Текст книги "Сапфир и золото (СИ)"

Автор книги: Джин Соул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 54 страниц)

– И не получится, – однозначно сказал Эмбервинг, – потому что, не считая этой хрустальной чешуи, которой ты почему-то оброс, ты человек, а не дракон.

– Нужно подождать и посмотреть, что из этого получится, – предложил менестрель. – Хрустальная шкурка отрастёт снова, или ты её окончательно сбросил?

– А может, мне его укусить? – предложила Сапфир, которая тоже была тут. Эмбервинг посадил её под домашний арест, когда узнал о её самоволке в Извечный лес (почуял), и запретил выходить из башни даже во двор.

– Зачем? – разом спросили все, и только Нидхёгг промолчал, но белые глаза его оживились вниманием.

– А вдруг, если я его укушу, он всё-таки превратится в дракона? – сказала Сапфир. – Вот если волченька человека укусит, то человек волченькой станет.

– То волки, – покачал головой Голденхарт и тут же спохватился: – А ты откуда об этом знаешь?

В библиотеке Дракона, он знал, книжек с подобным содержанием не было.

Об этом Сапфир в деревне услышала, пастухи рассказывали друг другу страшные истории, а она подслушала, когда пришла подбивать подпасков на очередное сражение с деревенским быком. Мальчишки в россказни поверили безоговорочно и тряслись от страха. Она сомневалась, а чтобы развеять сомнения – пошла и изловила в лесочке, что за деревней, волка и притащила его к костру, за которым сидели и пустозвонили пастухи. Ей хотелось проверить, правда ли от укуса волка люди сами превращаются в волков, но ничего из этого не вышло. Пастухи перепугались и ни за что не хотели совать руку волку в пасть, о подпасках и говорить нечего: сделали ноги. Ей, впрочем, удалось поймать одного из беглецов, но волк наотрез отказался его кусать. В общем, полный провал.

– Ещё не хватало! – строго сказал Эмбервинг. – Не вздумай никого кусать! Драконами от этого не становятся.

Нидхёгг подумал, что предложение малявки не лишено смысла и стоило бы попробовать. Разумеется, когда они с Лучесветом вернутся в Волчебор. Эмбервинг бы и на него напустился, вздумай он кусать юношу прямо тут.

– Лучше всего – подождать и посмотреть, что получится, – поддержал Дракон предложение Голденхарта. – Быть может, хрустальная шкурка больше не нарастёт.

И Нидхёгг утащил Лучесвета в Волчебор. Эмбервинг, конечно, предложил, чтобы юноша остался в башне, тогда легче было бы за ним присмотреть и удостовериться, что они правы или не правы, но Огден и слушать ничего не стал.

– Лучесвет – будущий король Волчебора, – важно объявил он, – значит, и жить должен в Волчеборе.

– Кто это решил? – удивился Голденхарт, памятуя о нежелании сына вообще становиться чьим бы то ни было королём.

– Я решил, – сказал Нидхёгг.

Менестрель вопросительно взглянул на сына. Тот смущённо повёл плечами, и всем стало понятно, что бесцеремонный Нидхёгг навязал ему трон упомянутого Волчебора. Правда, как показалось Голденхарту, мысль о грядущем воцарении у Лучесвета отвращения, как это было с Тридевятым королевством, не вызывала. «Надо бы наведаться в этот Волчебор, – подумалось менестрелю, – и глянуть, что там к чему!» Эмбервинга посетили те же мысли.

В общем, Нидхёгг вернулся в Волчебор вместе с Лучесветом, а потом и вовсе перетаскал его немногочисленные пожитки из Серой Башни к себе в логово. Лучесвет не так уж и возражал. Туманность собственного будущего пугала его даже больше мысли о смертности людей.

Выяснилось, что хрустальной шкуркой он покрывается дважды в год: к весне чешуя вновь наросла по всему телу и через несколько недель слиняла. Нидхёгг неохотно признал, что Лучесвет всё-таки не из драконов: те линяли исключительно осенью. Лучесвет опять приуныл.

– А давай всё-таки сами у русалок спросим, – предложил Огден, исчерпав способы его приободрить.

– Алистер сказал, что русалки ничего не знают, – возразил юноша.

– Мухлюет этот ушастый, – уверенно заявил дракон. – Нутром чую! И вообще он мне не нравится.

