Текст книги "Сапфир и золото (СИ)"

Автор книги: Джин Соул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 54 страниц)

– Что? – нахмурился Эмбервинг.

– Вообще-то, – сказала Хельгартен, – полозы и змеи драконам сродни, а волшебные полозы – тем более. И человеческая природа мальчика воспротивилась тому, чтобы впитать в себя чуждое волшебство. Жар бы сам спал, когда мясо выжарилось и выварилось внутри, потеряв волшебную силу. Вот только человеческую природу в нём хорошенько заглушили.

– Утопили, – саркастически добавил Алистер, – в драконьей крови.

Воцарилось недолгое молчание.

– То есть, – проронил после Эмбервинг, – мясо не только силу не потеряло…

– Волшебные силы слились и породили… нечто новое, – заключил Алистер. – Такое не в первый раз уже случается, да, Эмбервинг?

Дракон нахмурился:

– А чары?

– Кое-кто наложил неосознанно. Драконы этим грешат, да, Эмбервинг?

Они все переглянулись и уставились на Нидхёгга. Получается, в том, что Лучесвет превращается – или не превращается – в хрустального полоза виноваты как раз упомянутые народные драконьи средства. Мясо, приправленное изрядной долей драконьего волшебства, отлично усвоилось и подмяло под себя человеческую природу юноши. Впрочем, Лучесвет всё ещё оставался человеком, хоть и в хрустальной шкурке.

– Но что заставило Нидхёгга наложить на Лучесвета чары? – задумчиво спросил Эмбервинг.

– Ничего я на него не накладывал, золото только, – возмущённо возразил Огден, не вслушиваясь.

– Что? Смертность Лучесвета, конечно же, – уверенно ответил Дракону Голденхарт. – Ты ведь помнишь, каким потрясением это стало для самого Лучесвета, а потом и Нидхёгга?

– И что делают эти чары? – полюбопытствовал Алистер. – Кроме того, что заставляют Лучесвета обрастать хрустальной чешуей? Могут драконы как-то это вынюхать? – И он поглядел на Хёггеля.

– Почём я знаю, – буркнул Хёггель. – Я только злые чары могу унюхать, а эти же не злые, а драконьи.

– А ты, Эмбервинг? Хотя зачем я спрашиваю: ты даже свои собственные вынюхать не смог… – пробормотал Алистер.

Эмбервинг вспыхнул.

– Во всяком случае, это не пространственные чары, – продолжал король эльфов. – Улетал же Нидхёгг в Извечный лес – и ничего.

– Это добрые чары, – сказала Хельгартен, – даже я с трудом в них драконьи чары признала. Обычно чары подобного рода накладывают, когда чего-то боятся или чего-то желают. Вреда они мальчику точно не причинят, а какова их природа – время покажет.

Лучесвет выглядел несчастнее некуда. Нидхёгг, которому надоело выслушивать нудные разговоры, в которых явно или обиняками критиковали народные драконьи средства, завернул его в одеяло и сунул под мышку.

– Что это ты выдумал? – удивился Эмбервинг.

– Домой возвращаюсь, – ответил Огден.

– А Лучесвета зачем с собой берёшь?

– Зарою в золото ещё на недельку, – сказал Нидхёгг. – Рановато его выкопал, недолечил.

– Долечишься, он вообще весь чешуей покроется, – предупредил Эмбервинг. – Не пои его больше драконьей кровью, слышишь?

– Арргх, – пренебрежительно сказал Нидхёгг и утащил Лучесвета из башни.

– Что-то у меня предчувствие нехорошее, – заметил Эмбервинг, хмурясь.

– Нидхёггу лучше знать, раз уж это его чары, – возразил Голденхарт.

Алистер беззаботно улыбался, словно ему не было ни до чего дела. Хёггель с Хельгартен засобирались обратно в Извечный лес…

– Коржики просто отвратительны на вкус, – рассказывал Нидхёгг, сосредоточенно высыпая золото горсть за горстью. – Скрипят на зубах, сплошной сахар. Ни за что их не пробуй, если предложат!

Лучесвет, от которого осталась только одна голова, всё остальное уже было засыпано золотом, обречённо следил за драконом. Огден не только его в золото закопал, но и буквально силой напоил его драконьим снадобьем.

– А если я на самом деле весь чешуей подёрнусь? – мрачно спросил Лучесвет. – С головы до пят? Я тогда больше никогда в жизни людям на глаза показаться не смогу.

