Текст книги "Дикая охота. Полотно дорог (СИ)"

Автор книги: Aelah

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 53 страниц)

– Что же ты наделала, искорка… Зачем же ты ее отпустила…

В белой тишине был лишь один звук – скрип снега под сапогами да тихий звон, когда снежная пыль осыпалась наземь, касаясь ледяными боками ослепительного покрывала, устилающего землю. Скалы наконец расступились, и у Меред пропало ощущение, что камень хочет навалиться на нее, сдавить ее в губительных объятиях и сделать частью себя. Даже дышать стало легче, не говоря уже о том, что мир, казалось, посветлел. До самого горизонта землю устилал снег, и все тонуло и терялось в этой белизне – лишь острые бивни скал взрезали простор, впиваясь в серое небо. Меред уже который час пыталась найти взглядом башни Гильдии, прорезающие вышину каменными копьями – однако край земли все так же пустовал.

Атеа бодро шагала впереди, не давая им подолгу засиживаться на привалах или замедляться. Казалось, что у девушки второе дыхание открылось, и теперь она стремится дойти до Гильдии как можно быстрее. Лебедь даже не оглядывалась на них, изредка бросая через плечо что-то вроде «Боги, вы можете не ползти, как улитки по весне?! Шевелитесь там!», и Меред волей-неволей приходилось ускоряться, сцепив зубы. Тэаргавар шла позади нее, и несколько раз Птица, обернувшись, видела, что эльфийская ведьма смотрит назад.

Это не нравилось ей. Возможно, Тэарга всего лишь тосковала по родной земле, но со спины вот уже который раз накатывало ощущение темной волны, грозящей накрыть их с головой. Оно приходило практически незаметной рябью, тревогой, колебанием огонька Дара Хартанэ в груди – но Меред всегда доверяла ему и пока еще ни разу не ошиблась. А потому всякий раз недоверие еще глубже прорастало в ней, когда она видела тонкую фигурку ведьмы, обращенную на юг.

Когда Тэарга в очередной раз обернулась, замерев позади Меред, девушка не выдержала.

– Знающая, ты что-то чувствуешь? Или высматриваешь?

Тэаргавар полуобернулась к ней, низко опустив голову, и теперь Меред готова была поклясться, что из-под капюшона показалась тонкая-тонкая белая прядь – до того белая, что казалась сотканной из лунного света. Знающая стояла прямо, не шевелясь, и ветер чуть заметно трепал край ее одеяния. Меред ощутила, как тяжелый ком сдавливает горло – волна непонятного ужаса накатила на нее, тут же растворившись в шорохе ветра и сияющей белизне окружающего мира.

– Быть может, – тихо молвила Тэарга. Меред напряглась еще сильнее – ведьма темнила, это даже ребенок видел. Заметив это, Знающая изогнула губы в легкой усмешке, – Не бойся, Птица Меред. Тебе нет нужды бояться меня.

Я так не думаю. Из оцепенения ее вывел звонкий голосок Атеа:

– Эй, где вы там?! Что застряли? Пошевеливайтесь – мы уже на подходе к Гильдии. Мне порядком поднадоело торчать в этой холодрыге.

Меред, тихонько ворча под нос, повернулась к девушке, исподлобья глядя на нее. Та, возмущенная и раскрасневшаяся, стояла чуть поодаль, уперев кулаки в бедра, и всем своим видом намекала на то, что не намерена разбираться в происходящем. Да и вряд ли Атеа обратила внимание на странное поведение Знающей…

Они продолжили путь, растянувшись вдоль тропы на несколько шагов друг от друга. Меред затылком ощущала колючий страх, забирающийся за шиворот и заставляющий ее прислушиваться куда сильнее обычного. Тэаргавар ступала бесшумно, и уже не раз Птице хотелось вновь обернуться, чтоб удостовериться, что ведьма идет за ней. Впрочем, та никуда не девалась – странная, жутковатая, она шла следом, напоминающая белого призрака, вестника беды, и Меред все пыталась понять, реальна ли эта беда. Только богиня молчала, и все, что ей оставалось – ждать.

