Текст книги "Ловец мудрости (СИ)"

Автор книги: A.E. Giggle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 68 страниц)

В своем желании облегчить его беспокойство, я осторожно вытянула руку и опустила ее ему на колено.

– Эдвард, мы пройдем через это вместе. Ты знаешь это, не так ли?

Он отвел взгляд от дороги, чтобы посмотреть на меня, переплетя пальцы одной руки с моими.

– Я должен подбадривать тебя, а не наоборот. Это просто… ну, если бы я был родителем в данной ситуации, я бы метал ножи в не-человека, увивавшегося все это время за моей дочерью. На самом деле, я, наверное, сломал бы каждую косточку в его теле. – Потом он ухмыльнулся. – Не то, чтобы Чарли сильно повезет с этим.

Я тоже усмехнулась, радуясь, что напряженная атмосфера начала слабеть, даже если и незначительно.

Часть меня думала, что мы должны отложить предстоящий разговор на другой день. За это было и то, что мне необходимо хорошо отдохнуть, а учитывая, что я переместилась с одного континента на другой, я не была уверена, что буду в состоянии выдержать натиск вопросов, которые, несомненно, продолжатся до поздней ночи. Разница во времени всегда сбивала мой режим сна и бодрствования, и к наступлению восьми часов я буду совершенно вымотана. Смогу ли я ответить на все вопросы Чарли до этого? Я сомневалась в этом. Тем не менее, мы должны были найти выход из данной ситуации, иначе мы никогда не сможем расслабиться. Это, конечно, не позволяло отложить этот разговор на более поздний срок, чем необходимо.

Было три часа по восточному тихоокеанскому времени, и небо уже начинало приобретать темно-серый оттенок. Каллены и я вернулись из Хогвартса более шести часов назад. Было два часа дня, когда мы получили доступ к каминной сети в кабинете Карлайла и Эсми. МакГонагалл разрешила нам пропустить Хогвартс-Экспресс, так как мы все направлялись в ту же сторону, что и профессора маггловедения, и мы потратили все время с тех пор на доработку истории, которая подошла бы для Чарли.

Он ждал нас на крыльце, когда мы остановились рядом со скромным деревянным домом, и был похож на кота, собирающегося получить сливки, нацепив улыбку, которая простиралась от уха до уха. Он определенно с нетерпением ждал встречи. Я видела это в том, как он переступал с ноги на ногу, взволнованно раскачиваясь. Я была почти уверена, что он начнет петь мелодию из шоу, в то время как пустится исполнять степ. Эта картинка заставила меня улыбнуться еще шире, когда я выскочила из машины.

– Наконец-то ты здесь! – произнес он, сбегая вниз по лестнице, чтобы встретить меня. Я и не знала, как сильно скучала по нему, пока не побежала вверх по дорожке.

– Папа!

По некоторым причинам, я ожидала увидеть изменения в его внешности: новые морщинки от смеха или прядь седых волос – казалось, я так давно видела его в последний раз – поэтому я была счастлива, когда поняла, что он выглядит абсолютно так же.

После крепких объятий Чарли неохотно отстранился, взглянув поверх моего плеча, в то время как выражение его лица сменилось на одно из вежливых приветствий. Я была удивлена, насколько легко ему это удалось. Он точно не скрывал своей неприязни к Эдварду в прошлом. Может быть, он изменился, или, возможно, его явное послабление вызвано исключительно хорошим настроением от лицезрения меня. Возможно, он просто смирился с тем, что я всегда хочу быть с Эдвардом, что означает, что ему придется либо сделать усилие, либо вечно оставаться сварливым в его присутствии. Какой бы ни была причина, я была чрезвычайно благодарна за это.

– Эдвард, – поприветствовал мой папа, протягивая руку. Он даже не вздрогнул, когда холодный вампир пожал ее.

– Здравствуйте, Чарли. Как поживаете?

– Ох, ты знаешь, сносно. – Последовала пауза, когда Чарли заерзал неловко, будто не уверенный, как поступить. Наконец, однако, он определился. – Ну, в любом случае, вы двое, дети, лучше входите. Тебе нужно помочь с чемоданами, Беллз?

