Текст книги "Ноука от Горького Лука"

Автор книги: Горький Лук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 91 страниц)

Шокаинисты

Интилле… лиге… геннтные… б-блять… ну в общем, те люди, шо закончили школу почти без троек аж в самом Питерсбурхе, иногда пишут, шо в блоге у Лука «ужос-ужос». Я всегда парирую, шо это не в блоге у меня ужос, а в мире ужос. А у меня просто отражение объективной реальности. А интилеге… ну, вы поняли хто, отвечают, шо ужос не в реальности, а в шоканье, хэканье и прочих матюках, которые заселили наш блог, шо пуголовки теплую калюжу.

Для интеллигентной литературной дамы, дегустаторши деликатесов блогосферы, ужос состоит не в том, что ее страна шлет наемников и тяжелое вооружение в мою страну, а в том, шо я пишу «шо» вместо ихнего скобского «цто». "Разве так можно? Это же… ужос! Ну, раз вы такой хахол, выучите уже собственный уркраинский, и пишите "що"!"

При этом, сука, она делает ошибку с мягким знаком в возвратных глаголах, что я считаю недопустимым даже для кацапов.

Литературной даме, которая не знает – что такое авторский стиль, и стилизация вообще, надо рекомендовать ограничиться исключительно технической и кулинарной литературой, а не пиздеть о непонятном в незнакомых местах, пользующихся исключительно дурной репутацией даже среди людей с дурной репутацией. Но я хотел написать не о том, а о шоканье, и почему это хорошо и полезно.

***

Как известно, язык – штука гибкая и многофункциональная. Им можно не только лизать мороженку, но еще мыслить на нем, говорить и (опа!) даже на нем писать. В общем, коммуницировать. Но при этом надо не забывать, что коммуницировать можно не только передавая информацию, но еще и эмоцию (которая, в общем-то, тоже информация, только строго не кодифицированная).

***

Принято считать, что основой украинского литературного языка является полтавский диалект. То не совсем так, потому шо если семантически и синтаксически полтавский диалект может быть признан стандартом Соловьиной, то с точки зрения орфоэпии это язык-призрак.

Как может считаться стандартом язык, произношение которого не может освоить как минимум половина аборигенов? Полтавская «Розмовляля», с ее мурлыканием и мягким «ль», доступна только женщинам Полтавщины (и еще итальянцам), не покидавшим ареал обитания минимум до четырнадцати лет от роду. Только этот стаж дает возможность полтавчанкам использовать «розмовлялю» не как средство коммуникации, а как инструмент НЛП и вербального гипноза, обходящий сознание собеседника, независимо от фактической информации, вложенной в гипнотическое мурлыканье.

Чем наталки-полтавки и пользуются, закурлыкивая мужиков, шо те одиссеевы сирены. От первого «в щчочку поцилуваля» до «на весилля пльяття купуваля» у них, случается, уходит менее двух недель – такова убойная сила «розмовляли». И надо отметить, что никто из них в трезвом уме и добром здравии от гипертекстовых «премиуществ» (какое хорошее слово!) своего диалекта отказываться не собирается, даже переходя на русский язык. Конечно, при трудоустройстве в киевский офис они прячут свою «лялю», но держат ее недалеко, как отравленный кинжал в рукаве.

***

Так же вредно и преступно переучивать на хох-руссиш одесситов, давно уже имеющих свой собственный язык, третий по распространенности в Украине после украинского и русского. И даже не считающийся диалектом, учитывая наличие собственных литературных памятников – а являющейся самостоятельной (хоть и экзотической) лингвистической единицей.

Более того, покушающихся на одесский язык, надо судить в Гааге, как преступников против мировой культуры. Потому что этот язык и есть памятник мировой культуры, как всякие древние египетские семирамиды хеопса, и его охраной должны заняться соответствующие департаменты в ООН. Второй такой шедевр, с немецкой грамматикой, русской лексикой и еврейской логикой человечество не родит. Плекайте сю мову, жыдобендеры.