– Нравится или нет, а к нему за помощью обратиться придётся, – заметил Лучесвет, невольно улыбнувшись. – Только он сможет портал открыть в Русалочью заводь.

– Полетим, – сказал Нидхёгг и хлопнул себя по груди, – по-настоящему.

– А как ты дорогу отыщешь? – удивился Лучесвет. – Если наобум лететь, так это лет сто займёт!

– Легко! – фыркнул дракон и, порывшись в складках медвежьей шкуры, достал хрустальную шкурку, с которой начались все злоключения. – Достаточно разок нюхнуть (он так и сделал) – и я по запаху найду кого угодно даже за тысячу земель! Ну что, летим?

Предлагал это Огден ещё и потому, что путешествие, а наверняка и сопряжённые с ним приключения, поможет юноше развеяться. Лучесвет как-то обмолвился, что хотел бы постранствовать по белу свету, как делал его отец, Голденхарт, до встречи с Драконом. Почему бы тогда, решил Нидхёгг, не постранствовать к компании дракона? И быстрее, и безопаснее, да и вообще вдвоём веселее искать приключений на ту часть тела, что не вслух будет помянута.

Лучесвет подумал хорошенько, прежде чем ответить.

– Ладно, – согласился он, – полетим и глянем на русалок, а когда вернёмся, то Голденхарту расскажем, какие они. И почему Эмбервинг ему запретил на них смотреть? – недоуменно добавил он, пожимая плечами. – Странные всё-таки эти драконы…

Собирались в дорогу недолго. Нидхёггу нужды не было, драконы налегке путешествуют, потому что пропитание всегда можно по дороге изловить, если внимательно под ноги смотреть, когда летишь. Правда, он приоделся: вместо медвежьей на плечи повязал соболью накидку, поскольку слышал, что на юге нестерпимо жарко, а лететь им как раз на юг надо было, если верить драконьему носу. И гребешок, утащенный им из Серой Башни, прихватил. Лучесвет обошёлся эльфийским плащом (Нидхёгг, поворчав, всё-таки припрятал за пазуху волчью накидку, что смастерил для Лучесвета на досуге), а в дорожный мешок запихал кое-какой снеди и, с позволения Огдена, пару горстей монет. Лук и стрелы он тоже решил взять с собой – мало ли что!

– А в Серой Башне нас не потеряют? – спохватился Лучесвет. – Вдруг заглянут, а нас нет?

– Я им записку накарябаю, – сказал дракон и накарябал когтем на камне возле шеста с черепом пещерного медведя: «Скора вирномси, нитэрять. Агдэн». Писать толком он так и не выучился: не нашлось подходящего пера, способного сдюжить хватку драконьих пальцев, – но мог когтем накарябать что-нибудь, если приспичит. Правда, он нетвёрдо знал, как пишется то или иное слово, но надписью всё равно остался доволен.

– Теперь не потеряют, – сказал Нидхёгг.

Лучесвет сильно сомневался, что каракули на камне читабельны, поэтому потихоньку, чтобы не обидеть Огдена, начиркал записку и приколол её стрелой к дереву, что росло рядом с входом в логово дракона. Написал, чтобы их не теряли, потому что они отправились путешествовать.

– А сокровищницу твою не разорят, покуда тебя нет? – спохватился юноша.

Нидхёгг призадумался. Местные бы нипочём не стали, но заезжие мародёры могли бы. Он недовольно заворчал и завалил вход в пещеру огромным валуном – его и сто человек с места не сдвинули бы, только дракону под силу поднять такую тяжесть. Дракон удовлетворёно повёл плечами и похлопал по валуну ладонью.

– И мышь не проскользнёт! – горделиво сказал он. – Можно лететь.

Но с отправлением всё же вышла заминка. Лучесвет заметил, что к логову дракона шествуют едва ли не все волчеборцы. Предводительствовал старик-библиотекарь. Он шёл впереди толпы и торжественно нёс на вытянутых руках небольшой сундучок.

– Рановато для приношений, – заметил Нидхёгг. – Опять чего удумали?

Волчеборцы подошли, растянулись полумесяцем, все разом поклонились сначала Нидхёггу, потом Лучесвету. Юноша юркнул за спину дракону. Он обычно в логове отсиживался, когда приходили волчеборцы: они непременно начинали упрашивать его стать королём и каждый раз придумывали что-то новенькое, чем пытались его прельстить. Огден их обычно вытуривал – до следующего раза.

