Текст книги "Ловец мудрости (СИ)"
Автор книги: A.E. Giggle
сообщить о нарушении
Текущая страница: 55 (всего у книги 68 страниц)
– Какая загадка?
Улыбка сфинкса стала шире. – Я подкрадываюсь к своей жертве, иногда быстро, иногда медленно, потому что я всегда настойчива, или так они говорят. Ни одно существо не может обогнать меня. Некоторые предпочитают бороться, но я всегда выигрываю, хоть я и слепа. Люди убьют за меня. Я убила много людей, потому что я живу с незапамятных времен; и, тем не менее, я не нерушима. Если я не умру молодой, однако, я, вероятно, проживу вечность. Что я?
Сфинкс скрестила передние лапы, неторопливо развалившись, пока она ждала нашего ответа. Мои братья и я, тем временем, обменялись недоуменными взглядами.
– Неужели мы будем совещаться? – усомнился Джаспер.
– Твой брат читает мысли, не так ли? Я уверена, что он сможет выбрать подходящий ответ, не нарушая тишину.
Мои зубы клацнули, яростно скрипнув.
Замечательно.
Мало того, что сфинкс возложила ответственность за предотвращение насилия исключительно на мои плечи, она еще и выставила на показ свою проницательность о наших талантах, нося выражение крайнего самодовольства все время. Как она могла знать о моих способностях, если она сама не была телепатом?
Джаспер и Эммет повторяли загадку в своих мыслях снова и снова, просеивая ее через все свои накопленные знания и воспоминания в поисках правильного ответа.
Ни одно существо не может обогнать меня, – подумал Эммет. – Вампир, конечно же, и мы бессмертны, в конце концов, так что это немного согласуется с вечной жизнью.
Эта часть имела смысл. К сожалению…
Я никогда не встречал слепого вампира.
Двое из нас вздохнули с отчаянием. Джаспер, с другой стороны, составлял список всех вещей, за которые люди готовы убить.
…Красота, деньги, власть, религия…
Что бывает слепым? – задавался вопросом я. – Что бывает слепым, за что люди готовы убить? За что бы я убил? Белла. Белла… Что бывает слепым, за что… – Я вдруг застыл. Загадка эхом прозвучала в моей голове. Ответ теперь казался болезненно очевидным, мигая как неоновая вывеска.
– Любовь.
Братья повернули головы в мою сторону.
– Ответ на этот вопрос – любовь, – сказал я им. – Ты никогда не готов к ней. Она подкрадывается к тебе, и ты не можешь убежать от нее. Я-то уж должен знать это лучше, чем кто-либо.
Эммет усмехнулся. – Любовь слепа. Люди убивают за любовь, Виктория и ты – прекрасные примеры. Ты можешь разлюбить, и так она умрет молодой…
– Или она будет жить годы спустя, – улыбнулся Джаспер победоносно, – как мы знаем лучше всего.
Сфинкс усмехнулась смиренно. – Очень хорошо, – сказала она. – Очень хорошо, действительно. Думаю, это означает, что вы получили право жить.
– А вы могли бы убить нас, так или иначе? – улыбнулся Эммет.
– Теперь вы никогда этого не узнаете, не правда ли? – Ее хвост нежно ласкал воздух, но через минуту или две он резко дернулся, что свидетельствовало об изменении настроения. Вздох раздражения резко покинул рот сфинкса. – Все эти годы – тысячелетия мира – и первый раз я просыпаюсь из-за вмешательства кучки любопытных вампиров. Я знала, что пустить вашу семью в Хогвартс было плохой идеей. Ба!
– Откуда вы вообще знаете об этом? – спросил Джаспер, подавшись вперед.
Сфинкс ухмыльнулась, наполненная высокомерием. – Я знаю всё. Мне шесть тысяч лет.
Великолепно. Теперь я чувствую себя еще меньше. – Какая польза от вашего возраста, – спросил я, чувствуя раздражение, – если вы проспали здесь в течение тысячи лет?