– Дались тебе эти люди, – фыркнул Огден, усаживаясь рядом. – Мне вот бы очень понравилось, если бы ты весь чешуйчатый стал. Хрустальная шкурка красивая, – нараспев сказал он, довольно покачиваясь. – Ни у одного дракона такой нет! А я уж драконов перевидал немало.

– А если я в полоза превращусь? – ещё мрачнее спросил Лучесвет. – А если у меня хвост расти начнёт? Или рога? Есть у полозов рога?

– Ну, рога вряд ли, потому что рога первым делом вырастают, – начал рассуждать Нидхёгг, – а вот хвост – это надо подумать. Хвост – дело такое: захочет – вырастет, захочет – нет. Лучше бы, конечно, чтобы крылья отросли. Крылья – штука полезная, крылья всегда пригодятся.

– У змей крыльев не бывает, – возразил Лучесвет. – У них зубы ядовитые. А если у меня ядовитые зубы вырастут?

– Ещё лучше, – обрадовался Огден, – тогда тоже сможешь плеваться ядом.

У дракона на всё был готов ответ.

– А что за чары ты на меня наложил? – спросил Лучесвет, припомнив разговор Алистера с феей.

Нидхёгг уставился на него белыми глазами и ничего не сказал. Как и Эмбервинг, он не помнил, чтобы специально раскидывал чары, но чувствовал, что заклятье существует. Снять его он и не пытался: драконьи инстинкты запретили.

– Что-нибудь да наложил, – отозвался он после продолжительного молчания. – Арргх его знает, что. Хватит болтать, спи давай.

Спать Лучесвету не хотелось. Попробуй-ка засни, когда тебя в золото зарыли! К тому же в голове у него роились мысли – разные. Превратиться в полоза, если поразмыслить, не так уж и страшно, больше интересно. Да и Нидхёггу эта хрустальная шкурка нравится.

– А ты ведь так на охоту и не полетел, – сказал Лучесвет укоризненно.

Нидхёгг, между тем обратившийся в дракона и успевший задремать, приоткрыл один глаз, блеснул белым светом по золоту и хвостом подгрёб к Лучесвету ещё золотых монет.

– Выспимся, поймаю медведя, и напополам съедим, – пообещал дракон. – Я не голодный: я у Эмбервинга кролика стянул и съел. Спи, говорю.

Продержал Лучесвета в золоте Нидхёгг, как и обещал, целую неделю. Лицо у юноши к этому времени полностью покрылось хрустальной чешуей, даже на веках были чешуйки, и с остальным телом, думается, было точно так же.

– Огден? – позвал Лучесвет, ёрзая. Чешуя теперь доставляла неудобства: тело жутко зудело, будто его блохи шпиговали, а почесаться он не мог, потому что был закопан в золото.

Нидхёгг тотчас же пробудился и открыл глаза, по сокровищнице заструился белый свет, отразился в хрустальной шкурке и рассыпался искрами по золоту.

– Откопай меня, – попросил Лучесвет, продолжая ёрзать. – Кажется, я блох нахватался: изгрызли всего!

Дракон пошевелился, придвинул морду к Лучесвету, втягивая воздух ноздрями.

– Не чую никаких блох, – резюмировал он после.

– Нестерпимо чешется! – продолжал жаловаться юноша.

Огден подцепил золото лапой, как ковшом, извлекая Лучесвета. Тот выкарабкался из когтей дракона, скатился по золотой куче вниз и стал приплясывать, извиваться, стараясь поскрести спину. Он был весь покрыт хрустальной чешуей.

– Красота, – сказал Нидхёгг, превращаясь в человека и спускаясь к юноше. – Драконьей шкурке не уступит!

Лучесвет продолжал чесаться и громко жаловаться на зуд. Он вдруг как-то странно выгнулся, человек так бы не смог, и чешуя градом посыпалась с него на каменный пол сокровищницы. Через несколько секунд на его теле не осталось ни единой чешуйки! Лучесвет растерянно уставился на хрустальную кучу возле ног.

– Аргххаха! – пришёл в восторг Нидхёгг.

– Что? Что случилось? – не понял юноша, щупая себя за плечи. Нет, нигде не осталось чешуи.

– Да ты же облинял! – воскликнул Огден и сам начал приплясывать, исполняя какой-то одному ему только известный драконий танец. – Сбросил шкурку! Аргххаха!

