Текст книги "Этот мир придуман не нами (СИ)"

Автор книги: Павел Шумил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 104 страниц)

Поворачиваю прямо на огонек. Верно, это купол железного дома. Но не знала, что ночью он так светится! На всякий случай снижаюсь, прохожу над фонтаном. Точно наш дом! Все вещи на своих местах. Подлетаю к воротам, нажимаю особую кнопочку на приборном щитке, и ворота открываются. Завожу байк в свободное стойло, протираю от пыли. Теперь надо доложиться хозяину, что вернулась.

Хозяна нашла в столовой. Он пил молоко и беседовал с Мартой.

– У тебя все нормально? – спросил он. – Тогда отметься у Стаса, что ты вернулась, и можно гасить иллюминацию. И скорее сюда, ужинать.

– Глупая стажерка хочет спросить…

– Да?

– Что такое иллюми…

– Иллюминация – это огни, которыми сейчас наш дом светится. Стас включил их, чтоб тебе легче было его найти.

На душе стало тепло. Обо мне помнили, меня ждали! Сбегала в аналитический центр и горячо поблагодарила Стаса за иллюминацию. А когда вернулась в столовую, хозяин достал из микроволновки и поставил передо мной горячую тарелку с мясом и картошкой. И полный стакан молока. Я чуть не расплакалась. Что же это такое? Хозяин рабыне стол накрывает.

– Завтра у тебя будет не тяжелый, но очень неприятный день. Будешь работать с Мартой, – сказал хозяин, допив свое молоко. – Опять мокрое дело, и шлем будет учить тебя нашему языку. Если все пройдет нормально, выучишь десять тысяч слов и основные правила.

– Ой. А если стажерка не выучит?

– Если не выучишь, голова будет болеть.

– Голова будет болеть по-любому, – возразила Марта, отводя глаза. – По первому разу она всегда болит. Сильно болит, чего уж там говорить.

Мне стало страшно.

– А может, стажерка сама выучит десять тысяч слов? Она будет очень стараться…

– Понимаешь, какое дело, Миу, – начинает хозяин таким тоном, будто виноват передо мной. И от этого мне становится еще страшнее. До ледяного комка в животе. – Помнишь, ты удивлялась, как Мухтар за день выучил твой язык?

Влад, контактер

Загоняем машины в ангар, снимаем шлемы, куртки и перчатки.

– А теперь, братцы-кролики, по горячим следам разбор полетов, – ледяным тоном сообщаю я.

– Шеф, а покушать? – подает голос Линда. Игнорирую вопрос и шагаю мимо двери столовой в аналитический центр.

– Сейчас нас будут слегка убивать и чуть-чуть вешать, – делает вывод Марта. Правильный вывод. Серьезные разборы мы проводим в аналитическом центре. Традиция такая. Рассаживаемся по привычным местам.

– Итак, что за цирк вы устроили утром?

– Влад, что ты злишься? Хорошо ведь вышло. Красиво и торжественно, – смущенно разводит руками Мухтар.

– Ну да, торжественно. Под свадебный марш. Клоуны! Вы бы еще цирковой парад-алле пустили! Или марш гладиаторов. Хорошо, коты не знают.

– Но ведь они действительно не знают.

– Подожди, Мухтар, – перебивает Стас. – Шеф, марш Мендельсона идеально ложится на восприятие котов. Это раз. А два – спешка. Я просто ничего другого подобрать не успел. Идея в последнюю минуту в голову пришла.

– А кто придумал палки в фольге?

– Я, – поднимает руку Марта. – Мы не нашли мечей.

– Два у тебя есть, два у меня в шкафу.

– Начальник, прости засранку. Те, что ты у меня видел – они как раз из твоего шкафа… Но их два, а надо было четыре. Ну, я схватила четыре штанги микробура, но они такие несолидные, в красно-белую полоску… Я на кухню, обернула их фольгой, в которой мы мясо запекаем… Хотела из фольги клинки изобразить, но не успела.

– Бардак!.. А меня что, трудно предупредить было?

– Влад, честно, не успели. Вы уже на посадку идете, а мы еще без парадных штанов… Но мы же знали, что ты справишься! Мы в тебя верили. Ты король импровизации.

