Текст книги "Сапфир и золото (СИ)"

Автор книги: Джин Соул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 54 страниц)

По щеке девушки протянулась слеза. Она не была прозрачной, она была алая, как кровь, или это на самом деле была кровь. Фея собралась с силами, хлестнула крыльями державшего её разбойника и отлетела на несколько шагов назад.

– Будьте вы прокляты! – прошипела фея.

Запретное слово было произнесено. Хельгартен стояла, ненавидящим взглядом глядя на разбойников, а высоко в небе над её головой сгущались тучи – грозовые, чёрные, страшные, в любую минуту готовые поразить громом и молниями любого, кто осмелится подойти ближе к разъярённой фее.

– Колдует! – крикнул кто-то из разбойников. – Надо убить её прежде, чем свершится колдовство!

Грянули выстрелы. Фея заслонилась крыльями. Они вспыхнули от пороха, загорелись, но Хельгартен не чувствовала боли. Смертельно болело лишь сердце.

– Будьте вы прокляты! – с силой повторила она, воздымая руки.

Тени, прячущиеся в укромных уголках леса, подползли к ней, сливаясь с её собственной тенью и одаряя фею немыслимой силой. Лес очнулся от сна, загудел, разъярённо заскрипел ветвями и корнями. Древесные корни вырвались из-под земли и обрушились на разбойников, хватая, пронзая, разрывая, ломая… Не ушёл ни один! Кровь хлынула рекой и глубоко пропитала землю, оскверняя и её.

Хельгартен стояла над кучей трупов и плакала, держась за грудь. Сердце нестерпимо болело.

– Хочешь, чтобы боль ушла? – вдруг спросил кто-то.

Фея кинула быстрый взгляд себе под ноги. У них вилась небольшая чёрная змейка – та самая, что пряталась в трухлявом пне, – и коварно поблескивала глазами.

– Хочу, – простонала Хельгартен. – Эта боль невыносима! Хочу никогда больше не испытывать боли!

Змея подползла к трупам, обвилась вокруг разорванного пополам Грэна и прошипела:

– Тогда съешь его сердце. Как только ты это сделаешь, боль уйдёт и никогда больше не вернётся.

Фея рухнула возле трупа Грэна на колени. Его лицо было на удивление чистое и спокойное, смертные муки не отразились на нём.

– А боль точно уйдёт? – спросила Хельгартен, протягивая руку к окровавленной груди трупа.

– Уйдёт, уйдёт, – подтвердила змея. – Ешь поскорее. Зачем мучиться?

Фея погрузила пальцы в окровавленную плоть, выдернула сердце, ещё трепещущее последними отблесками жизни, и впилась в него зубами. По её подбородку потекла кровь. Покончив с сердцем Грэна, девушка потянулась за сердцем другого разбойника. Она уже не отдавала себе отчёта в том, что делает. Только перестало бы так ныть её собственное сердце!

– Вот так, вот так, – приговаривала змея, подбадривая, – ешь их тёплыми.

Одно, другое, третье… Хельгартен съела их все, но боль не унималась. Змея заползла к ней на колени и прошелестела:

– А теперь съешь меня. Я так давно ждала, чтобы меня кто-нибудь съел! Ты отлично подходишь мне, фея Хельгартен.

Фея взяла змею в руки и поднесла её к губам. Змея проворно забралась девушке в рот, проскользнула в горло и скрылась внутри. Хельгартен покачнулась и упала на окровавленную землю без чувств. Её волосы вдруг начали медленно темнеть, пока не стали совершенно чёрными. Когда Хельгартен очнулась, она уже не была собой. Змея не обманула: боль ушла. Сказать больше, она вообще перестала чувствовать что бы то ни было. Вид мертвецов уже не ужасал, труп возлюбленного – не трогал. Всё ушло, всё прошло.

Хельгартен потрогала волосы, нашарила в складках платья зеркальце и, поднимаясь на ноги, сказала, взглянув в него:

– Зеркальце, моё зеркальце, скажи мне, поведай, кто глядится в тебя?

Её новый облик ей даже понравился. Она была исключительно хороша с этими роскошными чёрными волосами!

Зеркальная гладь затуманилась, почернела, и зеркальце отозвалось зловещим голосом:

– Отвратительная ведьма глядится в меня!

