Текст книги "Дикая охота. Полотно дорог (СИ)"

Автор книги: Aelah

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 53 страниц)

– Не кори себя, – повторила она, ободряюще улыбаясь девочке, – Ты спасла меня. И королева, и Слепая Мэг подтвердили твою невиновность. Нужен был толчок – и он случился. Быть может, не так, как все мы ждали – однако Небо всегда дает то, о чем ты просишь его. Мы просили перемен – и они настали. И я очень рада, что ты тоже стала частью этих перемен. Все свершилось правильно.

– Но здесь так красиво, – Ивушка все же вывернулась из ее хватки, тоскливо озираясь по сторонам, – Это же ваш дом… И совсем скоро всей этой красоты не станет. Это же больно, Аллэи.

На миг Ищущая растерялась, став столбом и не зная, что ей ответить. Безусловно, Ивушка была права. Падение Лореотта нависло над ними такой тяжестью, какой они раньше не ведали, и это действительно было больно. Пока еще Аллэивар, как и все остальные, смутно видела их быт на земле, их дальнейшую жизнь, историю их племени. Однако все вершилось здесь и сейчас, и у них было два пути: остаться здесь и навеки уснуть в темноте пещер – или же драться, выгрызать собственное право на жизнь и побеждать. И Аллэи свой выбор сделала давным-давно.

– Да, это больно, – она опустила руку, внимательно разглядывая молодую залеску, – Но кто мешает нам сотворить новую красоту?

Ивушка некоторое время обдумывала ее слова, а затем неуверенно кивнула, словно понимая все не до конца. В конце концов, девочка, ты ведь выбрала то же самое для себя. И поступила правильно. Ценой за новое должна быть смерть старого. Аллэи полушутливо взглянула на нее, вскидывая бровь.

– Ну что, будешь еще страдать и мучиться?

– Нет, – поколебавшись, Ивушка мотнула головой, от чего льняные пушистые прядки ее волос колыхнулись, путаясь с несколькими тонкими косицами, заплетенными поверху. Задумавшись еще на миг, она опустила глаза, а на щеках ее выступил легкий румянец, – Вернее, я постараюсь не думать об этом.

Аллэивар закатила глаза – Ивушка была неисправима.

– Не старайся, а делай. Ну что, пойдешь за девчонками? Они уже далеко удрали, – она махнула рукой в сторону подъемников, но Ивушка вдруг совсем замялась, неловко теребя длинный рукав болтающейся на ней эльфийской белой рубахи, то и дело сползающей с острого плеча, – Ну? Чего мнешься-то? – Аллэи широко улыбнулась – несмотря ни на что, Ивушка иногда напоминала ей совсем еще ребенка. Девочка подняла на нее неуверенный взгляд и переступила с ноги на ногу.

– Аллэи, я… я хотела попросить. Я с тобой побуду, можно?

– Можно, конечно, чего же нельзя? – эльфийка пожала плечами. С Ивушкой было легко – она не мешалась, не путалась под ногами, и почему-то в ее присутствии Аллэи ощущала себя спокойно, – Несколько часов у меня еще есть. Хм… Город я тебе уже весь показала, мы с тобой всюду носы сунули. Чем же тебя занять?

Вопрос был задан просто так, особо никому не адресованный. Ивушка снова неловко затопталась, а потом бросила быстрый взгляд куда-то в сторону. Аллэивар инстинктивно обернулась туда, а затем удивленно воззрилась на девочку.

– Что, серьезно?..

– Я не настаиваю, – нахохлилась та, мигом превращаясь в глазах Аллэи в обиженного котенка, – Мне… мне интересно просто. Если можно, конечно.

– Ну, отчего же нельзя… – Ищущая, недоверчиво поглядывая на Ивушку, направилась к стойке с тренировочным оружием, – Но учти – оно тяжелое.

– Я знаю! – возмущенно огрызнулась девочка – впрочем, огрызаться она едва ли умела. В молодых отрядах попадались такие языкатые, что по сравнению с ними Ивушка была святой. Аллэи хмыкнула, вынимая из стойки пару шестов и взвешивая их на ладони. С сомнением взглянув на Ивушку, она иронично прищурила единственный целый глаз, растягивая губы в улыбке.

– А пополам не переломишься?

