Текст книги "Этот мир придуман не нами (СИ)"

Автор книги: Павел Шумил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 104 страниц)

– Миу, это твои туфли. Ты ими распоряжаешься. Линда, обучи Миу заказывать вещи.

– Есть мелкая проблема, шеф. Миу еще не знает нашего языка и не умеет читать по-русски.

– Тогда это ложится на тебя. Кстати, что это за история с когтями?

– Ну… Я прикрыла самую ценную часть тела профилированным доспехом с выдвижными шипами. А сверху – два сантиметра пенорола. Кто же знал, что он со всей силы лупить будет?

– Он не сильно поранился? Фых, простите рабыню.

– Надеюсь, нет. Если что – вылечим.

– Шеф, а у тебя как дела?

– Все идет по плану. Заранее разработанному и утвержденному! – Я не мог скрыть гордости в голосе. – Сегодня состоялся очень важный разговор с Владыкой. Подробности – на разборе полетов.

– У нас будут гости, – обернулся Петр. – Караван с запада, со стороны пустыни. Дойдут до оазиса часа через четыре.

С тех пор, как мы перенесли МОК (Малый Обитаемый Комплекс) к оазису, это первый крупный караван. За весь прошлый год их было всего три. Обычно караваны выходят из пустыни на сто километров южнее и дальше на север двигаются по побережью. Ну что ж, наладим контакт. Это даже хорошо, что слухи о нас разнесутся по всему материку.

Вызываю базу на связь. Откликается Мухтар. И тут же подходит Стас.

– Ну что, племя ленивых домоседов, дождались? У нас будут гости! Разверните вокруг МОКа побольше навесов и удобств до подхода каравана. Задача ясна?

– До чего же не вовремя! Шеф, а может, на пару дней отодвинем МОК в пустыню? – предлагает Стас.

– Нет, Стас. Пора выходить в массы и зарабатывать авторитет. Кстати, об авторитете. Мухтар, сможешь поразить караванщиков шикарным ужином?

– Девять мясных блюд из образцов, привезенных Миу, я в синтезатор заложил. С соусами и подливками пока по нулям. С напитками совсем плохо. Нет образцов.

– Тогда попробуем объединиться с их поварами.

Тут машина резко наклонилась, заходя на посадку, и подняла нос, гася скорость.

– А-а-а, берегись! – я повалился на Миу, впрессовал ее в мягкое сиденье. Девушка пискнула. Нет, реакция у меня хорошая. Но в левой руке зажат коммуникатор, а правой ухватиться не за что.

– Видишь, малышка, что бывает с теми, кто не привязывается! Я тебя не раздавил? Тебе не больно?

– Рабыне совсем не больно. Даже приятно, – выдала Миу. Линда хихикнула, прикрывшись ладошкой.

Ррумиу, рабыня

Просыпаюсь от ласки. Сладко потягиваюсь, открываю один глаз… Ужас! Нет, не так. Ужас! Ужас!! УЖАС!!! Проспала, и хозяин уже встал. А вчера… Точно меня вечером на конюшне плетка ждет. Звезда восхода, сделай так, чтоб конюшня сгорела. Я тебя никогда об этом не просила. Ну пожалуйста!

Не может быть. Хозяин продолжает меня ласкать. Неужели не сердится? Спасибо, звезда восхода.

– Хозяин так добр к своей рабыне. Рабыне стыдно, она проспала.

– Мы скоро летим во Дворец. Хочешь с нами?

– А можно? – Сердце забилось.

– Можно. Будешь изображать во Дворце мою рабыню, – говорит хозяин. Звезды севера, а сейчас я кто? Неужели изгнанная? Нет, только не это! Как же узнать? Лучше сразу спросить.

– А сейчас Миу кто?

– Сейчас Миу стажер и моя подопечная. Подопечная – это вроде приемной дочки. Я отвечаю за тебя перед обществом до твоего совершеннолетия.

– Может рабыня спросить, что будет с ней потом?

– Потом ты станешь взрослой и свободной. Мне бы хотелось, чтоб ты осталась в нашей группе. Но решать тебе самой.

Пока хозяин добрый, нужно закрепить свое положение.

– Рабыня хочет остаться с хозяином.

– Тогда быстро поднимайся, умывайся, переодевайся и идем завтракать. И запомни на будущее, у нас не принято спать в одежде. Точнее, для спанья есть специальная одежда. Называется пижама. Ну, подробности у Линды расспроси.

