Текст книги "Сапфир и золото (СИ)"

Автор книги: Джин Соул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 54 страниц)

– И я не думаю, – согласился Дракон, разгибаясь и удовлетворённо глядя на каменный пол, который уже блестел чистотой. – Из того, что мы в твоём королевстве видели… Что это я! Да ведь ему ещё переодеться нужно во что-то.

Он поспешил наверх, чтобы принести василиску что-нибудь сухое, но Хёггель всё равно вышел раньше, чем Дракон успел вернуться. Нагота его не смущала. Голденхарту, пожалуй, было даже любопытно узнать, что василиски от людей или от других драконов нисколько не отличаются. А вот Эмбервинг едва ли не рассердился.

– Вот я и говорю, – рассказывал Хёггель, пока Эмбер напяливал на него сухую одежду, – что пойду и разделаюсь с ведьмой. А король Варгод тогда и говорит, чтобы я правил Южным королевством, потому что зятья ни на что не годны, а внуков ждать долго, да к тому же неизвестно, в кого уродятся.

– Ты ведь не согласился? – беспокойно спросил Эмбервинг и по взгляду василиска понял, что как раз согласился. – Где это видано, Хёггель, чтобы драконы наследовали человеческие престолы?

– Ты-то ведь тоже людьми правишь, – прищурился василиск на Дракона.

– Я другое дело. В этих землях королей отродясь не было. Люди сами сюда пришли. Да я и не правлю ими. Хранитель скорее, но уж точно не король, – возразил Дракон. – Подумай, что скажет Алистер, если обо всём этом узнает.

– Да он знает уже, – возразил Хёггель. – Он так рассудил: чем за́мок не логово? Ты ведь в башне живёшь, Эмбервинг. Так почему бы мне не жить в за́мке? Сокровищница у них просторная, есть где спать. Я бы их тоже всех охранял.

– Сокровища?

– Да нет же, людей. К ним тогда завоеватели не сунутся, – пояснил Хёггель. – Узна́ют, что ими правит дракон, – и не сунутся.

– Если бы… – покачал головой Эмбервинг. – Не нравится мне эта идея… И зачем ты пообещал, что разделаешься с ведьмой?

– Зачем? Затем, что и разделаюсь, – ответил Хёггель и снова чихнул. – Полечу туда и… Только я сначала к вам заглянул, потому что Голденхарт, я слышал от Алистера, наследный принц Тридевятого королевства. Вот я и решил спросить прежде, не будет ли Голденхарт возражать, что я собираюсь отправиться войной на его королевство?

Менестрель только брови приподнял, а Дракон непередаваемым тоном повторил:

– «Не будет ли Голденхарт возражать, что я собираюсь отправиться войной на его королевство»? Ты в своём уме, Хёггель?

Василиск обиделся, но Дракон не дал ему и полслова вставить:

– Ты даже не представляешь, что творится в Тридевятом королевстве. Очень сомневаюсь, что ты хотя бы доберёшься до собственно ведьмы: королевство кишит колдунами и прочей дрянью, которую ведьма созвала под свои стяги. Да и Алистер, я полагаю, будет не в восторге от твоей идеи развязать войну с людьми: дрянь или не дрянь, а всё-таки рода человеческого.

– Я могу дышать огнём, – насупился Хёггель. – А ещё я василиск, не забывай, и обладаю способностями…

– …которыми никогда не пользовался, а значит, и ни малейшего представления не имеешь, как ими управлять, – докончил Дракон. – К тому же на тебе эльфийские чары.

Хёггель одарил Дракона мрачным взглядом:

– Чары Алистер снимет, я его упрошу. Ведьма ведь ещё невесть что может натворить! Да и Варгод, если я ничего не сделаю, соберёт войско и… Они же все погибнут!

– Тут он прав, пожалуй, – заметил Голденхарт, задумчиво выхаживая возле очага туда-сюда.

– А ты-то? – вдруг накинулся на него Хёггель. – Ты-то почему ничего не делаешь?

– Я? – удивлённо переспросил менестрель.

– Это же твоё королевство, твои люди. Разве тебя не трогает, что твой собственный отец попал под власть ведьмы и… – разгорячился василиск.

