не думаю, что он захватил с собой отраву из пустыни, но сорвать в лесу пару ядовитых стебельков мог вполне. Однако Роксана с радостью от готовки самоустранилась. Фима принялся мешать крупу в котелке, а я наблюдать, сыпет ли он туда что-нибудь, кроме соли. Никакой крамолы не обнаружил. Запах от котелка пошёл умопомрачительный, желудок тут же скрутило. Подошёл Мих и, приглаживая мокрые волосы, поинтересовался:
– Фима, ты одежду магически высушить можешь? Пыль эта достала!
Маг подумал, встряхнул волосами, и заявил, пытаясь придать голосу значительность и величие:
– Магическая сушка одежды – это не искусство, так, бытовая магия. Я всегда считал её ниже своего достоинства! Я теоретик и экспериментатор, а не член гильдии прачек!
Как кто-то ни за что не станет дрова рубить, потому как он меч, а не член гильдии лесорубов, злорадно подумал я.
– Значит, придётся освоить, – обрадовал Мих колдуна, – вот завтра на своей одежде и опробуешь новую профессию. Проведёшь эксперимент, раз экспериментатор. Если получится – высушишь ещё и нашу. Нет – будем весь день сохнуть. Жаль, я думал, сегодня всю эту дрянь отстирать, а так мы до утра замёрзнем раздетые.
Каша оказалась восхитительной. То ли с голодухи в пустыне, то ли от магического компонента. Фиме заказали вторую порцию и подчистили ещё и её. Сам он старательно делал вид, что вкушает неторопливо и с достоинством, хотя было видно, что хищного взгляда он от каши отвести не может. Впрочем, на степенности его движений это почти не сказывалась – выдержка у парня была отменная.
– Вот и замечательно, – оживилась Роксана, добирая остатки второй порции из котелка, – у нас появился чудесный повар! Я всегда подозревала, что все повара – немного маги.
В отблесках костра не очень видно, но, кажется, Фима покраснел и улыбнулся.
Весь следующий день мы отстирывали серую пыль с одежды. Здравая идея в этом была, вот только не способствовали ли мы радиационному загрязнению озера? Спалив половину собственной мантии и проупражнявшись почти до ужина, Фима нашёл в итоге оптимальный режим быстрой сушки. Увы, к этому знаменательному моменту вся одежда и сама высохла на солнце. Надеюсь, если пойдёт дождь, он не станет полдня восстанавливать приобретённые навыки. Готовил же он по-прежнему потрясающе.
Деревья вокруг озерца небо почти не загораживали. Лежать на чистом плаще было приятно, от костра тянуло теплом, хотя ночь и так не холодная. Маг поужинал, сел у огня и принялся рассказывать свою печальную историю. Синяки на лице уже сходили, и было видно, что нос у него прямой, тонкий и длинный, с чётко очерченными ноздрями, губы узкие, а щёки впалые. Впрочем, если питаться три года крысами и тараканами...
– Вы понимаете, – вдохновенно говорил Фима, и в глазах у него отражались огоньки костра, – после падения Великого Гозрения магия умирает как наука и искусство... Раньше в каждом городе насчитывалось по два-три мага на квартал, ночью пройти по городу было не страшно – магическое освещение делало улицы безопасными. А холодильные установки? Магический лёд в подвалах? Магическое продление срока свежести пищи? Продукты можно было хранить дюжиницами, и они не тухли! Раны заживлялись за два-три дня! Старуха могла пойти к магу и доживать красоткой, получив молодого мужа! Где теперь телепортация? Единицы – единицы владеют ей! Где левитация? Где телепатия? Сообщения между городами носят голуби и курьеры! Чтобы телепортировать на дневной пробег лошади обычному магу надо готовиться пару лет – проще доскакать! Мясо требуется солить, рыбу приходится возить в бочках, дома освещаем допотопными свечами или факелами! И всё почему?
