Текст книги "Этот мир придуман не нами (СИ)"

Автор книги: Павел Шумил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 97 (всего у книги 104 страниц)

– Это не есть хорошо, – оценил Мухтар. – Значит, сейчас легионеры свободны от любой присяги.

А разбор полетов шел своим ходом.

– Стас, можешь дать сводку на настоящий момент? – спросил хозяин.

– Сейчас во Дворце около двухсот легионеров. Значит, утром было приблизительно двести сорок. На пустыре, который легионеры отвели под кладбище больше пятидесяти свежих могил. И одна большая, братская. Как я понял, из пятидесяти могил двадцать – на совести Пуррта и Миу и тридцать с хвостиком – в результате побега заключенных из казематов и беспорядков, когда казнили поваров. Порядка ста двадцати воинов погибли в первый день при взятии дворца. Получается, в нападении на дворец участвовало около четырехсот боевиков. Если Миу еще три раза слетает во дворец, там вообще только раненые в лазарете останутся.

– Забудьте! Я запрещаю привлекать Миу к боевым операциям!

Никогда не слышала, чтоб Марта говорила таким решительным тоном.

– Основание? – поинтересовался хозяин.

– Хочешь, чтоб у девушки выкидыш случился?

– Ой, бли-и-ин! – хозяин закрыл лицо рукой. – С этими бабуинами скоро свое имя забуду. Да, какой поворот темы! Миу, ты осознаешь ответственность?

– А? – только на это меня и хватило.

– Ты носишь будущего Владыку. Береги себя.

Опять на меня небо упало. Это какая-то злая шутка судьбы. Я не хочу…

– А хотите узнать, что говорят в казармах, – улыбнулся Стас.

– Ну-ка, ну-ка, – повернулся к нему хозяин.

– Первое. Владыка сражался с мечом и щитом против меча и кинжала. Именно в таких поединках чаще всего получают рану справа в живот.

Второе. Иноземная ночная тень Марта обучает учеников. На первом месте среди них – Миу. На втором – какой-то парень, а на третьем – заносчивая, гордая, но бестолковая принцесса Линда. Тень из нее никакая. Ее все видели, она даже позволила себя ранить. Наверняка готовит Миу себе в телохранители.

Ну и на третьем месте выбор нового римма. Старый был не дурак, но зарвался. Ни одна тень не позволит себе хвост обрубить.

– Откуда такие новости? – удивилась Паола.

– Птички на хвосте принесли, – ухмыльнулся Стас.

– Госпожа, у нас во Дворце много птичек, которые глаза и уши Стаса, – шепнула я ей на ухо. – Они совсем как живые.

Последнее лекарю переводить не стала.

Ночью не могла уснуть. Днем держалась, но сейчас… Я же не закаленный в боях воин. Я не мама. И совсем не умею сражаться. Зачем мне меч? Я его недостойна. Как получилось, что я на чужом месте? Тут должен быть кто-то храбрый, умный, красивый. Как в легендах. А не бестолковая рыжая рабыня. А эти мертвые – они мне сниться будут. Не хочу больше быть воином. С головы до ног в крови врагов – такого в детских играх не было. Ее вкус вовсе не радует. Песни лгут, все не так.

Раз не уснуть, решила, как Линда говорит, клин клином. Перепишу у Стаса или Богдана запись на планшетку и буду просматривать раз за разом, пока от нее тошнить не начнет. Но белый корабль улетел… И Шурртх улетел куда-то на байке. Если подумать, то Шурр наверняка на охоте. Но куда делся корабль? Решила спросить у Стаса. Связалась через планшетку с пирамидкой…

– Не сейчас, Миу, – ответил Стас напряженным голосом. Поняла, что не вовремя. Вызвала на экран планшетки карту с точками, посмотрела, где байк Шурра. Ну, конечно, рядом с Дворцом. ЧТО?! Я тут сижу, а он один там против двух сотен?

Нет, не один, раз у Стаса такой напряженный голос. Но Дворец – это не ровная пустыня! Там залы, комнаты, коридоры с поворотами. А он тайных ходов не знает.

Сама не заметила, как в доспехе оказалась. Пояс с ножами – на талию, ночные очки – на глаза, резак в руку. Огнестрел! Линде он сейчас – честное слово – не нужен. Я потом отдам! Пусть не пробовала из него в цель стрелять, но грохотом точно напугаю. Оживляю байк, жду, когда зеленый огонек готовности зажгется. Зажегся!