Вскоре горы справа от них расступились, и сквозь прорехи в каменной гряде показались темные кроны древних деревьев Гарварнского леса, вползающего в низину щупальцами сказочного водяного чудища. Меред даже встрепенулась – это означало, что совсем скоро на горизонте замаячит силуэт старого замка, где вот уже несколько веков передавали искусство божественного Танца. Страх отступил на несколько шагов – теперь он жался к ведьминым ногам, не пытаясь вновь вцепиться в Меред. Впрочем, девушка все равно оставалась начеку, периодически прислушиваясь к изменениям собственных ощущений. Однако по-прежнему вокруг и внутри стояла тишь, а когда впереди показался тонкий шпиль Птичьей башни, Меред совсем отпустило. Добрались.

С каждым шагом силуэт Гильдии становился все более четким, и скоро Птица уже могла различить окошки в башнях и хозяйственных постройках, лестницы и мосты, крохотные фигурки Птиц на стене. Чуть поодаль, еще севернее замка, у самого подножия гор ютился Птичий Городок, и Меред видела серебристый дымок, тянущийся над крышами. Ветер доносил до нее едва различимые звуки, такие непривычные после тиши гор, и она наслаждалась ощущением близости дома. Как ни крути, а здесь действительно был ее Дом.

На заснеженном поле перед воротами Келерийской Гильдии маячило с десяток фигурок. Они постоянно двигались, менялись, и вскоре Меред поняла: молодые девчонки играют на свежем воздухе. Чуть поодаль виднелась еще одна фигурка – видимо, какая-то из Наставниц наблюдала за птенцами. Уже слышался смех, перезвон детских голосов, и Меред невольно улыбнулась: когда-то и она точно так же играла в салочки – Атеа со временем нашла к ней подход и постоянно вытягивала угрюмую подругу веселиться. Не то чтобы Меред очень того хотела, но и она помнила это сладкое ощущение звенящего воздуха вокруг, прикосновения мороза к горячим щекам и блестящие озорные глаза девчонок, их заливистый хохот, их визги, когда кто-то кого-то ловил и валил в снег… Это было действительно славно.

Голоса становились все громче, а потом вдруг разом затихли, когда кто-то из девочек заметил их. Они замерли, всматриваясь вдаль, бросив свои веселые игры, а Наставница подошла ближе, становясь рядом с ними. Меред не могла рассмотреть с такого расстояния, кто это, но огненно-рыжее пятно колышущихся на ветру волос могло принадлежать только одной из Крылатых – Сольвэ. Она тоже была родом из Паррена, как и Меред, а потому всю жизнь девушка питала к Наставнице особую нежность. Правда, нрав у Сольвэ был крутой, словно пики Наамаха, а подзатыльники она раздавала направо и налево, не скупясь, но зато науку давала на века.

Над долиной разнесся колокольный звон, гулкий и глубокий – это стражницы Гильдии оповещали о прибытии своих сестер, и Меред зашагала быстрее, стремясь как можно скорее очутиться за воротами. Атеа тоже чуть ли не подпрыгивала, шагая рядом, и Птица различила блеск ее медовых глаз. Пусть Лебедь всю жизнь не питала к Келерии особых чувств, а возвращаться сюда ей тоже было радостно – в этом Меред не сомневалась.

Вдруг девочки – Меред уже практически могла различить их лица – засуетились, а Сольвэ что-то выкрикнула, срываясь с места и стремительно приближаясь к отряду Птиц. Ворота со скрипом отворились, и птенцы один за другим юркнули под огромную арку – лишь одна замешкалась, обернувшись к ним. Меред нахмурилась – а в следующий миг еще один удар колокола расколол тишину надвое, заставив девушку похолодеть.

Дважды колокол Гильдии звонил крайне редко – но каждая Птица знала, что это означает: дикие у ворот.

Ати уже готовилась к тому, что сейчас ее повалят в снег и начнут катать по земле, хохоча и визжа от радости, когда пухленькая Цейра вдруг замерла, глядя куда-то мимо нее. Инстинктивно Ати обернулась, откидывая ворох непослушных кудрей назад, и тоже остановилась, прекратив топтаться на месте: с юга к ним приближались люди. Присмотревшись, девочка поняла, что это – кто-то из старших Птиц; одну из них, шедшую впереди, она видела в Гильдии несколько раз – девушка была очень красивой. Ати узнала ее по длинной золотой копне волос, струящихся вниз по плечам, и по легкой танцующей походке. Вероятно, две другие женщины тоже были Птицами…

Что-то привлекло ее внимание, и девочка перевела взгляд за их спины, всматриваясь вдаль. За Птицами шли еще люди – Ати не могла их рассмотреть, лишь видела несколько темных точек, что приближались очень быстро. Неестественно быстро. А в следующий момент Сольвэ рявкнула:

– Дикие! Живо за стену, быстро!..

