Текст книги "Ловец мудрости (СИ)"

Автор книги: A.E. Giggle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 68 страниц)

Я выкинула мысли о квиддиче из своей головы на данный момент. Они напоминали мне слишком много о моих госпитализированных «соседях». К сожалению, однако, мой разум начал вести меня по пути вдвое темнее и гораздо более тревожному.

Откровения Эдварда эхом звучали в моей голове, когда двое из нас появились на парадной лестнице. Я не была в своем собственном теле, я вновь вернулась в гостиную Калленов, где я переживала момент, когда Эдвард рассказал мне, что мы не приблизились к свержению Пожирателей Смерти.

– Я был так уверен, – пробормотал он с неверующим взглядом, как будто он не совсем еще осмыслил правду. – Я вышел из камина, и министр был там, ожидая меня. Брон был с ним, стоя слева, присматривая за МакЛаггеном.

Это был единственный момент на протяжении всей его истории, когда злая ухмылка появилась на его суровых чертах прекрасного лица. Остальное время, то, как он сидел на диване, наклонившись вперед, так что его лопатки выделялись на фоне рубашки, острые и заметные, как у кошки, – и выражение его лица, все в нем указывало на явную горечь. Он так хотел оказаться правым.

– Я не ожидал, что оно будет настолько массивным или таким переполненным, но так было в середине дня, я полагаю. Колдуны и ведьмы занимались своими обязанностями, все слишком сосредоточенные и погруженные в свою работу, чтобы замечать меня. Это напомнило мне об улье или муравейнике, гудящем из-за секретной деятельности, и все это в недрах Лондона.

То, как он выразился, сделало город похожим на монстра, грузного и шумного: неописуемый дракон с серо-стальной и землянисто-коричневой чешуей, выбрасывающего огненный пар и едкий дым в облачную погоду. А люди? Сосуды, кормящие его – поддерживающие его живым. Они двигались под твердой кожей, как масло в машине, перемещаясь по эффективной сети вен и артерий, которые легли в основу Лондонского метро.

– Лифт доставил нас на второй уровень, и мы вышли в длинный коридор, который разветвлялся на три. Штаб-квартира авроров находилась в конце второго. Там была тренировочная база. Она была раза в два меньше футбольного поля, окруженная стенами из черного мрамора. Абсолютно пустое пространство. Ни мебели, ни декора. Только ведьмы и колдуны, практикующие свои навыки.

– Ты понаблюдал за какими-нибудь хорошими поединками? – взволнованно потребовал Эммет, наклоняясь из-за дивана.

Эдвард закатил глаза. – Недолго. В одного волшебника ударило заклинание, когда мы проходили. Я думал, что он раскроит себе череп, потому что он летел прямиком на стену. Но мрамор будто… размяк при ударе. Маг отскочил от стены, как будто она была периной.

По какой-то причине все присутствующие вдруг повернулись ко мне. Они, что, думали, что я знаю все существующие заклинания?

Я пожала плечами, застряв между развлечением и легким раздражением.

– Что было дальше? – нажала Эсми, когда я ничего не ответила.

– Кингсли привел нас в круглую комнату для собраний. Все стены здесь полностью покрывали меловые доски. Надписи занимали всю их поверхность – коллективные идеи и вклады аврората. Все находившиеся здесь люди сидели за гигантским круглым столом, кидая в меня колкие взгляды с того момента, как я вошел.

– А Сейбер? – подстрекала я.

Эдвард покачал головой. – Хладнокровный. Я прошел мимо каждого человека в этой комнате, и ничей аромат не соответствовал аромату мага в маске.

– Чем пахла его кровь?

– Корица, – хмыкнула Элис, ее голос сохранил прежний тон.

– А Сейбер?

– Лимонник, – произнес Эдвард, – с легким оттенком чеснока.

Розали сморщила нос от отвращения.

– Не куксись, детка, – сказал ей Эммет. – Звучит так, как человек пахнет для меня.

Я усмехнулась. – Лимонник? Серьезно?

