Текст книги "Этот мир придуман не нами (СИ)"

Автор книги: Павел Шумил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 95 (всего у книги 104 страниц)

Если честно, я тоже спать хочу. Но не успела – лекарь рядом подсел.

– Ты хорошо ведешь дела, Миу. Вернется твой Владыка, скажу, что он может гордиться тобой.

– Спасибо, господин.

– Трудно быть доверенной рабыней у чужеземца?

Даже растерялась, как ответить?

– Знаешь, господин, совсем не так, как я представляла себе. Я как думала – хозяин дает мне поручение, и я выполняю его со всем старанием. Как сделаю, докладываю ему, и он меня хвалит. На деле все не так. Хозяин редко говорит: "сделай то-то". Чаще – будь такой-то. Например, будь десятницей у строителей. И я учусь быть десятницей. Пока учусь, все мне помогают. А потом сама справляюсь. Хозяин почти никогда мне не приказывает. Просто учит. А потом – "хорошая рабыня сама знает, что дОлжно делать". И чем дольше живу с иноземцами, тем больше дел ложится на мои плечи. Это как-то само собой получается. Много-много мелочей, от которых я стараюсь освободить хозяина.

– Счастлив твой хозяин, что ты ему досталась.

Я смущенно поджала ушки.

Линда сказала, что нужно установить антенну на вершине скалы. Для этого нужен длинный провод. Я слетала в оазис, привезла двухсотметровую бухту четырехжильного силового кабеля. Один конец закрепила на вершине, а второй затащила в пещеру, чтоб можно было подключить к источнику питания. Но оказалось, что больше ничего делать и не надо! Сам кабель стал работать антенной.

– Миу, ты золото! – сказала мне Линда. И забрала мою планшетку… Делать нечего. Перерыла все ящики, нашла экспресс хим-лабораторию. В ее комплект входит ноут. Вскрыла ящик, отдала ноут Линде, получила назад планшетку. Линда успела подключить ее к антенне дальсвязи, и я поговорила сначала со Стасом, потом с хозяином. А затем меня позвал папа. Но рядом с ним дежурили лекарь с Амарру, поэтому папа называл меня то своей малышкой, то рыжей, и ни разу – дочкой. Сплошная конспирация, поговорить не удалось.

Подключилась к ретрансляторам, посмотрела, что делается вокруг дома Шурртха. А ничего не делается. Обычная жизнь. Кто-то в саду работает, кто-то с непорочными девами заигрывает. Показала Шурру. Он заскрипел зубами и пообещал всем четверым стражникам уши обрезать. Интересно, где пятый?

Затем посмотрели, что делается вокруг Дворца. Ужас, что делается! неубранные трупы лежат. Вчера их не было. Ночью что-то произошло… Но школа гвардии по-прежнему в осаде. Тут ничего не изменилось.

Наконец, появилась свободная минутка. Села читать инструкцию по устройству дальней связи "Диорама-М". Оказывается, в книжке много-много инструкций на разных языках. Раскрыла там, где по-русски написано. Прочитала – и горько рассмеялась. Отнесла Линде, указала нужную страницу. Она прочитала, губу до крови закусила, кулаком по каменному полу колотить начала.

– Госпожа, успокойся. Все же хорошо кончилось, – схватила я ее за руку.

– Миу, прости безмозглую, – заплакала она. – Боже, так опозориться! Если б не ты, я бы так и осталась без связи по собственной дурости.

– Госпожа, мы никому об этом не скажем. Антенна собрана, работает. Связь есть. А остальное никому знать и не надо. Я скажу хозяину, что ты без сознания лежала, а я по картинкам собирала. Так ведь и было. Ты велела мне собрать антенну и потеряла сознание. Это же правда. Мне поверят, рабыням запрещено говорить неправду.

– О чем шепчетесь? – подсел к нам Пуррт, осторожно пристроив перебинтованную ступню.

– Римм хозяина был недоволен, что хозяин позволил себя ранить, когда спасал Владыку. Линда опасается, что хозяин будет гневаться на нее, что позволила себя ранить.

– Так ведь, в бою!

– Ну и что! Я здесь лежу, а Миу за себя и за меня вкалывает, – пояснила Линда.

– Ну и нравы у вас! – изумился Пуррт. – А мне плюха не прилетит, что ногу под стрелу подставил?

– Пуррт, ты же свободный! И в клан иноземцев пока не вступал, – успокоила его я.