– Только с одним. Я потом с ним разберусь.

Затем Чарли провел нас внутрь, проходя в гостиную, где он сел в кресло, оставляя диван свободным для Эдварда и меня. Через секунду как мы удобно расположились, посыпались вопросы. Чарли задавал один за другим, даже не давая нам времени на ответ, прежде чем переходил к следующему.

– Итак, кстати, какие у вас предметы? Не сильно нагружают? Как Дартмут? Я имею в виду, он, должно быть, довольно впечатляющий для Лиги Плюща, верно?

Я нервно засмеялась в ответ, елозя на своем месте. Чувствуя мой дискомфорт, Эдвард взял мою руку в свою, готовый общаться с Чарли от моего имени, так как у меня была трудность с нахождением голоса.

– Чарли, я понимаю, что есть многое, что вы хотите знать на данный момент, но, прежде чем вы спросите о чем-то еще, есть нечто, что Белла и я должны сказать вам, в первую очередь. Нечто важное.

Выражение лица отца сменилось в одно мгновение, его взгляд метался от Эдварда ко мне и обратно. Мое сердце заколотилось против грудной клетки, когда цвет его лица сменился с персикового на красный, прежде чем, наконец, достигло оттенка, который можно было охарактеризовать только как красновато-коричневый.

– Успокойся, – тихо прошептал Эдвард мне на ухо, слишком тихо для слуха Чарли.

Легко ему говорить! Не у него сердце бьется как кувалда, и не по его лбу стекает пот.

Без предупреждения Чарли соскочил с кресла, его тело дрожало от очевидной ярости.

– Ты беременна! – рявкнул он, указывая пальцем в мою сторону. – Ты беременна, да?

– Что? Нет! – запротестовала я.

Я была бы смущена от обвинения в любом случае, но при Эдварде, что был свидетелем, это стало просто оскорбительным. Когда мои щеки достигли оттенка, способного конкурировать со спелой клубникой, другая эмоция выбилась на поверхность. Я тоже вскочила на ноги, изо всех сил сдерживая свой характер.

– Если бы ты помолчал и выслушал, что мы должны были сказать, ты бы понял это, без того, чтобы устраивать сцены!

Отцовский инстинкт, казалось, проснулся от этого, говоря ему отстаивать его родительские права. Его грудная клетка выпятилась от негодования, но все, что он сумел сделать, это пробурчать несколько фраз. Вскоре он вернулся на свое место, садясь в знак капитуляции.

Я подумала с тревогой в следующие секунды, не предпочел бы он, чтобы его первоначальные подозрения оказались правильными, а не та информация, которой мы собирались поделиться с ним. Это направление мыслей заставило меня закусить нижнюю губу.

– Как я уже говорил, – продолжил Эдвард, его тон был вежливым, – нам нужно обсудить кое-что… кое-что, что мы оба скрывали от вас на протяжении очень долгого времени.

Чарли выгнул бровь. – Вперед.

Я вздохнула. Я была тем, от кого Чарли необходимо было услышать это, и я знала, что было неправильно перекладывать на Эдварда мою работу только потому, что я боялась.

– Пап, просто выслушай нас, хорошо? Ты знаешь, что мы говорили, что были в Дартмуте все это время? – Мне не нужно было быть вампиром, чтобы услышать, как Чарли клацнул зубами. – Ну, мы лгали. Мы вовсе не были в колледже. Нас даже не было в стране.

– Тогда где вас черти носили? – рявкнул он, вдруг приходя в ярость.

– В другой школе, – продолжила я, отказываясь пугаться его гнева, – для необычных людей.

Чарли открыл рот, чтобы что-то сказать, но закрыл его почти мгновенно. Небольшая морщинка появилась между его глаз, выражение непонимания было заметнее, чем любая другая эмоция.

– Что ты имеешь в виду под «необычными»?

Зажав свою переносицу, как делал это Эдвард обычно, я произнесла: – Не так уж и просто рассказать тебе об этом. Думаю, что единственным решением является просто пойти и показать тебе. Просто… не забывай дышать, окей?

И с этим я превратилась, позволяя своей второй форме вырваться на поверхность, не боясь ощущения разорваться.