– Не слушай его, – сообщила его возлюбленная, закатывая глаза. – Нет такого понятия, как человеческий запах, когда дело касается крови. Когда я нашла его в лесу после нападения медведя, он сильно пах ромашкой и ванилью.

Никогда бы не ожидала, что увижу громадного вампира дующимся, но это было то, что вызвали поддразнивания Розали. Она смеялась без сожаления по поводу предательства.

Это отступление вернуло разговор обратно. По словам Эдварда, Сейбер отреагировал не иначе, как любой другой из его коллег. Его пульс ускорился, но так было у всех остальных. Этого и следовало ожидать, в конце концов, когда одним из присутствующих является незнакомый вампир.

Кингсли сообщил Эдварду впоследствии, что они не могли даже арестовать подозреваемого за грязную игру. Единственным доказательством, что у них было, являлась интерпретация Эдвардом снов Элфи, чего было не достаточно. Пока Сейбер не оступится, или у них не будет более веских доказательств для его задержания, он будет на свободе. Элфи Трумэн, с другой стороны, был отправлен в Мунго, где проходил лечение, чтобы прийти в себя.

Неожиданное, но нежное потряхивание за плечи вывело меня из транса. Так или иначе, Эдварду и мне удалось все же добраться до нашего святилища без моих витаний в облаках.

– Белла, ты в порядке? Ты была такой тихой. – Эдвард подошел ближе, пока не стал возвышаться надо мной, немного склонив свою голову и демонстрируя беспокойство.

– Я просто задумалась, – произнесла я бесцветно, проводя рукой по своим волосам. Очевидное высказывание породило, коротко говоря, неловкую паузу. Эдвард продолжал смотреть на меня, жесткий и несгибаемый, как гранит, пока ждал развернутого ответа.

Я пожала плечами и солгала. – Всего лишь квиддич.

Я не упустила, как его осторожные глаза сузились, хоть и бесконечно мало. Возможно, он сомневался в моем ответе, полагая, что вместо этого я все еще размышляю о звездной карте, которую отыскали его братья, потому что то, как он смотрел на мое лицо, создавало впечатление, что он искал признаки обмана. Ложь была слишком правдоподобной, однако, учитывая, как серьезно я относилась к игре. Не все ли равно, где больше вероятность смертельной опасности?

Безусловно.

Он тихо вздохнул, с облегчением, после чего повел меня к гигантской кровати с балдахином, которую мы лицезрели уже много раз до этого. Арфа тоже материализовалась и играла мягкую колыбельную, освещаясь янтарным светом камина. После того, как мы скинули свою обувь и положили наши сумки на плюшевый ковер, мы забрались на гигантскую кровать, где утонули в море роскошных подушек, которые в совокупности скрывали треть пухового покрывала цвета слоновой кости.

– Знаешь… даже если вы не обыграете Слизерин, – начал Эдвард, чем заработал устрашающий хмурый предупреждающий взгляд Свон. Когда мои ноздри начали раздуваться, он быстро отступил, возможно, опасаясь, что у меня лопнет кровеносный сосуд. – Я имею в виду… Я не хочу, чтобы ты чувствовала давление.

Я усмехнулась на его корректировку и расслабилась в его объятиях. Зимняя прохлада его кожи идеально уравновешивала жар пламени, танцующего в камине.

– Я знаю, ты только пытался быть добрым, но это просто неотъемлемая часть спорта. Ты всегда разочаровываешь кого-нибудь, если проигрываешь. Я знаю это по опыту. Что бы это ни стоило, Эдвард, – поклялась я, встречая взгляд его изумрудных глаз, – я всё сделаю.

Я не могла решить, какой эффект мое обещание оказало на него. Ему, должно быть, было интересно, как далеко я готова зайти, чтобы победить, поскольку он был, проще говоря, беспокойным человеком от рождения. Он немного отодвинулся, однако, пока мы отдыхали вместе на кровати; только его поджатые губы показывали какие-либо признаки того, что происходит у него внутри. Я пришла к выводу, что он согласился со мной, за неимением другого варианта. Когда я сказала «всё», он знал, что я не преувеличиваю. Это не обязательно обозначает, что ему должно было это понравиться.