– Только мое тело было спрятано здесь, – спокойно пояснила она. Как змея, ее длинный хвост переместился вперед и отбросил назад ее чернильные волосы, не давая им закрывать ее лицо. – Астральная проекция – дар, принадлежащий всем сфинксам. Мы можем приказать душам покидать наши тела по нашему желанию, и пока мы скитаемся по земле, невидимые для глаз всего мира, наша физическая оболочка превращается в камень. Если мы решим не оставаться в собственном теле, то мы по-прежнему будем бессмертны. Это также причина нашего всеведения. Мы знаем тайны истории, и поскольку мы можем общаться телепатически с другими, более мудрыми духами, некоторые из которых могут бродить назад и вперед во времени, большинство из нас тоже видели будущее.
Должно быть, я выглядел как полный болван, пока стоял там, смотря на древнеегипетское создание, пытаясь переварить ее откровения. Это было абсолютно невообразимое понятие, почти невозможное для принятия. Конечно, потом я вспомнил, что стою в комнате большей, чем любой дворец на территории Британии, погребенной на сотни футов под школой, где принимают на работу кентавров, вампиров и полугигантов для обучения студентов. Астральная проекция казалась уже не столь надуманной.
– Так… Так, где вы были сейчас?
Сфинкс нахмурилась от моей грубости. – Это, на самом деле, не должно вас беспокоить, но, если вы хотите знать, я посещала конвенцию ООН в Нью-Йорке. Меня интересуют мировые дела.
– Что-нибудь интересное? – усмехнулся Эммет, чувствуя себя в своей тарелке, склонив голову немного в сторону.
– Ничего нового, ничего нового: лидеры обсуждают глобальное потепление без намерения что-либо сделать; кто-то угрожает Ирану; Иран игнорирует всех; американцы тычут пальцем на британский BP [Beyond petroleum]; британцы кричат, что компания контролируется в значительной степени американскими акционерами, и так далее, и тому подобное.
– Однако, как вы узнаете, когда появиться здесь? – подчеркнул я, обводя рукой золотую комнату.
Сфинкс фыркнула. – Что это: двадцать вопросов? Я единственная, кто должен требовать ответов. Я находилась там, размышляя о собственном бизнесе… Ну, не совсем, – уступила она, когда мои брови выгнулись дугой в неверии. – Хорошо, я находилась там, наслаждаясь вечером мировой политики целенаправленно…
Она заставляет звучать это, как плохой сериал, – размышлял Эммет, стараясь не смеяться.
– … и, вдруг, я должна прыгать за тысячи километров, потому что моя оболочка послала сигнал тревоги, как вы не поверите!
Я не был уверен, как реагировать на это. Я никогда не думал о встрече с говорящим сфинксом раньше, но если бы представлял, то сфинкс не обладала бы характером сплетницы среднего возраста, и при этом она не переходила бы наугад с формальной речи на нечто, усеянное сленгом.
– Технически, мы – те, кто должен задавать вопросы, – хихикнул Эммет, – так как, по вашим словам, вы уже все знаете.
Золотые глаза сфинкса сузились, в то время как ее хвост жестко взмахнул над ее головой, метнувшись вперед, как жало скорпиона. – Я знаю все, – прошипела она, царственная и авторитарная вновь. – Больше, чем вы можете себе представить.
Мой смелый брат, не обращающий внимание на политиканство, знал лучше, чем спровоцировать существо, когда ее голос обещал так много опасности. Он не боялся ее, потому что он был по-прежнему убежден, что наш вид был самым сильным и смертоносным на планете. Несмотря на это, он знал, как Джаспер и я, что сфинкс заслуживает уважения. Никто из нас не хотел ее обидеть, тем более, что это, скорее всего, сведет ответы к нулю; и таким образом, вместо того, чтобы упрашивать ее продемонстрировать свои знания, трое из нас ждали, стоя бок о бок в упорной тишине, и позволили ей сделать следующий шаг. Это, как оказалось, ей понравилось, поскольку выражение ее лица значительно смягчилось.
– Меня зовут Акхарет, – произнесла она после паузы. – Прежде чем я приехала сюда, мой дом был в Египте. Я охраняла храм Осириса в высшем царстве и почиталась народом, который приносил подношения и выпивку, чтобы поблагодарить меня за мои услуги.
