Текст книги "Этот мир придуман не нами (СИ)"

Автор книги: Павел Шумил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 77 (всего у книги 104 страниц)

И умчалась. А я пошла клянчить у Стаса планшетку и камеру для Ррады, чтоб она могла сканить книги без меня.

– Умница, – сказал мне Стас. – Я как раз новые планшетки заказал, со встроенным радиомодемом. Можешь выйти из нее на ретранслятор, а с него – куда угодно. Хоть на Землю.

Выдал две планшетки, для меня и Ррады, камеру, треногу и книжечку с рисунками, где понятно объясняется, как работать с планшеткой и камерой. И главное, все слова на нашем языке. А я поспешила в свою комнату, забралась с ногами на кровать и начала со старой планшетки на новую переписывать все файлы, которые там накопились.

Вылетели во Дворец с расчетом, чтоб попасть к перерыву. Тут как раз папа позвонил. Линда остановила байк в воздухе, поговорила с ним – и дальше полетела. Снизились за Дворцом, завели байки в отведенную комнату, и я повела Линду коротким маршрутом – это каким слуги ходят. Напыщенные господа никогда бы здесь не пошли. Но Линде время важнее.

Только поздоровались, папа повел Линду в свой кабинет. И мне велел идти следом. Я уже поняла, что он очень сердит. Дернула Линду за рукав, указала глазами на папину спину, виновато прижала уши и поджала хвост. Линда поняла.

В кабинете папа сел на подушку, широким жестом указал Линде подушки для гостей.

– Садись и рассказывай.

– Что рассказывать, Владыка?

– Откуда в моем городе полтора десятка трупов? Кто себе сквозь дома и каменные стены прямой путь прокладывает? Кто троим степным охотникам хвосты отрубил? Кто рабыню прямо из школы гвардии похитил? И чего мне завтра ждать?

Линда сделала вид, что считает на пальцах.

– Четырнадцать! Владыка, моих – четырнадцать, – сжала руку в кулак и оттопырила мизинец. – Или пятнадцать? Я совсем запуталась.

– Чего четырнадцать?

– Трупов. Ну, тех, кому поручили меня убить. Я не знала, что с ними делать, может, в каменоломни отправить? Но мой Владыка приказал всех убить. И всех одинаково. Но чтоб меня при этом никто не видел. Вот и…

– За что они хотели тебя убить?

– Из-за пустяка. Мелкий воришка у меня на привозе рацию украл. Я его догнала… Ну, несколько заборов попортила, пару домов насквозь проехала. Признаю, виновата. Но ведь за вором гналась! Догнала когда он мою рацию за сто монет главарю вашей ночной гильдии продал. Поговорили. Приказала этому скупщику краденого больше так не делать и во всем меня слушаться. Свою рацию забрала, но другую подарила. Бесплатно! А он, гад, зло затаил и убийц нанял. Вот и… Владыка, он сам виноват!

– Понятно. А за что охотникам хвосты отрубила?

– За дело, Владыка. Они действительно охотники. Только не за дичью, а за чужим добром. В Столице живет один знакомый мне ювелир. А эти ночные бродяги решили очистить его дом. Пришлось укоротить им хвосты. Но совсем не сильно, вот на столько! – Линда показала полпальца.

– А народ говорит – под корень отрубила. Хорошо, с этим разобрались. Зачем рабыню похитила?

– Не похитила, а до дома подвезла. Похищают – это когда против воли или против закона. А тут все по согласию. Это рабыня Татака. Ее хозяин – Марртах, младший брат Шурртха. Живет сейчас у нас в оазисе рядом с железным домом.

– Кто ее хозяин, я знаю. Зачем ты ее от хозяина увезла?

– Чтоб поскорее хвост пришить, пока не умер.

– ЧТО???

– Ей хвост отрубили. По закону, все честно. Но в законе не сказано, что хвост нельзя на место пришить. Значит, можно! Марта его на место и пришила. Это надо очень быстро делать. Вот я и торопилась.

Всяким папу видела. И сердитым, и яростным, и задумчивым. Но таким растерянным – в первый раз.

– Получилось? – спросил папа, усиленно размышляя о чем-то своем.

Линда вопросительно посмотрела на меня.