Отражение зарябило, и Хельгартен увидела, что из зеркала на неё смотрится какая-то мерзкая тварь, похожая на змею. Она вздрогнула и с размаху бросила зеркальце на землю. То разбилось и рассыпалось по земле осколками. Из каждого на падшую фею глядела до омерзения красивая девушка: она была хороша собой, лучилась красотой и молодостью, но сквозь них просачивалась чёрная, змеиная сущность, которую так легко сокрыть от людских глаз, но которую ни за что не спрятать от самой себя.

– Отвратительная ведьма глядится в меня! – в последний раз прошептало зеркальце и потухло. Его волшебная сила развеялась, и оно стало просто разбитым зеркалом.

Хельгартен стояла и безразлично смотрела на осколки, а за её спиной медленно догорали, превращаясь в ажурный тлеющий пепел, крылья.

Лесная фея переродилась и стала ведьмой.

========== 30. Сапфир и золото. Хранитель Драконьего городища ==========

Алистер потрясённо смотрел на Эмбервинга. Пошутил ли над ним Дракон? Нет, с такими вещами не шутят! Да и не мог король эльфов припомнить, чтобы Дракон вообще когда-нибудь шутил. Он и улыбку-то его видел всего лишь несколько раз. Значит, не шутил. Алистер смотрел на него и никак не мог заставить себя выговорить хоть полслова в ответ.

– Мы ошиблись, – повторил Эмбервинг серьёзно и озабоченно, – Хёггель не гранитный дракон. Хёггель – василиск.

– Быть того не может! – опомнился король эльфов. – Василиски выглядят совершенно по-другому.

– Петушиный гребень, змеиный хвост… – несколько язвительно перечислял Дракон, и Алистер кивал на каждое слово. Именно так, он слышал, и выглядят василиски. В древние времена, когда нечисти и волшебных существ ещё не помелело, эльфы приносили королю из своих путешествий немало миниатюр, написанных краской или углем на пергаментах или древесной коре. Драконы тоже попадались, в том числе и василиски.

– Это всё выдумки, – огорошил его Дракон. – Василиск – это именно то, что сейчас бродит перед нашими глазами по лугу.

Оба посмотрели на Хёггеля. Тот нетерпеливо распрямлял и складывал крылья, не понимая, отчего они медлят.

– В Драконьей книге василисков вообще нет, – заметил Алистер, которому не хотелось верить, что его Хёггель – столь опасное существо.

– На твоём месте я бы не слишком полагался на Драконью книгу, – посоветовал Эмбервинг. – Написана она была в стародавние времена. Ну, если читал, так сам знаешь. Мне же попадалась некогда рукопись – не скажу, когда или что это была за рукопись, ибо и сам не помню, – в которой описывался василиск. Гравюра была точь-в-точь наш Хёггель, и упоминалось, помимо всего прочего, что василиски, в отличие от других драконов, впадают в кратковременную спячку преображения. Мы-то, когда засыпаем, – объяснил Дракон королю эльфов, – всего лишь сил набираемся или раны излечиваем, но как был я золотым драконом, когда спать ложился, так им и проснусь. А Хёггель вон как изменился. Если бы не по запаху, так нипочём бы и не признал.

– Значит, василиск? – упавшим голосом заключил Алистер. – Тёмное существо, способное убивать взглядом?

– Не совсем так, – возразил Дракон. – Что тёмное, так это, пожалуй, верно: чёрная магия ему нипочём, сам знаешь, – однако не злое. Взглядом василиски не убивают, всего лишь в камень обращают, а это, как и любое заклятье, можно снять.

– Не любое снимается, – возразил Алистер, и его глаза слегка блеснули, когда он взглянул на Дракона.

– Я другое дело, – тут же сказал Эмбервинг. – Я слишком стар, и на мою долю выпало много испытаний и горестей. А быть может, ты и прав: знаю, да заставил себя думать, что забыл, потому и не снимаю. Но мы не обо мне говорим, а о Хёггеле. Подзови его и наложи запрещающие чары ему на глаза, пока не поздно. Он-то, верно, сам ни о чём не догадывается, а значит, ещё и взглядом василиска пользоваться толком не умеет. Понимаешь, к чему я клоню?

Алистер встрепенулся и позвал Хёггеля. Тот превратился в человека и подошёл.