Похоронив себя у него на шее, я приступила к выполнению очень важных упражнений по визуализации того, что я спонтанно могу сделать: сто способов сфолить со Слизерином.

EPOV

Не смотря на то, что у меня был сильный соблазн нарушить молчание, доведенный до отчаяния, пока хотел услышать голос Беллы (идеальное отвлечение от невозможного количества невыносимых мыслей, скопившихся в моем мозгу), я был более озабочен сохранением выражения шутливой сосредоточенности, которое появилось на ее лице. Она выглядела невероятно умиротворенной, и время от времени блаженная улыбка украшала ее губы. Ее, должно быть, посещали счастливые мысли, и кто я такой, чтобы прерывать их? Кроме того, я обнаружил, что вид спокойного выражения ее лица уже является достаточным средством от всех моих возмущенных мыслей.

Ее туфли лежали брошенными на полу. Она была одета в свою униформу: белая блузка на пуговицах в сочетании с красно-золотым галстуком Гриффиндора, а так же черная юбка и серые шерстяные колготки.

Когда я посмотрел на себя рядом с ней, я не мог не улыбнуться. Я действительно начинал ценить гармонию, предлагаемую школьной формой. Так было легче делать вид, что я обычный парень, в чистой, но слегка мятой рубашке, с галстуком и в темных брюках, развалился рядом с необыкновенной девушкой.

Я закрыл глаза и не думал ни о чем, кроме этого.

Это было двумя часами позднее, когда я ушел из гостиной Гриффиндора. Белла удалилась к себе в спальню со своими подругами. Она оставила меня у подножия лестницы, уходя с Парвати и Лавандой, последняя из которых взволнованно говорила о предстоящем свидании со своим бой-френдом Бейлом Уишартом. Лаванда и Бейл планировали посетить Хогсмид вместе на день святого Валентина. Это было чем-то, что я тоже с нетерпением ждал. Я до сих пор не разделил этот праздник с Беллой, так как непростительно отсутствовал в первый раз.

Я распознал ее сердцебиение из числа других и слушал его и ее дыхание. Так было, пока я не услышал сонные звуки, поэтому я встал с кресла и направился к отверстию за портретом.

Полной Дамы вновь не было на полотне, что происходило все чаще и чаще в эти дни. Ее подруга, Виолетта, получила бочку односолодового виски от монахов, «живущих» недалеко от кухни, и теперь обе встречались каждую ночь после комендантского часа, чтобы попытаться истощить запасы.

У меня заняло целых полчаса, чтобы попасть в проход за портретом две ночи назад. Я посещал Карлайла, потому пытался помочь ему с делом Долгопупсов, не имевшего до сих пор никаких результатов. По возвращении в башню Гриффиндора, я нашел попечительницу в таком глубоком сне, что никакое количество криков не смогло разбудить ее. В конце концов, я вынужден был прибегнуть к помощи нарисованного духового оркестра, находившегося в классе чар. Громкий звук трубы у самого уха и резкое бряцание тарелок, в конце концов, сделали свое дело.

К сожалению, затем мне потребовалось еще десять минут, чтобы дождаться, когда Полная Леди сможет услышать все, что я должен сказать, потому что она была намерена поведать мне все о своем захватывающем вечере с «Ви» и лихим сэром Кэдоганом. Когда она, наконец, сделала довольно продолжительную паузу для подтверждения пароля, она была настолько пьяна, что мне пришлось ждать еще пять минут, пока она придумывала, как бы открыть проход. На следующее утро она была в очень плохом настроении и провела большую часть дня, стеная о «худшем похмелье в мире». Я всерьез надеялся, что мне больше не придется видеть повторение.