– Если рабыне позволят сказать… Татака сегодня утром чувствовала себя хорошо. Хвост уже не болит, но зудит. Еще не шевелится, но госпожа Марта говорит, что все идет как надо.

– А, скажем, отрубленную руку Марта могла бы пришить? – спросил папа.

– И руку, и ногу. Но только если сразу. Спустя стражу будет поздно. Конечность умрет. Голову пришить нельзя – она очень быстро умирает.

– Значит, все дело в искусстве целителя. Никаких чудес?

– Да, – согласилась Линда. – Опыт, знания, искусство и немного удачи.

– Каких бедствий мне еще ждать? Почему глава Службы закона и порядка просит у меня аудиенции?

– Это тот, которого я поколотила? – Линда притворилась скромной и виноватой. – Не знаю, но догадываюсь. Его шептуны уже несколько дней пускают слухи, что рыжим нельзя рубить хвосты. Якобы, народ недоволен.

– Так, а почему в далеком пустынном оазисе об этом знают больше, чем в двух шагах от Столицы? Нет, Линда это вопрос не тебе. Видимо, кто-то в моем окружении слишком привык к сытой жизни.

– Владыка, дозволено ли будет Миу поработать сегодня в библиотеке?

– Пусть работает когда пожелает. Такова наша воля. Сейчас в публичном зале лицедеи начнут представление. Не опоздай.

Линда поняла, что аудиенция окончена. Изящно поднялась, поклонилась и направилась к выходу. Я поднялась на полвздоха позже нее и пристроилась за левым плечом.

– Миу, останься – прозвучал голос папы. Линда повернула голову и кивнула мне. Когда закрылась дверь, я бросилась папе на шею. Он прижал меня к сердцу, а потом посадил рядом с собой.

– Теперь ты рассказывай.

– Что рассказывать, папа?

– То, что не повредит твоему хозяину. Что вы там накуролесили с Татакой?

И я рассказала. Не так, как Линда, в двух сухих словах, а ярко, в образах! Как мы сговорились, как Татака наставников нехорошими словами крыла, как Марр Татаке руки за спиной связал, чтоб они над хвостом нависали, и, когда он хвост рубил, обрубок длиннее остался. Потом рассказала, что хвосты ворам на самом деле отрубил Петр. Но решили, что пусть все думают на Линду. Ей больше уважения, а Петру слава не нужна.

– Да, папа, чуть не забыла! Моего хозяина возвысили. Он теперь первый среди равных! Только мы этому не очень радуемся, потому что почета больше, прав больше, но ответственности тоже больше. Линда говорит, теперь нужно работать двадцать пять часов в сутки. Шутит, наверно. Тогда же на все, про все меньше стражи останется. А спать когда?

Папа улыбнулся и погладил меня по голове. Но тут в дверь постучал посыльный и сказал, что Глава Службы закона и порядка явился во Дворец и ждет аудиенции. Папа грустно вздохнул и отослал меня.

Выхожу в коридор, прохожу поворот, а навстречу – ОН. Глава Службы. Идет быстрым шагом, злой, целеустремленный. Как тогда. В голове что-то сдвинулось, и я поняла, слухи, что по городу распускают – это же из-за меня! Это я просила его запретить рубить хвосты детям. Рухнула на колени в позу высочайшего почтения – это когда лбом в пол, попой кверху.

Он бы мимо прошел, не обратил внимания. Кто на рабынь смотрит? Но тут присмотрелся и узнал.

– А, это ты, дерзкая рабыня! Сегодня ты почтительна. Следуй за мной.

Страшно стало. Пристраиваюсь за ним и иду на дрожащих ногах. Опять в папин кабинет. Папа удивленно смотрит на меня.

– Рабыня со мной, – говорит Глава.

– Ты знаешь, чья это рабыня?

– Это не важно. Хочу, чтоб она слышала наш разговор.

– Хорошо, – покладисто соглашается папа. – Садись, говори.

– Я принес на высочайшую подпись новый закон, – начинает Глава. – Закон, запрещающий рубить хвосты детям рыжих рабынь, родившимся на нашей земле после окончания войны.