– Что медлим-то? – недовольно спросил он. – Сказали, что скоро полетим, а сами уже час тут на лугу топчетесь.

– Закрой глаза, – приказал Алистер.

– Зачем? – подозрительно спросил Хёггель.

– Нужно так. Чем быстрее закроешь, тем скорее в путь отправимся, – объяснил Эмбервинг.

Хёггель глаза закрыл, но заметил:

– Я вот тут подумал… Можно было бы и портал открыть. Ты ведь, говоришь, бывал в том драконьем городе, Эмбервинг?

– Драконье городище – не то место, куда можно перенестись магией, – ответствовал Эмбервинг, наблюдая за манипуляциями короля эльфов.

Алистер провёл пальцами по сомкнутым векам юноши, вспыхнули и погасли две золотые полоски наложенных чар. Хёггель открыл глаза, поморгал и воззрился на короля суровым взглядом:

– Ты ведь опять на меня какие-то чары наложил?

– Эмбервинг сказал, что иначе в драконий город не попасть, – прилгнул Алистер.

Хёггель враньё почуял, но спор заводить не стал: иначе бы они ещё про́пасть времени потеряли!

– Ну, теперь-то можно лететь? – только и спросил он.

Эмбервинг кивнул и предупредил:

– Ничего не спрашивай, просто лети за мной, куда бы я ни летел и как бы я ни летел.

Эта оговорка удивила обоих слушателей. Удивляться после ещё не раз пришлось.

Дракон летел впереди, василиск позади него или чуть сбоку, в зависимости от ветра. Летели молча. Алистер любовался красотами земель и небес и с ностальгической грустью вспоминал прошлое. Хёггель просто старался не отстать от Эмбервинга, поскольку это был его первый серьёзный полёт. А Эмбервинг силился вспомнить, как попасть в Драконье городище.

Это вышло совершенно случайно, до того момента Дракон ничего не знал о драконьих городах былых времён. Он выполз из сокровищницы, чтобы полететь в Нордь за Эрзой, и обнаружил, что прошло сто с лишним лет. Не за кем лететь: проспал своё счастье! Охваченный отчаяньем и яростью, он полетел куда глаза глядят, носился по небу кругами, падал камнем вниз и взмывал ввысь, – в общем, всеми силами старался унять обжигающе ядовитую боль в сердце… И вдруг попал в то место. Должно быть, чтобы туда попасть, нужно было лететь наобум.

Сейчас на сердце у Дракона было относительно спокойно. Сможет ли он вообще отыскать дорогу? Наверное, нужно очистить мысли и лететь с пустой головой. Так он и сделал. А пото́м стал лететь так, что Алистер с василиском едва рассудка не лишились, пытаясь за ним угнаться.

Поначалу Дракон летел прямо, размеренно махая крыльями, пото́м вдруг развернулся и полетел в обратном направлении, пото́м срезал угол и полетел совершенно в другую сторону, пото́м… А чего стоили его крутые пике вверх и вниз! Хёггель выбился из сил, Алистер с трудом удерживался на скользкой спине василиска и, если бы не чары, давно бы свалился. А Дракон продолжал выделывать немыслимые пируэты в воздухе.

– Да что ж он делает? – пропыхтел Хёггель. – По-моему, мы заблудились. Он же летит как попало. Он вообще знает дорогу?!

Эмбервинг в который раз взмыл ввысь, в клочья разорвав облака, и сбавил скорость. Теперь он летел медленно, почти парил. На василиска он даже не обернулся.

– Э-эй! – не вытерпел Алистер. – Э-эмбервинг!

Дракон всё же скосил на короля эльфов один глаз.

– Мы сбились с пути? Ты уже порядочно времени кружишь над одним и тем же местом. Так мы вообще никуда не долетим. Нужно остановиться и собраться с мыслями.

– Долетели уже, – возразил Эмбервинг.

Король эльфов недоверчиво взглянул вниз. Там ничего не было, кроме выжженной, иссушённой временем пустыни или пустоши. Зловеще кружились ураганные столбы, собирая пыль и песок и поднимая их в воздух. Дышать было тяжело. Король эльфов прикрыл лицо рукавом.

– Не туда смотришь, – поправил Дракон. – Вперёд и вверх.

Алистер поднял голову и…

– Что это такое? – потрясённо выдохнул он.

