Текст книги "Дикая охота. Полотно дорог (СИ)"

Автор книги: Aelah

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 53 страниц)

– Не останавливаемся. Мы слишком близко от них, нужно отойти. И по-хорошему, останавливаться нам сейчас никак нельзя.

– Ее можно отнести на мельницу, к тому ненормальному… то есть, к духу, которого она лечила. Быть может, он сумеет разбудить твою спящую красавицу, – заметила Атеа. На этот раз в голосе ее не было никакой насмешки.

Справа от них в нескольких саженях темнел силуэт старой мельницы. Где-то там сейчас был нойя – быть может, спал, излеченный колдуньей, быть может, смотрел на них, спрятавшись в игру света и теней…

– Едва ли, – Даэн снова посмотрела на Мару. Казалось, что черты лица ведьмы истончились, стали восковыми – и это тоже почему-то было страшно, хоть ведьма и продолжала дышать, – Он не лекарь и не колдун. Ей нужна Мэг. Как и каждой из нас, – взгляд Коршуна поневоле скользнул по запекшейся полосе на щеке Лебедя. Та поняла, на что смотрит Даэн.

– Да-да, очень красиво, знаю. Решай уж и веди нас. Только бы на месте не стоять.

– Даэн, – тихо позвала Меред, отвлекая Коршуна от Атеа. Женщина вопросительно взглянула на молодую Птицу. Девушка смотрела куда-то за спины своих сестер, вглубь Мертволесья, и на лице ее застыло странное выражение, которое Даэн не могла понять. Она обернулась – и замерла столбом, позабыв об усталости и боли в напряженных, сведенных судорогой руках.

Далеко меж стволов мелькали крохотные светящие точки, напоминающие светлячков – разве что светлячки не летают по парам. Белые блики появлялись и гасли, как огоньки маяка или сигнальные фонари, двигались, перемещались. Лес светился, будто июльской пьяной ночью, когда звезды падают прямо в кроны деревьев и обращаются теми самыми светлячками. Возможно, это даже было бы красиво, если бы Даэн не знала, что все эти светлячки мертвы.

– Пресвятая Хартанэ… – осипшим голосом выдохнула Атеа, – Их же правда тысячи, если не сотни тысяч…

– Уходим, – отрывисто приказала Даэн, глядя на странную пляску бледных маленьких точек, которые на самом-то деле были глазами сотен страшных существ. Она кожей чувствовала их голодные взгляды, прикованные к ней, впивающиеся в нее, словно клыки змеи. И страх, холодным клубком скрутившийся в животе, норовил опутать ее целиком, с ног до головы.

Не сговариваясь, они направились прочь от Мертволесья, оставляя за спиной черную стену деревьев, со стороны которой наползала ночь. Сквозь шелест сухой травы под ногами, сквозь шорох собственного дыхания, вдруг показавшийся таким громким, Даэн слышала чей-то голос – но слов разобрать не могла. Она лишь знала, что в этом голосе смерть, все ночные кошмары, все подземные древние чудища, разбуженные темной песней, и весь страх мира. Голос притаившейся огромной змеи, медленно сжимающей свои кольца вокруг тела молодого мира, напоенного жизнью – а потому такого желанного для нее. И сейчас взгляд этой змеи был прикован к молодым Птицам, к Даэн, а больше всего – к ведьме в руках Коршуна. Даэн лишь крепче прижала к себе Мару. Ты не заберешь ее у меня – кем бы ты ни была.

– Что мы доложим Лорелей? – Атеа поравнялась с Даэн и теперь шла в ногу с ней, не оглядываясь назад, – Их же здесь целое море…

– Это и доложим, – отозвалась Даэн. Внутри было как-то холодно и пусто – такого количества диких она никогда не видела. И если вся эта безумная стая выйдет за пределы Мертволесья, будет бойня, какую свет не видел. Атеа, словно читая ее мысли, тихо молвила:

– Что мы можем выставить против них?.. Что мы вообще можем сделать против такой орды? Богиня… – девушка покачала головой. Вид у нее был совершенно потерянный, – Они же сметут нас с лица земли – как и все на Бар-эс-Тилладе. Даже если мы поднимем воинов Птичьего Городка, нам не…

– Не говори раньше времени, – прервала ее Даэн, – С нами станут эльфийки. Шедавар сумеет договориться с кланами, и с нами выйдет армия пещерных эльфов. Это уже не сотня против сотен тысяч.