Сердце чуть не выскочило из груди. Голова – как пустой колокол. Это он… Из-за моей просьбы… просьбы рыжей рабыни… Новый закон…

Сердце колотится в груди. Папа с Главой что-то обсуждают, а я лишь отдельные слова понимаю. Мальчики и девочки… Неравные права… Нарушение гармонии… Призван восстановить гармонию… Народ примет, почва подготовлена… Да, по требованию народа… Будет подписан через две недели… Оповещение начать сегодня же… Да, ознакомить народ, посмотреть на реакцию… Папа делает вид, что сомневается в законе, Глава Службы его убеждает. Папа принимает доводы, но торопиться не хочет. осторожничает. Глава настаивает. Папа соглашается подписать закон, но не сразу. Игра, в которой оба уже знают, чем она кончится. Но традиция… А я волнуюсь, будто от этого моя жизнь зависит.

Очнулась когда Глава потряс за плечо.

– Идем, рабыня.

Оглядываюсь на отца. Он чуть заметно кивает. Выхожу вслед за Главой. Идет быстро, упруго, но по хвосту видно, что доволен. Резко останавливается и оборачивается. Чудом уклоняюсь от столкновения, но тут же занимаю положенное место.

– Я выполнил твое желание, дерзкая рабыня?

– Да, господин! – бросаюсь перед ним ниц, прижимаюсь лбом к его сандалям. – Разреши назвать первого ребенка твоим именем.

– Много ли мне в этом чести? Мы в расчете, рабыня.

Развернулся и ушел. А я осталась на полу попой кверху. Какой он, все-таки, гордый!

Фыркнула. Помотала головой. Опять фыркнула. Представила, как со стороны выгляжу и снова фыркнула. Как говорит Марта, хохотунчик напал. Подумала, кому из девочек можно рассказать – и побежала искать Кррину. Только ей можно доверить государственную тайну.

Кррина получила комнату лишь на четверть меньше моей. Но все еще носит ошейник. Значит, папа решил поступить по обычаю – пока рабыня не понесет под сердцем – ошейник не снимет.

– Радуйся, серая! – воскликнула я. – Запомни этот день.

– Запомню, – уныло согласилась она и отодвинула доску для письма.

– Крри, что-то случилось? Почему такая невеселая?

– А чему радоваться, Миу? Раньше была ближней рабыней Владыки. Все было ясно и просто. А теперь? Он ко мне десять учителей приставил. С рассвета до заката мучают. А сам всего дважды в неделю заходит. Вот учитель обедает, а я должна написать распоряжения главному повару, что готовить к балу.

– У нас будет бал?

– Нет. Это упражнение такое.

– Покажи, что ты написала? Так, понятно. Сколько гостей?

– Сто.

– Сотри все и записывай. Первое…

Ну да, меня этой науке десять лет учили. А Кррина из посудомоек поднялась только потому что с моей мамой дружила. Ну а потом ее старшей надо мной назначили. Но откуда глубокие знания у бывшей посудомойки. В общем, папа правильно сделал. Только не буду это ей говорить. Пусть все идет как идет.

За долю стражи мы составили список блюд, и когда что разносить по столам. Я отметила значками, что старым гостям, а что молодым. За этим делом нас учитель и застал.

– Здравствуй, Миу. Ты совсем взрослой стала.

– Да будут долгими твои годы, господин! Я взяла на себя смелость проверить упражнение Кррины.

– М-м-м… И что скажешь? – он внимательно осмотрел доску.

– Я объясняю ей, какие блюда подавать молодым, а какие – пожилым. Вот здесь отмечаю. И еще, если будут гости с юга, можно добавить мясо молодой самки сарфаха с легким вином.

– Правильно! А какое вино возьмешь?

– Темное пальмовое, двухлетней выдержки. Вино должно быть чуть терпким, но не вяжущим.

– А если будут гости с севера?

– С восточного побережья или западного?

– Восточного.

– Мясо красной рыбы и светлое крепкое вино.

– Замечательно! А если гости с западного архипелага?

– Эти что угодно слопают. Но вина не давать. Только соки и напитки. Иначе без драки не обойдется.

– О! Я вас этому не учил, но все верно! А что едят иноземцы?

– Господин, об этом можно два дня говорить! Что-то из их еды нам можно есть, что-то нельзя. Я придумала простое правило: можно есть все, что вкусно! Не ешьте только трех вещей – горчицу, сахар и соленые огурцы.