Эмбервинг взглянул на менестреля не без любопытства. Иногда и ему приходили в голову подобные мысли. Голденхарт был на удивление равнодушен, даже холоден, если разговор заходил о Тридевятом королевстве.

– В том, что ведьма должна получить по заслугам, я с тобой согласен, – ответил Голденхарт. – Но я бы попросил, чтобы ты не называл это королевство моим. Я давно покинул его, отрёкся от титула…

– Это же твой отец! – рявкнул Хёггель.

– Когда бы у тебя был такой отец, – заметил Голденхарт, – ты бы тоже пальцем о палец не ударил, чтобы его спасти. Да и что я могу? Я всего лишь человек, хрупкий и слабый, ни на что не годный. Куда мне!

Хёггель буквально испепелил его взглядом. Менестрель только улыбнулся обезоруживающей улыбкой.

– Ни от кого помощи не дождёшься, – раздражённо сказал Хёггель, отводя взгляд. – Ну и ладно! Сам справлюсь!

– Я бы, пожалуй, тебе помог… – задумчиво проговорил Дракон. – С чёрной магией справиться не так-то просто даже дракону.

Глаза Хёггеля загорелись.

– Мы вдвоём их… Полетели прямо сейчас! – выпалил василиск.

– Не говори глупостей, – осадил его Эмбервинг. – Прежде тебе нужно сговориться с Алистером, чтобы он снял с тебя чары, подучиться немножко драконьему делу, план какой-никакой составить, прежде чем туда соваться… Война – это тебе не с бухты-барахты овцу у зазевавшегося пастуха стащить.

Хёггель при этих словах густо покраснел.

– К тому же, – прибавил Эмбервинг, – надо ещё решить, что делать с ведьмой. «Расправиться» – что ты подразумевал под этим? Убить?

Хёггель несколько смутился этому вопросу.

– Да… пожалуй, – неуверенно ответил он, – без этого ведь колдовство не развеется.

– Хм, и как же, по-твоему, убивают ведьм? – поинтересовался Дракон без улыбки.

Василиск пробормотал что-то невнятное. Так далеко он не планировал.

– Но ты мне поможешь? – уточнил он, помолчав. – Драконы ведь должны помогать друг другу.

– Никогда о таком не слышал, – невольно засмеялся Эмбервинг. – Или ты начал писать собственную Драконью книгу, Хёггель?

Из очага вдруг потянуло дымком, хотя ни единого полешка в нём не было, и через дымчатую завесу в башню выбрался Алистер. Эмбервинг с неудовольствием чихнул от поднявшегося пепла.

– Здравия на долгие лета, – сказал ему король эльфов. – Вы такую занимательную беседу ведёте, что я не удержался и решил присоединиться.

– И откуда это только ты всё знаешь? – поражённо воскликнул Хёггель.

Алистер со значением улыбнулся, но отвечать не стал. Вместо этого он обернулся к Дракону:

– Ты в самом деле решил подсобить Хёггелю в его… «крестовом походе» против ведьмы?

– Скорее присмотреть, чтобы не натворил лишнего, – подумав, ответил Эмбервинг. – Одного его отпускать ни за что нельзя.

– Это уж точно, – согласился Алистер, глядя, как Хёггель опять прицепился к менестрелю, упрекая его в том, что тот не выказывает никакой озабоченности судьбами людей его родного края.

– Тебя не Златосердным надо было назвать, а Хладосердным, – припечатал он.

На это менестрель только пожал плечами и промолвил:

– Золото, знаешь ли, тоже металл холодный.

– А в самом деле, отчего он так себя ведёт? – спросил король эльфов у Дракона. – Я бы на его месте с ума сходил от беспокойства за родной дом.

– У них, кажется, с отцом вышла ссора, – не слишком уверенно ответил Эбмер. – О вопросе наследования трона или что-то в этом роде.

Голденхарт услышал.

– Можно ли приручить ветер? – несколько патетически объявил он.

– При чём тут ветер? – не понял Хёггель.

– Отцу непременно хотелось вылепить из меня точную копию его самого́, – с отвращением сказал Голденхарт. – Запереть меня в четырёх стенах, привязать…

– Он тебя на цепи держал?! – ужаснулся Хёггель, не дослушав.

Все, кроме него, не удержались и расхохотались.

