Текст книги "Этот мир придуман не нами (СИ)"

Автор книги: Павел Шумил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 104 страниц)

Так и случилось. Не прошло и четверти стражи, как я ехал по улицам города. Вот то, что я хотел сказать.

– Что ты думаешь об этом, уважаемый, – спросил купца Владыка.

– Я думаю, что вел себя недостойно. Даже не ответил на приветствие. Теперь чудище может обидеться и не будет столь добро к путникам.

– Ты сказал, уважаемый, что его глаза светились. Опиши, что еще ты рассмотрел.

– Глаза! Они были огромны и ослепляющи. Меж ними было вот столько! – он развел руки чуть шире плеч. – Я сидел на сарфахе, и глаза были на уровне моей груди. Их свет меня ослепил, и больше я ничего не видел. Но голос чудища мог принадлежать молодой красивой девушке. Я думаю, чудище было молодо и по-своему красиво.

– Хозяин, он нас с Линдой вчера встретил, – зашептала Миу мне на ухо.

– Точно? – спросил я Линду.

– Точней некуда. Встретились на самом выходе из города. Миу с ним поздоровалась. Но потом я сразу погасила фары и поднялась на сто метров.

– Тогда шепни об этом Владыке, – посоветовал я. Линда поднялась, семенящими шажками приблизилась к Владыке и долго с ним шепталась, пока гости мучили вопросами купца.

Когда Линда вернулась на место, Владыка хлопнул в ладоши. Наступила тишина.

– Одну историю мы выслушали. Теперь выслушаем вторую. Миу, чудище мое, выйди вперед и расскажи, чему ты вчера была свидетелем, – велел Владыка. Миу прижала ушки и вышла вперед. Владыка усадил ее между собой и купцом.

– Глупая рабыня не знает, с чего начать.

– Начни с того, где вы провели вчера вечер.

– Госпожа Линда вчера посетила дом господина Шурртха, чтоб познакомиться с его семьей и наложницами. Госпожа взяла с собой бестолковую рабыню. Господин Шурртх встретил госпожу Линду с почетом и уважением. Застолье проходило интересно, бестолковая рабыня развлекала хозяев танцами и рассказами. Из-за бестолковой рабыни госпожа засиделась в гостях до темноты, и назад мы выехали уже ночью. Чтоб не сбиться с дороги, госпожа зажгла два ярких фонаря. Это такие специальные дорожные фонари, фары называются. Чтоб глаза седокам не слепили, у них за огоньком зеркало вроде плошки.

Ночь была темна и тиха. Госпожа правила, а бестолковая рабыня пыталась развлечь ее беседой. Мы шутили и смеялись, а над нами мерцали звезды.

За городом мы встретили путника на сарфахе. Госпожа случайно ослепила его светом наших фонарей, он даже прикрыл глаза рукой. Чтоб не сердился на нас, бестолковая рабыня поздоровалась с ним, пожелала ему удачи во всех делах и добавила, что город совсем близко. И мы поехали дальше. Вот, наверно, и все, что бестолковая рабыня должна рассказать почтенной публике. Рабыня еще раз просит прощения у путника за то, что мы ослепили его ярким светом.

Миу прижала ушки, свела брови домиком и жалобно посмотрела на купца. Волна пофыркивания гостей переросла в громовой хохот.

– Сядь на место, ночное чудище, – велел Владыка, когда смех стих. – Хотя, постой. У кого-нибудь вопросы к чудищу есть?

– Не скажет ли уважаемое чудище, что за фонари принял путник за глаза чудовища?

– Миу, сходи к машине, попроси у Петра самый мощный электрический фонарь, – велел я. Интересно, откуда она узнала, как фары устроены?

Миу взглянула на Владыку, тот кивнул, и девушка пулей выскочила за дверь.

Я на всякий случай нажал сигнальную кнопку на поясе, привлекая внимание Петра и сказал Линде:

– Сейчас Петр даст Миу электрический фонарь, а ты покажешь, как он работает.

Слова предназначались не Линде, а Петру, чтоб ввести его в курс дела.

Миу вернулась очень быстро, с двумя мощными фонарями в охапке. Взяла в каждую руку по фонарю, включила и обвела лучами зал.

– Это и есть те самые глаза чудовища? – спросил кто-то из середины зала.