– Э-мм… Постараюсь запомнить.

Господин, я не знаю, когда в следующий раз увижу Кррину, а нам очень нужно поговорить о важном. Разреши нам остаться наедине. Очень прошу.

Учитель никак не ожидал такой просьбы от рабыни. И очень смутился. Но отлично понимал, кем скоро станет Кррина.

– Хорошо, девочки. Будем считать, я дал вам самостоятельную работу.

Мы низко поклонились и горячо поблагодарили его. А когда за учителем закрылась дверь, бросились друг другу на шею. И Кррина поведала мне свою невеселую историю. Хозяин приходит к ней только два раза в неделю. И уже раза три обронил, что она совсем не умеет любить. Я расспросила подробнее – и на самом деле не умеет. Посудомоек ведь не учат искусству переплетения ног.

– Будем учиться, – решительно произнесла я. – Ложись на ковер. Я это ты, а ты – Владыка.

Подперла дверную ручку спинкой стула и начала обучать Кррину постельным удовольствиям. Целую стражу занимались. Разгорячились, разогрели друг друга. Но разве за час можно обучить тому, чему меня несколько месяцев обучали? Но в этот раз Кррина папу удивит, а к следующему разу еще пару приемов покажу.

С веселым фырканьем сбегали в умывальню, подмыли разгоряченные кунки, и я повела Кррину учиться водить байк. Может же случиться, что папа захочет послать ее с поручением куда-то.

Воину, охранявшему комнату с байками я сказала, что вернемся спустя стражу. Посадила Кррину за собой и полетела в пустыню. Теорию Кррина слушала вместе с папой, но за руль ее никто не пускал. И вот теперь мы весело носились среди барханов, распугивая редких пустынных ящериц. Я делилась приемами и хитростями. Например, про ремни безопасности. Никто о них не говорил. Никто их ни разу не надевал. Но когда я прочитала инструкцию, узнала, что полагается пристегиваться. На рисунке даже указано, где ремни должны храниться. Вынула прозрачный пакет, который лежал на дне бардачка – действительно они! Две штуки – для переднего седока и для заднего. Если б в тот раз пристегнулась, не утопила бы байк в озере. Застегнула ремень на поясе, отрегулировала по длине четыре хвостика с карабинами на конце, защелкнула карабины на утопленных в боках байка скобах… И поняла, что если постоянно пристегиваться буду, скоро на шерстке проплешины появятся. Свернула ремни и убрала на дно бардачка.

Кррине ремни показала. Будет ими пользоваться или нет – сама решит. Рассказала, что с высотой воздух становится холоднее. А выше четырех-пяти километров лучше вообще не подниматься. Мало того, что колотун страшный, так от недостатка воздуха с непривычки можно сознание потерять.

Загрузила Кррину информацией по уши, мы налетались, накричались, наговорились и полетели домой, во Дворец. Вела Кррина. Поднялась на километр, осмотрелась и сразу его увидела на горизонте. Пешком бы полдня идти. А на байке прибавила газу – и вот он.

Завели байк в охраняемую комнату и пошли в библиотеку. Кррина решила посмотреть, как мы с Ррадой книги сканируем. И вообще, посмотреть библиотеку. Библиотекарь мне обрадовался, сразу Рраду позвал. Я представила им Кррину.

– О, это честь для меня, – поклонился ей библиотекарь. Кррина изумилась, а Ррада зафыркала. За что тут же получила подзатыльник.

– Деда, за что?!

– За глупость. Кого ты видишь перед собой?

– Рабыню… Двух рабынь.

– Ты видишь доверенное лицо Владыки. Будущую хозяйку Дворца.

– Серьезно? – Ррада озорно сверкнула глазами и учтиво поклонилась. Только неправильно поклонилась. По-рабски, с ладошками на плечах. Я тут же отвела ее на пару шагов в сторону и зашептала об этом на ухо.

– А как надо? – спросила она.

– Стоишь – руки вдоль тела. Начинаешь кланяться – ладошки в стороны, и руки плавно отводишь в стороны.

– А я думала, так больше уважения, – фыркнула Ррада. Мы захихикали и обе еще раз поклонились Кррине.

– О чем вы там шепчетесь? – заинтересовался библиотекарь.