Удалось! Раз хозяин правила объясняет, гнать не будет. Теперь – показать, что я послушная рабыня. Вскакиваю, ласкаюсь на ходу щекой о плечо хозяина, спешу выполнить его распоряжения. Секунда – и постель убрана, а я уже у двери. с одеждой подмышкой.

– Стой! – замерла на полушаге. Опять страхом в сердце ударило. – После вчерашнего голова не болит?

Прислушалась к себе.

– Нет, господин.

– А если вот так помотать?

Покрутила головой, опять прислушалась.

– Нет, господин.

– Это хорошо. Ну, беги.

Зря себя накручиваю. Точно, я – доверенная рабыня. Стал бы хозяин о простой рабыне так заботиться. Теперь главное, чтоб хозяин во мне не разочаровался. До совершеннолетия совсем ничего осталось. Звезда восхода, спаси и помоги!

Бросаю ношенную одежду в шкаф. Потом простирну, чтоб запаха не было. Выбираю новую, для Дворца. Чтоб не так ярко, как у танцовщиц. Но и не так серо, как у знатных дам. Быстро вычесываю себя влажной щеткой, впрыгиваю в шальвары, поправляю браслет на руке. Бросаю взгляд в зеркало. Мама Рритам мною бы гордилась. Блузку пока надевать не буду. Пусть хозяин видит, какое чудо ему досталось!

Теперь – завтрак хозяину. Сначала – спросить, что желает. Потом… Потом видно будет. Если что – госпожа Линда выручит.

Вдох-выдох, вхожу, кланя… Нету хозяина. В ванной? Нет. В туалете? Ох, по голове настучит, если помешаю… Нет. Мать-прародительница, да что за день сегодня такой? Быстро, бегом, может, догоню.

Влетаю в трапезную… Поздно! Все уже за столом. И перед хозяином его завтрак. Опоздала! Точно по мне плетка плачет. Остается красиво принять неизбежное. Хозяин хлопает по стулу рядом с собой.

– Привет, Миу! Ты с киберкоком уже освоилась? Мухтар тебе в меню еще колбаски добавил. – Линда отвлекает разговором, заговаривает хозяину зубы. А я еще на нее сердилась вчера.

– Рабыня умеет готовить только завтрак хозяину.

– Сейчас покажу, – тащит меня за локоть подальше от хозяина. Осторожно выспрашиваю, сильно ли мне попадет за опоздание? Неужели только поворчит?

А передо мной уже кусок горячего мяса. Третий день одно мясо. Хочется чего попроще. В рабских пеналах вообще к мясу не привыкли. Кашки бы, овощей…

– А можно рабыне попросить молока? Как у хозяина, только вдвое меньше.

– Да без проблем! – Линда с такой скоростью тыкает пальцем в экран, что ничего не успеваю запомнить. Но передо мной уже бокал молока и какая-то золотисто-желтая загогулина на тарелочке.

– Это называется рогалик, – объясняет Линда. – Если не понравится – не ешь! Подберем тебе что-нибудь другое. А теперь – садись за стол. Шеф тебя не обидит. Он сегодня добрый.

Сама знаю, что сегодня добрый. Разбудил ласково, не ругал даже. Но все равно, страшно. Осторожно ставлю тарелочки на стол. Хозяин с интересом смотрит, как я ножом и вилкой привычно режу мясо на кусочки. А ведь первый раз вот так, за столом, для себя режу! Вот что значит – быть доверенной рабыней.

– От мяса с молоком не поплохеет? – спрашивает хозяин. А я не знаю даже, не поплохеет ли мне от одного молока. Больше половины бокала не пила. Линда предупреждала, если много сразу выпить, может понос замучить. Но молоко такое вкусное!

– Рабыня не знает, – прижимаю ушки, чтоб не обидеть хозяина таким уклончивым ответом.

– Есть только один способ узнать, – выручает меня Линда.

– Так уж и один? – возражает Марта. Вы, подруги, меня совсем не цените.

Дальше разговор идет о непонятном. Улавливаю только, что Марта хочет еще капельку моей крови. Да я половину ей с радостью отдам.

