Текст книги "Дикая охота. Полотно дорог (СИ)"

Автор книги: Aelah

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 53 страниц)

– Хорошо. Я спокойна.

– У-у-умница, – почти пропела Атеа, отступая от нее, – А теперь давай, выскажи мне все – по существу, но экспрессивно, с эмоцией!

Меред вопросительно взглянула на нее из-под челки, и Лебедь устало закатила глаза.

– Боги, просто излагай.

– Дикие – это ее рук дело. Тэарги, – Меред наклонилась к ней, хмурая и мрачная, – Она вела их за нами, я даже не сомневаюсь в этом. И здесь она для того, чтоб накликать беду. Я чувствую это, Атеа, – девушка прижала кулак к сердцу, глядя на Лебедя с молчаливой мольбой. Атеа знала этот взгляд: никто не верил Меред, когда она говорила, что ощущает сердцем.

– Я тебе верю, – успокоила она Меред, и та даже лицом посветлела, – Но обвинять ее мы не можем. Наверняка-то нам ничего о ней неизвестно…

– А что тогда делать? – теперь в голосе Меред послышалось отчаяние. Боги, сколько же всего прячется за твоей броней.

Атеа задумалась. Тэаргавар была странной, если не сказать большего, и она до сих пор не знала, как относиться к ведьме. С одной стороны, эльфийки были на их стороне, и Лебедь верила слову, данному королевой Лореотта. С другой стороны, слишком уж много темноты собралось вокруг Знающей, и узнать, что находится под этой вуалью, они никак не могли.

– Не торопиться, – помедлив, ответила она, глядя куда-то вверх, где клубились серые валы туч, тяжело переползавших друг в друга, – Я донесу о ней Старшим. Мы донесем. И свои догадки выскажешь сама. Мы в любом случае сделать ничего не сможем пока – так что предлагаю свалить это разбирательство на плечи сильных замка сего, а то в последнее время все на нас, все на нас, ты не находишь?

Меред не отвечала ей, и Атеа невольно взглянула на нее. Девушка внимательно оглядывала ее, словно первый раз увидела, всматривалась в ее лицо, будто бы что-то ища. Атеа встретила ее взгляд и непонимающе приподняла брови:

– Что?

– Ты изменилась, – Меред не отводила взгляда, и что-то странное было в выражении ее лица, что-то гораздо большее, чем все те эмоции, которые она обычно проявляла, – Вначале пути ты вела себя совсем иначе. Относилась ко всему иначе. Так немного времени прошло, а ты… стала серьезнее. Лучше. Ты выросла…

– Да ну тебя, – отмахнулась Лебедь, досадливо морща нос, – Побродишь с вами – еще и не так состаришься, ханжи несчастные. Все самые лучшие мои качества не выдерживают вашего гнета. Вот и приходится подстраиваться!

Меред вдруг поймала ее ладонь – да так быстро и мягко, что все колкие речи разом вылетели из головы. Атеа с недоверием смотрела на аккуратные жесткие пальцы, что так бережно держали ее руку – и ожидала дальнейшего развития событий. Вот наверняка сейчас последует какая-нибудь тирада, наполненная самоотверженным героизмом, это как раз в духе Меред… Но девушка лишь легонько сжала ее пальцы и, глядя прямо ей в глаза, хрипло выдохнула:

– Атеа, я… ты… – она шумно втянула носом воздух, а затем как-то протяжно вздохнула. Хватка ее ослабла, и она осторожно убрала руку, – Я очень рада, что ты стала такой. Правда, рада.

Прозвучало это совершенно безрадостно, да и Меред отводила глаза, словно нашкодивший щенок, невероятно смешной и трогательный. Атеа мрачно проворчала:

– Да никакой я не становилась, Богиня! Это ты просто глаза наконец раскрыла и увидела, насколько я хороша, да-да! – она скрестила руки на груди, глядя на Меред с легкой усмешкой. Подруга как-то совсем стушевалась под ее взглядом, отворачиваясь, но тут дверь отворилась, и к ним на крыльцо вышла Сольвэ, хмурая, словно небо в самую жуткую непогоду. Атеа повернулась к ней, – Как девочка?

– А угадай с трех раз, – буркнула женщина, рассеянно дернув упавшую на грудь огненную прядь, – Плохо она. Ревет, жмурится все время. Шепчет что-то, – помолчав, Крылатая продолжила, – Эрхи дала ей какой-то сонной травы, глядишь – и задремлет. Может, полегчает. Идемте. Я все на совете расскажу.