– Сто-о-оять! – звучит из байка голос хозяина. – Куда собралась?

– Хозяин, рабыня очень торопится. Рабыня должна прикрыть спину Шурртху.

– А-а-атставить!

– Хозяин, нижайше прошу! Шурр не знает тайных проходов.

– Шурру сегодня не нужны тайные проходы. Мы решили часовых вокруг Дворца пощипать. Сегодня внутрь не полезем.

Как иноземцы говорят, камень с души упал. Очень похоже. Чуть не заплакала от облегчения.

– Миу, ты не первый раз говоришь о тайных проходах. Ты их хорошо знаешь?

– Не все, мой господин, только некоторые. Всех не знает никто.

– А в школу гвардии есть тайный ход?

– Рабыня не знает, – так горько стало, что хозяина подвела.

– Перестань себя рабыней называть. Надоело уже! – обругал меня хозяин. – Ладно, о ходах завтра поговорим. А сейчас спи и ни о чем не беспокойся. Вернем тебе Шурртха в целости и сохранности.

Раз хозяин пообещал, наверно, тревожиться не о чем. И прямой приказ… Выключила байк, разложила вещи по местам, сняла доспех. И услышала, как кто-то тихо плачет. Думала, мелкая, оказалось Амарру. Она очень сильно за Пуррта переживает. Осунулась, от всех шарахается, глаз от пола оторвать не может. Они с Пурртом вместе пустыню перешли. Может, и раньше были знакомы. Села рядом, погладила ее по плечу.

– Амарру, я вот что подумала. Владыка жив, вина намного меньше. Я попрошу его заменить казнь на вечное изгнание куда подальше. Как думаешь, я здорово придумала? – говорю на языке рыжих.

Амарру вдруг бухнулась передо мной в позу покорности.

– Миу, прошу, не вини его ни в чем. Мы не знали, что Владыка – твой отец. Пуррт ни в чем не виноват, – и зарыдала, закусив кулак до крови.

– Что ты, милая. Я не держу на него зла. Горько только, что все так нелепо обернулось, – обнимаю ее, успокаиваю. – Моя мама ведь тоже хотела папу убить. С этой целью во Дворец проникла. Момент выжидала, чтоб вместе со Стратегом. Стратег так и не появился, зато я появилась. А мама не вынесла, на мечи бросилась…

Сидим, обнявшись, шепчемся, плачем тихонько, чтоб спящих не разбудить. Тут белый корабль вернулся. Только он теперь не белый, а черный. Вместе с кораблем мрачный Шурр прилетел. Я к нему подбежала.

– Брат, что случилось? Убили кого-то?

– Это не война, а бойня. Все понимаю, они враги. Но не могу спящих резать. Смерть надо встречать лицом к лицу, с оружием в руках, а не так…

Из корабля вышел такой же мрачный Богдан.

– Миу, налей нам чего покрепче. Гнусная работа. Что б твой шеф ни говорил…

Не докончив фразы, сел у стены. Я засуетилась, в который раз разводя "вино иноземцев". На "закус" открыла две консервные банки с сосисками и захлопотала, готовя настоящую еду.

Это что? – удивился Богдан, прочитав этикетку на пакете с киселем.

– Для нас – вино, господин. Наш метаболизм…

– Понятно. Паола, спирт захвати.

Совсем негромко сказал, но Паола как-то услышала. Вынесла флягу медицинского спирта. Амарру убежала в свой уголок, а мы разлили и выпили по первой. Закусили сосисками на хлебе с горчицей. Шурр попробовал, что пьют иноземцы и выругался.

– Это смерть и огонь!

Я тоже попробовала. Маленький-маленький глоточек. Оказалось, Шурр вовсе не ругался, а правду говорил. Констатировал. Поскорей заела сосиской с горчицей.

Разогрелось мясо с картошкой. Вторую дозу закусывали уже горячим. И Шурр рассказал, что было у Дворца.

Мой хозяин решил, что бунтарей надо дожать. Дневной визит создал хорошую основу. Осталось выбить почву у них из-под ног. Шурру было приказано уничтожить всех часовых. Причем, ТОЛЬКО часовых. Остальных не трогать.