***

Западных диалектов в Украине множество, и кацапы их обычно не различают. Хотя говирок и гвар там более чем дофига. В целом, западные горные лексические разбойники грабят культурные караваны Европы, набивая свои сундуки всякими «эдукациями» и «элекциями». Потом сплавляют добычу в общий лексический пул на своих пиратских стоянках, и гордятся друг перед другом количеством трофеев – у кого больше награблено «филижанок» или «дзыгаркив». Страсть к лексическому грабежу у западобендер настолько сильна, что «дзыгарок» або «цыгелок» может оказаться не только тикающим на стенке, но и мерцающим на «кампутери».

На русский западобендеры переходят практически без орфоэпических потерь, пугая изредка только ударениями в неожиданных местах и непредсказуемым интонированием. Например, привычка традиционно завывать в конце предложения, для непривычного уха превращает все фразы в вопросительные. Я сам в пять лет, услышав императивное требования моей буковинской бабци надеть шапочку бо холодно, наивно думал шо она со мной советуется.

***

Харьковский «тремпель-шпрахе» отличается от русского только неожиданным применением знакомых слов. Это логично для языка, который родился на проезжей части между «Турбоатомом» и заводом Малышева, в городе, на треть состоящем из студентов, на треть из пролетариев-интеллигентов, и еще на треть из вьетнамцев с Барабашовки.

Причем харьковчане, в отличие от карпатобендер, не грабят чужие понятия вместе со словами, а придумывают свои названия к уже существующему. Как Адам, снисходительно именующий тварей, созданных Богом.

Вот спросите у харьковчанина – ну зачем для понятия, которое остается после поедания семечек, придумывать слово «кожурки», если уже есть целый словарный шведский стол от «шелухи» до патриотичного «лушпыння». И почему тогда «кожурки», а не «шкурки»? Так вот, на вас в Харькове посмотрят на идиота, и поинтересуются – где и в каком месте планеты «кожурки» называются по-другому?

***

Столицей суржика (как и всего остального в Украине), является Киев. Правда, он сам по себе суржик не производит, а получает его со всей страны, как оброк или мыто – вместе с гостями и покорителями столицы. Поэтому суржман тут картатый, шо хустка. Иногда бывает, выхватишь в толпе телефонное: «А ты квиткЫ на пидвиконику пополювала?» – и идешь, охуевший после этой речевой контузии, поперек тротуара, пока не ебнешься головой о столб, пытаясь представить себе охоту на билеты, верхом на неведомом конике.

Но это пластмассовый контрафакт, ввезенный в Город нелегально, а настоящий шокаин готовится из орехов шоки, произрастающих исключительно в Киеве.

– Тю таон сасем чилишоли? – Ачилишолине? – Ашо он тадасибе дума? – Тю татебенашо…

Нет, это не разговор древних майя или египтян на давно мертвом языке. Это два современных мудреца, возможно с Мышеловки или Чоколовки, обсуждают ошибки третьего, знакомого им мыслителя, и приходят к выводу, что каждый имеет право на ошибку, и не стоит его осуждать.

В этом разговоре уровни смыслов наплывают друг на друга, как волны прибоя, а плотность невербальной эмоции достигает квантовой. С помощью нескольких иероглифов «шо», «хто» та «тю» кодируется вся Вселенная, и по времени занимает это ровно одну бутылку пива.

А еще от этого звукоизвлечения прет самого говорящего. Як божественно перло от собственной песни Айнуров, во время творения Арды! И уж точно не так мучительно, как издавать принудительные звуки горлом немолодому саксофонисту саратовского ТЮЗа, которому уже остоебенило седьмой год озвучивать уточку, в спектакле опять про уточку, и ему уже хочется разъебать и саксофон, и эту уточку, и тех детей до кучи.

***

Говорят, шо в Союзе киевский телевизор был эталоном произношения русского языка. Это все потому, шо русский язык, попадая в Мокшань, насилуется и уродуется. А в Киеве ему проще – мамка родная не обидит. А если и обидит – то за дело, а потом простит, и ласково погладит по голове. Естественно, и людям это нравилось – раз уж диалектные искажения неизбежны, то лучше вместо морской гальки лежать на мягкой украинской «хальке», чем на колючей кацапской «кальке».