Она бросилась навстречу к Птицам, и Ати еще успела заметить ее побелевшее лицо и кисти маленьких красивых рук, ложащиеся на рукояти Крыльев. Перед глазами мелькнул вихрь огненных волос, а затем Цейра больно схватила девочку за запястье:

– Ати, что стоишь?! Скорее!

Глаза у Цейры были огромные, круглые и перепуганные, и Ати не успела ничего ей ответить – подруга потащила ее за собой, спеша вслед за другими девочками, такими же испуганными. Кто-то толкнул ее в плечо, и Ати отшатнулась назад, ощутив, как слабнет хватка Цейры. Рука выскользнула из холодных скользких пальцев, и девочка едва удержала равновесие, чудом умудрившись не упасть носом в снег. Она резко обернулась, глядя назад, на Сольвэ, на Птиц, что разворачиваются к преследователям, вынимая Крылья – и на темные силуэты диких, что неумолимо приближались, черными стрелами рассекая пространство. Девочка оцепенела, чувствуя, как страх сковывает все тело и не дает сделать ни шага к спасительным стенам Гильдии. Толпа птенцов исчезла в проеме арки, и дверь пришла в движение – Ати была под самой стеной, и ее вряд ли заметили дозорные, спеша защитить молодых обитателей Гильдии. Она словно во сне смотрела, как медленно смыкаются тяжелые створки и слышала голос Цейры, надрывно кричащей ее имя. Звук доходил словно издалека, будто подруга говорила из-под воды, и Ати отстраненно поняла, что не успеет.

Дверь захлопнулась, отрезая от нее звуки и лица, и Ати медленно подняла голову, чувствуя, как дрожат колени. Колотить по массивным створкам было бесполезно – вряд ли кто услышит. Девочка сжала покрепче тренировочный меч, понимая, что толку от него не будет никакого – однако у нее не было ничего, кроме этого сомнительного оружия. Птицы впереди выстроились щитом, поднимая Крылья и ожидая удара, а Ати просто смотрела, как темные силуэты приближаются к ним, обретая очертания самых страшных ночных кошмаров. А потом одна из женщин шагнула влево, резко разворачиваясь и взмахивая клинком, и мимо нее пронеслась размытая тень с горящими бликами белых глаз, и начался смертельный Танец. Ати смотрела во все глаза, молясь про себя Хартанэ и дрожа от страха, когда вдруг ощутила на себе взгляд, от которого все холодело внутри.

Он был близко, непонятно каким образом зайдя со спины Сольвэ – и теперь медленно приближался к Ати. Ветер трепал седые лохмы, рассыпанные паутинными нитями по острым плечам, изрытым черными бороздами. Ати сглотнула, неумело выставляя перед собой затупленный меч. Он был близко – а Птицы были слишком далеко.

========== Глава 32. Вопросы ==========

Ати тяжело сглотнула, во все глаза глядя на духа, медленно приближающегося к ней. Тренировочный меч, всегда казавшийся таким надежным и тяжелым, вдруг стал пушинкой, которую было так легко смять в руке. Руки предательски дрожали, как бы девочка ни пыталась убедить себя в том, что справится. Дикие боятся железа. А меч ведь тоже железный… Хартанэ, помоги! Только страх цепко держал ее, не давая шевельнуться, не давая даже вздохнуть, и маленькая Птица отстраненно подумала о том, что, наверное, так же чувствует себя мышь, прикованная к земле взглядом змеи. Мысль тут же исчезла, словно ее и не было, а Ати просто смотрела, как дикое существо идет к ней, дерганно наклоняя голову к плечу и скалясь.