Чарли вновь вскочил со своего кресла, ударившись о камин от шока и испуга. Пара рамок с фото, стоящих на полке, упала, в результате чего стекла в них разбились.

В этой форме я могла ясно разглядеть пульс, дико бьющийся под кожей моего отца, я могла почувствовать запах пота, выступивший у него на лбу, я могла даже различить каждый мелкий вдох, что он делал в попытке унять свою панику, не говоря уже о его безумном сердцебиении.

Грозит коронарной болезнью, – послала я мысль Эдварду, который по-прежнему спокойно сидел рядом со мной на диване.

– Чарли, – произнес он с осторожностью, – я знаю, это выглядит безумно…

– ТЫ ТАК СЧИТАЕШЬ?! – перебил мой отец, крича. – КАК ЧАСТО ТЫ ВИДИШЬ ТАКОГО РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ПРЕВРАЩЕНИЯ? Подожди, не отвечай!

– Если вы прися…

– ПРИСЕСТЬ? ПРИСЕСТЬ? У МОЕЙ ДОЧЕРИ ХВОСТ, ЭДВАРД! ХВОСТ! – Затем Чарли встал немного прямее, его тело замерло, после чего он начал неистово раскачиваться. – Подведем итог – у Беллы нет хвоста. Я только что сошел с ума, вот и все. Да, это все объясняет. Я рехнулся. Сошел с ума. Я сумасшедший. Лунатик. Совсем псих! Да, это подходит. Это имеет намного больше смысла.

– Или, может быть, это все жаренные грибы, что я съел до этого. Подумай об этом, они на вкус были немного странными. Может быть, было что-то…

Я посмотрела на Эдварда, пока Чарли продолжал свои попытки убедить себя в том, что все это происходило у него в голове, что я не сидела перед ним на диване в образе смертоносного четвероногого хищника.

– Думаю, ты должна вернуть все назад, Белла, – тихо пробормотал Эдвард. Я не могла не согласиться.

Чарли подскочил снова, когда я перевоплотилась обратно в обычную форму. Цвет полностью сошел с его лица, что придало ему болезненную бледность, только усилив появление капелек пота над и вокруг его глаз, но он быстро стер их тыльной стороной своего рукава.

– Возможно, тебе лучше присесть вот сюда, Чар– папа.

Чарли ничего не сказал, когда вернулся в свое кресло. Он опустился вниз, напряженность волной прокатилась по его телу. Отказавшись тратить время, я пустилась в объяснения, рассказывая свою историю и то, что для меня значила первая встреча с МакГонагалл.

Я поведала ему все, начиная с моего последующего визита в Косой Переулок, с подробным описанием каждого шага, что вмещал в себя волшебный опыт, заканчивая своими приключениями в Хогвартсе. Я опустила часть о недавней войне, не желая причинять своему папе еще больше стресса, чем необходимо. Уже сейчас этого, кажется, становилось слишком много для него.

Он ни разу не прервал меня, предпочитая молчать.

– Я понимаю, понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к этому, – признала я, готовясь подвести свое выступление к концу, – и мне жаль, что у меня заняло так много времени, чтобы признаться тебе. Это было неправильно с моей стороны, но я уверена, что ты сможешь понять, почему так было. Я имею в виду… это не совсем простая действительность для объяснения или принятия данного факта.

Вена над виском Чарли, казалось, готова была лопнуть – она пульсировала так быстро и решительно. Его пальцы резко сжали подлокотники кресла, кожа на костяшках побелела.

– Жаль, что заняло так много времени? – повторил он обманчиво спокойным голосом. Я поморщилась. Потом он покачал головой, вновь погружаясь в молчание.

Тишина была невыносимой, и я хотела знать, что думает Чарли, однако это, вероятно, означало услышать то, что я бы не хотела. Впервые я чувствовала, что могу по-настоящему сопереживать с Эдвардом.

Чувствуя мое подавленное настроение, он сжал мою руку чуть крепче, нежно поглаживая тыльную сторону своим большим пальцем.

– Скажи что-нибудь, пап, – взмолилась я.

Чарли покачал головой еще раз. – Что я могу сказать? Я даже не уверен, что хотя бы верю, что это происходит. И если это так, ну, значит, я просто должен смириться с тем, что ты так долго хранила секреты от меня, начиная с десяти лет.