– Клоуны, – устало повторяю я, растирая щеки ладонями. – Был план, заранее согласованный и оговоренный. Нет, надо было… Ладно, проехали. Идем дальше.

– А дальше наша рыжая авантюристка поставила на кон свою жизнь, – говорит Стас. – Честное слово, не ожидал. Уважаю!

– Когда это?

Стас пускает на экран запись со внутренней камеры наблюдения. (По случаю присутствия гостей шла запись со всех камер.)

– Миу, ты знаешь, что происходит с рабынями, которые случайно узнали чужую тайну?

– Они исчезают, папа. Но Кррина – моя подруга. Если она исчезнет по моей вине, я этого не переживу. Папа, Кррина любит тебя. Давно и безнадежно.

– Она – рабыня. Прах у моих ног.

– Мама тоже была рабыня.

Стас останавливает запись.

– Фраза "Я этого не переживу" в устах прратта – не игра слов, – говорит он. – Ее надо понимать буквально.

– Блин! – с чувством произносит Линда. – Это когда Фаррам говорил, что рабыня не переживет позора, он намекал, что ее по-тихому удавят где-нибудь в подвале?

– Да, – сухо кивает Стас.

– Когда это было? – вскидывается Марта.

– Успокойся, все живы. Он это говорил когда вручал нам Миу. Мол, если я откажусь, рабыня не переживет позора, – вспоминаю я. – Думаю, он просто хитрил. Отправил бы девочку куда-то на край света, а для всех – не пережила позора…

Некоторое время разбор полетов идет нормально. То есть, по-деловому, конструктивно и без эмоций. Пока…

– Шеф, а почему ты оставил Миу во Дворце? Ловишь момент истины? Как Владыка оценил визит?

– Не без этого, не без этого. Но есть еще две причины.

– Я вся внимание!

– Вторая причина – надо же малышке с подругами поболтать. А третья – пусть привыкает к самостоятельности. Она уже взрослая девочка. В отличие от…

Марта покраснела, закрыла лицо ладонями. Только плечи вздрагивают от сдерживаемого смеха. А с Линды – как с гуся вода.

– И что мы узнали?

– А это у Стаса спросим, – оборачиваюсь к аналитику. Наверно, зря спросил. На парня тоже хохотунчик напал. Надвинул на пол лица очки-терминал и машет руками в воздухе – файлы в виртуале перетаскивает да просматривает. Работает быстро, профессионально, но рот до ушей. Наконец, нашел, пустил видео на большой экран. Как понимаю, снято фронтальной камерой ошейника Миу. В кадре – Фаррам. Вертит в руках бильярдный шар. Голос Миу:

– Папа, они такие же, как мы. Так же едят, так же спят, так же любят друг друга. Начальники так же ругаются, девушки из-за них по ночам плачут.

– Девушки – это Линда?

– Ой! Проболталась. Пап, забудь.

– Уже забыл. Я не о ней хотел спросить, а о высоком в синей одежде без рукавов.

– Это господин Мухтар. Он хороший.

– У тебя все хорошие, – улыбнулся Фаррам. – Ты видела, как он мне этот шар передал?

– Да, пап. И кий тоже. Кий – это такая длинная прямая палка.

– А откуда он шар взял? У него же руки были пустые. И вдруг в руке появился шар… А потом из-за спины достал кий.

– Фых! Глупая рабыня не заметила.

– Постарайся узнать, как он это сделал. Хорошо?

– Хорошо, пап.

– Только не говори, что я просил.

– Ну пап, ты меня совсем за маленькую держишь. А я скоро паспорт получу!

На этом месте Стас останавливает видео, поднимает очки и разворачивается вместе с креслом. С укоризной гляжу на Мухтара.

– Мухтар, они – молодежь Но ты-то…

– А что я? Меня Стас научил.

– Клоуны! – тихо, но грозно рычу я. – В следующий раз возьму в зону контакта цирковую труппу.

– А правда, как ты это сделал? – у Линды аж глаза загорелись. Но Мухтар с гордым видом безмолствует. Зато Стас поворачивается к пульту и пускает другой видеоролик. Мухтар подходит к группе провожающих последним, и несет за спиной бильярдный кий. Остановившись, глубоко втыкает кий в песок точно за правой пяткой. А в момент передачи просто выдергивает его из песка и, передавая, рукой ловко смахивает с конца песчинки. Престидижитатор, блин! Стоп! Кажется, я от Линды заразился…

– С кием понятно. А шарик откуда? – не отстает Линда.