Чуть впереди, окружённая белесыми облаками, парила каменная глыба колоссальных размеров.

– Такого даже я никогда не видел, – выговорил Алистер, во все глаза глядя на висящий в небе, против всех законов природы, кусок горной породы.

– Драконье городище находится там, – сказал Эмбервинг.

Он полетел к небесному острову, Хёггель поспешил следом, поражённый не меньше своего седока.

– Воистину чудо из чудес! – восхитился Алистер. – А вот интересно, какими чарами он держится в небе и не падает? Весит он, должно быть, тысячу да по тысяче и ещё раз по тысяче пудов!

– Не знаю, – сказал Дракон, – это древние чары. Древнее драконов или даже эльфов.

Они опустились на каменную глыбу, драконы приняли человеческий облик.

– О! – восхищённо протянул Алистер.

Глазам их открывалась величественная картина. Каменное плато, водружённое поверх глыбы, было плоское, гладкое, отполированное ветрами и дождями. Половина его была пуста, другая половина представляла собой древние руины какого-то города: развалины крепостной стены, обрушившиеся на три четверти башни, клыкастые остовы мостов… Позади этих мёртвых руин возвышалось крепкое ещё строение, похожее на храм. Оно было сложено из камней, плотно подогнанных друг к другу.

– Идёмте, – сказал Эмбервинг, осторожно ступая по блестящим камням, – и ничему не удивляйтесь.

Они прошли мимо руин к храму. Дракон вошёл первым. Алистер, чуть помедлив, как эльфы всегда медлили перед входом в горные крепи, шагнул следом. Хёггель – за ним. Внутри было темно, но Дракон запретил королю эльфу зажигать свет волшебством.

– Свет не понадобится, – сказал он.

Они шли ощупью. Драконы в темноте видели сносно. Эльфы тоже, если это была темнота ночи или темнота леса, но в горном мраке они себя чувствовали неуютно. Алистер придерживался за локоть Хёггеля, вышагивая по тёмному тоннелю. Вдруг им в глаза ударил солнечный свет, все невольно защурились. Своды храма были устроены так, чтобы пропускать свет солнца: внутреннее помещение, оказавшееся просторным, как небо, не требовало дополнительного освещения.

– Драконье городище, – сказал Дракон, отойдя чуть в сторону и давая возможность василиску и королю эльфов взглянуть.

– Это же… – выдохнул Алистер, и его глаза застыли.

Драконье городище городом не являлось. Это было кладбище драконов. Каменный пол был усеян костями и чешуей сотен драконов. Скелеты, хорошо сохранившиеся и не очень, белели тут и там, погребённые под горами сверкающей разными цветами чешуи: зелёной, синей, чёрной, серой, красной…

– Кладбище драконов, – негромко произнёс Эмбервинг.

Алистер перевёл на него потрясённый взгляд.

– Но ты же… – пробормотал он, и его глаза вдруг вспыхнули осознанием.

– Да, – подтвердил Дракон, предугадав вопрос, – я однажды прилетел сюда, потому что хотел умереть.

– Но не умер.

– Мне не позволили.

Сказав эту странную фразу, Эмбервинг замер и стал будто бы чего-то ждать, а может, просто размышлял о чём-то своём. Хёггель невольно сделал то же самое, впервые в жизни ощутив всем телом какой-то незнакомый доселе трепет, похожий на благоговение и ужас одновременно. Алистер примолк, глядя по сторонам и прикидывая, сколько драконов должно было здесь умереть, чтобы оставить такое чудовищное количество костей и чешуи. Золотых чешуек не было ни одной.

– Подожди, разве драконы вообще могут умереть сами по себе? – спохватился вдруг король эльфов, опять припомнив Драконью книгу. – Я слышал, что смерть дракон может принять только от рук человека или пав в схватке с другим драконом?

– Это не так, – медленно ответил Эмбервинг, не оборачиваясь, – драконы не умирают, даже если им отрубить голову. Конечно, если голову хранить далеко от обезглавленного тела, то в конечном итоге дракон умрёт. Рыцари так поступали: уносили голову в качестве трофея. Те драконы умирали. А те, что сражались друг с другом, нет. Видишь ли, Алистер, умереть дракон может только в одном единственном случае, и о том в Драконьей книге, да и вообще где бы то ни было, не написано, потому что знания эти сокровенные. Сам понимаешь. Но я, пожалуй, тебе поведаю наш секрет. Неизвестно, как сложатся наши судьбы дальше, и, кто знает, может, знания эти тебе однажды пригодятся.