Поэтому телеверсией русского языка владеют почти все украинцы, але пользуются ею как протокольной, для контакта с гражданами, владеющими другим вариантом диалекта. Отработал весь день, отбегал по делам-переговорам, вернулся домой, к родным и близким, снял с себя телеязык, поставил его в тумбочку. И тут же надел домашние тапки-зайцы своей говирки – конечно, не предназначенные для выхода на работу, но такие уютные и теплые.

– А, ляля-цяця, шо на вечер?.. Ну шо такое за «нишо»?.. Шо ты сьодня такое, як шопопало?…

***

Мордовским критикессам моего суржана нагадую (еще одно прекрасное для кацапа слово!), шо написание глагола «пишите» в сослагательном наклонении не определяется правилом «жи-ши», криптуя слово «хуй» не надо между «х» и «й» ставить восемь звездочек, а в слове «пидздец» – одна буква «д» – лишняя.

А я буду нюхать свой шокаин, и радоваться разнообразию диалектов в стране, где эталонные русский и украинский – норма почти для каждого, а местная говирка – милая и дорогая игрушка, память о малой родине. Главное, шобы правила вождения были общие, а машину нехай себе каждый сам выбирает.

Так шо, идите со своими порадами чилишоли в пизду, чилишоли обратно в свой Питер.

Сама кати

В летнем лагере хорошо. Горлоризы ходят дважды в день самодеятельным строем от стрельбища до столовой, и орут речевку «Наш бендеровский отряд!» (два раза) – «целый вечер пек бурят!» (тоже два раза).

А тераз новая бая под отрядный вечерний костер.

***

Когда-то миром и дворами правили самокаты. Велосипеды тогда были очень дорогими, и не каждый взрослый мог себе их позволить, не говоря уже о дворовой малолетней шпане. А для кустарного производства самоката нужна была только палки, фанера, гвозди и шарикоподшипники. Однако потом коммуняки наделали доступных для потребителя дешевых «аистов» и «школьников», и самокат вымер, как динозавр, не выдержав конкуренции с конем педальным.

Самокат-рессюрекшен произошел совсем недавно. Инициирован он был китайцами, производящими все, что угодно за пять долларов/штука, и женщинами, рожающими детей. «Откуда взялось столько детей на самокатах, особенно девочек в чуковском возрасте от «двух до пяти»? – спросил я однажды знакомую трижды мамочку. «А ты потаскай ее на руках каждые триста метров, потому что ножки устали!» – злобно ответила мне мамочка. «А так поставила на колеса за двести гривен – и горя не знаешь». Я не знаю как у вас, а у нас из-за мурзилок на самокатах скоро пробки во дворах будут.

***

Так от, выхожу из своего схрона купить сигарет, картечи на кацапа и шариковых стержней для ручки, и наблюдаю следующую картину – вдоль дома носятся малолетние самокатчики. Штуки четыре. Надменные такие выпускники «первого-А» класса на каникулах. А за ними безуспешно гоняется четырехлетняя самокатчица со злаками на голове. Ну, знаете, этот феерический желто-овсяный кошмар, шо называется «коса росла-росла, мамка мыла-мыла, а папка взял, и все заплел». С торчащими «петухами» и косой-колоском типа «змея линяет».

Понятно, что гоняется она за семилетними мужыками не с корыстной целью, а потому, что в компании кататься веселее. Старшие самокатчики ее детсадовские интересы презрительно игнорируют, и получается колебательная система с разными амплитудами элементов – когда старшаки доедут до конца дорожки вдоль дома, овсяная печенька понимает, шо она уже не догонит пелетон, и начинает лихорадочно и неуклюже разворачивать свой самокат, чтобы присоединиться к кортежу соплебайкеров на обратном пути.

Пока она разворачивает свое транспортное средство, пелетон опять с гиканьем проносится мимо, и самокат приходится разворачивать уже в другую сторону. И ото таке, туда-сюда. Дева отчаянно топочет по асфальту ляпцем-тапцем, разгоняя свой самокыц в погоню, але мощности у нее пока еще не те, и ни на одну космическую скорость, чтобы присоединиться к веселой компании она выйти не может.

В итоге овсяное дите, замахавшись постоянно разворачивать самокат, вышло в сингулярность ровно посреди трассы, перестало колебаться, повалилось со своим самокыцом поперек дорожки, село на бровку и горестно завыло, растирая коленку. Не просто по детскому капризу, а взросло и безнадежно, осознав бессмысленность этой жизненной гонки, да и жизни в целом.