Это как будто сон. Медленный сон. Время изменилось, превратившись в вязкую болотную жижу, и Ати ощущала, как тонет в ней – и в белых колодцах-глазах духа. Он тоже был словно из сна – страшного, жуткого, неправильного. Было что-то звериное в уродливых чертах его лица, что-то волчье, и девочка инстинктивно замерла – отец учил ее, что от диких животных нельзя бежать. Только дух животным не был – Ати видела в его глазах сознание и осознание того, кто он и что делает, и от того становилось еще страшнее. За его спиной метались силуэты, что-то происходило, слышался визгливый хриплый хохот, но она не могла отвести взгляда. Если отвлекусь – я пропала. Сейчас она осталась наедине с диким, и никто ей не поможет.

Она звала Хартанэ, звала всем сердцем – но теплая искорка в груди все никак не желала отзываться. Ати понимала, что вряд ли получится – они от силы дня три как начали учиться открывать богине свою душу, и пока что ни одна из них не смогла достичь успеха. Наставницы рассказывали, как это должно происходить, и несколько девчонок даже выкрикивали, что у них получилось – однако Крылатые проверяли учениц, а потом отвешивали им щедрых оплеух за такие придумки. Ати за это время еще ни разу не ощутила горячий огонек, медленно разгорающийся у сердца, а потому знала: надеяться не на что. Но из головы упорно не шли молитвы, а разом пересохшие губы беззвучно шептали имя Богини-Птицы. Пожалуйста, Шестикрылая, пожалуйста! Не оставь, услышь, молю тебя!..

Дух перед ней остановился, все так же клоня голову к плечу и ухмыляясь. Он мог подобраться к ней в несколько прыжков, и Ати лихорадочно соображала, можно ли уклониться от его броска, получится ли… Дух шумно втянул носом воздух, чуть прикрывая глаза – девочка видела, как затрепетали его ноздри, словно он пробовал ее запах на вкус и наслаждался им. Все внутри похолодело, а в мире не осталось ничего, кроме горящих белых глаз напротив и жуткого оскала.

Ма-а-а-аленькая… Хорош-ш-шая. Подойди ко мне…

Ати отчаянно затрясла головой, пытаясь прогнать наваждение. Голос духа парализовал ее, вполз в уши и теперь эхом раскалывался внутри ее черепа, и девочке хотелось послушаться его. Подчиниться ему. Чей-то крик сбросил пелену, и стало легче, однако дух скалился все так же, и Ати по-прежнему не могла пошевелиться, глядя прямо на него. Дух медленно, ломанно опустился на четвереньки, зарываясь тонкими серыми пальцами в снег, а затем мелко затрясся, словно в лихорадке. Лицо его оставалось неподвижным, искаженным нечеловеческой улыбкой, и Ати услышала собственный тоненький крик, который тут же подхватил ветер и унес прочь. Едва ли ее кто услышал.

Дух уже не походил на человека – скорее на зверя, изломанного, без шерсти, зверя с голодными блестящими глазами. Седые волосы стекали вниз по его плечам, задевая снег, и Ати видела черные вены, выступившие на его неестественно тонких руках. Она скорее почувствовала его движение, чем увидела, и, не сумев смотреть на приближающийся ночной кошмар, зажмурилась и с криком наобум ткнула вперед клинком. Где-то совсем рядом послышался свистящий смех, и Ати, превозмогая себя, открыла глаза, быстро разворачиваясь и пытаясь удержать меч в слабых дрожащих руках.

Теперь он был в нескольких локтях от нее – девочка могла бы даже пересчитать его зубы в широко раскрытой пасти, если бы захотела. Стоял и почти с нисхождением глядел на тренировочный меч Ати. Маленькая Птица вновь сглотнула – это оказалось гораздо страшнее, чем ей думалось. Ничего страшнее в своей жизни она еще не видела.

Дикий прыгнул вперед, стремительно сокращая расстояние между ними, и Ати не успела ни отскочить, ни уйти из-под удара. Он сбил ее с ног, наваливаясь всем весом и придавливая девочку к земле. В тонком бесплотном теле оказалось неожиданно много сил, да и ощущался он живым – Ати всегда думала, что духи гораздо легче смертных. Но сейчас она не могла даже шевельнуться, тихо скуля от ужаса, уже и не надеясь на то, что ее кто-то услышит. В белых глазах духа отражались видения былого, и Ати смотрела, не в силах отвести глаза от обугливающихся балок своего дома, подламывающихся и падающих в огонь. Она уже видела это однажды – тогда ее вынесли из пожара на руках какие-то люди, обожженную и кричащую от боли и страха. Сейчас же существо низко-низко склонялось над ней, и Ати понимала: у смерти всегда одни глаза. Глаза дикого духа.