– Мы с ним никогда не ладили, нечего и начинать. Но, пожалуй, некоторую ответственность за происходящее я всё же несу, – оговорился Голденхарт. – Хельга ведь хоть и подменная, но всё же моя невеста.

– Бывшая, – уточнил Дракон с неудовольствием. И менестрель опять улыбнулся.

– А что насчёт трона? – спросил Алистер, как-то со значением посмотрев на Голденхарта.

Голденхарт пожал плечами и сказал, что возвращаться в Тридевятое королевство в качестве принца не собирается. Короля эльфов этот ответ, кажется, позабавил. Во всяком случае, он как-то странно хихикнул и прикрыл рот рукавом.

– Что ж, – сказал Алистер, властно беря Хёггеля за плечо, – и я тебя буду сопровождать.

– Ты? – усомнился Дракон. – А как же восприимчивость эльфов к чёрной магии? Не хватало ещё с тобой разбираться, если ты переродишься.

– Я всё-таки король эльфов, – покоробленным тоном произнёс Алистер. – Да к тому же только я могу наложить чары на Хёггеля, если он распояшется.

– Ты сними сначала, – буркнул Хёггель, – а пото́м уж накладывай. Сними чары с моих глаз, мне надо научиться пользоваться взглядом василиска… раз уж я василиск.

Алистер с сомнением взглянул на Эмбервинга, тот сказал, что поучит Хёггеля пользоваться драконьей магией.

– А если он тебя в камень обратит, прежде чем ты его выучишь? – беспокойно спросил Голденхарт.

– На меня не подействует, – успокоил его Дракон. – А вот тебе и эльфу лучше держаться подальше. Алистер, снимай чары. А ты, Хёггель, закрой глаза: я тебя выведу из башни.

Всё было исполнено в точности: Хёггель зажмурился, Алистер повёл рукой перед его лицом, снимая заклятье, а Эмбервинг взял дракона за плечо и повёл на улицу. Голденхарт с неудовольствием понял, что ему придётся пока занимать короля эльфов: Алистер всем своим видом показывал, что уходить не собирается. Он удобно расположился в углу стола и с любопытством смотрел на менестреля. Юноша вздохнул и предложил королю осушить кубок вина.

– Расскажи-ка мне, как ты себя чувствуешь, – велел Алистер. – И что там творится с эльфийским узором на твоём теле. Я бы взглянул, но, полагаю, нечего лишний раз раздражать Дракона, так что поверю на слово.

Голденхарт вторично вздохнул и начал рассказывать.

Эмбервинг вывел Хёггеля на луг позади башни и только тут позволил ему открыть глаза. Василиск завертел головой, пото́м уставился на Дракона.

– Ну? – с нетерпением спросил он. – И как мне научиться убивать взглядом?

– Для начала, – сказал Эмбервинг, протягивая ему холщовый мешочек, – налови-ка мне полёвок.

– Зачем? – с подозрением спросил Хёггель.

– На полевых мышах будешь тренироваться, – пояснил Дракон.

– Что?! – возмутился василиск. – Ни за что не стану убивать мышей!

– Почему? – не без любопытства спросил Эмбервинг.

– Потому что. Жалко мышек потому что!

– И этот собирается «пойти войной» на ведьму, – фыркнул Дракон.

– Ведьма – это ведьма, а мышки-то при чём? – воскликнул Хёггель.

– К твоему утешению могу заметить, что взглядом ты никого не убьёшь, – сказал Дракон, просмеявшись, – а только обратишь в камень. Тебе ничего не будет стоить их расколдовать, когда научишься пользоваться взглядом василиска.

– А если не научусь? – с тревогой спросил Хёггель, которого, кажется, судьба полёвок заботила больше предстоящего «крестового похода». – Если не заладится?

– Тогда тебе придётся как следует постараться, чтобы «заладилось», – с улыбкой ответил Эмбер. – Ну, довольно пустой болтовни. Иди лови мышей.

Хёггель поворчал, но поплёлся на луг. Поймать хотя бы одну мышку оказалось не так-то просто. Он носился по лугу не меньше часа, весь упарился, пото́м доплёлся до Дракона, торжественно неся за хвостик пойманную мышь. Полёвка сердито пищала и вертелась, в полной решимости пожертвовать частью хвоста, только бы высвободиться.