– Что, опять Лучесвета на царство клянчить пришли? – спросил Нидхёгг. – Мы спешим, так что давайте покороче.

Библиотекарь открыл сундучок. Там, разумеется, на подушке алого шёлка лежала золотая корона. Её Лучесвет с драконом уже раз сто видели! Правда, в сундук её волчеборцы ещё не прятали – что-то новенькое!

– Мне пришла в голову гениальная идея, – сказал библиотекарь. – Пусть он будет не обычным королём, а первым на свете королём-библиотекарем. Учитывая его любовь к книгам.

Лучесвет выглянул из-за спины Огдена, чтобы было лучше слышно. Приободренный библиотекарь продолжал:

– И королевские привилегии будут включать, скажем, возможность брать из библиотеки любую книгу на любой срок даже без библиотечной карточки. Королевский замок и будет библиотека! Мы, разумеется, пристроим башни, а тронный зал из читального сделаем. Король, который живёт в библиотеке, – такого точно нигде в мире нет!

– Эй, – сказал Нидхёгг, до этого времени молча и даже с интересом слушая, – Лучесвет живёт и будет жить в логове.

– Но где это видано, чтобы короли жили в драконьих логовах? – возразил библиотекарь, остальные волчеборцы одобрительно загудели.

– А он будет первым королём, живущим в драконьем логове, – ядовито заметил Огден. – Ещё что, или мы полетели?

Библиотекарь затараторил, будто ему на хвост наступили:

– И он конечно женится на первой красавице королевства, а если не на первой, так на второй, или вообще на всех сразу.

Волчеборцы вытолкнули вперёд трёх девушек в нарядной одежде, которых полагали первыми красавицами в королевстве. Может, и не лгали, но девушки были так разрумянены и вычернены углём, что об истинных чертах их лиц можно было только догадываться. Лучесвет опять спрятался за спину дракону.

– А это уже что-то новенькое, – сказал Нидхёгг, но без улыбки. С тем, что невест предлагали ему, он уже смирился, но когда они и за Лучесвета взялись, то это он уже не стерпел. Он взял волчеборцев в охапку, накидал из них стожок на телегу, которая обнаружилась среди процессии, и легонько хлопнул лошадь по крупу. Лошадь всхрапнула, взбрыкнула и потащила кучу-малу обратно в Волчебор. Дракон отряхнул ладонь о ладонь и развернулся к Лучесвету:

– Теперь уж точно можно лететь.

Лучесвет стоял и смотрел, как через незаметную щель, что осталась между валуном и входом в логово, строем ходят мыши, что-то попискивая себе в усы.

– И мышь не проскользнёт, – сказал юноша, приподнимая брови и глядя на дракона.

Тот нисколько не смутился, хотя на мышей взглянул свирепее некуда:

– А они и не проскальзывают. Они маршируют.

Мышиный полк приостановился и салютовал дракону хвостами.

– А я и не знал, что у тебя в логове столько мышей живёт, – удивился Лучесвет.

– Да медвежьи шкуры перетрясти, там ещё и не такое сыщется, – хмыкнул Огден. Правда, он смутно понимал, что хвастаться этим точно не стоит.

А Лучесвет подумал, что когда вернутся, то непременно нужно будет устроить генеральную уборку.

Нидхёгг превратился в дракона, Лучесвет вскарабкался на его спину, и они взлетели. Хвост у Огден всё ещё был коротенький, но дракон уже научился маневрировать и без него, так что взлёт прошёл успешно.

Лучесвету нравилось летать на драконах. Видеть мир с высоты драконьего полёта – большинство людей о таком и мечтать не могли! Юноша то и дело поглядывал вниз, на проносящиеся под ними поля и леса. Тень дракона скользила следом, меняя очертания: то растягиваясь, то съёживаясь. Дракон летел слишком быстро, чтобы люди с земли успевали его заметить, а если замечали его тень или силуэт, то принимали его за орла. Мысль о том, что над ними пролетел самый настоящий дракон, никогда не приходила им в голову, они ведь знали, что драконов не бывает.

– А мы точно туда летим? – спросил Лучесвет.

– Точно, – ответил Нидхёгг, переходя на бреющий полёт, потому что начало смеркаться, а лететь в темноте ему не хотелось.

