Текст книги "Ловец мудрости (СИ)"

Автор книги: A.E. Giggle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 68 страниц)

Мой слух уловил странное жужжание. Оно было довольно раздражающим, и я понятия не имел, откуда оно шло. Оно было слишком громким, чтобы принадлежать обычной комнатной мухе. Я почувствовал, как мои брови хмурятся в замешательстве, а потом я постарался выкинуть это из головы.

– Эдвард, Джас, – позвал Эммет. Мы тут же прекратили свои занятия, повернули свои головы в сторону нашего брата. Джаспер поднялся со стула, подошел и встал позади него, но я остался на своем месте.

Книга Эммета была открыта на странице, озаглавленной «Инкубы Запада». Похоже, текст был достаточно современным, по стандартам Хогвартса, по крайней мере, и мог быть написан всего лишь несколько десятков лет назад, а не несколько веков. Зеленый кожаный переплет был чистым и неповрежденным, а страницы были по-прежнему яркими и белыми.

Эммет указал на первый параграф и взволнованно произнес. – Здесь. Я думаю, что это может быть то самое.

– Что там написано? – поинтересовался Джаспер.

Я слушал, как Эммет зачитывает вслух слова. Согласно книге, ходил слух о новом виде вампира, скрывающегося в Южной Америке – он один мог оплодотворить женщину своим «бессмертным семенем».

– «Единственное убедительное доказательство того, что такие вампиры существуют, находится в текстах бразильских народных сказаний. Возможно, никаких вещественных доказательств истории существования Инкубов нет; это вполне может быть лишь суеверия магглов, чтобы объяснить загадочные исчезновения девушек из окрестных деревень. Согласно легенде, однако, демон-вампир соблазняет женщин с намерением оплодотворить их. Хотя для женщины-вампира невозможно зачать ребенка, история показывает, что мужчина-вампир и человек женского пола могут совместно зачать ребенка-гибрида, который будет обладать силой и скоростью отца наряду с материнской способностью меняться и расти до совершеннолетия.

Мало известно о природе потомства вампиров, но народы племени Бразилии считают их злыми существами, обладающими диетическими пристрастиями схожими с их отц-»

Невольное шипение вырвалось из моего горла, заставляя моего брата внезапно остановиться.

Он взглянул на меня неуверенно. – Эдвард?

Стол треснул от моей хватки, деревянные щепки превратились в опилки. – Она не зло, – пообещал я. Оба покачали головами. Джаспер использовал свой дар, пытаясь утихомирить меня волной спокойствия, которая, правда, помогла совсем немного. – Она не такая.

– Мы знаем это, – настаивал он спокойно. – Конечно, мы знаем. Мы видели, как она плакала, когда Белла пошла воевать, помнишь?

Эммет кивнул. – Она – маленькая девочка. Не монстр.

Грудь моя дрожала, когда выдохнул. Я хотел взять книгу и разорвать ее в клочья за одно лишь предположение, что моя Ренесми вовсе не прекрасный, любящий ребенок, которого я наблюдал. Наконец, мой гнев превратился во что-то менее агрессивное, что можно было охарактеризовать как нечто чуть более чем легкое раздражение. С возвращением моего самообладания я кивнул Эммету, чтобы он продолжил.

Происшествие немного отвлекло. Единственное, что мы узнали в дополнение, такие дети наследовали бессмертие по достижению совершеннолетия.

– Вы думаете, это действительно возможно?

Джаспер хитро улыбнулся. – Есть только один способ это выяснить.

Я хотел бы, чтобы он не произносил этого. Все, что он сделал, послужило топливом для бесстыжего хохота рядом со мной. Эммет пошевелил бровями с намеком.

– Белла показала тебе свою волшебную палочку. Не пора ли вернуть ей должок, тебе не кажется?

Парочка затряслась над столом, рукописи были позабыты, пока по библиотеке разносились звуки их дикого восторга.

Я медленно поднялся со стула, скорее раздраженный, нежели сердитый. Их безвкусных комментариев было не достаточно, чтобы толкнуть меня через край – я был слишком счастлив.

– Я переименовываю вашу парочку, – произнес я спокойно. – Да будет известно всем – здесь живут мои гнусные братья, Эталоны Зла.