– О поэзии иноземцев, – сделав серьезную мордочку сказала я и процитировала, переводя на ходу:

Вы извините мне смех этот дерзкий,

Логика ваша немного дика.

Тут на секунду задумалась над следующей строчкой. Забытого бога Аполлона у нас не знают. Надо импровизировать.

Или для вас простая рабыня

Выше по званью хозяйки дворца?

– Ох, Миу, язык тебя погубит, – улыбнулся библиотекарь и погрозил мне пальцем.

– Господин, это не я сочинила. Я только перевела, – и, отмахивая такт рукой, прочитала четверостишье по-русски.

– Ты уже изучаешь поэзию иноземцев?

– Совсем немножко, господин! Только то, чему учителя детей учат.

Тут я вспомнила, зачем мы пришли, развязала мешок и вручила Рраде планшетку, камеру, треногу и книжечку-инструкцию. Как она обрадовалась!

Мы установили треногу, закрепили камеру и дружно начали учить Кррину сканировать книги. Честное слово, надо было это кому-то одному делать. Но зато было шумно и весело.

Вторую книгу Кррина сканировала сама. На третьей Ррада увлеклась рассказом о библиотечном деле. В каком порядке книги по полкам расставляются, как каталог заполняется, как по каталогу нужную книгу найти. Я тоже слушала с интересом. Нас этому не учили. Библиотекарь слушал-слушал, перебил и начал уточнять и углублять.

– Деда, кто рассказывает, ты или я? – возмутилась Ррада.

– Молчи, женщина. Ты и половины не расскажешь из того, что поведаю я! – воскликнул он. – Идемте, дамы, не будем отвлекать юное дарование от работы.

И увел нас с Крриной в другой конец библиотеки. Смешно, у нас ошейники на шее, и вдруг – дамы. А юная свободная девушка делает мою работу… Это добром не кончится!

В общем, выслушали рассказ о том, как определять, на какую полку ставить книгу и как заполнять на нее формуляр. Потом быстро досканировали стопку книг по медицинскому искусству, и я слила работу на свою планшетку. А на ррадину записала все то, что мы раньше насканировали. Довольные собой и жизнью, вышли из библиотеки. И тут на нас набросилась целая стая учителей. Точнее, не на нас, а только на Кррину. Меня просто не замечали.

– Где ты пропадала и чем занималась, лентяйка?

– Если рабыне позволено будет ответить, знакомилась с трудами великих мужей по медицине и исцелению ран, – скромно присела в полупоклоне Кррина.

– А до этого?

– Скажи им, что вы изучали принципы классификации и основы каталогизации объектов хранения, – услышала я в ошейнике насмешливый голос Стаса. Поклонилась и повторила. Учителя непонимающе уставились на меня.

– Это значит, учились архивному делу, – услышала я за спиной библиотекаря. Вы, молодежь, не понимаете, как важно поддерживать порядок в голове и мыслях.

– Хорошо, но до этого? Вы на две стражи отлучались из Дворца.

– Если позволено будет сказать, бестолковая рабыня обучала Кррину водить байк. Ну, летать по небу. Двух страж мало, но основы мы прошли. Доверенной рабыне Владыки просто необходимо это умение.

Этой фразой я повергла учителей в шок.

– Ручаюсь вам, господа, девушки не бездельничали, – вступился за нас библиотекарь. И мы были отпущены.

Тепло попрощавшись с Крриной, я поспешила к своему байку. Небо уже начало темнеть, да и желудок напоминал о себе. А до дома еще полстражи лететь. Это хорошо, что успели сегодня книги по медицине закончить. Одну заботу с плеч долой.

Подняла байк в небо и направила к дому. Даже не задумалась, куда лететь. Как-то само собой получилось. Удивилась себе только когда увидела впереди отблеск последних лучей заходящего солнца на куполе железного дома.

А внизу какой-то праздник намечается. Яркие огни горят. Столы прямо под открытым небом накрыты, вокруг них народ суетится. Все радостные, меня заметили, руками замахали. Линда двумя руками указывает прямо перед домом садиться.

– Слава героям! – провозгласил хозяин как только байк коснулся песка. Голос его прозвучал громко и величественно. Как в Амфитеатре, когда Мухтар голос артиста в черные ящики направлял.

– Барра! Барра! Барра! – закричали все. Это что, мне???