В чём-то он прав, думалось мне. От этой солонины сдохнуть можно, а как они живут без холодильников, я вообще не представляю. Без электричества – ладно, но без холодильника?
– И почему? – заинтересовался Мих. Он сидел напротив и вырезал фигурку из корешка дерева. Получалась вполне приличная взъерошенная кошка. А я думал, он только ножи в землю втыкать умеет и мебель крушить. Впрочем, творческий процесс не мешал ему терзать очередной несчастный стебелёк.
– О! Я перелопатил все доступные источники и летописи! – возвысил голос маг и посмотрел на красотку.
Мне казалось, что говорит он с едва уловимым акцентом – то ли слова слегка растягивает, то ли ещё что. Впрочем, я не настолько спец в местном языке, чтобы разобраться, может, так все говорят по эту сторону гор. Или он заикаться начал в этой пещере.
– И что? – томно отозвалась пери.
– И нашёл, что Гозрений хотел равномерно распределить и усилить магическую составляющую, – продолжал колдун, стараясь обращаться к Роксане, – в результате чего большая часть населения смогла бы приобрести магические способности, а уже состоявшиеся маги вполне смогли бы выйти на запредельный уровень, при котором запросто контролировали бы как погоду в пределах страны, так и любые биологические процессы! В нашем мире жили бы сплошь всемогущие маги и герои! Не было бы никаких бытовых проблем: щелчок пальцами – еда, ещё щелчок – телепорт, ещё щелчок – сотворю разумного человека, причём уже взрослого и мыслящего! Неограниченная продолжительность жизни! Не было бы ничего невозможного! Эпоха всеобщего благоденствия! Открытие и завоевание других миров! Счастье для них и всего этого мира!
– Это так летописи говорят, или ты сам так интерпретируешь? – кошку Мих закончил, стебелёк дожевал, взял новый, и принялся вырезать лошадь.
– И сколько стоили услуги магов по омоложению и врачеванию, ты в курсе? – добавила Роксана. – Там летописи про цены ничего не говорят?
– Э... ну летописи разное говорят, – смутился маг, не получив от красотки ожидаемой порции восторгов, – в том числе была версия, что Гозрений рвался к неограниченной власти, но, если равномерно распределить магию – у него же и конкурентов бы прибавилось, какая же власть? Историю ведь пишут победители, так что беднягу могли просто обрядить в чужую шкуру, тем более, что уничтожены все документы, до которых тогда смогли добраться. Так что, возможно, Гозрений был не так уж и неправ...
Интересно, сколько этому недоумку лет? И не пытался ли он в этой пустыне повторить эксперимент сумасшедшего мага? Он бы ещё реки вспять повернуть попробовал, или льды растопить на полюсе. Если тут есть полюс.
– А сколько тебе лет? – лошадка выходила злобноватой и всё больше напоминала дракончика. Мих повертел фигурку, подумал, и принялся вырезать шипы на спине.
– Э... – Фима оглянулся на Роксану, поёрзал, подумал, и сообщил, – две дюжины...
– А маг этот, он хоть расчёты какие-то делал, прежде чем всеобщего благоденствия добиваться? – не выдержал я, – Не могло получиться, что в результате выравнивания этой составляющей на вас обрушились бы снегопады и землетрясения? Или хуже – рвануло бы так, что вообще ничего не осталось? Психов надо в изоляции держать и к источникам любой энергии не подпускать, это ж ясно как день.
– Да? – искренне удивился Фима. – Вы что, тоже читали летописи? Такая версия там тоже фигурировала.
– Нет, – обозлился я, – я просто не верю в сказки. Ежу понятно, что любые эксперименты глобального масштаба ни к чему хорошему не приведут! А ты, небось, повторить захотел, и сдуру нас чуть не угробил?
– Вообще-то да, – согласился маг. – Но с тех пор магическая составляющая настолько упала, что её можно было только вернуть к уровню двух-трёхкулевой давности, вряд ли больше. Я несколько раз пересчитывал...