Я искал в замке мысли вампиров и нашел всех шестерых немедленно. Мои сестры находились с визитом у наших приемных родителей. Эсми сидела на одном из больших диванов в своем кабинете, неразборчивые эссе ее учеников окружали ее с обеих сторон. Карлайл еще раз просматривал результаты сканирования мозга родителей Невилла. Он уже смотрел их бесчисленное количество раз после окончания прохождения МРТ в Сиэтле. По данным сканирования, были большие участки в мозге Алисы и Фрэнка, которые не работали должным образом, но пострадали, в частности, их височные области.

– Острые нарушения памяти? – предположил я в ночь загула Полной Леди, указывая на височную долю на сканировании Фрэнка, которое показало серьезный недостаток активности.

– Вполне возможно, – пробормотал Карлайл, взгляд его голубых глаз был прикован к снимку. – Эта картина похожа на ту, что видишь у пациентов с болезнью Альцгеймера.

– Думаешь, это излечимо?

Он провел рукой по волосам и вздохнул. Честно говоря, Эдвард, я не имею ни малейшего понятия. Судя по этому, я бы сказал, что причина состояния Долгопупсов не в том, что их мозг был поврежден магией; я думаю, это была защитная реакция организма.

– А ты как думаешь? – спросил я. Глаза Карлайла сузились, пока он размышлял.

После секунды или двух он произнес: – Я не могу быть уверен, конечно, но представь себе маленького ребенка, сидящего перед телевизором в то время, как там показывают страшное кино.

Я кивнул.

– Теперь, фильм становится настолько графическим и страшным, что ребенок больше не может его смотреть; и таким образом, он хватает пульт дистанционного управления и нажимает паузу, тем самым, по сути, отгораживает себя от того, что он воспринимает как угрозу.

– Итак, ты говоришь, – ответил я, мой взгляд переместился с задумчивого выражения лица моего отца на снимок, – что это похоже на то, будто Фрэнк и Алиса вошли в режим ожидания, чтобы защитить себя от проклятия Беллатрикс.

– Точно. Я подозреваю, что это похоже на то, что должно было произойти с нашей Элис в психиатрической лечебнице.

Я вздрогнул, вспомнив. Карлайл тоже не выглядел особо счастливым. Ни один из нас не хотел представлять мою сестру, проходящей через пытки, схожие с теми, от которых пострадали Долгопупсы.

– Человек погружается в шок. Чтобы защитить себя, вся память о травме стирается. К сожалению, в данном случае травма была настолько серьезной, что отделы мозга Фрэнка и Алисы, отвечающие за воспоминания, до сих пор не включились. Они все еще в режиме ожидания. Блокировка памяти простирается даже на речь, а еще у меня нет ни одного понятия, как восстановить эти познавательные способности.

– Они как противоположность нам, – сказал я в итоге.

Мой отец повернулся ко мне, его лоб избороздили морщины из-за путаницы.

Я грустно улыбнулся. – У нас нет будущего, только прошлое и настоящее. Они движутся вперед, но не имеют никакого отношения к своему прошлому. Как только один момент проходит, он потерян для них.

Это была теория, так или иначе. Карлайл листал книгу на коленях, читая с помощью магической лупы, что Белла купила ему на Рождество. Каждая страница, однако, не давала никакого обещания полезной информации.

Розали и Элис расположились на полу кабинета наших родителей, работая над последним заданием, выданным профессором Вектор. Мальчики, с другой стороны, находились в верхней части астрономической башни, сканируя безоблачное небо.

Образ их лиц вернул мой гнев к точке кипения. Я едва мог поверить, что они были настолько глупы, чтобы показать эту проклятую карту звездного неба Белле, совершенно не думая, какие выводы она может сделать из этого.

Мои ноги направились по каменному полу, неся меня по замку к имбецилам, что я звал своими братьями. По дороге, я прошел мимо Пивза и сэра Николаса. Я перемещался так быстро, что они не заметили меня, хотя это, может быть, было вызвано тем, что они были слишком погружены в свой разговор, если его можно так назвать. Я слышал дискуссию, несомненно, пока продолжал пролетать мимо очередного коридора. Полтергейст бодро получал нагоняй от призрака Гриффиндора за то, что перевернул портрет шотландца с ног на голову. К сожалению, для убитого мага, он провел свою жизнь, как явный традиционалист, что означало, что те оккупированные соседние полотна не являлись особо восхитительным зрелищем.