Как-то незаметно люди переходят на свой язык, и я совсем теряюсь Понимаю отдельные знакомые слова. Но Линда объясняет на ухо, что Марте нужен глаз нашей зверюшки. Она его разрежет и поймет, чем наши глаза отличаются от человеческих.

– Если я сегодня буду во Дворце, попрошу на кухне свежую голову бурргуны или еще какую, – шепчу Линде. – Мне дадут.

– Так скажи всем.

Выжидаю паузу.

– Можно рабыне сказать? Рабыня может попросить на кухне голову бурргуны, – говорю громко, чтоб все услышали.

– Кто такая бурргуна? – тут же поворачивается ко мне хозяин.

– Это домашний зверь. Мы их выращиваем, а потом едим. Они быстро растут и у них мясо вкусное.

– Нарисовать сможешь? – протягивает мне пишущую палочку и тоненькую книжечку с чистыми листами. Быстро, без деталей рисую бурргуну

– Шеф, дай поесть человеку! – заступается за меня Линда. А хозяин пускает по рукам мой рисунок.

– Да у тебя талант, – хвалит Стас. А я вдруг понимаю, что Линда назвала меня человеком. Понятно, что оговорилась, но до чего приятно! Даже ушки смущенно поджимаются.

– Лин, не забудь пленку, голову завернуть. Миу, надень блузку и тапочки. Когда будете готовы, жду вас снаружи у машины. Да, Стас, надо посоветоваться, – отдает распоряжения хозяин. И сам относит свою посуду в мойку. Я даже вякнуть не успеваю. Понимаю, что у него никогда не было рабыни, но разве так можно?

А рогалик с молоком – это вкусно! Только бы наружу не попросился.

Пока Марта заканчивает завтрак, бегу к себе и быстро надеваю блузку. Жду госпожу у двери страшной комнаты. Мимо спешит озабоченная Линда с ворохом вещей. Тут подходит Марта, заводит меня в страшную комнату, сажает на стул и объясняет, что будет делать. На этот раз возьмет не капельку крови, а сто миллилитров. Это, чтоб понятнее было, полбокала, из которого я молоко пила.

И совсем не больно! Из пальца было больнее, честное слово! Только зря меня напугала.

Выходим из дома вместе с Линдой. Хотела забрать у нее вещи, но это она забрала у меня сверток с туфлями, велела перед ней открыть двери. За нами идет Петр с сундуком в руках. Сундук большой, но легкий. Бросилась ему помочь, тоже велел двери открывать. Да что за день сегодня такой!

Ох, нехороший день! Открыла хозяину дверь летающей повозки, а дальше не знаю, что делать. Хозяин должен сесть первым. Но мое место – между Линдой и хозяином. Если он сядет, мне не войти. Как быть?

Хозяин все за меня решил. Приказа ослушаться нельзя. Залезаю в повозку раньше хозяина. По сравнению с тем, что с утра натворила, это уже мелочь. Привязываюсь широкими ремнями, как Линда учила.

А дальше – опять все наперекосяк. Хозяин мне такую красивую золотую диадему с камнем подарил. Но оказалось, что вещь эта непростая, зачарованная. Если я ее носить буду люди узнают все мои тайны. А тогда… Подумать страшно! Линда еще подначивает. Мол, если сбежать захочу, чтоб сначала все подарки выбросила. Разве из такого дома бегут? Это надо совсем с головой не ладить. Но что мне с подарком делать?

– Можно рабыне спросить? Хозяин очень рассердится, если рабыня снимет его подарок?

Хозяина огорчила. Ну невиноватая я! Что рабыне делать, если два господина разные приказы дают?

А хозяин через коробочку со Стасом говорит. Одним чудом больше, одним меньше… Скоро совсем удивляться перестану.

– Стас, картинку с диадемы Миу принимаешь?

– Сейчас проверю. Да, картинка четкая, запись идет.

– Выключай запись. Миу против.

– Но по инструкции положено…

– Она не прогрессор, контракт не подписывала. И вообще, несовершеннолетняя аборигенка. На нее наши инструкции не распространяются.

– Есть отключить запись, – рапортует Стас.

– Конец связи, – и ко мне поворачивается. – Миу, ты слышала разговор? Теперь это просто украшение.

Сидим, молчим. Слезы сами на глаза наворачиваются.

– Такое утро испортили! – не выдерживает Линда.