– Это не так, – сказала я тихо. – Не то, чтобы я не хотела говорить тебе. Просто… Я не хотела нарушать твое спокойствие. Эта информация точно была не для слабонервных.

– Это то, что ты думала обо мне – что я слишком слаб, чтобы справиться с этим?

– Нет! Нет, конечно же, нет. Я вовсе так не думаю, – соврала я. – Просто… я считала, что ты будешь счастливее, если будешь думать, что в мире ничего нет, кроме… кроме логики и здравого смысла. Это не так, если тема не вертится вокруг твоего маленького безумства.

– Это к делу не относится, – ответил он. – Ты моя дочь, Белла. Я заслуживаю знать! Признаться, да, я бы хотел, чтобы все имело здравый смысл, как это выглядело пять минут назад, и если бы это был кто-нибудь другой, то, возможно, я бы предпочел незнание. Но это не просто кто-то, о ком мы говорим здесь. Мы говорим о тебе!

Я кивнула, вконец пристыженная. – Ты прав. Я сожалею

Чарли вздохнул и провел рукой по волосам. – Я просто хочу, чтобы ты могла сказать мне. Я не люблю быть не в курсе.

– Я знаю.

– И Рене знает. Рене! Мне не смешно, ребенок, но я надеялся, что ты могла бы подумать, что у меня крепче желудок, чем у твоей мамы. Она не совсем…

– На самом деле, мама восприняла это довольно хорошо, – слабо улыбнулась я, – но это, вероятно, потому, что профессор показала нам несколько незначительных трюков.

– Незначительных? Что ты называешь незначительными?

Чтобы ответить на его вопрос, я извлекла тисовую волшебную палочку из кармана и направила ее на поврежденные рамки для фото, до сих пор лежавших у камина. С помощью нескольких простых заклинаний я их починила и вернула обратно на первоначальное местоположение на полке.

Глаза Чарли были широко распахнуты, так что были видны белки по краю его радужки.

– Ничего себе, – выдохнул он. Он кашлянул, чтобы прочистить горло, пытаясь вернуть поддельное спокойствие, которое никоим образом не соответствовало его истинным эмоциям. – Нужно немного привыкнуть к этому.

– Наверное, ты прав. Хотя кто знает? Может быть, ты даже будешь наслаждаться магией. – Я пожала плечами, хотя не могла скрыть надежду, что появилась в выражении моего лица.

– Магия, – произнес Чарли задумчиво, взвешивая слово.

Он все еще выглядел скептически настроенным, хотя я не могу его винить. Было слишком много, что требовало принятия. Через несколько мгновений, однако, он продолжил, постепенно поддаваясь любопытству.

– Так… так ты родилась такой? Как именно это работает? Разве это не то, что ты наследуешь? Ты знаешь, как… как Люк Скайуокер (1) и Сила. (2)

Я не смогла ничего с собой поделать и громко рассмеялась. Это, казалось, разрядило атмосферу немного. Чарли почти улыбнулся.

– Прости, пап. Аналогия была очень смешной, вот и все. Нет, ты не всегда должен наследовать ее. Большинство ведьм и колдунов… – он вздрогнул при этом, испытывая неудобство, услышав название, – …получают это от своих родителей, но иногда бывают аномалии, как я.

Затем Чарли постучал по своему подбородку, обдумывая мои откровения.

– Если быть честным, Беллз, я не так уверен в этом. – Я чувствовала, что на моем лбу появились морщинки от замешательства. Рядом со мной Эдвард трясся от беззвучного смеха. – Я знаю, это может показаться смешным, но, может быть, я тоже немного необычный. Думаю, я мог бы быть экстрасенсом.

– Гм, что?

– Ну, если подумать об этом, очень давно мне приснился довольно сумасшедший сон, в котором ты сказала мне то же самое, что и сегодня. Ты не превратилась в львицу или что-то такое, но каковы шансы, что я видел во сне, что ты была… была…

– Тебе не обязательно произносить это, папа.

– .. ведьмой, – произнес он, чувствуя необходимость высказать свою точку зрения, – если у меня уже не было на тот момент джедайской силы?