Джаспер и Эммет услышали, что я приближаюсь прежде, чем я добрался до входа в астрономическую башню.

– Это Эдвард, – вздохнул Эммет, закрывая альбом, в котором он зарисовывал очень точные копии созвездий и их расположение на небе. – Никто другой не может так быстро передвигаться.

Джаспер кивнул в знак согласия, его тело напряглось в ожидании. Звуки бега, как эти, явно свидетельствуют о какой-то цели… Мы, должно быть, замешаны в этом.

Да, ты замешан, дорогой брат. Да, ты замешан!

Дверь распахнулась, издав два резких звука, качнувшись на своих петлях возле изогнутой каменной стены, когда я предстал перед ними. Звук был подобен раскату грома на фоне тихой ночи.

– Вас двоих явно уронили на голову при рождении, – возмущался я, – или вы просто идиоты по своей природе!

На самом верху башни мои братья вдруг выскочили к краю лестницы.

Серьезно, бро, тебе нужно снизить громкость; если, конечно, твоя цель не состоит в том, чтобы разбудить всю школу?

После продолжительного метания ядовитых взглядов в Эммета, который воспринимал их с равнодушным видом, я метнулся вверх по винтовой лестнице, чтобы встретиться с ним, перемещаясь как пуля, выпущенная в торнадо.

– Вы могли бы подождать, пока Беллы не будет рядом, чтобы показать мне эту вещь, – прошипел я, как только мы оказались лицом к лицу.

– Это касалось и ее, Эдвард, – заметил Джаспер.

– Это не значит, что она должна была знать! Вы, скорее всего, убедили ее, что сейчас смертельная опасность ждет за каждым углом. Молодцы!

Ледяные глаза Эммета скучающе закатились. – Не будь таким драматичным.

Гортанный рык вырвался сквозь мои зубы, в то время как мои кулаки сжались по бокам. Однако когда внезапная волна спокойствия захлестнула меня, с подачи Джаспера, они немного расслабились.

– Смотри, – продолжил Эммет, отходя от балюстрады, на которую он случайно навалился в момент моего появления, – что бы ни приготовила судьба Белле, мы не можем предугадать это. Все, что мы можем сделать, подготовить ее к этому.

– Мы даже не знаем, что это такое! Мы даже не знаем, есть ли это, чтобы готовиться к этому в первую очередь!

– Итак, что, все это лишь огромное совпадение?

– Да!

Эммет отклонил мой аргумент со звуком отвращения и сказал: – Прими реальность, Эдвард.

Это был момент, когда я сломался. Даже с Джаспером, тушащим жар моего гнева, я знал, что я должен был чувствовать, именно поэтому я занес свой кулак и впечатал его в лицо Эммета. Этот шаг был настолько быстрым и мощным, что не было никакой возможности, что он когда-нибудь мог бы надеяться избежать или уклониться от этого. С громким грохотом мой брат-примат взмыл в воздух. Было очень приятно наблюдать за его движением по дуге вверх и в сторону от меня, не способного справиться с силами, действующими на его бессмертное тело. Гравитация должна была завершить его падение в середине башни. К моему крайнему удивлению, однако, он столкнулся с невидимой преградой, как раз когда начал спуск, столкновение сопровождалось громким, внезапным глухим ударом.

– Эээ! Что за…!

Джаспер и я стояли неподвижно, замерев в полном и абсолютном шоке. Желание потереть глаза (только чтобы убедиться, что это не привиделось мне) было почти невозможно игнорировать.

Эммет, тем временем, вскинул руки с ослепительной скоростью, хватаясь за опору таинственного препятствия, тем самым оставляя себя в воздухе. – Хм…

Через некоторое время любопытство перевесило замешательство, и он легко подтянулся одним изящным движением, пока не встал, чтобы не висеть безвольно.

– Эм? – прозондировал Джаспер.