Они устроились на ночь в каком-то леске, причём Огден улёгся так, чтобы спящий Лучесвет оказался между его лапами. К незнакомым местам Нидхёгг относился скептически, и в дальнейших их остановках на ночлег вёл себя точно так же: в человека не превращался, Лучесвета из лап не выпускал.

– Уже близко, – сказал Огден на четвёртый день полёта. – Запах теряется вон в тех зарослях.

Лучесвет, вытянув шею, посмотрел вниз. Прямо под ними было зеркальное озеро, поросшее с краю камышом и багульником. Плакучие ивы клонились к воде тяжёлыми ветками. Травы были высокие и без ветра качались, сплетаясь цветущими метёлками.

– Вон туда спускайся, – показал Лучесвет на приглянувшуюся ему полянку чуть поодаль от озера.

Нидхёгг глянул и возразил:

– Туда нельзя, там травы волшебные, – а на вопрос, откуда он знает, ответил: – Чую драконьими инстинктами.

Они спустились поодаль от коварной полянки. Лучесвет соскользнул со спины дракона и, эксперимента ради, швырнул в траву какой-то веточкой. Стебли заколыхались и накрепко обвили прутик, он даже захрустел.

– Ого, – сказал Лучесвет, впечатлённый и этой неведомой травой, и потрясающе точными драконьими инстинктами.

Растительность слева затрещала, точно через ней ломился медведь. Юноша в долю секунды натянул лук. Нидхёгг нисколько не беспокоился, даже не шевельнулся. Из зарослей выбрался Рэдвальд и принялся выдирать из волос репьи.

– Какими судьбами? – спросил он, на слово – по репью.

– С русалками потолковать надо, – сухо сказал дракон. Рэдвальда он недолюбливал: из-за него ведь всё это и произошло!

– Пошли, – обрадовался Рэдвальд, – им как раз время из озера выползать. Только как петь начнут – уши заткните, не то зачаруют.

Нидхёгг на это презрительно фыркнул.

Русалки на самом деле уже выбрались из леса и из воды и устроили хоровод в приозерных травах. Заметив гостей, они разом начали петь. Рэдвальд привычно зажал уши руками: зачаровываться прямо сейчас ему не хотелось. Дракон опять презрительно фыркнул и глянул на Лучесвета. Тот в ответ глянул на дракона и пожал плечами. Русалки бросили петь и уставились на них.

– Первый раз вижу, чтобы кого-то зачаровать не удалось! – сказала зеленоглазая русалка, владычица Русалочьей заводи Лисса. – Рэдвальд, они что, глухие?

– Они драконы, – ответил Рэдвальд, осторожно отводя руки от ушей. – Один уж точно. Вон тот бугай.

– Я всё слышу, – сказал Нидхёгг и с трудом преодолел искушение взять Рэдвальда за шиворот и зашвырнуть в траву-капкан. – Это вы, значит, русалки?

Лиса задрала голову, чтобы взглянуть ему в лицо. В сгущающихся сумерках он казался одним сплошным чёрным пятном, на котором шевелились два белых, чуть светящихся глаза. Да, этот был из волшебного народа. Второй ей чудился человеком. Лиса нахмурилась: тогда почему не подействовала русалочья песня?

– Я владычица Русалочьей заводи, – произнесла она, – моё имя Лисса. Кто вы и зачем явились в мои владения?

– Она ещё спрашивает! – возмутился Огден, не давая Лучесвету ничего сказать в ответ. – Подсунула всякую дрянь этому осталопу (он кивнул в сторону Рэдвальда) и как ни в чём не бывало спрашивает, кто и зачем к ней явился! Да вам за это бошки пооткрутить надо!

Русалка вытаращила на дракона глаза. Лучесвет несколько смущённо пояснил:

– Головы, он имел в виду головы.

– Один арргх, – сварливо сказал Нидхёгг. – Вот что теперь с этим делать прикажете?

И он сунул русалку под нос хрустальную шкурку.

Рэдвальд поспешил вмешаться и всё объяснить. Зелёные глаза Лиссы уставились на Лучесвета. Тот смутился ещё больше и привычно юркнул за спину дракону. Лисса задумчиво проговорила:

– Он похож на человека, но русалочье пение его не зачаровало. Или он почему-то невосприимчив к нашим чарам, или… влюблён по уши.