– А ты, рыжая?

– Миу вступила. У нее и паспорт есть, и другие документы, – ответила за меня Линда. – Кстати, Миу, они где? Не сгорели?

– Нет, в железном доме остались.

– Как твоя нога, госпожа? – спросил Пуррт.

– Плохо, наверно. Я под завязку наглоталась лекарств, которые глушат боль. Раньше экономила, их в аптечке мало. А теперь прикинула, до прилета спасателей по-любому хватит.

Зазвонил ноут, который подключен к дальсвязи. Глеб, вчерашний оператор, спрашивал, как у нас дела. Мы с Линдой немного пококетничали с ним. Я еще раз горячо поблагодарила его за помощь.

– Ну что вы, это моя работа, – смутился он.

Линда предложила перейти на "ты", представила Пуррта, а я показала книжку и сказала, что теперь у меня есть минутка изучить "Диораму".

– Глеб, ты не поверишь, Миу теперь "Диораму" лучше меня знает! – добавила Линда, и я смущенно поджала ушки.

Подошел лекарь, поздоровался с Глебом и сказал, что моя смена начинается с первой ночной стражей. Уже в график сиделок успел включить! Прикинув, что срочных дел нет, я решила как следует выспаться. Притащила надувной матрас, который не захотел сам надуваться, отвинтила неисправный насос и поручила Пуррту надуть матрас ртом. А когда он справился, наказала не будить до ужина, рухнула на него и уснула как убитая.

Думаете, разбудили меня к ужину? Как же! Ужин сначала приготовить надо. Вот для этого меня и разбудили.

– Миу, после Багирры ты лучшая в этом деле, – объяснил Пуррт. – Ты даже из из сухих какашек сарфаха можешь мясо сделать.

– Это не сухие какашки, это обезвоженное мясо!

– А по вкусу – как раз они самые, – хихикнула Линда.

– Госпожа, ты их пробовала? – округлил глаза Пуррт. Линда рассмеялась и отвесила ему подзатыльник. Не настоящий, а так, для вида.

После ужина задумалась, что еще нужно сделать. Достала планшетку, связалась с ноутом антенны дальсвязи. Через него – с кораблем хозяина. Ответил Петр.

– Миу, сколько я тебя не видел, – обрадовался он. – Влад сказал, это ты вытащила нас из этого обезьянника! Не понимаю, за что КомКон назвал бабуинов разумными? На мой взгляд им еще сто тысяч лет на пальме сидеть.

– Петр, прошу простить глупую стажерку…

– Понимаю, Влада позвать?

– Нет, Стаса.

– О, это серьезно! – Петр щелкнул чем-то перед собой, – Стас, лети в рубку. Тебя Миу вызывает.

– Господин, прошу простить глупую стажерку, – начала я, когда Стас появился в рубке.

– Что случилось, Миу?

– У меня есть слова для наших на каналокопателе. Но компьютер сгорел, и я не знаю, как с ними связаться. Я подумала, может, железный дом знает?..

– Логично! Но железный дом сейчас в ангаре, и комп выключен. Подожди четверть часа.

И вот, не прошло и четверти стражи, как от Стаса пришел файл с именами и электронными адресами всего на свете. Теперь моя планшетка самая умная!

Вошла в компьютерную сеть каналокопателя, подключилась к передней видеокамере. Каналокопатель медленно ползет куда-то по пустыне. Подключилась ко внутренней трансляции экипажа.

– Здравствуйте, это с вами Миу говорит.

– Миу, ты где? – дальше все разом закричали, только это разобрала.

– Хорошие мои, не все сразу! У вас все живы?

Опять все хором галдят, но радостно, значит, живы-здоровы. Наконец, Бугорр навел порядок и включил громкую трансляцию на все помещения. Я, который уже раз, доложила новости. И о том, что железный дом возвращается, сообщила. Бугор сказал, что у них тоже все хорошо, только очень шумно и очень тесно. В жилой зоне, каютах и столовой спят по очереди, и столько, сколько на пол помещается. Остальным приходится в машинном отделении и рубке. А еще рассказал, как они въехали в зыбучие пески. Теперь боятся остановить каналокопатель. Днем и ночью едут со скоростью пешехода, только бы не стоять на месте. Если остановиться, песок начинает засасывать. Тут я встревожилась, позвала Мухтара. Мухтар со Стасом засыпали Бугрра вопросами, обо мне забыли.