– Дэушка, спрашивать секрет фокуса – все равно, что спрашивать у дамы ее возраст, – сопротивляется Мухтар.

– Засветился в зоне контакта, так колись, – поддерживаю я.

– Шарик я нес подмышкой. Чуть отвожу руку – и он падает мне в ладонь.

– А дальше?

– Дальше… – Мухтар ловко выхватывает у Марты грецкий орех. – Вот он есть, вот его нет, вот он есть, вот его нет… – Сцепляет пальцы в замок и – крак! – давит орех. Раздавленный отдает Марте.

– Теперь, Гудини, слушай меня. Если Миу попросит показать ей фокус с шариком, ты отложишь все дела и обучишь ее этому фокусу. И десятку других. Все ясно? Вопросы есть?

– Есть обучить стажерку фокусам! – дурачится Мухтар.

– Господа служивые, простите, что перебиваю, но байк Командора и ошейник Миу покинули пределы Дворца, – сообщает Стас. Глобальной системы позиционирования над планетой еще нет, но четыре маяка-антиграва парят в стратосфере на высотах от двадцати до шестидесяти километров. Так что, с точностью до двух метров координаты любого передатчика определить мы можем. На этих же антигравах установлены ретрансляторы нашей системы связи. Это вам не сотовая сеть, но для простого юзера ничем не отличается.

– Дай точку на карте, – прошу я. Стас выводит на большой экран кусок карты с красной точкой в центре. Точка уверенно, хотя и зигзагами движется к зеленой точке – дому Шурртха.

– Спорим на три щелбана, она справится? – предлагает Линда.

– Из двух спорящих один дурак, другой подлец, – басит Петр. – К тому же, ежику ясно, что справится.

– Мальчики, а в чем суть? – спрашивает Марта.

– Я дал Миу увольнительную до полуночи. Но пользоваться навигатором байка ее никто не учил. Вопрос, сможет ли она самостоятельно найти дорогу?

– Тихо! Она с Шурртхом прощается, – перебивает Стас. Поднимает байк вертикально вверх. Опа! Испугалась! Сердечко забилось. Вызывает на связь. Тишина в зале!

– Меня кто-нибудь слышит? – раздался из спикеров голос Миу. Стас тянет к себе микрофон.

– Да, непоседа. Что-то случилось?

– Бестолковая стажерка хочет узнать, хозяин еще не спрашивал, где она пропадает?

– Еще нет. Как я слышал, Влад ждет тебя домой к полуночи. У тебя еще полторы стражи. Можешь не торопиться. Ты сейчас где?

– Я над городом. Отвезла господина Шурртха домой.

– А-а… Успеешь у него поужинать, если проголодалась.

– Спасибо, господин! Конец связи.

– Будешь обзывать меня господином, хвостик узелком завяжу. Конец связи!

– Ровно в полночь карета превратится в ты-ыкву! – замогильным голосом возвестила Линда. Стас укоризненно посмотрел на нее и отключил микрофон.

– Смотрите, а сердечко-то успокоилось, – Марта постучала ногтем по окну с телеметрией ошейника на экране. – Да она опоздать боится. Думает, опоздает и по попе получит. Кстати, она туда летит, куда надо?

Стас изменил масштаб карты на экране.

– В общем, туда. Подлетит поближе, скажу точнее.

– Кошки, бывает, находят дом за сотни километров. А прратты чем хуже?

– На их родовые инстинкты легла тень цивилизации.

– Переведи!

Так, за легким трепом прошло минут десять.

– Она отклонилась от курса градусов на десять-пятнадцать, – доложил Стас.

– Сколько это будет в километрах?

Стас поднял взгляд к потолку.

– Ошибка на финише – двадцать пять – тридцать километров. Явно идет не по компасу и не по навигатору. Но спокойна как мамонт.

– С тридцати километров она базу увидит? – с тревогой спросила Линда.

– Увидит. Ночью с высоты восемьсот метров огни очень далеко видны, – успокоил Петр.

– Уже увидела, – обрадовал нас Стас. – Скорректировала курс, идет точно на базу. Через десять минут будет дома.

Мухтар зааплодировал и все подхватили.