Теперь я могла видеть, что Эдвард нашел таким смешным. Чарли не знал, что я уже рассказывала ему все это раньше, а затем корректировала воспоминания. Он все еще думал, что в первый раз это было лишь тем, что он увидел и услышал во сне.

Хм, – послала я мысль Эдварду, – будет лучше, если позволить ему думать, что он оракул, и не говорить, что я контролировала его разум?

Одно усилие. Эдвард сильнее качнулся от смеха.

Я постаралась изобразить удивленное выражение лица и воскликнула: – Ух, ты, пап. Ты никогда не рассказывал мне этого раньше. Это довольно интересно. Возможно, ты прав!

Чарли кивнул, откидываясь на спинку кресла. Эта новая теория сделала его немного самодовольным. Возможно, его знание не было таким уж плохим, в конце концов. Он воспринял все лучше, чем я ожидала до этого, по крайней мере.

Я улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ, прежде чем его взгляд неизбежно переместился к Эдварду, который сейчас замер, как статуя, в ожидании предстоящей инквизиции.

– Ты был очень тихим, Эдвард. Как ты вовлечен во все это? Ты… ты тоже необычный?

Длинная напряженная пауза последовала за вопросом и, казалось, растянулась на несколько часов, прежде чем Эдвард дал короткий ответ. – Да.

Выражение лица Чарли потеряло свою непринужденность снова, и он кивнул. – Думаю, это меня не удивляет. Так ты… колдун, значит?

– Нет, я не обладаю такими же способностями, как Белла.

– Тогда в чем разница?

– Я не родился таким, – признался вампир. – То, кем я являюсь, случилось позднее. Вначале я был относительно среднестатистическим парнем.

Я нахмурилась. Даже будучи человеком, я сильно сомневаюсь, что Эдварда можно было когда-нибудь описать как «среднестатистического».

– Мне не нравится, как это прозвучало, – признался Чарли. – Что изменилось?

Эдвард вздохнул. – Я умирал.

Выражение лица моего отца смягчилось в одно мгновение, его карие глаза наполнились сочувствием. – О, мне очень жаль. Как это произошло?

– Грипп. Вирус уже убил моих родителей. Я бы тоже умер, если бы не Карлайл.

– Карлайл? Я не понимаю. Если он не смог вылечить твоих родителей, а ты готов был последовать за ними, как же он спас тебя?

– Не с помощью какого-либо медицинского препарата, могу вас заверить. Я даже не знаю, с чего начать, чтобы объяснить. – У Эдварда вдруг появилось очень усталое выражение лица, и теперь настала моя очередь утешать его. Он грустно улыбнулся мне, когда я сжала его руку, прежде чем он смирился со своей задачей, как и я.

– Почему бы тебе не применить тот же метод, что выбрала Белла? – предложил Чарли. – Просто… покажи то, что ты делаешь. Я справлюсь с этим. Или ты можешь пойти и сказать мне, кто ты есть. Если не… колдун, то кто?

Я собралась, пока Эдвард делал глубокий вдох. Ожидание увеличивалось, становясь невыносимым.

Не волнуйся. Если это не пройдет хорошо, мы всегда можем это исправить.

Изображение волшебной палочки заполнило мои мысли. Если Чарли откажется принять то, что он хотел услышать, я просто сотру его память. Ничто в мире не остановит меня от защиты Эдварда, даже если это будет означать, что я должна буду держать собственного отца в неведении.

Эдвард погладил тыльную сторону моей ладони вновь, на этот раз с благодарностью. После еще одного заключительного вздоха он просто произнес: – Я бессмертен.

Перекати-поле, прокатившееся через гостиную, не выглядело бы неуместным в следующее мгновение. Чарли походил на статую больше, чем Эдвард. Его глаза были так велики, как мячики для гольфа, в то время как его рот открылся, как у слабоумного.

Я затаила дыхание.

– Б-бессмертный?

Эдвард кивнул.

– Ты имеешь в виду… что ты никогда не… умрешь?

– Нет.

…

– А твоя семья, – прошептал Чарли, – они все… такие же?