Она спустилась со ступеней, и Атеа направилась следом за ней. Позади брела Меред, почти бесшумно ступая за спиной, и краем глаза Лебедь видела ее силуэт за своим левым плечом. Поравнявшись с Сольвэ, девушка задумчиво оглядела двор, такой пустынный сейчас. Здесь всегда царила странная атмосфера – безмолвное спокойствие и суровая сила сплелись за стенами Гильдии в единую крепкую нить, что прошивала каждый камень, каждую башню и каждого человека, находящегося на этой земле. Возможно, потому Атеа и не сумела оставить Келерию: предать эту силу могли лишь единицы. Лебедь предпочитала бросать ей вызов – но не предавать.

Невысокая широкая башня, прозванная в Гильдии Насестом, поднималась всего лишь на четыре этажа над землей. Здесь было сухо и тепло, пахло чистотой и сосновыми поленьями, и Атеа, поднимаясь по истертым ступеням на третий этаж, в который раз подумала, что Насест нравился ей едва ли не сильнее всех других мест Келерии. Почему-то ей было уютно среди старинных гобеленов, пушистых шкур, развешенных на стенах, среди серого грубо обработанного камня, который выглядел благороднее мрамора. Это место казалось ей северным, мрачным и угрюмым с виду, но очень теплым на самом деле – и ей, златоволосой южанке, невероятно нравилось приходить сюда.

Все совещания Гильдии проходили на Насесте, зимой все приказы Лорелей оглашались именно тут – и здесь же устраивался традиционный пир, когда очередная стая птенцов обретала Крылья. Наставницы рассказывали старые байки девочкам, отныне носящим гордые птичьи имена и ставшим настоящими Птицами Келерии. Атеа помнила, как полулежала на устеленной теплой шкурой лавке, потягивая из чаши крепкий, горький вересковый мед, и на душе было так сладко и терпко, и сердце стучало чаще от гордости, хмеля и странной, ни на что не похожей радости, а в теплом полумраке, золотистом в свете факелов, Наставница Ашлинн рассказывала им чудесные истории и славные предания былого. И пахло тогда сосновыми поленьями, медом, дичью с пряными травами…

Сейчас же в Белом Зале не было отсветов пламени, танцующих на стенах, не было ароматного мяса в глубоких блюдах на длинных дубовых столах – зато собрались почти все Наставницы. Они рассаживались на устеленных шкурами лавках, обеспокоенно переговариваясь меж собой, и Атеа ощущала повисшую в Зале тревогу почти на вкус. Когда они вошли, все взгляды тут же впились в них, цепляясь так крепко. Лебедь развернула плечи, проходя мимо Крылатых, и церемонно опустилась рядом с Сольвэ. Меред юркнула за ней, усаживаясь чуть поодаль, как всегда особняком от всех, опуская голову так, чтоб никто не видел ее глаз. Вот и ты защищаешься как знаешь. Как и я.

Гулкое эхо шагов разнеслось под каменными сводами, и в Зал вошла Наставница Дамала, прозванная Ласточкой. При взгляде на нее девушку передернуло – вот уж кто нагонял страх на всю Гильдию, от мала до велика… Дамала как всегда была в черном, и от того лицо ее казалось совсем бледным, словно у привидения. Широкие полы ее мантии скользили над полом, и Атеа готова была поклясться: не знай она Наставницу – точно приняла бы ее за вестницу Дикой Охоты.

Дамала подошла к Сольвэ, склоняясь к ней, и что-то шепнула той на ухо. Сольвэ нахмурилась, бросив быстрый взгляд на девушек, а затем кивнула – явно нехотя. Ласточка выпрямилась и, не удостоив Меред и Атеа даже взглядом, проскрежетала:

– Идемте. Здесь разберутся и без вас.