– Расходимся и занимаемся обычными делами, – распорядился я. – Марта, не исчезай.

Переходим в столовую. На пульте киберкока набираю заказ на любимые блюда Миу. Осознаю, что поторопился, и съедаю сам. Интересно, мясо местное, но гарнир наш, картофельное пюре. Молоко тоже наше. Марта выбирает салатик.

– Расскажи, какую программу обучения вы планируете для Миу.

– Первый сеанс – десять тысяч слов. Они включают три тысячи наиболее употребительных и все те, которые встречаются в курсе начальной школы. Обучающий файл Стас уже подготовил, сейчас заканчивается оптимизация циклограммы введения перекрестных ссылок. Вторым сеансом пойдет начальная школа. Миу научится читать и писать. Арифметику она и так хорошо знает. Но синхронизация обозначений, терминов и подходов необходима. Третий сеанс – опять расширение языковой базы. Четвертый – курс средней школы. Дальше – в зависимости от результатов.

– Хорошо. Так и действуй. Миу я подготовлю.

Чуть слышный гул ворот ангара говорит, что Миу прибыла. Убираю со стола грязную посуду и повторяю заказ ужина для Миу. Но она задерживается Ставлю блюда в печку и включаю самый слабый подогрев. Только чтоб не остывали.

– А как дела у Мухтара?

– Кончает рассчитывать витаминные и минеральные микродобавки для котов в наши блюда. Но после визита Владыки ему работы с новыми блюдами на две недели хватит. Вообще, получается перекос меню киберкока в сторону королевской кухни. Простому прратту и пожрать нечего.

Дверь приоткрылась, в щелку просунулась голова Миу.

– Стажерка вернулась и спрашивает, нет ли у хозяина для нее дел.

– У тебя все нормально? Тогда отметься у Стаса, что ты вернулась, и можно гасить иллюминацию. И скорее сюда, ужинать.

– Глупая стажерка хочет спросить…

– Да?

– Что такое иллюми…

– Иллюминация – это огни, которыми сейчас наш дом светится. Стас включил их, чтоб тебе легче было его найти.

– Муррр… – и топот тяжелых ботинок по коридору. Не умеет Миу ходить шагом, только бегом. Часто – вприпрыжку. Не проходит и минуты, как возвращается. Ставлю перед ней тарелку и стакан молока. Сажусь напротив, допиваю залпом стакан и начинаю инструктаж.

– Завтра у тебя будет не тяжелый, но очень неприятный день. Будешь работать с Мартой. Опять мокрое дело, и шлем будет учить тебя нашему языку. Если все пройдет нормально, выучишь десять тысяч слов и основные правила.

– Ой. А если стажерка не выучит?

– Если не выучишь, голова будет болеть.

– Голова будет болеть по-любому, – вздыхает Марта, отводя глаза. – По первому разу она всегда болит. Сильно болит, чего уж там говорить.

Миу съеживается, будто удара ожидает.

– А может, стажерка сама выучит десять тысяч слов? Она будет очень стараться…

– Понимаешь, какое дело, Миу, – начинаю я душещипа… душеспасительную беседу. – Помнишь, ты удивлялась, как Мухтар за день выучил твой язык?

– Да.

– А потом жаловался, что голова болит.

– Помню.

– Он посидел в шлеме полчаса. Потом поспал шесть часов. И, когда проснулся, уже знал твой язык. Так учить язык быстро и удобно. Мы много раз за жизнь учимся таким образом тому или другому. В детстве мы проводим много часов в шлеме, как ты недавно, пока машина знакомится с мозгом. Но первый раз голова все равно болит сильно. В следующие сеансы тоже болит, но уже не так мучительно. За все нужно платить, Миу. Можно учить язык долго, месяцами, а можно быстро, за одну ночь. Но расплачиваться за это головной болью.

– Госпожа Марта, ты тоже так учила язык?

– Учила. Четыре языка и много-много других предметов. Я же универ закончила, а это значит, только в универе больше ста раз под колпаком сидела.

Миу вопросительно посмотрела на меня.

– Я, кроме универа, закончил еще летное училище. Приплюсуй еще полста раз под колпаком.

– А Линда тоже?..

– И Линда тоже. Иди, посоветуйся с ней. Мы тебя здесь подождем.

– Давай, иди, Линда плохого не посоветует, – подбадривает Марта.