А я села рядом с папой, и, тихо беседуя, начала проверять кибиков, что Стас оставил во Дворце. Удивительное увидела. Слуги и рабыни свободно ходят по Дворцу и занимаются обычными делами. Уборщики убирают, прачки стирают, садовники восстанавливают истоптанные клумбы и газоны. И командует ими матушка Рритам. Во Дворце как бы две жизни идут. Солдаты сами по себе, слуги сами по себе.

– Папа, сегодня ночью я могу обезглавить девятый легион, – шепнула, когда Амарру отошла. – Могу казнить всех офицеров.

– Вчера этого не сделала, и сегодня не делай. Без офицеров солдаты превратятся в мародеров, убийц и насильников. Разграбят, загадят, а потом сожгут Дворец, чтоб замести следы.

– Слушаюсь, – по армейски ударила себя кулаком в грудь, потому что подошла Амарру.

– Но с теми, кто в пустыне, не церемонься.

– Только береги себя, – шепнула Амарру и ласково погладила меня по спинке. Я тепло улыбнулась ей. Но тут меня позвала Линда.

– Миу! Тебя Мухтар зовет.

Я подбежала к пирамидке. Линда развернула ноут экраном ко мне.

– Позвони Бугрру, ему что-то надо от Татаки, – сказал мне Мухтар, пожелал удачи и отключился. Я тут же достала планшетку.

– Миу, Татака у вас? – спросил Бугорр. – Я беспокоюсь о ней.

– Разве она не с вами?

– Не видели ее с тех пор, как шестиногая машина в пустыню убежала.

– Ох, звездочки вечерние! А связаться пробовали?

– Ты же сама звонилки отключила.

Сама понимаю, что глупость спросила. Стас же только меня обучил на компьютерах работать. Отыскала в файле номер шагающей машины, попыталась связаться… Не отвечает! Начала через оптику ретрансляторов пустыню осматривать – и нехорошее увидела. Следы каналокопателя и автобуса видны так четко, что любой следопыт по ним без труда машины найдет. А следы шагающей машины редкие и не такие заметные. Ветер, хоть и слабый, но почти скрыл их.

Долго выслеживала. То увеличу картинку на экране планшетки, то уменьшу. Наконец, увидела машину. Стоит в ложбине между двумя барханами, в манипуляторах шпунтины зажаты. Никого рядом нет, и следов на песке нет. Ох, не нравится мне это.

Записала координаты, побежала к лекарю, сказала, что не смогу ночью дежурить, мне лететь надо. Лекарь ругать меня начал, но папа тихо так сказал:

– Не шуми. Она – мой голос, моя воля.

Лекарь поклонился папе уважительным поклоном, у меня прощения попросил. А Линда крикнула:

– Воду возьми!

С водой в пещере не очень. Я взяла полупустую канистру, в которой плескалось литра три. Задала автопилоту координаты шагающей машины и полетела. Темнеет в пустыне быстро. Когда байк снизил скорость и завис на высоте двести метров, пустыню только звезды освещали. Включила фары, но ни одна не загорелась. Забыла, что мне их в бою разбили. Осторожно опустила машину на песок, выключила пульт и дала глазам привыкнуть к темноте. А как освоилась, огляделась и тут же увидела машину. До нее всего шагов триста. Подлетела к ней и вежливо постучала в лобовое стекло. В кабине вспыхнул свет. Как мне обрадовались!

Поднялась по коротенькой лесенке в кабину. Как здесь светло, тепло и уютно! Управление этой машиной я проходила, но теоретически. В кабину ни разу еще не поднималась. И теперь с любопытством осматривалась. Такое чувство, что вернулась в дом, в котором давным-давно не была. Все, вроде, и знакомое, и давно позабытое.

– Я вас разыскала!

А Татака разрыдалась у меня на плече. Парень тоже глаза в пол прячет. Усадила их на диванчик в бытовом отсеке, сама села, стала расспрашивать. Но смотрю, неважно они выглядят, голоса хриплые.

– Вы плохо смотритесь. С вами все нормально?

– Пить хочется, воды нет, а так все хорошо.

– Всю выпили?

– Захватить забыли, – криво усмехнулась Татака.

– Чтоб у Петра в машине не было воды? Такого не бывает. Он же капитан! – согнала их с диванчика, подняла сиденье – Вот вода! А вот еда.