Мало Мих его избил, а я зря не добавил.
– Я нашёл по легендам место, где Аледер убил Гозрения и разрушил его установку, и решил, что можно попытаться воссоздать... или, может, там остаточные эманации остались... Там в этой горе напряженность магического поля самая высокая для нашей местности, если не для всего мира... Да и пустыня вокруг, никто не ходит по ней, кроме покойников, а им всё равно уже... Разве только упокоятся или воскреснут, но это вряд ли... Только меня в пространстве замкнуло, когда я попытался вниз по времени заглянуть, чтобы узнать, как она работала... Хорошо, тараканы с крысами плодились быстро, и чем-то питались, а то бы так в этой горе с голоду и подох... Я столько лет артефакты для своей установки собирал, столько лет по этой пустыне ползал, надеясь, что осколки сохранились, а тут бах, и замкнуло. Не войти, не выйти... И вы ещё всё на кусочки порушили... Но всё равно спасибо, спасли как-никак, а то я уже на грани помешательства находился, боялся, ещё немного, и свихнусь окончательно...
Этот идиот ещё и машину времени сделать пытался? Его вообще-то к людям привести можно?
Мих отложил шипастую лошадь, подбросил дров в костёр и потянулся. Я с удивлением заметил, что Роксана как-то умудрилась оказаться около меня и теперь норовит подвинуться почти вплотную. На редкость наглая девица – вчера зарезать хотела, сегодня прижиматься вздумала. Пришлось встать и отгородиться от неё Фимой.
– Как хорошо, что ты не Гозрений, а магическая составляющая и пятидюжинной части от того времени не составляет, – лениво сообщил Мих, – а то пришлось бы тебя прикончить, пока ты весь мир не угробил. Как Гозрения. И я не уверен, что проделал бы это быстро и безболезненно. Видел Мглистые земли? Ничто видел? Вот и всё северное полушарие таким бы было, если б этот придурок своего добился.
– Полушарие? – неожиданно удивился Фима. – Так вы знаете, что мир круглый? Это правда? Мир круглый? В моих расчётах и эта гипотеза фигурировала...
– Идиот! – завопил я. – Если ты не знаешь, что планета круглая и вращается вокруг солнца, кто тебя вообще к магии подпустил? А ну как бы ты до края земли дошёл, да и свалился оттуда?
– Так она круглая или край земли есть? – опешил Фима. – Если круглая, откуда бы я свалился?
– Круглая, – вздохнул я, – а насчёт края я пошутил.
– Да? – продолжал Фима, входя в транс. – Но раз она круглая и вокруг солнца вращается, а день и ночь сменяют друг друга, значит, она и вокруг своей оси должна вертеться? Была такая идея, помню, отвергли за ненадобностью. Тогда магическая составляющая может просто этот шар опоясывать... или проходить насквозь... а Луна? Она тогда тоже круглая... А линии должны отклоняться в результате вращения... А почему мы тогда с круглой земли не падаем? Чем она нас притягивает? Не магией же... Гипотеза гравитации Малдиула, было, помню... притяжение от массы зависит... Тогда для расчёта силовых линий надо поправки вводить... или не надо? А с магнитными линиями как быть? И непонятно, почему тогда порталы существуют, и телепортация не сбоит... Странно, никто же до сих пор поправки на вращение при расчёте телепортации не вводил, и попадал куда надо, поэтому в том числе гипотезу о круглой земле и отвергали...
Он уставился в пространство отстранённым взглядом, потом принялся что-то чертить на земле. Даже глазки Роксане строить перестал.
Чем бы его занять, пока он опять какой-нибудь эксперимент не задумал? Движение Луны ускорить или ещё что-нибудь...
– Мих, – спросил я как можно тише, – а его вообще как-то нейтрализовать можно? А то начнёт экспериментировать, да и разнесёт тут всё взаправду... Может, стоило его там оставить?