– Чур меня! – возразил Алистер. – Знать ничего не хочу ни о каких предзнаменованиях! Но послушать – послушаю.

– Дракон может умереть, только лишь когда ему из груди вырвут сердце, – сказал чей-то голос, но говорил не Дракон.

Из темноты, так и не разогнанной солнечным светом, но клубившейся в дальнем углу зала, шаркающей походкой вышел старик в длинной хламиде серого цвета. Его поддерживали под руки две девушки в бронзовых латах. Алистер глянул и так и не смог понять, люди это были, или драконы, или кто ещё. Старик обвёл взглядом всех троих, пошамкал что-то себе в бороду, а борода у него была на диво длинная, в три локтя, если не длиннее, и завивалась кольцами.

– Тебя я помню, – сказал он, обращаясь к Дракону, – ты был здесь однажды. Хотел, чтобы у тебя вырвали сердце. Умолял, чтобы мы позволили тебе умереть.

Алистер почувствовал, как его охватывает ледяной ужас. Он со страхом взглянул на Эмбервинга. Тот стоял и улыбался бледной улыбкой.

– Умолял, – подтвердил он к ещё бо́льшему ужасу короля эльфов, – да вы меня выпроводили, сказав, что моё время ещё не пришло.

– А ты опять явился, – неодобрительно сказал старик. – Опять будешь о том же просить?

– Не буду, – покачал головой Эмбервинг и снова улыбнулся, но на этот раз улыбка его была настоящей, светлой. – Видишь ли, Драгдар, моё сердце больше мне не принадлежит, поэтому я не могу распоряжаться им столь бездумно, как прежде.

– Рад это слышать, – промолвил старик, которого Дракон назвал Драгдаром.

– Драгдар?! – поразился Алистер. – Тот самый Драгдар?!

Имя это было хорошо известно повсеместно, о нём даже эльфы слышали. Драгдар, легендарный воитель, носивший звание Драконоборца, живший, поговаривали, десять с лишним тысяч лет назад, и прославившийся тем, что извёл не меньше тысячи крылатых тварей во время Великой Войны между людьми и драконами, длившейся целых сто тридцать лет. Было это на заре времён, даже эльфы о том смутно помнили. Алистер стеклянными глазами уставился на старика. Тот усмехнулся.

– Уж не знаю, что ты обо мне слышал, – сказал он, и его голос прозвучал чисто, как у молодого, – но, верно, и десяти слов правды в том нет.

– Драгдар – хранитель драконьего кладбища, – сказал Эмбервинг. – Он исполняет последнюю волю драконов. Те, кто пожелает умереть, прилетают сюда и…

– Этот ведь тоже дракон? – прервал его Драгдар, кивнув на Хёггеля. – Но уж этот слишком молод, дитя сущее, куда ему умирать!

Хёггель нахохлился и проворчал что-то себе под нос.

– Мы сегодня не за этим пришли, – возразил Эмбервинг, делая знак василиску примолкнуть. – Ты упоминал, что в городище хранятся архивы. Я хотел бы взглянуть на них.

– Архивы? Да какие ж это архивы! – махнул рукой старик. – Иногда драконы приносили с собой книги или летописи, а иногда и сокровища, и всё это мы храним, как память о былых временах. Зачем тебе на них глядеть?

– Нужно кое-что узнать о прошлом, – уклончиво ответил Эмбервинг.

– Что ж, – поразмыслив, сказал Драгдар, переглянувшись с девушками, – у всего своя цена. Коли заплатишь, так можешь взглянуть.

– Называй цену, – немедленно сказал Дракон.

– Нет у меня ни сыновей, ни внуков. Кому наследовать мои деяния? Прежде рожали девы моего клана сыновей от драконов, от них мы и пошли. Да я последний сын дракона, от меня уже никто не родится: стар я больно, а внучки мои молоды и полны сил. Напои их драконьей силой, дай им родить новых сыновей дракона.

Алистер из этого витиеватого приглашения понял только одно: старик хочет, чтобы Эмбервинг обрюхатил его внучек, а за это разрешит Дракону взглянуть на архив. Король эльфов с интересом поглядел на Эмбервинга.