***

Спакойна, и не плакать. Естественно из сирени под домом выломилась бабушка. То есть, не просто бабушка-барабабушка, а настоящая бабэлла – судя по фиолетовой голове и маникюру – бывшая прима оперного театра или школьная учительница.

– Что ты плачешь, что случилось деточка? – спросила бабэлла поставленным голосом. – Упала?

– Они от меня угоня-а-а-ют! – выла деточка не открывая глаз.

– Что угоняют? – встревожилась бабка.

– Они сами себя от меня угоня-а-а-ют! У них самокаты больши-и-и-е!

Поняв, что материального ущерба семейством не понесено, а моральный урон до свадьбы заживет, бабушка расслабилась.

– Ну не плачь, Тусенька (Натусенька? Витусенька?) – задумчиво сказала бабэлла, рассеянно глядя вслед гонщикам. – Вот подожди лет пятнадцать, и увидишь, на каких самокатах они сами будут гонять за тобой…

– На каких? – заинтересованно спросила овсяная печенюшка, приоткрыв глаз, и втягивая последнюю бульбашку обиды обратно в нос.

– На очень, очень больших самокатах…

Я хмыкнул, и пошел дальше за сигаретами, картечью и стержнями для ручки.

***

Бабка жизненно права, но ее правота нам не подходит.

Страны и нации живут не так, как маленькие девочки, и растут они тоже по-другому. Нация может быть политически ребенком на самокате, но народная память древнее любой бабэллы. И мы знаем, шо само по себе не получится вырасти до такого состояния, когда все заинтересованно развернут в твою сторону свои большие самокаты.

Так что недостаточно просто подождать пятнадцать лет, все равно понадобится и армия, и промышленность, и сельхоз, и законность, и борьба с коррупцией, и демократические выборы, и все остальное, что сделает нас красивой страной не только для самих, безусловно, по факту родства (как Тусеньку для бабушки). Но и для посторонних компаний.

Мораль здесь другая: мы хоть и навернулись с самоката, разбив коленку, поучаствовав в гонках с мудаками, которых по-детски принимали за «свою компанию» – зато теперь знаем, что есть компании, за которыми гоняться нам не нужно, даже ради сомнительных выгод неравноправного «товарищества». Какие бы большие самокаты у "старших" не были. Большой самокат надо иметь свой, Тусенька. Не слушай бабушку, она уже ку-ку.

Лучше сейчас разбить коленку, Тусенька, чем через пятнадцать лет – жизнь, купившись на чужой самокат.

А ляпцять-тапцять по асфальту таки придется. Хотя бы чтобы ноги натренировать. И уметь не только догонять хорошие компании, но и убегать от плохих.

Люди, косатки и коцапы

Один учоный натуралист, который любил кататься на надувной лодке вдоль побережья Канады и водить за собой удочку, на которую никогда ничего не клевало, рассказывал, как рядом с ним всплыла орка. Пыф-ф-фнула из дыхала и строго посмотрела на натуралиста чорным оком: не мочится ли двуногий дикарь с лодки прямо в воду? Не бросает ли окурки за борт? Ведет ли себя прилично? И вообще – не кацапский ли турист тут у нас приблудился?

– Не кацапский, – пересохшим ртом сказал натуралист, находясь в лодке, в четыре раза меньше орки. – Ихь вообще аус фром Одесса… то есть просто аус Одесса, извините майне идиш, то есть инглиш… Я тут случайно оказался. Мне уже пора на поезд. Что я несу, ой, мамочка…

Орка задумалась, наверное вспомнила рассказы других дельфинов за Одессу, сопанула дыхалом, шо той компрессор, и нырнула по своим делам, чуть не перевернув лодку кругами по воде. Со слов натуралиста, не обосрался он только потому, что сила сжатия его сфинктера многократно превысила давление перистальтики.