– Этого все равно мало, – с нажимом произнесла Лебедь, – Мы не выстоим, если будем одни.

Даэн понимала: девочка права. Как бы там ни было, воины Келерии не смогут остановить эту волну, даже если к ним примкнут пещерные эльфы. И Коршун не знала, что можно предпринять в этой ситуации. Тем не менее, женщина заставила себя отбросить прочь гнетущие мысли.

– Мы доложим обо всем Лорелей. А дальше… ну что ж… Посмотрим. В любом случае, нельзя бояться и паниковать. К тому же, – Даэн вновь взглянула на Мару. В груди как-то потеплело, и даже страх за нее куда-то отступил. Сейчас Птица не сомневалась, что ведьма непременно выживет, – К тому же, есть она.

Атеа долго молчала, глядя на Даэн, а затем спросила с плохо скрываемым сомнением:

– И ты так веришь в нее?

– В нее единственную я и верю на этой земле.

Фразу забрал ветер, подхватив слова и унося их в сторону Мертволесья. Даэн просто шла, не думая ни о чем и ни о ком – ни о диких, готовых разрушить весь мир, ни о Лорелей, ни о том, как Первая Птица решит самую сложную задачу, когда-либо возникавшую перед Келерийской Гильдией, ни о том, смогут ли они победить и выжить в этой войне. Главное, что Мара сможет. Мара совершенно точно сможет, Мара сумеет, Мара…

Внезапно на белой равнине появилось несколько темных пятен, быстро приближающихся навстречу к ним со стороны гор. Птицы замерли, вглядываясь в силуэты, пока те перестали быть бесформенными. Очертания химер и всадниц на них, освещенных светом ледяной Ярис, становились все четче, и Даэн благодарила Хартанэ, чуть ли не крича молитву ей прямо в стылое небо. Одна из эльфиек что-то гортанно выкрикнула, и отряд устремился прямо к Птицам, четким клином приближаясь к ним. Одна из химер вырвалась вперед, и во всаднице на ней Даэн узнала Аллэи. Женщина остановила своего зверя совсем рядом от них, легко спрыгнула с него и быстрым шагом направилась к Даэн. В темноте ее желтый глаз светился золотистым угольком.

– Мэг сказала, что тени взбесились, – без обиняков начала Аллэивар, как только Даэн вместе с Марой оказалась рядом, – Что в Мертволесье происходит что-то страшное – и Шедавар сразу же выслала сюда, забирать вас… Что с вашей Знающей? – взгляд ее коснулся лица Мары. Даэн отрывисто ответила.

– Ее нужно отвезти в Лореотт, к Слепой Мэг, как можно быстрее. Я расскажу обо всем, что произошло – только доставь ее к старухе скорее, прошу тебя.

Не было нужды продолжать. Аллэи кивнула, без слов забрала Мару с рук Даэн и буквально взлетела на химеру, усаживая бесчувственную ведьму перед собой и даже не закрепляя ни себя, ни ее. Остальные эльфийки как раз спешили к ним, ведя под уздцы своих зверей. Аллэивар повернулась к одной из своих сестер.

– Инарэ, ты за старшую. Забирайте Птиц – и галопом за мной, – дождавшись кивка, Аллэи взглянула на Даэн и усмехнулась ей, – Не боись, пташка. Все будет хорошо.

Даэн не успела и кивнуть в ответ – Аллэи уже развернулась, гортанно выкрикнула, и Йэн сорвалась с места, стрелой пускаясь по заснеженной равнине назад, к Лореотту. Коршун лишь успела заметить, как эльфийка смотрит в сторону леса, где мерцали искорки чужих глаз. Прошу тебя, поторопись. Довези ее быстрее ветра, помоги ей. Я буду перед тобой в неоплатном долгу, Аллэивар.

Инарэ, высокая худощавая женщина с седыми, взъерошенными ветром волосами, подошла к ним. Она тоже смотрела за плечо Даэн, туда, где темнело Мертволесье.

– Сберегите нас, боги… – пробормотала она, касаясь двумя пальцами тесьмы на лбу, – Не думала, что столько… Ладно. Еще налюбуемся. Идемте, пташки – вам и самим Знающие нужны. Не будем медлить.