– Нет, господин. Это другие, похожие. Те остались дома. Бестолковой рабыне кажется, те светили ярче.

– Ночью любой фонарь кажется ярче. Садись, ночное чудище, – усмехнулся Владыка.

Я забрал у Миу фонари и преподнес их в подарок Владыке. Владыка тут же подарил один купцу, подозвал управляющего, велел добавить к подарку халат и кошель, накормить на кухне и отправить с почетом домой.

В перерыв перед обедом мы с Владыкой вышли из Дворца и направились к саду. Миу, как и положено по этикету, следовала на три шага позади нас. Петр вышел из машины и помахал мне рукой. Об этом мы с ним договорились еще перед отлетом.

– Прошу меня простить, друг мой, но должен отлучиться на несколько минут. Петр хочет мне что-то сказать. Миу, развлеки Владыку рассказом или беседой. Если что – ты знаешь, как меня позвать.

– Я подожду в беседке. В той самой, – улыбнулся мне Владыка.

В машине Петр затемнил стекла и купол, переключил телеметрию ошейника Миу с дисплея очков на большой экран и включил звук. Поле экрана разделилось на девять окон, восемь показывали видео с камер ошейника, на девятом, центральном мелькала цифирь – координаты, расстояние, направление, скорость и какие-то медицинские параметры. Пульс и кислород были мне понятны, остальные – темный лес.

– … не обижает тебя? – услышали мы конец фразы.

– Что ты, папа. Он самый-самый-самый лучший хозяин! Я столько раз провинилась – хоть бы раз подзатыльник дал. Пожурит, да еще утешит. Комнату мне дал. Большущую! У них маленьких комнат просто нет.

– Работать много заставляет?

Миу на секунду задумалась.

Много, пап. Но ты не думай, не больше чем других. И работа легкая. Самая тяжелая была когда я воду для фонтана таскала. Но это я сама, никто не приказывал. Они все много работают. А я помогаю. Господин Мухтар учится готовить наши блюда. Без меня ему никак. Госпожа Марта узнала, что мы и люди по-разному видим краски мира. Я и ей помогаю. Иначе кто ей скажет, как мы видим. Пап, ты не поверишь, у нас радуга ярче! Господину Стасу рассказываю о нашей жизни. А когда караван в оазисе остановился, я хозяина сопровождала. Он же просто одевается. Не поймешь, бедный он или богатый. А с ним я в богатых нарядах и дорогом ошейнике! Сразу видно, не просто богатый, а очень богатый и уважаемый господин! Да, папа, караванщик меня узнал. В тот раз видел во Дворце и запомнил.

– Малышка моя, ты счастлива?

Миу опять выпала из реальности. На этот раз – надолго.

– Пока нет, пап. На меня обрушилось столько нового… Я еще не нашла себя в новой жизни. Но я буду счастлива, иначе просто быть не может. Они меня признали, это главное, правда? Видишь, хвостик сохранила.

– А что скажешь о Марте, рыжая?

– Госпожа Марта очень добра к бестолковой рабыне, – отозвалась Миу совсем другим тоном, чем пару секунд назад. – Глупая рабыня думает, что она целительница.

– Что-то случилось, – встрепенулся Петр, подался вперед, наклонился к экрану и увеличил громкость.

– Они подходят к беседке, а в кустах прячется охранник, – успокоил я. И действительно, на экране за поворотом аллеи показалась беседка. А Владыка опять свернул с дорожки в кусты. На этот раз застать охранника врасплох не удалось. Тот присел на одно колено, склонил голову и ударил себя кулаком в грудь.

– Молодец, – похвалил Владыка. – На днях я приказал наказать одного стража, ты знаешь его?

– Да, Владыка!

– Иди и передай ему, что прощен.

– Сделаю! Как только сдам пост.

– Сейчас иди. Это приказ.

– Сделаю! – стражник снова ударил себя кулаком в грудь, развернулся и потрусил неторопливым бегом ко Дворцу.

– Пап, колокольчики в уши – это жестоко, – заметила Миу.

– Зато как он сегодня обрадуется! – улыбнулся Фаррам.

– Папа, я провинилась. Я рассказала хозяину, чья я дочь. Мне нет прощения.

– Ты сама сказала, или он спросил?

– Он спросил, я ответила.

– Тогда твоей вины нет. Ты не имеешь права лгать хозяину. Больше никому не говорила?