Лучесвет пока не понимал, радоваться ему или пугаться этой ново-обретённой способности. Кожа, с которой сошла чешуя, казалась твёрже и глаже того, что было прежде. Юноша пощипал себя за запястье, оттянул щёку.

– И что, – спросил он, переводя взгляд на Нидхёгга, – заклятью конец?.. Что ты делаешь, Огден?

Нидхёгг деловито сметал хрустальные чешуйки в кучку собственным хвостом, бравурно что-то мурлыча себе под нос.

– Шкурку с первой линьки непременно сохранять надо, – провозгласил он, пересыпая чешую в мешок. – Все драконы так делают!

– Я-то не дракон, – возразил Лучесвет.

– Да ну? – широко ухмыльнулся в ответ Нидхёгг.

========== 62. Сапфир и золото. Будущая эльфийская королева в гостях у бывшей феи ==========

Сапфир отложила книгу и издала громкий вздох. Книга эта была со сказками, и девочка читала её вот уже третий день кряду, взобравшись и усевшись прямо на стол, за которым Голденхарт пытался выстрадать очередную балладу – о русалках, которых ему так и не довелось поглядеть. Эмбервинг полулежал в кресле в углу, накрыв лицо книгой, и, казалось, дремал.

– Никуда не годится, – помотала головой Сапфир, держа книгу сказок перед собой на вытянутых руках. – Какие же никчёмные эти принцессы! Читать противно!

– Никчёмные? – удивился менестрель, отвлекаясь от баллады. Эмбервинг чуть сдвинул книгу и приоткрыл один глаз.

– Сидят и томятся в башне, когда их похитят. Как будто непременно нужно томиться! Вот если бы меня похитили, я бы нашла чем заняться даже в башне злого волшебника, – объявила Сапфир.

– Если бы тебя похитили, – резонно заметил Голденхарт, – то Эмбер бы похитителя в порошок стёр, а башню разнёс по камешку.

– Если бы успел, – пробормотал Дракон негромко. Зная характер Сапфир, легко можно было предположить, что башню по камешку она прекрасно могла разнести и сама.

– Ты ведь тоже принцесс похищал, Эмбер? – спросила девочка.

– Бывало, – неохотно признал Эмбервинг.

– И все томились?

– Хм… нет.

Сапфир поболтала ногами, сосредоточенно о чём-то думая, и спросила:

– Я ведь дракон, так?

– Конечно, – подтвердил Голденхарт. – А почему ты спрашиваешь?

– Получается, я тоже должна похищать прин… цев? – с запинкой спросила она. – Не могу же я похищать принцесс. Ой, и принцев тоже не могу! – вдруг хлопнула она себя ладонями по щекам.

– Почему? – Эмбервинг окончательно перестал притворяться спящим и сел в кресле прямо.

– Сам посуди, когда дракон похищает принцессу, то рыцарь или принц приезжает её выручать. А кто выручит похищенного принца? – едва ли не ужаснулась Сапфир. – И что с ним делать, когда никто его не приедет выручать?

– Принца, пожалуй, тоже могут выручить, – заметил Дракон, и они с Голденхартом переглянулись и улыбнулись. – Скажем, королевская рать. Но гарантий никаких.

– Так что же мне тогда делать? – плаксиво спросила Сапфир. – Драконы ведь непременно должны кого-то похищать.

– У тебя ведь есть Талиесин, – возразил менестрель, и глаза его озорно сверкнули. – Его можешь похищать сколько угодно, он ведь тоже принц.

– Только подрасти сначала, – добавил Эмбервинг. – Тебе ведь нужно для начала устроить собственное логово, чтобы было куда похищать… кого бы то ни было.

– А в нашу башню нельзя? – огорчилась Сапфир.

– Нельзя, – категорично ответил Дракон.

Сапфир вздохнула, сунула книгу под мышку и спрыгнула со стола.

– Ты куда? – поинтересовался Эмбервинг.

– Пойду почитаю сказки Бяшке, – ответила девочка. – Как думаешь, ему понравится?

– Конечно понравится, – уверил её Голденхарт. – Только не читай ему про волка и барашка, он расстроится.

Сапфир кивнула и упрыгала из библиотеки, обеими ногами спрыгивая со ступеньки на ступеньку.