Даэн не помнила, как Инарэвар усаживала ее на свою химеру, не помнила, как затягивала ремни на ее ногах, как отдавала приказы своему отряду. Когда ветер ударил в лицо, она даже не обернулась, чтоб посмотреть на Мертволесье, где россыпью жемчуга светились и исчезали в темноте крохотные белые сполохи. Перед глазами оставался лишь изгиб шеи черного зверя, белая полоса снега, и где-то там, едва различимая на горизонте – темная точка, быстро удаляющаяся от них. Успей. Пожалуйста, успей.

========== Глава 24. В Доме Знающих ==========

Когда отряд под предводительством Инарэ вошел в Лореотт, город уже спал. Нижний ярус пустовал, и тусклый свет факелов играл на исчерченных узорами площадях и улочках. Гулкая тишина скрадывала все звуки, и только эхо шагов отзывалось где-то под сводами пещер. Для Даэн весь мир сжался в точку, в которой не было ничего, кроме этого звука да шороха дыхания шедших рядом Птиц. Эльфийки шагали бесшумно, поэтому казалось, что их и вовсе рядом нет. В молчании отряд двигался через пустой город к подъемному механизму, и Даэн уже видела высокий сталагмит с узкими прорезями-окошками.

На посту дежурила уже знакомая Даэн молодая эльфийка, совершенно сонная и скучающая. То ли услышав, то ли ощутив приближение отряда, девчушка вытянулась по струнке, пряча зевок в кулаке. Когда Инарэ подошла ближе, часовая коснулась пальцами тесьмы, пересекающей лоб, и чуть склонила голову.

– Ищущая Инарэвар!

– Вольно, – буркнула Инарэ. – Аллэи уже здесь?

Даэн обратилась в слух, разом сконцентрировавшись. Мысли о Маре не давали ей покоя, и страх за ведьму никуда не девался, сколько бы она не убеждала себя, что с нею все будет хорошо.

Часовая кивнула.

– Да, прибыла около получаса назад. Не одна, вместе со Знающей. Унесла ее к Мэг.

Хвала тебе, Хартанэ! Казалось, и полумрак подземного города развеялся, будто первые лучи восходящего солнца проникли сквозь толщи холодной породы, заставив темноту боязливо отступить в дальние углы. По крайней мере, Мара была здесь, а, значит, все обошлось. Надеюсь, что обошлось.

– Хорошо, – Инарэвар задрала голову, вглядываясь в темноту под потолком пещеры, – Опускай подъемник.

Минуты потянулись медленно, секунда за секундой. Казалось, будто короткий миг растянулся на сотни веков, и золотые песчинки в небесных часах Хартанэ плавились и скатывались вниз по фигурному стеклу, словно густая-густая смола. Когда подъемный механизм наконец стукнулся о белокаменный пол, Даэн уже потеряла счет времени.

Инарэвар шагнула на платформу первой, следом за ней вошли и Птицы. Одна из разведчиц, пришедших вместе с ними, вопросительно взглянула на старшую.

– Ищущая Инарэвар, какие будут указания касательно нас?

– Свободны, – коротко ответила Инарэвар, и подъемник с натужным скрипом начал медленно подниматься вверх. Даэн еще успела заметить, как разведчицы побрели куда-то по витым улицам, а затем и вовсе скрылись, затерявшись в каменном безмолвии.

Тишина царила и на верхних ярусах Лореотта. Тренировочные площадки, воздушные галереи, светлые изогнутые мостики, подсвеченные молочным сиянием белых кристаллов, – все пустовало, словно город был заброшен. Лишь иногда Даэн чувствовала на себе чей-то внимательный взгляд – где-то на невидимых наблюдательных постах находились эльфийки, провожающие подъемник зоркими глазами. Но занимало ее вовсе не это, и потому Даэн не обращала никакого внимания на неприятное ощущение, возникающее каждый раз, когда за ней кто-то следил.

Инарэ тихо молвила:

– Прямо сейчас пойдем к королеве. Она приказала доставить вас без промедления в Лореотт, и очень боялась, что мы можем не успеть.

– Королева – это хорошо. Надеюсь, она по нам соскучилась, – промурлыкала Атеа.