Миу неуверенно подходит к двери, кланяется нам.

– Иди, мы подождем.

Выходит, осторожно закрывая за собой дверь. Буквально через минуту у меня звонит коммуникатор.

– Шеф, в двух словах, какие нюансы?

– Нюансы… Минус первый – первая запись.

– Это понятно.

– Сейчас тебе док все подробно расскажет, – переключаю трубку на громкий звук и передаю Марте.

– Минус второй – вообще первая запись для нового биологического вида. Аппаратура не откалибрована, не отъюстирована, и это можно исправить только по результатам реальной записи. Минус третий Обучающий файл не оптимизирован под прраттов. Он может вызвать когнитивный диссонанс между мировоззрением Миу и усвоенной информацией. Еще минус – карта мозга котов недостаточно выверена.

– Это что – может мозги сжечь?

– Нет, мозги не сожжет. Мы поставим заведомо безопасный уровень. Но запись может получиться с дырками. А знаешь, что бывает, когда перекрестная ссылка адресует на дырку в записи?

– Знаю. Пару раз в общаге свет мигал, а у меня мнемограф был включен без УПС-а. Голова так трещала, что на стенку хотелось лезть.

– Значит, понимаешь, о чем речь. Теперь – о плюсах. Плюс первый – предельно малый объем информации. Плюс второй – около тридцати процентов этой информации Миу уже знает. Он же – минус. Лучше бы Миу была парнем.

– Это как? Почему?

– Слышала, чем женская логика отличается от мужской? У мужчин дважды два равно четырем. Всегда и без вариантов. У женщин дважды два равно столько, сколько было в прошлый раз. А этот прошлый раз у всех разный. В результате, после записи перекрестных ссылок получаются дублирующие, альтернативные и даже антагонистичные ссылки. А это – головная боль…

– Так давайте купим на рынке рабов молодого парня, пообещаем ему свободу и подъемные, он сам с радостью под колпак сядет.

Забираю трубку у Марты.

– Фактор времени. Сегодняшняя беседа с Фаррамом показала, что времени у нас нет. Спокойствие во Дворце – спокойствие перед бурей. После покушения на Владыку, которое я принял на себя, счет идет на месяцы, если не на неделе. Очень скоро придется в срочном порядке обучать массу местных специалистов. А программы обучения на нулях. Калибровка аппаратуры на нулях. Миу провела под колпаком больше пятидесяти часов. Она образованная девушка с гибким мышлением. А на рынке ты купишь или тупого наследственного раба, или крестьянина-дуболома. Понимаешь разницу?

– Я умного поищу.

– Вот-вот. Еще древние говорили: "Каждый хочет иметь умного раба. Но раб никогда не может быть умным, потому что умный никогда не будет рабом".

– Блин! Жалко же девочку.

– Ты, главное, ей все честно и подробно объясни.

– Сделаю! – звук удар кулаком по груди. И жалобное: – Ой, пуговку оторвала.

Дальше – гудки отбоя. Задумчиво смотрю на потолок, потом на Марту. Почему мы с Линдой говорили на кошачьем? Настолько акклиматизировались, что родной забыли?

– Док, а на самом деле, не слишком ли много негатива для первого раза? Может, ограничиться тремя тысячами слов?

– Хорошо бы, да чревато. А если интерфейс не прорежется?

– Марта, я в этой области полный валенок. Курс менталиста не загружал. Поясни.

– Информационный блок со внутренними перекрестными ссылками, который мы записываем в память, называется агрегат. Но записать его в память – пол дела. Надо, чтоб сознание получило доступ к этой информации. Иначе знания попадут как бы в черную дыру – вроде, есть, но доступа к ним нет. Формированием интерфейса мы управлять не умеем. Он формируется сам, спонтанно, если запись достаточно крупная. Поэтому записывается сразу много связанных между собой ссылками агрегатов. Это называется когнломерат. Чем крупней конгломерат, чем больше в нем перекрестных ссылок между агрегатами, тем меньше головной боли на единицу информации при формировании интерфейса. Если упрощенно, то как-то так…

– Ясно.

– Опять же, неизвестна минимальная величина конгломерата, гарантирующая формирование интерфейса у котов.