– Слушайте, слушайте, слушайте! Сегодня Корбут Ррумиу добилась утверждения нового закона, запрещающего отрубать хвосты рыжим детям! – громкий, уверенный голос хозяина заполнил пространство. Звездочки вечерние, Коррбут Ррумиу – это же я…

– По нашему древнему обычаю – качать героя!

Люди подняли меня на руки, отнесли подальше от байка и подкинули в воздух. Я взвизгнула. Поймали и еще раз подкинули. И еще раз. Подбежали наши, и я взлетела особенно высоко. Поймали, но пошатнулись и повалились на песок всей толпой, с визгом и со смехом. Образовалась куча-мала, а я – сверху!

– Поднимайтесь, это еще не все!

Распутались, поднялись, выстроились.

– Недавно Ррумиу вступила в новую жизнь, – продолжил хозяин. – По нашим обычаям пришло время вручить ей документы гражданина нашей страны. Свидетельство о рождении, паспорт и единая электронная карта, – хозяин поднял над головой, а потом отдал мне документы. А Марта вручила кожаный чехол для них – бумажник называется. Показала, как свернуть и убрать в бумажник лист свидетельства о рождении и велела отнести в каюту.

– Поторопись! Столы накрыты, все есть хотят, но без тебя не начнут. Ты сегодня герой дня.

Звездочки ясные, что же это делается? Неужели этот праздник из-за меня?

Влад, контактер

Удачный день. Рука начинает что-то чувствовать. Петр с Мухтаром запустили установку, получили первые кирпичи из расплава. Цвет кирпичей какой-то странный. Светло-коричневый с разводами. Петр говорит, разводы исчезнут, если массу лучше перемешать. На мой взгляд, так красивее.

Татака выпросила себе статус ходячей больной. Мухтар прозвал нас инвалидной командой. Если у меня на перевязи рука, то у Татаки – хвост. А перевязь – рюкзак с эластичным фиксатором хвоста. Мухтар изобрел. Обращаться с поврежденными конечностями надо крайне осторожно, потому что чувствительности практически нет, зато есть фантомные боли и неприятные ощущения в регенерирующей нервной системе. Не знаю, как у Татаки, а у меня точно есть.

Миу становится вполне самостоятельной девушкой, инициативной и предприимчивой. Сегодня весь день работает по самостоятельной программе – и как работает! Кадры утверждения исторического закона великолепны. Стас в восторге.

В беседе с Владыкой Миу очень толково сглаживает углы. При этом не отклоняясь от фактов. Просто врожденный талант контактера-переговорщика.

Линда сегодня получила мягкий втык прямо от Владыки. Это нарушение субординации, но на самом деле – хороший знак. Владыка перестал считать ее чужой.

Ну и, наконец-то, я выправил Миу документы. Для начала позвал Петра, и он зарегистрировал в земных базах свидетельство о рождении Миу. Капитан корабля имеет на это право. Ну и что, что с даты рождения семнадцать земных лет прошло? В дальнем космосе и не такое случается. Ожидал юридических сложностей с оформлением двойного гражданства. Но все прошло на удивление легко и просто. Для членов семьи двойное гражданство оформляется практически автоматом. Получил файлы земного паспорта и прошивку единой электронной учетной карты. Обнаглев, оформил задним числом опекунство над Миу до момента совершеннолетия. Нагло заявил, что документы на местном языке давно оформлены. Надо лишь синхронизировать земные и местные документы для девушки, имеющей двойное гражданство. Чистая формальность. Так как в базах свидетельство о рождении и паспорт с учеткой уже имелись, оформление прошло без проблем. Осталось переоформить документы приема на работу, поставить в нужных местах подписи Миу – и я перед законом чист как слеза младенца.

Разложил перед собой на столе пасьянс из документов Миу. Внушительно выглядит.

Вбежала Линда.

– Шеф, докладаю! Все идет по плану, дневная норма каторжного труда выполнена.

– Стажерам свойственно ошибаться… Да-да, свойственно… Ознакомься! – Широким жестом руки, позаимствованным у Владыки, направляю ее к столу с документами.

– Ой! Паспорт Миу! По этому поводу надо устроить праздник!

– Принимается, – по громкой связи оповещаю всех, кто в доме. – Какие еще соображения?