Даэн ощутила легкое раздражение, смешанное со странным покоем: что-то в этом мире всегда оставалось неизменным. Решив, что Лебедь, как и обычно, ерничает ради забавы, Коршун поступила как всегда. Проигнорировав младшую Птицу, Даэн с сомнением посмотрела на Ищущую.

– Нам не помешала бы помощь Знающих. Нас всех зацепило здорово.

Инарэвар понимающе кивнула.

– Как скажешь, Птица… – она вопросительно взглянула на Коршуна.

– Даэн из Фаулира, – ответила та.

– Хорошо, Даэн из Фаулира. Тогда сейчас поднимемся в Дом Знающих, пусть глянут, что можно с вами сделать. Мэг сейчас над вашей Знающей ворожит, наверное, но ее ученицы должны справиться. Думаю, для Шедавар полчаса не сыграют особой роли.

Даэн тоже так считала, но вслух не сказала ничего. Почему-то разговор давался ей тяжело, и поддерживать его совершенно не хотелось. Где-то наверху, в пещере старой эльфийской ведьмы, сейчас была Мара, и слепая ворожила над ней, призывая на помощь своих жутких теней, о которых толковала, когда они встретились впервые. Даэн опасалась той странной неведомой силы, к которой обращалась Мэгавар, но та была самой могущественной Знающей Лореотта, и едва ли кто-то кроме нее смог бы помочь.

Из раздумий ее вывел тихий голос Меред.

– Отсюда кажется, что город мертвый, – она помолчала, задумчиво глядя на плавные изгибы улиц внизу, – Будто бы мы совсем одни.

– Ага, – отозвалась Атеа, – Жуткое местечко. И желтоглазые эти как призраки…

Инарэвар неодобрительно кашлянула, но девушка не обратила на это никакого внимания.

– Интересно, по ночам здесь всегда как в склепе? – Атеа поежилась, обхватывая себя руками и неодобрительно поглядывая вокруг, – Даже боюсь представить, что творится в местных борделях.

Меред поперхнулась, а Инарэвар, сверля Лебедя убийственным взглядом, прорычала:

– В Лореотте нет борделей. Только люди опускаются до того, чтобы продавать и покупать любовь за деньги.

– То-то я смотрю, вы все такие напряженные, – с искренним сочувствием вздохнула Атеа, – Вам бы не помешало… как бы это выразиться?.. Разнообразить свои унылые будни. И, должна тебе сказать, что до этого опустились не только люди, но и лесные эльфы, и гарринары, и даже эти зануды карлики, хотя я даже не хочу представлять себе, как это выглядит, – поморщилась она.

Даэн, привыкшая к отвратительной манере Лебедя, украдкой взглянула на Инарэвар. Та, судя по всему, была настолько возмущена словами несносной Птицы, что потеряла дар речи. Меред неодобрительно покосилась на Атеа.

– Думай, что говоришь. Иногда – вернее, всегда, – твои слова обижают других.

– Я не собиралась ее обижать. Я только что открыла ей глаза на несовершенство их общества. В других краях за такие вещи спасибо говорят, – парировала Лебедь.

Чтоб хоть как-то сгладить ситуацию, Даэн обернулась к Инарэвар.

– Не обращай на нее внимания, Ищущая, – она чуть склонила голову в знак уважения, – Она у нас малость блаженная, не ведает, что говорит. Вся Гильдия уже свыклась с этим.

– Да я вижу, – отозвалась Инарэ, с недобрым прищуром глядя на Атеа. – Но вам бы следовало научить ее держать свой острый язык за зубами, иначе она может его лишиться.

– На самом деле, остроту моего языка ты можешь проверить сама, лично, – в тон ей парировала Лебедь, ухмыляясь и выгибая тонкую золотистую бровь дугой, – А там уж решишь, держать мне его за зубами – аль нет.

По лицу Инарэвар прошла судорога, но сказать что-либо она не успела: подъемник мягко стукнулся о край выступа, и механизм остановился. Возблагодарив за это Хартанэ, Даэн первая сошла с деревянного настила, втайне надеясь, что Инарэвар не зарежет глупую девицу прямо за ее спиной. К счастью, Ищущая, видимо, никогда не сталкивалась с подобной наглостью, поэтому лишь молча спрыгнула следом за ними, подчеркнуто не глядя в сторону Атеа.

– Идите за мной, – сухо позвала она.