Сидим, мрачные, думаем каждый о своем. И ежику ясно, что когда-то на ком-то надо проводить исследования. С другой стороны, то, что завтра произойдет, по земным законам незаконно. Миу не имеет нашего гражданства, ей не исполнилось земных восемнадцати лет, она не подписывала контракта. Раз для земных законов ее не существует, действуют местные. А по местным – она рабыня. Вещь. Я волен делать с ней что угодно. Гадко…

Миу не было на удивление долго. А когда вошла… Так и хочется сказать "бледная, но решительная". Но под шерсткой бледность прраттов не заметна. Только ушки чуть оттянуты назад. Положив ладошки на плечи, Миу поклонилась нам. Это что-то новое!

– Хозяин, Линда говорит, что если со стажеркой завтра случится… беда, у хозяина будут большие неприятности. Это правда?

– Правда.

Миу еще раз кланяется нам, откуда-то из-за спины извлекает чуть помятый лист бумаги, исписанный ее каллиграфическим почерком, кладет передо мной и вновь отступает на три шага.

– Я, стажер Ррумиу, прошу разрешить мне участвовать в экспериментах по отладке аппаратуры ментообучения прраттов, – читаю я вслух, – Я совершеннолетняя, ознакомлена с возможными опасностями и делаю свой выбор добровольно и сознательно, как велит мне честь рода. Среди предков Ррумиу малодушных не было.

Дальше – две даты, земная и местная и подпись – стажер Ррумиу.

– Ты садись, в ногах правды нет, – говорю я. – Это Линда тебя научила?

– Да, хозяин. Миу правильно сделала? – садится на пол у моих ног и обнимает коленку. Машинально глажу ее по голове. Дважды перечитав заявление, ставлю визу: "Разрешить стажеру Ррумиу участие в отладке аппаратуры ментообучения". Тоже на кошачьем. Дата, должность, подпись. Зачитываю вслух и передаю лист Марте. Поднимаю Миу с пола и усаживаю себе на колени.

– Тебе Линда точно все разъяснила?

– Госпожа Линда включила громкую связь, и бестолковая стажерка слышала все, что говорила госпожа Марта. А потом госпожа Линда объяснила бестолковой стажерке все непонятное.

– Тебе не страшно?

– Госпожа Линда сказала, что от этого еще никто не умирал. Остального стажерка не боится.

Судя по прижатым ушкам и нервно подрагивающему хвосту, это явная бравада.

– Ты умница, Миу. Я тобой горжусь.

– Можно стажерке спросить?

– Спросить всегда можно. А с ответом – как повезет, – улыбаюсь я.

– Бумага, которую написала Миу, она на самом деле нужна?

– А, вот ты о чем… Понимаешь, стажеры часто делают глупости, опасные опыты. Рискуют своими и чужими жизнями. В общем, озоруют. А, случись что, виноват потом начальник. Недоглядел, распустил команду, не знает, чем у него народ занят… Шалопай, одним словом. Твоя бумага говорит о том, что это не ваше с Мартой хулиганство, а обдуманная и согласованная с начальством (со мной, то есть) акция. Я был в курсе и разрешил. То есть, все идет так, как положено. А если случится что-то плохое, то этого никто не мог предвидеть. Иначе я бы запретил. В общем, если с тобой что-то случится, виноват буду только я. Как-то так…

Миу прижимается ко мне всем телом, упирается лбом в плечо и замирает. Теплая, нежная…

– Спать пора, полуночники, – поднимаюсь и с Миу на руках направляюсь в свою каюту. Марта ухмыляется и открывает нам дверь. Сгружаю ношу на пол. Миу как-то растерянно косится на кровать, переводит взгляд на матик в углу, на котором провела первую ночь.

– Тебе не нравится спать на кровати?

– Рабыня не может… Не смеет… Хозяин должен сам позвать рабыню в постель.

– А вчера?

Любуюсь прижатыми ушками и зажатым в ладошках кончиком хвоста.

– По-по-по обычаю первый раз можно. Хозяин должен почувствовать трепещущее тело рабыни в своих руках. Иначе…

– Иначе?

– Хозяин смеется, а рабыне страшно.

С хохотом сгребаю это скромное чудо в охапку, кружу по комнате и валюсь на постель.