Менестрель потянулся, откинулся на спинку стула и взглянул на исчёрканный лист пергамента. Как-то не слишком хорошо сочинялось. Эмбервинг поставил свою книгу на полку, повёл плечами и поднялся с кресла. Голденхарт глянул на него краем глаза. Дракон был погружён в размышления и стоял, переступая с ноги на ногу, будто готовился к взлёту. За ухом встопорщилась вихрастая чешуйка.

– Тебя что-то беспокоит, Эмбер? – окликнул его юноша.

Дракон перевёл взгляд на него, раздумчиво качнул головой и подошёл к столу, очень близко наклоняясь к менестрелю и беря его обеими руками за плечи. Янтарный свет тихо струился из его глаз.

– Ты что, Эмбер? – удивился Голденхарт.

– К слову о драконах, – проговорил Эмбервинг. – Драконы ведь всегда выполняют обещания.

– Ты говорил, – кивнул юноша.

– А мы ведь пообещали Сапфир прибавление в драконьем семействе, – напомнил Дракон. – Давай-ка хорошенько постараемся его выполнить. Прямо сейчас.

Голденхарт вспыхнул.

Бяшку Сапфир не нашла: пастухи угнали стадо к горам пастись. Девочка скорчила досадливую гримасу и поглядела по сторонам. Наметить жертвой было некого: подпаски ушли вместе с пастухами, крестьяне были заняты осенними хлопотами. А ей так хотелось похвастаться, что она сумела прочесть целую книгу на драконьем языке! Она в который раз вздохнула и тут увидела Талиесина, который выбирался из портала невдалеке от вечноцветущей яблони. Сапфир просияла:

– Талиесин! Как же ты вовремя!

– Правда? – настороженно переспросил эльф. С Сапфир никогда не знаешь, чем всё закончится.

В прошлый раз она заставила его изображать рыцаря: притащила из сокровищницы доспехи и обрядила в них эльфа. Доспехи были тяжеленные! А он ещё должен был притворяться, что сражается с ней. Она превратилась в дракона и весело прыгала вокруг него, делая вид, что вот-вот полыхнёт на него огнём. И полыхнула нечаянно. Вот тут-то Талиесин уже порадовался, что на нём доспехи! Они закоптились, конечно, но сам эльфийский принц не пострадал. Эмбервинг, увидев всё это, доспехи отобрал, а дочку отчитал. Прежде всего, за то, что стащила доспехи из сокровищницы. О подкопчённых ушах будущего зятя он не упомянул, намеренно или нечаянно – кто знает.

Сапфир продемонстрировала эльфу книгу:

– Смотри. Книга сказок. Я её всю прочла. Хочешь, почитаю тебе вслух?

Руны на обложке были эльфу незнакомы. Он беспокойно уточнил:

– Она на драконьем языке?

– Конечно, – сказала Сапфир. – Её Эмбер специально для меня написал.

– Но я ничего не пойму, потому что не знаю драконьего языка, – удачно вывернулся Талиесин. – Ты лучше так перескажи, про что эти сказки.

Девочка задумалась ненадолго и в который раз вздохнула:

– Ладно, ничего не поделаешь. Перескажу так.

Она пересказала эльфийскому принцу несколько сказок, в том числе и о похищении принцесс драконами, и поделилась с ними своими сомнениями насчёт её будущего как дракона.

– Можешь меня похищать, – согласился Талиесин. – Меня и выручать не надо.

– Так-то оно так, – сказала Сапфир, – а всё-таки не так. Для начала мне нужно устроить собственное логово. А поскольку мы с тобой однажды поженимся, то оно будет в мире эльфов. И как же тогда я, по-твоему, должна тебя похищать? Получится, будто это не похищение, а просто-напросто поход в гости, так? Вся прелесть похищения теряется!

Талиесин на это ничего придумать не смог. Пожалуй, Сапфир была права: даже если она его утащит в логово, то он всё равно останется дома, потому что все эльфийские земли принадлежат эльфам. Девочка казалась страшно расстроенной. Нужно было как-то её утешить, и эльф поспешно сказал:

– Но в этом тоже есть свои плюсы: мне не придётся томиться в заточении, верно?

Глаза Сапфир вспыхнули двумя огоньками.

– Верно, – повеселев, кивнула она. – И как это я об этом не подумала!

Талиесин облегчённо вздохнул.

Сапфир выдала ему на-гора ещё несколько сказок и посетовала на то, что феи перевелись: одна из сказок была про прекрасную фею, которая волшебством превратила девочку-замарашку в принцессу и пристроила её за принца.