Лучесвет при этих словах покраснел по самые упомянутые уши, но поскольку он прятался за спиной Огдена, то никто этого не заметил.

– Рассказывай про хрустального полоза, – потребовал Нидхёгг. – Своими ушами хочу эту историю услышать. Человечишка мог и переврать, знаю я их… – И он прищурился на Рэдвальда, который начал притворяться деревом.

Лисса пожала плечами и повторила дракону всё то, что уже рассказывала Рэдвальду и Алистеру.

– Значит, драконам сродни? – пробормотал Огден и поскрёб подбородок. – А лап у него сколько было? А летать умел? А ядом плеваться или огнём?

– Он же полоз, – глубокомысленно возразил справившийся, наконец, со смущением Лучесвет, выходя из-за дракона. – Не бывает змей с лапами.

– Ладно, арргх с ними, с лапами, – отмахнулся Нидхёгг. – Почему человек в полоза вздумал превращаться – вот что меня интересует.

– Говорят, дракон его каким-то пойлом напоил, – сказала Лисса, и не подозревая, что этим самым драконом и был Нидхёгг. – Будто бы потому.

– Это было не пойло, – оскорбился Огден, – а народное драконье средство. Кровь напополам с ядом.

Зеленоглазая Лисса уставилась на дракона и строго сказала:

– Нельзя людей поить кровью волшебных существ! Это неписаный закон. С людьми от этого что угодно случиться может!

– Конечно, – ядовито парировал Нидхёгг, – зато можно кормить людей змеиной дохлятиной и уверять, что это на пользу.

– Огден, – беспокойно тронул Лучесвет приятеля за руку.

– Никто не просил его всё разом есть! – оскорбилась владычица Русалочьей заводи. – Говорила же: по щепотке, чтобы восстанавливать силы.

И все посмотрели на Рэдвальда, как будто перекладывая вину за происшествие на него (что, по мнению Огдена, так и было!). Но бывшего ведьмолова винить было можно лишь в том, что он надрался и не углядел за русалочьим подарком.

– Ладно, – опять сказал Нидхёгг, – раз ничего путного сказать не можете, скажите хотя бы, где раздобыли… полозятину, – с запинкой добавил он, пробуя слово на слух. Звучало, надо признаться, не очень.

– Отыскали некогда логово полоза на северо-востоке отсюда, – замялась отчего-то Лисса, – в двух неделях пути от заводи.

Огден развернулся лицом на северо-восток (так он думал) и деловито принюхался. Лучесвет, чуть смутившись, заставил его развернуться в другую сторону.

– А разве русалки могут покидать заводь? – удивился Рэдвальд, который с русалочьими повадками и обычаями был знаком лучше прочих. – И ты ведь говорила, что видела полоза всего однажды, и то мельком?

«Помолчать бы тебе!» – ясно говорил взгляд Лиссы, но владычица тут же нашлась:

– Живого полоза, а этот ведь дохлый был.

В отличие от дракона, которого подобные мелочи не заботили, Лучесвет кое-какие выводы сделал. Русалки, которые, если верить Рэдвальду, покидать ареал обитания не могли, отправились зачем-то на северо-восток, а вернулись с мясом хрустального полоза. Крестовый поход русалок?

– А сами русалки, – спросил он, – ели мясо хрустального полоза? Или просто хранили как… трофей?

Лисса взглянула на него с досадой: этот человеческий мальчишка задавал правильные вопросы, он вообще мог о чём-то догадываться.

– Зачем русалкам есть мясо хрустального полоза? – возразила она. – Мы – перерождённые, нам не нужно продлевать жизнь, мы и так бессмертны.

Вторую часть вопроса Лисса оставила без ответа. «Они войной на полоза ходили», – решил Лучесвет.

Нидхёгг между тем продолжал принюхиваться, но голова его то и дело дёргалась в сторону, которую он определил вначале. Что-то сбивало его нюх.

– Может быть, хотите напиться с дороги? – предложил Рэдвальд, увидев, что разговор перестал складываться. – Есть у меня настойка на древесном соке да на росных травах…

– Недосуг, – отозвался Огден, продолжая вынюхивать направление. – И Лучесвет не будет.