– Больше никому. Линда тоже спрашивала, но я сказала, что не имею права ответить. А хозяин запретил ей настаивать. Только я думаю, люди уже догадались. Они очень умные, пап. Господин Мухтар за ночь выучил наш язык.

– Ты шутишь, дочь!

– Честно, пап! А потом весь день жаловался, что голова болит.

– Поразительно. Твой хозяин сказал, что ты знаешь, как его позвать.

– У меня ошейник с прибамбасами. Если в нужном месте нажать и говорить, он меня услышит.

– Покажи, как ты это делаешь?

Ладошка закрыла одну из видеокамер ошейника.

– Господин мой, Владыка ждет тебя, – произнесла Миу напряженным голосом. Петр протянул мне микрофон.

– Слышу тебя, хорошая моя, – отдаю микрофон Петру и выхожу из машины.

– Папа, ты слышал? Хозяин сказал, что я хорошая, – последнее, что слышу, закрывая дверцу.

Когда подхожу к беседке, запыхавшийся стражник уже на своем посту. А Миу исполняет перед Владыкой танец живота.

– Красиво! А хвостик-то хвостик! Линда от зависти умрет, – говорю я. – у нее-то хвостика нет.

Миу смущенно прижимает ушки.

После перерыва – легкий перекус. Что интересно – как говорила Миу, завтрак, обед и ужин во Дворце всегда в одно и то же время. А перекусы – в разное. Есть какие-то сложные правила, в которых учитывается, что было на завтрак, что будет на обед, погода на улице, настроение Владыки. Но нужно родиться во Дворце, чтоб в них разобраться.

Где-то на балкончике под потолком тренькает музыкант. Рабыни разносят на подносах блюда. Миу вскакивает и присоединяется к ним. Через минуту появляется в дверях с подносом. Ушки торчком и улыбка во весь рот. Пошушукалась с подругами, сразу понятно. Обслуживает только нас с Линдой. Нет, еще и Шурртха.

Серая рабыня в изящном ошейнике с золотым узором по черному металлу наполняет бокал Владыки и передает кувшин Миу. Вино – как кристалл рубина. Прозрачно и игристо. Любуюсь игрой света в бокале и делаю крупный глоток.

Все импланты взвывают разом. В вине яд. А я расслабился, идиот, нарушил технику безопасности. Первый глоток должен быть маленьким. Теперь вся надежда на кибер-симбиота.

Отставляю бокал и накрываю ладонями кубки Линды и Шурртха.

– Не пей, – хриплым голосом говорю Владыке. – Плохое вино. У нас с тобой животы заболят, а остальные умереть могут.

Владыка понимает с полуслова. Трижды хлопает в ладоши. У всех дверей, перекрывая проход, замирают по четыре воина. Стражники цепочкой просачиваются в зал и бегом занимают позиции вдоль стены с окнами. У каждого лук, стрела наложена на тетиву. Но стрелы пока смотрят в пол. В зале гробовая тишина. Из коридора слышны команды и топот подкованных сапог. Петр уже в курсе, разворачивает в машине медицину. Симбиот сообщает, что его запаса реагентов недостаточно для синтеза нужной дозы антидота и нейтрализации всего яда. Грустно…

– Миу, сбегай к машине, принеси целебное молоко, – громко и резко произношу я. – Быстро!

Миу, все еще с кувшином в руке, бросается к двери. Стражники не пропускают. Но Владыка кивает, и двое скрываются за дверью вместе с ней.

Владыка поднимает бокал и задумчиво любуется игрой света на гранях хрусталя.

– Выпей из моего кубка, – неожиданно приказывает серой рабыне. Та падает на колени, хвост проходит между ног и прижимается к брюху.

– Ну!

– Я сейчас, я выпью, – лепечет рабыня, на коленях приближаясь к Владыке.

– Не пей! – командую я.

– Почему? – удивляется Владыка.

– Твоя рабыня наполняла твой кубок. Моя рабыня наполняла мой кубок. Если твоя рабыня выпьет, моя тоже должна будет выпить. А я не хочу терять свою рабыню.

– Не пей, – подтверждает мой приказ Владыка.