Похоже, маг меня услышал, потому как встрепенулся и внимательно посмотрел в нашу сторону.
– Можно, – утешил меня меч, – сил у него на всю планету точно не хватит, магия-то не случайно исчезает, Аледер знал, что делал, как-никак с его подачи решение о понижении магической составляющей все лучшие на тот момент маги принимали. Жить им, знаешь ли, очень захотелось, и уже через десять лет после падения Гозрения пропала угроза глобальных магических катастроф. Лучше уж без холодильников обойтись, чем всё время на пороховой бочке сидеть. К тому же у Фимы всё-таки хватило ума в пустыне экспериментировать... Ладно, спать пора, достал меня теоретик этот хренов, пришибить его надо было.
Мих подкинул дров в костёр, и лег неподалёку, завернувшись в плащ, с явным намерением в разговоре больше не участвовать. За ним улеглись и мы.
Среда? Ночь
– Вить, давай мусорку вынеси, смотри, пакет уже кинуть некуда...
– Мусорку? А Марго на что? Нет, я не понял, за что мы ей платим, если я прихожу домой, а у меня систематически полное мусорное ведро? Что она весь день тут делает, телевизор смотрит и чай пьёт?
– Это я ей плачу, не ты, и посуду она моет, а ведро, оно просто маленькое наверно... Ты что, хочешь, чтобы я всё это на себе волокла? Да мне только прийти с работы и упасть!
– Давай ты мне платить будешь – вот тогда я и посуду помою, и ведро вынесу...
– Тебя спасут двести баксов?
– Это дело принципа. С какой стати я должен делать работу, за которую я... хорошо, ты, платишь другому человеку деньги? Я за свою работу деньги получаю, она – за свою! И вообще, либо она это ведро каждый день выносит, либо я её увольняю – меня это достало! Значит, сама уволь! Найди другую домработницу! Нормальную! И тебе я эту помойку выносить не позволю! Не трогай! Пусть завтра придёт и вынесет! Я ей сам позвоню, заодно проверю, здесь ли она вообще! В органайзер этот звонок запишу! Так и запишу: позвонить насчёт мусорного ведра!!! Мне вот делать больше нечего, как думать, вынесено у меня дома ведро или нет! Вот совсем нечего больше делать, от безделья я замаялся! Уволь эту стерву на фиг!
– Но другая что-нибудь украдёт, а Марго я доверяю...
– И что теперь, от счастья, что она не ворует, в грязи сидеть? И приплачивать ей за то, что ничего не украла? Пусть, значит, семечки здесь лузгает, а ты ей платить за это будешь?!
– Ну почему сидеть? Можно лежать, с комфортом, и вообще, ну её с этим ведром, гораздо приятнее занятия есть, не находишь?
– Ну да, сначала довести до белого каления, а потом успокаивать... хотя...
Да, занятия есть куда более разумные и увлекательные, только вот зачем меня на пол опрокидывать, он же жёсткий, я ж ещё костюм не снял, в чистку сдавать придётся, испортят же... Лен, ты что, да что с тобой сегодня, я так не привык, неизвестно, протирала Марго сегодня пол или нет, да подожди, раздеться дай! И вообще, до кровати два шага, ну три... Что она так активно ко мне пристаёт, может, запала на кого, а на мне отрывается? Да ещё и после ругани, вообще странно, не наш способ мириться... А, ладно, плевать, мыла Марго сегодня пол, или нет, и на костюм плевать...
-Витёк, ты такой красивый! Борода шелковистая такая... Не брыкайся ты, что ж ты ворочаешься, разве я тебе не нравлюсь? Какое мусорное ведро, это котелок был, с кашей...