– Представь, падает на землю рядом с постом пакет. Из него идет легкий дымок. Кто вдохнул этот дымок, тут же засыпает. Потом спускаюсь я на байке и режу сонным глотки. Как бурргунам. Они даже не трепыхаются. И так – раз десять. Понимаешь, как бурргунам! – Шурр залпом выпил кружку вина иноземцев и отвернулся.

– Мы зачистили все посты, которые обнаружили, – подтвердил Богдан. – Завтра будет много шума. Надеюсь, у них хватит ума понять, что могли зачистить всех.

– Надо послать к ним римма тех, кто остался в столице! Он самый высокий по чину, – ляпнула я и закрыла рот ладошкой.

– Интересная мысль, – поднял бровь Богдан. И надолго замолчал.

– Мы прошлись гравилокатором по местности, окружающей Дворец, и обнаружили две неоднородности, – сообщила Паола. – Возможно, это подземные ходы. Один соединяет Дворец и школу гвардии. Второй ведет от дворца к развалинам дома за оградой дворцового парка.

– Там раньше садовник жил. Давно, еще до войны, – припомнила я.

– Я сейчас поговорил со Владом, – очнулся от раздумий Богдан. – Он одобрил план Миу.

– Ты же сидел, молчал, рта не открывал, – удивился Шурр.

– А зачем открывать рот, если собеседник от тебя далеко-далеко? – сделал вид, что удивился Богдан.

Я вытащила планшетку и попросила показать компьютерные сети вокруг себя. Их оказалось много! Мой ошейник, мой доспех, доспех Шурртха, наши байки, два ноута, еще что-то из бытовой техники. И больше десятка закрытых узлов, о которых планшетка не могла сказать, что это такое. Нарисовала их в виде замкОв. Богдан наклонился ко мне и с интересом посмотрел на экран планшетки.

– Это мы с Паолой и наш корабль, – ткнул пальцем в замки на экране. – Паола, как считаешь, можно будет завтра ненадолго разбудить Владыку?

– Нельзя. Всего сутки после операции. А если швы разойдутся?

– Жаль. Кто же будет вести переговоры? Кто придаст им вес?

– Я могу позвать Главу Службы закона и порядка. Или дядю Трруда. Он римм дворцовой охраны, достоин говорить от имени Владыки.

– Лучше пригласить обоих, – решил Богдан. – Шурр, за победу! Пьем до дна!

– … Мне нужны люди, понимаешь? Вы с Паолой не в материале. Пока я вас готовлю, сам прилечу. Миу умница, но она одна на всю планету. Мне даже некого посадить связь наладить.

– А что не так со связью?

– Миу отключила мобильную связь, чтоб ей не смогли пользоваться опозиционеры. Нужно составить белый, серый и черный списки номеров. Чтоб наши могли пользоваться связью, а враги – нет. Сложность в том, что бунтовщики конфисковали мобилки у горожан. Включать номера в списки нужно после проверки личности владельца. Опознать его могут только Линда, Миу и Стас. Но Стас мониторит ситуацию, Линда дрыхнет в саркофаге, а Миу тянет на себе все. Поговори с Паолой, нельзя ли Линду перевести в ранг сидячей больной?

Доподслушивалась… Люди думают, что если до меня пятнадцать шагов, то я ничего не услышу. Это в тишине пещеры… И что мне теперь делать? Дальше притворяться спящей, или сделать вид, что проснулась? Столько вопросов к хозяину.

Делаю вид, что проснулась. Подхожу к пирамидке, здороваюсь с Богданом и хозяином.

– Здравствуй, Миу. Ты по делу, или так?

– По делу, господин мой, – мурлыкаю ласковым голосом, но, не удержавшись, зеваю.

– Излагай.

– Лекарь домой просится. Говорит, ему здесь больше делать нечего.

– Щедро заплати ему и отвези домой. Постой, где он живет?

– Во дворце.

– Бл…ин! Его там не убьют за то, что нам помогал?

– Нет, он же лекарь… Но деньги могут отобрать.

– Он сможет передать легионерам наше послание?

– Да, хозяин.

– Так и сделаем. Послание согласуй со Стасом. Еще дела есть?

– Стажерка думает вернуть жителей в оазис. Но надо, чтоб птицы Стаса днем и ночью следили, нет ли поблизости бунтарей. А компьютеров в поселке не осталось.

– Ясно. Ты мыслишь правильно. Стас и Мухтар помогут тебе наладить охрану. Компьютеры есть в каждой машине, а как связать их с орнитоптерами и настроить на охрану, Мухтар знает. Дальше.