– Крылатая, при всем уважении, на совет нас позвали наши сестры, – Атеа попыталась сделать так, чтоб голос ее звучал нежнее легкого ветерка в стеклянных трубочках, однако получилось не слишком правдоподобно. Дамала все-таки взглянула на нее и насмешливо фыркнула:

– Ишь ты. Самое большое достижение за твою жизнь, Атеа из Эглеира. Поздравляю. А теперь еще разок. Поднимайте свои зады со скамейки – и шагом марш за мной. Лорелей вряд ли понравится, если я сообщу ей, что ты пренебрегла ее приказом явиться по ее зову…

Атеа заскрежетала зубами, но смолчала, прикусив язык в тот момент, когда очередная колкость была готова сорваться с него. С Ласточкой она еще успеет поквитаться однажды – раз Лорелей зовет, дело может и подождать. Слишком много легенд ходило вокруг Старшей всей Гильдии, а потому Атеа ощущала предвкушение, покидая Белый Зал следом за Дамалой. Вся темнота мира, медленно, но верно обступающая их со всех сторон, не могла задавить почти что детского любопытства, легонько щекочущего в груди. Лорелей уж наверняка знала, что делать – а посему можно было бы отпустить смурные мысли прочь. Да только тревога все равно металась раненным зверем где-то на границе сознания, и, поднимаясь по высоким ступеням Северного Гнездовья – самой высокой башни Гильдии, – Атеа то и дело оглядывалась назад, глядя туда, где за стеной виднелись вспаханные когтями снежные шапки да следы, которые уже начал заметать ветер.

========== Глава 33. Королевский секрет ==========

Северное Гнездовье отличалось от всех других башен Гильдии. Самая дальняя и самая высокая башня впивалась в небо острым шпилем четырехскатной крыши, на углах которой сидели, раскинув огромные крылья, четыре каменные птицы. Повернутые по сторонам света, они, словно безмолвные стражи, встречали рассветы и провожали светило на закате, глядели на Нить Мира, натянутую через все небо, глядели в оба ее конца, будто чего-то ждали – на север и на юг. Зимой светлая полоса, мерцающая тысячами звезд, была видна куда хуже – зато летом горела до того ярко, что можно было увидеть целые скопления крохотных белых искорок, теряющиеся в небесной шири. Когда-то Атеа даже грезила, что это на самом деле далекие города неведомых стран, что парят над миром, как воздушные корабли. Но, когда она поделилась своими фантазиями с Меред, девочка неуверенно посмотрела на небо и покачала головой:

– Что же это получается, те, кто в этих городах живет, вниз головой ходят? Ну, если мы их отсюда видим?.. Нет, Атеа, наверное, это все-таки другое что-то…

Тогда Атеа до хрипоты выспрашивала ее, что же такое звезды – и Меред отвечала, что это всего лишь души ушедших людей, что держат в своих руках крохотные фонарики. Так ее учил отец, и парренская девочка упрямо отказывалась принимать что-то иное на веру. Сама Атеа тоже не особо-то много знала о звездах – ей мать тоже всегда рассказывала всяческие байки. Однако ее мысль казалась ей по-настоящему важной, поэтому девочка ухватилась за нее так крепко, как только могла. Впрочем, со временем мысли о звездах отошли на второй план, уступая место искрам на донышке красивых глаз напротив. Сколько было тех глаз в ее жизни, Атеа тоже давным-давно не считала, но это стало определенно интереснее звезд.

Сводчатые коридоры Северного Гнездовья то и дело упирались в лестницы, стремящиеся вверх. Высокие окна с цветным узором витража вдоль кромки разгоняли полумрак, и Атеа видела, как медленно танцуют серебряные пылинки, высвеченные полосой света. Дамала поднималась все выше, и сквозь стекло Атеа видела соседние башни, хозяйственные блоки внизу, тренировочное поле. Ноги уже начали гудеть, когда Наставница наконец привела их почти под самую крышу, увенчанную птицами. Лестница поднималась еще выше, но Дамала направилась прямо по коридору, и девушки последовали за ней. Атеа нахмурилась: по легенде, Лорелей обитала на самом верху Северного Гнездовья, как раз под крышей – сама Атеа не раз острила насчет того, что Старшую должны были прозвать не Неясытью, а Чердачной Летучей Мышью.

– А разве нам не выше? – не выдержав, поинтересовалась она у Дамалы.

– Вам не выше, – проскрипела та, и Атеа поморщилась. До чего же голос мерзкий – под стать роже и характеру. Вот верно говорят: боги все делают так, чтоб сходно было. Красивый – так во всем. Урод – так Дамала.

Крылатая остановилась перед окованной железным орнаментом дверью и коротко постучала по отполированной поверхности. Подошедшая поближе Меред присмотрелась к узорам древесины и восхищенно выдохнула:

– Орех! Ничего себе… Всегда мечтала поработать…

С той стороны двери послышался чей-то голос. Дамала, толкнув дверь, бросила холодный взгляд на Меред.

