Текст книги "Сапфир и золото (СИ)"

Автор книги: Джин Соул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 54 страниц)

Итак, принцесса Флёргана вместе с Айреном в сопровождении рыцарей кронпринца поехали в Цветочное королевство. Этот кортеж, едва подъехал к мосту, вызвал в за́мке волнения.

– Ваше величество, – обеспокоенно доложил министр финансов королю, – принцесса Флёргана вернулась в сопровождении рыцарского конвоя.

Лицо короля вытянулось.

– Мало того, на их доспехах гербы Тридевятого королевства, – добавил министр финансов.

Король издал невнятный звук, похожий на те, что издают хомяки, когда на них наступят. Ему вдруг подумалось, что принцесса могла отправиться в Тридевятое королевство, а оттуда её выпроводили и снабдили конвоем, чтобы не подумала повернуть обратно. Не хватало, чтобы и король Тридевятого королевства подал в суд! Король покрепче сжал скипетр, как будто тот мог спасти его от грядущих неприятностей.

Принцесса Флёргана вошла в тронный зал, грациозно придерживая подол платья одной рукой, а другую руку положив на локоть сопровождавшего её кронпринца Айрена. Королевская чета и придворные министры уставились на вошедших. Айрен был статный, красивый, в ладных доспехах.

– Кронпринц Тридевятого королевства Айрен, – представила его Флёргана.

– Мы рады приветствовать кронпринца Айрена, – выдавил король, с напряжением гадая, зачем явился в Цветочное королевство кронпринц чужой страны.

Кронпринц Айрен оставил принцессу Флёргану, кавалерийской походкой подошёл на несколько шагов к трону и опустился на одно колено.

– Я прошу у вас руки вашей дочери Флёрганы, – чётко сказал он, несильно стукнув кулаком по груди. Доспехи гулко брякнули.

– Вы – что? – разом произнесли все министры.

Айрен нахмурился, сурово глянул на придворных и снова перевёл взгляд на короля с королевой. Те отчего-то застыли на тронах, как статуи.

– Я вернусь в Тридевятое королевство и уже оттуда пошлю за принцессой официально, – сказал Айрен. – Надеюсь, что…

Король дослушал. Он соскочил с трона, подбежал к будущему зятю и, схватив его за руки, горячо и взволнованно спросил:

– Вы на самом деле хотите жениться на моей дочери?

Кронпринц несколько растерялся:

– Д-да, иначе бы не приехал свататься.

– Он приехал свататься! – хором сказали министры с таким благоговением, что кронпринцу стало неловко и неуютно под их горящими непонятным воодушевлением взглядами.

– Надеюсь только, что получу согласие обоих величеств, – сказал Айрен. – Я без ума от принцессы Флёрганы. Если мне откажут, то я отправлюсь в крестовый поход и погибну на чужбине.

– Глупости! – воскликнул король. – Конечно же мы согласны! Завтра же сыграем свадьбу. Незачем ехать в Тридевятое королевство.

«А то ещё передумает, – одновременно подумали все министры, – правильно король рассудил!»

– Завтра? – растерялся Айрен.

– Завтра, непременно завтра! А послезавтра мы вас коронуем новыми королём и королевой Цветочного королевства, – поспешно добавил король. – Полкоролевства в приданое – да тьфу! Чего там, забирай всё! Только чтобы свадьба состоялась непременно завтра.

Кронпринц растерялся немного. А пото́м… он понял, что бесконечно счастлив, что не придётся возвращаться в Тридевятое королевство. Поручение отца он провалил с треском: брат категорически отказался возвращаться, – объяснять ему, почему так произошло, а ещё объясняться и с покинутой Хельгой…

– Лучше некуда! – сказал Айрен, крепко пожимая королю руку. – Остаюсь и женюсь завтра же.

Король тут же приказал объявить по всему королевству о завтрашней свадьбе и готовить свадебный пир. Айрену покуда предложили отдохнуть с дороги. А неутомимые королевские ткачи начали шить кронпринцу свадебный наряд. У Флёрганы платье было: его сшили, как только принцесса вошла в возраст, и оно пылилось в шкафу, дожидаясь своего часа. Его вытащили, накрахмалили, пришили новые кружева. Платье было потрясающее!