Вбегает стражник, шепчет что-то на ухо Владыке. Появляется Миу с черной сумкой в руке. Другой рукой тащит за локоть запыхавшегося стражника. Достаю из сумки флакон геля. Он белый и густой как сметана. Этим и заканчивается сходство с молокопродуктами. Выпиваю весь. Симбиот выпускает манипуляторы и активно перемешивает гель с содержимым желудка. Это неприятно, а временами больно. Но скоро гель слегка вспенится и застынет тогда будет еще хуже. А о том, что предстоит в ближайшие двое суток, лучше не думать.

Снимаю куртку, расстегиваю и поднимаю к плечу рукав, пристегиваю двумя широкими ремешками на трицепс черную коробочку биотеха. Повторяю процедуру на другой руке. Тут же чувствую серию болезненных уколов. Застегиваю рукава и надеваю куртку. Зал, затаив дыгание, следит за моими действиями. Даже Владыка. Даже воины у стен.

Через некоторое время слышу доклад от импланта, что буду жить. Мелочь, но до чего приятно!

Петр уже разобрался в обстановке, поднял в воздух стайку разведчиков-орнитоптеров и докладывает, что от Дворца в сторону пустыни удаляется один всадник. Быстро удаляется…

Я сиплым голосом пересказываю новости Владыке. Он приказывает страже догнать и вернуть неизвестного. Дублирую приказ Петру. Петр поднимает машину и устремляется в погоню.

Мне нехорошо. Не знаю, какой коктель вкололи биотехи и симбиот, но гель начал пениться и застывать, а симбиот борется за сохранение подвижности манипуляторов. Хорошо то, что гелевая масса впитала и зафиксировала в себе бОльшую часть яда. Плохо то, что меньшая часть – во мне. Что меня банально пучит. Что скоро гель застынет и у меня в желудке будет камень размером и формой с сам желудок. Ну, не камень, так кусок пенопласта… Что в этом застывающем камне сейчас ворочается симбиот. И это больно. Хотя, по идее, обезболивающее он должен был вколоть первым делом.

Линда смотрит на меня, передергивается и морщится. Вспоминаю, что ни в какую не хотела соглашаться на подсадку кибер-симбиота. Нужно будет заглянуть в ее личное дело. Похоже, через что-то подобное она проходила. Когда успела? Стажерка ведь. Первый раз на контакте.

А стажерка тем временем отодвигает подальше бокал с отравленным вином и начинает есть. Нет, не есть, а жрать. Будто неделю не кормлена. Теперь все смотрят на нее.

– Вкусно? – с грустным вздохом по-русски спрашиваю я.

– Не знаю. Наверно. Это от нервов, – отзывается она.

По примеру Линды некоторые гости начинают вяло ковыряться в блюдах. Напряжение слегка спадает. На имплант приходит доклад Петра. Он остановил всадника и выбил из седла. Точнее, того сбросил скакун, когда Петр пару раз бибикнул. Теперь корпусом машины теснит супостата в сторону Дворца.

Вообще, у машины есть два мощных манипулятора под днищем. Но лучше их пока не демонстрировать.

– Петр остановил неизвестного, – докладываю я Владыке.

– Ты слышишь его отсюда? – удивляется он.

– Да, слышу.

– Как свою рабыню?

– Да, как рабыню.

– Замечательно, мой друг. Передай Петру, что изменник нужен мне живым.

На секунду поднимаю глаза к потолку.

– Петр сказал: "Сделаю".

Краем глаза замечаю, что лучники перестали выцеливать Миу и Шурртха, сосредоточив внимание на других гостях. Петр докладывает, что видит всадников.

– Хорошо. Передай им беглеца. Только предупреди, Владыка приказал живым! – громко и четко говорю я и делаю вид, что спохватился. – Простите, это я не вам.

Петр сообщает, что задержанный не в том душевном состоянии, чтоб оказать сопротивление властям. Что это какой-то мелкий дворцовый чиновник. Как образно говорит Стас, старший помощник младшего дворника. По его данным, устроился во Дворец недавно, но до нашего появления. То есть, атака была направлена не против нас.

Как только машина и отряд всадников возвращаются, поднимаюсь и говорю, что вынужден покинуть собрание.

– Ты хорошо себя чувствуешь, мой друг? – интересуется Владыка.

– Увы, меня ждут долгие часы в комнате уединения, – с притворным вздохом развожу я руками. – Плохое вино – забористая штука.