– Я ходила по земле в течение четырех тысяч лет, и ни разу за то время я не встречала какой-либо угрозы; но мир меняется пугающими образами.
– Религиозные волнения? – догадался я, сделав подсчеты.
Акхарет улыбнулась, но это было похоже на то, что взрослый может продемонстрировать ребенку – сдержано и немного снисходительно. – Потрясения угрожали миру магглов, – продолжила она со стеклянными глазами. – В то время, язычество было везде. Было не редкостью практиковать колдовство, и даже те, кто не родился с магическими способностями, занимались им. Их заклинания были неэффективными, конечно, но никто не преследовал их за произношение заклинаний.
– Поскольку разделительная черта между магическим и немагическим сообществом была менее определена, однако, существовала большая опасность того, что два мира сольются и породят новую социальную иерархию, где ведьмы и колдуны будут господствовать над магглами-рабами.
Выражение лица сфинкса стало кислее с продолжением истории, в которую она углублялась, ее золотые губы скривились от обидных воспоминаний. Я ловил каждое ее слово, погружаясь в эту новую версию истории.
– Что-то нужно было сделать, – прошипела она, качая головой. – Те, кто был наделен силой, злоупотребляли ей, были не в состоянии выполнять свои обязанности. Это вызвало достаточно большой кризис, поэтому для решения данной проблемы был вызван Совет Духов.
– Именно тогда мы решили, что нужно подтолкнуть магглов в новом направлении… поощрить веру, что уже начинала принимать форму, которая бы установила границы раз и навсегда. Мы потратили годы – все из нас: сфинксы, джины, тотемы и так далее – шепча душам магглов, мы отгородились, отплатив им так за их преданность…
– Мы освободили их. – Тон голоса Акхарет вызвал в воображении образ матери, говорящей своему ребенку «до свидания». Это привело к появлению подавляющего чувства потери, которое, кажется, резонировало глубоко внутри меня, в самом сердце. Я вдруг понял, как легко это было доказать – влияние сфинкса и ее друзей-духов на смертные и бессмертные души. Даже я, вампир, не был застрахован от ее магии.
– Что случилось потом? – осторожно поинтересовался Джаспер, опустив глаза.
Акхарет сделала глубокий и тяжелый вдох. – Они ополчились на нас. Магглы тоже слишком стремились отделиться, и когда они сделали это – тогдашние христианство, ислам и другие собрали достаточный импульс, они приступили к искоренению языческих доказательств. Они оскверняли храмы, разрушали памятники, которые стояли на протяжении тысяч лет… Вы уловили мысль.
– Вот как я попала сюда, – призналась она, ее золотые глаза сузились от ярости.
– Что ты имеешь в виду? – поднажал я.
– Около тысячи лет назад, группа самодовольных христиан стремительно прокладывала свой путь через Европу. Они уже нанесли более чем достаточно повреждений, к тому времени как достигли Египта. Из-за наших обязательств, мы, большие сфинксы, не могли просто взять и уйти, когда наши тела были под угрозой. Мой вид бывает разных размеров, так же как существует и целый ряд кошек разных размеров. Более мелкие и менее заметные сфинксы могли легко уползти в середине ночи. Любой, кто увидел их, мог просто спутать их со львами.
– Но никто не мог бы ошибиться, спутав тебя со львом, – закончил Эммет.
– Точно, – кивнула Акхарет. – Быть замеченным означало бы создать угрозу нового порядка. Из-за наших клятв, большинство из нас были уничтожены, а их души попали в ловушку вечности на астральном плане. Мне, с другой стороны, повезло.
Я сделал еще один шаг вперед, чувствуя конец истории. Акхарет улыбнулась моему энтузиазму.
– Мой рыцарь в сияющих доспехах появился в виде Кандиды Когтевран. Она была одной из числа многих ведьм и колдунов, совершавших крестовый поход в попытке защитить древних духов. Она предложила перенести меня в Хогвартс и спрятала меня под школой. Взамен я наделила магическими силами ее диадему, таким образом, тот, на ком она была бы надета, мог пользоваться высшим разумом. Мое тело покоилось здесь с тех пор. – На этом Акхарет закончила свою историю и склонила голову к земле, положив ее на свои скрещенные лапы.