Ррумиу, стажерка

Не выспалась страшно. Но место первой наложницы хозяина точно за мной! Отныне и вовеки! А сколько о людях узнала… И сколько вопросов к Линде! Пока не забыла, надо узнать, что такое «грудь третьего размера». И где на небе звезды Голливуда? И почему я – «кавайная няка»? Кто такие пушистик, тигренок, пчелка и зубастик? И почему все это – я? Как хозяин в темноте, на ощупь узнал, что моя точка G над основанием хвоста и что это за точка такая? Для чего иноземцам клитор, которого у меня нет? И нельзя ли где-нибудь его достать? Почему у людей эрогенная зона на шее сбоку, когда у всех нормальных она сзади? И почему хозяин говорил, что люди не мурлычут, хотя сам под утро мурлыкал. И даже очень громко. (Надеюсь, ему я снилась!)

Хозяин встал по будильнику, а мне разрешил еще поспать. Мол, раз никуда сегодня не еду, могу часик поваляться. А на запись лучше идти со свежей головой. Но, конечно, как только он в ванную вышел, я вскочила, привела себя в порядок и заправила постель. И побежала в столовую готовить хозяину завтрак. Хотя, какая тут готовка? Несколько кнопочек нажала, на стол перенесла – и все.

Появился заспанный Стас. Погладил меня по попе. Именно погладил, а не шлепнул, выпустив кончики когтей. Я не сразу вспомнила, что когтей у людей нет, но, как положено, муркнула. И хотела уже заказать ему завтрак, но Стас в последний момент перехватил мою руку.

– Нет, сегодня третий номер, с кружкой кофе. Иначе не проснусь.

– Стажерка не понимает…

Оказывается, у хозяина в меню один завтрак, а у Стаса около десятка. Он показал, как выбрать нужный. И мы за пару вздохов записали мне в меню еще два завтрака. С компотом и чаем. А кофе мне не понравился. Стас сказал, что это на любителя.

Вошел хозяин, заметил завтрак на столе и погладил меня по спине. Я муркнула и потерлась щекой о его плечо. Хозяину это очень нравится.

Трапезная наполнялась. Вошли Мухтар с Мартой, Петр и растрепанная Линда. Началось обсуждение планов на день. Говорили на языке иноземцев, но я понимала почти все, даже не прислуживаясь к подсказкам ошейника.

– Не надо слишком перетягивать одеяло на себя, – говорил хозяин. – Сегодня – никаких представлений и цирковых номеров. Мы просто зрители. Стас, что узнал насчет покушения?

– Тайная канцелярия работает вовсю. Девять арестов в одном знатном семействе. Я отследил четырех курьеров из дома арестованных, но никакого криминала. Курьеры просто оповестили другие дома о факте ареста.

– Может, поможем котам со средствами допроса? Детектор лжи, препараты всякие? – предлагает Линда.

– Насчет детектора лжи можно подумать, – соглашается хозяин. – А сыворотку правды сначала изготовить нужно. Мухтар, Марта, что скажете?

– Препараты первого поколения вроде пентотала натрия и скополамина на прраттов не подействуют, это ясно. А последние на котах никто не испытывал. Скорее всего, тоже не подействуют. Для котов нужно синтезировать свой каллокаин. Даже если начать работу сегодня, ответ будет не завтра. И не послезавтра.

– Стас, Линда, Миу проработайте идею с детектором лжи. Сыворотку правды отложим до лучших времен, – подвел итог мой хозяин.

– Принято, – ответил Стас. Линда сморщила носик. Я на секунду склонила голову, как полагается рабыне, получившей приказ. Немного страшно, что не знаю, что делать, но Линда объяснит.

Проводила хозяина и Линду до летающей машины. Хозяин у меня красивый. Пусть иноземец, все равно красивый. Только эту красоту понять надо. Высокий, плечи широкие, взгляд властный! И даже умеет слегка шевелить ушами. Чуть, чуть, самую малость. Но Стас и Мухтар даже так не умеют, я спрашивала.

А насчет детектора лжи Стас сказал, чтоб я ничего не боялась. Он, Стас, скачает чертежи и схемы с Земли, киберы сделают, а я буду испытателем. Когда на мне отладят, Линда займется обучением местных товарищей и внедрением. Марта погладила меня по плечу и сказала, что испытывать детектор лжи – это не больно и совсем не страшно. Намного приятнее, чем соленые огурцы кушать. Мы посмеялись, и Стас пригласил нас посмотреть, что во Дворце происходит.