По залу проносится волна фырканья, заменяющего у прраттов смешки. Комната уединенных размышлений – иносказание, заменяющее наше слово "туалет". Хочу создать у прраттов представление о поразительной нечувствительности пришельцев к ядам.

– Я провожу тебя, друг мой, – поднимается со своего места Фаррам. И называет еще несколько имен. Названные образуют группу провожающих. Линда, оглянувшись, возвращается за Шурртхом, хватает его за локоть, поднимает и толкает к выходу, прикрывая на всякий случай своей спиной. Обнаглев, Миу точно так же выталкивает в коридор серую рабыню. Стражи в растерянности. Связываться с рабыней, ошейник которой стоит больше твоего заработка за десять лет – это может стоить не карьеры, но жизни.

– Думаю… Нет, просто уверен, вино предназначалось тебе, друг мой, – сообщаю Фарраму, пока мы идем по коридору.

– Я тоже так думаю. Через час мы точно будем знать. Скажи, друг мой, твоя жизнь точно вне опасности?

– Меня ждут два-три очень тяжелых дня. Но потом все придет в норму.

– Может, сейчас не время… Но скажи, я могу научиться говорить и слышать на расстоянии, как ты?

– Это просто. Мы используем… В вашем языке нет такого слова. Скажем, амулет. Да, очень сложный и хитрый амулет. Миу носит свой в ошейнике. Завтра Линда привезет тебе несколько и объяснит, как ими пользоваться. Ты сможешь раздать их самым верным друзьям.

Выходим во двор. Владыка и свита останавливаются на лестнице, а мы с Линдой идем к машине. Так, а Миу где? Оглядываюсь.

Миу чуть ли не силой тянет до смерти перепуганную рабыню к Владыке. Обе плюхаются на колени у его ног, и Миу что-то торопливо говорит. Потом вскакивает и бегом спешит к нам. Распахивает мне дверцу, оббегает машину и шустро влезает с другой стороны на свое законное место – между мной и Линдой. Линда садится последней, захлопывает дверцу. Петр рвет с места так, что перегрузка вжимает меня в сиденье. Девушки взвизгивают и тут же начинают шептаться. Чуть ли не в полный голос.

– Представляешь, я на малую долю стражи вышла, а Владыка чуть Кррину к предкам не отправил! Если самых верных рабынь травить будут, то кто останется?

– Кстати, о ядах, – оборачивается к нам Петр. – Миу принесла образец, я залил в анализатор. Летальная доза – три миллилитра. Смерть через несколько часов. Влад, ты сколько принял?

– В десять раз больше, – нехотя сознаюсь я. Без симбиота умер бы в течение получаса.

Садимся. Марта уже ждет нас на крыльце. Быстрым шагом проходим в медотсек. Скидываю куртку, обнажаюсь до пояса и ложусь на стол малого диагноста. Одного взгляда на столик Марты хватает, чтоб по коже побежали мурашки.

– Марта, я тебе нужен? В смысле, в сознании.

– Нет, наверно. У тебя в пищеводе зонд будет, все равно говорить не сможешь.

– Тогда давай общий наркоз. И разбуди завтра утром.

Марта без слов протягивает мне черную дыхательную маску. Прижимаю к лицу и считаю вздохи. Как проходят такие операции, знаю. Сейчас мне в пищевод вставят толстый шланг, и киберхирург на конце этого шланга будет отрезать маленькие кусочки от куска того пенопласта, в который превратился гель. Кусок пенопласта большой – больше двух литров, а кусочки маленькие. Поэтому вся процедура займет около двух суток. С перерывами. Первая задача киберхирурга – пробить сквозной тоннель от входа до выхода из желудка, чтоб я мог пить и есть жидкие кашки. Вторая – освободить из плена кибер-симбиота. Дальше они будут работать вдвоем. Чтоб не порезали ненароком стенки желудка, за киберами будет внимательно следить система трехмерного мониторинга.

Но главная проблема в том, что гель-пенопласт растворил и впитал в себя верхний слой эпителия стенок желудка. И намертво приклеился к тому, что осталось. Считается, что поверхностный слой все равно пропитался ядом и отравлен. Так что лучше от него избавиться. А риск получить язву… Язва лучше, чем смерть. В крайнем случае, можно новый желудок вырастить. Этот гель – лекарство не для тех случаев, когда можно отделаться легким испугом. И отслаиваться с отмирающими клетками будет около недели. Следить, чтоб куски впитавшего в себя яд пенопласта не ушли из желудка в кишечник – задача симбиота.