– Почему – испортили? Убедились, что Миу – умная, верная и надежная девушка. Умеет хранить тайны. Ты разве забыла, что ей надо хранить тайну рождения? – абсолютно спокойным голосом говорит хозяин. И гладит меня по голове.

– Блин! Я непроходимая дура!

– Ну зачем же так самокритично? Ты учишься.

– Хотелось бы учиться на чужих ошибках. А то все на своих да на своих, – хмуро сообщает Линда.

Неужели опять пронесло? Уже не знаю, кому хвалу адресовать. Так просто не бывает – чтоб раз за разом…

– Господин не сердится на свою рабыню?

– Сержусь. Но ты поступила правильно.

Говорит, что сердится, и при этом ласкает. Как такое понять?

– Рабыня совсем запуталась.

– Все, хватит. Проехали и забыли, – в самый неподходящий момент перебивает нас Линда. – Миу, хочешь за твоим хвостом все самцы бегать будут?

– Рабыня хочет, но боится. – Да я сейчас на что угодно соглашусь, только бы ты, госпожа на меня больше не сердилась.

– Не бойся и держись поближе к нам! – расстегивает на мне блузку и завязывает узлом на животе. – Вот! То, что надо!

Так же никто не носит! Ага, у нас не носят. У людей, наверно, носят. И вообще, с меня спрос маленький. Спросят – скажу, госпожа приказала.

Летающая повозка садится на обычное место в двадцати шагах от парадного входа. Все, кому положено встречать гостей, ждут на ступенях. И папа среди них! Только бы не показать, как я рада его видеть!

Выскакиваю вслед за хозяином и кланяюсь всем сразу. Изящно и сдержанно, как учили. Лишь хвост выдает. Мама Рритам говорит, девушки становятся взрослыми только тогда, когда собственный хвост начинает их слушаться.

Спешу забрать вещи из вещевого ящика повозки, но Линда доверяет мне только сверток с моими туфлями, а остальное несет сама. Разве так можно? А я на что?

Пристраиваюсь за хозяином, как положено доверенной рабыне. Папа рядом, но при всех даже взглядом обменяться нельзя.

Мой Владыка оборачивается.

– Вижу, ты балуешь рабыню.

– Миу умная девочка. Такую подарком не испортишь, – защищает меня хозяин.

– А ошейник все еще старый.

– Дорогой бриллиант требует дорогой оправы. Чтоб изготовить дорогую оправу, нужно время.

– Если Владыка позволит сказать рабыне… – не вытерпев, подаю голос.

– Говори.

– Хозяин заказал рабыне очень дорогой и красивый ошейник. Он будет готов сегодня вечером.

– Миу, иди, поболтай с подругами, – строгим голосом говорит хозяин. Но я-то уже знаю, это строгий на нашем языке. А на языке людей строгий голос звучит совсем не так. Хозяин на самом деле дает мне время увидеться с подругами!

– Слушаюсь, господин, – кланяюсь и исчезаю, будто меня здесь и не было. Я воспитанная, образцовая, послушная рабыня. Пусть завидуют хозяину те, у кого такой нет!

Первым делом – в прачечную. Там всегда много работы и много воды. Слуги и надсмотрщики не любят там появляться. Зато можно работать в четверть силы и болтать сколько душе угодно. Как бы, пришли помочь подруге. А если рабыни на самом деле нужны, старшая всегда знает, где нас искать.

Вот я первым делом туда и ринулась. Такой восторг! Меня всю затискали, со всех сторон осмотрели, ощупали. Некоторые завидовать стали. Поэтому я вовремя прикусила язык. Про диадему и браслет сказала, что не подарки, а велено надеть. Не стала хвастаться, что доверенная рабыня, что комнату получила не меньше хозяйской. Честно сказала, что хозяин мне постель выдал, две ночи в уголке его покоев спала. А пенала или антресолей в домах людей нет, потому что у них рабов давно нет. Из-за этого у меня куча проблем каждый день. Но наказывать рабов они тоже не привыкли, поэтому моя шкурка до сих пор нетронутая.

Как мы все посмеялись!

– То ли еще послезавтра будет, – напомнила старшая рабыня. – Ты, девонька, не радуйся, пока пятнадцатую весну не переживешь.

Тут уж мне завидовать резко перестали. Притихли, глаза отводят, по спине поглаживают. В носу защипало, сами собой набежали слезы.