– Вообще-то не все перевелись, одна до сих пор живёт в мире людей, – возразил Талиесин. – Не уверен, правда, что она обладает теми же способностями, о которых говорится в твоей сказке…

– А ты с ней знаком? – Глаза девочки опять вспыхнули.

– Немного. Она живёт в Извечном лесу, а охраняет её Хёггель, он василиск.

– Он её похитил? – оживилась Сапфир.

– Хм… нет.

– Жаль, – разочарованно протянула девочка, – а то бы мы её спасли. Фей ведь, кажется, спасать можно кому угодно, не только рыцарям или принцам? Даже драконам?

Талиесин только пожал плечами.

– Василиск, значит, – между тем продолжала рассуждать вслух Сапфир. – Это те, что самые свирепые из драконов? А как думаешь, кто свирепее: василиск или золотой дракон?

– Золотой, – однозначно ответил эльф и невольно накрыл ладонями уши. – А почему ты не спросила о чёрном драконе?

– О Нидхёгге? – уточнила девочка и засмеялась. – Он не свирепый, он совсем ручной.

Талиесин с сомнением покачал головой. Впечатление о Нидхёгге у него сложилось как раз обратное, и боялся он дракона едва ли не больше, чем Эмбервинга.

Первая встреча с Огденом ему надолго запомнилась. Эльф как раз наведался в Серую Башню, а невесть откуда взявшийся Нидхёгг поднял его с земли за шиворот, чтобы разглядеть, и воскликнул:

– Какой ушастый человечишка!

– Поставь его обратно, – пришёл на выручку подоспевший к ним Голденхарт. – Это эльф, а не человек.

– Эльф? – переспросил дракон, поднимая Талиесина ещё выше. – Что за арргх? И можно ли их есть? – не удержался и добавил он, заметив, как напуган Талиесин. Не нравилось ему, когда его боялись попусту.

Талиесин никак не мог прийти в себя. Изо всех драконов, с которыми он был знаком, этот был самый бесцеремонный и самый устрашающий. Счастье, что он не видел его в драконьем обличье!

– Вот бы поглядеть на этого василиска, – продолжала между тем Сапфир. – А где находится этот Извечный лес? Далеко от Серой Башни?

– Я мог бы открыть портал, – неуверенно предложил Талиесин. – Но, наверное, нужно прежде спросить разрешения у Эмбервинга. Хотя… вряд ли он позволит.

– Почему? – удивилась девочка. – Мы тогда к эльфам улизнули, он нисколько не рассердился. А сравни другой мир и какой-то лес! Дело в василиске? Они не ладят?

– Василиск ни при чём. Это фея. У них в прошлом были… разногласия, – осторожно подбирая слова, пояснил Талиесин. Он не знал, известно ли девочке о Треклятом королевстве, но точно знал, что ему стоит помалкивать.

– Тогда разрешения у Эмбера мы спрашивать не будем, – тут же сказала Сапфир. – Дракон я или нет, в конце концов? А драконы летят, куда хотят, и ни у кого на это позволения не спрашивают. К тому же, – добавила она, – никто ему и не скажет, что мы побывали в Извечном лесу. Одним глазком гляну на них – и обратно. Открывай портал.

Талиесин взял девочку за руку и перенёс их в Извечный лес. Сапфир повертела головой, разглядывая позолоченные осенью деревья, и показала пальцем на вековую ель:

– Идём туда, хочу поближе взглянуть!

– Только никаких шалостей, – предупредил эльф. – Хельгартен и Хёггель как раз возле этой ели живут.

– Какие имена забавные, – засмеялась девочка. – Ненашенские.

– А какие нашенские? – полюбопытствовал эльф.

– Те, что льются, – ответила Сапфир.

Талиесин призадумался. Действительно, большинство имён, звучавших в Серой Башне, были певучи: Лучесвет, Эмбервинг, Голденхарт, Сапфир, Алистер, он сам – Талиесин… Вот Нидхёгг – точно «ненашенское»! Язык сломаешь, пока выговоришь.

Хёггель гостей почуял, ещё когда они только ступили из портала на земли Извечного леса, но не смог понять, кто именно явился в гости: Талиесин и ещё кто-то, чьего запаха он не знал. Так уж вышло, что с Сапфир василиск ни разу не встречался, хоть и знал, что у Эмбера есть дочка (Алистер поведал). Поэтому василиск визитёром ждал настороженно, Хельгартен – больше с любопытством: гости в Извечный лес захаживали редко.