Вытащила канистру, вытащила пакет НЗ и упаковку одноразовой посуды. НЗ и канистра не такие, как этой машине положены, а поменьше, как в байки кладут. Но лежат на штатном месте. Татака на пол села, лицо ладонями закрыла, головой мотает. Парень нервно фыркает. Вижу, они надолго не в себе. Распечатала НЗ, налила им для снятия стресса по стакану "вина иноземцев". Это которое из брикета вишневого киселя, разведенного в холодной воде. Взялась готовить ужин. В готовке из обезвоженных продуктов ничего сложного нет, только время нужно. А в задней части бытового отсека есть туалет, умывальник, кухонный столик, даже разогревалка для продуктов имеется.

А вот воды ни в кране, ни в туалете нет. И разогревалка не работает. Стала разбираться, почему. Оказалось, никто не включил. Даже предохранители вставлены только на щитке ходовой части. Остальные в заводском пластиковом пакетике. Распечатала этот пакетик, воткнула их на положенные места в соответствии с номиналом. Перешла в кабину и прямо ладошкой принялась включать все подряд автоматы над лобовым стеклом. Ожила машина! Загорелись огоньки, засветились экраны, включились связь, климат-контроль и навигационная панель. Посыпались доклады об успешном тестировании систем.

– Миу, ты прям как… Даже не знаю кто. Высшая сила, – выдал парень.

– А ты что думал! Миу к нам в оазис прямо из Дворца пришла! У нее отец и сейчас во дворце не из последних, – с видом знатока, объяснила Татака. – Когда мы были во дворцовой библиотеке, с ней самый главный архивариус почтительно разговаривал.

– Ты была во дворцовой библиотеке? Ври больше! – ухмыльнулся парень.

– Была! Миу, подтверди!

Не перебрала ли я с вином? На пустой-то желудок, – задумалась я.

– Ну, Миу, подтверди. Он мне не верит!

– Мы вместе там работали, – улыбнулась я. – Думаешь, рыжих в библиотеку просто так пускают? Только по делу. Рраду помнишь? Она внучка того архивариуса, о котором Татака говорит. Я учила ее и Татаку сканировать книги.

От того, что включила электрику, воды в пустом баке не прибавилось, но зато я связалась с каналокопателем и успокоила Бугрра. Потом отобрала канистру у ребят и объяснила, что сразу много пить нельзя. Ужин тем временем дошел до кондиции, и мы сытно поели. За едой я рассказала о последних событиях и попросила рассказать, что произошло в поселке. Татака опять занервничала, а парень смутился.

Ничего страшного с моими рыжими не случилось. Просто возвращаться боялись. Особенно, Татака. Ведь это она придумала серую армию перебить, а вышло только хуже. Разозлили… Из-за них сожгли поселок.

– … Миу, понимаешь, машина отказалась убивать серых! – горячился парень. – Я замахиваюсь железной балкой, а она в последний момент то вверх поднимется и над головами серых просвистит, то, наоборот, вниз опустится и в песок уткнется. Я правду говорю! Если серых рядом нет, машина меня слушается. Если серые рядом, но я их не трогаю, тоже слушается. А как хочу ударить – не дает, и все! То выше, то в песок!

– Татака, а ты что скажешь?

– У меня та же фигня. Хочу их растоптать – никак! Машина ноги так вывернет, чтоб никого не задеть. Хочу сарфаха машиной сбить – она свои ходули распрямит, нас до неба вознесет, и сарфах у нас под брюхом проскочит. Эти гады сначала струсили, разбежались, а потом над нами смеяться стали. Мол, вы, рыжие, рабами были, рабами и останетесь. Римм приказал машину веревкой обвязать и во Дворец отвести, как бурргуну на убой. Тут я направила машину в пустыню, а за нами увязались десять всадников. Мы вокруг оазиса два круга обежали, прежде чем они отвязались. Видели издали, как поселок сожгли, как каналокопатель в пустыню уехал, как за ним большой отряд гнался. В оазис возвращаться не стали, шатаемся по пустыне как бездомные.

– Странно это, странно это, – пробормотала я. – Давайте спросим у машины, почему она вас не слушалась.