Сейчас-с-с, моя девочка, с-с-сладкая…

Ати зажмурилась, выдыхая имя матери – или имя Хартанэ, она уж и сама не знала. Оставалось лишь ждать – девочка уже приготовилась к смертельному удару, как вдруг яркая вспышка высветила темноту под веками, и над ухом раздался пронзительный вопль. Лицо обожгло, словно кто-то держал ее голову над кипятком, и пар больно касался щек. Ати слепо заморгала, беззвучно крича и хватая ртом воздух. Духа не было рядом – он корчился на земле чуть поодаль, скуля и извиваясь, а перед ней живым щитом стояла одна из женщин, пришедших с юга – та самая, с золотой косой.

Дикий смотрел ей в лицо и скалился, что-то тихо шепча, и девушка не стала медлить. Она резко бросилась вперед, занося Крыло, и дух, заметив это, попытался откатиться в сторону. Однако Птице того и надо было: разгадав его маневр, девушка присела, разворачивая рывком корпус и подныривая вниз. Крыло ушло снизу вверх по широкой дуге, вспарывая подколенные жилы, и дикий закричал, падая в снег, пестрящий черными пятнами. Птица не стала ждать и тут же ударила, вгоняя клинок в его спину почти по самую рукоять. Дух дернулся, выгибаясь назад, и Ати увидела, как с его губ стекают густые темные капли.

Лучше бы тебе умереть сейчас-с-с… Лучше бы вам вс-с-сем… Ты пожалееш-ш-шь, что не согласилас-с-сь…

– Конечно, ага, – процедила сквозь зубы девушка, рывком проворачивая Крыло в теле духа. Тот вновь дернулся, а затем опал на землю черным пеплом и прахом. Птица брезгливо отряхнула клинок, и, спрятав его в ножны, тут же подняла глаза на Ати и бросилась к ней.

– Как ты? Посмотри на меня! – ее холодные руки коснулись лица Ати, и девочка зашипела от боли: кожа и впрямь казалась обожженной. Горло сдавило, а все тело начало немилосердно колотить. Птица внимательно оглядела ее и крепко прижала к себе, – Тише, тише. Все хорошо. Их больше нет.

– Но там же… там еще, – Ати всхлипнула, невольно сжимаясь в комок. Было страшно даже глаза открыть – казалось, что дух вновь появится перед ней, страшный и безжалостный, и тогда…

– Все закончилось. Не бойся. Их больше нет. Как тебя зовут?

– А… Ати, госпожа.

– Хорошее имя, хорошее. На мое похоже, – девочка чувствовала, как крепкие пальцы осторожно прощупывают ее кости, проверяя, нет ли переломов, – Ати, он не ранил тебя? Ну же, посмотри на меня, не плачь. Скажи, ты не ранена? – девушка силой приподняла ее лицо, заставляя смотреть в глаза. Ати, сглатывая слезы, затрясла головой:

– Нет, госпожа… Только лицо печет.

– Ничего, – Птица посмотрела куда-то в сторону, и лицо ее изменилось, став жестким и холодным, – Это не страшно. Не бойся.

Ати слышала скрип снега, словно кто-то спешил к ним – и девушка смотрела туда же. Страх снова зажал ее в тиски, и девочка вцепилась побелевшими пальцами в руку Птицы. Она верила ей: диких больше не было рядом, но увиденное она вряд ли сможет забыть скоро. Белые глаза не исчезали, даже когда Ати закрывала глаза. Не думать об этом. Не думать, матушка, помоги мне забыть… Чтобы хоть как-то отвлечься, девочка тихо спросила, стараясь говорить так, чтоб голос не дрожал:

– Госпожа, а та вспышка, когда стало горячо очень… что это? Дар Хартанэ?

Птица с золотой косой усмехнулась, но в глазах ее не было ни единой искорки веселья.

– Нет. Наша Знающая подпалила дикого, – девушка скосила глаза на нее и, поймав недоумевающий взгляд, пояснила, – Колдунья. Швырнула огонь в него, по касательной – тебя вряд ли задело бы, но его отвадило, – помолчав, она чуть тише добавила, – Благодаря ей я успела к тебе.