Кронпринцу не спалось в предвкушении завтрашнего торжества. Он лежал на кровати и слушал, как радостно кричат за стенами за́мка жители королевства. «Надо же, как они все любят принцессу, – подумалось ему. – Замечательная девушка!» О том, что принцесса вздорная, он ещё не подозревал: в дороге Флёргана вела себя мило и не позволяла себе лишнего.

О том, что принцесса Флёргана не кроткая овечка, Айрен узнал на свадебном пиру, после венчания, когда она вкатила ему пощёчину: он, захмелевший порядком, полез ей под юбку, что было делом обычным – как он полагал. Он даже протрезвел, потому что вдарила девушка крепко.

Король страшно побледнел и, ухватив зятя за плечо, как будто опасаясь, что он может после такого и сбежать, нервно сказал:

– Смущается. Она настолько невинна, что даже от пристального взгляда краснеет.

Поцеловать себя, как того требовали обычаи свадебного пира, принцесса позволила, и все выдохнули с облегчением: после первого поцелуя брак считался состоявшимся.

– Ура! – не сдержавшись, завопили министры. – Горько!

Новобрачным пришлось снова поцеловаться. Айрен был в восторге, хотя голова у него всё ещё гудела от затрещины.

Наконец, наступило время брачной ночи. Король отвёл молодых в спальню, а сам держал скрещённые пальцы за спиной – на удачу. «Я успокоюсь, только когда самолично надену королевские короны им на головы», – сказал он королеве.

А в комнате разыгралась настоящая баталия, но победителем – не без потерь! – вышел Айрен.

К утру следующего дня бывший кронпринц уже знал, что за «сокровище» получил в супруги. Впрочем, он не возражал: ему нравилось, что Флёргана с характером.

Коронация прошла грандиозно, король прослезился, передавая Айрену корону и ключи от королевства, а самое главное – принцессу. Придворные ликовали. Праздновали целый месяц.

Король в первое время тревожился, но новая королевская чета, кажется, была влюблена друг в друга по уши, потому что уже к исходу второго месяца принцесса сообщила, что у Цветочного королевства будет наследник. Родилась, правда, девочка. И вообще пото́м рождались сплошные девочки.

– Послушай-ка, Айрен, – с тревогой сказал король после рождения четвёртой, – ты, надеюсь, не винишь Флёргану, что она не может родить тебе сына? Не волнуйся, она ещё молода, и сын непременно родится однажды.

Айрен не волновался. Его даже нисколько не смущало, что все маленькие наследницы уродились в принцессу – были такие же вздорные. Он в них души не чаял.

– Вы сами-то не волнуйтесь, – миролюбиво сказал Айрен тестю. – Будем стараться, пока вам внука не сделаем.

Вздорная королева, услышав этот разговор, только хмыкнула и в следующий раз родила… конечно же, девочку.

========== 23. Дракон короля Алистера. Суета сует эльфийского короля ==========

Алистер, король эльфов, пребывал в состоянии вечной скуки. Невозможно не скучать, когда ты только и занят тем, что сидишь на троне, а делать совершенно нечего. Тёмно-серые глаза оставались безучастны ко всему, что перед ними представало, вот уже тысячу лет. Взгляд короля не радовали ни благоуханные травы эльфийских лугов, ни истекающие нектаром цветы, ни драгоценности, от которых ломились сокровищницы и которыми он был обвешан с головы до ног, ни даже его собственный народ. Появление у него сына, наследника эльфийского престола, которого он назвал в честь известного эльфа-барда, бывшего предком самого Алистера, Талиесином, пожалуй, оживило королевские будни, но ненадолго, лет на двести всего – ничтожный срок по эльфийским меркам, а после в его душе опять воцарилась скука.

Так уж вышло, что мир эльфов оказался в ином измерении. В стародавние времена, когда на эльфов и вообще любых волшебных существ устраивали охоту, мудрецы эльфийского народа собрались вместе и сотворили могущественное волшебство, которое вырезало целый кусок мира и запрятало его в отдельное пространство, замкнутое бесчисленными магическими кругами и барьерами. Пробить такую защиту людям было не под силу, эльфы теперь были в безопасности. Если им что-то нужно было из общего мира, они открывали кратковременные порталы. Жизнь в замкнутом мирке была тихая, спокойная и… до жути скучная.