– С уловом, – поздравил Дракон, осторожно беря полёвку за хвостик. Мышь тут же притихла.

– Чего это она? – удивился Хёггель.

– Потому что я хозяин этой земли. Смотри внимательно, Хёггель, сейчас я покажу тебе, как использовать драконьи чары.

Василиск вытаращил на Дракона глаза со всем старанием. По пальцам Эмбера расползлось золотое сияние, тягуче полилось вниз, обволакивая полёвку, и вот уже Дракон держал в руке кусок янтаря, в который была заключена мышка. Янтарь поблёскивал золотыми искрами.

– Ух! – невольно вырвалось у василиска.

Эмбервинг объяснил, что золотые драконы могут обращать вещи и существ в янтарь, а если постараться, то и в золото, а василиски – в камень.

Объяснять пришлось долго: выучился каменному взгляду Хёггель едва ли не через месяц.

– Что ж, – провозгласил Алистер, – теперь можно и заняться стратегией.

– Чем-чем? – с отвращением спросил Хёггель.

Эмбервинг согласился, что без хорошего плана лезть в логово врага не сто́ит. С ведьмами он прежде дела не имел.

– Нужно узнать, как можно лишить ведьму сил, – заметил он. – Я боюсь, что если мы просто её убьём, то колдовство может и не развеяться. Ведьмы подобные уловки любят. Да и не хочется мне никого убивать. Даже и ведьму.

– Тогда нужно досконально изучить природу ведьм, – сказал Голденхарт, поразмыслив. – Эмбер, у тебя в библиотеке нет, случаем, какой-нибудь энциклопедии чёрной магии?

– Как будто такая вообще есть на свете! – засмеялся Эмбервинг.

Но они всё же отправились в библиотеку все вместе и, конечно же, ничего не нашли.

– А может, в Драконьем городище поискать? – предложил Алистер.

Хёггель при упоминании Драконьего городища поёжился и забурчал себе под нос, что ноги его больше там не будет. «Интересно, что это у них там произошло?» – с любопытством подумал Голденхарт. Эмбер ему так ничего и не рассказал.

– Нет, и там не найдём, – покачал головой Дракон, откладывая очередную книгу в сторону. – Полагаю, о ведьмах лучше у самих ведьм и спрашивать. Слетаю в Чернолесье, там чародейка живёт, которая и чёрную магию, думается мне, знает. Вы тут подождите.

Голденхарт тут же пошёл и принёс плащ из драконьей чешуи, чтобы в него завернуться.

– Что это такое? – заинтересовался Алистер. Пришлось объяснять.

А Дракон полетел в Чёрный лес. Хёггель тоже просился, но он ему не разрешил, а когда василиск начал возмущаться, то Дракон взял его за плечо и тихонько шепнул, что чародейка из Чернолесья падка до юношей, похожих на Хёггеля, так что не берёт он его с собой исключительно ради самого́ Хёггеля. Василиск тут же оставил любую мысль о том, чтобы последовать за Драконом. «Да, нескоро он ещё оправится от сокрушительного удара женских чар», – подумалось Эмбервингу.

Чародейка гостя приняла радушно. Эмбервингу пришлось, как и обещал, рассказать ей о путешествии к эльфам. В детали он не вдавался, сказал только, что с наложенными на менестреля чарами разобрались.

– Это радует, – кивнула чародейка. – Но, я полагаю, пришёл ты не затем, чтобы меня потешить рассказом о твоих путешествиях?

– Как всегда проницательна, – усмехнулся Дракон. – Мне узнать нужно кое-что, а ты, я полагаю, единственная, кто обладает подобными знаниями. Как справиться ведьмой, но справиться так, чтобы её колдовство, наложенное на многочисленных людей, развеялось без вреда для них? Лишить ведьму жизни, думается мне, недостаточно: колдовство было наложено давно, с тех пор окрепло и наверняка уже не подчиняется ведьме.

Чародейка задумчиво проговорила:

– Верно предполагаешь. Большинство ведьминых заклятий свершается с уговором, одной смертью их не разрушить. А что, на самом деле сильная магия?

– Чёрная магия, – поморщился Дракон, – и оплела целое королевство.

– Треклятое королевство? – с усмешкой спросила чародейка.

– Слышала, значит.