– Надо показать дяде Трруду, что Владыка жив. Тогда он сможет поклясться любой клятвой перед легионерами, что видел живого Владыку.

– Привози Трруда и покажи ему Владыку. Детали согласуй с Паолой.

– Я по тебе очень соскучилась, господин мой.

– Мне тоже тебя не хватает. Береги себя, Пушистик.

– Почему ты называешь Влада хозяином? – спросил Богдан, когда экран ноута погас.

– Чтоб не забывал, что у него есть я, – грустно и доверчиво улыбнулась ему. – Потому что он самый лучший. И потому что мы здесь не одни, – показала глазами на спящего лекаря.

– Ты ему не веришь?

– Стас говорит, чего не знаешь, о том не сболтнешь. Во Дворце должны думать, что я по-прежнему рабыня Влада. Иначе будет, как у вас говорят, дипломатический скандал.

– Понимаю. Муж рабыни не может быть знатным господином.

– Да, как-то так. Но господин может иметь любимую рабыню. Это разрешается, это никого не удивляет.

Не могу уснуть. Пока не рассвело, решила разобраться, что за списки, о которых хозяин говорил. Оказалось, все просто. Черный список – это кому звонилкой запрещено пользоваться. Серый список – тебе звонки приходят, но сам позвонить не можешь. Белый список – администраторы. Им все можно.

Первым делом внесла абсолютно все номера в черный список. Это одной командой делается. Ставишь звездочку вместо номера – и готово! Потом внесла себя в белый список и убрала из черного. Включила программы связи на всех шести ретрансляторах. Вычеркнула Марра из черного списка и тут же ему позвонила.

Не сразу, но звонилка отозвалась. Ответил наставник Марра. Узнал меня по голосу, обозвал стихийным бедствием и велел в такую рань без дела не звонить. А лучше всего лечь и поспать. Извинилась перед ним, легла – и тут же уснула.

Как в добрые старые времена, утро началось с разнарядки. Хозяин поручил мне привезти для беседы дядю Трруда. Всем сказать, что на беседу с Владыкой. С каким – не уточнять. Остальных отправить в оазис. Охрану периметра оазиса Стас берет на себя.

Для солидности я надела самый дорогой ошейник и доспех цветов клана. Шурр решил меня сопровождать.

– Молодежь, можно мне с вами? – вскочил вдруг лекарь. – Засиделся я в этом подземелье. Хочется растрясти кости.

– Почему бы и нет? – хмыкнул Шурр, взглянув на меня. – Два байка – четыре седока.

– Тогда подождите чуть-чуть, я проверю раненых, – и смешной трусцой поспешил к кораблю иноземцев.

– Паола, к нам гость, – негромко произнес Богдан. И через миг проход в корабль раскрылся. Прронырра оглянулся на Амарру, вздохнул и снял куртку.

"Чуть-чуть" лекаря растянулось на полстражи. Я уже начала беспокоиться, когда проход распахнулся, и лекарь вышел под руку с Паолой.

– Мы бесконечно благодарны вам, что сохранили их жизни до нашего прихода. Их смерть легла бы несмываемым пятном на нашу репутацию спасателей, – объясняла Паола на нашем языке, но с жутким акцентом и паузами между фразами.

– Флиртует старый гриб! – шепнул Шурр и слегка прикусил мое ухо. За что получил локтем в живот. Решительно, но не сильно, чтоб не обиделся. Я вскочила в седло байка и выразительно оглянулась на лекаря.

– Я уже готов, полностью готов, – воскликнул лекарь, усаживаясь за мной. Он был охвачен радостным нетерпением. Белый корабль отодвинулся, освобождая нам дорогу. И я послала байк вперед и вверх, прямо в голубое небо!

– Мяу-яу-яу-яааау! – завопил за моей спиной Шурртх. От Линды научился.

С каким восторгом нас встретили жители автобуса! Некоторые господа знали дворцового лекаря, Татака тоже его узнала и уважительно поклонилась. А раз она уважила лекаря, то и все девушки его уважили. Новость, что пора возвращаться в оазис, восприняли с восторгом. Пустыня и консервы надоели до печенок. А когда я сообщила, что каналокопатель тоже возвращается… В общем, наши байки подняли и руками погрузили в кузов автобуса. И мы уже неторопливо пылим в сторону оазиса. За рулем сидит Щинарр… Нет, он сидит рядом. Тогда кто же за рулем? Знакомый ошейник…

– Ррушан! Чернильница, как ты сюда попала?!