– Мой хозяин все равно самый лучший, – всхлипнула я.

– Кто же спорит? Конечно, самый лучший, – старшая рабыня прижала меня к себе, вытерла уголком простыни слезы. – Ты госпожу Рритам уже видела? Нет? Ну, беги к ней скорей. Она за тебя волнуется. А вы, бездельницы, что столпились? Утюги остывают. Господам на влажных простынях спать? Все за работу!

Мама Рритам сначала к сердцу прижала. Потом отстранилась, осмотрела меня с ног до головы и сразу поняла, что со мной все хорошо. Снова обняла.

– А почему у моей девочки глазки заплаканные?

– Это от радости, мама. Мам, я тебе подарок принесла. Примерь.

Развернула сверток, протянула туфли. Мама Рритам тут же их надела.

– Звезды рассвета, это кто ж такие делает? Да какие мягкие! И как раз по ноге! Спасибо, моя звездочка!

А потом мы перешли на язык рыжих. Потому что нужно было поговорить о самых важных вещах. В последнее время язык рыжих все чаще рабским зовут. Мне он должен был стать родным, но мама рано умерла. Меня рыжие рабыни родному языку учили. А мама Рритам делает вид, что его не понимает. Так ей легче дворцовыми рабынями управлять.

– Твой еще не клал тебя к себе в постель?

– Нет, мам. Линда говорит, им с девочками нельзя. Два дня осталось. А вообще, Марта сказала, что они размножаются так же, как и мы. И картинки показывала, как их животные спариваются и рожают. И как люди – тоже показала. Сказала, что природа любит повторять удачные решения. Только я не въехала, к чему это.

– Ты хотя бы видела, большой он у хозяина?

– У него – не знаю. Но на картинках – как у папы.

– Звезды ночные! Когда ж ты успела на папин посмотреть?

– Ну мам, ты меня совсем за маленькую держишь. Нас же учили ласке тысячи иголок. Мы всяких насмотрелись. И не только…

– Замолчи, бесстыдница. Звезды заката, чему детей учат! Слушай меня, малышка, твою кунку надо растянуть. Времени совсем не осталось. Но, если твой хозяин на самом деле добрый, попроси у него хотя бы три дня. Выдумай какой-нибудь обряд или обычай. Они чужаки, могут и поверить. И растягивай кунку. Главное, чтоб не порвал тебя. Если в первые дни будет тугая, а потом посвободнее, этого не бойся. Он подумает, что сам растянул. Не дай себя порвать в первую ночь. Понимаешь, малышка?

– Мам, но как я…

– А это я тебе дам. Жезлы у меня есть. Только по сухому не впихивай. И себя сначала разогрей, и их смазывай. Лучше маслом, но хоть слюной. Поняла, маленькая?

– Мам, я не маленькая. Я через два дня взрослой стану.

– Для меня ты всегда маленькая, – мама Рритам откинула обитую медными полосами крышку сундука и нырнула в него как в колодец. – Вот, держи. – Протянула мне увесистый полотняный мешочек, в котором что-то перекатывалось с каменистым стуком. – А этот пояс на себя наденешь чтоб не выскочили. Убери скорее чтоб твой не увидел.

– Куда?

– Твои вещи никто не трогал. Набери в мешок тряпок, в них и спрячь.

– Спасибо, мама. Мам, у меня к тебе просьба. Я хочу хозяина нашей едой угостить. Прикажи на кухне, чтоб мне выдали голову бурргуны, ну и всяких овощей для гарнира.

– Это ты хорошо придумала. Пусть узнает, как ты вкусно готовишь. Скажи – только честно – тебя хозяин хорошо кормит?

Я даже хихикнула.

– Мам, у них никогда рабов не было. Поэтому трапезная только одна. Хозяин приказал садиться рядом с ним и есть вместе со всеми. У них любой в любое время может прийти на кухню и есть сколько хочет. Хоть ночью! Честное слово! И они все очень боятся, чтоб я их едой не отравилась. Я же ценный подарок Владыки. Сначала дают по маленькому кусочку на пробу. Если нормально проскакивает, разрешают съесть кусочек побольше. А ту еду, что с собой привезла, могу лопать от пуза.

– Доченька, ты поосторожнее с незнакомой едой.

– Не бойся за меня, мам. Я уже дважды траванулась, меня даже никто не обругал. Теперь опытная и очень осторожная.