– Нет аттестата об образовании?

– Гм-м-м… – чешу в затылке. – Тоже верно. Но это не главное. Я привез в оазис одну подопечную. И уже юридически оформил, за что мне честь и слава. Некто привез в оазис пятнадцать душ. Татаку не считаем, у нее хозяин есть. Кому-то надо… Следишь за моей мыслью?

– Пятнадцать раз по столько? Я лучше повешусь! Шеф, так не честно! Я стажерка, у меня юридических прав нету – документы выписывать!

Я рассмеялся, развернул стул и сел на него верхом.

– Разве им обязательно оформлять земное гражданство? Но какой-то местный документ выправить надо. Не забывай, на сегодня они все по закону числятся твоими рабами.

– Фу на тебя! Напугал. Думала, опять всю ночь с бумажками возиться. Так я бегу готовить праздник?

– Беги.

Миу задерживается. Местный плов уже готов, а главного фигуранта нет. Выхожу к народу и рассказываю, откуда и как родился закон. Почему у Линды синяк под глазом. За что глава Службы закона и порядка зовет Миу дерзкой рабыней. Какие слухи распускали по городу шептуны Службы. И, наконец, что произошло сегодня во Дворце.

– Вопросы есть? – заканчиваю вводный курс новейшей истории.

– Можно я спрошу, господин? Кому еще надо морду набить, чтоб рыжих с серыми уравняли?

И хохот в пятнадцать глоток.

Стас по громкой связи объявляет, что Миу вылетела из замка. Линда наспех репетирует построение и церемонию. Мухтар пристраивает мне гарнитуру с микрофоном, настраиваем громкость.

– Миу на подлете, – сообщает Стас. – Начинаем праздник.

Если не считать кучи-малы, то торжественная часть прошла быстро и торжественно. Объявляю праздничный ужин и сажаю Миу на почетное место… Точнее, пытаюсь посадить. Ей, видите ли, не положено. Сажусь сам и сажаю ее по левую руку. Линда шепотом объясняет ей, что это законное место супруги. Роль тамады берет на себя главный агроном. Тарелки и стаканы пустеют очень быстро, и Поварешка наполняет их по новой. Узнаю от Миу, что новое имя ей очень нравится. Ну, о вкусах не спорят…

Тамада произносит тост за тостом, но народ уже разбился на группы по интересам. Миу на вершине блаженства. Татака ловкими маневрами заняла место между Марром и Линдой. Мухтар шепчется с Мартой. А Стас объясняет что-то серому пареньку. При этом оба рисуют чертежи прямо на бумажной скатерти. Агротехники и гидротехники по разные стороны стола затеяли игру вроде "камень, ножницы, бумага". Только команда на команду. И периодически вопят во все горло, празднуя победу. А Петр объясняет что-то строителям. Но, судя по жестам, к стройке это отношения не имеет. Скорее, к охоте на ящероподов.

После очередного тоста Стас объявляет танцы. И первый подает пример. Чечетка на металлическом крыльце вызывает буйный восторг прраттов. Миу уносится в дом и вскоре возвращается в тяжелых ботинках. Стас показывает основные приемы – постановку ноги, отмашку руками. Миу схватывает технику на лету. Талант! У меня на простейший стэп неделя ушла.

Марта пытается обучить кого-то движениям вальса, но на рыхлом песке это дохлый номер. Строители обещают к следующей вечеринке выложить танцпол. Сегодня не могут – кирпич не тот. Для стен, с пазами. А для пола нужен гладкий сверху.

Гидротехники с Петром во главе подходят ко мне и выясняют, дам ли я добро на запуск в озеро местных рыбок. Отправляю их к Мухтару.

Марр с Татакой решили уединиться в своей палатке.

– Ты, это, не поломай работу Марты, – инструктирует их Линда.

– Мы все помним! Я буду только сверху! – отзывается Татака. А Миу застывает с открытым ртом. Потом бежит к Марте, отрывает от Мухтара, отводит в сторонку. Мухтар подмигивает мне с заговорщицким видом и показывает большой палец. Линда что-то объясняет Марру, потом уводит в дом. Миу ластится к Марте и вприпрыжку бежит за Линдой.