Ее сердце отбивало громкие удары, густые и мощные для моего слуха. Они сразу же вызвали образы большого басового барабана, по которому бьют в темпе ларго.
[п/п: Ларго, или лярго – обозначение темпа и характера в музыке. Largo имеет одинаковое движение с adagio, но при первом характер исполнения должен быть строже.]
Как слишком быстро крутящийся набор винтиков, мозг Эммета работал неистово. Сотни вопросов крутились в его голове в одно и то же время, но он не мог решить, какой из них он хотел бы задать в первую очередь. Когда он, наконец, действительно заговорил, мое желание ударить себя по лбу было почти невозможно игнорировать.
– Кто на самом деле убил Кеннеди?
Акхарет запрокинула голову, давая волю громкому смеху. Джаспер и я, с другой стороны, опустили головы от смущения.
– Все вопросы в мировой истории, – прошептал я, – и ты спросил, кто стрелял в ДФК!
Совершенно справедливо, что Эммет провел рукой по своим вьющимся волосам, испытывая явное неудобство после своего глупого вопроса. Это само по себе было большой редкостью, если, конечно, Розали не делала с ним что-нибудь. У моей сестры был талант по предотвращению очередных глупостей. Ее муж был паразитом для наказаний.
– Как на счет сделки? – произнесла Акхарет через мгновение после того, как она закончила потешаться над оплошностью моего брата. Я сразу же насторожился. – Я не очень хочу, чтобы кто-нибудь еще здесь обнаружил мою небольшую комнату.
И вот мы снова здесь, образ, созданный для публики, переключился с могучего стража храма на современного телевизионного наркомана.
– MTV? – вмешался я, мои брови выгнулись.
Она усмехнулась на мою шутку. – Я иду в ногу со временем, пес.
– Ах, туше.
– Неужели. Как я уже говорила, я предлагаю сделку.
– Мы слушаем, – поощрил Джаспер. Его пронзительный взгляд серых глаз встретился с моим, прежде чем вернулся обратно. Не соглашайся ни на что, Эдвард. Мы должны быть осторожны.
Я кивнул. Он уловил движение боковым зрением.
Сфинкс поднялась, потянулась, пока вновь не приняла царственную позу, которая укрепила понятие «только бизнес». – Я предлагаю каждому из вас возможность задать один вопрос, на который я отвечу правду, при условии, что вы дадите магическую клятву, что никогда и никому не расскажете и слова обо всем, что вы видели и слышали сегодня вечером.
Разочарование мгновенно образовалось глубоко в моей груди. Это, должно быть, отразилось на моем лице, потому что сфинкс послала мне понимающий взгляд, ее надутые губы выражали неодобрение. Я посмотрел на братьев; они тоже выглядели немного удрученными. Мы все готовы были поделиться своим открытием с другими. Я особенно сожалел, что Карлайл не сможет услышать эту историю. Он был бы в восторге.
Однако предложение было слишком заманчивым, чтобы отказываться, и Акхарет об этом хорошо знала. Ее хвост плавно рассек воздух, подтверждая ее уверенность.
Мы не разочаровали.
В секунду, что я дал согласие, сияющий белый свет, идущий из глаз огромного, древнего сфинкса, затопил комнату. Она сияла таким блеском, что все доказательства прежнего расплавленного золота исчезли. Свет был похож на патронуса. Когда он коснулся моей якобы непробиваемой кожи, единственной адекватной фразой, которую я мог найти, чтобы описать ощущения, было «теплое, успокаивающее вторжение». Вместо того чтобы отразиться от моего бледного вампирского тела, как предполагалось, он растекся по всему естеству.
Я мог почувствовать магию, связывающую меня с ней, когда я дал клятву, это же произошло с Джаспером и Эмметом. К тому времени как мы закончили, я знал, что заклинание было успешным. Я никогда бы не сказал ни слова кому-либо о нашей встрече с Акхарет, пока был жив.