Я решительно двинулся прочь, оставляя позади улюлюкающих и кудахчущих монстров, и закатил глаза когда они начали делать ставки.

– Спорю на что угодно, что Белла залетит в первую ночь медового месяца, – сказал Джаспер.

Я вздохнул, когда повернул за угол. Я ожидал чего-то подобного от Эммета, но меня по-прежнему не переставало удивлять, как наш чуткий брат может действовать подобно негодяю, когда он столь примерно ведет себя в компании женщин.

Эммет хохотнул. – Ладно, бьюсь об заклад, что он не продержится так долго. Условия?

О, это должно быть интересно! Джаспер и Эммет были забавными, когда чувствовали себя конкурентоспособными.

Джаспер потер подбородок указательным пальцем, перебирая идеи в своей голове. Наконец, вдохновение настигло его. Я громко фыркнул, звук эхом разнесся по коридору. Мои братья услышали это, и Эммет сразу же насторожился.

– Чувак?

– Я придумал, – захихикал Джаспер. – Проигравший должен будет устроить полноценное выступление с переодеванием – я сейчас говорю о каблуках, купальнике, парике и прочем прикиде, – исполнив композицию Бейонсе Single Ladies в гей-баре, в ночь грандиозного события.

На мгновение Эммет выглядел сомневающимся, но вскоре был простимулирован насмешливым взглядом эмпата. Он запрокинул голову, расхохотался и пропел: – Ты проиграешь, братец.

Бедная Белла… у нее будет захватывающий год.

На обратном пути в общую гостиную я почувствовал своих сестер. Элис и Розали неслись на полной скорости в Гриффиндорскую башню, пока их мысли наполнялись тревогой. Мои шаги тут же сменились на спринт, заставляя меня лететь вверх по парадной лестнице, словно маньяк, оседлавший ракету.

– Что за черт, Элис? – прошипел я, останавливаясь у подножия лестницы, ведущей в женское крыло. Она и Розали по-прежнему еще не добрались, но я знал, что она услышала меня.

Я не знаю, Эдвард! Она просто полностью исчезла. Пустое место!

Паника захлестнула меня, и хотя мне не нужен был воздух для жизни, моя грудная клетка поднималась и опускалась в ускоренном темпе. Я отчаянно хотел подняться по лестнице, но если бы это оказалось ложной тревогой, в результате я бы зря разбудил всех студентов.

Гриффиндорская башня была тихим местом на рассвете. Мягкого света, льющегося через окно, было не достаточно, чтобы полностью прогнать тени. Люди на портретах продолжали храпеть в своих рамах, проводя в одиночестве в общей гостиной большую часть своего времени.

Осторожно, я прислушался к звуку дыхания Беллы, найдя его почти мгновенно среди других посапываний. Она мирно дремала. Насколько я мог судить, ничего предосудительного не происходило в спальне девушек. Даже когда я проверил шпионский браслет, я не обнаружил никакой угрозы. Она улыбалась во сне, её длинные блестящие волосы веером разметались по всей ее подушке.

Я не слышал никаких шагов, никаких признаков чьих-либо посторонних мыслей, только спокойные дыхания гриффиндорок… и какое-то чертовски непонятное жужжание! Что это было! Откуда оно должно было исходить? Я нахмурился, когда оно переместилось выше, кажется, дрейфуя где-то в области потолка спальни.

Вспышки золотого и чернильно-черного мелькнули передо мной, когда мои сестры пронеслись вверх по лестнице, мои волосы разлохматились, а одежда заколыхалась от их скорости. Несмотря на свое волнение, Элис и Розали были осторожны, чтобы создавать как можно меньше шума, когда они вошли в комнату, где спала Белла. Я залез в мысли провидицы, наблюдая, как она на цыпочках подошла к балдахину, за которым отдыхала очаровательная ведьма, ее руки отодвинули ткань.

Я не понимаю, – подумала Элис, когда новое видение замелькало перед ее глазами. Она увидела Беллу и меня, вместе. Мы сидели за маленьким столиком, наши руки были соединены, пока мы смотрели друг другу в глаза. Золотой херувим на заднем плане осыпал нас розовым конфетти. Видение было довольно коротким, место было похоже на чайный магазин мадам Пуддифут, который мы, видимо, посетим сегодня чуть позже, во время визита в Хогсмид.