Лучесвет пожал плечами и виновато улыбнулся Рэдвальду. Отвлекшись на него, никто не заметил подкрадывающуюся к ним Нею. Она проскользнула мимо русалок и молниеносно бросилась на Лучесвета, свалив его на землю и принявшись душить. Все опешили на долю секунды, Огден тут же опомнился, рявкнул: «Эй!» – и схватил русалку за волосы, стараясь оттащить её от юноши. Нея заверещала, но пальцы стиснула ещё сильнее. Лучесвет конвульсивно бил ногами по траве, задыхаясь.

– Она его за Голденхарта приняла! – воскликнул Рэдвальд.

– Нея! – в ужасе воскликнула владычица Хрустальной заводи.

И вдруг что-то произошло. Нея вскрикнула нерусалочьим голосом, разжала пальцы. Нидхёгг тут же дёрнул её вверх и держал так, за волосы перед собой. Вниз капала темноватая русалочья кровь. Они пригляделись и увидели, что пальцы и ладони русалки в глубоких ранах, точно их ножами истыкали. Тогда они все взглянули на Лучесвета, решив поначалу, что он воспользовался оружием. Юноша был безоружен. Он всё ещё лежал навзничь, кашляя и задыхаясь. На его шее что-то блестело, вернее, его шея блестела, потому что была от подбородка до плеч покрыта хрустальной чешуей. Но чешуя не прилегала плотно, а торчала дыбом, превратившись в ежовый частокол. По колючкам текли темноватые капли русалочьей крови. Колючки зашевелились, сложились и спрятались, словно их и не было.

– Такого я ещё не видел, – поражённо сказал Нидхёгг. – Он обычно чешую сбрасывает, а эта совсем по-драконьи спряталась!

– Она его защищает! – воскликнула Лисса, поражённая не меньше.

Нея, пока они отвлеклись, вывернулась из руки дракона, оставляя в его кулаке прядь волос, и спешно уползла к озеру, оставляя на траве темноватые кровавые следы.

– Эй! – опомнился Огден. – Она что, взбесилась, что ли, на людей кидаться?

– Она приняла его за Голденхарта, – повторил Рэдвальд. – Решила, что Лучесвет – это Голденхарт и…

– У неё зуб на моего отца? – спросил Лучесвет, несколько пришедший в себя после столь стремительного нападения. – Поэтому Эмбервинг ему запретил сюда приходить?

– Отчасти, – сказал Рэдвальд. – Видишь ли, она была его невестой когда-то…

– У моего отца была невеста-русалка? – округлил глаза юноша.

– Да нет, это ещё до того было… – спохватился Рэдвальд. – Русалкой она позже стала. Вся эта история с ведьмой и Тридевятым королевством…

Лучесвет поморщился, отчасти от упоминания Тридевятого, отчасти от боли в шее. Он потёр горло, откашлялся и опять поморщился. Красные пятна на шее грозили превратиться в синяки. У Нидхёгга стал уж совсем зловещий вид. Дракон хорошенько поплевал в ладонь и, поймав Лучесвета за плечо, извозил ему всю шею слюной.

– Что он делает? – опешила Лисса.

– Народные драконьи средства, – верно предположил Рэдвальд.

Но обоих бесконечно удивило, что Лучесвет несколько не сопротивлялся.

– Летим взглянем на логово, – сказал Огден приятелю. – Тут ничего, кроме неприятностей, не сыщешь. И лапы моей в этом краю больше не будет!

Он сгрёб Лучесвета в охапку, закинул себе на плечо, превратившись в дракона, тяжело взмыл над заводью, взяв курс на северо-восток. Лучесвет удобно устроился у дракона на спине и размышлял, стоит ли рассказывать об этом Голденхарту по возвращении.

– Она тебя защищает, – сказал Огден, поворачивая голову к Лучесвету (лететь он мог и не глядя вперёд), – твоя хрустальная шкурка. Может, и не надо от неё избавляться.

– От неё не избавишься, – возразил Лучесвет, трогая горло. – Придётся линять дважды в год.

– Да ладно, – увещевательно сказал Нидхёгг, – всего-то немного чаще, чем драконы линяют! Зато сколько чешуи намету! – с некоторой мечтательностью добавил он, поворачивая голову обратно.

– А зачем она тебе? – полюбопытствовал Лучесвет.

Нидхёгг про себя довольно ухмыльнулся: отвлёк юношу от мрачных мыслей!