– Хорошо, кто первый? – произнесла она с энтузиазмом, стремясь продемонстрировать свои обширные знания. Джаспер был быстрее, делая шаг вперед. Он уже определился со своим вопросом, и он был одним из тех, на который мне тоже отчаянно хотелось получить ответ.
– Есть ли какое-нибудь лекарство от вампиризма?
Я не мог прочитать выражение лица сфинкса, когда она смотрела на эмпата, который умолял ее, сложив свои руки, словно в молитве.
Наконец, после глубокого вдоха, она ответила:
– Существует лечение.
Эммет резко втянул воздух.
– Скорее… раньше существовало.
Что-то внутри меня сломалось. Казалось, будто миллион воздушных шариков лопнул в одну секунду. За большой, восхитительной надеждой не последовало ничего, кроме темного, гнетущего вакуума… Пустота.
Акхарет послала грустную извиняющуюся улыбку. – Первый вампир был создан из тысячи природных ядов, – произнесла она. По крайней мере, она подтвердила нам историю о Лилит. – Лечение было достаточно простым, но сложным, как бы странно это ни звучало.
– Что это было? – спросил Эммет. Почему в прошедшем времени? Не понимаю.
– Для каждого яда было противоядие. Яд Василиска, например, требует слезы феникса. Чтобы превратить вампира обратно в человека, тысячи противоядий должны быть введены вместе, введены все сразу, прямо в сердце. Второе преобразование будет медленнее, чем первое, сердцу потребуется время, чтобы полностью поглотить сыворотку для реанимации. Трехдневный процесс начнется после двенадцати часов прелюдии. Боль была бы столь же мучительной – демонический холод, способный потушить жажду навсегда и вернуть смертность.
Мое дыхание стало быстрым и неглубоким. Лечение звучало логично. Кроме Беллы, я никогда не хотел ничего так сильно за всю свою жизнь.
– Единственная проблема, – пояснила сфинкс, – в том, что некоторые из растений и существ, которые предоставляли необходимые ингредиенты, давно вымерли. – Она покачала головой и вздохнула, ее блестящие глаза смотрели с жалостью. – Мне очень жаль, но ваш шанс на выздоровление умер вместе с ними.
Что ж, я бы очень не хотел быть Джаспером. Мое собственное горе ощущалось так, будто оно готово раздавить меня, хотя я действительно ничего не потерял. Каким же оно должно было быть для эмпата, который был обременен тройной нагрузкой? Я эгоистично старался не вторгаться в его мысли. Когда он согнулся под тяжестью нашего сожаления, я протянул руку и нежно сжал его плечо.
– Эй, у нас есть вечность с девушками.
Он кивнул, не вернув мой взгляд, но я могу сказать, что он почувствовал огромное облегчение от знания, что Элис никогда не покинет его.
Эммет сделал шаг вперед. Печаль сквозила во всем его виде: плечи поникли, руки безвольно висят по бокам. – Означает ли это, что… что нет никакой существующей магии, которая могла бы дать моей жене, вампиру, собственного ребенка?
Акхарет вдруг оживилась. – Ах, вот это уже интересней!
А?
– Абсолютно возможно для женщины-вампира зачать, пока применяется правильный метод.
…
ЧТО!
Эммет рванул вперед, его поза копировала Джаспера, ладони подняты вверх в мольбе. – Какой метод? – Его тон кричал об «отчаянии», за что я не мог его винить.
– Ах, но ты уже задал свой вопрос, Эммет.
– Да, а ты не дала мне полный ответ, – прорычал он сквозь блестящие зубы.
– Я думаю, ты обнаружишь, что я дала, – прошипела сфинкс.
Паника вторглась в мысли моего брата. Его обманули! Я хотел выйти вперед и отстаивать его право. Он задал прямой вопрос; сфинкс, невыносимо, дала ему прямой ответ, показывая столь мало, сколько могло бы сойти ей с рук в процессе.
Когда Эммет понял, что его единственный шанс найти решение проблемы Розали истек, он тут же повернулся ко мне. – Пожалуйста, Эдвард. Я умоляю тебя! Пожалуйста, спроси ее, как это сделать. Белла, возможно, тоже однажды захочет ребенка. Пожалуйста!