Ати ощутила, как все тело становится ватным, тяжелым, а страх, заползший в каждую клеточку ее тела, все никак не желает отпускать. Сегодня смерть была совсем рядом – как и тогда, несколько лет назад, в горящем доме. И Богиня снова помогла ей, не дав старухе забрать девочку в свое царство. Ати обмякла на руках у девушки, и, когда над ней склонилась белая, как мел, Наставница Сольвэ, могла лишь всхлипывать. Птица с золотой косой осторожно подняла ее на руки, что-то говоря Крылатой, но Ати уже не слышала – в голове было гулко и пусто, мысли разбегались рассыпанными бусинами, а перед глазами стоял лишь один образ, который девочка всеми силами пыталась выбросить из головы – но не получалось. Вряд ли такую память можно было вытравить хоть когда-нибудь. Но наверняка все Птицы жили с этим, и как-то же умудрялись спать, и как-то же умудрялись выходить против этого кошмара снова, и… Как-то…

Как только тяжелые ворота Гильдии захлопнулись за ними, Сольвэ забрала с ее рук плачущую девочку, казавшуюся пушинкой. Атеа бережно передала почти невесомое тело Крылатой, хмуро поглядывая на Ати: рановато ей было еще видеть все это. Слишком рановато.

Внутренний двор замка был заполнен – со всех сторон их обступили испуганные ученицы, совсем еще юные – видимо, те, которых они видели перед воротами, старшие Птицы, спустившиеся с башен, когда все уже было кончено, девушки, готовящийся к Первому и Второму Посвящениям, ведуньи… Шум стоял невообразимый – колокол звонил дважды всего несколько раз за всю историю существования Гильдии, а потому поначалу никто и не поверил в то, что дикие подобрались так близко.

Хорошо, что их было так немного. Иначе бы эти клуши не успели даже выйти нам на подмогу. Нас бы изодрали. А может, и нет…

Тэаргавар здорово помогла им – полосуя диких, Атеа краем глаза видела, как ведьма из воздуха сплетает огненные ленты и направляет их на духов, сжигая бестелесную плоть. И она спасла девочку, дав Лебедю несколько секунд на то, чтоб добежать на нее. Если бы не эльфийская ведьма, Ати уже сейчас смотрела бы пустыми глазами в небо, и Гильдия оплакивала бы свою потерянную дочь, так и не получившую Крылья. Атеа смотрела на нее, пристально разглядывая, запоминая, подмечая. Тэарга прятала руки в складках широких рукавов, оставаясь все такой же спокойной, словно пять минут назад на них не нападали дикие. Словно ничего и не было.

Атеа нахмурилась, ощущая, как в груди зверем заворочалось подозрение. Всю дорогу от Града-на-Перевале до Келерийской Гильдии ведьма шла позади них. На одном из привалов Меред подошла к Атеа и, понизив голос, рассказала, что колдунья постоянно оборачивается назад. Тогда Лебедь лишь отмахнулась, заявив, что им дела нет до того, почему там эльфийка смотрит в сторону Лореотта. А вот теперь получалось, что, возможно, дело и было. Атеа подняла голову, находя взглядом Меред. Девушка стояла, сжав руки в кулаки и не отрывала взгляда от ведьмы, которая, казалось, даже не замечала того. Лицо Птицы искажала такая ярость, какой Атеа сроду не видела – она даже не думала, что тихая и мягкая подруга способна на такое чувство.

Птенцы голосили, испуганно глядя на маленькую Ати в руках Сольвэ. Одна из девочек, круглолицая, со смешной льняной челкой, плакала навзрыд, и кто-то из старших успокаивал ее. До Атеа долетали лишь обрывки фраз. Смотри, с ней все хорошо… жива… Птицу не сломить… не плачь… Птенцы обступили Сольвэ, не давая ей проходу, и Наставница не выдержала:

– А ну-ка закрыли рты, все! – голос ее громом разнесся над Гильдией, и во дворе тут же повисла звенящая тишь: голоса смолкали быстро, и вскоре единственным звуком, нарушающим тишину, остался лишь тихий плач Ати, – Быстро подобрали сопли и разошлись по комнатам! Сегодня занятия отменяются – все спуститесь к ужину. И еще, – она обвела взглядом толпу учениц, и Атеа не смогла сдержать ухмылку: Сольвэ одним взглядом могла запугать девчонок больше, чем орда диких, – Если я узнаю, что хоть одна дура распространяет слухи, панику или просто истерит – лично высеку, перед всей Гильдией. Все предельно ясно?