Розали приподняла бровь, ухмыльнувшись, когда повернулась лицом к нашей сестре: – Извини, Элис, но я думаю, что ты теряешь хватку.

– Я не теряю! – прошептала провидица, но ее голос был слишком низким, чтобы побеспокоить людей. Негодование отчетливо было видно на ее лице. Я сдержал смешок, не желая обидеть ее сильнее. – Что-то запутывает мои видения!

– Ты говоришь это уже несколько недель.

– Это потому, что мы находимся в Хогвартсе! Здесь всегда что-нибудь мешает. Мне кажется, я постоянно ловлю неправильный сигнал. – Элис вздохнула и покачала головой, прежде чем сделала глубокий успокаивающий вдох через нос. Ее резко открывшиеся глаза сообщили, что она учуяла своеобразный аромат. – Что это?

Розали тоже принюхалась, сморщив нос в смятении.

– Что-то знакомое.

– М-м, я, безусловно, сталкивалась с этим раньше. – Вместе они подошли ближе к Белле, продолжая изучать запах, пока они не нависли прямо над ней. Не говоря ни слова, Элис опустилась на колени, по-прежнему яростно работая носом.

Странно… запах сильнее ощущается вокруг ее горла.

Мое тело немедленно напряглось.

Осторожно, насколько это возможно для не человека, чтобы не разбудить спящую девушку, моя темноволосая сестра потянула декольте зимней пижамы Беллы, обнажая кусочек ее кожи цвета слоновой кости, наряду с серебряной цепочкой, на которой обычно висел небольшой сверкающий бриллиант.

Розали застыла, широко раскрыв глаза, когда понимание настигло ее. Ее рука метнулась к левому запястью, где она озабочено закатала рукав. Она вздохнула, когда увидела, что ее сверкающий браслет был еще цел. Частично он был инкрустирован десятками мелких алмазов Абатва, что она и Эммет собрали на Кубке Мира по квиддичу.

Неожиданно жужжание обрело смысл.

Девушки осмотрели комнату в поисках дополнительных доказательств. Конечно же, камешки из сережек Лаванды пропали без следа.

Все проблемы из-за фей? Я смиренно усмехнулся, когда мои сестры вновь спустились в гостиную.

– Думаю, они пришли, чтобы вернуть свое.

Элис кивнула, задумчиво теребя собственный браслет. – Я удивлюсь, если мы увидим его или ее. Возможно, мы должны вернуть их обратно.

Розали фыркнула и скрестила руки на груди. Она опять упрямилась.

– Они не наши, чтобы их хранить, Роуз.

– Я знаю это, но посмотри на эту вещь! – она показала свой браслет, чтобы Элис и я могли увидеть. – Ни один человек на том матче не поймал столько алмазов, сколько мы. Феи, которым мы вернем их обратно, будут иметь больше шансов, чем кто-либо, чтобы выиграть корону Абатва. Мы должны убедиться, что они достойны победы. Если меня не впечатлят, я обязана буду сохранить свой браслет.

Как благородно с твоей стороны. Я закатил глаза, каким-то образом сумев подавить недоверчивый смех. Некоторые вещи никогда не меняются.

Весь день я продолжал следить за прибывшим африканским феем, но ни разу не уловил перемещений подлого монаршего подражателя. Я по-прежнему слышал жужжание крыльев насекомого, на спине которого путешествовал по Хогвартсу представитель Абатва. Когда я вложил всю свою силу, чтобы сконцентрироваться на нем, я смог даже уловить колебание нечеловеческих мыслей. Однако их было очень трудно отследить, и я вряд ли был удивлен, потому что не уловил их и в первый раз, когда искал нарушителя. Я не мог услышать какие-либо конкретные мысли, но сумел уловить их корыстный и честолюбивый характер. В конце концов, мы пришли к выводу, что этот безжалостный визитер, он или она, возможно, пойдет на любые меры, чтобы выиграть корону фей.