В идеале лучше всего было бы проспать несколько суток до полного выздоровления. Но не могу себе это позволить. Ситуация обострилась. Покушение на Владыку – это серьезно. Удачное покушение перечеркнуло бы весь наш труд.

Просыпаюсь рано утром. Вижу заплаканную мордочку Миу и серьезную Марту. Из впечатлений – отлежал всю спину. Зонд Марта вынула, но я подключен к искусственной почке и еще какому-то шкафчику.

– Выпей, – марта протягивает полулитровую мензурку с чем-то по цвету напоминающим чай. По вкусу – тоже. Но какая-то химия присутствует.

– Могу принести поесть, но лучше потерпи. За двое суток еще никто от голода не помирал, – советует Марта.

– Много киберы наковыряли?

– Процентов тридцать, – сверившись с экраном, сообщает Марта.

– Маловато будет. Тогда зови Линду, – усаживаюсь на ложе и глажу Миу по головке. – Ты чего такая невеселая?

– Страшно, – Миу на секунду прижимает ушки и слабо улыбается.

– Это мне страшно. Поэтому и сплю, чтоб не бояться.

Миу как кошка бодает меня головой в подмышку. Ну, кошка и есть. Только большая. Чешу ее за ушком, пока не добиваюсь мурлыкания.

Вбегает радостная, растрепанная Линда.

– Пациент живой?

– Пациент скорее жив, чем мертв.

– Это Миу благодари. Она догадалась взять образец яда. А я ушами прохлопала. Марта для тебя сварила персональный антидот, под твой нестандартный организм.

– Это почему мой организм нестандартный? – напрягаю пресс и бицепсы. Но Линду сложно сбить.

– Значит, яд нестандартный! Кстати, если приучать организм к яду гомеопатическими дозами, организм выработает иммунитет. Так древние делали. Попробуем? Яда много, целый кувшин!

– Без меня! И не забудьте приготовить лопату и вырыть ямки.

– Какие ямки?

– Ваши тушки закапывать.

Дурачимся минут пять, потом начинаю подробный инструктаж. Главная задача Линды на сегодня – передать Фарраму рации и обучить ими пользоваться. Перед этим – распределить номера и настроить рации друг на друга. Чтоб пользоваться было не сложнее, чем сотовым коммуникатором. На вопросы обо мне говорить, что восемь раз за стражу бегаю в комнату уединенных размышлений и очень ругаюсь. И чтоб Миу рассказала то же самое рабыням на кухне.

– Шеф, пожалей малышку, – возмущается Марта. – Она всю ночь возле тебя просидела. Дай поспать человеку.

– Дал бы, да нельзя. Линде по протоколу экскорт нужен. Стаса бы послать, но он при Дворце не представлен. Петр не в том статусе. Так что, кроме Миу некому. Да, Линда, Шурртху тоже рацию дай.

Миу прижимает ушки, а Линда смущается.

– Так. Чего я не знаю?

– У Шурртха уже есть рация. Я подумала, вдруг он с Миу поговорить захочет.

Бардак! Почему я последним узнаю?

– Его рацию тоже перенастрой на общую сеть.

Девушки убежали завтракать, а я вновь укладываюсь на ложе пыток. Марта подает мне маску. Десять вдохов – и проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь за полчаса до возвращения девушек. В общем и целом они с заданием справились. Конечно, не обошлось без мелкого хулиганства. Линда, выйдя из машины, замогильным голосом произнесла: «Сегодня я голос своего Владыки!» И захихикала, глядя на ошарашенные лица встречающих. Впрочем, так даже лучше. Дворцовые сделали правильный вывод, что раз шутит, значит, все нормально. Сонный вид Миу тоже сработал на легенду. На кухне решили, что я всю ночь мешал Миу спать.

Вбегают радостные девушки, докладывают, что задание выполнено. Линда демонстрирует написанный каллиграфическим почерком Миу первый в этом мире телефонный справочник. Разумеется, на языке прраттов. Хвалю обеих и даю задание загнать справочник в компьютер, дополнив имена званиями и должностями. Размножить и раздать абонентам. Шрифтов и клавиатуры прраттов пока нет, поэтому заодно переведут на русский. Стас тоже доволен. Сеть контролируется нами, все разговоры оседают в памяти компьютеров. Многие тайны Дворца вскоре будут нам известны. Впрочем, абонентам об этом лучше не знать.