– Хозяин не рассердится, что ты нипойми где пропадаешь?

– Нет, мам. Он хороший. Специально меня взял, чтоб я с тобой и папой увиделась.

– Держись за него, малышка.

Потом мы зашли в мой закуток, набрали целый мешок вещей. Теперь, когда у меня есть комната, я бросала в мешок все подряд, даже детские игрушки и фигурки из глины, которые лепила на уроках гармонии. А то барахло, что осталось, снесла в мусорный короб. Интересно, кому мой закуток достанется? Наверно, старшей рабыне. А в ее комнатушку кто-то из помощниц переселится. И так – до самого низа, до антресолей, в которых девочки по двое спят. Сегодня много хлопот, радости и переселений будет.

Потом мы зашли на кухню, и мне выдали даже две головы и много других продуктов. Кто-то распорядился, что если я зайду, давать все, что попрошу, без ограничений. Готовые блюда я брать не стала, а набрала мешок овощей, немного приправ и пряностей и три кувшинчика масел, которые долго храниться могут. Главный повар похвалил, сказал, что правильный выбор. И дал мешочек зерен арривы. Я горячо поблагодарила, хотя для себя заваривать арриву не буду. Рабы такие дорогие напитки не пьют, мы к ним не привычны.

Сколько лет по Дворцу ходила, стражники рабынь как бы не замечают. Ну идет рабыня, несет что-то, значит, так и надо. А сегодня все на меня смотрят, даже заговаривают, по попе хлопают. Я со всеми здороваюсь, всем улыбаюсь, слова нахожу. Что, мол, скучать без них буду.

Из Дворца через главный вход вышла, по парадной лестнице спустилась. Рабыням на этой лестнице только с метлой в руках появляться разрешено. Нужно бы с черного хода, с другой стороны. Но с двумя тяжелыми мешками здание кругом обходить… Рискнула. Сейчас на мне диадема сверкает, дорогой браслет на руке. Одета красиво и как бы небрежно – это я про блузку узлом на животе завязанную, иду, улыбаюсь. Пронесло! Стражники даже двери придерживали, когда я выходила. Нет, если б с пустыми руками шла, точно бы шуганули. Но раз с вещами, значит, я при деле, поручение выполняю.

К летающей повозке иду, глаза поднимаю, а там Линда, Петр и…

– Шурр!!! – узлы бросила, к нему подлетаю и с трех шагов, как в детстве, прыгаю! Он, конечно, меня подхватывает. Обнимаю его руками и ногами, крутимся, чуть не падаем. Наконец, он меня на землю ставит.

– Ага! Одних на руках носит, а других – когтями по попе, – ехидничает Линда. Шурртх смутился, но я тут же объяснила, кем он мне приходится.

– Поторопитесь. Влад уже беспокоится, куда вы пропали, – говорит нам Петр. Я сбегала за мешками, объяснила Петру, в каком головы и продукты, помогла загрузить в вещевой ящик. Он похвалил меня. Я догнала Линду, пристроилась на шаг сзади за ее левым плечом как примерная рабыня, шажки маленькие, глазки в пол – и снова прошла через парадный вход! Наглею с каждым днем. Главное – уверенно держаться. Будто так и надо.

А когда получила очередной легкий шлепок по попке, оглянулась, улыбнулась и подмигнула стражникам. Как они пришли в восторг!

В зале я пристроилась за спинами Линды и Шурртха. Села скромно, ладошки на коленки, как полагается обученной рабыне. Хозяин поручил Линде обучать всех желающих новой игре. Началась передвижка. Вокруг нас расселись кружком самые важные и толстые гости. Но сами играть не захотели, решили посмотреть, как кто-то другой ошибки делает. Поэтому первую партию Линда играла с Шурртхом. Объясняла все свои ходы и подсказывала, как лучше ходить ему. Так хорошо подсказывала, что сама и проиграла. Все развеселились. Линда сказала, что сыграет со всеми и вторую партию провела с соседом Шурртха. Ему тоже объясняла и подсказывала ходы. И так – до самого обеда. Даже я научилась играть. Ну, может, не научилась, но правила вызубрила.