Белла была очень удивлена, когда я поделился с ней находкой и сообщил о пропаже ее алмаза, тем самым зарабатывая недоверчивый взгляд от моих сестер, которые считали ведьму едва ли не сумасшедшей.

Забыть о бриллианте, – подумала Розали, широко раскрыв глаза. – Девушка повредилась умом.

– Что я могу сказать? – произнесла Белла позже, когда мы бродили по кондитерской. – Я просто не такой человек, чтобы пускать слюни от блестящих вещей. – Внезапно она остановилась, ее взгляд остекленел, когда она встала и замерла, прежде чем неминуемо повернулась, чтобы посмотреть на меня. Злая усмешка появилась на ее лице. – На самом деле, забудьте это.

Я громко засмеялся, заставляя нескольких человек неподалеку повернуть свои головы в нашу сторону. – Я, наверное, должен проводить больше времени на солнце.

– Безусловно.

Поскольку это был День Святого Валентина, я купил немного Клубничных Сердечек для Беллы. Как следовало из названия, ягодки клубники были в форме сердца, только они были покрыты различной глазурью: белым, молочным или черным шоколадом, йогуртом или медом. На них были наложены магические чары для того, чтобы они имитировали биение настоящего сердца. Когда я положил руку на живот Беллы, я почувствовал, как они пульсировали у нее в желудке.

Взамен, она купила мне очередной коктейльный набор «Сделай Сам». Единственный взгляд на него заставил мой рот наполниться слюной, образно говоря, конечно, поскольку я все еще ощущал приятный эффект от своего завтрака. Несмотря на мое желание, я настаивал на том, что она не должна чувствовать себя обязанной повторить жест, который она сделала после нашей предыдущей поездки в Хогсмид. Как и ожидалось, однако, она отмела мои опасения заверениями в том, что она «хочет этого».

– Мне не трудно это сделать, – произнесла она, когда мы вышли из магазина. Мы стали неторопливо двигаться в сторону чайной мадам Пуддифут. Белла была той, кто предложил ее посетить, хотя я уже знал, что мы окажемся там, в конечном итоге. Ее рассуждения касались того, что она никогда не была в чайном магазине в День Святого Валентина, так как у нее никогда не было партнера, который сопроводил бы ее в прежние годы в Хогвартсе.

– Это же причинит немного боли, – заволновался я, когда она в последний раз доставала свою палочку, чтобы добыть капельку крови из своего пальца.

Бела покачала головой. – Нет, насколько я помню.

Я бы возразил, но не хотел испортить день ссорой и своим пессимизмом, так что вместо этого решил держать рот на замке. Был февраль, и мороз все еще держался у земли. Окна и дверные рамы в Хогсмиде были покрыты тонкой, сверкающей, белой глазурью изо льда и замерзших капелек росы.

Ушки Беллы спрятались под небесно-голубую шапку, сделанную из плотной шерсти; подходящие шарф и перчатки защищали ее шею и руки. Ее нос прелестно покраснел из-за пронизывающего холода, и она вздохнула с облегчением, когда мы вошли в тепло чайной.

К счастью, столик у камина освободился, когда Драко Малфой и Астория Гринграсс поднялись, чтобы уйти. Внешне, Драко излучал раздражение: его губы были плотно сжаты, в то время как его брови опустились, нахмурившись.

– Чертовы херувимы, – пробормотал он, вытряхивая конфетти из своих светлых волос. Астория – сестра Дафны Гринграсс – хихикнула при виде его.

– Привлекательно.

Драко закатил глаза, но улыбнулся, слегка приподняв уголки своих губ, что отразило эмоции, скрывающиеся под поверхностью.

… интересно, она хорошо провела время? Я должен спросить ее, не хочет ли она тусоваться чаще. Что, если она скажет «нет», однако? – Драко закусил губу, тщательно скрывая надежду, вдруг потупив взор. Через несколько секунд, однако, он встрепенулся, вспомнив, что Крэбб сообщил ему в начале недели, после того, как подслушал разговор между Дафной и Асторией, в котором последняя призналась, что совершенно сражена конкретным белокурым слизеринцем.