Я ему охотно верю, потому что даже в дельфинарии с непривычки можно испортить воду, когда находишься рядом с хищным морским животным, значительно уступающим орке, но превосходящим тебя по размеру, силе и мобильности. Спасает только распиаренный имидж дельфина как «друга человека», присутствие инструктора и цена за билет на «купание с дельфином». Привыкать к присутствию таких тварей рядом с собой надо постепенно. Если добрая афалина неожиданно всплывет рядом с вами в открытом море – скорей всего вы обосретесь, невзирая на ее имидж «друга человека». Если же всплывет орка, такая железнодорожная цистерна с зубами…

И обидите этим паническим недоверием хорошее и доброе существо. Которое намного лучше кацапа. И мы это щас докажем методом сравнительного анализа.

***

Косатки, как известно водяным учоным, делятся внутри себя на два братских народа – резидентные и транзитные. Естественно, этим грубым делением сложность жизни Orcinus orca не исчерпывается, есть еще и шото среднее – кочующие, которые понемножку и то, и это. Но, в дисциплины нашей кафедры вопросы детального косатковедения не входят.

Все мы из научпопа знаем, что дельфины свистят и прикольно щолкают под водой, а киты громко мычат, пугая экипажи подводных лодок. И это все не просто мычание и щолканье, а довольно необычно структурированный язык, предположительно способный даже к описанию отсутствующего предмета – то есть к абстракции.

У косаток та же фигня. Однако, языки у орок резидентов и транзитов разные, как и национальная культура. Есть легкомысленные и беззаботные резиденты, обитающие в постоянных локациях и преимущественно питающиеся рыбой и сквидом, которых они с гиканьем и шухером загоняют в удобные для поедания кучи. Они склонны беззаботно посплетничать во время охоты – (рыба, один черт, тупая, и не понимает языков шо кацап). А косатки-транзиты охотятся во время своих дальних путешествий на мясо крупное, хитрое и пугливое, типа ластоногих. Поэтому бродячие косатки молчаливые, а поговорить они садятся уже после работы, выковыривая остатки тюленя из зубов.

Генетические учоные доказывают, шо популяции резидентных и транзитных косаток не скрещиваются уже 100К лет. Но я им слабо верю: когда эти же учоные доказывают, что кацапы со скулами шире малахая по генам да гаплогруппам происходят прямо от Адама-Ярила Арийского – их можно смело нахуй посылать. Если они в генетике кацапов не могут разобраться – то что они тогда в генетике косаток понимают?

***

А вот местные натуралисты сообщают, что регулярные заходы транзитных косаток в локации резидентных орок и организация совместных охот с местными – это обычное дело в подводной жизни косаток. И регулярно парочки молодых орковских бычков и телочек, познакомившихся на очередном «сквид-пати», то уходят с новой семьей бороздить просторы мирового океана, то остаются в резиденции у тещи. Понятно, что генетические учоные в свои микроскопы это не ловят, потому что для фиксации массового генетического нашествия требуется либо навала уровня Атиллы, либо конкиста Кортеса. Чем милые и дружелюбные киты-убийцы в отношении друг друга не занимаются.

А главное – еще не было зафиксировано ни одной войны между косатками с транзитоязычной челюстью и косатками с резидентоязычной. Конспектируйте, кадеты. Каждая косатка, в отличие от кацапа, знает минимум два языка. Свой и братский.

И это минимальный счет, потому что свои «вокальные диалекты» есть почти у каждой группы косаток. И киты-убийцы не гундосят презрительно, встретившись в океане с братским народом: «Я ни панимаю вашей сабачей мовы», а быстро и охотно перенимают протоколы общения.

И это понимают звери, похожие на рыб. На месте кацапов стоило бы сгореть от стыда. Потому что они тогда рыбы, похожие на зверей.

***

После захода в гости и совместной пирушки, транзитные косатки не объявляют гостеприимную бухту своим «сакральным местом», чтобы отжать ее у аборигенов, а дружелюбно машут на прощание хозяевам хвостовой лопастью, обещают при случае зайти еще, и сваливают дальше в свой межконтинентальный транзит. Какой бы ни была привлекательной локация.

А хозяева просят гостей заходить почаще. Танцульки, обнимашки, сплетни-новости… Территориальные претензии у чудовищ с зубастой пастью размером как проход в метрополитен, решаются просто – вхождением в новую громаду на правах нового члена сообщества, а не битвой кланов за территорию, то бишь, за акваторию. Вообще, максимальное выражение агрессии у китов-убийц – это злобно ебнуть лопастью по воде и уйти в сторону: «Я с тобой больше не разговариваю!»