Мой гнев теперь был забыт, я смотрел, очарованный, как наш важный брат исследовал воздух кончиком ноги, его баланс ни разу не нарушался, пока он изящно тянулся, как опытный исполнитель.

– Это своего рода дорожка, – заявил он взволнованно, идя к нам. В конце концов, он добрался до места, где заканчивалась винтовая лестница, и прислонился к балюстраде, отделяющей видимое от невидимого. – Они соединяются.

– Но что это? – задавался я вопросом.

Эммет весело пожал плечами. – Понятия не имею. Давайте выясним!

Я не спорил, как и Джаспер. Мы перепрыгнули через разделитель без колебаний и единым фронтом, с Эмметом во главе, последовали по извилистому пути, что он наметил для нас, идя более медленно, когда мы достигли неизведанной территории. Дорога была узкой и извилистой, жесткой под нашими ногами. Она прорезала непосредственно центр башни и вела нас в сторону, противоположную той, где мы начали, заканчиваясь в секции каменной кладки, где удачно был расположен факел на стене.

Эммет развернулся к нам лицом, его губы растянулись в гигантскую зубастую улыбку. – Вы думаете о том же, о чем и я?

– Ты же знаешь, – ответил я на это не менее восторженно. Его глаза блестели, как морозные алмазы, наполненные неутолимым стремлением к приключениям. Он повернулся еще раз, делая последний шаг, чтобы обхватить своими пальцами железное бра. У него в мыслях я наблюдал, как его пальцы прошлись вдоль небольшой металлической части, на которой было тиснение в форме кошки. Образ был похож на древний египетский иероглиф.

Любопытно.

К моему огромному разочарованию, Эммет колебался, намереваясь усилить и продлить напряжение. Оранжевое пламя плясало на фоне теней, мерцая периодически, тихо маня. Я затаил дыхание.

Наконец, когда волнение стало слишком болезненно переносить – спасибо отдельно взятому вампиру-эмпату – Эммет закончил с этим. С клише, но глубоко приветственным кликом, рычаг опустился вперед от стены, что вы и ожидаете увидеть в старых черно-белых фильмах ужаса. А потом, подобно кирпичной стене позади Дырявого котла, делящейся на две, образуя вход в Косой переулок, каменные блоки начали дрожать и трястись, создавая невообразимый гул, который отразился вплоть до фундамента астрономической башни.

Другие тоже должны были услышать это, определенно. Я заглянул в мысли Элис, ожидая найти ее настороже. Однако она совершенно не обратила внимание, как и остальные, на громкое событие, произошедшее на моих глазах. То, что изначально представлялось довольно обычной стеной, превратилось в нечто совершенно иное. Кирпичи сложились наружу, образуя небольшую, идеальную арку, через которую мы увидели первые ступеньки секретной лестницы, построенной в стенах Хогвартса.

Как мы могли не знать об этом? – недоверчиво подумал Джаспер, вспоминая разрушения, которые произошли во время битвы с Воландемортом.

– Одному Богу известно, какая магия защищает это место, – пробормотал я.

Осторожно мои братья и я придвинулись к краю, чтобы мы могли заглянуть за угол. В секунду, что наши головы пересекли границу, расплавленный свет начал наполнять узкий проход, полдюжины дополнительных факелов самовоспламенялись, освещая изогнутый путь, пока не исчезали из вида.

Казалось, прошли часы, как мы втроем стояли в полном оцепенении, погрузившись в тишину от абсолютной неожиданности, пока, наконец, Эммет не прошептал: – Мечты реально сбываются.

Ребенок до мозга костей.

– Как ты думаешь, что там? – спросил Джаспер, пытаясь услышать признаки жизни. Я искал тоже, но не нашел даже намека на посторонние мысли.

– Есть только один способ выяснить это, – сказал Эммет, прежде чем вошел в коридор, готовый продолжить приключение. Это было всем, что его когда-либо интересовало в жизни, и здесь это было преподнесено на серебряном блюде.