– Застану с лобзиком или еще чем-нибудь под дверью – прибью к бесовой матери.

Она скользнула в проем двери, и Атеа, наклонившись к пунцовой Меред, тихо шепнула ей на ухо:

– Это прямо подстегивает, правда, Меред, дорогая?.. Я бы на твоем месте не задумывалась.

И с этими словами девушка шагнула в комнату, расправляя плечи и натягивая на лицо самую кошачью из всех улыбок. Когда еще выпадет шанс поглазеть на Старшую всей Гильдии, да и еще и глазки ей построить? Кто знает, что из этого выйдет.

Внутри оказалось светло и просторно, сладковато пахло старой древесиной. Дамала стояла у широкого окна, повернувшись ко всем спиной и заложив руки назад. На фоне прозрачного стекла она казалась черной тенью, и Атеа в который раз подумала, что дочь Вороны тоже должны были прозвать Вороной. Такая же омерзительная… И нос у нее длинный.

В центре комнаты стояло несколько крепких кресел, застеленных шерстяными покрывалами и шкурами, и расставленных вокруг небольшого стола. На лакированной столешнице отражался янтарный блик – это свет падал на круглый стеклянный чайник, в котором заваривались какие-то травы. Комната казалась домашней – вдоль стен тянулись многоярусные стеллажи, уставленные толстыми книгами, и Атеа подумалось, что это могла бы быть библиотека. Чуть поодаль, как раз у окна, где стояла Дамала, находился еще один стол, заставленный письменными принадлежностями – Лебедь видела изящные баночки с цветными чернилами, увеличительные стекла, рябые пестрые кончики длинных перьев. А в одном из кресел сидела, сложив руки на коленях, незнакомая женщина.

Судя по всему, одна из легенд точно не лгала, и Лорелей действительно была эльфийкой. Иначе объяснить ее молодость Атеа никак не могла. Женщина не создавала впечатление юной девочки, только получившей Крылья, но что-то в ней оставалось чистым, молодым и сильным. Она сидела прямо, спокойная и благородная, словно из алебастра слепленная, и сквозь тонкие черты ее лица просвечивалось едва различимое сияние. Зачесанные назад волосы темной волной спускались на плечи, едва доставая кончиками ключиц, выглядывающих из-под ворота строгого темного платья. Ни вышивки, ни камней – лишь шнуровка на рукавах да длинные разрезы на передней стороне подола, начинающиеся чуть выше колен. Как и многие Наставницы, под юбкой Лорелей носила теплые штаны и высокие сапоги, из чего Атеа сделала вывод, что Старшая не к их приходу принарядилась. Крыльев на поясе у нее Лебедь не заметила – но кто знает, возможно, они ей и не нужны были.

Женщина спокойно оглядывала их, мягко улыбаясь одними уголками губ, и Атеа сообразила, что уже с минуту просто стоит и скалится ей в ответ. Спохватившись, девушка тут же согнулась в низком поклоне и поспешно затараторила:

– Госпожа Лорелей, Атеа из Эглеира и Меред из Паррена, Птица Лебедь и Птица… э… в общем, Птица, – сбивчиво закончила она, – Прибыли с докладом с совместного задания.

Глаза Лорелей, синие, словно незабудки, блеснули лукавым огоньком. Дамала за ее спиной фыркнула, и Атеа тут же решила, что про себя госпожу Наставницу будет звать не иначе, как Кобылой. Впрочем, взгляд Лорелей казался ей странным, и Атеа заподозрила что-то неладное.

– Рада вас видеть, Птица Атеа и Птица Меред, – величественно кивнула женщина. Голос у нее оказался приятным, мелодичным, и Атеа с трудом сдержала похабную улыбку: на красивые голоса она была уж очень падка, – Однако вынуждена разочаровать вас: я не Лорелей. Мое имя – Тайиль, я – Пишущая Келерийской Гильдии.

Атеа тут же разогнулась, оторопело глядя на женщину. Меред рядом тоже выпрямилась и теперь более смело разглядывала ее, решившись все-таки поднять глаза. Лебедь забормотала:

– Но… а как же… Дамала сказала, что Лорелей приказала нам…

– Приказала, – подала голос раздраженная Дамала, – Но я не сказала вам, пустоголовое ты создание, что примет вас сама Старшая.