Если же кацап хочет жить в другой стране, он не переезжает туда, а пытается ее захватить. Он переезжает только тогда, когда у него зубов нема откусить насовсем. В Лондоне кацап скромно особняк купит, а в Крыму – нагло отнимет. Это понятно, бо силовые возможности кацапа скромнее, чем у косатки, а амбиций, блять, шо у акулы.

***

В море косатка может сожрать почти все. А группа косаток все, без «почти» – кроме атомной подводной лодки. При этом они соблюдают гастрономическую гигиену, не питаясь, например, человеками – хотя на пляжах ловить их куда выгоднее, чем рисковать собой, выхватывая с мелкого побережья морских львов. У косаток есть понятие «еда», куда не входит вообще все, что можно сожрать чисто теоретически. Например, блины с лопаты, или политый ядохимикатами фермерский горох вдоль крымской трассы, или картофельные очистки с помойки, или соевую колбасу – все, что едят кацапы – косатки в рот не берут.

У косаток есть свой кашрут (что позволяет ноуке предположительно говорить о жыдокосатках).

***

Вообще, если не брать усатых китов, которые бессознательно нямкают все время, даже во сне, просто плавая с открытой пастью, активные китообразные хищники тратят всего 5–6 часов в день на пропитание. Выгодно отличаясь этим от московского офисного планктона, который губит на пропитание не менее восьми часов, не считая инфернальной дороги на работу и обратно, проживая при этом в собачьей будке с телевизором и питаясь эрзацем эрзаца.

А поскольку у косаток нет ни телевизора, ни алкоголя, то кучу оставшегося после работы свободного времени киты-убийцы тратят на дайвинг, трансокеанский туризм, сплетни и обсуждения, веселое выпрыгивание с плюхами из воды и внутрисемейные дела. Поэтому семьи у них дружные, нет сирот и брошенных стариков. (#ачотамукацапов?)

Коллективная охота на крупную добычу приводит к необходимости делить ништяки, но вместо собачьей визгливой иерархической драки над тушей у косаток происходит честный дележ, и свою порцию получают все. Даже бабушка Серая Пуза пережевывает беззубыми челюстями притащенный ей молодежью кусок тюленя, при этом лупит молодежь клюкой по головам и ворчит, что раньше тюлени были толще, вода чище, а молодые люди знали – как себя надо вести в приличном обществе. «Молодые люди» смиренно терпят выходки вредной карги, во-первых потому что у косаток матриархат, а во-вторых – ну а шо ты ей сделаешь? Не кусать же ее своим набором адской стоматологии. Хоть ты и кусатка, и вообще – убийца. Це ж наша бабуся Сиропуза.

В общем-то, орки настолько совершенные природные охотники, что даже пенсионеры там способны прокормиться самостоятельно, но если старикашечка захромает в пути, то стая не свалит дальше, а затормозит, чтобы узнать – что случилось, бабуся? Переходим на первую скорость? Не говоря уже о том, что любой бесхозный теленок орки в океане будет подобран семьей и поставлен на общее довольствие.

Как происходит дележ совместной нефтегазовой добычи у кацапов – нам показывает децильный коэффициент распределения доходов. А также количество беспризорных детей и стариков в стране, хуярящей за общую нефть циклопические олимпиады и чемпионады, и имеющей флот яхт миллиардеров, уступающий по тоннажу, но превышающий по стоимости Черноморский и Балтийский вместе взятые.

***

Параллелей можно проводить множество, и везде выходит, шо не тех мы считаем чудовищами и людожерами. Но это не раскрыть в рамках одной лекции, и вопросом должны заниматься соответствующие спецыалисты с других кафедр. А у меня только два вопроса, и оба к Богу.

1. Боже Всемогутний, это Ты напутал чилишоли, шо поселил рядом с нами коцапов, а не косаток?

2. Или это мы, как всегда, неверно поняли Тебя? И правильно надо писать не «братский народ» и «киты-убийцы», а «братские киты» и «народ-убийца»?