Я не мог смотреть ему в глаза. Я не мог спокойно смотреть на отчаяние, которое, я знал, будет отражаться в каждом сантиметре его лица. С одной стороны, он был прав: Белла может захотеть ребенка однажды, так же как моя мать и сестра жаждали собственных детей, а с другой стороны, если действительно существовала огромная угроза в скором времени для девушки, которую я люблю, я должен был узнать, как защитить ее. Какой смысл был мечтать о детях, если у Беллы не будет достаточно времени, чтобы их завести?
Эдвард, пожалуйста. – Он схватил меня за руку в молчаливой просьбе. Пожалуйста.
– Эммет. – При звуке своего имени мой брат повернулся лицом к сфинксу. Ее золотистые глаза выражали сочувствие, когда она смотрела на него свысока. – У Эдварда есть собственный вопрос. Кроме того, тебе не нужна его помощь, чтобы найти ответ. Ты обнаружишь его раньше, чем ты думаешь… после того, как Венера пройдет свой путь мимо Солнца.
Аргх! Довольно уже загадочных комментариев! – думал я, серьезно рассматривая идею разбить свою голову об одну из колонн.
Было странно видеть, как усталость вдруг одолела моего брата. Эммет был подвижным по своей природе, наполненный весельем, которое бурлило, как горный поток, набирающий силу, пока не становится мощной, стремительной рекой, текущей с силой. Сегодня вечером, его активность сошла на нет.
– Ты не можешь знать этого, – прошептал он. Он стоял, опустив взор, истинный признак его текущего подавленного настроения.
– Конечно же, могу, – промурлыкала сфинкс, сочувствие превратилось в широкую ободряющую улыбку. – Ваша семья породила довольно много разговоров на астральном плане несколько месяцев назад, раньше все речи были о Гарри Поттере; сейчас о Калленах. Вы популярная тема.
– Почему? – быстро спросил я.
Акхарет подавила смешок. – Это твой вопрос?
Мои глаза стали больше от паники. – Нет! Нет, это не так.
На этот раз она рассмеялась, звук тягучий, как карамель. Ее хорошее настроение, должно быть, сделало ее щедрой, поскольку, когда она повернулась к брату, она посмотрела на него вызывающе и произнесла: – Знаешь что? Я тащусь от ямочек. Я предполагаю, что не мешало бы дать тебе небольшую подсказку.
Я предпочел бы, чтобы ты дала мне прямой ответ, – подумал Эммет, – но если это все, что я могу получить…
После нескольких минут тревожного покусывания нижней губы – плохая привычка, которую он приобрел после долгого времени, проведенного в обществе людей – он кивнул, глядя на сфинкса из-под ресниц.
Акхарет склонилась к земле, как возбужденный подросток, собирающийся шепнуть что-то скандальное на ухо другу. – Вы попали в ловушку времени, – произнесла она медленно, – никогда не двигаетесь вперед. Таким образом, время – это ваша проблема. Оно так же и решение. Вещь, которую ты ищешь, живет внутри стеклянного колпака, спрятанная глубоко в животе Лондона.
– Лондона?
Акхарет кивнула.
Мы с Джаспером обменялись недоуменными взглядами. Эммет, тем временем, выглядел приемлемо умиротворенным. По крайней мере, теперь у нас была отправная точка.
Вдруг воспоминания о сне наполнили мою голову: крошечный мальчик с кожей вампира и фиолетовыми глазами, машущий рукой с высокого холма золотоволосой женщине – моей сестре – которая находится в ловушке из цепей и часов на противоположной стороне долины, не в состоянии пересечь реку, чтобы добраться до него. Однажды, в далеком будущем, возможно ли разорвать эти цепи? Я никогда полностью не понимал, как кто-то может обладать достаточным воображением, чтобы создать образ таким прекрасным и совершенным. Возможности ударили меня сейчас, как тонна кирпичей, и я резко втянул в себя воздух, задыхаясь от шока.
Если сон Беллы был больше, чем просто сон, поскольку они обычно такими и являлись, то… маленькая девочка… с бронзовыми вьющимися волосами… и глазами, как шоколадные пуговки…
!