Атеа нахмурилась:

– Однако, согласно заданию, отчитываться мы должны перед Лорелей – ни перед кем другим. Это озвучила Старшая нашего отряда, отбывшего в Лореотт – Даэн. К тому же, то же самое было указано в письме Лорелей к королеве подземных эльфов клана Вар, – она скрестила руки на груди, – Я не хочу потом объяснять госпоже Неясыти, почему мы нарушили ее приказ.

– Ну хоть что-то я вбила в ваши головы, хвала Богине, – скрипнула зубами Дамала, – А теперь прекрати показывать норов и выслушай меня. Надеюсь, этого объяснения тебе будет довольно. У Лорелей есть дела поважнее, чем выслушивать всех Птиц, разосланных с ее поручениями по миру. Доклады всегда принимает Старший Совет – Тайиль, Гаэра и я, а уже потом передает все Лорелей в частном порядке. Но Ворона сейчас плетет защитную ворожбу вокруг замка, а вместе с ней – все Воронье Гнездо. Ведьмы заняты. Так что излагать все будете нам.

– Прости уж, Старшая, но я не совсем понимаю, что может быть важнее, чем известия о диких и о том, что творится в окрестностях Лореотта? – внутри щекоталось раздражение, смешанное с приятным азартом. Нечасто выпадала возможность показать клыки Дамале – и упускать эту возможность Атеа не собиралась.

– Ты думаешь, ты одна несешь важные вести? – Дамала развернулась к ней, насмешливо вздергивая бровь, – Не смеши меня, Атеа из Эглеира. Здесь есть те, кому доверяют гораздо более серьезные вещи. Поэтому заканчивай представление и приступай, будь добра. Не испытывай мое терпение.

Атеа уже собиралась ощериться в ответ, когда Тайиль примирительно подняла ладони вверх, плавным движением вставая из кресла.

– Сестры, прошу вас. Не время ссориться, – она повернулась к Атеа и, глядя ей прямо в глаза, твердо сказала, – Дамала говорит правду, Атеа. Испокон веков Старшая всей Гильдии выходит к Птицам лишь в те времена, когда это действительно необходимо. Такова традиция, таков закон. Сейчас этой необходимости нет – пока, по крайней мере.

– Богиня, иногда я думаю, что Лорелей – это мифическое существо… – проворчала Атеа, капризно кривя губы – но при этом оставаясь собранной и спокойной внутри. Разве что кончики пальцев приятно покалывало – так всегда бывало, когда начиналась очередная игра. А с Тайиль вполне можно было бы поиграть, – Впрочем, раз такая прекрасная женщина просит, и впрямь – не буду тянуть твое время, очаровательная госпожа.

Она подошла к креслам, покачивая бедрами при ходьбе, и изящно опустилась на мягкие покрывала – прямо напротив Тайиль. Рядом неуклюже присела Меред, как всегда опираясь локтями на колени и опуская голову вниз. Дамала оторвалась наконец от созерцания пейзажей за окном и тоже села в кресло рядом с Пишущей. Угрюмо оглядев Атеа, Дамала буркнула:

– И? Чего примолкли?

Бесишься, дочь Вороны? Бесись. Атеа растянула губы в тонкой улыбке и, переводя взгляд на Тайиль, чуть наклонилась к женщине через стол, глядя на нее немного снизу.

– Что же, хорошо. Мы с Меред, как и многие другие, отправились разведывать ситуацию по окрестностям. Мы находились у Прибережка, когда нас нагнала Крылатая Илима и сообщила, что Лорелей приказала встретить Даэн из Фаулира и вместе с ней отправляться на задание. По указанию Илимы, мы направились к Серой Топи.

Меред изредка кивала, подтверждая ее слова. Дамала сидела, откинувшись на спинку кресла, и внимательно слушала, прикрыв черные глаза, Тайиль разливала по стеклянным чашечкам травяной чай – впрочем, Атеа знала: она ловит каждое слово.