– На это я пойти никак не могу, – возразил Эмбервинг. – Сказал же: сердце моё мне не принадлежит. А честь и верность разменивать не привык.

– Тогда и архив не увидишь, – в свою очередь возразил Драгдар.

– Что ж, не судьба, значит, – пожал плечами Эмбервинг и развернулся, чтобы уйти.

Алистеру такой поворот событий, конечно, не понравился. Если они не узнают то, за чем сюда прилетели, он не сможет разобраться в чарах, что проявляются в менестреле.

– Подожди! – воскликнул он. – Господин Драгдар, верно ли я понял: суть твоей просьбы в том, чтобы девы твои понесли от драконов? Если так, то ведь есть ещё и Хёггель. Обязательствами он не связан. Конечно, это не золотой дракон, но… Не сгодится ли вместо золотого дракона василиск?

Старик взглянул на короля эльфов с интересом:

– Василиск? И как это я сразу не приметил? А, вижу: запрещающие чары…

Алистер подивился его прозорливости. Эмбервинг взглянул на короля эльфов с удивлением, а тот поспешил добавить:

– Нам, видишь ли, очень нужно в архив заглянуть. Это дело жизни и смерти практически. Но Эмбервинг твою просьбу выполнить никак не сможет. А Хёггель – запросто.

– Чего-чего кто-кто должен выполнить? – не понял ни слова Хёггель, который и не подозревал, что был василиском.

Старик помолчал, раздумывая, пото́м изрёк:

– Хорошо. Пусть будет василиск.

Он сделал знак девушкам, те посветлели лицами, подхватили Хёггеля и утащили его куда-то во тьму (там был проход во внутренние помещения храма, как оказалось).

– Алистер, ты уверен… – начал было Дракон.

– Ничего, это ему даже на пользу пойдёт, – беспечно отозвался Алистер. – Пора ему повзрослеть, а кто, как ни юные девы быстрее всего смогут сделать из мальчика мужчину?

– Верно говорит, – одобрил старик.

Эмбервинг машинально кивнул, пото́м спохватился:

– Погоди! А сколько у тебя внучек, Драгдар?

– Девять, – с гордостью ответил старик.

Алистер расхохотался. Эмбервинг сокрушённо покачал головой. Бедный Хёггель! Дракон-то знал, как бывают ненасытны истосковавшиеся по ласке девы.

– Идёмте, – пригласил между тем старик, – я проведу вас в архив.

Они прошли через темноту по длинному узкому коридору и оказались в небольшом каменном кармане. Солнечный свет попадал сюда через маленькое круглое оконце в потолке. На каменных же полках, вырубленных прямо в горной породе, лежало несколько десятков книг, пергаментов и свитков; а в углу были свалены кучей сокровища. На золото Дракон внимания не обратил, сразу же бросился к рукописям. Алистер хотел помочь, но не смог: написаны все были на драконьем языке, а его эльф не ведал.

– А что отыскать-то надобно? – спросил старик, заведя с королём эльфов разговор, чтобы Алистер не заскучал.

– Да что угодно, лишь бы рассказало, как драконы на свет появляются, – объяснил король эльфов. – Быть может, ты, господин Драгдар, знаешь?

– Откуда мне знать? – покачал головой старик.

– Так ведь говоришь же, что девы из твоего клана рожали сынов драконов? – напомнил Алистер.

– Рожали, – согласился Драгдар, – да только не драконов, а сынов драконов. Истинные драконы – дело другое. Как или откуда они взялись на белом свете даже мне не ведомо. Я уже сто по сто да ещё сто раз по сто веков доживаю, а драконы и тогда были древнее времени. Об истоках лишь сами драконы помнят. А уж если и они не помнят, так уж и не знаю, найдётся ли кто в этом мире, чтобы помнил.

– Да, задачка… – огорчился Алистер. – Эмбервинг-то не помнит, а он, верно, древнейший дракон на свете и едва ли не последний.

Эмбервинг между тем читал и откладывал в сторону прочитанные свитки, и по лицу его было видно, что до сих пор он ничего не отыскал. Он отвернулся от последней проверенной полки и со вздохом сказал:

– Безнадёжно! Если уж и здесь не нашлось, то нигде не найдётся. Драгдар, это все книги?

– Других нет, – сказал старик.

Алистер предложил Эмбервингу подождать Хёггеля на улице: ему не терпелось покинуть каменные своды, вдохнуть свежего воздуха да наглядеться на синее небо. Драгдар их сопровождать отказался, сказал только, обращаясь к Дракону:

– А тебя, надеюсь, нескоро увижу.

– Без работы, Драгдар, останешься, – усмехнулся Эмбервинг.

Старик засмеялся и скрылся во тьме.

Дракон и эльф вышли из храма и расположились на камнях возле входа – невысоких гранитных плитах, которые прежде являлись частью сводов.

– Жаль, не спросил, правда ли, что Драгдар убил тысячу драконов, – запоздало спохватился король эльфов.

Эмбервинг с легендами о Драконоборце Драгдаре знаком был. Видно, когда Драконье городище ещё находилось на земле, люди видели, что туда слетаются драконы и бесследно пропадают. Быть может, какой храбрец даже пробрался в храм и увидел кости, а выбравшись, растрезвонил по всему свету, что есть-де такой витязь-драконоборец, а зовут его Драгдар. Скорее всего, именно так и было: вряд ли сам Драгдар или кто-то из его клана распускали подобные слухи. Но, как говорится, слухами земля полнится, и простые россказни превратились в легенды, которые дошли даже до ушей лесных эльфов. Десятки скелетов превратились в тысячи, а Драгдар в бессмертного воителя, сражающего драконов одним щелчком. О том, что уставшие от жизни драконы сами подставляются под удар, разумеется, никто не знал и даже не подозревал.

Дракон задумчиво обвёл взглядом руины, размышляя, сто́ит ли говорить Алистеру о том, что Драгдар съедал вырванные у драконов сердца, что позволяло ему сохранять молодость и продлить себе жизнь. Некогда ему было видение, что он должен стать Хранителем кладбища драконов, так Эмбервинг слышал, а может, первый прилетевший к нему дракон ему это завещал. А вот теперь и не осталось почти драконов на белом свете, пора было Драгдару уходить на покой. Жизнь тягостна для тех, кто пребывает в вечном ожидании, уж Дракон-то знал.

– Эмбервинг? – окликнул Дракона удивлённый Алистер. Дракон так глубоко задумался, что даже не чувствовал, как король эльфов потряс его за плечо.

– А? Что? – опомнился Эмбервинг.

– Мы и без древних знаний что-нибудь придумаем, – пообещал Алистер, решивший, что Дракон огорчён безрезультатностью их путешествия. – Думается мне, наша эльфийская магия сочеталась с твоей драконьей…

Король эльфов не договорил. Из храма вышел Хёггель, а вернее будет сказать: вылетел оттуда, шипя, как разъярённая кошка, которую хорошенько оттаскали за хвост. Он был весь красный, взъерошенный, шнурок на его тунике был завязан как попало. Василиск обрушил на короля эльфов такой свирепый взгляд, что, верно, если бы не были наложены чары на его глаза, то Алистер бы превратился в камень в ту же секунду.

– Такого унижения… – начал было Хёггель. – Чтобы со мной такое…

– Полагаю, – изрёк Алистер, – мальчик всё-таки стал мужчиной. Как думаешь, Эмбервинг?

Дракон только улыбнулся, чуть отворотив лицо. Василиск обрушил на короля эльфов лавину упрёков. В подробности он не вдавался, но по его словам выходило, что Алистер отдал его на растерзание настоящим ведьмам, которые с ним вытворяли невесть что.

– Уймись уже, Хёггель, – только и ответил Алистер. – Все это делают. И никакие это не ведьмы, а прекрасные девы, охочие до мужних ласк.

Хёггель осёкся, на его лице промелькнуло осознание того, что с ним сделали на самом деле, пото́м бесконечное отвращение.

– Так уж и все? – резко спросил он.

– Поголовно, – утвердительно кивнул Алистер.

– И ты тоже? – развернулся василиск к Эмбервингу.

– Поскольку я не знаю, что именно ты имеешь в виду, то и ответить тебе не могу, – уклонился от ответа Дракон.

Хёггель после минутного сомнения подошёл к нему и что-то зашептал ему на ухо.

– Да, и я, – сказал Эмбервинг, выслушав.

– А это? – И василиск снова что-то зашептал ему на ухо.

– Иногда, – подтвердил Дракон, несколько смутившись.

– Неужели и это?! – И Хёггель снова приник к уху Дракона.

– Бывает, – кивнул тот.

Хёггель был потрясён. Он покачнулся и сел на соседний с Драконом обломок плиты и закрыл лицо руками.

– Что он там тебе шептал? – полюбопытствовал Алистер.

– Ничего такого, чего бы ты не знал, – уклончиво ответил Эмбервинг.

Хёггель пришёл в себя нескоро. Алистер даже подумал, что маловат был мальчишка для взрослых утех.

– А вот интересно, – пробормотал король эльфов себе под нос, – впадёт ли он в спячку после этого?

Алистер предполагал, что василиски засыпают, когда им приходит время взрослеть или когда в их жизни случаются какие-то переломные моменты.

– Думаю, – сказал вдруг Эмбервинг, поднимаясь, – портал домой вы отсюда открыть сможете. Возвращайтесь в свой мир.

Алистер попробовал, это было на самом деле так. Он подхватил Хёггеля под локоть и повлёк за собой к порталу.

– А ты? – спросил он у Дракона.

– Я обычным ходом, – сказал Эмбервинг, отводя глаза. – Идите.

«Подозрительно», – подумал Алистер, но спорить не стал, и через секунду они с василиском уже вернулись в мир эльфов.

Дракон окинул взглядом золотящиеся солнцем облака и вернулся в темноту храма.

– Зачем вернулся? – раздался голос старика.

Эмбервинг повернулся на голос. Драгдар сидел в самом тёмном углу и казался дряхлее прежнего. Дракон пошёл к нему. Две девушки в бронзовых латах хотели было преградить ему путь, но старик кивнул: пусть, мол, идёт.

– Жизнь твоя подходит к концу, – высказал предположение Эмбервинг, пристально глядя на старика.

– Воистину, – согласно кивнул Драгдар, а девушки страшно опечалились, услышав это.

– Не рановато ли? – осведомился Дракон. – Разве не хотел ты увидеть, как родятся твои правнуки – сыновья драконов? Уж непременно парочка-то должна родиться, памятуя о том, каким заезженным выполз Хёггель.

Девушки смутились и потупились.

– Ничего не поделаешь, – покачал головой Драгдар, и сожаление хоть и слегка, но всё же просквозило в его голосе, – время моё вышло.

– Ты, хранитель, решаешь, вышло ли время для драконов, – усмехнувшись, сказал Эмбервинг, – так позволь теперь дракону решить, вышло ли твоё.

– О чём это ты? – насторожился Драгдар.

Эмбервинг обвёл останки драконов долгим взглядом:

– Если умрёшь, кто же будет о них помнить? Один ты знаешь их истории. Если умрёшь, кто встретит тех, кто сюда однажды ещё явится? Нет, Драгдар, умирать тебе не время.

– Это уж не тебе решать, – несколько сварливо отозвался старик.

– Да, пожалуй, мне, – возразил Эмбер и, поглядев на девушек, велел: – Принесите мне кубок или чашу.

Те переглянулись, одна из них скрылась в темноте.

– Что ты задумал? – беспокойно спросил Драгдар.

Дракон не ответил. Он дождался, когда девушка вынесла ему небольшой серебряный кубок, принял его с поклоном и тщательно оглядел со всех сторон. Другие девушки робко выглядывали из темноты, негромко переговаривались.

– Пожалуй, даже хорошо, что серебряный, – заключил Дракон.

Он выпустил коготь, прочертил им по своей левой ладони. На коже взбухла кровавая полоса. Дракон подставил кубок, и кровь закапала, а пото́м и полилась в него, бурля и клокоча, словно это была кипящая лава. Когда кубок наполнился, Эмбервинг лизнул ладонь – и порез пропал.

– Пей, – приказал Дракон, протягивая кубок старику.

– Зачем ты это делаешь? – глухо спросил Драгдар, не принимая кубка.

– Не привык оставаться в долгу, – с усмешкой сказал Эмбервинг.

– Это когда же ты мне задолжал? – искренне удивился старик.

– Если бы ты тогда выполнил моё безумное желание и вырвал мне сердце… – начал и осёкся Дракон. По его лицу пробежала тень, скрывая красоту черт, но тут же пропала.