Линда просит разрешения научить Шурртха водить байк.

– Начни с Миу, – говорю я и задумываюсь, не сделал ли я глупость. Уж больно много энтузиазма у обеих.

– Девочки, тихо! Это не все. Летать разрешаю только в темное время суток, чтоб никто не видел. А в населенных пунктах подниматься не выше полуметра от земли и двигаться не быстрее скакуна, идущего рысью.

– Есть, шеф! Летать потише и пониже! – рапортует Линда, бросив ладонь к виску.

– К пустой голове руку не прикладывают, – выгоняю обеих из медотсека.

На следующее утро просыпаюсь уже отключенный от аппаратуры. Миу, свернувшись калачиком и накрывшись легким одеялом, спит на подвижном столе томографа. По стеночке бреду в туалет. Выхожу заново родившимся человеком. Подхватываю Миу на руки и несу в свою комнату. Девочка тихо мурлыкает, не открывая глаз. Такая теплая, нежная, доверчивая как котенок. Хочется прижать к себе, зарыться носом в ее мех, вдохнуть запах. Э-э, а я что делаю? Стоп, кажется, вхожу в штопор…

Укладываю на кровать, укутываю одеялом.

– Спи, милая, – глажу по головке, по шелковистой шерстке.

Просыпается чувство голода. Спешу в столовую. На автомате тыкаю в меню кнопки "завтрак", "Влад". Как бы не так… Во весь экран загорается сообщение: "Шеф, есть будешь то, что я скажу." И подпись – Марта. Ну что ж… Вхожу под именем Стаса, заказываю черный хлеб и стакан молока. Получаю… тарелку чего-то даже на вид малосъедобного.

На кухню вбегают девушки.

– Успели, – хихикает Марта. Оборачиваюсь к ним с тарелкой в руках.

– Что это, Бэримор? – басит Линда.

– Овсянка, сэ-э-эр, – пищит Марта.

– Сговорились, – делаю вывод я.

– Шеф, тебе на самом деле нельзя есть всякую гадость, – серьезно говорит Марта.

– Овсянку можно?

– Овсянку можно!

– А манную кашу?

– Манную можно! – забирает у меня овсянку, отправляет в утилизатор.

– Только сахару побольше. В нем калории.

Получаю тарелку манной каши. Почему-то ее меню слушается. В качестве бонуса добавляет какие-то хрустящие сухарики.

Вбегает свежая, умытая и причесанная Миу. Бойко набирает на пульте заказ – два стакана молока с рогаликами. Указывает пальцем на мою тарелку.

– А мне это можно?

Марта с Линдой переглядываются и задумываются.

– Вроде, ничего непроверенного нет, – высказывается Линда.

– Попробуй, только немного, – разрешает Марта и объясняет, как получить от киберкока манную кашу.

Миу долго смакует первую ложку, а потом уминает порцию быстрее меня.

– Вкусно. Сладко! – запивает молоком.

– Сладко?! – в один голос восклицают девушки. Линда бросается к пульту, вызывает на экран рецепт.

– Можешь не смотреть, она на сахаре, а не на сахарине, – останавливает ее Марта. – Шеф, Миу сейчас запьянеет. В таком состоянии нельзя лететь на контакт.

– Может, попробовать антиал? – робко спрашивает Линда.

– Не тестировали, – вздыхает Марта. – Не яд, конечно, но может не подействовать.

– Шеф, я Шурртху позвоню, он меня в пустыне встретит. Тогда я буду не одна, – предлагает Линда.

– Не лучший вариант, – отвергаю я. – Звони Владыке и скажи, что сегодня не прилетишь. У нас праздник по случаю моего выздоровления.

– О! это стоит отметить! – восклицает Мухтар, вошедший в комнату и услышавший последнюю фразу. Линда прыскает в ладошку.

Входят Петр и Стас. Мухтар сообщает им о празднике. Бурное ликование! Говорить после этого, что произошла ошибка поздно и нетактично. Ну что ж, будет праздник.

Мухтар разливает по бокалам красное вино, а парни штампуют шашлыки.

– То самое! – гордо сообщает Мухтар. – Только без яда. Вчера полдня синтезатор настраивал.