Не пристало королю жаловаться, так что Алистер вслух о своей скуке не говорил, только вздыхал то и дело. Другие эльфы хотя бы были чем-то заняты: ухаживали за садами, творили чары, чтобы поддерживать жизнь в дриадах – духах деревьев, в которых превращались ушедшие на покой эльфы прошлых времён, перебирали и протирали драгоценности в королевских сокровищницах. А королю не пристало чем бы то ни было утруждаться, вообще ничем! «Тоска смертная, – думал Алистер, кривя губы, – если бы знал, что так всё обернётся, ни за что не согласился бы стать королём. Уж лучше садовником». Он сидел на троне, свитом из древесных корней и виноградных лоз, накручивал волосы на палец и иногда вертел нанизанные на пальцы кольца, меняя их местами, – вот и всё развлечение.

Талиесин оживлял его скуку расспросами о внешнем мире. Алистер смутно помнил, как жилось эльфам в прежние времена, потому отвечал туманно, но с уверенностью, что там почти так же, как и здесь, только людишки всё время путаются под ногами и мечтают отрезать эльфам уши. Талиесина это приводило в ужас, он съёживался и обхватывал уши руками, но побывать в мире людей ему всё-таки хотелось. Правда, об этом он даже не заикался: знал, что отец разгневается. Вместо этого он потихоньку приоткрывал портал и заглядывал в общий мир одним глазком. Ничего интересного он там не обнаружил. Травы были зелёные, цветы – ароматные, а люди – бесконечно уродливые.

Лет этак через двадцать Талиесин к миру людей охладел совершенно, а может, просто унаследовал от Алистера королевскую скуку, но вдруг неожиданно увлёкся стрельбой из лука, а вернее, королевским стрелком по имени Этельред. «Ах, молодость, молодость!» – с ноткой ностальгии думал король Алистер, глядя, как оба эльфа надолго пропадают в лесу, но всегда возвращаются с колчанами, полными стрел, зато в измятой и перепачканной травяным соком одежде. Этельред был статный, красивый, – а впрочем, все эльфы красивы, – и Алистер полагал, что он достойная партия его сыну. Роман между ними развивался бурно и быстро, и король уже пообещал, что следующий эльфийский цветок получат именно Талиесин и Этельред…

Но тут в королевство эльфов нагрянул Дракон.

Алистер почувствовал сильную магию, вдруг заполнившую воздух, и впервые за несколько сотен лет оживился: неужели кому-то удалось пробить волшебную защиту? Что за могучий волшебник явился в их мир и с какой целью? Король встал с трона и поспешил туда, куда грянула магическая молния.

Когда Алистер добрался до луга, эльфы-стражи уже окружили того, кто пробил барьер, а теперь ничком валялся на примятой траве. Луки скрипели, тетива готова была прянуть и выпустить стрелу прямо в нарушителя. Талиесин держал руку наготове, чтоб махнуть и подать знак. Лежавший на траве шевельнулся, приподнялся…

Алистер ощутил всем телом – очень неприятное чувство! – расходящуюся от незнакомца волну, похожую на дыхание ветра или на тепло, которое наполняет падающие на землю солнечные лучи, но стократ мощнее и… ужаснее. Глаза короля эльфов широко раскрылись, он понял, что перед ним существо незаурядное и настолько древнее, что он сам по сравнению с ним кажется всего лишь мальчиком. А ещё он понял, что незнакомец легко может уничтожить одним лишь мановением пальца не только сгрудившихся вокруг него стражей, но и вообще всё его королевство. Ошибки быть не могло: в мир короля Алистера явился самый настоящий дракон.

Король поспешил остановить стражей, они неохотно опустили луки. Больше всех возмущался Талиесин.

Незнакомец между тем поднялся, отряхнул одежду от травяных метёлок. Его холодные, похожие на два кусочка янтаря глаза медленно обвели всех присутствующих внимательным взглядом. Алистер поёжился, но приветствовал нежданного гостя почтительно:

– Что привело тебя в мир эльфов, господин дракон?