– Даэн прибыла в Серую Топь примерно в то же время, что и мы, с разницей в один день. Она сообщила нам задание – разведать окрестности Лореотта, города пещерных эльфов, и выяснить, есть ли там дикие. В тот же вечер на нас напали – «паук» и падальщик, всего их было двое. Меред серьезно ранили, меня поймал «паук», но Даэн и Меред справились. Мы ушли из Серой Топи буквально через час, после того, как обошли деревню. Пришлось освободить десятерых, из них – пятеро детей, – голос предательски дрогнул, но Атеа быстро взяла себя в руки. Поздно было горевать, – После этого мы ушли с проложенного курса и отправились в Лойнар, так как Меред требовался ведун, очистить рану. И там мы встретили ведьму Мару. Ту самую ведьму.

Девушка сделала многозначительную паузу, давая Дамале и Тайиль понять, что именно она имеет в виду. Пишущая лишь мягко кивнула, как бы прося продолжать, а Дамала даже не шевельнулась, словно застыла. Да, не получилось драматически. Отбросив ненужные мысли, Атеа продолжила:

– Мара излечила Меред, а затем наши дороги разошлись – и вновь пересеклись в Лореотте. На тот момент мы еще не знали, что она идет против Дикой Охоты. Получив задание от королевы Шедавар, мы двинулись в сторону Мертволесья.

– Вместе с ведьмой? – уточнила Дамала.

– Она нагнала нас на подступах к лесу. Мы вошли туда вместе, – она помолчала, собираясь с мыслями. Та битва еще стояла перед глазами, и даже воспоминания о ней были страшными, – Сначала мы столкнулись со скаах, многоликим духом.

– Скаах не видели бес знает сколько веков, – нахмурилась Дамала, исподлобья глядя на нее, – Ты ничего не путаешь, девочка?

Атеа отрицательно покачала головой, а Меред впервые за все время в комнате подала голос:

– Нет, Наставница Дамала. Это действительно была скаах. И мы не смогли бы справиться, если бы не госпожа Мара, – Меред вдруг испуганно взглянула на Атеа, но Лебедь кивнула ей: мол, продолжай, – Она… что-то сделала… из нее словно свет разошелся, и дух рассыпался пеплом. Мы шли дальше, по следу пропавших эльфийских девочек, и столкнулись с группой диких. «Пауки», падальщики, обычные немерты и скаах. Их было трое. Скаах взяла на себя госпожа Мара, мы разбирались с остальными. Потом снова был свет госпожи Мары, однако он чуть было не оборвал нашу связь с Хартанэ, а госпожа Мара впала в беспамятство. Мы решили уходить из Мертволесья – эльфийские девочки оказались среди темных духов, и одна из них превратилась в скаах. Мы видели ее истинное лицо, когда она… умирала. И принесли в Лореотт доказательство – кристалл, эльфийки носят их на шее, все без исключения. В прахе скаах был тот самый кристалл, – девушка перевела дух. Когда она заговорила вновь, голос ее стал тише – и Атеа знала, почему, – Мы покинули Мертволесье, и нас подхватили эльфийки из Лореотта – их ведьма почувствовала ту вспышку, вызванную госпожой Марой, и королева отправила отряд за нами. Уходя, мы видели, сколько их, – она покачала головой, поднимая взгляд на женщин, – Их тысячи. Все Мертволесье мерцает. И это правда, Наставница Дамала, Пишущая Тайиль. Просто не перечесть. Пока они ждут – но того, что мы видели, довольно. Наверное, свет еще не видел такой войны, что грядет. Поверьте нам – мы видели это сами.

Тайиль мягко кивнула:

– Мы знаем. Со всех сторон вести идут темные, и не вы первые говорите о невиданной доселе войне, – она тяжело вздохнула, поджимая красивые губы, и устремляя взор куда-то за окно. Атеа, подхватив рассказ Меред, продолжила:

– Мы возвратились в Лореотт, где нас излечили. Если вы связаны с госпожой Лорелей, то, наверное, знаете о том, что королева Шедавар задумала вывести эльфов из подземелий, объединить кланы и выйти с нами против диких.

– Да, это нам известно. Мы вместе принимали решение о том, чтоб отправить Даэн ко двору правителя Эллоина, – Дамала поднялась с кресла и принялась расхаживать по комнате, – Я была против – людям это ни к чему. Однако, сейчас ситуация несколько изменилась. Если дикие подошли так близко к Гильдии – шансов у нас действительно мало. По крайней мере, если мы останемся в изоляции.

Она замолчала, поворачиваясь к ним лицом. Жесткие глаза черными омутами втягивали в себя все блики и пятнышки света, а под ними лежали глубокие тени. Видать, и сама Дамала провела несколько ночей в окрестных горах да полях.