– Не знаю, может, чего из неё понаделаю, – отозвался он, мерно махая крыльями. – У золотого дракона я доспехи видел. Может, тебе броню из хрустальной чешуи сделать? Подходящая для короля, а? Людишки попадают, когда такую красотищу увидят!

Лучесвет только закатил глаза, но смолчал, чтобы не огорчать приятеля.

Нидхёгг ещё несколько раз махнул крыльями, а потом вдруг резко остановился. Драконы могли останавливаться в полёте и зависать на одном месте, но сделал он это так неожиданно, что Лучесвет чуть с его спины не слетел, благо ухватился за рога дракона.

– Ты что, Огден? – испуганно спросил он.

Огден повернул в противоположную сторону, чешуя на его морде подёргивалась. Опять этот сбивающий с толку запах! Что-то знакомое, что-то… драконье.

– Куда ты, Огден? Логово же в другой стороне! – воскликнул Лучесвет, подёргав дракона за чешуйки.

– Надо выяснить, – отозвался дракон, – чей это запах. Где-то я его уже… чуял…

Лучесвет старательно принюхался, но ничего подозрительного не ощутил. Видимо, только драконье чутьё могло его уловить.

– А в логово после полетим, – добавил Огден. – Полоз-то уж точно никуда не денется, раз он дохлый.

Прямо под ними был горный хребет, расположенный полумесяцем. У левого края теснились домишки человеческого поселения. К правому краю вела проторенная дорога и обрывалась где-то у самого подножия гор. Она, кажется, никуда не вела, потому что на другой стороне горного кряжа её продолжения не было. Лучесвет подумал, что это дорога в рудники или в каменоломни.

Дракон спустился ниже, и юноша разглядел, что по дороге в сторону гор шествует целая процессия: восемь силачей тащили деревянное полотно, нагруженное бараньими тушами и овощами. Сопровождающие заунывно пели что-то нестройным хором. «Похоже на жертвоприношение», – подумал Лучесвет.

Нидхёгг спустился на землю, превратился в человека, и они с Лучесветом преградили дорогу процессии.

– Погодь, – сказал Огден, обращаясь к людям. – Куда жратву тащите?

Люди испуганно на него воззрились. Быть может, даже за разбойника приняли. Лучесвет поспешил вмешаться:

– Мы не грабители, из любопытства спрашиваем. Мы неместные. Что это за края?

Силачи поставили ношу на землю. Тщедушный старикашка, представившийся старейшиной, ответил:

– Край этот называется Сребролучье. А снедь мы несём на поклон чудовищу, что живёт в горе.

– Чудовищу? – переспросил Огден и повернулся в сторону правого края горного кряжа. Да, знакомый запах шёл именно оттуда.

– Издревле повелось, что мы приносим жертвы чудищу, – вклинился один из силачей. – Неведомо сколько столетий назад оно поселилось в горе и потребовало дань.

– Людей тоже в жертву приносите? – ощерился Нидхёгг.

– Поначалу оно людей жрало, – сказал старейшина, – тех, кто в горы забредал. Но кому-то из наших предков удалось уговорить чудовище перестать жрать людей, а вместо того удовольствоваться баранами, или быками, или козами, или что добудем для него на охоте. Так и повелось: как потребует жрать, так и тащим.

– И как часто требует? – осведомился Лучесвет.

– По-всякому бывает, – ответил старейшина, – когда раз в год, а когда и раз в месяц. Оно ревёт, когда проголодается, страшным рёвом.

Лучесвет почему-то подумал, что засевшим в горе чудищем может оказаться выживший полоз.

– Хм, – с растяжкой произнёс Нидхёгг и подошёл к нагруженному снедью полотну, – а давайте-ка в этот раз я вашему чудищу жратву оттащу. Любопытно на него взглянуть.

Силачи снисходительно захихикали: они ввосьмером-то с трудом поднимали… Но каково же было их удивление, когда Огден легко, одной рукой всего, его поднял и взвалил на плечо!

– Доблестный витязь, – разволновался старейшина, – а может, ты тогда ещё заодно и тюкнешь чудище по башке, чтобы присмирело? От него сплошные убытки. А уж если бы и вовсе укокошил, так мы бы тебя век добрым словом поминали!

– Больно мне надо, чтобы вы меня поминали, – фыркнул дракон и пошёл к горам. – Икай потом почём зря!