Эльфы остолбенели. Настоящий дракон?! О драконах они слышали лишь по сказкам. Драконы представлялись им чем-то сверхъестественным, нереальным. Да, пожалуй, в этом мужчине чувствовалось что-то… этакое. Он был величав, всё ещё красив, несмотря на покрывавшие лицо морщины, но у него был совершенно мёртвый взгляд, исполненный такой безысходности, что эльфам, существам весёлым по природе, стало страшно: как может быть взгляд настолько тяжёл и пуст одновременно?

Алистер разглядывал гостя с не меньшим любопытством. Истинную суть вещей он мог видеть и теперь всеми фибрами души чувствовал, что на дракона наложены какие-то чары. Их природу он понять не мог, но заклятье было настолько сильно, что король эльфов не сомневался: наложил его на себя сам дракон.

– Эмбер… Эмбервинг, – с запинкой представился Дракон, когда Алистер его приветствовал и назвался.

Алистер попытался было прощупать гостя на предмет магических способностей, но Дракон так легко разгадал его планы и так резко оборвал начатое свершаться волшебство, что у короля даже закружилась голова. Нет, этот дракон был не из тех, с кем сто́ит шутить! К такому существу нужно отнестись со всей серьёзностью и ни в коем случае нельзя делать из него врага. Алистер извинился за шутку, за столь грубое приветствие, которым Дракона наградили его подданные. Дракона это, кажется, нисколько не волновало. Эмбервинг, разумеется, связываться с ними не стал бы. Ну, может, раскидал бы их в разные стороны и немножко пугнул огненным дыханием, чтобы посторонились и дали пройти. Хотя, конечно, головы он мог бы им снять за пару секунд. Алистер это понимал, а Эмбервинг понимал, что Алистер это понимает, так что раскланялись они друг другу вежливо и со значением.

Когда король эльфов услышал, зачем явился в его мир Дракон, он не поверил своим ушам. Дракон собрался воскрешать какого-то человека и для этого хотел воспользоваться эльфийским волшебством, поскольку никакому другому это было не под силу. С людьми у драконов, король знал, была непрекращающаяся вражда. В древние времена, когда королевство эльфов ещё было в общем мире, а драконами земля полнилась, они иногда объединялись против людей, чтобы приструнить особо зарвавшиеся племена, которые мечтали разграбить их сокровищницы. А этот Дракон собрался воскресить какую-то жалкую мёртвую мартышку, именуемую человеком, и говорил, что ничего для этого не пожалеет.

Алистер моментально забыл о скуке. Ему стало интересно, что изо всего этого получится, и он тут же пообещал, что эльфийский цветок достанется Дракону, если… Талиесин страшно оскорбился, ведь сокровище было обещано ему. Ему и Этельреду. Они так долго этого ждали! Но обиду проглотить пришлось: Алистер взглянул на сына со значением, и Талиесину даже показалось, что отец и не думает отдавать Дракону цветок.

Король эльфов на самом деле отдавать цветок не собирался. Что это за бахвальство – «ничего не пожалею»? Из уст Дракона звучало совсем уж неправдоподобно. Из того, что Алистер знал о драконах, следовало, что была куча всего, чего драконы ни за что и ни при каких условиях не отдали бы. Сокровища, к примеру, которые драконы охраняли. Он подумал, что за открытие портала Дракон должен был заплатить неслыханную цену, и решил потребовать то же самое, чем бы оно ни было.

– Возьму с тебя столько же, сколько и та чародейка, – с усмешкой сказал король. – Если отдашь, то получишь эльфийский цветок.

Эмбервинг, кажется, удивился. «Что же он отдал?» – с любопытством гадал Алистер, глядя на него. В следующую секунду он пришёл в ужас, потому что Дракон обломил свой рог и положил обломок перед ним на стол. Он сделал это без колебаний или без сожалений, просто – кряк! и сломал. Второго рога у него уже не было, и Алистер запоздало осознал, что именно такую плату потребовала за проход чародейка.