– Сейчас все наши опасения подтвердились – и продолжают подтверждаться. Посему относительно вас было принято серьезное решение.

А вот это уже интересно. Атеа заинтриговано взглянула на Дамалу – но обратилась к ней Тайиль. Женщина сидела все так же прямо, и ее белые нежные руки резко выделялись на фоне темной ткани юбки. Внимательно взглянув на девушку, Тайиль склонила голову набок.

– Атеа, ты отправляешься в Тиннеред, ко двору короля. Нам нужны люди – и их приведешь ты.

Лебедь некоторое время переваривала полученную информацию, а затем с картинным вздохом подперла щеку:

– Боюсь расстроить тебя, прекрасная Тайиль – государь Тиннереда при смерти и малость не в себе. Думаю, что он немного не поймет, если к нему заявится девица из Келерийской Гильдии и скажет ему: «Милостивый государь, тут немножко беда у нас, будь так добр – дай мне армию». И супруга его, пожалуй, тоже не поймет – еще и если учесть то, что именно она спровадила меня подальше от короля. Сомневаюсь, что это выгорит, уж прости. Меня лучше куда-нибудь на юг, – она чуть прищурилась, широко улыбаясь, – К морю и теплым пескам пустынь. Ты любишь море, госпожа Тайиль?

Тайиль приятно улыбнулась – так, что на гладких щеках появились прехорошенькие ямочки, а глаза ее задорно блеснули. Впрочем, сквозь это все Атеа ощущала какое-то невероятное спокойствие женщины – и еще что-то. Если бы Лебедь не знала женщин, то могла бы подумать, что Пишущая забавляется. Ответить ей Тайиль не успела – Дамала подошла к столу и склонилась над ним, упираясь ладонями в столешницу и нависая над Атеа.

– Моя супруга не любит море, – голос ее больше походил на рычание.

Матерь Божья…

– А. О, – глубокомысленно выдавила Атеа, пытаясь уложить в своей голове, что такая красавица, как Тайиль, могла быть нареченной Дамалы, – Ну, так бы сразу и сказала, госпожа Дамала.

Дочь Вороны не ответила, сверля ее тяжелым взглядом. Когда она выпрямилась, Тайиль спрятала лукавую улыбку и вновь серьезно поглядела на Атеа:

– Море подождет, Атеа. Ты, конечно, права – если заявишься ко двору как Келерийская Птица, тебя вновь спровадят, да еще куда подальше, чем тринадцать лет назад. Поэтому ты войдешь в столицу Тиннереда как его законная правительница и единственная наследница короля.

За стеной завывал раненным волком ветер, а Атеа, лишившись дара речи, очумело смотрела на Тайиль. Меред таращилась на Лебедя так, словно в первый раз увидела ее, и девушка ощущала взгляд подруги, даже не глядя на нее. Но ей было не до того. Все ее внимание занимала Тайиль – спокойная, хрупкая женщина с ясными глазами и приятной улыбкой. Так вот в чем подвох. Она сумасшедшая.

– Погодите. Что это вообще за чушь? Вы серьезно думаете, что кто-то поверит в это? – девушка рассмеялась, но смех получился какой-то нервный, – Или надеетесь на то, что король, находясь в полубезумном состоянии, поверит в то, что я – его дочурка? И все его подданные – вместе с ним?!

– Поверит, – кивнула Тайиль, и Атеа почему-то стало дурно, – У тебя есть доказательства.

– Родинка на левой ягодице? У батюшки-короля такая же? – выгнула бровь Атеа, чувствуя, как в груди поднимается злость. Если Крылатые вздумали шутить, то шутка вышла скверная.

– Отсутствие мозгов! – рявкнула Дамала, вновь нависая над ней. Атеа не успела и слова вымолвить, как Ласточка заговорила, не спуская с нее глаз, – Твоя матушка недаром слыла первой красавицей в государстве. Жена молодого дворянина была до того хороша, что король, повстречавшись с ней однажды на торговом совете, повадился приезжать в Эглеир слишком часто. И в последний свой приезд оставил красавице фамильную драгоценность – гребни, украшенные янтарем, с подлинным клеймом мастера. А буквально через девять месяцев у женщины родилась дочь.