– А я уж думала, ты так зазналась, что своих не узнаешь, – скалится черненькая. – Меня Щинарр из дворца выкрал. Прямо на глазах бунтарей свалился с неба, схватил и унес. Я теперь его добыча!

И ушами делает тайный знак, чтоб я не спорила.

– Он это может, мы с ним в паре воевали. Он тебе рассказывал про битву в пустыне?

– Парни ее каждый вечер вспоминают.

– Битва в пустыне – это детские потягушки, – заявляет вдруг Шурр. – Вчера во Дворце Миу вышла одна с мечом против двух сотен. Без малого четыре десятка в фарш порубила. Остальным сказала, что с детьми не воюет, и улетела. Представьте, в руке меч, вся в крови, только глаза сверкают! А вокруг нее – трупы навалом…

– Шурр, прекрати. Больно слышать. Меня же хозяин на переговоры послал. А я…

– А ты не дала себя обидеть! Пусть знают, несущий слово Владыки неприкасаем!

В общем, у мужчин опять начались споры о том, как правильно воевать. А мы с девочками собрались в кружок, у нас свои разговоры.

Ехали неспеша, чтоб в кузове не очень трясло. Поэтому дорога заняла три стражи. Еще на подъезде увидели облако пыли вдали. Это каналокопатель возвращается в оазис. Пока их ждала, убрала из черного списка два десятка звонилок. И провела телеконференцию. Ведущим был Глава Службы закона и порядка. Участвовали дядя Трруд, Шурр, наставники школы гвардии, риммы и стратеги восьмого и десятого легионов. Им остался один дневной переход. Стас через ошейник сообщил, что все видит, слышит и будет подсказывать. Я рассказала все дворцовые новости, мол, во Дворце осталось меньше двухсот бунтарей, а в Столице – три сотни. То есть, двум легионам – только когти поточить. Но Владыки хотят подчинить бунтарей мирным путем. И так уже провинция осталась без шести сотен лучших мечей.

Стратегам легионов вариант "мирного урегулирования" не понравился. Но когда они услышали, что за сутки "мирных переговоров" бунтари потеряли больше пятидесяти мечей, резко изменили мнение и согласились дать еще три дня. Надо же ученикам иноземной ночной тени, госпожи Маррты, на ком-то оттачивать воинское мастерство.

Затем немного поспорили, в каком порядке легионы пройдут парадом по Столице.

– В порядке номеров, – отрезал Глава Службы закона и порядка, и на этом спор закончился. Дядя Трруд сказал, что просит его простить, но ему пора лететь к Владыкам за последними указаниями. Сразу же посыпались вопросы о здоровье Владыки. На них пришлось отвечать лекарю. Отвечал он уверенно, сообщил, что Владыку последний раз наблюдал сегодня рано утром, перед тем, как улетел в пустыню. Владыка спал спокойным, крепким сном, а здоровье его охраняют иноземная целительница, весьма искусная в своем деле, и рыжая сиделка. Где сейчас находится резиденция Владыки, говорить отказался. Мол, это врачебная тайна. С чем и был отпущен.

Как мне хотелось задержаться на денек в оазисе! Обсудить с подругами тысячу самых важных вещей. Но пришлось возвращаться в пещеру.

Дядя Трруд сел за моей спиной. Шурр понял, что нам надо пошептаться, и близко не подлетал. А я рассказала, как обстоят дела на самом деле, как надо рассказывать, и почему. Дядя похвалил меня и сказал, что я стала совсем взрослой, и он гордится мной. Наверно, я на самом деле стала взрослой. От похвалы приятно, но не радостно.

В пещере лекарь первым делом познакомил дядю Трруда с Богданом и Паолой. А потом, словно хозяин, повел на корабль. Паола пошла за ними, а я – за Паолой. Двери и проходы открывались по ее жесту. А комнаты были совсем не там, и не такие, как в прошлый раз. Наверно, это и называется "динамическая архитектура". Жуть! Корабль совсем маленький, а заблудиться можно.