– Да. Карлайл является старейшим из нас. Он был… проклят очень давно.

Это был вариант истории, который мы придумали. Мы не могли поделиться точным описанием истории Калленов, потому что мы не хотели давать название тому, кем они являлись. Тем не менее, моя сущность полагалась на секретность подобно вампирам, поэтому, пока мы не упомянем видовую принадлежность, обмен подобного рода информацией с Чарли не навредит ему; на самом деле, это сделало бы вещи проще позднее.

Однажды я тоже стану вампиром, и после того как я выработаю некоторую долю контроля, я буду в состоянии продолжать видеться со своими родителями. Не было необходимости для Вольтури знать об этих откровениях. Я бы в одиночку отправилась в Вольтеру, поскольку не вариант, чтобы кто-то из Калленов мог сопровождать меня – не тогда, когда они узнали так много о ведьмах и колдунах. Это было бы слишком большим риском.

– Проклят? – переспросил Чарли, цвет отхлынул от его лица во второй раз. – Как проклят? Кем?

– Карлайл… преследовал убийцу. Он хотел обеспечить правосудие, чтобы сделать вещи более безопасными для окружающих его людей. Но мужчина оказался… сильнее. Он действовал, чтобы спасти себя, и напал на моего отца. В отместку, он использовал свои возможности, чтобы приговорить Карлайла к вечной жизни, зная, что тому придется смотреть, как все вокруг него будет меняться и становиться старше.

– Из-за этого Карлайл никогда не мог оставаться на одном месте слишком долго. Возвращаясь в те дни, если бы люди поняли, что он не стареет, они бы, наверное, сожгли его на костре.

– К-костре? Сколько… сколько ему лет?

…

– Более трехсот.

Чарли выглядел так, словно его вот-вот стошнит, и подался вперед в своем кресле, его голова опустилась на ладони.

– Он родился в Англии, – продолжил Эдвард, надежда не слышалась в его голосе, – но, в конце концов, приехал в Америку. Он был одинок на протяжении веков. Хотя он знал, как создать подобного себе, он отказывался это делать, не желая приговаривать другого к бессмертию. Затем он нашел меня, умирающего от испанки в Чикаго. Моя жизнь должна была вот-вот закончиться, поэтому он изменил меня. Мне было семнадцать.

– Продолжай, – произнес Чарли, его голос приглушали руки.

– Потом он спас Эсми, которая упала со скалы. У нее был перелом позвоночника, раздроблены кости и внутреннее кровотечение, но ее сердце еще билось, так что ее можно было спасти. Затем появилась Розали, которую избил ее жених со своими друзьями, оставив умирать на улице. Однажды, через несколько лет после того как Карлайл спас ее, она наткнулась на Эммета; на него напал медведь. Как и остальные из нас, он был близок к смерти, но Розали отнесла его к моему отцу, и ему дали второй шанс.

– Ни Элис, ни Джаспер не имели право голоса в своей трансформации. Джаспер был проклят, как Карлайл, злой ведьмой по имени Мария. Элис не помнит ничего из своей земной жизни. Она просто проснулась такой однажды и нашла Джаспера несколько лет спустя.

– Эта причина, почему вы все выглядите иначе, – заявил Чарли мертвым голосом.

– Да, – ответил Эдвард тихо. – Магия, которая… увековечила нас – она делает иные вещи – делает нас быстрее… сильнее. Наши чувства обострены в тысячу раз. Мое обоняние превосходит собачий нюх; зрение лучше, чем у орла; и прямо сейчас я могу слышать сердцебиение вас и вашей дочери. Моя кожа кристаллизовалась в нечто, что тверже алмаза.

– По правде, бессмертие заморозило нас во всех смыслах: не только наши тела, но и наши черты характера, в том числе наши симпатии и антипатии. Мы застряли во времени. Если что-то происходит с нами, это уже навсегда.

Чарли поднял голову на это, и я догадалась, что он понял истинный смысл, скрываемый в словах Эдварда.

– Превращение занимает три дня, и оно довольно болезненное. Ощущение, будто ты сгораешь изнутри. В секунду, когда это заканчивается, сердце перестает биться.