Идея была подобна непобедимому вирусу. Она заразила каждый уголок моего сознания, порождая лихорадочное желание, которое распространилось ниже, к моему сердцу, где оно быстро начало поглощать давно мертвый орган.
Я хотел эту маленькую девочку. Я хотел узнать ее, услышать тысячу раз ее звонкий смех и зафиксировать его в памяти. Я хотел ее избаловать: угощать ее вафлями и мороженым, когда она будет спускаться из своей комнаты по утрам, все еще одетая в пижаму, и рассказывать ей истории о феях, принцессах и смелых рыцарях на белых конях каждый раз, когда я буду укладывать ее спать.
Однако это было слишком заманчивым, чтобы быть правдой. Это должно было быть совпадением, большим и жестоким совпадением. Мне просто не повезло! Именно этим был сон, понял я отчетливо.
Когда мне, наконец, удалось освободиться от своих бессмысленных мечтаний, я понял, что, неудивительно, взгляд сфинкса был устремлен на меня. Явный вызов читался в ее взоре. Она по-прежнему ожидала моего вопроса, но я в огромной степени боялся того, что могу услышать, как только открою свой рот.
Наконец, с тяжелым вздохом, я стиснул зубы. – Белла Свон…
– Ах, да… Белла Свон, – повторила Акхарет таинственно. – Увлекательное создание.
– Неужели. Совсем недавно провидица из Махуямы сделала… интересное предсказание.
– Чиёко, – кивнула сфинкс.
– Довольно, – сказал я сквозь зубы. Даже одно ее имя заставляло мою кровь кипеть. – Она сказала, что у Беллы есть предназначение… важное дело, которое она должна выполнить, прежде чем любой из нас сможет обрести мир. Мне было просто интересно… Что она имела в виду, что конкретно?
Из-за серьезности моего вопроса, я отказался отступать под пристальным взглядом огромной египтянки, даже когда казалось, что тот способен сжечь мою кожу, как огонь.
– Это потребует немного контекста, чтобы ответить. Скорее всего, придется скопировать и группе поддержки, я думаю, – нахмурилась она.
– Просто дай мне прямой ответ.
– Как тебе будет угодно.
По обе стороны от меня братья напряглись. Мое тело тоже, захотелось опуститься на пол, готовясь к худшему.
– Все очень просто… Изабелла Свон будет самым сильным и смертельно опасным вампиром в истории Вселенной.
…
– Прошу прощения?
– Я не буду повторять, – заявила Акхарет со скучающим видом. Ее внезапное отсутствие сочувствия заставило меня крепко сжать руки по бокам. Была ли она биполярна, или что-то еще?
– Это своего рода шутка? – фыркнул Эммет, скрещивая руки на груди. – Я имею в виду, конечно, мы все знаем, что Белла, как вампир, будет приравниваться к чему-то удивительному, но, на самом деле, я думаю, что «самый сильный вампир в истории Вселенной» – это преувеличение.
Я склонен был согласиться со своим братом. Альтернативу было слишком трудно принять – моей нежной, очаровательной невесте суждено было стать кровожадным вместилищем невероятной силы. Возможно, я ожидал, что сфинкс откажется от предсказания – разразится в истерике и подтвердит, что все это было ее странной версией плохой шутки. Когда этого не произошло, естественно, я заволновался.
Эммет снова и снова качал головой в недоумении. – Нет. Просто… нет. Этого не может быть. Мы же говорим о Белле. Ты ошиблась.
– Я НЕ ОШИБЛАСЬ! – вдруг взревела Акхарет. Комната содрогнулась и затряслась, будто пойманная в ловушку землетрясения, съежившись от пыла ее голоса. Ее глаза горели, как драгоценные искрящиеся топазы, а ее большие белые клыки сверкнули, когда она скривила свои губы. Очевидно, сфинксы были гордой, эгоистичной расой. Ранить их эго влекло за собой опасность.
– Любой дух сказал бы вам это же самое, если бы вы обладали способностью слышать их! Степень магического арсенала Беллы будет беспрецедентна, почти безгранична, – проворчала она. – С ее силой, увеличившейся в тысячу раз, вампирская кожа окажется бесполезной защитой.