Как и раньше, папа спал в прозрачном коконе. Только в этот раз Паола объяснила, что сила тяжести в коконе в двадцать раз меньше, чем снаружи. Поэтому даже самая жесткая поверхность кажется мягкой. Через прозрачную стенку мы осмотрели заживающую рану в боку. Потом Паола сделала жест, будто поднимает на ладошке что-то, и кокон поднялся выше наших голов. Мы осмотрели шрам от копья. Паола показала, какие ребра были сломаны, а лекарь сказал, что лучше папу несколько дней не будить. А то переломает незажившие ребра, и вся работа пойдет насмарку.

Затем мы осмотрели кокон с Линдой. Ее нога выглядела по-прежнему неважно, и, кроме четырех толстых трубок, к ней подходило множество тонких. Но опухоль опала. Паола сказала, что ближайшие два дня станут решающими. Загремит ли девочка на Землю, или пойдет на поправку. Пуррта дяде Трруду показывать не стали.

От обеда отказались. Хозяин сказал, что выбились из графика, надо торопиться. Подробно нас проинструктировал, мы с Шурром взяли флажки переговорщиков, сели прежним составом на байки и полетели в Столицу.

Для начала сели во дворе дома Шурра. Трое воинов-легионеров переполошились, но я улыбнулась им и помахала флажком. Непорочные девы бросились обнимать Шурра, а бабушки – меня. Из дома вышли еще две серые девушки. Шурр страшно удивился, но бабушки объяснили, что это подружки бунтарей. Бесстыдницы, а в остальном девушки работящие.

– Ага… – глубокомысленно изрек Шурр, и начал расспрашивать у бунтарей, где их штаб. Штаб расположился в городском управлении. Туда мы и полетели.

– Не удивляйтесь, – предупредил голос Стаса, как только мы сели перед главным входом, и из байков прозвучал сигнал утренней побудки. Я рассмеялась и замахала над головой флажком. Вызывают на переговоры совсем другим сигналом. Этот сочтут шуткой.

Окна заполнились лицами. Некоторых я узнала – они были в оазисе, когда прилетел грузовой корабль. Многие узнали меня, показывали пальцем и говорили что-то соседям.

– Эй, есть здесь кто из командования девятого легиона? – крикнул Шурр, сложив ладони рупором. – Мы по поводу принятия присяги. Ваш римм погиб, теперь нужно по-новому присягать.

Слова о присяге успокоили и обнадежили легионеров. Вскоре на крыльцо вышла делегация из пяти офицеров в цветах девятого легиона. Я поклонилась им уважительным поклоном, а Шурр ударил кулаком в грудь.

– Это Трруд, начальник дворцовой стражи. С ним вы обсудите процедуру принятия присяги и выбор нового римма. А это – дворцовый лекарь. Его задача – проследить, правильные ли слова были сказаны, и верно ли были поняты.

Дядя Трруд приветствовал легионеров ударом кулака в грудь и четким кивком. Все пятеро ответили на приветствие. Я успокоилась. Теперь внезапного нападения можно не опасаться.

Слуги вынесли ковер и расстелили прямо на брусчатке перед ступенями лестницы. За ковром последовали подушки и низенький деловой столик. Бокалы, вино и рикт – все как полагается. И, конечно, никто не притронулся ни к рикту, ни к вину.

Только я подумала, что, сидя за спиной дяди, не дотянусь лучом резака до бунтарей, как дядя посадил меня рядом с собой.

– Это Миу. Доверенная рабыня двух Владык, их голос и воля, – представил он меня. Я ударила кулаком в грудь и коротко, по-военному кивнула. Ох, доиграюсь…

– Как здоровье Владыки? Доходят слухи, он был ранен, – взял слово старший офицер бунтарей.

– Дважды ранен. Копьем в спину во дворце и кинжалом в бок пару дней назад. Сейчас поправляется. Сегодня я был вызван в его резиденцию для получения последних инструкций. Расстался с Владыкой полстражи назад.

– Серьезны ли его ранения?

– Спросите лекаря, – переадресовал вопрос дядя.

– Копье повредило два ребра. Это болезненно, но не опасно. Рана от кинжала в правом боку – два пальца выше, и это был бы смертельный удар. Но все обошлось очень удачно. Если б рана была опасной, я сейчас дежурил бы у постели больного, а не беседовал с вами.

И так – долго-долго. Дядя Трруд и бунтари осторожно прощупывали друг друга. Каждое слово сверяли с тем, что был известно им по слухам раньше. Я вспомнила, как вчера несостоявшийся Владыка за долю стражи выкачал из меня все, что хотел знать, и смутилась.