Девушки деликатно делят между собой мою порцию шашлыка. На освободившуюся тарелку Марта кладет сухарики.

– Вино можешь пить, – утешает Марта. – А мясо тебе пока нечем переваривать.

Миу получает стакан сока.

Звучит первый тост. Естественно, за мое здоровье.

То, что Миу покачивается, и язык заплетается, на общем фоне в глаза не бросается. Даю Марте последнее распоряжение – выяснить, как на прраттов действует антиал. Ну, и другая фармацевтика. И отправляюсь спать. По принципу: «сон – лучшее лекарство».

Когда просыпаюсь, из коридора доносится стук бильярдных шаров. Петр сообщает, что проводится чемпионат континента по бильярду. Призеры уже известны, но за второе место пока идет борьба между Стасом и Мухтаром.

– А девушки?

– Это мужской турнир. Тебя дисквалифицировали за опоздание.

– Я спрашиваю, где девушки?

– У них свой турнир. Мотогонки.

Иду в аналитический центр. Вряд ли Миу догадалась снять ошейник.

Петр не обманул. На самом деле – гонки. И Миу – победитель.

– Так нечестно! – возмущается Марта. – Машины у нас одинаковые, так?

– Так, – соглашается Линда.

– А вес разный! Вот смотри, Миу – самая легкая. Пришла первой. Я – самая тяжелая – последней. Места распределились по весу!

– Предлагаешь устроить гандикап?

– Бестолковая стажерка предлагает пригласить на гонки Шурртха. Он из нас самый тяжелый…

– Какая ты ковар-р-рная, – усмехается Марта.

– А мне идея нравится, – поддерживает Линда, доставая рацию. – Он как раз хотел научиться водить байк. – Алло, Шурртх? Это Линда говорит. Ты сейчас где? Выходи за ограду, я подъеду за тобой на байке. Будешь учиться летать. Да, прямо сейчас. Хорошо, жди.

Надо понимать, скоро у нас будет гость. Беру бухту шланга с насосом на конце и тащу на двор. Нужно подкачать воды в бассейн фонтана. Ко мне присоединяется Петр. Вдвоем разматываем шланг, забрасываем насос в озеро. Пока заполняется бассейн, рассказываю, какую коварную хитрость придумала Миу.

Подлетает на байке Миу и с круглыми от удивления глазами смотрит на шланг, из которого в бассейн течет вода. На минимальной высоте летит над шлангом к озеру, зависает над водой, свешивается, опасно наклонив машину, рассматривает насос. Дав газу, лихо разворачивается и летит к нам. А ведь первый раз за рулем.

– Ты точно никогда не ездила на скакуне?

– Нет, хозяин.

– Лихо рулишь. Ну, спрашивай.

– Хозяин, глупая рабыня не понимает… Как это? – тычет пальцем в шланг.

– На том конце насос, – машу рукой в сторону озера. – Машинка такая. Сосет воду и гонит ее в шланг. Бассейн заполним – покажу.

– Крруто! – По-русски говорит. У Линды научилась, больше не у кого. В устах Миу родная речь звучит мило и трогательно.

Пара минут – и бассейн полон. А Стас через наружные динамики объявляет, что Петра вызывает на связь Центральная. Петр уходит, Миу опускает байк на грунт, вешает на руль шлем и краги, кидает на сиденье тяжелую кожаную куртку. Садится на корточки и осторожно трогает пальцем шланг. Вытаскиваю из воды насос и объясняю, как работает. Потом начинаем сматывать шланг. Любой дачник знает, что свернуть шланг в бухту в десять раз сложнее, чем раскатать. Когда работа закончена, а мы с ног до головы в песке, возвращается Петр с "моталкой". "Моталка" – это катушка из тонких титановых прутьев на подставке с четырьмя ножками. Служит как раз для сматывания шланга. Я о ней забыл. В чем честно признаюсь. Миу фыркает, весело стреляя глазами. Доверяем ей нести в ангар "моталку", а сами следом тащим бухту шланга.

– Ты намерен пустить гостя внутрь базы? – спрашивает Петр на чистейшем английском языке. Ушки Миу моментально встают торчком и поворачиваются к нам.

– Линда была в его доме. Отказать – нарушение традиций. И надо же когда-то начинать. Ее брат как агент нашего влияния – самая подходящая фигура, – отвечаю я на том же языке.