Не было никаких окон возле скрытой лестницы – ни клочка света, за исключением пламени, которое горело через определенные промежутки. Кроме того, здесь не было пыли и паутины, и даже крошечных существ, которых ты ожидаешь обнаружить в подобном месте, еще не рискнули появиться тут.

Там нет посторонних запахов, – отметил Джаспер. – Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то был здесь.

Две минуты продолжался наш спуск, запах и аромат претерпели заметные изменения. Я мог бы попробовать на вкус затхлую влажность, и земляной запах отчетливо улавливал мой нос. Мы спустились до уровня земли и продолжали путь все глубже и глубже. Джаспер и Эммет также заметили изменения, но не прокомментировали это.

Постоянные повороты туннеля были последовательными, продолжаясь, пока мы не достигли самой нижней ступеньки, спустя целых пять минут с начала нашего путешествия. Длинный, прямой коридор простирался перед нами, стены которого были задрапированы чистой, белой парусиной, прекрасно сохранившейся, хотя ей должно было быть десятки лет, по крайней мере. Я хотел запустить сквозь нее свои пальцы, просто чтобы быть уверенным, что это реально, но я слишком боялся, что она превратится в прах, если я сделаю это.

Я со своими братьями не решался сделать шаг у подножия лестницы. Мы смотрели в самый конец коридора – около тридцати метров, – где он переходил в новое помещение. Туннель был слишком узким, чтобы дать четкое представление о размерах следующей комнаты, но внутреннее предчувствие говорило мне, что это будет впечатляющим.

Я оказался прав.

Могла ли моя челюсть упасть на пол? Без малейшего представления. Я был слишком занят, гуляя по холлу размером с собор, стены которого, наряду с двумя рядами колонн, были целиком покрыты золотом. Драгоценный декор, однако, был не самой удивительной деталью сегодняшнего дня. Несмотря на быстрый автомобиль и несколько оффшорных банковских счетов, я не был материалистом. Богатство и сокровища не были основополагающими для моего счастья.

В комнате находился, достигая ошеломляющей высоты в семьдесят футов, самый большой сфинкс, которого я когда-либо видел за свою жизнь. Каждая деталь колоссального монолита была хитро вылеплена и совершенно не повреждена, в отличие от памятника, все еще стоящего на плато в Гизе. Этого, конечно, и следовало ожидать, когда кто-то продумал феноменальное убежище, защищающее его от выветривания и эрозии.

Сфинкс лежал на животе, с гордой головой женщины, поддерживаемой мощным телом льва.

Я хотел что-то сказать, перевести мое удивление в речь, но слова застряли в горле, заблокированные непреодолимым чувством изумления.

Эммет был первым, кто подошел к сфинксу. Ее древние, известняковые глаза смотрели слепо, и, тем не менее, они все еще были, так или иначе, пронзительными и суровыми. Я нашел себя успокаивающимся, что их взгляд не пригвоздил меня к земле.

Джаспер усмехнулся рядом со мной. – Нервный, Эдвард?

– Не больше, чем ты, брат, – ответил я сухо, слушая его мысли. Эммет, который был слишком поглощен обнаруженным, не стал обращать много внимания на нас.

Что может мотивировать кого-то построить сфинкса такого размера под школой? И в Британии?

– Хорошие вопросы, – согласился я. – Сфинкс никогда не был местной мифологией.

– Кто говорит, что они мифологические? – ответил он, стоя спиной ко мне.

Мнение принято.

Он протянул руку, чтобы осторожно коснуться лапы существа, подгоняемый очарованием строения, которое мог удовлетворить только физический контакт. Я затаил дыхание, когда его кожа коснулась камня. Почему я был на таком пределе, я даже не представляю, но все же, я был достаточно напряжен, что мгновение спустя, когда решил, что бушующее любопытство моего брата не разбудит зверя, я громко вдохнул от облегчения.

Звук последующего веселья Джаспера эхом разнесся по комнате. Свет своеобразно отражался от его кожи и зубов, будто создавая легкую золотистую ауру вокруг него. В отличие от прежнего, его смех был легким и воздушным, потеряв свой первоначальный нервный полутон. На этот раз Эммет присоединился, как и я.