– Ты умом тронулся, господин дракон? – воскликнул эльф, вскакивая и ожидая чего угодно. Например, что Дракон грохнется оземь бездыханным.

Но с Эмбервингом ничего не сделалось, он выслушал короля спокойно, усмехнулся слегка и возразил, что драконьи рога – это просто рога, а не вместилище колдовской силы, так что есть у него рога или нет – это ему совершенно безразлично, но раз они представляют какую-то ценность, то он с радостью отдаст оставшийся Алистеру, раз уж тот согласился ему помочь. Теперь уже Алистеру ничего не осталось, как отдать Дракону эльфийский цветок.

Когда они разговаривали, секундой промелькнул истинный облик Дракона. Это лишь подтвердило предположение короля о наложенных чарах, и он настолько был увлечён своим открытием, что перестал обращать внимание на Талиесина. Тот во время их беседы страшно злился, обиженный, что сокровище достанется не ему. Эту секундную перемену в облике Дракона он, как и Алистер, заметил. Правда, сначала подумал, что ему почудилось: мужчина, сидящий за столом рядом с Алистером, будто помолодел, став восхитительной красоты юношей. Талиесин невольно потёр глаза, видение истаяло. «Что это такое было?» – удивился эльф, немало растревоженный этим видением. Эльфы очень чувствительны как к волшебству, так и к красоте, и со всей уверенностью можно было сказать, что об увиденном Талиесин ещё нескоро забудет.

Алистер, ничего не заметив, приказал сыну отправиться вместе с Драконом в мир людей, чтобы принести обещанный Эмбервингом за открытие обратного портала венец. Талиесин почему-то испытал необыкновенный страх. Быть может, потому что Дракон только что говорил об оторванных головах, с которых, вне сомнения, и собирал венцы в сокровищницу. А ведь прежде ему так хотелось побывать во внешнем мире! Но приказ отца он нарушить не посмел и ушёл вместе с Драконом.

Алистер остался ждать его возвращения. Он опустился на траву, тут же свившую ему ложе из самых мягких стеблей, и разглядывал рог Дракона. Пожалуй, Эмбервинг преуменьшил значение рогов для драконов. Алистер безошибочно чувствовал, что этот обломок так насыщен волшебством, что даже на него, тысячелетнего короля, оказывает влияние. Его не хотелось выпускать из рук, и король эльфов был настолько им зачарован, что даже не заметил, в каком состоянии вернулся из мира людей Талиесин. Сын пихнул ему в руки алмазный венец и почти сбежал, не дожидаясь расспросов. Алистер удивлённо посмотрел ему вслед. Конечно же, он знал, что Талиесин подглядывает через порталы во внешний мир, и теперь ждал, что эльф непременно начнёт делиться впечатлениями. Кажется, Талиесин был чем-то смущён. Но Алистер взглянул на алмазный венец и опять позабыл о сыне. А вспомнил, только когда решил послать его к Дракону, чтобы узнать, удалось ли эльфийское волшебство. Алистер был любопытен.

Талиесин вернулся от Дракона в полном смятении. На расспросы отца он пробормотал, что всё получилось, Дракон своего человека воскресил, так что оба они в добром здравии. Но лицо его так пылало, что Алистер понял: что-то с его сыном случилось, – и стал за ним потихоньку приглядывать. Талиесин был сам не свой и, кажется, совершенно охладел к Этельреду. И он часто куда-то пропадал. Король эльфов поначалу думал, что пропадает его сын вместе с Этельредом в лесах, но когда он спросил об этом у самого Этельреда, то по его смятенному виду понял, что тот ничего не знает об отлучках возлюбленного. «Так куда же пропадает Талиесин?» – растерялся Алистер и стал приглядывать за сыном уже в оба глаза.

Талиесин, он обнаружил, вставал засветло и долго бродил по эльфийским лугам, собирая цветы в букет с мечтательным видом, а пото́м открывал портал и на несколько минут скрывался в нём. Возвращался он уже без букета, но всё с тем же мечтательным видом, и Алистер безошибочно понял: его сын влюблён и таскает эльфийские цветы кому-то во внешний мир. Тогда понятно, почему он и смотреть на Этельреда не хочет: эльфы были устроены так, что любили кого-то всецело и полностью, для кого-то ещё в их сердце места не оставалось, а если уж охладевали, то безвозвратно. «Ах, молодость!» – ностальгически подумал Алистер, а пото́м встревожился: а уж не в Эмбервинга ли влюбился Талиесин?