Когда вошли в аналитический центр, летающая машина как раз подлетала ко Дворцу. Стас зажег много экранов на стенах, и на них замельтешили картинки. Дворец со всех сторон, парк, стражники на постах, слуги и рабыни вокруг Дворца, занятые своими делами. Окна фасада. Марта шепотом объяснила мне, Стас проверяет, не готовит ли какой шпион нападение на хозяина и Владыку. Но ничего подозрительного не было, и Стас оставил только восемь экранов в два столбика. Сказал, что четыре глаза закреплено на костюме моего хозяина, и четыре на одежде Линды. Один глаз смотрит вперед, второй – назад, и два на рукавах, смотрят влево и вправо. На всех экранах картинки дрожат, прыгают, глаза смотрят не туда, куда надо, а куда получится. Я и то лучше снимала. Но Стас объяснил, что это издержки документального кино.

А потом к хозяину подошел папа, и мне стало не до качества картинки. Я ловила каждое слово. Это так удивительно – до Дворца чуть ли не два дня караванного пути, а я вижу и слышу, что там происходит.

А затем мы смотрели спектакль. Стас попросил Линду поменьше двигаться, пустил картинку на большой, во всю стену, экран и сделал что-то, чтоб картинка совсем не дергалась. Марта позвала Мухтара, они сели на диван за нашими спинами и обнялись. А я даже слезу пустила. Однажды в детстве уже смотрела эту мистерию, спрятавшись на втором этаже за перилами балкона. Там такие чувства, такая любовь… Как пожар! Не понравилось только, что всем плохим актерам сменили имена. Причем, не просто сменили, а дали имена из языка рыжих. Смахивая слезу, я поделилась этим со Стасом. А он – с Линдой и хозяином. Откликнулся почему-то Петр.

– Это "ж-ж-ж" неспроста, – сказал он. А потом добавил: – Никогда не любил театр кабуки. Слишком много условностей и мало реализма.

– А чем наш римский и греческий театр лучше? – спросил Стас. – Это же в них родились маски комедии и трагедии. Представляешь, Миу, актеры закрывали лица масками. Ужас! А стиль классицизма? Единство действия, места и времени – это хорошо?

– К счастью, я их не застал, – усмехнулся Петр. – Они умерли раньше.

– Серьезный аргумент, – согласился Стас.

Дальше я их не слушала. С головой погрузилась в действие спектакля. Это я сражалась с разбойниками, ворвавшимися ночью в мою спальню. Это меня продали с помоста на рынке рабов. Это я пыталась бежать – и чуть не лишилась ног. Это меня в последний момент выкупил мой парень. За что тут же получил оплеуху, хоть и без когтей. Это меня предлагали прибить к позорному столбу за оскорбление хозяина. А когда хозяин наотрез отказался, в нас кидали гнилыми овощами. В общем, когда спектакль закончился, у меня вся блузка от слез промокла.

Не успела успокоиться, на меня вновь небо обрушилось. Оказывается, я хозяина так подвела, что и словами не выразить. Владыке иноземцев нельзя иметь наложницу. Только жену. А я – рыжая. Что теперь делать? Предупреждала же меня Линда. Еще в первый день предупреждала. Чем я слушала?

– Что ты, маленькая? – принялась утешать меня Марта. – Мы знаем, ты хотела как лучше.

– Я плохая, глупая рабыня, – рыдала я у нее на плече. – Я думала только о себе.

Стас тяжело вздохнул и покачал головой.

– Идем отсюда, не будем отвлекать мужчин, – Марта повела меня в страшную комнату, усадила на кушетку. – Хоть ты уже взрослая, а совсем еще глупенькая. Лучше подумай, какой мужчина тебе достался! Ну просто ум, честь и совесть. Один раз с тобой переспал – и уже в жены готов взять.

– Я его недостойна, – опять слезы полились. И себя жалко, до слез жалко. И понимаю, что дальше так жить нельзя. Надо как-то уйти из его жизни.

– Вот бестолковая! – рассердилась Марта. – Если сейчас недостойна, так стань достойной. Живи так, чтоб он гордился тобой!

– Правда? – почему-то такая простая мысль не приходила мне в голову. – А я сумею?