Села в кресло оператора, опустила экран, который надо мной на шарнире висел, разыскала раздел журналов и протоколов. Выбрала журнал динамических операций за последние семь дней. Но он такой большой! Включила фильтр, чтоб показывал только ошибочные и отмененные операции. И сразу все стало ясно. Экран заполнился красными строчками вроде:

ВНИМАНИЕ! ЧЕЛОВЕК В ЗОНЕ ДЕЙСТВИЯ МЕХАНИЗМА.

ДЕЙСТВИЕ ОТМЕНЕНО: ОПАСНОСТЬ ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА.

ДЕЙСТВИЕ ИЗМЕНЕНО: ОПАСНОСТЬ ДЛЯ КРУПНОГО ЖИВОТНОГО.

– Все ясно. Машину обучили работать так, чтоб она кого-нибудь случайно не зашибла. Вот она и старалась. Вы не объяснили ей, где свои, а где чужие.

– А как это сделать?

– Не знаю пока. Для машины все прратты на одно лицо. Скажу больше, она нас за иноземцев приняла.

– И правда, – уставилась в экран Татака. – Смотрите, она думала, мы все время одного и того же хотели убить. И не прратта, а иноземца.

– Как это?

– А так! Две руки, две ноги, одна голова – хозяин! Сами знаете, что будет, если на хозяина руку поднять, – пояснила я. Фантазирую, конечно. Но лишь для того, чтоб им понятнее было.

– Вот слепая дура! – возмутилась Татака. А я задумалась, не опасно ли будет вернуться в оазис.

– Знаете что, пока мы пустыню от легионеров не очистили, назначаю вас ответственными за эту машину. Берегите ее. Можете и дальше по пустыне шататься, только лучше держитесь рядом с автобусом.

Пересела на место водителя и настроила карту на навигационном экране. Теперь на ней сама машина отображается зеленой точкой, автобус – синей, каналокопатель – красной, а байки – желтыми. Связь тоже настроила, чтоб можно было без звонилок с кем угодно поговорить. Попрощалась и полетела в оазис. Возникла одна мысль, как можно запугать легионеров во дворце.

Долго кружила над оазисом, высматривая солдат. Никого не увидела и осторожно села рядом с холодильником. Чтоб, в случае чего, за него от стрел спрятаться. Еще раз осмотрелась, все спокойно. А холодильник работает! Заглянула внутрь – холодно! Бурргуньи туши затвердели как камень! Посветила фонариком – термометр показывает -18. Знать бы еще, сколько должно быть, цены бы мне не было.

Перегнала байк к танцплощадке и сняла со столбов все восемь голопроекторов. Тех самых, которые сначала четырех меня показывали, а потом на танцах "цветомузыку" обеспечивали.

– Бу-у!!! – кто-то как рявкнет за спиной.

– И-и-и-и-и!!! – у самой уши от визга заложило. Проектор уронила, тут же решила им в супостата запустить. Наклонилась, схватила… горсть песка, ее и бросила. Потом еще и еще! Двумя руками, чтоб по глазам попасть. Вспомнила о ножах на поясе, сорвала один…

– Миу, это я!!!

Чудом не ударила. У меня же голова не думает, голова напугана до смерти. Руки-ноги сами живут.

– Шурр, ты совсем ума лишился. Я же тебя чуть не убила!

Пытаюсь нож в ножны убрать, никак не попадаю, так руки трясутся. Наконец, убрала, достала фонарик. Шурр плюется, язык рукавом вытирает.

– Ты мне песком весь рот забила.

– Дурак, я в глаза метила. У меня теперь руки дрожат.

В глаза, конечно, не попала. На глазах у него инфракрасные очки. Легко отделался, лоботряс. А у меня коленки ватные и подгибаются.

– Миу, прости. Ну, неудачно пошутил.

Ищу голопроектор, который уронила. Опустилась на четвереньки, шарю руками по песку. Шурр согнулся пополам, из ушей песок вытряхивает. Так ему и надо!

– Я из-за тебя голопроектор в песок уронила. Это же оптика! Если он сломался, я тебе хвост узлом завяжу, так и знай!

– Это он? – опускается рядом со мной, гладит по спине, ласкает. Прижимаюсь к нему, всхлипываю.

– Дурак бестолковый. Убить же могла. Что бы я твоим девам сказала? Меня до сих пор колотит.

– Не бойся, я же в иноземном доспехе… Миу, ты что, беременна?

– Да, – отталкиваю его обнаглевшие руки.

– А кто отец?