Из центрального коридора, ведущего в покои королевы, они свернули вправо, в неприметный проход, освещенный тусклым сиянием холодного камня. Вдоль стен виднелись неведомые письмена, закручивающиеся в целые узоры, что огибали россыпи кристаллов и темные арки боковых ответвлений. Инарэвар вновь свернула вправо, затем куда-то налево, и Даэн подумалось, что сами они давным-давно заблудились бы здесь. Ищущая вела их по лишь ей одной ведомому пути, и вскоре они вышли на открытую террасу, в которую упирался огромный сталактит. Вокруг него змеей обвивалась винтовая лестница с высокими белыми перилами, а у самого ее подножия безмолвными тенями замерли две эльфийки в свободных длинных одеждах. Ни одна из них не шевельнулась, когда Инарэ повела Птиц вверх по ступеням, и ни одна не обернулась им вслед.

Почему-то Даэн не сомневалась, что они – в Доме Знающих. Даже воздух здесь был иным: искрящимся, дрожащим, удивительно свежим, но все же совершенно нездешним. Казалось, будто только что в пещере прошел дождь, и теперь пространство от самого пола и до потолка, теряющегося во тьме, заполнили призраки молний. Таинственные узоры на стенах сталактита перемежались рисунками – Даэн видела карту звездного неба, изображения солнца, луны, неведомых ей животных и странных существ. Несколько раз промелькнули силуэты крылатых людей и людей с рыбьими хвостами, но Инарэвар шла быстро, а потому рассмотреть их Даэн не успела.

Лестница последний раз вильнула вбок, а затем они вышли к очередной узорной арке, завешенной белой плотной тканью. Эльфийка шагнула вперед, отдергивая полог и жестом приглашая Птиц следовать за собой. Воздух здесь был такой же колючий и живой, и у Даэн даже голова закружилась, будто бы они прогуливались по дождевому лесу, напоенному влагой. Дом Знающих оказался громадным внутри, изрытым ходами и коридорами, лазами, петляющими как кроличья нора. Все эти проходы закрывались белой тканью – либо тяжелой, палаточной, либо совсем легкой и полупрозрачной, колышущейся от малейшей воздушной волны. За ними показывались размытые тени с золотыми искорками глаз, и тихий шепот шелестел где-то далеко. Даже чуткий слух Даэн не мог различить ни слова – но ей и не хотелось того, как и не хотелось видеть секреты, сокрытые за вуалями. В конце концов, подземный город имел право на свои тайны.

Инарэвар остановилась у одной из таких белых занавесей и взглянула на Даэн. Кажется, она уже успокоилась после диалога с Атеа – по крайней мере, лицо ее не выражало совершенно ничего.

– Ждите меня здесь. Я доложу Знающим о вас.

Как только тяжелый полог опустился за ней, Даэн развернулась к Лебедю, которая в тот момент как раз широко зевала, прикрывая рот изящной ладонью. Несмотря на рану, вид у девушки был донельзя довольный, словно у объевшегося сметаны кота, который, совершив злодеяние, умудрился избежать взбучки от хозяина.

– Просто объясни мне одно. Зачем, бес тебя забери, ты это делаешь? – голос Даэн звучал ровно, спокойно, без повышенных нот, и женщина похвалила себя за это: кажется, она научилась относиться к Лебедю философски, – Тебе нравится задевать людей? Нравится бить их побольнее, раздражать их, нарываться на неприятности?

– Она и не человек – она эльфийка, – заметила Атеа. На губах ее бродила легкая полуулыбка.

– Ты поступаешь так абсолютно со всеми, должна тебе напомнить.

– Вот именно, госпожа Коршун, – кивнула девушка, и что-то в ее лице изменилось, сделав черты более хищными, – Именно. Я лишь честна со всеми, лишь говорю, что думаю, не пытаясь прикрыть свое мнение учтивыми фразами. Именно в этом-то и вся суть. В отличие от всех вас, я играю по своим правилам.

Она улыбнулась, отворачиваясь от Даэн и заводя руки за спину. Коршун лишь хмыкнула.

– Когда-нибудь тебе и ответят, как следует – и отдача такой будет, что мало не покажется. Можно играть по своим правилам – но иначе.

– Это как ты, что ли? – Атеа скосила взгляд на нее, – Слишком скучно. Для меня, по крайней мере. У каждого своя дорога, старшая Даэн. И следовать твоим советам я не собираюсь.

– Твое право, – дернула плечом Даэн, отстраненно думая о том, что копирует жест Мары, – Просто это забавно. Еще несколько часов назад ты спрашивала у меня, как мы будем бороться с ордой диких, говорила о том, что нас чуть было не убили – и уже сейчас остришь, ради неведомого мне удовольствия доводя других до белого каления. Словно совсем недавно ничего не происходило, и тебя ничего не заботит.

– Что было, то ушло за водой – знаешь такую поговорку? – девушка усмехнулась, и сквозь запекшуюся кровь на ее щеке блеснула свежая, выступая капельками вдоль раны, – Если тебе так будет легче, считай это моей броней. Я защищаюсь от своих страхов как умею, как знаю. Смотрю, как вы все беситесь, и прямо расслабляюсь. И мир сразу как-то дружелюбнее становится.

– В отличие от окружающих тебя людей, – проворчала Меред, хмуря лоб.

– Чихала я на людей, – доверительно сообщила ей Атеа, – Да и вообще, вот вам двоим – грех на меня жаловаться. С вами я еще… ммм… лояльна, – она щелкнула пальцами, – Да. Вы же мне как бы дороги.

– Величайшее счастье, – пробормотала Даэн. В этот самый миг тяжелая ткань отодвинулась в сторону, придерживаемая тонкой рукой, и в арке показалась хрупкая худенькая эльфийка, чем-то напоминающая сову. Две седые косицы спускались ей на грудь, и в них Даэн увидела кожаные белые ленты с оттисненными узорами. Круглые золотые глаза, словно плошки, тускло мерцали в сумрачном свете. Окинув всех троих внимательным цепким взглядом, женщина скрипуче молвила.

– Идемте. Знающие ждут.

Внутри оказался широкий зал – удивительно широкий даже для сталактита такого размера. Неужто ворожба? Даэн слыхала, что существуют заклятия, увеличивающие пространство, и с виду крохотный ветхий домик внутри может оказаться огромным дворцом в несколько этажей с тысячей комнат. Возможно, и в Доме Знающих было то же самое.

Из центрального зала, под потолок которого уходили высокие колонны, лучами в разные стороны расходились коридоры, воздушные лестницы стремились вверх. Тонкие белые статуи притаились у стен, и Даэн поежилась: казалось, будто призраки прошлого возвратились в подлунный мир и ныне смотрят на смертных безжизненными пустыми глазами. Атеа не так уж и ошибалась: сейчас Лореотт больше всего напоминал древнюю усыпальницу, где жизнь давным-давно застыла.

Знающая, за которой они шли, оказалась невысокой, тоненькой и хрупкой, как тростинка. Подол ее серого одеяния стелился за ней длинным шлейфом, и пару раз Даэн чуть было не наступила на него – поэтому теперь Коршун держалась чуть дальше, на почтительном расстоянии от эльфийской ведьмы. На шее, не закрытой плотным воротом, Птица видела черный узор странных символов, закручивающийся по спирали и уходящий куда-то вниз. Кажется, у Мэгавар были подобные знаки на ладонях, но Даэн не слишком-то помнила. В тишине слышался лишь звук шагов Птиц – эльфийка не издавала ни звука, действительно напоминающая привидение, и Коршун не знала уже, кого боялась больше – старую Слепую Мэг, в чьей пещере под потолком висели горные травы и перешептывались тени, или безмолвных Знающих, ее учениц, больше напоминающих плакальщиц.

Между тем Знающая остановилась возле одной из арок и тихонько позвала.

– Леинавар, Тэаргавар.

И как они языки себе не ломают-то, с такими именами?.. Отогнав дурацкую мысль, Даэн взглянула на вышедших к ним женщин. Одна была совсем молоденькой – еще моложе Атеа, взволнованной и немного напуганной. Поймав на себе взгляд Даэн, девочка тут же низко склонила голову и вся словно сжалась, но Коршун видела, как она украдкой старается рассмотреть их. Наверное, в первый раз видит чужеземцев. Вторая же привлекла ее внимание гораздо больше. Из-под серого капюшона, надвинутого на лицо, Даэн видела лишь тонкий нос, прямой и острый, бледные губы и высокие точеные скулы. Понять возраст женщины, с ног до головы закутанной в темно-серое одеяние, было невозможно, как и увидеть ее глаза – казалось, будто тень от капюшона не смог бы разогнать даже теплый солнечный свет. Но Даэн знала, что Знающая смотрит на них, и от этого взгляда мурашки ходили по позвоночнику.

Ни слова говоря, эльфийские ведьмы расступились, и Даэн, истолковав этот жест как приглашающий, вошла под арку. Птицы шли рядом, молчаливые и непривычно тихие. Внутри зал оказался маленьким, невысоким, и потолок его был усеян россыпями мелких-мелких кристаллов, больше похожих на звезды. У стены напротив входа стояла узкая чуть изогнутая дугой белая лавка. А больше ничего в комнатке и не было, не считая одинокой статуи, изображающей печальную женщину в ниспадающих одеяниях. Волосы женщины спускались мягкими волнами до самых колен, а в своих ладонях, сложенных чашей, она держала цветок, похожий на колокольчик. Даэн усмехнулась: в чаше белых рук лежала горечавка.

– Садитесь, – проскрипела эльфийская ведьма, и все трое прошли к лавке, опускаясь на выглаженный камень. Знающие подошли к ним, становясь напротив. Атеа, до этого молчавшая, все-таки не вытерпела.

– Госпожа Знающая, а можно меня излечит самая красивая из вас?

Ведьма хрипло рассмеялась – точно так же смеялась колдунья Гаэра в Гильдии, Даэн помнила. И как и у Гаэры, в холодных глазах эльфийки не было ни единой искорки смеха.

– Шутница. Сдается мне, тебя и не надо лечить – вон как зубки скалишь. Знать, и не умрешь.

– Прошу простить мою сестру, госпожа Знающая, – Даэн исподлобья взглянула на Лебедя, и та чуть вжалась лопатками в стену, – Она не хотела обидеть вас. Прошу вас, помогите и ей – нас ранили дикие, и…

– Я знаю, кто вас ранил, – перебила ее седая ведьма, морщась словно от зубной боли, – И до слов твоей девицы дела мне нет. Может хоть догола раздеться, если ей захочется – только пусть помолчит. Тени любят тишину. Леинавар, – молоденькая эльфийка встрепенулась, вопросительно взглянув на старшую, – Иди к шутнице, твоей силы на нее хватит. Тэаргавар, – женщина в капюшоне не шелохнулась, стоя напротив Даэн, – Излечишь старшую.

С этими словами эльфийка подошла к Меред, приподняла ее лицо, внимательно изучая его взглядом, хмыкнула и возложила ладони на голову Птицы. Большего Даэн не увидела – чьи-то холодные руки коснулись ее подбородка, и Коршун повернулась, вглядываясь во мрак под серым тяжелым капюшоном. То ли дело было в тусклом свете, то ли в том, что все эльфийки отличались бледностью, но ведьма по имени Тэаргавар казалась совсем уж серой, и губы ее были бескровными. Даэн что-то пугало в ней, отталкивало, но жесткие пальцы держали крепко, и отвернуться возможности не было. Затем колдунья отпустила ее лицо, и Даэн ощутила лед ее ладони на своей макушке.

Мара лечила совсем по-другому. Даэн хорошо помнила теплое сияние, мягкое и родное, такое нежное, словно утренняя зорька, или вода в прогретых солнцем лесных прудах. Когда ведьма Гарварнского леса лечила Меред, ощущение было таким, словно весь мир очистился от темноты и грязи, словно все живое только что умылось сладким весенним дождем, и ласковый ветер высушил влагу на листьях, травинках и на ее собственной коже. И пусть за окнами тогда выл стылый зимний ветер, а в сердце Даэн распустилась водяной лилией весна.

Ведьмы Лореотта призывали на помощь тень. Тэаргавар не шевелилась, как не шевелились и остальные, но Даэн чувствовала, как на кончиках ее пальцев собирается странная, неведомая сила, что чернее, чем ночь. Она не была темной, не была злой – она просто была совершенно другой, чужой, а потому пугающей. Это не напоминало прикосновения Хартанэ, сотканной из света, не напоминало колдовство Мары, наполненное свободной силой природы, мягкой и свежей. Казалось, будто сейчас из-под земли, из горных глубин к ним выползли темные тени, покорные зову ведьм. И если ныне они несли благо, то в следующий миг вполне могли бы разрушить целый город, будь на то их воля – или воля тех, кто призвал их.

Внутри кололо, жгло, болело, выкручивало узлами. Даэн сжала зубы, ощущая, как с тяжелым скрежетом в ее вены проникает толстыми жгутами черное колдовство, растекаясь по ним и выгоняя прочь яд. Это было и хорошо, и в то же время как-то не так. Слишком незнакомо, слишком темно. Когда Мара оправится, попрошу ее выгнать их из меня. Ей не хотелось, чтоб иное колдовство касалось ее, жило в ней – лишь ее ведьма имела на это право.

– Все, – прошелестела Тэаргавар, снимая руки с ее головы, и Даэн вздрогнула: этот голос отозвался в черепе странным эхом, неприятным до боли. Ведьма отступила от нее, опуская руки и замирая безмолвной статуей. Точно так же отошли от Птиц и другие ведьмы, и молоденькая девчушка тут же ужом юркнула поближе к Тэаргавар. Та медленно склонила голову набок и опустила на тонкое плечо маленькой эльфийки руку, чуть сжав пальцы.

– Устала, дитя? – проскрежетала ведьма, приведшая их сюда. Девочка неловко кивнула, и во взгляде ее мелькнуло что-то, похожее на вину, – Ну ничего. Ты молодец, – она повернулась к Птицам, оглядывая их, – Все, Птицы, яда в вас больше и нет. Можете спать спокойно. Я проведу вас к выходу из Дома Знающих – Инарэвар ждет там.

За спиной остались Тэаргавар и Леинавар, и Даэн, закрывая глаза, все еще видела тонкие губы странной эльфийской ведьмы, ее острый подбородок, а выше – непроглядную темноту. Ускорив шаг, Коршун поравнялась с седовласой Знающей и тихонько позвала ее:

– Могу я задать тебе вопрос, госпожа?

– Спрашивай, – бесцветно ответила та, даже не обернувшись на голос Даэн.

– Женщина, что исцеляла меня… Тэаргавар. Почему ее лицо сокрыто?

– А почему ты не спросила об этом у нее? – полуулыбнулась ведьма, наконец соизволив взглянуть на Коршуна.

– Мне показалось, что она не слишком-то любит общение.

– Правильно показалось, – ведьма снова отвернулась от нее, устремляя взгляд вперед, – Тэаргавар редко говорит – все больше слушает. Она не любит, когда кто-то не из Дома Знающих обращается к ней, сторонится других эльфиек. А что до ее лица… – она помедлила, подбирая слова, – Тэаргавар с самого детства была… не такой, как все. Ее принесли в Лореотт совсем младенцем – мать ее умерла, давая жизнь ей. С того момента она живет в Доме Знающих и всю себя посвящает учению. Ей пророчат, что однажды она займет место Слепой Мэг.

– В чем же она не такая, как все? – подала голос Атеа.

– Тэаргавар выглядит не так, как мы. И уж точно не так, как вы, – усмехнулась эльфийка. До выхода оставалось совсем немного – потянулся длинный коридор с завешенными входами, – Насколько я знаю, в человеческих городах Рожденных Луной сжигают еще в детстве. Или изгоняют прочь, оставляя подыхать на дороге.

Даэн поняла, о ком она. Рожденными Луной называли альбиносов, людей с алыми глазами и белыми, словно снег, волосами. В ее краях таких действительно считали проклятыми, детьми бесов, а потому матери сами отдавали свое дитя на расправу городскому палачу, который прилюдно сжигал ребенка – чтоб тот не накликал беду на землю. В Гильдии даже говорили, что на землях Креасса считалось, будто если в Огнецветов день родится альбинос, то ровно через двенадцать лун начнется война, в которой падет вся страна. Эльфийка продолжила:

– Само собой, мы не звери. Но другие боялись Тэаргавар – как и все на земле боятся тех, кто не похож на них. Потому-то она никогда и не снимает капюшон. Здесь никто ее не обидит, здесь она может совершенствовать свою силу – боги видят, у нее талант. Ей почти полтора века, и за это время она многого добилась. Да и здесь никто не судит о том, как она выглядит. Тени любят ее, какая она есть – и этого довольно.