Зато в обед показала себя во всей красе. Я была в ударе. Ходила изящно! Знатные вельможи о своей тарелке забывали, только на меня смотрели. А как я приседала, ставя кушанья, а как кубки наполняла! Это был мой день! Я слышала восхищенный шепот за спиной, но прислуживала только троим – хозяину, Линде и Шурртху.

После обеда Владыка с хозяином вышли гулять в сад. И хозяин опять разрешил мне побыть с подругами. Прибегаю на кухню, выглядываю из-за двери, а там только обо мне и говорят. Подавальщицы показывают, как я приседала, как кубки наполняла. Тут меня заметили, в кухню затащили, затискали. Такой восторг! Все за меня радуются.

Тут на кухню распорядитель заглянул, пошептался о чем-то с поваром. Мне вручили поднос, уставленный бокалами с шербетом и отправили в зал. Сказали, Линда просит горло промочить. Я до нее так и не дошла. По дороге все бокалы разобрали. Выхожу в коридор с пустым подносом, а там стоят три подавальщицы с полными подносами и распорядитель. Пустой поднос у меня забирают, дают в руки полный – и направляют назад, в зал. И так – три раза. Когда я с четвертым подносом в зал вошла, за мной караваном подавальщицы с подносами для пустых бокалов. Но на них не смотрят. Все взгляды – только на меня.

– Молодец! Хорошо попкой вертишь, – похвалил меня распорядитель. И поручил мне обучить тех трех подавальщиц так изящно ходить. Мы пошли в пустой танцевальный зал, и я начала их обучать правильной осанке. Как надо держать спину, как голову, как правильно стоять. Даже не заметила, как вошел и сел у стенки учитель танцев. Но долго он не усидел. Очень скоро не вытерпел, построил нас в линию и сам начал учить изящным движениям.

Но тут заглянул посыльный распорядителя и воскликнул:

– Ррумиу тут? Миу, немедленно к хозяину! Твои домой собираются.

Я извинилась перед учителем танцев, на ходу потерлась щекой о его руку и бегом устремилась к парадному входу. Змейкой проскочила между провожающими и догнала Линду у самой двери.

– Я уже Шурртха послала тебя разыскивать, – обернулась ко мне Линда. Мы как раз проходили мимо стражников. Я скромно потупила глазки – и четвертый раз за день прошла через парадный вход! Это столько же, сколько за весь предыдущий год. Знай рыжих!

Обратную дорогу я скрасила хозяину рассказом. А под конец произошло совсем замечательное событие! Когда летающая повозка резко наклонилась, хозяин не был к этому готов. (Я так увлекла его беседой, что он даже привязаться забыл.) И он повалился на меня. Почувствовал под собой мое горячее упругое тело. Первый шаг сделан!

– Видишь, малышка, что бывает с теми, кто не привязался! Я тебя не раздавил? Тебе не больно? – спросил он, лежа на моих коленях.

– Рабыне совсем не больно. Даже приятно, – честно ответила я. А Линда опять развеселилась.

Вокруг железного дома появилось множество навесов, дающих прохладу и тень. А под навесами – легкие столики, чуднЫе кресла из металлических рамок и полотна и скамеечки со спинками. Тоже ажурные и очень легкие. И даже – вы не поверите – маленький фонтанчик.

Я помогла Петру занести в дом белый сундук, в который он переложил продукты из моего мешка. На этот раз он не отказался от помощи. А Линда отнесла в дом мешок с моим барахлом. Ну что мне с господами делать?

Белый сундук мы сразу отнесли Марте. Она заглянула внутрь, обрадовалась и похвалила меня.

Когда все собрались в трапезной, хозяин сказал, что разбор полетов состоится поздно вечером, потому что скоро подойдет караван и надо встретить гостей. А пока можно устроить легкий перекус. А потом поздравил меня с боевым крещением. Я слегка испугалась, но оказалось, это шутка. Имелись в виду добытые мной головы. Все захлопали в ладоши, а Линда шепнула на ухо, что так люди выражают восторг и одобрение.

Пока перекусывали, решили, что встречать гостей пойдем мы с хозяином. И мне нужно одеться поскромнее. Диадему снять, но браслет оставить. Я сбегала к себе, сняла блузку, надела самые темные шальвары и принялась раскладывать по полочкам привезенные из Дворца вещи. Но тут в комнате что-то тренькнуло и голос Мухтара попросил меня зайти в лабораторию. Бросив дела, я прибежала, и началась работа. Мухтар подробно расспрашивал о каждом фрукте и овоще, которые я привезла. А вскоре Марта поставила нам на стол поднос с двумя бурргуньими головами Головы были почти целые, только без глаз. Марта сказала, что остальное можно есть, и Мухтар убрал поднос в ледник.