– Да кто ж о нём не слышал? Почитай, каждому колдуну да каждой колдунье «приглашение» прислали. Не стоило бы туда никому лезть, даже тебе, господин дракон.

– Не стоило бы, – согласился Дракон, – но придётся. Так… что посоветуешь?

Чародейка надолго задумалась.

– Если вырвать у ведьмы клыки, когда она в истинном обличье, – проговорила она, – то есть фигурально выражаясь: вырвать клыки, разумеется, не взаправду… Истинная личина у всякого есть, вот как у тебя, господин дракон. Тогда, быть может, она переродится.

– Во что? – не без опаски спросил Дракон.

– Кто знает. Может, в прекрасную фею, – засмеялась чародейка. – Разве можно винить крапиву за то, что она жжётся, или розу – за её шипы? Они просто не умеют иначе. Другое дело, когда зло – осознанный выбор. А впрочем, что это я? Болтаю невесть что! Главное, господин дракон, чтобы она приняла истинное обличье. У каждой ведьмы при себе – или в себе – имеется… сущность, сосредоточение её сил.

– И у тебя? – прищурился Эмбервинг.

Чародейка только улыбнулась и заметила, что к ведьмам себя никогда не причисляла, но кто знает, что там было на самом деле. Дракон бы не удивился: чёрную магию-то она знала!

Чародейка дала ещё пару дельных и не очень советов, и Эмбервинг отправился восвояси.

Возвращения его ждали с нетерпением. Голденхарту смертельно наскучило занимать короля эльфов, да к тому же Хёггель никак не желал отцепиться от него со своими докучливыми «ты же принц».

Для себя менестрель решил, что отправится вместе со всеми. Короля-отца он видеть не желал и спасать его не желал, придворных тоже, но остались в за́мке и те, кого он просто не мог бросить на произвол судьбы. Рэдвальд, например. Правда, ещё неизвестно, что скажет на это Дракон.

Дракон, разумеется, был категорически против. Голденхарту пришлось немало усилий приложить, чтобы он смягчился. В конце концов, Дракон позволил, оговорившись однако, что прежде изготовит для юноши доспехи из янтарной чешуи. Пробить такие не могли ни стрелы, ни копья, ни магические атаки, а значит, Голденхарту ничего не грозило, даже если он окажется посреди бранного поля, а Дракон мог о нём не волноваться и не отвлекаться во время сражения. Если оно вообще произойдёт.

Доспехи вышли на славу. Они сияли янтарным золотом и излучали бледно-жёлтый свет. Воистину рыцарь в сияющих доспехах! Менестрель улыбнулся, припоминая прошлые проделки.

В назначенный день все четверо собрались у башни: Голденхарт – в янтарных доспехах; Алистер – в лёгких кожаных латах, заговорённых и зачарованных, это видно было невооружённым взглядом, такое от них исходило сияние и благоухание; оба дракона – как есть, в обычной одежде, поскольку особой защиты им не требовалось. Алистер, правда, пытался напялить на Хёггеля гномью броню, но василиск категорически воспротивился: она сидела на нём как на корове седло!

Ещё раз повторили «стратегию», чтобы не оплошать в нужный момент, и Эмбервинг собственноручно открыл портал в Тридевятое королевство. Из портала дохнуло смрадом и крепом, но все четверо шагнули в него без малейших колебаний.

========== 34. Конец Треклятого королевства. Престолонаследник ==========

Если верить карте, то Тридевятое королевство, покрупнее прочих, имело форму почти правильного круга и было похоже на застольное блюдо: по краям его располагались деревеньки, числом тридцать, выше по спирали – городки, числом пятнадцать, а в самом центре, как вишенка на торте, столица, где находился за́мок короля. Деревни и города сообщались между собой трактами.

Со времени превращения Тридевятого королевства в Треклятое жителей помелело, некоторые деревни оказались полностью заброшены, а города опустели наполовину. Обо всём этом драконы, король эльфов и менестрель ещё не знали, но догадывались.

Портал перенёс их на окраины королевства. План Дракона был прост: пролететь по всем деревням и городам и прежде избавиться от колдунов и ведьм, в них живущих, чтобы, когда они начнут штурмовать столицу, Хельге неоткуда было вызвать подкрепление. План был, конечно, сыроват, но на первое время сгодился и этот.