Появился Талиесин, крепко держа за руку златовласую девочку с необыкновенными глазами.

– Какая хорошенькая! – прошептала фея.

– Это Сапфир, – представил им девочку эльфийский принц.

– Дочка Дракона?

Талиесин кивнул.

Хёггель фыркнул:

– А ты, значит, у Дракона нянькой? С малявкой нянчишься?

Сапфир, внимательно оглядев их, и василиска и фею, сделала церемонный довольно-таки книксен, который подглядела на картинках в книге сказок, и возразила:

– Я не малявка. Я его наречённая.

Она ещё много чего могла бы им сказать, но сейчас её больше интересовала вековая ель, так что девочка ловко высвободила руку и ринулась к дереву.

– Не вздумай на неё залезть! – крикнул вдогонку Талиесин.

– Наречённая? – воскликнул Хёггель. – Ты что, спятил? Она же ребёнок ещё! Старикашка из ума выжил, что ли? Ай! – тут же воскликнул он, хватаясь за затылок, потому что от ели ему прилетело еловой шишкой.

– Ты поосторожнее, – предупредил Талиесин, – она за Эмбера с Голденхартом тебе хвост откусит, если до этого дойдёт. Были уже такие случаи.

– Хёггель прав, – вступилась фея. – Как только тебе в голову пришло свататься к ребёнку! И неужели Эмбервинг это одобрил?

– Наверняка без участия Алистера не обошлось, – предположил василиск. – Он такие штучки любит.

Талиесин замялся. А Хёггелю опять прилетело несколькими шишками по затылку.

– Ай! – воскликнул василиск, свирепея.

Сапфир уже вернулась к ним, с карманами, набитыми шишками, и ещё важнее прежнего заявила:

– Ты моего наречённого не обижай. Уж я-то за него постою.

Выглядела девочка комично, но Талиесин-то знал, что она нисколько не шутит, поэтому поспешил возразить:

– Никто меня не обижал. Мы просто обсуждали нашу помолвку.

Сапфир прищурилась. Эльфийский принц, заметив переливающееся сияние в радужке, быстро накрыл глаза девочки ладонью.

– В глаза ей не смотрите, – сказал он, обращаясь к фее и дракону.

Хельгартен и Хёггель переглянулись. Талиесин вёл себя странно, как ни посмотри.

– Да не буду, не буду, – досадливо сказала Сапфир, пытаясь убрать руку эльфа. – Я же просто на них посмотреть пришла, ничего такого.

– Отпусти её уже, – нахмурился Хёггель. Ему показалось, что эльф чересчур груб с ребёнком.

– А ты им не командуй, – немедленно отозвалась Сапфир, промахнувшись по василиску очередной шишкой, которую она немедленно извлекла из кармана и запулила в направлении голоса.

– А ну, – не обращая внимания на василиска, продолжал Талиесин, – честное драконье!

– Далось вам это «честное драконье»! – недовольно проворчала Сапфир. – Эмбер мне все рога проел этим «честным драконьим», арргх!

– Потому что ты несносный баловень. Честное драконье, ну?

– Честное драконье, – с отвращеньем произнесла Сапфир, – просто посмотрю.

– Что это за разговоры? – удивилась фея.

Талиесин отвёл ладонь от глаз девочки, заглянул ей в лицо. Она скорчила ему страшную рожу. Он вздохнул и пояснил:

– Она иногда… забавляется с другими существами. Может внушить что угодно и кому угодно.

Сапфир одёрнула подол, пряча оставшиеся шишки поглубже в карманы, и опять взглянула на фею и дракона. Драконий зрачок в янтарном глазу чуть расширился, зрачок сапфирового, наоборот, сузился.

– Значит, ты василиск? – спросила она. – А ты фея?

– Хочешь коржиков? – спросила Хельгартен ласково. – Давайте все вместе чай пить.

Девочка ей бесконечно нравилась, но она не решилась потрепать её по волосам, памятуя о том, что это всё-таки не совсем обычная девочка, а самый настоящий дракон, и только протянула ей руку. Сапфир руки не приняла, предпочла сунуть пальцы в ладонь Талиесина.

– К столу наречённый наречённую должен вести, – объяснила она, поражая всех приличным знанием этикета.

– Даже к чаепитию с коржиками? – уточнил Талиесин.

Сапфир кивнула. Коржики ей нисколько не понравились. Наверное, вообще всем драконам коржики не по вкусу. Она из вежливости отгрызла самый краешек и подсунула коржик Талиесину, а вот чай пила с удовольствием и всё время вертела головой, разглядывая домик феи.

– А это что? – спросила она, указав пальцем на ткацкий станок.

Хельгартен объяснила и предложила показать, как ткут такни. Сапфир стояла возле и внимательно следила за каждым движением феи.

– Юные девы непременно должны уметь ткать, – словно бы припомнив что-то, проговорила Сапфир. – Тогда и мне придётся научиться.

– Ты ещё мала, – заметила Хельгартен. – Что тебе ткать?

– Приданое, – совершенно серьёзно ответила девочка. – Сокровищницы у меня пока своей нет, так что следует начать с приданого. Когда вернусь домой, попрошу у Эмбера ткацкий станок.

– Не думаю, что маленькой девочке стоит думать о таких вещах, – возразила фея. – Тебе сначала нужно подрасти. И вся эта история с помолвкой… Тебе ещё рано в невестах ходить. О чём они только думали, позволяя тысячелетнему эльфу свататься к ребёнку!

– Всего-то полтысячи, – буркнул Талиесин. – А если уж на то пошло, то меня и не спрашивали. Сапфир сама меня… нет-нет, даже не думай произнести этого вслух, Сапфир! – воскликнул он, заметив, что глаза девочки разгорелись. Ей явно не терпелось рассказать, что она с первой же попытки овладела таким сложным драконьим навыком, как охмурение.

– Выбрала, – серьёзно произнесла Сапфир, – я его сама выбрала. И я не ребёнок, я дракон и будущая эльфийская королева.

– Ого, – фыркнул Хёггель, – да она серьёзно настроена!

Сапфир демонстративно похлопала по набитому шишками карману, как бы намекая, что в любой момент может запулить одну или даже парочку в василиска, и снова принялась глядеть, как фея ткёт.

– Истинный облик у неё другой, – тихо сказал Талиесин Хёггелю, – но лучше бы ей никому его не показывать. Увидел раз – и пропал. Ты даже не представляешь, какой переполох она учинила у эльфов!

– Я им спела, – услышав, сказала Сапфир. – Хотите, и вам спою?

– Не надо, – взмолился Талиесин.

– Да пусть споёт, – разрешил Хёггель.

Сапфир дважды просить не надо было. Она тут же раскрыла рот и затянула драконью песню. Василиск эту песню тоже знал – дед научил – и стал ей подпевать. Домик феи закачался, с крыши посыпалась еловая хвоя. Талиесин крепко зажал уши. Хельгартен, кажется, драконье пение нисколько не беспокоило: она продолжала ткать, мерно покачивая головой в такт.

– Отличная песня! – заявил Хёггель, когда они допели. – Это тебя стари… Эмбервинг научил? Она из Драконьей книги. Ты читала Драконью книгу?

Они оба оживились и начали говорить почти одновременно, мешая обычную речь с драконьими словечками. Всё-таки драконы, а драконам всегда есть что обсудить с другими драконами, тем более если они практически сверстники. Хёггель ведь тоже, по драконьим меркам, был ещё детёнышем.

– Она славная, – сказала Хельгартен, наблюдая за оживлённой беседой. – Так она дочка Дракона?

– И Голденхарта, – машинально добавил Талиесин. Он, пожалуй, немножко ревновал к Хёггелю.

– Я так и думала, – кивнула фея. – Она ведь не совсем дракон… не такой, как Эмбервинг. Она ведь отчасти и эльфийской породы? Чувствуется в ней ваша магия. Потрясающее существо!

Сапфир бросила разговаривать с василиском и устремила взгляд на эльфа и фею. Кажется, ей не нравилось, что они разговаривают.

– Если ты фея, то почему у тебя нет крыльев? – спросила девочка, возвращаясь к ткацкому станку. – У всех фей есть крылья, почему же у тебя нет?

– Сломались, – сказала Хельгартен, печально улыбнувшись, – мои крылья сломались.

– А новые отрастить? – огорчилась Сапфир. – Отрастают же хвосты у драконов.

– У фей крылья не отрастают, – со вздохом сказала фея.

– Откуда ты знаешь? Ты же не пробовала, – возразила девочка.

– Что не пробовала?

– Крылья отращивать.

Талиесин попробовал объяснить, что феи не драконы, поэтому новые крылья, если старые потеряны, отрастить нельзя. Сапфир недовольно сказала:

– Любое существо, если у него достаточно волшебных сил, может отрастить крылья… или хвост.

– Даже эльфы? – недоверчиво спросил Талиесин. – Хвост?

– Ну конечно. Ты ведь превращался в дракона, что же ты, не сможешь хвост отрастить? – пожала плечами Сапфир. – Даже Солнышко – при желании – мог бы. А она ведь самая настоящая фея.

– Бывшая, – заметил Хёггель.

– Фей бывших не бывает, – категорично ответила Сапфир.

– Я растеряла волшебные силы, – сказала Хельгартен, – поэтому, вероятно, и не получается отрастить новые крылья.

– Так у тебя целая вечность впереди, – заметила Сапфир. Тут же она спохватилась и обернулась к Талиесину: – Ты не вздумай хвост отращивать, это я так просто сказала, для примера. Эльф с крыльями – это ещё куда ни шло, а вот эльф с хвостом… – И она покачала головой, вероятно, представив себе это вопиющее зрелище.

– И не собирался, – вспыхнул Талиесин, потому что василиск фыркнул, а фея засмеялась. – Мне и ушей хватит.

– Если их тебе стари… Эмбервинг не оборвёт, – уточнил василиск. – Может, отрастить хвост и неплохая идея. Хвост не так жалко, он всегда может отрасти снова. Уши, я полагаю, у эльфов, если их оторвать, не отрастают?

Талиесин сразу стал серьёзным. Сбежала улыбка и с лица феи. Хёггель ничего не знал о тех страшных временах, когда эльфийская кровь текла рекой. Алистер сыну рассказывал, а Хельгартен сама была свидетельницей резни. Скольких она пыталась выходить, но ни один не выжил. Ни один, кроме Алистера, и то потому, что ухо у него было всего лишь разорвано, а не отрезано. Одна спасённая жизнь из многих тысяч потерянных… Фея вздохнула:

– Не отрастают. Не стоит с этим шутить.

Хёггель почувствовал перемену в их настроении и встревожился. Сапфир сощурилась:

– А Эмбер, я слышала, обещал Талиесину уши оборвать. Это он шутил, да?

Её вопрос разрядил обстановку. Талиесин густо покраснел и неловко кашлянул. Фея поспешно сказала:

– Конечно, шутил. Эмбервинг никому не стал бы обрывать уши просто так.

– А не просто так? – уточнил Хёггель. – Слышал я что-то от Алистера об этом…

– Тсс! – замогильным голосом велел Талиесин. Ему вовсе не хотелось, чтобы Сапфир узнала о том, что он, влюбившись до беспамятства в Голденхарта, таскал к башне букетики эльфийских цветов – «веники», как выразился Эмбервинг. Что бы она про него тогда подумала! Ушам бы его тогда, пожалуй, точно не поздоровилось. Сапфир, он знал, была скора на расправу.

– Секретики? – поинтересовалась девочка таким же замогильным голосом.

– Расскажу, когда вырастешь, – брякнул Талиесин.

– Рассказывай, – тут же велела Сафир.

А василиск с феей, изумлённые, раскрыли рты и смотрели на юную деву, вдруг появившуюся на месте девочки, и не могли отвести от неё глаз, настолько она была прекрасна.

========== 63. Хрустальный король Волчебора ==========

Эмбервинг задумчиво разглядывал на ладони хрустальную чешуйку, сначала обычным взглядом, потом – драконьим, но так ни к чему конкретному и не пришёл. В ней чувствовались некие чары, но назвать их исконно драконьими было нельзя. Драконьи ощущались по-другому.

Лучесвет и Нидхёгг вернулись в башню, когда юноша «облинял», выражаясь словами чёрного дракона. Сброшенную шкурку они принесли с собой – показать.

– Огден сказал, что я тоже дракон, – неуверенно проговорил Лучесвет, – потому что все драконы линяют.

Дракон покачал головой, продолжая разглядывать и иногда обнюхивать хрустальную чешуйку. Драконы, может, и линяли, но всегда в драконьем обличье. Он никогда не сбрасывал чешую, будучи человеком. У него бы и не получилось.

– А в дракона ты превращаться не пробовал? – спросил Голденхарт, который тоже присутствовал при разговоре.

– Огден мне показывал, но у меня не получается, – ответил Лучесвет.