Выражение его лица быстро испортилось, когда он заметил мое присутствие. Астория отреагировала аналогичным образом, ее выражение лица стало ледяным, когда ее взгляд остановился прямо на мне. Ни один из них не был особо в восторге, когда они вспомнили, что я мог слышать каждую их одурманенную мысль. В то время как они оба были выходцами с факультета Слизерин, это не значило, что я хотел заставлять их чувствовать себя неловко, поэтому я продолжил пристально смотреть на Беллу, притворившись, будто не обращаю никакого внимания на все остальное, кроме нее.

Белла заказала чай и пшеничную лепешку, украшенную малиновым вареньем и взбитыми сливками. Я довольствовался простым созерцанием, ибо еще не было никаких следов жжения у меня в горле. Одинокая зажженная свеча, стоящая в розовом стеклянном подстаканнике, находилась в центре стола, создавая мягкое освещение по сравнению с затемненным помещением. Мадам Пудифут, должно быть, решила, что приглушенный свет и свечи лучше подойдут для атмосферы Дня Святого Валентина, поскольку это позволяло присутствующим парам получить определенную степень интимности.

Несмотря на слабое освещение, Блейз Забини все-таки смог распознать Беллу среди присутствующих. Он сидел в дальнем углу с Панси Паркинсон, устремив свой взгляд на девушку рядом со мной. Я понял из его мыслей, что он не слишком заинтересован в своем свидании; его единственным мотивом для проведения времени с ней наедине являлось то, что он был слишком горд, чтобы проводить выходные в одиночестве, и поскольку Панси была одной из самых популярных девушек на Слизерине, он посчитал правильным принять ее предложение. Маска холодного безразличия скрывала его внутреннюю меланхолию, которая, вероятно, исчезла, потому что его пассия только что почувствовала легкую вспышку ревности, когда она заметила мою невесту.

– Фу, а я уж подумала, что пахнуло из мусорного бака, – злобно посмотрела она, намеренно добавляя язвительности в голос и громкости.

Белла язвительно усмехнулась. – Рифмованный слэнг Кокни? Снова, как оригинально. После восьми лет, ты бы подумал, что ей должно было надоесть острить по поводу Янки. – Ее пальцы нетерпеливо барабанили по столу, указывая на ее раздражение. – Если бы Панси нашла оригинальный способ, вся школа относилась бы ко мне, как к безвкусной американской идиотке, с первого дня. Я ненавижу этот стереотип.

Я пожал плечами. – Я, что, похож на американского идиота?

Белла резко сняла свое пальто и повесила его на спинку стула. – Будь серьезным, – ответила она, торопливо разматывая шарф вокруг своей шеи.

– Я серьезен, – вернул я взгляд. В этом был смысл, и я был полон решимости это доказать.

– Ну, конечно, ты не идиот. Ты вампир.

Я кивнул. Я мог быть много кем, но совершенно точно не идиотом. – Ты думаешь, что другие студенты думают, что я идиот?

– Куда ты клонишь? – спросила она, сузив глаза с подозрением.

– Ответь на этот вопрос.

Белла вздохнула и покачала головой.

– Думаешь, они считают, что ты идиотка?

– Нет.

– Ну, тогда не имеет значения, сколько раз кое-какие жалкие лица будут пытаться и действовать стереотипно, факт остается в том, что большинство людей видят это таким, каким оно является на самом деле – куча вздора.

– И все-таки досадно, что мы стереотипны для всех, однако. – Ее руки вцепились в столешницу. Они были так крепко сжаты, что побелели костяшки. Мне не нравилось видеть ее в таком напряжении; это заставляло меня ощущать неловкость, вот почему я почувствовал необходимость потянуться к ней и ослабить ее хватку. Она вздрогнула от контакта, но, казалось, расслабилась, особенно когда я начал поглаживать нежную кожу ее ладоней.

– Почти все ненавидят стереотипы, Белла, но ты должна помнить, что это работает в обе стороны. Если стереотипы являются правдой, все твои британские друзья должны быть разделены на две категории: бледные снобы из высшего общества с лошадиными зубами, которые охотятся на лисиц, ради развлечения, и говорят на правильном английском языке или одутловатые кокни с плохими зубами, которые живут на диете из рыбы и чипсов, и больше ничего.