– Что тебя смутило, рабыня? – тут же углядел глава бунтарей.

– Рабыне очень стыдно… Если б рабыня умела так говорить, как вы, вчера не пролилась бы кровь. Рабыня сумела бы договориться с легионерами, ей не пришлось бы защищаться. Рабыня очень виновата…

– Так это была ты, – от холода в его голосе могло бы замерзнуть вино в бокалах. – Ночью тоже была ты?

– Нет, ночью не я. Я как раз хотела предупредить, что им нельзя оставаться на ночь во Дворце. Но они не послушались, и вот… – затараторила я, прижимая руки к груди.

– Кто же был ночью?

– Понимаете, госпожа Марта – ночная тень. У нее есть ученики. Ученикам надо тренироваться, оттачивать мастерство. Легионеры, которые напали на оазис, кончились, и ученики перешли на тех, которые во дворце. Если они не примут присягу, они тоже скоро кончатся, и тогда… останетесь только вы. А тут еще верные Владыке легионы на подходе. Ученики будут торопиться, – выложила я легенду и замолчала, хлопая глазами.

– Сколько у Марты учеников? – прорычал главный.

– Мне не велено говорить. Но мало, совсем мало. Меньше, чем пальцев на руке.

– На сколько меньше?

– Миу, молчи. А ты, уважаемый, не настаивай. Она же рабыня. Прикажешь – скажет. Сначала скажет, а потом убьет всех, кто слышал, – мягким голосом пообещал дядя Трруд.

Легионеры извинились и ушли в дом совещаться. Им было о чем подумать. Если у четырех учеников ночной тени за несколько дней "кончились" триста пятьдесят хорошо обученных легионеров…

– Миу, ты молодчина! Просто кусок золота! – услышала я в ошейнике голос хозяина. Линда когда-то объясняла мне, что цвет тут ни причем. Если кого-то сравнивают с драгоценным металлом – это похвала. Попыталась прикинуть, сколько стоит куча золотых монет с меня весом. Получилось очень много!

Вернулись бунтари.

– Мы готовы дать присягу Владыке, если он лично подтвердит ваши слова, – произнес главный.

– И не надейтесь! – воскликнул лекарь. – Я запретил ему вставать неделю! И поклялся, что не буду его лечить, если он опять нарушит мой запрет. Хватит с нас первого раза!

– Мы можем посетить Владыку в его резиденции.

– И узнать, где она находится… Исключено! Это тайная резиденция, – отрезал дядя Трруд.

– Тогда как же быть?

– Вы можете принести присягу мне в присутствии Главы Службы закона и порядка. А можете не приносить присягу. Тогда скоро в Столицу войдут легионы.

– Миу, твое слово! – прозвучал в ошейнике голос Стаса. – То самое!

Я вздохнула поглубже, выпрямила спину, закрыла глаза, постаралась сделать голос мужским, грубым.

– Воины! Сейчас моими устами говорит Владыка иноземцев. Вы пришли в Столицу связанные присягой, вы выполняли приказ. Вашей целью было убить Владыку, и посадить на его трон нового. Но Владыка жив, а ваш римм, наоборот, мертв. Его смерть освободила вас от присяги. В эту минуту вы стоите перед выбором – остаться верными трону и воинскому долгу, или превратиться в изменников. Решайте!

Несколько вздохов царила тишина. Осторожно открыла один глаз, потом другой, оглядела испуганные лица, сжалась, прижав локти к бокам, и обернулась к дяде Трруду.

– Я сейчас… – пискнула пойманной мышкой.

– Ты была голосом Владыки, – дядя Трруд погладил меня по голове. – Такое не каждый день увидишь.

Возвращались в полном восторге. Не знаю, кто больше радовался окончанию бунта – мы или легионеры. Если городские легионеры просто радовались, то дворцовые были готовы меня на руках носить и шерстку расчесывать. Они уже не надеялись остаться живыми, готовились принять смерть с достоинством. И тут – мы! Жизнь продолжается!

Странно только, что моему слову они верили больше, чем лекарю и дяде Трруду. А когда я достала звонилку и сообщила радостную весть в школу гвардии и в легионы, мне наговорили столько теплых слов, сколько никогда не слышала.