Лучесвет побежал следом за ним. Люди остались стоять на дороге и смотрели им вслед.

– Сожрёт их чудище, – сказал силач, – вот помяните моё слово, сожрёт!

– Может, тогда на год спать заляжет, – добавил другой силач.

– Огден, – сказал Лучесвет беспокойно, – а вдруг в той горе полоз живёт, а?

– Не полоз, – утвердительно ответил Нидхёгг и, запустив руку в жертвованную чудищу еду, выудил из общей кучи жареного целиком поросёнка. – Я полозов в жизни не видел, а вот того, кто в горах сидит, откуда-то знаю. Запах уж больно знакомый!

– Тогда это ещё один дракон? – даже подпрыгнул от волнения Лучесвет.

Огден глянул на него, сунул руку в приношения, вытащил оттуда кролика.

– На, ешь, – сказал он, раздирая тушку и давая половину Лучесвету. – Что зря пропадать будет…

– Ты ведь не собираешься с ним биться? – ужаснулся юноша.

– Да ну, делать мне больше нечего, – отмахнулся Огден, – но вздуть его надо. Чтобы людей не жрал. Они ж его и так на убой кормят, что ему ещё надо?

Пока они дошли до конца дороги, снеди на полотне порядком убавилось. Дракон облизнулся, поковырял пальцем в зубах и ткнул пальцем в горы:

– А вон и логово.

В горном кряже было неровное отверстие, «в три быка шириной», как сказал Огден (и ещё в три быка высотой).

– Тесновато для дракона, – заметил Лучесвет, приглядываясь.

Нидхёгг бухнул приношения на землю, сунул голову в отверстие и гаркнул:

– Эй!

Раскатилось гулкое эхо, камешки посыпались с нависающего над логовом каменного выступа.

– Как бы обвала не было, – беспокойно сказал юноша, поглядывая вверх. – Огден, ты точно собираешься туда лезть?

В это время откуда-то из глубины послышался скрипучий, дребезжащий голос:

– Где моя еда? Я тут с голову помираю! Эй, людишки! Передохли вы там, что ли?

Нидхёгг и Лучесвет переглянулись. Голос был совсем не страшный. Неизвестно, что почудилось жителям Сребролучья, но Лучесвет подумал, что обладатель такого голоса страшным быть никак не может! Другое дело Нидхёгг: как гаркнет, так птицы наземь шлёпаются! Про людей вообще говорить нечего.

– Я с тобой, – тут же передумал Лучесвет.

Нидхёгг подобрал какую-то палку, поплевал на неё, дыхнул огнём – получился самый настоящий факел. Он дал его юноше и первым полез в логово. Лучесвет шёл следом и тыкал факелом в разные стороны. Тоннель, вероятно, был природного происхождения: его проделала в горе давно сгинувшая из этих мест река или выползшая из недр земли лава. Место это так и напрашивалось, чтобы в нём поселились чудища! Огден отмахнулся от летучих мышей, которые нечаянно попадали с потолка ему на голову.

Дребезжащий голос продолжал жаловаться на жизнь и грозить нерадивым людишкам страшной карой: землетрясениями, лесными пожарами и громом и молниями. Да, должно быть, на людей это действовало безотказно, раз уж они столетиями таскали чудищу еду.

Тоннель обрывался пещерой, низкой и мрачной, в ней стояла кромешная тьма. Нидхёгг отобрал у Лучесвета факел и ткнул им в темноту.

– Да что ж ты прямо в глаза-то метишь! – заскулил скрипучий голос.

Лучесвет издал удивлённое восклицание. Он разглядел втиснутого в пещерку дракона. Огден чуть не угодил ему факелом в морду. Пещера для дракона была явно тесновата, а судя по каменным лишаям, наросшим на его тело, сидел дракон в этой пещере безвылазно. Кажется, он вообще врос в горную породу. Чешуя его – та, что не обросла лишаем, – была бурого цвета. Рогов на голове было целых пять: по два с каждой стороны висков и ещё один на лбу. Глаза были подслеповатые, тусклые, зубы – редкие. Сбоку торчал хвост. Судя по всему, это был дряхлых дракон. Лучесвет засомневался: а могут ли драконы вообще быть дряхлыми, или они дряхлеют от ничегонеделанья?