Затем мы оба посмотрели по сторонам, обратив внимание на сидящих за соседними столиками. Диапазон отличительных признаков был невероятен: жители Йоркшира, представители западной части страны, маньчжурийцы, ливерпульцы, уроженцы Ньюкасла, Уэльса, Шотландии, «Черной Страны» [п/п: каменноугольный и железообрабатывающий район в графствах Стаффордшир и Йоркшир], восточной части Новой Англии, юго-восточной части страны и так далее. Цвет кожи тоже варьировался: фарфоровый и сливочный оттенки преобладали, благодаря слабости солнечных лучей (Великобритания располагалась даже выше географической широты, на которой был Форкс). Я задался вопросом, был бы тон кожи Беллы темнее, если бы она провела свою юность в Аризоне, а не в Шотландии. Наверное, нет. Люди с более темным тоном кожи также присутствовали в чайной; кроме того, почти у всех находящихся в этом месте были красивые зубы молочного оттенка.

– Только идиоты верят стереотипам, Белла. Благодаря этому у нас есть Джерри Спрингер, различные политики и маленькая вещь под названием MTV; у англичан есть собственные, благодаря Мэри Поппинс и многолетним традициям аристократии, рожденной от родителей, состоящих в кровном родстве, к последней из которых, вероятно, относится род Панси Паркинсон.

Я получил шлепок по своему плечу за последний комментарий.

– Теперь ты стереотипен.

Я поднял ладони в обороне. – Око за око, любимая.

После нескольких смешков по этому поводу, беседа потекла в более романтическом русле. Я едва замечал дождь из конфетти, что падал сверху, потому что я был слишком занят, любуясь глубиной глаз Беллы и каждой черточкой ее лица кремового оттенка. Когда же я заметил, он напомнил мне о нашей скорой свадьбе, что заставило меня маниакально усмехнуться, особенно когда я вспомнил, какой возможный вариант есть у будущего союза.

Ни единожды я размышлял, следует ли мне найти способ, чтобы рассказать Белле о Ренесми. Заклинание, наложенное Акхарет, однако, действовало в полную силу, что означало, что такие мысли всегда сопровождались непреодолимым предчувствием. Я старался не зацикливаться на этом долго и просто продолжал любить Беллу каждой частицей своего существа.

Ее сердце ушло в пятки, когда я пододвинулся ближе, что удивило меня.

– Я люблю тебя, – прошептал я, скользя своими губами вдоль ее щеки. Жар ее кожи увеличился от моего прикосновения, пылая рядом с моей морозной кожей. Мне не понравился столик, разделяющий нас, и поэтому я передвинул ее стул. Она вздрогнула, когда я приподнял его над полом, поместив свою руку под сиденье, чтобы удержать вес. Осторожно я поставил стул на пол подле своего и переплел наши с Беллой пальцы под столом.

Белла наклонилась вперед, и ее аромат окутал меня, когда она выдохнула рядом с моим лицом. Я глубоко вдохнул его, благодарный за отсутствие жжения от яда. Даже без привычного хищного желания, лавандовый запах все еще опьянял.

После чайной мадам Пудифут, Белла и я добрались до магазина перьев Писсаро. У Беллы поизносилось перо, и поэтому я купил ей новое, сделанное из пера фазана золотисто-черного полосатого окраса, наряду с набором разноцветных красок, чтобы пополнить ее набор для письма.

Мы присоединились к Карлайлу и Эсми в Трех Метлах в последний час своего визита. Моих братьев и сестер нигде не было видно. Я не смог найти их мысли и пришел к выводу, что парочки, должно быть, воспользовавшись преимуществом Дня Всех Влюбленных, решили провести некоторое время наедине.

Невилл тоже присоединился к нам, но он был в сопровождении Ханны Эббот, и поэтому было не самое подходящее время, чтобы обсудить план Карлайла. Когда Эсми и девушки пошли купить еще выпивки, однако, Карлайлу удалось кратко поведать волшебнику о своем прогрессе.

– Насколько темную магию мы сейчас обсуждаем? – пробормотал Невилл, следя, чтобы никто посторонний его не услышал.

Мой отец нахмурился. – Ну, некоторые ингредиенты довольно… экзотические, и для зелья потребуется твое ДНК и ДНК членов твоей семьи.