– Угадай с трех попыток! – поднимаюсь, вытираю слезы и запихиваю последний голопроектор в багажник байка. Обзываю себя бестолочью и выкапываю из песка провода питания. Источник питания в багажник уже не влезет. Нужно как-то привязать к сиденью.

– Ты куда это повезешь?

– Во Дворец.

– Одну не пущу. Вместе полетим.

Молча сую ему источник. Жду, пока уберет и поднимаю байк в небо. Над Дворцом провожу инструктаж.

– Слушай меня, серый охотник. Сегодня я главная загонщица. Не шумим, никого не убиваем. Тихо, незаметно делаем дело и тихо уходим.

– Сделаю! – ударяет себя кулаком в грудь.

– Дай очки.

Осматриваю с высоты крышу Дворца и двор. Постов нет, шатров нет, бочек с водой тоже нет. Тихонько садимся там же, где в прошлый раз. Приказываю Шурру ждать и иду на разведку. На чердаке никого нет. Приоткрываю дверь в тайный ход, возвращаюсь к байкам.

– На чердаке чисто. Разгружаем.

У Шурра в багажнике отыскивается большой мешок. Складываю в него проекторы. Бухту провода вешаю на шею. Шурру доверяю нести источник питания. Затаскиваем все в потайной ход. Достаю планшетку, активирую пару кибиков и провожу разведку. Танцевальный зал пуст, а больше мне ничего и не нужно. Тащимся по тайным ходам как два нагруженных сарфаха.

Когда выходим в танцевальный зал, первым делом Шурр запирает двери. А я укрепляю голопроекторы на стенах. Поручаю Шурру пустить провод по плинтусу. Источник ставим на подоконник и прикрываем шторой, чтоб в глаза не бросался. Солдаты во Дворце непонятную вещь не тронут, а слуги и уборщицы на солдат подумают, тоже не тронут.

Целую стражу провозились. Самое муторное – отъюстировать взаимное положение проекторов. На них, на каждом, лазерные дальномеры стоят. Их надо направить на все соседние проекторы. С виду ничего сложного, но это занятие много времени отнимает. Лучи-то невидимые, инфракрасные. Закончила. Шурр обрадовался. Пришлось объяснить, что только первую часть закончила. Повела его в папин кабинет. Включила компьютер, связала со своей планшеткой и со всеми проекторами. Перекачала в папин комп фильм с подтанцовкой. Еще стражу возилась, чтоб фильм запускался лишь глухой ночью, если кто-то пересечет лучи лазеров-дальномеров. Я в программировании на скриптовых языках только теоретически разбиралась, а тут пришлось сразу хитрить, на ходу код ошибки приложения из лог-файла отлавливать. Справилась! Потому что меня Стас учил!

Вернулись в танцевальный зал. Громкость загнала в ноль и предложила Шурру:

– Подойди к дальней стенке.

Только он невидимый луч пересек, голограммы как вспыхнули! Сразу, и на полную яркость! Срочно отключила. Яркость тоже пришлось чуть ли не в ноль загнать, чтоб мои голограммы слабо-слабо светились. Затем перенумеровала проекторы, чтоб голограммы к нам лицом повернулись, а не хвостами. Под конец отрегулировала громкость звука. Чтоб музыка играла тихо-тихо.

– Готово! Теперь уходим.

Перед уходом распахнула двери, выглянула в коридор и громко затопала, как будто кто-то бежит. А затем мы с Шурром спрятались в тайный проход. Он сел на ступеньку, посадил меня к себе на колени, и мы уставились на экран планшетки.

Ничего! Часовые не хотят посты покидать.

Вывела одного кибика в коридор, а в зале включила фильм. И плавно увеличила громкость. Часовые хоть бы глазом повели. Но разводящий забеспокоился. Подошел к дверям, послушал, заглянул в зал. Я переключилась на второго кибика, что в зале. Часовой стоял и смотрел. Потряс головой, подошел к призрачным танцовщицам, попытался потрогать одну. Развернулся и медленно вышел.

– Нет, мы три стражи работали! Это что – все зря?! – громко воскликнула я. – Отпусти!

Отбросила руку Шурра, которая обхватила мою талию и потопала по лестнице.

– Это не часовые, это бревна ходячие! Что надо сделать, чтоб они зашевелились? Убить кого-то?

– Миу, не шуми, успокойся, – попытался утихомирить меня Шурр.