Они вошли в деревню, огляделись. Повсюду царило запустение: улицы были замусорены, строения превратились в развалюхи. Из некоторых домов поглядывали на прибывших жители, и поглядывали довольно угрюмо, но не пытались окликнуть и не выходили.

– А вот интересно, – резонно заметил Алистер, – как мы должны определять, кто из них колдуны и ведьмы?

Эмбервинг призадумался.

Голденхарт, глубоко надвинувший капюшон на лицо, стоял поодаль. По улицам гуляли ветры, а ему не хотелось показывать своего лица жителям королевства. Они бы тогда его непременно узнали.

– Чего проще! – хмыкнул Хёггель и, выйдя на середину улицы, во весь голос завопил: – Эй, есть тут колдуны или ведьмы?!

Вопль его было достаточно громкий и раскатился эхом едва ли не по всей деревне. Алистер сунул палец в ухо и потряс головой: он едва не оглох, эльфы к грубым звукам очень чувствительны. Дракон приподнял брови. Но, как ни странно, сработало: через несколько минут на улице появилось трое мужчин в тёмных хламидах, вида самодовольного и едва ли не наглого. Увидев их, жители, поглядывающие из окон, попрятались.

– А ты что за гусь? – грубо спросил один из мужчин.

– Ты колдун? – спросил василиск. – И они тоже?

– А тебе-то что?

– Раз вышли на оклик, значит, колдуны, – резонно заметил король эльфов, с любопытством глядя на воспитанника. Интересно, чему научился Хёггель у Эмбервинга?

Эмберу и самому было интересно. Одно дело превращать в камень полёвку, другое дело – применить взгляд в «полевых условиях», да ещё на трёх взрослых мужчинах сразу.

– Ну, раз колдуны… – протянул Хёггель и воззрился на них, разом став похожим на взъерошенного хорька: глаза у него стали какие-то бесцветные, а в волосах ощетинились проявившиеся чешуйки.

Послышался треск. Такой бывает, когда ломаешь в руках сухие ветки или яичную скорлупу. Тени наползли с земли, захватывая ноги колдунов, и каменной искрой побежало вверх драконье колдовство, превращая плоть и кровь в камень.

– Так-то! – важно сказал Хёггель, не подавая вида, что до одури рад первому удачному практическому применению взгляда василиска.

Жители из домов так и не вышли, хоть Хёггель пото́м их окликал. Это его немало покоробило.

– Мы их от колдунов избавили, – фыркал он, как разгорячённая лошадь, – и ни словечка благодарности.

– Похоже, – рассудительно заметил Эмбервинг, – они сочли, что мы тоже колдуны, а люди в колдовские разборки предпочитают не вмешиваться.

Посовещавшись, драконы решили, что оставлять статуи посреди дороги не сто́ит, и оттащили их на обочину.

– Одна есть, – сказал Эмбервинг и пометил деревеньку на захваченной с собой карте королевства крестиком. – Летим дальше.

В остальных деревнях происходило почти то же самое: колдуны и ведьмы выходили на зов, жители прятались по домам и носа на улицу не казали. Пару раз колдуны пытались оказать сопротивление, но Хёггель заколдовывал их прежде, чем те успевали договорить заклинание до конца. А в одной деревеньке люди всё-таки вышли поблагодарить спасителей. Василиск повеселел.

Пока облетели все тридцать, смеркалось, и пришлось остановиться на ночлег в последней из освобождённых деревень. Здесь было много пустых домов, Эмбер выбрал наименее запущенный, и все четверо расположились там. Голденхарт, который до этого момента крепился, буквально рухнул на найденную в одной из комнат дома лавку и крепко заснул. Вид у него был измученный.

– Тяжеловато ему приходится, – заметил Алистер, с позволения Дракона заглянув менестрелю под рубашку. – Чары как будто окрепли?

– Ты точно не знаешь, что с ним происходит? – спросил Эмбер, сощурившись.

– Рановато об этом судить, – вильнул король эльфов. – А ты бы хотел, чтобы я оказался прав, верно?

Лицо Дракона вспыхнуло румянцем.