Этого хватило для Чарли. Он поднялся на ноги – его спокойствие висело на волоске – и подошел к камину, навалившись на полку для поддержки, повернувшись спиной к нам.

– Сколько тебе лет, Эдвард? – спросил он через секунду.

Мое сердце быстро забилось, почти причиняя боль, когда оно ударялось о мою грудную клетку. Я так нервничала, что хотела заболеть, но это было бы наименее полезным из того, что необходимо было сделать, поэтому я взяла себя в руки, делая вдохи, несмотря на тревогу.

– Я родился в 1901 году и был изменен в 1918 году.

Потом Чарли повернулся, его лицо пылало яростью.

– Так тебе больше ста лет?

…

– Да.

– И что… у тебя было около сотни подружек за это время?

– Папа!

– Без вариантов, Беллз, – кипел он. – Я хочу точно знать, что у этого парня было до тебя! – Замечательно. Мы перешли от Эдварда к «этому парню».

– Все в порядке, Белла, – заверил меня Эдвард, прежде чем его внимание вернулось к моему отцу. – Я могу понять, почему вы думаете так – сто лет довольно большой срок…

– Я уверен, что это так, приятель!

– …но Белла – первая девушка, к которой я когда-либо испытывал романтические чувства. У меня никогда не было каких-либо отношений до нее.

– И ты ожидаешь, что я поверю этому, да? – зарычал Чарли.

– Конечно же, нет, – вздохнул Эдвард, – но это не делает все это ложью. Я немного придирчив по очень особенным причинам.

Чарли невесело усмехнулся. – Продолжай. Просвети меня!

– Я могу читать мысли.

Это остановило моего отца от распросов. Он сглотнул и, кажется, покачнулся на месте.

– Я уверен, вы можете понять, почему это стало проблемой для меня, почему сделало подобные вещи трудными. Когда ты слышишь каждую мелкую, эгоистичную мысль окружающих тебя людей, отвергнуть их становится не самой трудной вещью.

– Читать мысли? Ты можешь…

Эдвард кивнул. – Но не Беллы. Ее были первыми, при столкновении с которыми меня не пропустило. Это сначала расстроило меня. Я был высокомерным до этого и сказал себе, что она ничем не отличается от любого другого человеческого существа – такая же эгоистичная и такая же раздражающая.

– Конечно же, вскоре я обнаружил, что это было не так, и поэтому она стала источником загадки и очарования. Довольно долго я не хотел ничего больше, чем заблокировать голоса, но неожиданно все, что я захотел, оказалось возможностью услышать, о чем думает этот человек.

– Прежде чем я понял, что происходит, я влюбился в нее. Я уже говорил вам, что когда мы изменяемся, это навсегда. Когда кто-то вроде меня влюбляется, Чарли, они не могут разлюбить. Я никогда не перестану любить Беллу, даже если у нее вырастет дополнительный нос или щупальца.

В течение очень долгого времени мой отец не мог найти, что ответить. Его грудная клетка поднималась и опускалась быстрее, чем это должно было быть, но я не могла сказать, было ли это вызвано гневом или беспокойством.

– Если это было так, – произнес Чарли сквозь зубы, – то какого черта ты бросил ее?

Эдвард резко вздохнул, явно испытывая боль от воспоминаний о нашей разлуке. Его взгляд метнулся ко мне, прежде чем переместился к полу. Я крепче сжала его руку, не в состоянии встретиться с взглядом папы. Тишина висела над нами, как одеяло, толстая и тяжелая. Она была нарушена громким вздохом. Мой взгляд автоматически переместился, чтобы найти отца.

Он смотрел со страхом прямо на меня. – Белла? – прошептал он, широко раскрыв глаза. – П-п… почему он ушел? Пожалуйста, скажи мне, что… – Но мне не пришлось ничего говорить – Чарли уже сложил все для себя. – Ты хотела быть похожей на него.

– Чарли… – начал Эдвард, только чтобы быть прерванным моим папой, который поднял палец, заставляя его замолчать.

– Нет, я хочу услышать это от нее, – настаивал он.

Я сглотнула. – Пап, я… Я не собираюсь лгать. Я не могу жить без Эдварда. Я не буду. Когда Каллены уехали в прошлом году, они сделали это, потому что Эдвард не хотел забирать мою смертность, хотя я просила его сотни раз. Я думала, что он ушел, потому что разлюбил меня. – Он вздрогнул от моих слов. – Но я узнала позже, что это было потому, что он боялся, что я буду сожалеть о жизни как у него, и он думал, что я заслужила шанс на нормальную, человеческую жизнь.

– Что изменилось? – спросил Чарли. Его взгляд не отрывался от меня, поэтому я догадалась, что теперь я находилась в фокусе его ярости.

– Я думал, что она умерла, – прошептал Эдвард, роняя голову на руки. – Я думал, что она покончила жизнь самоубийством. Поставьте себя на мое место, Чарли, только на минуту. Представьте, что вы провели столетие в одиночестве, никогда не встречая того, кто бы затронул ваше сердце. А потом, вдруг, обнаружили бы единственного человека, который сделал это, только вас разделяет бесконечная пропасть. Представьте себе конфликт, когда вы хотите больше всего сохранить это навечно, но вы хотите гораздо большего для нее, чем это.

Он указал на себя рукой, размахивая ей перед своим телом. В то же время он встретился взглядом с моим отцом, его собственный взгляд умолял.

– Если бы вы любили кого-то так же сильно, нашли бы вы в себе силы, чтобы оставить ее, не правда ли?

Выражение его лица было душераздирающим, оно заставило меня захотеть залиться слезами.

Чарли тоже, казалось, воспринял искренность Эдварда, потому что его гнев медленно превращался в сочувствие, его лоб избороздили морщины от мучений.

Он кивнул.

– Представьте, что вы узнаете, что причина вашего бытия… та, кто вернула вас к жизни после того, как вы чувствовали себя мертвым так долго, вдруг покинула мир, и вам придется провести вечность без нее. Смогли бы вы пережить это? Хотели бы вы продолжить жить?

Чарли покачал головой. Он знал немного о разлуке из собственного опыта.

– Ну, вот как это было для меня, – заявил Эдвард. – В течение нескольких дней я думал, что Белла была мертва, что она покончила с собой. А потом, когда я уже собирался последовать за ней, она оказалась там, живая и здоровая. Вся моя сила воли испарилась в тот же миг. Я никогда не смогу оставить ее снова.

Я наблюдала, как Чарли нервно передвинулся к своему креслу. Он рухнул на сидение как человек, который только что закончил сражение в изнурительной битве, кто-то с небольшим запасом сил. Целых пять минут он сидел, накрыв свои глаза сжатыми кулаками, задрав голову к потолку. Я уже начинала беспокоиться, что он заснул, но он, наконец, заговорил.

– Я был несправедлив к тебе, Эдвард, – произнес он со вздохом. – Ты заботился о Белле больше, чем я понимал.

…

– Да.

…

– И ты пробовал защищать ее.

– Да.

Чарли вздохнул. – Ну, тогда, я думаю, ты такой же дурак, как и я.

Я чувствовала, что моя челюсть упала. Мой папа, случаем, не сумасшедший? Он, конечно же, не произнес этого! Он выглядел более спокойным, чем кто-либо еще. Честно, но я ожидала, что он перевернет стол в приступе ярости.

– Я не глупый, ты знаешь, – сказал он, заметив выражение моего лица. – Вы, возможно, были в состоянии держать меня в неведении в течение многих лет по поводу всего этого, но я думаю, что знаю собственную дочь. – Когда наши взгляды вновь встретились, его был знающим и выжидающим. – Если я запрещу тебе это сделать, это же не будет иметь никакой разницы.

Я слабо улыбнулась. – Нет.

Чарли кивнул. – Вот, что я думаю. Ты слишком упряма для своего же блага, малыш. Разве ты даже не думала о том, что это будет значить для тебя? Навсегда – слишком долгий срок, Беллз. – К этому моменту голос Чарли приобрел умоляющие нотки. Его ладони были прижаты друг к другу, когда он пытался подчеркнуть серьезность ситуации, будто в молитве. – Я имею в виду, я знаю, никто не хочет думать о смерти, но…

– Я умру когда-нибудь, Чарли, так или иначе. Даже Каллены не будут жить вечно.