– Нет, не успокоюсь!

– Тогда я тебя щекотать буду!

И на самом деле начал меня щекотать. Я взвизгнула в полный голос. А этот хулиган отобрал у меня планшетку и уставился на экран.

– Отдай!

– Заработало, – шепотом сообщил Шурр и повернул экран ко мне.

Обнажив мечи и косясь на вентиляционные отдушины под потолком, по коридору осторожно двигались две руки стражников. Но, к тому времени, когда они заглянули в зал, музыка кончилась и голограммы погасли. Я завладела планшеткой, а как только последний стражник покинул зал, запустила фильм по новой. Шурр засмеялся гулким, утробным смехом.

Стражники вновь вошли в зал и расположились вдоль стенки.

– Хороши, цыпочки, – мечтательно произнес один.

В полной мере прочувствовала, что испытывает Татака. Звездочки, как не хочется возвращаться. Такой позор! Шурр чему-то радуется. Взрослый, скоро папой станет, а как был шалопаем, так и остался.

Утром спасатели прилетят, что обо мне услышат? Что врагам законной власти ночной концерт для поднятия духа устроила. Что поленилась книжку перелистать. Три стражи антенну собирала, когда достаточно было просто кабели в шары воткнуть. Мне же только связь нужна, а не направление на источник сигнала. Ой, как стыдно… А хозяину расскажут… Хоть с байка вниз головой прыгай.

Прилетели. Надеялась, спать все будут, кроме мелких на дежурстве. Как же! Линда не спит, лекарь не спит, Пуррт не спит. И все сразу уставились на мой хвост.

– Миу, что случилось? Кого-то убили? Ранили?

– Нет, господин, все живы-здоровы.

– Ты ушки прямо как Пуррт поджимаешь, – встревожилась Линда.

– Не каждая ночная охота заканчивается удачно, – усмехнулся Шурр. – У меня на счету всего четыре легионера, а у Миу – только я! Расскажу – вы все попадаете.

– Ну так расскажи! – Линда попыталась сесть, скривилась и откинулась на подушку.

Шурр неторопливо снял доспех, важно уселся, растопырив коленки и начал:

– Решил я сегодня проверить, не забрел ли кто-нибудь из легионеров в оазис. Смотрю – есть один. По-хозяйски так возится, по сторонам совсем не смотрит. А рядом байк стоит. У легионеров байков нет, значит, свой. Спускаюсь пониже – это Миу уцелевшие вещи в байк складывает. Подкрадываюсь сзади, чтоб напугать… Напугаешь такую! Как завизжала! И с двух рук мне в глаза – песком. Рот забила, уши забила! Не успел опомниться, а у нее уже нож в руке. Честное слово, испугался!

Шурр замолчал и с гордым видом оглядел слушателей.

– А дальше что?

– Дальше Миу меня узнала. Иначе кто бы вам это рассказывал? Обещала только хвост узлом завязать, если еще раз девочек пугать попробую.

– Сказала – сделает, – хихикнула Линда.

– А потом мы решили немного во Дворце пошуметь. Показать легионерам тени мертвых.

– И как?

– Ошибка вышла. Я сразу не допер, а когда понял, уже поздно было. Надо, чтоб тени мертвых над мертвяком танцевали. Тогда это было бы страшно. А так – лишь время потратили.

– Вы пригласили во дворец тени мертвых? – изумился лекарь.

– Ну как тебе сказать… Миу пока живая. Но четыре ее тени танцуют очень красиво!

– Голограммы! – догадалась Линда. – Наш танец!

– Вот-вот. Надо было придушить одного-двух часовых и бросить тела им под ноги. Но сразу не сообразил, а потом было поздно. А без мертвяков их никто не боится.

– Настоящее искусство всегда прекрасно! – хихикнула Линда. Дернулась и опять сморщилась.

– Госпожа, у тебя лекарство кончилось?

– Есть пока. Но его нельзя в таких ударных дозах принимать. Можно печень посадить. Надо дать отдых организму. И перед операцией хорошо бы очистить организм от химии. Ничего, утром прилетят спасатели, дотерплю как-нибудь.

– Госпожа, не мучай себя, прими снотворное, – я прижала ее руку к своей груди.

– Миу! У тебя начали формироваться верхние девяносто! – изумилась Линда.

– Хозяин сильно огорчится?