Сопоставив кое-какие факты, король уверился, что это на самом деле так: переменился ведь Талиесин именно после очередного визита в логово Дракона. Но что могло его привлечь в Драконе? Алистер призадумался, а пото́м вспомнил, как эльфийские девы сбегали во внешний мир, устав от вечно юных супругов и возлюбленных, и становились жёнами настоящих чудовищ с волосатыми руками и бородатыми лицами. Вероятно, именно зрелость Дракона и привлекла Талиесина. Король эльфов нахмурился, попытался представить, как Эмбервинг принимает букетик от эльфа, и тут же помотал головой. Нет, вряд ли, это точно не Дракон. Но тогда кто? Алистер прикусил кончик своего красивого пальца и обвёл глазами вечнозелёные эльфийские луга. Ведь не мог же это быть тот человек, которого воскресил Дракон? Король эльфов совершенно встревожился. Это могло привести не только к неприятностям, но и к страшным последствиям: драконы в гневе страшны, а если он… Тут король удивлённо приподнял брови: а почему Эмбервинг-то это терпит? Сомнительно, чтобы с его способностями он не знал об ухаживаниях Талиесина. Странно это всё.

Расспрашивать Талиесина Алистер не стал, но тайком, пока сын спал, дотронулся ладонью до его горящего лба, чтобы прочесть воспоминания. Они были сумбурны, флёр романтической грусти, признак тайной любви, струился в них, скрывая от взгляда короля детали, но один образ Алистеру всё же уловить удалось: юноша с яркими сапфировыми глазами. Сомнений не осталось: Талиесин был влюблён в человека.

– Голденхарт… – томно пробормотал эльф во сне.

Алистер отвёл руку и покачал головой. Нет, ничего хорошего из этого не выйдет! Пока Талиесин тайно вздыхает по этому юноше, а если всё откроется… Но всё же, почему Дракон этому попустительствует?

Талиесин продолжал сбегать в мир людей едва ли не каждый день. Цветов на эльфийских лугах поредело. Алистер делал вид, что ничего не замечает: эльфы были не только красивы, но и страшно упрямы, и если бы он запретил сыну уходить, а уж тем более заикнулся бы о том, что секрет его давно для короля эльфов не секрет, то Талиесин мог бы наделать глупостей. Лучше подождать, пока само пройдёт. И надеяться, что Талиесин не попадётся Дракону, если тот на самом деле ничего не подозревает. Ох, но как же сложно в это поверить…

В тот день Талиесин очень долго не возвращался. Алистер уже начал волноваться. Но вот портал открылся, и на луг вывалился Талиесин. Он выглядел не то испуганно, не то смущённо: на его лице полыхал румянец, но уши тревожно подрагивали, а это был нехороший признак. Вернулся Талиесин без букета, но с большим мешком, издающим странные звуки. Талиесин плюхнул мешок на траву и всей грудью выдохнул. Алистер даже с холодком подумал: «А не стащил ли он этого человека у Дракона?!»

– Талиесин, что это? – спросил Алистер у сына таким тоном, каким отцы спрашивают у сыновей, если те притащат домой с прогулки какую-нибудь паршивую собачонку или дохлого голубя.

– Это от Эмбе… от господина Дракона, – отчего-то споткнулся Талиесин, – тебе подарок.

– Мне? – удивился король эльфов и с любопытством воззрился на шевелящийся мешок.

Другие эльфы, не менее любопытные, тоже подтянулись к лугу. Эта штука из внешнего мира, должно быть, занятная, раз уж взгляд их вечно скучающего короля так оживился.

Талиесин развязал мешок и вытряхнул на траву его содержимое. Сначала вывалилась старинная потрёпанная книга, следом – тощий мальчишка со встрёпанными волосами. Он упал на четвереньки, продолжая стенать, и затравленно озирался, сверкая по сторонам необыкновенно яркими зелёными глазами оттенка изумрудов чистой воды.