А это разве Ленка? И луна над головой? Небо, ветер, дым костра... УУУ! Дайте мне это ведро мусорное, я его десять, сто, триста раз вынесу! И стерве этой от себя ещё сто баксов добавлю, пусть вообще его не выносит и посуду не моет! Впрочем, пристаёт Роксана вполне ничего. Когда мне лет пятнадцать было, я как раз мечтал, чтобы какая-нибудь женщина так меня завалила и попользовалась. И в семнадцать ещё мечтал. И даже в двадцать пять, хотя уже женат был. И вот теперь мне тридцать два, и мечта почти сбывается. Старушка-похоть поднялась и ударила меня ниже пояса. Я лежал и думал – прогнать мне бабку, или подождать? Ну и плевать, что Роксана меня в жертву принести хотела – подумаешь, делов-то... Ага, она, значит, мной пользоваться будет, а тут Мих рядом спит? И Фима с Цветиком? Я собрал в кулак всю силу воли и шандарахнул упёртую старушку по голове. Для этого мне пришлось старательно отрывать от себя Роксанины руки, застёгивать упирающуюся молнию, перекатываться на живот и отползать от красавицы по-пластунски... Роксану вид уползающего мужика не охладил. Она поползла за мной, страстно шепча:
– Виктор, ты куда? Витёк, не пожалеешь, подумаешь, жена далеко, не узнает, а и узнает, так ты же уже месяц один – понять можно... Простит, никуда не денется. Или у тебя проблемы какие? Так меня это не волнует – со мной ни у кого никогда проблем не было...
Значит, я первый, у кого с ней проблемы. Что бы ей наболтать, чтоб отцепилась?
– Роксана, – простонал я, и, не зная, как отвязаться, сунул ей под нос обручальное кольцо, – я давал брачные обеты! Займись кем-нибудь ещё, а?
Это было первое, что пришло мне на ум. Сбоку раздался истерический хохот. Мих, скотина, так и знал, что он не спит!
– Роксана, – рыдал Мих, – что ж ты ползёшь за ним так сексуально, он же всё равно этого не видит... Он же брачные обеты давал, ыыы! Пусть только ещё скажет, сколько раз он их нарушал! Куда тебе его соблазнять, ты ж только позавчера его жертвовать неизвестно кому желала! Ползи сюда, только позу не меняй, я без комплексов, раз тебе так невмоготу! Он же уже убежал, а ты всё ползёшь, я точно не хуже...
Роксана поднялась, подошла к костру и запустила в Миха поленом. Полено Мих поймал, но обратно кидать не стал. Я вернулся к плащу, подобрал его и лёг рядом с Цветиком. Надеюсь, под его боком Роксана меня соблазнять постесняется. Цветик спал. Или делал вид, что спит. Спал ли Фима, я проверять не стал.
Четверг, раннее утро, если нас, конечно, в то же самое время выкинуло...
На пути по лесу Фима смотрел на меня зверем. Не представляю, чем я его обидел. Мы пробирались через чащу по одному только Миху известному направлению, держа лошадей в поводу. Цветик шёл впереди, расчищая дорогу и обрубая особо настырные ветки. За таким великаном идти было заметно проще, чем за Михом. Может быть, щенок нам был бы и полезнее, он след мог взять, но Мих Цветика об этом не просил – скорее всего, опасался, что у того ничего после взрыва рога не получится. Я тоже этого боялся, что ни говори, а и моя вина в этом точно будет. Фима то подходил ко мне и молча злобно и нервно меня рассматривал, то отставал и разглядывал Миха, то срывал какие-то листочки и траву. Даже если он и слышал всю сегодняшнюю ночную сцену, не понимаю, что его разозлило. Может, он ко всем своим экспериментаторским заскокам ещё и вуайерист впридачу? А я ему кайф обломал? Не дождётся. Интересно, Мих этого ненормального клятвоприносителя прогнать куда подальше не может, пока он нас всех не отравил? Я отвёл от лица особо настырную ветку и пнул корень, попавшийся под ногу. Да пусть это хоть трижды кикимора будет – нечего под ноги лезть! Я что, Цветик, чтобы кикимору от коряги отличать?