– Обрадуется, – Линда прижала меня к себе и чмокнула в нос. А мы с лекарем все таки уговорили ее съесть снотворное. Как только она уснула, лекарь сдал дежурство Амарру, и мы, не раздеваясь, легли спать. Я попала между Шурром и Пурртом. Нет, я тут ни причем. Я первая легла на матрас. А эти нахалы присоседились с двух сторон.

Как только небо начало светлеть, Шурр улетел на охоту. А Пуррт перевернулся на другой бок и по-хозяйски возложил лапу мне на попу. Сделала вид, что сплю и ничего не замечаю.

Проснулась от крика боли. Кричал отец. Жутко кричал! Я вскинулась, вскочила – и увидела, как, срывая спиной занавески, Амарру рухнула на пол. На нее повалился шест, подпирающий веревки с занавесками, и весь больничный закуток обнажился. Отец больше не кричал. А над ним склонился Пуррт.

– ПАПА!!! – округлив глаза, я смотрела на рукоятку ножа у него в боку.

– Прости, Миу, я не… – начал Пуррт

– Отойди к стене! Быстро! – рявкнула Линда. А огнестрел в ее руке смотрит точно Пуррту в голову.

– Па-а-па! – рыдала я на груди у отца.

Проснулся лекарь, осмотрелся, приказал Пуррту лечь и связал руки за спиной.

– Миу, он дышит? – спросила Линда.

Папа дышал. Осторожно и не глубоко.

– Не трогай его. Дай мне кружку, миску и свой ошейник. И сообщи спасателям, – Линда не говорила, а приказывала. Всхлипывая, я заметалась по пещере. Раскрыв ошейник, Линда вытряхнула прибамбасы, щуря глаза, прочитала, что написано на упаковке таблеток. Сломала упаковку, выхватила одну таблетку и разрезала ножом пополам на дне чашки. Потом еще раз пополам. Бросила белый кусочек в кружку и растолкла лезвием ножа.

– Залей водой, размешай и дай Владыке маленький глоток. Быстро!

Я так и сделала. А потом подбежала к пирамидке, выбрала в меню корабль спасателей и заколотила по кнопке вызова.

– А, Миу, – обрадовался мне Богдан Борисыч. – Мы уже видим вашу планету. Ждите в гости через три часа. Почему у нас глаза мокрые?

– Господин, поспешите! Папу снова ранили. Ножом в бок.

– Ясно. Паола, пристегнись! – голос у Богдана Борисыча изменился как у Линды, как у хозяина после ласки тысячи иголочек. Не говорил, а лязгал. – Хорошо, малышка, мы поторопимся. А сейчас дай Линду.

Я протянула ноут Линде.

– Проникающее ранение… Нет, крови на губах нет… Оставили в ране, боимся трогать… Дала стимулятор в микродозе… Нет, кошачий… На самом деле, в микродозе. Не знаю, сколько в микрограммах. Четверть таблетки на стакан воды, один маленький глоток… Хорошо, сделаю что смогу.

И отдала ноут мне. Я вернула его на центральный блок антенны и разрыдалась в голос.

– Миу, прости меня, если сможешь. Я не знала, что Владыка твой папа, – схватила меня за руку Амарру. И тоже заплакала.

– Маяк на скалистом образовании посреди пустыни – это он? – прозвучало из ноута антенны.

– Маяк? – удивилась Линда.

– Да! Да! Это он! Это я его поставила, – закричала я, вскакивая. – Вы его уже видите?

– Мы – еще нет. Его видит зонд, который я послал впереди корабля.

Не поняла. Зонд – это же трубочка, которую Марта засовывала в желудок хозяину. А, неважно! Главное, рядом.

Следующая стража прошла в нервном ожидании. Дважды, когда дыхание папы становилось неровным, я вливала ему в рот маленький глоток питья из кружки.

– Лин, от этой таблетки папе хуже не станет?

– Станет. Но не сейчас. Понимаешь, Миу, эти стимуляторы… Они не для тех случаев, когда все хорошо. Они для тех случаев, когда без них никак. Или сделай, или умрешь. А потом откатка приходит… Но это уже потом, когда все позади, когда можно.

По сбивчивой речи поняла, что Линде очень плохо. Но лекарства принимать не хочет.

– Летит! Летит! – закричала мелкая, которая дежурила у входа в пещеру. А Прронырра вскочил на байк и вылетел наружу, откуда все громче доносился хриплый мяв.