Лекарь и дядя Трруд решили, что обязаны лично доложить иноземцам о результатах переговоров. Поэтому мы залетели на минутку в оазис и взяли бурргунью тушу, свежую зелень и овощи с огорода. Ведь что за праздничный стол на одних консервах?

Народ в оазисе разбирал вещи, оставшиеся на пожарище и готовился к ночлегу. Из остатков навесов, разломанных песчаной бурей, сколачивали каркасы временных домов. Очень пригодились рулоны пластика, которым обтягивали крыши и стены. Но все равно, сарай есть сарай. И спать прямо на земле – это на любителя.

Дети носятся сломя голову и распевают: "Серый, серый, полосатый убил дедушку лопатой!" Ох! как бы мне за эту дразнилку от Линды не попало. Там же про рыжих говорилось. На серого я заменила. Только один раз мелкой на ушко напела, когда она, вся в слезах, на Прронырру обиделась.

Задерживаться в оазисе мы не стали. Рассказали новости, запаслись продуктами и полетели домой. Это сколько же у меня домов развелось? В Рыжих скалах дом, в оазисе дом, Дворец – дом.

Пока мы с Амарру готовили ужин, мужчины провели разбор полетов. Сошлись на том, что все прошло как задумано, и не было даже мелких ошибок. Потом слово взяла Паола и сказала, что завтра утром собирается ненадолго разбудить папу. В организме развиваются застойные процессы, нужна легкая физзарядка. Можно было бы ограничиться электростимуляцией мышц, но она не настолько хорошо разбирается в анатомии котов, чтоб проводить первые опыты на живом пациенте.

Я обрадовалась, а Амарру, наоборот, погрузилась в черную меланхолию. После ужина еще Прронырра ко мне подошел, шепнул, что не нравится ему настроение Амарру. Как бы она чего с собой не сотворила… Я, тоже тайком, поделилась с Паолой. Паола закрыла на минуту глаза, застыла лицом, а потом сказала, чтоб я ни о чем не беспокоилась. Она присмотрит за Амарру.

После праздничного ужина решила подключить еще несколько звонилок. Поднялась на вершину Рыжих скал, села над обрывом, свесила ноги, на колени положила планшетку. Начала с номера звонилки Шурртха. Ее бунтари в первый день бунта отобрали. Планшетка показывает, что звонилка жива. Слушаю длинные гудки. Ну, раз никто не отвечает, вызываю на экран карту с точками. Выбираю для звонилок розовый цвет.

Ничего себе! Розовая точка прямо в оазисе! Между автобусом и каналокопателем. Как такое может быть? Тут звонилка оживает.

– … кнопочку, когда хочешь поговорить. А эту – когда конч…

И раздались гудки отбоя. Проклятые пески пустыни! Это был голос Татаки! Торопливо набираю номер.

– Кто хочет говорить со мной? – мужской голос.

– Это я, Миу! Кто говорит со мной?

– Миу? Я Бугорр. Рад тебя слышать.

– Я хотела узнать, что случилось со звонилкой Шурра. Той самой, которая у тебя в руках.

– А, понятно. Твои ребята забрали ее у легионера. Звонилку, оружие, кошелек, доспехи. Добро не должно пропасть в пустыне. Я отложу ее в сторонку. Пусть Шурр прилетает и забирает.

– Спасибо, Бугорр! Привет Татаке.

Даю отбой и набираю следующий номер. Звонилка ювелира тут же отзывается. Розовая точка опять в оазисе. Почему я не удивляюсь?

– Кто хочет говорить со мной? – разумеется, голос Бугрра.

– Бугорр, это снова Миу, – смеюсь я. – Опять добро из пустыни не должно пропадать? Сколько у тебя звонилок?

Опять не спится. Совсем день с ночью поменялись местами. Завтра с папой увижусь! Не через стенку кокона, а по-настоящему. Ему столько рассказать надо! И о самых главных вещах посоветоваться. Вот, например, рабыне лгать нельзя. А играть можно. «Весь мир театр, а мы – актеры.» Сколько раз в последние дни играла кого-то, и каждый раз меня за это хвалили. Но ведь лгала, если вдуматься! Это что выходит? От своего имени лгать нельзя, а от чужого – можно? Стоит только начать играть – как в театре – и любая ложь сойдет за правду? Нет, с папой об этом лучше не говорить. Еще запретит театр под страхом смертной казни…