Нестройное «Да, Наставница» стало ей ответом. Девочки хмурились, стараясь казаться храбрыми, утирали слезы, украдкой поглядывая на Ати и друг на друга. Сольвэ, оглядев их еще раз, прорычала:

– Раз ясно – живо разошлись. Дважды повторять я не буду.

Девочки засуетились, в молчании сбиваясь в крохотные стайки и разбегаясь. Старшие Птицы тоже расходились, перебросившись парой фраз с Сольвэ – но та лишь ограничивалась сухими кивками и ответами вроде «Дамала сообщит» или «Спускайтесь к ужину, будет обсуждаться». Наставнице Нийе, подошедшей к ним, Сольвэ тихо бросила:

– Созывай всех Крылатых. Через полчаса собираемся в Белом Зале. Я отнесу девочку в Лекарский Зал и приду.

Нийя кивнула, печально глядя на Ати. Серые глаза пожилой женщины полнились тоской и страхом, тщательно скрываемым, впрочем. Но Атеа слишком хорошо знала, о чем думает Наставница. Она сама не могла сейчас прогнать от себя подобного рода мысли. Если они подобрались так близко к Гильдии, сколько у нас еще времени? Что делать с птенцами? Их же нельзя… они ведь точно не выстоят. Нийя заторопилась прочь, запахиваясь в плащ, и вскоре двор опустел – остались лишь они вместе с Тэаргой, да несколько Птиц, хмуро глядящих куда-то сквозь стену, окружающую замок. Сольвэ выразительно взглянула на девушек.

– Пойдемте со мной. Отнесем птенчика – а там все расскажете детально, – тут взгляд скользнул по Тэарге, и Наставница нахмурилась, – Я не припомню тебя, Птица…

– Я не Птица, госпожа, – Тэаргавар чуть заметно склонила голову в полупоклоне, – Я держу путь из Лореотта.

Больше она не сказала ни слова. Сольвэ буравила ее тяжелым взглядом несколько мгновений, а затем холодно молвила:

– Хорошо. Добро пожаловать. Шевь! – она окликнула какую-то женщину, направляющуюся в сторону кухни, – Проводи добрую госпожу в свободную келью. Думаю, она захочет отдохнуть, – женщина кивнула, выжидающе глядя на Тэаргу, а Сольвэ вновь обернулась к эльфийке, – После окончания совета ты сможешь обратиться к Старшим Гильдии, ежели у тебя к ним дело, госпожа. Я доложу о тебе.

– Я бы хотела присутствовать на вашем совете, – Тэарга вновь склонила голову, а Атеа даже опешила от такой наглости. Сольвэ выгнула дугой огненную бровь, и тон ее стал еще более ледяным.

– Вынуждена отказать тебе, чужеземка. Совет Гильдии всегда проводится в закрытом режиме – так как касается лишь Гильдии. Исключений нет.

Воцарилась недолгая тишина. Шевь топталась поблизости, неуверенно поглядывая на ведьму. Тэаргавар наконец кивнула.

– Хорошо.

Единственное слово, сорвавшееся облачком пара с ее губ, повисло в воздухе, и ведьма, развернувшись, направилась к Шевь, которая тут же заторопилась увести женщину прочь, на ходу что-то спрашивая у нее. Сольвэ проводила тяжелым взглядом эльфийку, а затем хмуро поинтересовалась:

– Кто это, бес ее забери? Откуда она на ваши головы взялась?

– Лореоттская ведьма, – буркнула Атеа, – Вознамерилась идти следом за Меред. Не знаем, почему, не знаем, зачем. Прицепилась как банный лист, отделаться не можем.

– Вы ничего по-человечески сделать не можете, – проворчала Сольвэ, перехватывая девочку покрепче, – Ладно, идемте. Малышке нужен отдых. Она натерпелась сегодня.