С каждым словом Атеа окаменевала все больше. Это все походило на самый нелепый в ее жизни фарс, на самую глупую ложь, которую только можно было придумать. Однако Дамала продолжала говорить, неумолимо вливая ей в уши эту ложь.

– Она, конечно, знала правду. Потому и сделала все так, чтоб девочку отправили ко двору – наследников у короля не было. Придумала легенду для мужа, и дочь вскоре отбыла в столицу. А потом королева заподозрила, что девчонка может претендовать на трон – слишком уж походила на покойную матушку короля, да и косы свои золотые часто закалывала драгоценностью, походящей на фамильное сокровище королевской семьи. Король оказался глуп и слеп, а потому не признал в девочке дочь женщины, которой предлагал руку, сердце и трон. И королева по-тихому сослала ненужную наследницу подальше, а вместе с ней, чтоб как-то прикрыть это, нескольких симпатичных на мордашку девочек. Так-то, Атеа из Эглеира. Королевна Атеа, – насмешливо процедила она сквозь зубы, холодно глядя на девушку.

– Откуда ты знаешь это? – прошипела Атеа, исподлобья глядя на женщину, – Почему я должна тебе верить?

– А ты поедь в Тиннеред, покажи королю гребешочки-то, – осклабилась Дамала, – Он тебе сразу все расскажет про драгоценный подарок. Он только это и говорит все время.

– Откуда ты это знаешь? – чуть ли не по слогам повторила Атеа, по-прежнему не отводя взгляда. Тайиль примиряющим тоном заметила:

– Не все Птицы, покинувшие Келерийскую Гильдию и отказавшиеся от Крыльев, забывают о нас. Многие из ушедших девушек находят себе место в столичных городах и шлют в Гильдию вести. Так мы получаем информацию из внешнего мира и знаем, что творится за Железным Трактом. Я веду опись этих вестей, а также летопись Гильдии. Благодаря вот таким внешним помощникам Лорелей может действовать гораздо шире и принимать решения, касающиеся не только Гильдии.

– Ясно, – Атеа поджала губы, глядя перед собой сквозь пространство. Она ощущала, как вокруг что-то переламывается, рушится, слышала шелест тех самых детских книг с цветными картинками, которых и в королевской библиотеке не особо-то много было, видела глаза матери и читала ее странные, задумчивые взгляды, и все мешалось, занимая новые места в ее голове, складываясь в совершенно иную картинку. – И что же… вы все время знали?

– Конечно, – кивнула Тайиль, и в глазах ее мелькнуло что-то похожее на сожаление. Впрочем, Атеа не верила ей – по крайней мере, сейчас, – Ваше прошлое известно нам – вы сами рассказываете, или те, кто приводит вас сюда, или Гаэра выясняет. Все это тоже записано, и все хранится здесь, – широким жестом она обвела стеллажи, уставленные толстыми книгами в кожаных переплетах, – Вся история Гильдии, каждая Птица, каждый птенец. Все вы.

– Почему мне не рассказали об этом? – голос почему-то прозвучал хрипло, – Разве я не имела права знать правду?

Дамала фыркнула, но в глазах ее больше не было насмешки. Она присела рядом с Тайиль, напротив Атеа, и, неотрывно глядя на девушку, произнесла:

– А что бы это изменило? Что бы ты сделала, а? Всеми брошенная забытая девчонка на краю мира, кому ты нужна? – Атеа открыла было рот, но Дамала не дала ей перебить себя, – Сбежала бы из Гильдии? У тебя слишком хорошенькое личико, девочка. В первом же поселке тебя бы изнасиловали и сделали бы местной потаскухой. А то и на дороге. Ты же понимаешь это. К тому же, – Дамала усмехнулась, кривя некрасивые губы, – Ты думаешь, ты одна такая здесь? Знатная, королевской породы? Не смеши меня. Испокон веков в Гильдию отсылали бастардов, ненужных детей, дочерей шлюх. Сироток, – она взглянула на Меред, – Бездомных мы сами подбирали, королевских – привозили другие. Здесь столько незаконнорожденных княгинь, дворянок… королевны есть, и не одна. Вы никому не нужны. У каждой, оказавшейся здесь, своя история, да такая, что всю Гильдию в слезах можно утопить… И каждая из вас от всего этого отказалась. Ступив на порог этого замка, вы отбросили прочь все былое, и все былое вы сожгли в огне. Что изменилось вот сейчас в твоей жизни, Атеа из Эглеира?