С нашей сниженной бдительностью, никто из нас не был подготовлен к глубокому и глухому реву, который разнесся вдруг по залу, как мощный гул землетрясения. Он заглушил наш веселый смех и заставил каждого из нас принять оборонительную стойку, готовых атаковать, если ситуация того потребует. Эммет был молниеносен, вернувшись обратно, вставая рядом с Джаспером и мной.

Сфинкс встряхнулась и запрокинула голову, зарычав, тем самым сотрясая колонны своего золотого дома. Когда она это сделала, ее каменная кожа начала трескаться, раскалываться и крошиться, снова и снова, пока она не стала напоминать потрескавшийся рельеф пустыни; а затем, необъяснимо, горная порода растворилась, оставляя за собой след английского тумана, в который было укутано недавно вылупившееся существо.

Мои братья и я, три мухи в логове паука, уставились на сердитого сфинкса, как олени в свете фар. Она вернула наш неверующий взгляд со слепящей яростью, ее глаза были золотистыми и горящими, как полыхающее солнце. Волосы у нее были черными, как смоль, и выглядели подобно шелковым нитям шелкопряда. Они были длиной до плеч, где бронзовая человеческая кожа встречалась с шерстью львицы.

Она смотрит на нас, будто мы завтрак, – запаниковал Джаспер, подкормленный нашим коллективным страхом. Я хотел напомнить ему, что мы были вампирами, но не был полностью уверен, что это сильно подействует, особенно, когда ты стоишь перед древним монстром размером с трех Годзилл. Сфинкс была больше нас; была ли она также и сильнее? Находился ли наш вид на вершине пищевой цепи, или мы в очередной раз страдаем от тотального невежества?

– Должны ли мы представиться? – прошептал Эммет так тихо, что даже у меня были проблемы со слухом.

– Не беспокойтесь! – заявила сфинкс, ее мерцающие губы задвигались. – Я уже знаю, кто вы!

Звук ее голоса заставил меня мгновенно снять оборону, и я выпрямился из своей боевой стойки. Даже в то время как в голосе звучал гнев, он обладал невероятно приятной текстурой – теплый, густой и насыщенный, как патока или шоколадный сироп.

– Почему вы здесь? – выплюнула она. – Что вы хотите?

Потому что я мог слышать и мысли моих братьев, я назначил себя в качестве оратора.

– Мы обнаружили вход случайно, – признался я, делая шаг вперед, уверенный в том, что я должен смотреть ей в глаза. Осторожно, я посмотрел на нее из-под своих ресниц. – Мы просто хотели узнать, куда ведет туннель.

Когда я, наконец, встретил величественный взгляд сфинкса, я не мог решить, было ли чувство неполноценности, которое внезапно пронзило меня, моим собственным или результатом какой-то странной магии. Какой бы ни была причина, я чувствовал подавляющие импульсы, пытающиеся успокоить существо, которое теперь смотрело на Джаспера, Эммета и меня таким образом, как человек может смотреть на трех надоедливых мошек.

Потому что это было моей второй натурой, я начал искать новый разум, не в силах остановиться. Кроме мыслей моих братьев, тем не менее, все, что я обнаружил в огромном подземном логове, был пронзительный звон, похожий на сонар летучей мыши, только этот был еще выше, едва заметный. Как я однажды сказал Белле, пожалуй, некоторые разумы могут работать на разных частотах. Мысли домовых эльфов находились на канале AM; можно ли было это применить и к сфинксам, а?

– Вы незаконно проникли, – заявило существо, как ни в чем не бывало, – что означает, что вы обязаны ответить на мою загадку. Если вы откажитесь или дадите неправильный ответ… Я буду атаковать.

Она одарила нас угрожающей улыбкой, обнажая два ряда жемчужно-белых зубов. Ее клыки были острые и вытянутые, как у стереотипного вампира. Они угрожающе блестели в свете, тихо предупреждая о возможной массовой опасности, что мы, трое бессмертных, навлекли на себя.