– ДНК?

– Кровь, желательно. Мы собираемся подобрать ингредиенты так, что это пойдет на пользу твоим родителям, но… – Карлайл замолчал. Как мне сказать ему?

Невилл ждал. Когда мой отец не смог продолжить, его любознательный взгляд обратился ко мне, вместо этого. Чтобы избавить Карлайла от этого, я быстро объяснил мальчику, что восстанавливающее зелье, которое мы имеем в виду, похоже на то, что Воландеморт использовал, чтобы создать себе тело, но с некоторыми поправками, конечно, как Карлайл уже упоминал ранее. Чем больше я говорил, тем, кажется, больше сомнений становилось у Невилла. Он угрюмо слушал, пока я не закончил, однако, он все же ерзал на стуле, его руки беспокойно теребили дно его оловянной кружки, которая была наполнена пенистым сливочным пивом.

Дамы вернулись прежде, чем Невилл смог озвучить ответ, но я слушал его мысли, пока он взвешивал решение. С одной стороны, он был разочарован тем, что нет возможности не прибегать к подобным методам, которые использовал Темный Лорд; с другой стороны, он хотел, чтобы его родители поправились. Кто мог винить его?

Неоднократно, в течение нескольких следующих дней, мы спрашивали Элис, смогла ли она увидеть что-нибудь новое относительно Долгопупсов, но каждый раз ее ответом было: «Я не смогу увидеть, пока Невилл не примет решение».

Был вечер вторника, когда я подошел к нему. Белла ушла спать в девять, как только мы вернулись из библиотеки. Ее подготовка к Ж.А.Б.А., в сочетании с тренировками по квиддичу, действительно начинали сказываться на ней. Тени под ее глазами становились темнее, чем у меня, что, безусловно, было не очень хорошо, когда сравнение идет между человеком и живым трупом.

– Эй, Невилл, постой! – крикнул я. Маг остановился и обернулся.

Эдвард?

Я присоединился к нему у подножия лестницы в мальчишеское крыло, оставив Розали и Эммета позади. Эммет все еще хихикал после своей вечерней проделки. Он провел вторую половину дня, пытаясь сексуально возбудить Беллу. В один момент он даже поставил поднос с устрицами перед ней, настаивая на том, чтобы Белла попробовала несколько.

– Это же человеческий опыт! – крикнул он в свое оправдание.

После заверения Беллы, что афродизиаки не были приправлены чем-либо специфическим, она согласилась. Джаспер забавлялся в кресле все время, его веселье стало громче, когда Эммет достал десерт: шампанское и клубнику в шоколаде. Несмотря на свои подозрения, Белла взяла это, когда Эммет вернул свое внимание Розали. Он провел рукой вдоль ее ключицы и опустил руку на ее бедро, надеясь, что Белла обратит на это внимание. Я внимательно наблюдал за ней, зная, пока делал это, что мне не найти ситуации забавней. Я не знаю, почему я получал столько удовольствия, наблюдая, как она ярко покраснела, или слушая ускорение ее пульса, но я получал.

Элис и Джаспер исчезли вскоре после этого. Казалось, это маленькое представление повлияло на мою темноволосую сестру, насколько я мог судить, и я мельком увидел, как у Элис созрел план, прежде чем она увела своего супруга из замка. Они ушли пораньше, чтобы провести ночь в горах, и не вернутся до утра.

– Ты подумал о предложении Карлайла? – спросил я Невилла, отбросив в сторону все посторонние мысли.

Маг запустил руку в свои волосы и кивнул. – Хотя я до сих пор не пришел к решению.

– Никто и не ожидает, что ты примешь решение сразу. Это серьезное дело. – Я ободряюще похлопал его по плечу, когда мы начали подниматься в спальню. Он, казалось, оценил этот жест и улыбнулся в ответ.

Что бы ты стал делать, Эдвард?

– Если бы это были мои родители? Честно говоря, я не могу тебе сказать.

Скептическое отношение Невилла было отчетливо заметно по складке между его глаз; его брови образовали глубокую «v», когда он нахмурился. Мы остановились у двери в нашу комнату. Я оперся о косяк, в то время как мой человеческий друг прислонился к соседней стене.