Алистер устроился на ночь в другой комнате, воспользовавшись чарами и создав себе травяное ложе. Хёггель свернулся клубком прямо на полу, в этом плане он был неприхотлив. Эмбервинг не ложился: охранял сон Голденхарта, осторожно переложив его голову с деревянной лавки к себе на колени. Наутро, когда он вышел из дома, чтобы по заре раздобыть что-нибудь съестное (поймать кролика, к примеру, которых в лесах водилось сотнями), то у порога обнаружил корзинку с хлебом и ветчиной. Кто-то из жителей не преминул поблагодарить за спасение, но на глаза им до самого отлёта никто из деревенских не попадался.

В первом же городе, с которого они решили начать, выяснилось, что план пора менять кардинальным образом: городок был слишком большой, кричи не кричи, но даже драконий вопль будет слышен всего лишь на нескольких улицах. К тому же в городах было много различных строений и запутанных улочек: и месяца не хватит, чтобы все обойти. Это как ловить крысу в подземелье: непременно отыщется дыра, куда крыса сможет улизнуть.

– Пожалуй, пора за дело взяться мне, – провозгласил Алистер, изящно закатывая один рукав за другим до локтей. Золотые татуировки ослепительно сверкали на утреннем солнце.

Король эльфов простёр руки к солнцу, выкрикнул какое-то бесконечно длинное слово, а может, и целую фразу, и развёл руки в стороны. Звуки речи воплотились в некое подобие магического круга, возникшего прямо в воздухе; он светился золотом, окаймлённый вязью эльфийских письмен. Алистер указал пальцем вверх, магический круг взвился над крышами домов и стал расти, расти, расти, пока не накрыл, вероятно, весь городок. Секунду спустя над городом взвились тонкие чёрные дымки, штук двадцать, не меньше.

– По ним и отыщем колдунов, – объяснил своё волшебство Алистер. – Эльфы очень чувствительны к чёрной магии, как я уже говорил, и сходу определяют, где находится источник скверны. Правда, не знаю, сколько времени займёт, чтобы…

– Ха! – перебил Хёггель, пригибаясь, чтобы взять разбег. – Да я их всех махом перещёлкаю!

Он рванул с места, как скаковая лошадь или борзая, сзади взвились клубы пыли.

Алистер предложил подняться на какое-нибудь возвышение, чтобы лучше было видно, к чему приведёт похвальба василиска. Эмбервинг в виде исключения захватил с собой и Алистера, когда нёс Голденхарта на крышу ратуши. Сделал он это так быстро, что никто в городе и не заметил вдруг объявившегося и поднявшегося в небо дракона. С крыши ратуши, которая была построена в виде высокой башни, даже выше Драконовой, на самом деле всё было отлично видно: и пыль, которую поднимал мчащийся по улице василиск, и чёрные дымки, которые пропадали один за другим, когда пылевое облако достигало их.

– Шустро он, – невольно восхитился Дракон.

Король эльфов напыжился, будто скорость Хёггеля была его заслугой. А впрочем, понятно: воспитанником он неимоверно гордился. Голденхарт дремал, прислонившись к печной трубе, венчавшей ратушу. Солнышко приятно пригревало, дремалось бы и без вмешательства чар-узоров. Эмбервинг на всякий случай держал его сзади за капюшон: места на крыше ратуши маловато, легко оступиться и чебурахнуться вниз.

Вот пропал последний чёрный дымок, пылевое облако остановилось и начало рассеиваться.

– А как же он нас теперь отыщет? – спохватился Алистер. – Может, полететь к нему?

Эмбервинг вторично тащить на себе короля эльфов отказался.

– Сам нас найдёт, – возразил он. – Вот и проверим заодно, как работает его драконье чутьё. Что-то оно мне не нравится: чует всякую мерзость… А впрочем, неудивительно: василиски – из тёмных, не как прочие драконы. Повезло, что Хёггель попал в хорошие руки. Какое бы чудовище из него вышло, оставь мы его на произвол судьбы или если бы он попал в руки к какому-нибудь злыдню.

Пылевое облако, значительно поредевшее, сорвалось с места и помчалось в сторону ратуши.

– Почуял, – удовлетворённо кивнул Дракон. – Ну, пора нам с башни спускаться. Я видел сбоку пожарную лестницу.

– Спускаться по лестнице? Обычным способом? – возмутился Алистер.

– Можешь спрыгнуть, – предложил Дракон.

Король эльфов нахмурился и полез с крыши башни на лестницу, не слишком приличным образом задрав подол длинной хламиды, в которую был облачён; по счастью, под ней были ещё и узкие штаны, заправленные в сапоги. Спускался он осторожно и бесконечно долго: Хёггель уже успел прибежать к ратуше и теперь стоял, задрав голову вверх, и глядел, как карабкается вниз король.

– А теперь наш черёд, – сказал Эмбервинг и подхватил Голденхарта на руки.

– Как же ты спустишься по лестнице, если ещё и меня будешь держать? – обеспокоился менестрель.

– А я и не собирался спускаться по лестнице, – ухмыльнулся Эмбервинг и шагнул с крыши вниз.

Голденхарт зажмурился. В ушах засвистел воздух. Дракон приземлился точно на ноги. Мостовой досталось порядком: она пошла трещинами, камни вздыбились в том месте, куда приземлился Дракон, – будто грохнулся и оставил след какой-то громадный камень, пущенный из невидимой катапульты. Эмбер поставил юношу на ноги:

– Осталось только дождаться Алистера.

Король эльфов был ещё только на середине спуска, а когда спустился, то долго брюзжал, расправляя измятый и разорвавшийся в двух местах, когда он зацепился за какой-то торчащий из стены штырь, подол.

– Это уж совсем как-то не по-королевски, – заметил Хёггель. – Ты бы снял эту дрянь, Алистер. Прореха знатная!

Алистер нехотя снял хламиду. Под ней оказался вполне приличного вида камзол, рубашка, золотом сверкающая перевязь на талии… Король вскинул разорванную хламиду в воздух, та вспыхнула бледным сиянием и легла на его плечи тонким плащом болотного цвета с золотыми узорами по краю и на капюшоне.

– Странная у эльфов мода, – заметил Эмбервинг. – И зачем было вообще напяливать поверх штанов платье?

– Королевское облачение, – ответил эльф, накидывая капюшон на голову. – Носится, между прочим, вообще без штанов. Побоялся сквозняков, вот и поддел…

Голденхарт рассмеялся, Эмбервинг фыркнул с пренебрежением. Хёггель понюхал воздух:

– Дождь будет. Надо бы переждать.

Через полчаса действительно пошёл дождь. И не какой-нибудь слепой дождик, а настоящий ливень. Пришлось пережидать под каким-то навесом вместе с доброй сотней захваченных врасплох горожан. Голденхарт обеими руками вцепился в капюшон, чтобы тот не слетел, зацепленный чьим-нибудь плечом. Но на него всё равно обращали внимание: людям он казался рыцарем в сияющих доспехах, драконья броня проглядывала из-под плаща и блестела, отражаясь в лужах. Кто-нибудь наверняка не поленился бы заглянуть и под капюшон, но, по счастью, дождь закончился быстро, и «спасители королевства» поспешили покинуть навес, а пото́м и город.

Когда от колдунов были избавлены и все пятнадцать городов, Эмбервинг объявил, что нужно сделать передышку: Хёггель порядком выдохся носиться по улицам туда-сюда за чёрными дымками, да и расходовал он силу чересчур быстро и не успевал её восполнять, он был молод и безрассуден. Алистер предложил всем ненадолго заглянуть в мир эльфов: Хёггель бы отлежался в сокровищнице, а они смогли бы насладиться трапезой в благоуханных чертогах. Эмбервинг отказался: время в двух мирах шло по-разному, нужно было отправляться в столицу на другой же день, чтобы ведьма не прознала о том, что происходило в прочих городах и деревнях королевства. Хёггелю пришлось довольствоваться пещерой, которую они отыскали в горных кряжах. Он стал драконом, заполз в неё, один хвост торчал, и гулким эхом раскатился по горам его храп. Алистер снова соорудил себе ложе волшебством, а Дракон и менестрель просто отыскали уголок поукромнее – под раскидистыми деревьями слева от горного кряжа – и легли спать, причём Эмбервинг превратился в дракона и спать менестреля уложил между передними лапами. Места незнакомые, следовало поостеречься.

Хёггель выспался отлично. Пещера, так похожая на ту, в которой он жил с дедом-драконом, и монолит горной породы отлично зарядили его энергией. По его собственному признанию, он легко бы разделался ещё хоть с тысячей колдунов до новой «перезарядки».