– Что это такое? – с непроницаемым лицом спросил Алистер. Подарок Эмбервинга – это какой-то дохлый человеческий детёныш?

Прежде чем Талиесин успел ответить, мальчишка вскочил на ноги, злобно посмотрел на свои руки и вдруг… превратился в серого дракона. Алистер издал вздох удивления или даже восхищения: настоящий маленький дракон! Он всегда хотел себе дракона. Но тут дракон полыхнул огнём, разворачиваясь кругом и выжигая эльфийские луга. Эльфы с криками бросились врассыпную. Травы вспыхивали как лучинки, драконий огонь пожирал всё вокруг, оставляя лишь чёрную выжженную землю.

– Ай да подарочек! – сердито сказал Алистер, заслоняя лицо от жара рукавом, который тоже начал дымиться.

Королю, разумеется, не понравилось, что драконыш уничтожает его прекрасные луга. Он вытянул руку вперёд и произнёс несколько слов на эльфийском. Слова слетели с его губ золотыми лозами и крепко обвились вокруг морды и лап дракона. Драконыш грохнулся на землю, как подкошенный, и превратился в обратно в мальчишку. Он мычал, заливался слезами и с ненавистью мычал что-то, силясь открыть рот, но наложенные Алистером чары были сильны. Они высветились в углах рта мальчишки двумя золотыми завитками.

– И что это такое ты притащил, Талиесин? – поинтересовался Алистер, поднимая палец кверху. Драконыша подняло с травы и перевернуло вертикально.

Талиесин начал рассказывать, страшно смущаясь. Король эльфов понял, что его сын попался с поличным, а Дракон тут же воспользовался случаем и избавился от обузы-найдёныша.

– Ты ведь всегда хотел себе дракона, – робко напомнил Талиесин.

– Хотел, – кивнул Алистер и критически оглядел подвешенного в воздухе мальчишку, – но это уж вовсе заморыш. И с дурным характером.

– Но мы же его не станем возвращать? – ужаснулся Талиесин и прикрыл уши руками. Если он появится в Серой Башне с драконышем и скажет, что отец отказался принять подарок, то страшно даже подумать, что Эмбервинг с ним сделает!

– Не станем, – успокоил его Алистер. – Какой-никакой, а дракон. Рассказывай всё, что знаешь.

Они пошли к замку короля эльфов, мальчишка полетел следом, как воздушный шарик, только без верёвочки: его тащили следом за эльфами чары. Талиесин почти ничего не мог добавить к тому, что уже рассказал. Он повторил всё сначала, старательно избегая говорить о том, почему Эмбервингу вообще удалось навязать ему этого драконыша. По его словам выходило, будто он сам предложил позаботиться о мальчишке, вспомнив, что Алистеру всегда хотелось собственного дракона. Алистер улыбнулся в сторону, но уличать сына во вранье не стал. Хватит с Талиесина и того, что сделал с ним Дракон! Недаром же эльф так и норовил прикрыть уши во время разговора, будто боялся, что ему их оторвут в любую секунду.

– Что ж, – сказал король эльфов, указывая пальцем на собственный трон (мальчишка плюхнулся туда, и выросшие из земли лозы накрепко привязали его), – нужно будет поблагодарить Эмбервинга за столь ценный подарок. Посмотрим, что этот драконыш из себя представляет.

Он шевельнул пальцем, и чары, запирающие рот мальчишки, развеялись. Тронный зал наполнила отборная брань. Несколько эльфов, бывших тут же, хлопнулись в обморок. Талиесин густо покраснел. Алистер выгнул бровь и опять шевельнул пальцем. Мальчишка замычал: чары заткнули ему рот. Стоило снять чары – он опять принимался ругаться. Попробовав раз десять, Алистер устал и, прежде чем в очередной раз снять чары, предупредил:

– Услышу ещё одно бранное слово, отрежу тебе язык.

Угроза подействовала. Мальчишка злобно сверкнул на эльфа глазами, но умолк. Король довольно кивнул и спросил:

– Имя у тебя есть? И лучше тебе отвечать на мои вопросы.