– Что ты имеешь в виду? – уточнил Джаспер.
– Вампирская магия заключается в основном в разуме. Хотя Белла все еще будет в состоянии пользоваться волшебной палочкой обычным способом, став одной из вас, ее силы будут развиваться, как и предполагается. Представьте ее вновь в борьбе с Джейн Вольтури.
Дрожь непроизвольно прошлась по моей спине. Я уже знал, что сила Джейн не может проникнуть сквозь окклюменцию Беллы, но это не значит, что я хотел бы думать о сражении между ними. Это далеко не так!
– Хоть способность Джейн бесполезна против Беллы, – объяснила Акхарет, вторя моим мыслям, – обратная ситуация имеет совсем иной исход. Круциатус против вампирской кожи абсолютно неэффективен; если же спроецировать его в мысли, однако…
– Тогда Джейн, наконец, почувствует вкус собственного лекарства, – закончил Эммет, злая ухмылка играла на его губах.
Данная картина была прекрасна. Семя проросло в стране чудес менее чем за секунду. После лицезрения ее яростных попыток подвергнуть пыткам любовь всей моей жизни, в двух отдельных случаях, идея, что сила Джейн зеркально будет направлена на нее же, была эквивалентом лежания на кровати из облаков сахарной ваты, под небом из множества радуг, в центре которого светит улыбающееся солнце, надевшее пару солнцезащитных очков, чтобы оградить себя от собственного блеска.
– Точно, – усмехнулась сфинкс. – Кроме того, она сохранит свою анимагическую способность в бессмертной жизни. Она будет быстрее и сильнее, чем все, кого вы когда-либо видели прежде.
Я не видел гнева Эммета, потому что мой взгляд уже был прикован к Акхарет, но я слышал вздох разочарования. – О какой скорости мы здесь говорим? – проворчал он.
– Быстро. Соотношение скорости льва-вампира и гуманоида-вампира будет таким же, как и у смертных. Думаю, “новый рекорд скорости на суше”.
– ЧТО! – крикнули мои братья и я в унисон.
– Но текущий рекорд – семьсот шестьдесят три мили в час!* – протестовал Эммет.
Сфинкс усмехнулась. – Как я уже говорила: быстро.
Эммет яростно покачал головой. – В среднем, максимальная скорость для вампира составляет около ста пятидесяти миль в час.* Это соотношение один к пяти! Соотношение же человеческой и львиной скоростей только один к трем! Я думал, ты сказала, что они подобны!
Акхарет захихикала, рассекая своим хвостом воздух из стороны в сторону. – Хорошо, может быть, не так уж и подобны.
– Насколько быстро? – спросил я категорично, боясь ответа. Если у меня не разовьется комплекс неполноценности к концу ночи, это будет чудо.
– Семьсот пятьдесят,* – предположил неуверенно Эммет.
– Восемьсот,* – последовало от Джаспера.
Взгляд Акхарет вернулся ко мне, ее полные губы улыбались в веселье. Как жених Беллы, я чувствовал, что должен сделать ставку выше, чем мои братья, оба из которых смотрели на меня со знающим выражением на лице. Я не мог представить себя победителем. Скорость в восемьсот пятьдесят миль в час* казалась не такой уж простой для любого существа.
Когда я поделился своим ответом, сфинкс усмехнулась. – Ты должен иметь больше веры, Эдвард. Фактический показатель составляет немногим более девяти сотен*, я уверена.
Мой рот открылся с громким хлопком, в то время как мои глаза выкатились из орбит.
Без варианта! – подумал Эммет. – Без чертового варианта! Я не буду в это верить! Я отказываюсь!
– Возможно, больше, – добавила Акхарет, – но я не хочу полностью испортить сюрприз. Теперь, отвечая на твой вопрос, есть те, кто будет стремиться уничтожить Беллу из страха, не говоря уже о ревности.
Слова были как спичка, брошенная в цистерну с бензином. Под холодной внешней оболочкой, огромное беспощадное пламя лизало мои внутренности, как тысяча адских языков, разжигая гнев, которому суждено было стать адом.