Ивушка, сердито зыркнув на нее, подошла ближе, рывком забирая один из шестов из ее руки и отходя назад. Аллэи с трудом сдержалась от хохота: вот ей-богу, точно котенок. Шерсть вздыбила, зубки оскалила, шипит – хоть и едва научилась на лапах крепко стоять. На мягком мелком песке оставались следы ее босых ног – она разулась, оставив высокие сапожки у веревочного плетня, и теперь Аллэивар видела ее тонкие щиколотки и аккуратные икры, едва намеченные под прозрачной кожей. И вот куда тебе драться-то? Ивушка развернулась к ней, решительно, но в то же время как-то робко перекладывая шест в правую руку. Ищущая, с интересом наблюдая за ней, неторопливо подошла поближе, поводя плечами. Это было как минимум любопытно.

– Ну, что ж… – эльфийка расслабилась, чуть приподнимая уголок губ в усмешке, – Нападай.

– Сразу? – Ивушка с сомнением вскинула брови, недоверчиво глядя на Аллэи. Та кивнула.

– Конечно. Как же иначе? Хотела потренироваться – давай начнем.

Ивушка кивнула, выдыхая, а затем, к вящему удивлению Аллэи, стала в боевую стойку, держа шест прямым хватом, чуть припадая на согнутые колени и развернувшись к Ищущей полубоком. Аллэивар не видела таких позиций, а потому интерес ее возрос еще больше. В Залесье их тренировали, что ли? Она ждала, спокойно наблюдая за девочкой, а затем та вдруг распрямилась пружинкой и сделала резкий рывок вперед.

Это было приятно – девчонка оказалась юркой и быстрой, хоть и силенок ей не доставало явно. Тактика ее была разумной, правда, на вкус Аллэи, слишком замудренной – Ивушка делала много обманных маневров, предпочитая путать боевой рисунок. С одной стороны, это помогало ей: она быстро ориентировалась и умудрялась выиграть время, пока Аллэивар по инерции пыталась отбить ложный удар. А с другой стороны, ей не хватало силы в кистях рук, а потому жесткость в ее атаке отсутствовала напрочь, что играло на руку Ищущей. Эльфийке стало интересно, кто натаскивал девчонку – для того, чтоб мастерить сложный боевой рисунок, нужна была определенная выучка, и Ивушке в этом плане повезло. Недостаток тренировок тоже, правда, был заметен: совсем скоро она начала уставать и делать много ошибок, которые в настоящем бою могли бы стать смертельными. Аллэи медлила, сознательно давая ей шансы задевать себя – и Ивушка пользовалась этим, нападая с большим энтузиазмом. Она кружилась волчком, открывая бока и спину, била, забывая ставить защитные блоки, уклонялась, слишком далеко уводя шест – но Аллэивар лишь наблюдала. Если ударить сейчас, урок она так и не усвоит. Нужна была по-настоящему грубая ошибка, и эльфийка не сомневалась в том, что девочка ее сделает.

И точно: она сделала выпад вперед, полностью открывая левый бок, и в тот же миг Аллэи одним коротким, но мощным ударом выбила шест из ее руки, а затем, перехватив тренировочное оружие ближе к концу, уперла его прямо в середину груди Ивушки, заводя свободную руку за спину девочки и подталкивая ее под лопатки вперед. Ивушка непонимающе заморгала, чуть заметно скривившись от ощутимого укола шестом, и Аллэи усмехнулась, нависая над ней.

– Урок первый. Контролируй собственное тело. Всегда, даже самое мелкое движение. Ты должна ощущать, как работают твои мышцы, и полностью контролировать себя, чтоб вовремя уйти из-под лезвия, остановить удар, вовремя ударить. На поле боя тебе нельзя – вынесут сразу же.

– Но я столько раз задела тебя! – Ивушка вновь сморгнула, и в голосе ее послышалась почти детская обида, – Я могу сражаться, как и ты! Я была быстрее тебя, и ты попала лишь единожды, а я…

– Это потому, что мне так хотелось, – Аллэи склонилась над ней еще ниже, лукаво глядя в огромные глаза. Ивушка была меньше ее на целую голову, и плечи ее были совсем узенькими, тонкими – а еще она очень забавно сердилась, – И ни на какую битву тебе нельзя. Как и всем моим мелким, впрочем.

– Почему нельзя?! – она возмутилась, совсем не обращая внимания на то, что Аллэи по-прежнему держала ее в тисках. Если бы это был настоящий меч, ты давным-давно истекла бы кровью и сейчас напоминала бы мотылька, насаженного на шпильку.

– Потому что сражаешься ты неважно, маленькая кикимора, – беззлобно рассмеялась Ищущая, – Вот подучись немного – и вперед, за славными подвигами и героическими свершениями.

– Но война идет сейчас! – горячо возразила ей Ивушка, инстинктивно упираясь маленькими кулачками в грудь Аллэивар. Глаза ее сверкали, – И я хочу сейчас идти вместе с вами! Сражаться против этих чудовищ! Это правильно, это – единственно верное, что я могу сделать! Я хочу биться рядом с тобой, и…

Она осеклась, когда Аллэи, мягко рассмеявшись, покачала головой.

– Лучше уж жди меня в Аэль-Роадане с горячей мясной похлебкой, хорошо? После всяческих потасовок есть хочется – страх, да и в поле вряд ли мы сытно будем обедать. Так что у тебя будет ответственное задание, хорошо?

Ивушка вдруг как-то странно втянула носом воздух, а на щеках ее зацвел пуще прежнего румянец. Аллэи поняла, что фраза прозвучала не очень-то однозначно, и почему-то сама смутилась.

– Хорошо, – тихо выдохнула Ивушка, отводя глаза и опуская длинные пушистые ресницы. Аллэи осознала, что так и стоит столбом, держа девочку почти что в объятиях, и тут же осторожно отступила на шаг, неловко убирая руки. На левой ладони осталось ощущение тепла, исходящего от ее кожи, а кончики пальцев помнили мягкие холмики чуть выступающих позвонков под тонкой тканью.

– Вот и славно, – пробормотала Аллэи, откашливаясь, чтоб разогнать внезапно севший голос. Ивушка тоже отшатнулась от нее, опуская голову и так и замерев недвижимым деревцем в безветренную погоду. Эльфийка, придя в себя, нагнулась, подхватывая выбитый шест, и нарочито весело заметила, – Но вообще – ты молодец. Ты быстрая, верткая. Силенок маловато, конечно, но в целом – очень неплохо. Где ты училась?

– Немножко тренировалась в Залесье, – Ивушка, справившись с каким-то странным оцепенением, неуклюже развела руками, стараясь не встречаться глазами с Аллэи, – Нас тоже натаскивали. Как запасных.

Аллэивар, пристроив шесты, обернулась к ней, внимательно разглядывая ее.

– Забавно… – девочка вопросительно приподняла брови, чуть склонив голову набок, и Ищущая продолжила, чуть заметно улыбаясь, – Девочка из Залесья – региона, добровольно примкнувшего к рядам Охоты, ныне говорит о том, что хочет сражаться против нее.

Ивушка некоторое время молчала, по привычке теребя рукав рубахи, а затем вдруг выпрямилась и, открыто и искренне глядя на Аллэивар, твердо произнесла:

– Потому что я не хочу быть на ее стороне. Никогда не захочу. Веришь мне? – последнее она спросила с такой надеждой, так горячо, что эльфийка даже вздрогнула – столько силы сейчас было в этом маленьком существе, столько отчаянной веры и стремления. Тепло улыбнувшись ей, Аллэи подошла к ней поближе и легонько приобняла ее за плечи, ведя к мосту, переброшенному от площадки до основного массива сталактитов.

– Верю, – абсолютно серьезно ответила она, а затем улыбка ее стала еще шире, – Но я уже сказала – твоя главная битва будет в Аэль-Роадане, моя маленькая кикимора. И ты попросту обязана ее выиграть и дождаться меня с мясной похлебкой. И чтоб никаких глупостей, договорились?

Ивушка подняла лицо к ней, и Аллэи вдруг увидела в ее глазах что-то мягкое и теплое, ласковое, напоминающее затаенную нежность. И от этого взгляда на нее почему-то накатила странная приятная слабость – и вместе с тем растерянность: на нее так никогда не смотрели.

– Договорились, Аллэи.

Голос ее был тихим, а контур мягких губ – красивым. Аллэи поняла, что взгляда не может оторвать от них, а потому тряхнула головой, прогоняя прочь пришедшее так некстати видение. Ты уже вообще с ума сошла, Аллэи. Ты – взрослая женщина, Защитница племени, а течешь слюнями на вот это создание? Давай, опомнись. Она спасла тебя, и ты за нее отвечаешь – по крайней мере, до тех пор, пока она находится в клане. Остальное – твои глупые домыслы, так что уймись и слюни-то подбери. Нечего дурака валять. Они шагали вдвоем по мосту через пропасть, и вокруг было тихо – только внизу гомонили Ищущие, и молодые разведчицы сновали, перетаскивая громадные свертки поближе к коридорам, чтоб быстро сформировать пятую подводу. Поразмыслив немного, Аллэивар скосила взгляд на Ивушку, молчаливую и сжавшуюся почему-то.

– Знаешь что? Пойдем-ка – нужно разобраться в казармах, там больно много барахла сложено. Сама я не управлюсь. Поможешь мне?

Ивушка, судя по всему, сначала не поверила своему счастью, а потом радостно закивала, и лицо ее осветилось солнечной улыбкой. На душе у Аллэи было как-то хорошо – несмотря ни на что. Они привыкнут. Они обязательно привыкнут к этой новой грядущей жизни вдали отсюда, под синим небом, на плодородной земле. У них оставались маленькие простые радости, у них оставалось еще несколько дней, чтоб успеть попрощаться с Лореоттом – и нельзя было тратить эти дни на черную тоску. Ищущей вдруг захотелось, чтоб город запомнил только самое лучшее: гогот и топот молодых девчонок, носящихся по узорным перекрытиям в глубине галерей, общие собрания, когда сладкое летнее вино лилось рекой, и костры горели высоко-высоко, отражая пляску теней; байки в казармах, тихие вздохи и стоны глубокими темными ночами, их битвы и их победы, их смех, их слезы, их первые синяки и первые страшные раны. А еще – чтоб он запомнил искорки счастья в глазах человеческой девочки, узнавшей его на самом закате его долгой и славной жизни.

========== Глава 56. Улыбка Хартанэ ==========

День, тянущийся немыслимо долго – словно целый век, медленно полз к концу. Где-то далеко на западе, у подножий Гряды Эльги, разыгралась буря – Меред чувствовала ледяные порывы ветра, все же дотягивающиеся до нее холодными руками. Снежный шторм был в сотнях верст отсюда, однако Птица, чуткая к переменам погоды, всегда ощущала мир остро, и сейчас зябко ежилась, пряча пальцы в рукава. Сумерки, наползающие со стороны гор, стелились по земле девичьей вуалью, и тени сплетались со снежинками, поднятыми со склонов. Меред видела, как эта мглистая пелена устилает холмы на сотни верст вокруг и медленно опускается на город, делая его каким-то темным и совершенно чужим.

Они обошли уже почти весь город, исходили его вдоль и поперек, но ни следа таинственных ведунов Меред не обнаружила. До нынешнего времени ей не приходилось использовать Дар Хартанэ для того, чтобы отыскать кого-то, в ком пели бы колдовские силы – и теперь она слишком сильно переживала из-за того, что может не получиться. Что, если я что-то делаю не так, Хартанэ? Это уже второй город – и никакой зацепки, никакого крючка… Помоги мне, милостивая – подай хоть знак, что Ты со мной, и что я на верном пути!

Конечно, можно было бы попросить Тэаргу о помощи – однако сама мысль об этом претила Меред. Сумрачная ведьма тенью следовала за ней, и отвязаться от нее Птица не могла: всякий раз, когда она осторожно заводила разговор о том, что их дороги ныне должны бы разойтись, эльфийка лишь приподнимала уголки губ в улыбке и отвечала, что она всего лишь путешествует и не виновата в том, что пути у них пока совпадают. Меред сжимала покрепче зубы и терпела присутствие этой женщины, и это не прибавляло ей никакой радости. По сути, дело обстояло именно так, и Тэарга была права.

Настроение ближе к ночи стало совсем поганым – городишко с незаурядным названием Белокаменец тоже оказался пустым, в харчевне мест не было, а на постой их никто не взял. Люди здесь были какие-то хмурые, и потому, когда Меред решилась попытать счастья и постучалась в первую попавшуюся дверь, угрюмый хозяин лишь бросил один взгляд на Тэаргу, а затем отрицательно покачал головой и захлопнул дверь прямо перед носом у Птицы. Та же ситуация повторилась еще несколько раз, и на шестой Тэаргавар окликнула ее.

– Оставь – нас никто не пустит. Нужно покинуть город. Устроим ночлег за стеной – все равно метели нет, и мы сможем более-менее комфортно устроиться.

– Что может быть комфортнее заметенного снегами поля и ветра за шиворотом, действительно? – не удержавшись, съязвила Меред, обреченно отступая на шаг от крыльца. Если бы не Тэарга, наверняка ее хоть кто-то да впустил бы – но как только горожане видели закутанный в свободное пальто силуэт ведьмы, от которой на версту веяло холодом, желание помогать незнакомцам тут же пропадало. И Птица вполне понимала это: никому не хотелось подвергать семью возможной опасности.

– Других вариантов я не вижу, – флегматично заметила эльфийка. В темноте она походила на плакальщицу – в Паррене за мертвыми всегда ходили женщины, покрывавшие головы черными платками, да так, что лица видно не было; больше всего они напоминали саму смерть, и маленькая Меред боялась их пуще всего остального. Сейчас ее тоже передернуло: край длинного пальто полоскал сильный ветер, но капюшон ни разу не упал на плечи Тэарги. Казалось, что темнота вокруг ведьмы куда гуще и осязаемей, чем за несколько саженей от нее. Справившись со странным оцепенением, на миг сковавшим плечи, Меред проворчала:

– Другие варианты были бы, госпожа, если бы ты согласилась открыть лицо. Возможно, люди…

Тэарга вдруг коротко хохотнула – Меред даже замерла: до того она никогда не слышала, как эльфийская ведьма смеется. Звук этот прошелся холодком по рукам, вцепился морозом в загривок, и Птице отчаянно захотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда. Голос Тэаргавар тоже ее пугал – он напоминал шепот теней из тех странных снов, которые и кошмарами не назовешь, но которые заставляли замереть все внутри в немом беспокойстве. Впрочем, проще было найти, что в колдунье ее не пугало.

– Ты ведь знаешь, кто я, Птица Меред, – ведьма подошла чуть ближе – ровно настолько, чтоб Меред смогла увидеть ее улыбку. Она подняла тонкие руки, и на миг девушке показалось, что сейчас она сбросит капюшон – но та лишь играючи провела хрупкими пальцами по самому краю ткани, расшитому вдоль темной рунической вязью. Жест этот был дразнящим, и Птица едва не отшатнулась прочь, – Как ты думаешь, приняли бы нас более радушно, если бы они увидели это своими глазами?

Меред и сама поняла, что сморозила глупость. Она и сама испытывала какой-то суеверный страх перед Рожденными Луной – это даже не было связано с самой Тэаргой. Просто где-то в подкорке лежало знание, что таких нужно сторониться, и Меред ничего не могла с собой поделать. С другой стороны, она ведь сумела как-то привыкнуть к желтым глазам эльфиек – почти звериным, внимательным, – к их бледной коже и почти бесцветным волосам, что казались седыми… Тэаргавар вряд ли была страшнее их. Впрочем, любопытство не настолько съедало Птицу, чтоб она попросила колдунью все же показать лицо.

– Ты не можешь навести на себя морок? – хмуро поинтересовалась Птица, в глубине души зная ответ. Тэарга покачала головой.

– Нет. Морок изменил бы черты моего лица, затенил бы цвет волос – но глаза остались бы прежними.

– Тогда я вообще не понимаю, что мы делаем и зачем, – в сердцах выдохнула Птица, взъерошив ладонью жесткие волосы и устало прикрыв глаза. Дамала ничего не сказала ей: не дала конкретного места, где искать ведунов, не поведала, как вообще это сделать… У Меред не было ничего – только весь огромный Тиннеред, растянутый далеко на юг, и неизвестность. Ты – как всегда, Хартанэ: улыбаешься мне краешком губ, оставляешь в ладонях смутную тень – а дальше сама, как хочешь. Зови тебя, не зови… Тэаргавар спрятала руки в широкие рукава, складывая их под грудью.

– Не переживай, Птица Меред. Все, что ты ищешь, скоро найдется.

– Ты что-то чувствуешь? – насторожилась Меред.

– Можно и так сказать. Некоторое беспокойство, – уклончиво ответила Тэарга, и Меред ощутила, как раздражение волной поднимается в груди: ведьма все это время молчала и не удосужилась хоть словом предупредить ее, что они не напрасно сейчас слоняются по незнакомому краю в поисках невесть кого. А теперь выяснялось, что она, видите ли, беспокоится.

– Почему ты говоришь об этом только теперь? – она и сама подивилась едкости в собственном голосе – обычно Атеа выражала всеобщую злость, да так, что словом могла бы разъесть всю земную твердь насквозь. Но сейчас Лебеденка рядом не было – посему приходилось самостоятельно справляться с собственными эмоциями, не прикрываясь ее пылкостью и несдержанностью.

– Потому что ты начала сдаваться, – ведьма двинулась прочь, к городской стене, и Меред, взмолившись про себя Хартанэ и попросив у богини терпения и сил, поспешила за ней, – Тебя нужно было успокоить. К этому я хотела прибегать в крайнем случае.

– Меня не нужно успокаивать, – почти по слогам процедила Меред. Настроение стало совсем паршивым, и в глубине души девушка понимала, что на Тэарге срываться не стоит, а потому старалась держать себя под контролем.

– Как скажешь, Птица Меред. Впрочем, для пущего эффекта я добавлю, что мы на верном пути.

– Откуда ты знаешь это? Тебе тени говорят? – девушка постаралась, чтоб вопрос прозвучал как можно нейтральнее, – Или ты что-то знаешь о ведунах?

– Ни то, ни другое, – ведьма примолкла в тот момент, когда они подошли к вратам, ведущим из города. Стражники проводили их внимательными взглядами, и ветер, танцующий на склонах, бросился к ногам двух девушек, когда они покинули черту Белокаменца, – Я просто чувствую, что эта дорога приведет нас куда нужно.

– Как это? – Меред нахмурилась, придушивая собственное раздражение: она любила загадки, но не настолько, чтоб играть в них сейчас.

– Ты ощущаешь своих сестер? – вопросом на вопрос ответила Тэарга, словно не слыша ее, – Чувствуешь других Птиц?

– Ну… да. Можно так сказать, наверное… – задумавшись на миг, неуверенно ответила Меред. Птицы действительно знали, когда кто-то из них оказывался поблизости. Они не могли сказать, кто именно, однако неизменно приходило ощущение легкой тревоги, волнения – и беспокойства.

– Вот и я ощущаю тех, кто принял на веру то же, что и я. Тех, кто догадался.

– Догадался о чем? Ведуны тоже работают с тенями? – допытывалась Меред, забыв о том, что совсем недавно она злилась на ведьму. Сейчас это больше походило не на злость, скорее – на жгучее любопытство и легкое недовольство тем, что эльфийка говорит так мало, заставляя Меред все выспрашивать.

– Как же ты вцепилась в моих теней, – Тэарга вновь усмехнулась, и Меред снова ощутила холодок, поднявший все волоски на теле дыбом. Сейчас это было неприятно – однако не страшно, – Нет. Они не работают с тенями. Лишь эльфы умеют звать древние силы. Людям это не дано, как и другим расам Бар-эс-Тиллада. Однако здешние ведуны знают правду, и я чую их. Как и они меня, думаю. Чем дальше мы идем, тем острее мое ощущение. Стало быть – эта тропа приведет нас ровно туда, куда нужно.

– Какую правду, Тэаргавар? – Птица ухватилась за ее слова, стараясь не выпустить их из рук – однако Тэарга подняла голову, и лунный свет на один миг, короче секунды, высветил бледно-алый сполох в темноте. Меред вздрогнула, не успев понять, было ли это лишь игрой ее воображения или же истиной – а затем тень снова скрыла лицо эльфийки.

– Ту, которую ты тоже узнаешь. Пока что еще рано. И не мне – наверное, не мне – открывать тебе ее.

Ведьма затихла, отворачиваясь к дороге, и Меред почти увидела, как слова, пойманные ею в ладони, утекают прочь, выхваченные из пальцев холодным ветром. Он закружил их, подняв над землей, швырнув их вверх, и они так и остались эфемерным звуком, почти прозрачным и таким тонким, что сейчас расслышать его Птица бы не сумела. Они обернулись танцем снежинок на потоках воздуха, гривами белоснежных лошадей, резвящихся на склонах в темноте, то появляющихся, то снова пропадающих в студеной зимней мгле. Девушка почти видела их длинные гривы, развевающиеся на ветру и вздымающиеся до самого неба, почти видела их силуэты – и поймать их она никогда бы не сумела.

На снег под ноги лег зеленоватый слабый отсвет, и Меред обернулась назад, сбавив шаг. Далеко на северо-востоке, разрезая чернильную непроглядную высь, разливалось отблесками северное сияние. Птица затаила дыхание: волшебство это случалось так редко, что всякий раз она считала его небесной милостью Хартанэ. В Келерии она несколько раз сама купалась в изумрудном свете, который был так близко, что ложился на плечи, на щеки, на волосы – и ныне сердце защемило сладкой тоской: Меред захотелось быть там, где над белыми склонами простиралось зеленое полотно, напоминающее русалочьи волосы, колышущиеся на тихих волнах спокойных рек. Тэарга тоже остановилась, обернувшись, и ее тонкий силуэт осветился.

– Можно считать это хорошим знаком, правда, Птица Меред? – спустя некоторое время прошелестела ведьма, и Меред вдруг ощутила, что все раздражение куда-то делось, уступив место покою и чему-то родному до боли.

– Наверное, – просто ответила она, глядя туда, где переливались волны сияния.

Оно не растаяло в небе ни тогда, когда они наконец отыскали небольшую рощицу у подножия холма, чуть в отдалении от главной дороги, ни тогда, когда разожгли небольшой костерок под сенью бересклетовых зарослей. Оно отражалось в тающей изморози на ветвях, когда Меред устраивала себе лежанку из сухих веток возле огня и устилала ее одеялом. Оно не исчезло, когда Птица, устав после долгого дня, смежила веки, пригреваясь под золотым боком пляшущего пламени, и осталось, когда ведьма, протянув руки к огню, улыбнулась, вытаскивая потоки теплого воздуха и оплетая ими Меред и себя саму. Оно полыхало ярко-ярко, когда сон опустился на тихую поляну, черным зверем мурлыча и баюкая их.

Северный свет, изумрудно-зеленый, словно травы по весне, отражался в синих стеклах Птичьей Башни – а они, все они, молодые и старые, опытные и совсем еще глупые, высыпали из замка, чтоб смотреть. Тишь холодной зимней ночи была глубже, чем воды синего океана, с берегов которого пришла Меред, и никто не хотел нарушать это чародейство. Они стояли, задрав головы, и просто глядели в небо, а вокруг разливался свет, плавными волнами ниспадая откуда-то с немыслимой высоты. Меред купалась в этом сиянии, тонкая и легкая – оно проходило сквозь нее, высвечивая самое сердце, высвечивая огненную искру Хартанэ в груди, и ей было тихо и хорошо. Рядом стояла Атеа, и золото ее волос сейчас было укрыто полупрозрачной вуалью, а на губах ее играла улыбка. Звездная пыль осыпалась на ее длинные ресницы, и девушка, казалось, вот-вот должна была рассмеяться, вскинуть руки и взлететь, подхваченная волнами северного сияния, такая красивая и древняя. Меред видела и других – все они были с ней, все они стояли рядом, и Птица ощущала неразрывную связь с ними, с каждой из них. Даэн смотрела в небо, чуть заметно улыбаясь, и в длинной черной косе, в крутых изгибах локонов, вытрепанных ветром, тонкой ниточкой путались изумрудные сполохи. Она вся казалась светящейся, сильной, и от того Мара, прижимающаяся к ней, была еще более легкой и прозрачной. Ветер вокруг них, тихий и какой-то нездешний, колыхал ее одежду и пряди волос так, словно она была в воде – так же медленно, плавно и… Меред не знала. Лишь видела – и тихонько молилась: Хартанэ, своим сестрам, женщине из Гарварны, самой себе… Маленькой девочке Ати, в чьих огромных зрачках застыла вечность и великое счастье. Дамале, чье лицо впервые осветилось искренней тихой улыбкой. Гаэре, поддерживающей Слепую Мэг под локоть – и обе ведьмы, древние, словно весь мир, такие несхожие, сейчас выглядели молодыми и вечными. Шеде, всклокоченной, желтоглазой, смешливой. Аллэи – в которой ныне ощущался великий покой и свет. И – еще кому-то, полупрозрачному, тонкому, замершему где-то на периферии, тому, чье лицо было спрятано в глубокой тени. Все они сейчас стояли рядом в зимней тишине, знакомые друг другу и нет, связанные Великим Полотном мира, и Хартанэ в звездной выси танцевала, и с Ее щедрых рук вниз спадали волны сияния, от сердца – к сердцу, из глаз – в глаза. И мир стал единым – и все в мире тоже стало единым. Так, как и должно было быть. Всегда.

Утро, морозное и острое, не сумело прогнать мерцающее ощущение сна. Меред то и дело ловила себя на том, что рука против воли тянется к сердцу, словно стремясь прикрыть трепещущий огонек Дара Хартанэ, а губы растягиваются в тихой мягкой улыбке. Ведьма молчала с самого рассвета, но теперь уже это молчание не казалось Птице таким напряженным и натянутым. Скорее всего, эльфийка всего лишь была погружена в собственные мысли – такая же далекая от Меред, как Лореотт от солнца. И это не было плохо. И Меред не хотелось нарушать эту тишину между ними: все происходило ровно так, как должно было происходить.

Когда солнце уже прошло половину своего пути по высокому небосклону, они наконец добрели до небольшого городка – придорожный указатель неподалеку от хлипкой стены гласил, что место это прозвано Купчим Долом. Пахло жженной древесиной, зерном, слышались окрики из-за каменной высокой кладки, где-то поблизости орал, словно резанный, петух. Меред отстраненно, с легким удивлением, заметила, что сегодня весь этот шум и гам раздражает ее не так сильно, как всегда. Видимо, Хартанэ и впрямь смилостивилась и благодатным сном смыла с нее все смурные мысли. Коротко взмолившись богине и поблагодарив ее за этот дар, Меред взглянула на Тэаргу.

– Здесь?

– Полагаю, да, – бесцветно ответила эльфийка. Лицо ее – та часть, которая была видна – не выражало ровным счетом ничего. Впрочем, Меред видела, как ее пальцы едва заметно, словно невзначай, играют с широким мягким краем рукава. Возможно, так проявлялось то самое «беспокойство», о котором говорила Тэаргавар.

За стеной раскинулся обыкновенный шумный город – Меред уже почти привыкла к ним. Не столичный – все дома были максимум в два этажа; никаких фонтанов и цветных витражей – лишь колодцы с расчищенными к ним дорожками да неприметные узоры на крылечных балках. Шумные дети, закутанные в теплые одежды так, что больше походили на колобков, с визгом и криком носились друг за другом, распугивая тощих дворовых кошек. За невысокими оградками трудились горожане: кто-то возился с дровами, и мерный стук разносился над крышами, кто-то переговаривался о делах насущных. Чуть дальше, ближе к центру, бытовой гвалт, похожий на деревенский, сменялся криками торговцев, чинными разговорами женщин, скоморошьими песнями – Меред слышала откуда-то тихие перезвоны струн, смех и чей-то голос, переливающийся и вторящий мелодии. Они с Тэаргой вышли на рыночную площадь, которая здесь была действительно огромной, не в пример тем, что Птица видела до того. Длинные ряды палаточек и деревянных прилавков под холщовыми крышами тянулись куда-то далеко вперед, и глаза разбегались от разнообразия украшений, сластей, оружия, тканей и прочего, прочего.

Не удивительно, что его назвали так – Купчий Дол. И ведь время-то не ярмарочное… Что же тут творится летом?

Меред даже растерялась – ощущение было таким, словно им нужно найти иголку в стоге сена. Она неуверенно тронула узелок Дара Хартанэ в груди, и тот расплелся, разбрасывая во все стороны золотые петли и нити, распускаясь и словно ища. Она теперь тоже ощущала легкое волнение и беспокойство – однако причина могла быть в том, что Тэарга ей сказала о возможном успехе здесь. Втайне Меред надеялась, что эльфийская женщина не ошиблась. Пока что ничто не менялось, все было как и в двух городках до того, и Птица не почувствовала никаких неожиданных перемен в собственных ощущениях.