А танцы, между тем, продолжаются. Местные танцы, которым рыжие учат серых. Видимо, специально для пустыни. С минимальным перемещением, зато полуприседаниями и активным размахиванием руками. Музыкальный инструмент простейший – пустой железный контейнер, но ритм сложный. Когда местный барабанщик утомился, Стас пустил запись японской группы барабанщиков из своей ретро-коллекции. То ли Кодо, то ли Ямато – в таких тонкостях я не разбираюсь. Но местные оценили. Скоро у танцоров языки изо рта свисали. А тела Мухтара и Марты блестели от пота в лучах прожекторов. Да-да, Мухтар в одних плавках, Марта в бикини. Устроили танцы на столе, благо местные столы низкие. Чечетка под барабаны лихо идет!

Возвращаюсь домой пошатываясь. И принимаю сразу две таблетки антиала. Как же сумел так надраться слабеньким местным вином? Миу помогает раздеться.

– Хозяин, Марта разрешила нам плодиться и размножаться.

Наверно, я плохой контактер. Хороший должен быть готов всегда и ко всему. Догадываюсь поднять челюсть с пола далеко не сразу.

– Как это?

Миу удивленно смотрит на меня, робеет и прижимает ушки.

– В позе всадницы. Все другие позы госпожа Марта строжайше запретила.

На меня нападает смех. До икоты, до колик в животе.

– Хозяин может не сомневаться, рабыня знает, что делать. Госпожа Линда показала учебный фильм и все объяснила.

Ну если Марта разрешила, то почему бы и нет? Целую в нос рыжее чудо и ложусь на кровать.

– Раз рабыня знает, что делать… Позвать сюда рабыню!

Миу удивленно оглядывается на дверь, фыркает и мигом выскакивает из одежды.

Просыпаюсь от звонка рации. Миу дрыхнет без задних ног. Голосом активирую комп, переключаю рацию на громкую связь. Но – тишина, вызовов нет. А настойчивые звонки продолжаются… из-под кровати.

Вызываю на экран список абонентов, нахожу номер Миу, подключаюсь к ее рации.

– Ну ты и спать, рыжая охотница! – голос Шурртха.

– Она и сейчас дрыхнет. Что-то срочное?

– Прошу прощения, даже не знаю, как загладить свою вину. Видимо, я ошибся квадратиками, набирая номер.

– Шурр, это Влад. Номер ты набрал верно. Разбудить Миу, или ты перезвонишь позднее?

– Еще раз прошу прощения, но дело срочное. Я назначен на дежурство и не смогу привезти Марра к утреннему построению. Я хотел просить, чтоб Миу привезла бездельника.

Бужу Миу. Мухтар предупреждал, что разбудить пьяного кота – почти невыполнимая задача. Но я справился… Не знаю, хорошо это или не гуманно. Абстинентный синдром в полный рост.

– Беги на камбуз и съешь пол чайной ложки сахарного песка. Быстро!

Точно, это не гуманно. Миу шатает, она движется хоть и целеустремленно, но по синусоиде. Через пару минут возвращается с виноватой мордочкой.

– Ра-раббыня прросит прростить ее.

– Как голова?

– Болит и кружится, господин.

Нет, в таком состоянии лететь на байке нельзя.

– Иди в ванную и сунь голову под струю холодной воды.

Миу торопится исполнить. Вижу через открытую дверь, сначала жадно пьет, потом мочит голову. Вытирается полотенцем, приглаживает мокрую шерсть щеткой.

– Как теперь голова?

– Удивительно, господин. Боль проходит с каждым вздохом.

– Шурр, ты нас слышишь? Говори.

Шурртх объясняет задачу, а я наблюдаю за Миу. Нет, в таком состоянии лететь нельзя. Придется принять непопулярные меры. Когда Шурртх отключается, с грустью и нежностью смотрю на Миу. Девочка оглядывается на меня и смущенно опускает ушки.

– Знаешь, милая, в таком состоянии летать нельзя. Придется тебе принять антиал.

– Слушаюсь, хозяин, – удар кулака в грудь, рывок к тумбочке за таблетками, и рыжая молния, налетая на двери, уносится выполнять поставленную задачу. Включаю запись трансляции с ее ошейника и регистраторов байка. Стаса будить не буду, потом перетащит записи в общий архив.