Мы почти закончили, когда голос Стаса позвал посмотреть на караван. Я никогда вблизи не видела. Думала, выйдем из дома, но Мухтар повел меня в аналитический центр. Там на экране по пустыне двигался караван. Но я смотрела на него не так, будто рядом стою, а будто на летающей повозке высоко в небе над ним кружусь.

– Птичка в небе их не удивит? – спросил мой хозяин.

– Если и удивит, то несильно, – пожал плечами Стас. – Рядом оазис.

– Большой…

– Нет, Лин, мы наблюдали с орбиты караваны в пятьсот и больше сарфахов. А в этом сотня сарфахов, три десятка караванщиков и два десятка рабов.

Сарфах – это зверь пустыни. Ноги длинные, словно ходули, почти с два моих роста. Ступни как перевернутые плошки. На плечах, словно жердь, хребет. А под хребтом свисает необъятное брюхо. Шея длинная, чтоб голова до земли доставала. Обычно Сарфах держит голову невысоко над землей. Изредка поднимет на недосягаемую высоту, осмотрится и опять к земле опустит. От хищников отбивается длинными ногами и рогом на носу. Ест все, что найдет. От перекатной колючки до самых ядовитых змей. Хозяин сказал при мне, что это плод греха верблюда, носорога и жирафа. Но я не слышала о таких животных. Спросила у Линды, она хихикнула, шепнула, что это шутка, и обещала позднее показать рисунки. Но позабыла.

Я сарфахов несколько раз видела, но ни разу на них не ездила. И караванщики говорят, что сарфахи созданы чтоб товары возить, а не бездельников таскать.

Караван вошел в оазис с противоположной от нас стороны. И караванщики долгое время не видели железный дом. Они начали привычно разгружать сарфахов, готовиться к отдыху и ко сну. Но тут один, видимо, посланный на разведку, обошел оазис и увидел дом. Минуту стоял, открыв рот, обозревая навесы, дом и фонтанчик, потом бегом бросился к своим.

Мы наблюдали за паникой из аналитического центра и перешучивались. Наконец, к железному дому направились пять караванщиков.

– Шеф, ваш выход, – произнес Стас. Марта дала мне корзинку с бокалами тонкого стекла и сосудами воды, даже не знаю, из чего сделанными.

– Улыбайся и будь приветлива, – наказал мне хозяин, когда мы вышли на крыльцо. Знал бы он, как нас муштровали на занятиях по приему гостей.

В пяти шагах от гостей мы остановились и хозяин сделал жест гостеприимного хозяина, встречающего дорогих гостей. Я решила, что это очень правильно. Показал, что уважает гостей, и они будут приняты здесь с почетом. Но сразу дал знать, что оазис – его, и они – гости. Я же, как воспитанная рабыня, поставила корзину на землю, скрестила руки перед грудью, положив ладони на плечи и отвесила низкий поклон.

Мы приветствуем тебя, уважаемый, и желаем долгих лет тебе и твоему дому, – караванщик правильно все понял и сказал так, как положено. Затем представился и представил своих спутников. После этого представился мой хозяин.

– Вы, наверно, устали с дороги. Не хотите присесть в тени? – хозяин указал рукой на ближайший навес, под которым стоял высокий столик людей и несколько стульев. Я слегка растерялась. Не будет ли оскорблением объяснить караванщикам, как у людей принято сидеть за столом? Если б хозяин отдал мне прямой приказ… Но караванщики расположились на циновках привычным для себя образом. Я торопливо оттащила в сторонку стулья, чтоб не мешали. А хозяин положил стол на бок и сказал:

– Миу, смотри, как это делается.

Что-то сделал с ножками столика, они сложились и стол стал низеньким, как ему и положено.

– Рабыня поняла, – сказала я, хоть на самом деле ничего не успела разглядеть. Мы поставили столик перед гостями, хозяин кивнул на корзинку, и я, изящно прогнувшись, расставила бокалы. Оказалось, что Марта положила бокал даже для меня. Точно у людей рабов никогда не было. И что мне с ним теперь делать?