– Хёггель, – буркнул мальчишка и отвернулся.

Имя Алистеру не понравилось. Оно звучало слишком хищно, а впрочем, даже подходило драконышу с таким скверным характером.

– Хёггель? – повторил Алистер. – Ну, Хёггель, теперь я твой хозяин, так что тебе придётся меня слушаться. Уверен, мы поладим.

Ох, и намучался же Алистер с этим драконышем!

Хёггель ничего не понимал и ничему не хотел учиться. Чуть что – выходил из себя и превращался в дракона. Рот у него всё ещё был запечатан, так что огнём он дышать не мог, но сил у него, чтобы крушить и ломать, хватало. В конце концов Алистер наложил ещё одно заклятье, запрещающее мальчишке превращаться в дракона. Как Хёггель вопил! Нескоро и очень нескоро удалось с ним сладить и «приручить».

Прежде всего, обнаружилось, что драконыш с трудом умеет есть и что ему не по вкусу эльфийская еда.

– А чего бы тебе хотелось? – терпеливо спросил Алистер, приказав эльфам прибрать разбросанную драконышем по полу еду.

– Мяса! – взвизгнул Хёггель, и его глаза загорелись. – Овцу! Человек тоже подойдёт.

Один из уборщиков тут же хлопнулся в обморок, второй утащил его из трапезной за ноги. Талиесин побледнел лицом. Алистер только выгнул бровь, подумал немного и приказал:

– Откройте портал, найдите и принесите мне баранью тушу.

Эльфы ужаснулись, но спорить не осмелились. Вскоре на столе в королевской кухне уже лежала туша освежеванного, но неразделанного барана. Хёггеля, который сделал попытку вцепиться в барана зубами, Алистеру пришлось привязать к стулу.

– Неужели он бы… – сдавленно начал Талиесин.

Повара с бледными лицами уставились на тушу. Эльфы мяса не ели, и вид этого трупа на кухонном столе приводил их в ужас.

– И что теперь с этим делать? – спросил главный повар.

– Разделывать, – спокойно ответил король.

Главный повар тут же лишился чувств. Два поварёнка пока держались. Алистер вздохнул, закатал рукава и взял нож. Талиесин побледнел ещё сильнее. Отец разделывал баранью тушу умело, как будто постоянно этим занимался. Поварята один за другим хлопнулись на пол в обмороке, едва кровь потекла по столу. Короля вид крови нисколько не волновал. Он отреза́л кусок за куском и кидал мясо в большой котёл, висевший в очаге. То, что осталось от туши, по мановению его пальца вспыхнуло и сгорело, даже не оставив пепла. Алистер со знанием дела насыпал в котёл крупы, специй, нарвал своими красивыми пальцами разных трав и залил всё это водой.

– Отец, – сдавленно спросил Талиесин, – почему ты умеешь это делать?

Алистер глянул на сына с улыбкой, но не ответил. Огонь между тем разгорелся, вода в котле забурлила, кухня наполнилась ароматом варившейся баранины – ароматной, сладкой, нежной… Талиесин сглотнул и перехватил рукой живот, в котором вдруг громко забурчало.

– Если расскажешь мне свой секрет, – пообещал Алистер, снова улыбнувшись, – то я расскажу тебе мой.

Талиесин страшно смутился. Король эльфов с интересом ждал ответа. Ему до смерти было любопытно, как будет выглядеть Талиесин, рассказывая о своей влюблённости. Но Талиесин схватился за голову и застонал. Нет, он не о букетах подумал, когда услышал вопрос отца.

– Отец, – гробовым голосом сказал он, – я сделал страшную вещь, пока был в мире людей. Я ел ветчину.

Эта тайна мучила Талиесина больше безответной любви. Когда он в очередной раз наведался в гости к Дракону, они обедали все вместе. Эмбервинг готовил отлично, и на столе было много всего, что пришлось бы эльфам по вкусу, но… Талиесин не устоял и попробовал предложенный ему бутерброд с ветчиной. Признавшись в этом отцу, он съежился и ждал наказания. Отец непременно должен был рассердиться! Но Алистер только вскинул брови на это заявление и спросил: