Текст книги "Дикая охота. Полотно дорог (СИ)"

Автор книги: Aelah

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 53 страниц)

– Ну, на тебя у меня никаких планов нет, как и на твою подругу, – обворожительно улыбнулась ей Шедавар, – В моих планах – свой народ спасти, а вот что там в планах Лорелей – я уж не знаю. Поди спроси, да только сама. У тебя вон как раз возможность и повод есть – это ее приказ. Так что лети, лебедушка, и вот ее с собой прихвати, там для вас уже снежок у ворот расчитили, тропинку к обители Лорелей вытоптали…

– Хорошо, – спокойно ответила та, только в глазах ее бесы плясали. Она нагнулась еще сильнее, буравя Шеду взглядом, и тихо-тихо, безо всяких эмоций, выдохнула, – Как пожелаешь, моя королева. Я сделаю как ты хочешь. А потом вернусь да спрошу тебя еще раз.

– О, ну тебя всегда рады видеть в моем королевстве, – эльфийка прижала руку к груди, широко раскрыв глаза и предельно честно глядя на девушку, – Особенно в Доме Знающих.

Атеа лишь дернула уголком рта, и губы ее растянулись в кривой усмешке. Она хороша. И впрямь хороша. Шедавар отогнала от себя мысль, так невовремя закравшуюся в голову, а затем повернулась к Даэн и Маре.

Коршун все так же сидела, опираясь на колено, и о чем-то размышляла. Меж ее бровей залегла задумчивая складка, и Шедавар отметила, что женщина эта могла бы стать королевой – или главой своей Гильдии. За ней люди пошли бы хоть на край света, хоть по Звездной Тропе, что летними ночами мерцала в ночном небе над горными хребтами, хоть к самому сердцу земли. Даэн казалась ей надежной, непреклонной, твердой, и только она могла сделать то, что задумала Лорелей. Она и ее ведьма.

Колдунья Гарварнского леса впечатлила ее еще в первый раз, когда только появилась в Лореотте. Что-то в ней было такое, что заставило Шеду всматриваться гораздо внимательнее, чем обычно. Чужеземная Знающая вела за собой жизнь и смерть, что так причудливо сплелись в одну нить – однако сама пыталась разделить их надвое и оставить лишь жизнь для всего мира. Она казалась королеве сияющим кристаллом – оболочкой, проводящей магический свет. Земная женщина, которая несла божественную волю, в одной руке держала знамя войны, а в другой – знамя мира, и Шеда видела это так ясно, словно прямо перед ней на ветру развевались полотна: черное и белое. Эльфийка почему-то верила: Мара сумеет справиться. Даже если останется совсем одна. Впрочем, ее рука почти касалась руки Даэн, и даже в этом Шедавар видела невероятную силу и нежность – пусть и нежность неприкосновения. И если Мара была мечом, то Коршун стала ее щитом, и разрушить его не сможет ни время, ни самые страшные битвы.

Даэн, потирая подбородок, выпрямилась. Полуобернувшись к Шеде, она склонила голову набок, внимательно разглядывая королеву:

– Ты считаешь, что это имеет смысл?

– Да, – не отводя взгляда, кивнула эльфийка, – Нас слишком мало. Действительно мало, и сами мы не справимся. Езжайте с миром – и уж попытайтесь договориться.

Коршун поднялась с места. Заложив руки за спину, она принялась прохаживаться по залу, неспешно шагая. Голос ее отдавался эхом от каменных сводов.

– Хорошо. Предположим, в провинцию Эллоина мы с Марой прибудем недели через три – при условии передвижения на лошадях, подводах, да хоть на чем. Главное, что не пеше. Что дальше?

– Лорелей хочет, чтоб вы поговорили с правителем провинции. Рассказали ему обо всем, что происходит за Железным Трактом, рассказали о том, что творится в Мертволесье. О масштабах всего этого кошмара. Если человек не глуп, то он выслушает вас. Убеди его вывести войска к границам. Убеди его дать тебе людей, Птица Даэн.

– Такого никогда не было, – вклинилась Меред, и Шедавар усмехнулась про себя: они с таким упрямством вцепились в былое, эти молодые девочки… – Государства Бар-эс-Тиллада никогда не ввязывались в войны Изломов!

– Ага, – Шедавар кивнула, преувеличенно серьезно глядя в глаза девчонке. Даэн поддержала младшую Птицу:

– …И если даже король пойдет нам навстречу, его люди станут обычным мясом для бойни. Дикие их сметут.

– Именно поэтому ты просишь не только людей-воинов, но и человеческих ведунов, – перебила ее эльфийка, – Уж не знаю, сколько там правды в тех вестях, да только я слыхала, что при дворе состоят очень мощные колдовские общины, назовем это так. Испокон веков люди вели войны с лесными эльфами, да еще небо знает с кем, и за спиной армий всегда стояли ведуны, что создавали непробиваемые щиты, огненные кольца, зачаровывали оружие. Да, против эльфов это едва ли поможет – но вот против диких… – она покачала головой, – Ведуны сумеют ослабить диких, а воины-люди смогут помочь нам. Ты сама все прекрасно понимаешь, Даэн. Против Дикой Охоты ваша Гильдия, пусть и с племенем горных эльфов – вообще ничто. Мы не справимся. Нужно действовать – да так, как наши пращуры не действовали.

Коршун долго молчала, повернувшись спиной к окружающим и явно размышляя о чем-то. Шедавар смотрела на ее жесткие прямые плечи, на черную тугую косу, хвост которой доставал до поясницы, на ножны, в которых покоились Крылья – и видела птицу. Самую настоящую хищную птицу, сражающуюся со всем миром, рожденную, чтоб летать против ветра и побеждать. И верила в нее. В ее ведьму, что тоже сейчас глядела в спину Даэн из-под опущенных век. В себя верила – по сути, сейчас все они будут вести сложную и захватывающую игру, и Шедавар не знала, кому из них придется сложнее.

– Вопрос упирается во время, – Даэн повернулась к ним. Лицо ее было жестким, а взгляд – серьезным как никогда, – Есть ли у нас время до того, как Ярис будет в зените? Что если Дикая Охота начнется раньше, чем мы доберемся до столицы? Или тогда, когда мы будем в пути?

Шедавар нахмурилась. Об этом она тоже думала слишком часто. Нынешний Излом сильно отличался от предыдущих, и предсказать, когда Ярис поднимется достаточно высоко, знаменуя начало конца, не могли даже Знающие. Слепая Мэг лишь что-то лепетала о рассыпанных сухих лепестках, что перемешались, о перепутанных нитях, о том, что сейчас все происходит слишком по-другому. В этом Шедавар, королева подземного города, ничего не смыслила – она была рождена для стали и битв, и разгадывать загадки ведьм не умела. Да и не больно хотела.

– Ну что ж… – она усмехнулась, пожимая плечами, – Если так произойдет, мы будем сдерживать их сколько сможем. Постарайтесь успеть.

Последнее прозвучало почти что просьбой, мягкой и тихой. Даэн некоторое время молчала, глядя в пол. Свет факелов и бледное сияние молочных кристаллов отражался в ее странных солнечных глазах, и тени танцевали на складках темной кожаной куртки, зашнурованной от горла до талии. Тени касались ее четко очерченных скул, темных кудрей, стянутых в косу, тени отражались бликами в серебряном изгибе фибулы, что обычно скрепляла плащ, на ее груди. Шедавар почему-то любила наблюдать за пляской света и темноты – в этом была неведомая, странная красота. Наконец Даэн распрямилась. В глазах ее читалась решимость.

– Добро. Значит, так тому и быть: Меред, Атеа, – стриженная встрепенулась, а Лебедь даже не посмотрела на Коршуна, словно это было ниже ее достоинства, – Отправляетесь в Гильдию с докладом, чем скорее – тем лучше. Рассказываете все. Абсолютно все, начиная с Серой Топи и заканчивая Мертволесьем. От меня передадите, что приказ Лорелей приняла и отправилась его выполнять вместе с ведьмой. Доложите и о Маре – расскажите, кто она. Это тоже должно знать. Пусть Келерия услышит, что есть человек, который начнет новый оборот Колеса. Нам есть, за кем идти, – она взглянула на ведьму, серьезно – но в то же время тепло.

– Есть, старшая, – коротко бросила Меред. Атеа громко фыркнула и вдруг хищно заулыбалась:

– Ну, Меред, теперь-то госпожа Коршун не старшая нашего отряда. Стало быть, мы не обязаны отвечать ей в такой форме.

Даэн приторно улыбнулась ей:

– Госпожа Коршун по-прежнему остается старше тебя по званию. И по-прежнему может навешать тебе оплеух, если ты все-таки доведешь ее. А с учетом последних событий, у тебя есть все шансы. Я даже почти прошу тебя об этом.

Девушка окрысилась было, но Даэн уже не слушала ее. Не обращая внимания на Лебедя, Птица продолжила:

– В это время мы с Марой движемся вглубь Эллоина, ко двору правителя, и просим его о помощи. Просим о людях и ведунах. Дальше действуем по обстоятельствам. Я ничего не упустила?

Шедавар лениво подхватила свиток со стола, пробежалась взглядом по ровным строчкам, написанным убористым мелким почерком.

– Нет, ничего. Все согласно приказу Лорелей.

– Хорошо, – Даэн опустила левую руку на рукоять Крыла, чуть огладив кончиками пальцев гарду, – Будем молиться о том, чтоб боги дали нам время. Хоть немного времени. Мы обязаны успеть.

Хорошо, что ты понимаешь это, Птица Даэн. Женщина вновь взглянула на Шедавар.

– Что же будешь делать в это время ты?

– Ох, за меня не беспокойся, – заулыбалась эльфийка, щурясь, будто кот, – У меня тут столько развлечений будет, что горевать и тосковать по вам я не стану. А если серьезно, Птица Даэн… Жрицы помочь мне отказались – стало быть, я сама отправлюсь в Аэль-Роадан с визитом к королеве. А заодно отправлю доверенных Ищущих к повелителям других кланов. Не знаю, что мне ответят, не знаю, согласятся ли они… Но без дела нам сидеть нельзя. Если боги будут благосклонны ко мне, я уведу эльфов из подземелий до начала Дикой Охоты. Если нет… – в груди тяжестью налилось сердце. Шедавар заставила себя отогнать паршивые мысли, – Если нет, клан Вар выйдет вместе с вами, как бы там ни было. Думаю, что в этом случае другие кланы рано или поздно поймут, что в наших городах больше небезопасно, и тоже выступят против Синеокой со временем. Хоть я и надеюсь на их поддержку уже сейчас.

Даэн слушала ее, изредка кивая или склоняя набок голову, будто подмечая что-то для себя. Шедавар умолкла, обдумывая все, что только что было сказано в этом зале. Шансов на успех у каждой из них оказалось не так уж и много – по крайней мере, весь их план звучал абсурдно. Королева понимала это, однако отступать не собиралась. Что с того, что против нас стоит стеной весь мир, отгородившись и закрывшись? С нами небо – а значит, все мы справимся. Она не сомневалась, что для Меред и Атеа глава Келерийской Гильдии приберегла свои задания, но о них не ведала. Как и не сомневалась в том, что еще встретится со златовласой девицей, но не ведала, когда и при каких обстоятельствах.

Словно читая ее мысли, Даэн подытожила:

– С нами боги, Шедавар. Они помогут.

– Знамо дело, – пожала плечами королева. Больше говорить было нечего, и ей отчаянно хотелось удалиться в свои покои, хоть и общество Птиц совершенно не досаждало ей. Однако ей нужно было все обдумать. Впрочем, один вопрос оставался не разрешенным – и внутри Шеды все приятно затрепетало: так всегда бывало, когда ей выпадала возможность еще чуть-чуть поиграть. Предвкушая дальнейшее, Шедавар заухмылялась и обернулась к Атеа, – Есть еще кое-что. Я не уведомила Лорелей о белокуром довеске, который вы потащите за собой, дамы, – говорила она это, адресуя слова непосредственно Атеа, и девчонка впилась в нее цепким злым взглядом, – Удержать ее я не смогу, а посему если она пойдет с вами до самой Гильдии – это уж ваша забота. Возможно, она окажется чем-то полезной, даже очень. Недаром Мэг звала ее своим продолжением, самой сильной ведьмой нашего племени…

Мара как-то разом встрепенулась и словно напряглась, подняв взгляд на эльфийку и непонимающе хмуря тонкие, с изломом, брови. Королева, хмыкнув, ответила ей на незаданный вопрос:

– Об этом пикантном случае тебе поведает Птица, Знающая. В любом случае, это касается их двоих, не тебя. Но это, конечно, забавно, да.

Мара не опускала пристального взгляда, но королева уже и не видела того. Поднявшись с кушетки, Шедавар подошла к Даэн и хлопнула ее по плечу.

– Что же, Птица Даэн… Покуда отдохните до рассвета – а там начнем дорогу. Каждая свою. Перед вашим уходом я зайду, с вашего позволения, попрощаюсь что ль.

– Ты, оказывается, сентиментальная, королева, – мурлыкнула Атеа, но в глазах ее танцевали недобрые искры. Шедавар ухмыльнулась ей в ответ, не сомневаясь в том, что улыбка произведет нужное впечатление:

– Ты даже представить себе не можешь, насколько. А уж как по тебе буду рыдать – так этого не передать вообще никакими словами. И вместе со мной весь Дом Знающих в слезах утонет.

Меред впервые на памяти эльфийки хихикнула – правда, нервно и как-то неуверенно. Даэн улыбнулась Шеде, хоть и королева видела: Птица напряжена и задумчива, и тут уж ничего не попишешь. Сейчас наступало тяжелое время – и все они понимали это.

– Мы покинем тебя, королева – нам и впрямь стоит отдохнуть. Да и тебе.

Шедавар поднялась с кушетки, разминая затекшие плечи.

– Ну, формально это я вас покидаю, пташки, и удаляюсь к себе. Доброго вам вечера. Не засиживайтесь особо долго.

Меред что-то пробормотала в ответ, а свистящий полушепот Атеа прокатился по обнаженным рукам Шедавар, будто бы не слова, а шелковый платок. До встречи, моя королева. Эльфийка почти чувствовала, как Лебедь раздевает ее не то что взглядом – речами, и обнимает, прижимаясь разгоряченным телом, чтоб в следующий момент с хохотом умчаться куда-нибудь. Одним своим видом она дразнила всех окружающих, но поддаваться этому Шеда не собиралась. Видала таких, и не единожды. Пока что ее занимала лишь опасность, что нависла над ее краем – а когда все закончится, можно будет поглядеть по сторонам да полюбоваться на таких вот девок. Пожалуй, на Атеа она бы действительно поглядела еще разок. Под другим углом. И возможно, с другой стороны.

В ее покоях стояла мягкая тишина, которую королева так любила. Шедавар прошла вглубь комнаты, туда, где пряталась неприметная дверка. За ней находился еще один зал, почти что крохотная келья, в которой была лишь кровать, стол с плетеным креслицем напротив да чаша с чистой водой для омовения. Шеда медленно подошла к чаше, склонилась над ней и зачерпнула воду в ладони. Прохлада коснулась щек и лба, капли сбежали вниз по скулам, скатываясь по шее за шиворот и посылая мурашки по телу. Шедавар, рожденная здесь, в недрах холодных гор, не боялась ни ледяной воды, ни прикосновений морозных ветров – напротив, любила свежесть и холод, от которого зубы сводило. В колеблющемся зеркале воды ее отражение размывалось, разбитое и ломанное, но с каждой секундой потревоженная гладь становилась тише и вскоре совсем замерла.

Из чаши на эльфийку смотрели внимательно золотые глаза – не только ее, но и глаза всего ее народа. Она берегла память тысячей жизней, хоть и сама не ведала о ней. Каждый эльф несет в себе все свое племя, по крохотной частичке, говорила ей Мэгавар когда-то давно, и науку старой ведьмы Шедавар берегла. Оставалось лишь вынести все, что им начертано, оставалось лишь уберечь каждого из тех, кто так или иначе вплелся в жизнь племени. А уж потом… Потом будет и солнце, и златоглазые дети, чьи волосы растреплют ветра с южных холмов, будут и самые красивые женщины с медовыми губами и медовыми очами, острые на язык и жаркие на поцелуи. Будут города с башнями до самых звезд, будут поля, засеянные золотым зерном, венки из диких цветов и звенящие ручьи. Буду я.

В белый город прокралась ночь на мягких лапах, заползая в каждый дом, в каждую келью. Королева спала, и ей снились чудеса, дивные сказки, рассказанные старой слепой ведьмой – что тоже ныне дремала, нашептывая сны городу. В пальцах ее лежала ветхая нить, бесцветная, серая, да только была она крепче стальных канатов, крепче корней самых старых деревьев. И город пока еще дышал. Город спасался.

В покоях, где почивала ведьма Гарварнского леса, пахло дикими травами. Факелы давно погасли, и мягкий дым витками распускался в темноте, словно лепестки призрачного цветка. На стене танцевали тени, сплетаясь в одну все теснее и крепче, все неразрывнее, становясь одним целым. Тихий шепот нарушал тишину, но никто того не слышал, кроме двоих, для которых не существовало иного мира.

Ее тело под руками было горячим – едва ли не самим пламенем. Даэн смотрела на нее снизу вверх, смотрела, как смоляные пряди ее волос соскальзывали с белых плеч, падая на высокую грудь с твердыми темными сосками, покрытую мурашками, смотрела, как она откидывает голову назад, исступленно шепча ее имя – и задыхалась. Хоть и темнота обнимала их, а в глазах Мары горело солнце, и Даэн молилась лишь о том, чтоб этот свет никогда не гас. Никогда.

Даэн сцеловывала соленые крохотные капельки с ее напряженной шеи, с ее ключиц, вдыхала ее запах, и Мара билась в ее руках живым огнем, выгибаясь все сильнее. Ее крик мог бы перебудить весь город – но Коршун знала, что камень не пропустит ни звука. А если бы и пропустил… ей было плевать.

– Не отпущу, не отпущу!..

– Не отпускай…

Она склонилась над Даэн низко-низко, ослабшая, дрожащая, пахнущая вереском и полынью.

– Не отпускай. Пожалуйста.

Она целовала, и губы ее были нежными и теплыми, сладкими и терпкими. Она целовала все горячей, и Даэн забывала обо всем на свете. Никогда. Никогда и никому я тебя не отдам. Хартанэ и все боги мира – тому свидетели! Потом она обнимала, да так, словно пыталась слиться с Даэн воедино – и та тянулась к ней всей собой, каждой клеточкой, каждой частичкой себя. А потом темноту разогнало солнце, распустившееся лучами-стрелами под веками.

Я люблю тебя.

Слова, сказанные не устами, утонули в шорохе дыхания и гулком стуке сплетенных сердец. А над горными хребтами начинался зимний рассвет нового дня – дня, когда по стенам былого мира поползла первая, едва заметная крохотная трещинка.

– Я хочу, чтоб ты была рядом, когда Колесо повернется.

– Всегда.

========== Глава 29. Услышанные молитвы ==========

Утро выдалось пренеприятнейшим. Холодный ветер задувал за шиворот, как бы туго Меред ни пыталась зашнуровать куртку, а длинной косы, чтоб хоть как-то прикрыть затылок, у нее не было. Щеки, раскрасневшиеся от мороза, нещадно жгло, и некоторое время девушка пыталась себя убедить в том, что ныне – ясный летний день, и что кожу она сожгла на солнце. Однако ледяные ветра очень быстро умерили ее фантазию, и сейчас она лишь втягивала голову в плечи, надеясь, что поднятый воротник хоть как-то поможет.

Они стояли на узком плато, прямо перед входом в подземелья Лореотта – вчетвером. И подобравшейся компании Меред была совершенно не рада: Тэаргавар не забыла о данном ей слове Меред, и теперь молодая Птица ощущала ее взгляд спиной. Ведьма подмечала каждое ее движение, она могла бы поклясться в этом. Атеа, топчущаяся рядом, то и дело косилась на Знающую, и чутье подсказывало Меред, что путь к Гильдии им предстоит отвратительный – Лебедь наверняка что-нибудь выкинет. Вот наверняка. В довершение всего, на плато кроме них троих стояла Аллэивар, которую королева отправила провести их до пиков Наамаха. С одной стороны, ее присутствие действительно гарантировало то, что до Келерии они доберутся быстро: Ищущая знала здешние горы как свои пять пальцев, и им не придется отыскивать верное направление и плутать среди заснеженных склонов. Да и верхом на химерах идти по горам было значительно удобнее…

С другой стороны, Меред все еще не простила эльфийке ее поведения с самого начала – и прощать не собиралась. Ищущая и сейчас ухмылялась ей, чуть щуря единственный целый глаз, и Меред ощущала себя зверьком, загнанным в ловушку, которого окружили охотники. И девушка что есть сил пыталась понять, какое же из трех зол будет наименьшим.

Королева зашла к ним утром, когда Меред только продрала глаза. Вместе с Шедой пришла и Знающая – молчаливая, холодная, напоминающая мраморную статую. Ведьма переоделась – вместо длинных накидок на ней теперь были теплые серые штаны, заправленные в высокие сапоги все того же пепельного цвета, да длинное пальто с разрезами на передней стороне ног. Чтоб ездить верхом было удобно, сообразила Меред, разглядывая ее. Лицо Тэаргавар все так же скрывал глубокий капюшон, и Птица видела только ее бескровные губы да кончик точеного носа. Через плечо ее была переброшена небольшая походная сумка – словно ведьма собралась на утреннюю прогулку, а не в долгий поход.

Пока Птицы собирались, Шедавар безмятежно рассказывала им о том, что в горах Лореотта сам бес ногу сломит, и с каждым ее словом настроение Меред портилось все больше. Если королева не шутила, они рисковали заблудиться среди многочисленных перевалов и хребтов. Атеа, демонстративно медленно затягивающая шнуровку на груди, в упор взглянула на Шеду:

– Выходит, нам предстоит опасный путь? И ты отпустишь нас самих, блуждать в этом стылом холоде? А вдруг мы погибнем, не сумев найти дорогу в Келерию?..

Шедавар тяжело вздохнула, деланно хмуря брови:

– Да, такой потери весь мир не перенесет… Конечно, Знающая вам совсем не поможет, нет. Придется мне, наверное…

Она выдержала паузу, не глядя на Птиц. Меред украдкой взглянула на Атеа – и тут же отвернулась: девушка, хищно улыбаясь, подошла к королеве немного ближе, чем того требовал этикет.

– …Пойти с нами?

– Конечно нет! – ухмыльнулась Шеда, размашисто хлопая девушку по плечу – да так, что Лебедь пошатнулась, – Отправить с вами Аллэивар! До пиков Наамаха она вас проводит, так уж и быть – а там не потеряетесь. Все же в тех краях уже начинается ваша территория. Должны знать, как-никак.

В тот момент Меред втайне порадовалась тому, что все так сложилось: ей не хотелось видеть, как Атеа начнет отираться вокруг королевы, закатывая глаза и мурлыча с придыханием. Шедавар была действительно красивой, сильной, мудрой – не одной из тех пустышек, с которыми Лебедь развлекалась в Гильдии. И почему-то от этого становилось вдвойне больней. Как будто боги лишний раз показывали ей, что у нее, обычной, ничем не примечательной молчаливой девушки, шансов нет. Что есть другие – лучшие. И ныне она хотя бы не будет видеть, как Атеа в очередной раз упорхнет вместе с вот такой, лучшей, оставляя Меред замерзать в одиночестве.

Лишь теперь она поняла, что общество Аллэи – не самая лучшая альтернатива. Эльфийка внешне выглядела совершенно спокойной, но глаза ее как-то странно блестели, когда их взгляды ненароком сталкивались, и это нервировало Меред. Она пыталась убедить себя, что все в порядке, что ей лишь мерещится, но напряжение не желало отпускать плечи, и Птица то и дело поводила руками, стараясь разогнать ощущение скованности. Не помогало. Если бы Даэн шла с нами, было бы проще. В присутствии старшей Меред чувствовала себя спокойно и даже комфортно – Коршун могла и поддержать, если требовалось, и на место поставить. Но сейчас их пути расплетались, и молодая Птица действительно жалела об этом.

Впрочем, Даэн тоже пришла к ним прощаться – вместе с Марой. Когда они вошли в комнату, отведенную Птицам, Меред невольно залюбовалась ими: казалось, будто они знают великую тайну, и тайна эта проросла в них дивным волшебным цветком с солнечными лепестками, пустила корни сквозь них и сплела их в одно существо. Меред знала – так бывает, но никогда такого не видела. И потому ей отчаянно захотелось опустить глаза, спрятаться – слишком уж таинственным, слишком личным казалось ей то, что она видела в них, то, чему она бы и имени дать не сумела.

Куртки на Даэн не было – лишь темно-коричневая рубаха, застегнутая под горло, да штаны с сапогами. Видимо, они с ведьмой выдвинутся чуть позже. Коршун остановилась перед ними, заложив руки за спину, и со слабой улыбкой оглядела их.

– Готовы к дороге?

– Так точно, старшая, – улыбнулась ей в ответ Меред, похлопывая по заплечному мешку, где уже лежало походное скрученное одеяло, точильный камень, промасленные свертки, бинты и провизия. Атеа закатила глаза и цокнула языком, заслышав ее обращение к Коршуну, но Меред не обратила на это никакого внимания. Она бесконечно уважала Даэн – даже если та больше не руководила их отрядом, отношение девушки к ней никоим образом не менялось.

– Славно, – Коршун тоже не удостоила Атеа взглядом, – Поклонитесь от меня Гильдии. Меред, – она метнула острый взгляд на девушку, и та вся подобралась, привычно разворачивая плечи и поднимая подбородок выше. Даэн усмехнулась, но тут же посерьезнела, – Я рассчитываю на то, что вы донесете до Лорелей все максимально правдиво и четко. Без домыслов, как есть. Понято?

– Так точно, старшая!

– Боги, Меред, это уже лишнее, – Коршун чуть заметно поморщилась, но глаза ее оставались добрыми и светлыми, – Но мне приятно, что науку Наставниц ты хорошо усвоила.

Меред лишь склонила голову, неуклюже пожимая плечами: она не считала себя хоть сколько-то хорошей Танцующей, зато точно знала, кто из Птиц Келерийской Гильдии заслуживает уважительного отношения. Даэн, несомненно, была одной из таких Птиц. Тем временем женщина отступила назад и, обращаясь к ним, возвысила голос:

– Доброй дороги вам, Птицы! Надеюсь, что вьюга не застанет вас в пути, и дорога будет легкой.

– И тебе не сломить ногу по дороге к Эллоину, – кисло протянула Атеа, – И чтоб дикие за вами вдогонку не гнались.

– Вот уж спасибо, – скупо улыбнулась ей Даэн. Меред решила было, что сейчас случится прощальная перебранка – однако Хартанэ уберегла. Коршун исподволь взглянула на Мару, и ведьма, мягко улыбнувшись, кивнула Птицам:

– Пускай Бессмертный вас сохранит, где бы вы ни были. И надеюсь, что дороги наши пересекутся еще. Берегите себя и друг друга.

– Благодарю тебя, госпожа Мара, – Меред поклонилась ей. Глаза ведьмы потеплели, и она резко дернула плечом, словно говоря – не стоит. Атеа пробормотала что-то невнятное, но колдунья не стала переспрашивать: они с Даэн, еще раз кивнув им, покинули комнату, и дверь с тихим гулом захлопнулась, отделяя их двоих от молодых Птиц и Знающей, безмолвно замершей у дальней колонны. Меред смотрела вслед старшей, чувствуя странную тоску и даже печаль. Она привязалась к тавранке всем сердцем, хоть и не высказывала этого никогда. Молодая Птица вообще слишком быстро привязывалась к тем, кого считала «своими» – и ныне ей пришлось приложить усилие, чтоб отогнать непрошеную грусть.

Все равно мы встретимся, непременно встретимся! Хартанэ, услышь меня – сохрани их в дороге, укрой Своими крыльями и дай им Свою защиту!

Теперь, когда за спиной темнел вход в подземелья, где осталась Даэн, Меред особенно остро ощутила, как ей будет не хватать старшей. Впрочем, девушка вскоре взяла себя в руки. Прикрыв глаза, она глубоко вдохнула колкий морозный воздух, впуская в себя тишину и холод. Мы – Птицы Келерии, и мы принадлежим своей Богине и Ее воле. Не себе самим – лишь ей. Каждая из нас в Ее руках, стало быть, всех Она убережет. Атеа рядом выглядела так, словно собиралась собственноручно стирать горы в песок своими хрупкими ладошками – стояла она прямо, гордо вскинув подбородок и чуть щуря медовые глаза. Губы, сжатые в нитку, побелели. Меред осторожно тронула ее за запястье.

– Эй, все в порядке?

– В порядке, – буркнула та, а затем, метнув недовольный взгляд на Аллэи, возвысила голос, – И вообще-то, раз уж королева выделила нам провожатую, мы не должны вроде как стоять, не так ли?

– Мы ждем коняшек, – безмятежно сообщила ей Аллэивар, покачиваясь с пятки на носок.

– Коняшек? – Атеа изогнула бровь дугой, а Меред уже мысленно взмолилась Хартанэ, чтоб их путешествие поскорее закончилось.

– Ага, – утвердительно кивнула эльфийка, – Таких крупных, с рогами и когтями. С ними сподручнее, знаешь ли.

Меред еще краем уха слышала, как Атеа начинает как всегда ворчать что-то в своем стиле, но обращать на это внимание ей не хотелось – поэтому девушка отошла к самому края выступа, который чуть выдавался вперед, нависая над пропастью. Белая долина кое-где пестрела серыми щебневыми насыпями не устеленных снегом склонов, острыми обледенелыми пиками и перевалами, с которых снега сходили вниз, в каньоны. Птица замерла на самом краю, щурясь от холодного ветра, размашисто хлещущего ее по щекам. Такую бы тишину – да влить в уши, чтоб не слышать их. Голоса женщин и впрямь стали далекими – все заглушил заунывный вой, эхом разносящийся над долиной Лореотта. И этому Меред была несказанно рада: слишком уж она устала от суеты, от лиц и шума, такого ненужного и монотонного. И ей так хотелось наконец побыть в тишине.

Звонкий окрик грубо вернул ее в реальность из этой тиши, до которой она с таким трудом пробивалась сквозь толщи звуков и образов. Голос Атеа разбил хрупкую оболочку покоя на мелкие осколки, так, как мальчишки-подмастерья в стекольных лавках разбивают прозрачные заготовки, случайно выпустив их из пальцев. Скрипнув зубами, Меред обернулась к девушке, мысленно воззвав к Богине и прося Ее о покое. На плато уже выбрались две химеры, в одной из них Птица узнала зверя Аллэи. Эльфийка, натягивая на руки перчатки из заячьей шкуры, бросила взгляд на Меред.

– Так, пташка, поедешь со мной, как и в прошлый раз. Зверь тебя знает, поэтому непредвиденных ситуаций у нас не произойдет, – Меред недоверчиво покосилась на химеру. Та выглядела совершенно апатичной, словно ей никакого дела не было до того, что происходит вокруг. Аллэи, заметив это, с самым честным выражением лица добавила, – У Знающей свой зверь, вот он спокойный – потому с ней поедет твоя подружка. Она, если я правильно понимаю, склонна ко всяким фокусам, а с Йэн это лишнее.

Конечно. Можно было бы догадаться. Меред сухо кивнула и, ни слова не говоря, подошла к химере. Глаза-плошки мигнули, пристально изучив ее, и зверь гулко заурчал, словно узнал ее. Хотя и впрямь, скорее всего, узнал. Аллэи взяла Йэн за поводья, заставив ту подогнуть лапы и присесть на снег, чтоб Меред вскарабкалась ей на спину. Ногами она тут же ощутила ремни, которые Ищущая затягивала, проверяя крепления. Когда девушка выпрямилась, сжав химеру ногами, чтоб не соскользнуть с нее, эльфийка лихо перемахнула через зверя – почти не коснувшись рукой хребта создания. Она устроилась позади Меред, прижавшись к ней всем корпусом, и девушка ощутила, как щеки заливаются краской от стыда. Тяжелая крепкая рука по-хозяйски обняла ее за талию, а хриплый голос жарко обжег ухо:

– Чтоб не свалилась, помнишь? Держись покрепче, стриженная, – свободной рукой Аллэи тронула поводья, при этом прикрикнув, и Йэн мягко и размашисто тронулась с места, переходя с шага на неспешный бег.

Краем глаза Меред заметила какое-то движение слева и чуть повернула голову, чтоб разглядеть. Чуть позади них трусила химера Знающей – ведьма сидела впереди, направляя зверя, и Меред видела тонкие руки в темно-коричневых рукавах, обвивающие талию Тэарги. Интересно, и с ней ты попытаешь счастья? Горечь в груди больно обожгла, и Меред отвернулась, стараясь не думать об этом. Ведьму Атеа, судя по всему, остерегалась, а потому вряд ли будет крутить хвостом перед ней. Да и Знающую вряд ли можно было этим заинтересовать. Ее цели все еще были непонятны Меред, и девушка не доверяла странной колдунье. Ветер, бьющий в лицо, почему-то не срывал капюшона с ее лица, и Птица поежилась – кто знает, что скрывалось под светлой тканью, и кто знает, какими силами эта ткань держалась?