А если бы это была Белла?

– Это другое дело, – сказал я сразу. – Мне даже не пришлось бы думать.

– Даже если это означает, что тебе придется использовать темную магию? – Взгляд Невилла был острым, как копье, пока он изучал мою реакцию. Из всех студентов в Хогвартсе, он, безусловно, был одним из наиболее разумных и, безусловно, одним из самых смелых. Воспоминание о том, как он атаковал врага во время битвы за Хогвартс, будет гореть вечно в моей памяти, как Вечный огонь.

– Белла – это все. Я уже знаю, что не могу жить без нее. Если бы мне пришлось уничтожить империю, чтобы сохранить её безопасность, я бы сделал это.

Слабая улыбка растянула губы волшебника. – Это звучит довольно мрачно.

Я пожал плечами. – Это и есть любовь, верно?

– Полагаю. – Хотя они не предупреждают тебя об этой стороне в сказках.

Я не ответил, главным образом потому, что Невилл не заставлял меня слушать свои рассуждения о двойственной природе любви. Тем не менее, я спокойно размышлял, что было источником, ставшим текущей основой в моей жизни – чистая любовь в сравнении с темной одержимостью. Где была разделительная черта? Должна ли привязанность человека к другой личности оказаться на одной стороне этой черты, или же настоящая любовь охватывает обе? Если бы мне пришлось дать наглядное описание моей любви к Белле, я мог бы представить ее как нечто горячее и белое, как горящие атомы в ядре звезды, или плазма, взлетающая с ее поверхности, красивая и блестящая; и, тем не менее, из-за своей интенсивности она обладала бы просто множеством возможностей, чтобы стать чем-то жестоким и разрушительным.

Ирония моих мысленных размышлений вызвала у меня смех.

– Что смешного? – спросил Невилл.

Я покачал головой возле двери. – Ничего. Ничего смешного. Я просто подумал… чем больше я узнаю о любви и ее характере, тем больше она чертовски пугает меня.

Неожиданное фырканье эхом донеслось из гостиной. – Мудрец, – усмехнулся Эммет.

Его высказывание сопровождалось неповторимым звуком удара, когда Розали стукнула его по голове.

Закатив глаза, я открыл дверь в спальню. Стена самого нежного аромата сразу же налетела на меня, и я чуть не отшатнулся от нее с удивлением. Аппетитный запах наполнил мой нос, заставляя мое тело реагировать самым естественным, плотским способом. Яд наполнил мой рот, иссушив все, как только может аромат Беллы.

На столе рядом с моей кроватью стоял небольшой пластиковый стаканчик. Это был один из тех непрозрачных предметов, с крышкой и соломинкой. Белла, должно быть, использовала набор «Сделай сам», что она купила в Горшочке с медом недавно. Единственная мысль, мелькнувшая за шестую долю секунды у меня в голове, заставила меня задуматься, почему Белла решила приготовить коктейль без меня. Возможно, это было по той причине, что она знала, что мне не нравится смотреть, как она добывает необходимую каплю крови. Какой бы ни была причина, я списал это на ее счет.

Громкие мысли внезапно потребовали моего внимания, когда я поднял стакан.

Кровь! – думал Эммет, направляясь из гостиной с Розали. Они учуяли запах после того, как тот вырвался из спальни, и сейчас испытывали смесь возбуждения и страха, ошеломленные восхитительным пьянящим ароматом.

Они хотят это для себя. Это мое! – подумал я властно. Не было ни шанса, что я позволю им забрать это. Это оставлено на моей тумбочке, возле моей кровати. Это было предназначено для меня! Обхватив губами трубочку, я сделал глоток. Теплая кровавая жидкость окутала мой язык. Смятение охватило меня, когда я проглотил. Это не походило по вкусу на кровь Беллы. Может быть, она купила бракованную партию? Новый образ появился в моем сознании, когда брат и сестра ворвались в спальню, остановившись рядом с выглядевшим озадаченно Невиллом. Я снова выпил кровь из трубочки, всосав загадочную жидкость в рот. Походила она по вкусу на кровь Беллы или нет, она по-прежнему была невероятно соблазнительной.