Они направились к низкому приземистому зданию, что ютилось у подножия Вороньего Гнезда. Снег, утрамбованный сотней ног, тихо поскрипывал под сапогами, а воздух вокруг полнился тишиной, какая могла царить лишь в Келерийской Гильдии, когда все птенцы сидели на занятиях или по своим комнатам. Атеа вдыхала знакомый запах полной грудью – но сейчас это не приносило ни эфемерной радости, ни простого покоя. Мысли путались, тревожные и обрывочные, и девушка не могла даже думать. Молчание нарушила Сольвэ:

– Что-нибудь нашли, Меред, Атеа?

– Приятно, Наставница, что имена наши ты не забыла, – слова сорвались с языка прежде, чем девушка успела себя остановить. Да, Атеа. Тебя в землю класть будут – а ты смерти будешь зубы заговаривать. Сольвэ угрюмо фыркнула.

– Да тебя забудешь… Я уж не упомню, сколько розг на тебя извела.

Атеа тоже не помнила. Когда она только появилась в Гильдии, Сольвэ как раз получила второе Крыло и стала Наставницей, решив обучать молодых. Атеа изрядно вытрепала ей нервы, и несколько раз Сольвэ прилюдно секла ее за неподобающее поведение, непослушание и еще бог весть за что. Потом Атеа тоже получила Крылья, и через некоторое время Сольвэ и розги вновь начали фигурировать в ее жизни – правда, уже в несколько ином смысле и с несколько иными последствиями. С тех пор у них с молодой Наставницей сложились очень теплые отношения, изредка переходящие в очень близкие – впрочем, обе были довольны таким положением вещей и относились к этому легко и спокойно. Ухмыльнувшись воспоминаниям, Атеа отбросила со лба мешающую прядь.

– Оставим розги на потом, Сольвэ. Думаю, славные воспоминания мы можем приберечь до более спокойных времен, – она посерьезнела, – В общем-то, кое-что нашли. Но я пока не знаю, имеем ли мы право разглашать все сейчас, на совете. У нас доклад к Лорелей – она нас назначала на задание.

Рыжая женщина кивнула:

– Раз к Лорелей, значит, ей все и поведаете. Сейчас будем разговаривать по существу.

Они поднялись на широкое каменное крыльцо, и Меред, зайдя вперед, открыла для Сольвэ дверь. Они вошли внутрь, и Атеа бросила взгляд на подругу – та была бледна, по-прежнему хмурилась, и на лице ее читалась плохо скрываемая ярость. Ощутив взгляд Лебедя, Меред посмотрела на нее.

Надо поговорить.

Мысль, адресованная лишь ей, отозвалась в голове тихим эхом. Атеа едва заметно кивнула, а затем окликнула Сольвэ, что уже направлялась к двери Лекарского Зала.

– Мы подождем тебя на крыльце, Сольвэ. Воздухом, так сказать, подышим.

Ответом ей стала вскинутая рука Наставницы, сделавшая неопределенный жест в их сторону. Расценив это как положительный ответ, Атеа подхватила под локоть Меред и вывела ее на ступени, притворяя за собой дверь. Как только гулкая тишина помещения осталась за спиной, Меред отшагнула в сторону, выпутываясь из-под руки Атеа, и развернулась к ней.

– Это все она.

Атеа вздернула бровь:

– Меред, кто она и что все?..

– Боги, ты можешь убрать свои бесовы маски и прекратить делать вид, что не понимаешь, о чем речь?! – всплеснула руками Меред, чуть ли не на крик срываясь. Ее льдистые глаза горели таким пламенем, что Атеа в который раз изумилась – наверное, Меред довели до предела, – Ты прекрасно знаешь, о ком я и о чем!

Она стояла напротив Атеа, тяжело дышащая, со сверкающими глазами, с напряженной линией плеч. Верхняя губа ее побелела и чуть подрагивала. Одним плавным шагом Лебедь сократила расстояние между ними, а затем крепко схватила подругу за плечи и с силой встряхнула ее. Девушка сразу как-то замялась, когда Атеа склонилась над ней и прорычала ей в лицо:

– В себя приди. Не хватало еще, чтоб ты начала истерить, как добрая половина баб в Гильдии. Это сейчас вообще ни к чему, дорогая моя.

Меред несколько секунд просто смотрела на нее, все так же быстро и тяжело дыша, а затем опустила голову. Челка, темная с красноватым благородным отливом, упала ей на глаза, и девушка тихо молвила: