355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Павел Рейфман » Из истории русской, советской и постсоветской цензуры » Текст книги (страница 102)
Из истории русской, советской и постсоветской цензуры
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 21:46

Текст книги "Из истории русской, советской и постсоветской цензуры"


Автор книги: Павел Рейфман


Жанры:

   

История

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 102 (всего у книги 144 страниц)

А между тем за событиями матча в Багио внимательно следило советское руководство, на самом высоком уровне. Дело Корчного рассматривалось в амстердамском суде, который вызвал Карпова. Комитет по физической культуре и спорту 21 ноября 79 г. докладывал об этом рассмотрении, под грифом «секретно» в ЦК КПСС. Естественно, в своей трактовке. Сообщалось о решениях различных инстанций ФИДЕ, осуждающих Корчного, оправдывающих Карпова и высоко оценивающих действия Кампаманеса и жюри во время матча. Оказывалось, что все было прекрасно, кроме поведения Корчного. Иск Корчного был передан в Советский Союз по дипломатическим каналам. Сперва вручение его отклонили, так как иск не сопровождался переводом на русский язык. Затем было заявлено, что амстердамский суд не имеет права рассматривать подобные дела: «Требования, чтобы национальный суд отменил или изменил эти решения (решения ФИДЕ– ПР) являются беспрецедентными в практике деятельности всех международных спортивных объединений. Обращение Корчного в суд явно преследует цель попытаться дискредитировать результаты матча в Багио и его победителя, признанные всем шахматным миром. Учитывая недоброжелательное отношение некоторых голландских органов к СССР и поддержку, которую находят в этой стране антисоветские заявления и публикации Корчного, можно допустить принятие амстердамским судом любого решения». Поэтому Комитет предлагает Карпову и Шахматной федерации СССР «игнорировать судебную процедуру амстердамского суда, не представлять ему никаких документов, а вызов Карпова в судебное заседание<…> вернуть посольству Нидерландов в СССР через МИД СССР с сообщением об отказе Карпова принять его». Комитет просит согласия на предлагаемые меры. Подписан документ председателем комитета С. П. Павловом.

На сообщение и предложения Комитета физической культуры и спорта среагировал 6 декабря 1979 г. Отдел пропаганды ЦК КПСС. За подписью зав. Отдела Е. Тяжельникова составлен новый документ, повторяющий в несколько сокращенном виде содержание присланного Павловым. Видно, что Отдел пропаганды обсудил вопрос с МИД-ом и КГБ и согласен с Комитетом физкультуры: «Предложения Спорткомитета СССР поддерживаем. Просим согласия». Таким образом окончательное решение должна принять инстанция еще более высокая, чем отдел пропаганды. Все приведенные в данном случае документы идут под грифом «секретно» (215-1 9). Всё по принципу: плевать мы на вас хотели. И с утверждением на самом высоком уровне.

Значительно позднее матча выяснились некоторые детали, о которых Корчной ранее не знал. В 98 г. перебежчик из КГБ Митрохин сообщил, что для обеспечения успеха Карпова на Филиппины было послано 17 офицеров КГБ. Об этом рассказал Корчному и Таль в 90 г. Корчной пишет, что о многом догадывался, но не знал, что ставкой в этом матче была его жизнь – «в случае выигрыша я был бы умерщвлен, к этому были всё подготовлено <…>матч был не шахматным, а политическим событием. Это был поединок советского военизированного отряда с чуждой, заведомо антисоветской группой. При молчаливом нейтралитете всего остального мира. Где политическое всячески выпячивалось руководителями советского отряда <…> для СССР политика – главное, чем бы его люди не занимались, и шахматы, невинные шахматы – это тоже проводники политики Советского Союза, политики навязывания своего влияния по всему миру <…> ФИДЕ неоднократно заявляла, что она – вне политики. Неправда!» (233, 238).

Власти организовали бойкот советскими шахматистами тех турниров, в которых участвовал Корчной. Но иногда, когда нужнобыло, этот бойкот нарушался. Только по разрешению высоко стоящих властей. Так разрешили играть в турнире, проводившимся в Америке весной 81 г., двум советским шахматистам, узнавшим в последний момент, что в турнире выступает Корчной. Чтобы добиться такого разрешения понадобился многоступенчатый обмен телеграммами и письмами между посольством СССР в Вашингтоне и Москвой. Посольство сообщило в Москву о неожиданном участии Корчного в турнире и запросило: что делать? И вновь председатель Комитета физкультуры Павлов должен был обратится в ЦК. 31 марта он отправляет туда сообщение о сложившейся ситуации: «В предыдущие годы от международных соревнований, в которых играл Корчной, советские шахматисты отказывались. При чем, несмотря на то, что об отказах соответствующие организации оповещались заблаговременно, зарубежная пресса и некоторые представители шахматной общественности критиковали за это советскую шахматную федерацию. Вместе с тем советские шахматисты <…> встречались с Корчным в официальных отборочных и финальных соревнованиях за звание чемпиона мира. Учитывая политическую обстановку в США и то, что этот турнир проходит накануне предстоящего в сентябре с.г. матча за звание чемпиона мира между А. Карповым и Корчным, Спорткомитет СССР полагает возможным, в порядке исключения, разрешить советским шахматистам участие в международном шахматном турнире, проводимом в США. Участие советских гроссмейстеров в данном турнире позволит получить дополнительную информацию о Корчном, уровне его шахматной подготовки, а также проверить по заданию тренерской группы А. Карпова некоторые дебютные варианты в игре советских шахматистов с Корчным. Просим согласия» (231). Доводы показались убедительными (использовать советских шахматистов как разведчиков Карпова перед матчем с Корчным – задание специальной группы его подготовки) и ЦК милостиво дал согласие. Выиграв партию у Юсупова, Корчной сразу ушел, без ее анализа. Западные шахматисты сочли это некорректным. Они и не подозревали, что для такого анализа требовалось бы новое разрешение ЦК.

Не исключено, что восприятие Корчным победы Карпова в известной степени субъективно, не во всех деталях точно передает ситуацию. Но в главном, в основном содержание его книг не вызывает у меня сомнения. Слишком органично вписывается оно в весь комплекс действий советского руководства в подобных случаях. Очень уж убедительно подтверждается приводимыми в последней книге документами. Из них-то слова не выкинуть и другого не вставить! Да! Так было, а во многом и сейчас есть.

Дальнейший рассказ, о матче Корчного и Карпова в Мерано лишь дополняет то, что уже понятно. Этот скандальный матч и сопровождающие его документы – вершина советской борьбы за удержание звания чемпиона. Рассказ Корчного о нем сопровождается целой серией документов, полученных им в 94 г., выкупленных из канцелярии ЦК КПСС (154).

Прошло три года после матча в Багио и Корчной, выиграв ряд отборочных соревнований, снова завоевал право играть матч с Карповым на звания чемпиона мира. Он должен был проходить в Мерано (Италия). Советские власти к нему тщательно готовились. Корчной решил использовать приближение матча для еще одной попытки получить разрешение на выезд своей семьи из СССР. Ф. Олафсон, новый Президент ФИДЕ, согласился помочь ему в этом деле. Он перенес начало матча на месяц, с 19 сентября на 19 октября 81 года, мотивируя это тем, что семья Корчного не может покинуть Советский Союз, что ставит участников матча в неравное положение. Власти СССР пришли в негодование: да как он посмел?! Это негодование отражено в ряде документов под грифом: «Совершенно секретно», которые приведены в книги Корчного. 8 июля 81 г, зам. Зав. Отделом пропаганды ЦК КПСС М. Громов сообщает в вышестоящие инстанции о перемене, сделанной Олафсоном, единолично, «в нарушение существующего регламента матча и устава ФИДЕ». Громов пишет о том, что шахматная федерация СССР и чемпион мира Карпов «заявили решительный протест и потребовали экстренного созыва исполкома ФИДЕ», однако Олафсон «отказался сделать это». До очередного заседания исполкома и конгресса ФИДЕ (22 июля 81 г,) «советская сторона полагает целесообразным осуществить ряд мероприятий, направленных на сохранение ранее утвержденных сроков проведения матча». Предлагается провести в Москве совещание представителей шахматных федераций социалистических стран, организовать переговоры с Олафсоном, членами исполкома ФИДЕ, с представителями национальных шахматных федераций ряда западных и развивающихся стран, вручить президенту ФИДЕ письмо ОВИР МВД СССР, разъясняющее истинное положение дел с выездом семьи Корчного из СССР. Словом предпринято наступление по всему фронту, мобилизация всех просоветских сил. Письмо сопровождается двумя приложениями. Первое содержит план мероприятий Спорткомитета и шахматной федерации СССР. План состоит из тринадцати пунктов (некоторые из них с подпунктами). В пункте первом выражается согласие послать представителей советской шахматной федерации в Амстердам для переговоров. Во втором речь идет о проведении в Москве совещания представителей шахматных федераций социалистических стран для выработки согласованной позиции. В третьем о приглашении на 9 – 10 июля вице-президента ФИДЕ по странам Азии Кампоманеса. В пятом о телеграммах, направляемых в советские посольства Колумбии, Коста-Рике, Гайане, Мексике, Никарагуа, Венесуэле, Аргентине, Перу, Шри-Ланке, Кипре, Греции, Португалии, Турции, Индонезии, Испании, Ираке, Иордании, Ливане, Алжире, Замбии, Мали, Анголе, Гане, Мавритании, Марокко, Нигерии, Сенегале, Заире, Ямайке, Кувейте с распоряжением провести в этих странах переговоры с представителями шахматных федераций «и просить их поддержать позиции Шахматной федерации СССР при рассмотрении вопроса на заседании исполкома или конгресса». В шестом – о командировании 11 июля в Амстердам Батуринского для переговоров с Олафсоном и передачи ему личного письма Карпова и письма ОВИР МВД. В приложении содержится и поручение Карпову выступить с заявлением, если ФИДЕ примет отрицательное решение, и обращение к шахматной и спортивной печати СССР с призывом «организовать выступления и интервью с зарубежными и советскими гроссмейстерами и шахматными деятелями по вопросам проведения матча», опубликовать в зарубежных изданиях интервью с начальником ОВИРА о положении дел с выездом семьи Корчного, требования «провести переговоры об обязательном направлении представителей соцстран на конгресс ФИДЕ». Естественно, осуждается поведение Корчного, «не подчиняющегося решениям высших органов ФИДЕ и продолжающего оспаривать их в голландском суде». Последний, завершающий, пункт предусматривал, что жалобу СССР не удовлетворят: «Если конгресс ФИДЕ в Атланте (США) будет малопредставительным и примет неудовлетворительное решение, добиваться созыва Чрезвычайного конгресса» (247– 49).

Второе приложение содержало «Директивные указания» Батуринскому в переговорах с Олафсоном. Ему предписывалось настаивать на выполнении решений советских властей. Если соглашение не будет достигнуто, выяснить, какие меры будут предприняты Президентом ФИДЕ. Следовало указать, «что советская сторона решительно отвергает попытки оказать давление, связав матч на первенство мира с вопросом о выезде семьи Корчного». Олафсону предлагались, в крайнем случае, некоторые компромиссные решения. Соглашались отодвинуть начало матча на 1 октября, если «президент находит формулу для дезавуирования ранее объявленной им причины отсрочки матча» (т. е. связывания отсрочки с выездом семьи Корчного – ПР). Более всего власти опасались показаться слабыми, вынужденными пойти на уступки. 9 июля на заседании Секретариата ЦК КПСС план Мероприятий и Директивные указания были утверждены, на самом высоком уровне (250 –51).

17 сентября 81 г. председатель Спорткомитета Павлов докладывал в ЦК партии о проведенных мероприятиях по подготовке Карпова к матчу в Мерано, который начинался 1 октября (сработал пункт 5 «Директивных указаний»). Сообщалось, что план подготовки выполнен и перечислялось, что сделано. О девяти учебно-тренировочных сборах, проведенных в различных климатических условиях (как будто Карпову предстояло играть матч в девяти различных местах – ПР). В общем Карпов перед матчем пробыл пять месяцев на тренировочных сборах. Кроме него в них участвовали тренеры-секунданты и тренеры-консультанты, а также «привлекавшиеся для консультаций по отдельным теоретическим проблемам гроссмейстеры» (девять человек). «В СССР приглашался зарубежный гроссмейстер, который дал полезную информацию о методах подготовки претендента в период матча 1978 года» (имя его не называется; кто-то из окружения Корчного, предавший его, видимо – Кин – ПР).

Проведена обширная теоретическая подготовка, проанализирован дебютный репертуар Карпова и прогнозируемый дебютный репертуар Корчного на оба цвета.

«Вся необходимая теоретическая информация собрана, отпечатана на микропленках и введена в мини– ЭВМ, которая будет вывезена на матч. Были получены и изучены партии и все материалы об игре Корчного в четырех последних турнирах, с этой целью на два из них направлялся наблюдатель». Сообщалось о том, что и Карпов сыграл в трех международных турниров и занял в двух из них первое место. Говорилось и о медицинском контроле, об общефизической и психологической подготовке Карпова, о мероприятиях по регулированию режима его отдыха, сна и работы, о привлечению для консультаций и участию в сборах крупных специалистов в области медицины, психологии, по проблемам сна, питания и т. д. В отчете шла речь о материально-техническом обеспечении делегации продуктами дополнительного питания повышенной калорийности, медикаментами, восстановительными средствами. Не забыты и развлечения: делегация была снабжена видеозаписью многих кинофильмов, концертов советских артистов, библиотечкой, «что должно способствовать снятию психо-эмоционального напряжения в условиях длительного пребывания за рубежом. В состав делегации, выезжающей вместе с Карповым, кроме шахматистов, входят врачи, консультанты по техническим, биологическим и другим специальностям. Большинство из членов делегации находились на матче 1978 г. в Багио». В конце говорилось о вероятных попытках Корчного использовать матч для антисоветских выступлений, о том, что советская делегация будет «применять соответствующие контрмеры, чтобы обеспечить наиболее благоприятные условия для выступления чемпиона мира по шахматам». Кто будет осуществлять такие контрмеры, к чему они будут сводиться, кем конкретно выполняться не уточнялось. Начальству и так было это понятно (252-54). За исключением последнего абзаца отчет напоминал развернутое сообщение о комплектовании крупной экспедиции, направляемой куда-либо на длительный срок. Подготовка к масштабной войне..

Во главе экспедиции, как и в Багио, стоял «черный полковник» Батуринский. Корчной тоже готовился к серьезной схватке… Но ее не получилось. Слишком неравны были силы, не шахматные. Всего огромного государства, готового стрелять из пушек даже по воробьям:. «Я явно недооценил силы, возможности могучего Советского Союза и его шахматных дружин. Глядя со всех возможных углов зрения, матч стал для меня полной катастрофой. А на шахматной доске это было форменное избиение». На этот раз Карпов привез с собой из Москвы 43 человека. Позже к ним присоединились сотрудники советского посольства в Риме. Всего оказалось около 70 человек. Все действовали в обстановке полной секретности. Советские привезли с собой три контейнера груза и добились их пропуска без таможенного досмотра. Груз отвезли на дачу, которую предоставили Карпову (Корчной, кстати, подобной дачи не получил). Дача чемпиона тщательно охранялась. Ни один иностранец туда не был допущен. Как только закончилась последняя партия, в тот же вечер прибыли грузовики и под покровом темноты вывезли оборудование. Корчной предполагает, что это и на самом деле было сверхсекретное оборудование. Карпов настоял, чтобы существовала постоянная телефонная связь между дачей и залом для игры. Каждый день в зале присутствовали два тренера. Другие два оставались на даче и им немедленно передавали каждый ход. Они могли анализировать его и посылать анализ Карпову. Корчной предполагает, что в волосах Карпова скрывались микронаушники. Трудно сказать, верными ли были его подозрения, но, судя по всему, можно было ждать чего угодно. Во время матча ходы демонстрировались на мониторах. Однажды Корчной на мониторе увидел сделанный Карповым ход. А в это время Карпов еще думал над ним и сделал его только через нескольких минут. Т. е. передавали заранее проанализированный вариант. Пресс-атташе Корчного Штейн неожиданно вернулся в свой номер и увидел в нем трех человек, рывшихся в его бумагах. Один из них прыснул что-то из баллончика Штейну в глаза. Тот потерял сознание, очнулся на постели, с очень высоким давлением, с пеленой на глазах. По мнению Корчного, их комнаты прослушивались. Пришли сменить «жучки», решили порыться в бумагах. Вернувшийся Штейн им помешал, надо было на время его обезвредить. Официальный протест вряд ли помог бы. Штейна просто, не поднимая шума, перевели в другой номер.

Корчной верит, что на него и членов его делегации оказывали давление парапсихологи. Под Москвой находился секретный институт парапсихологии, работавший «на оборону». Накануне матча в Багио там в коридоре висел плакат: «Поможем Карпову сохранить звание чемпиона!» Корчной не убежден в силе этой поддержки. Но ее нельзя сравнивать с тем, что он видел в Мерано. Она была неизмеримо сильнее: «Там находилась целая группа парапсихологов во главе с ленинградским профессором Кабановым». В результате Корчной проиграл матч с разгромным счетом 11: 7 и дал себе зарок никогда более не играть матчи с Карповым, вернее с советской спортивно– государственной машиной (239 – 47).

За ходом матча внимательно следили наблюдатели в самых высших эшелонах власти. И не только следили, но и вмешивались в его ход. Приведу для примера секретное донесение Спорткомитета СССР в ЦК партии от 10 ноября, подписанное Павловым. Комитет считает необходимым информировать ЦК КПСС о ходе матча во всех его деталях. К этому моменту прошло сорок дней с начала борьбы между Карповым и Корчным. В начале донесения речь идет о политической обстановке: «Политическая обстановка вокруг матча остается сложной. Впервые на такого рода соревнованиях собралось так много всякого рода отщепенцев, антисоветчиков, лиц, далеких от шахмат, в том числе представителей радиостанций ''Свобода'', ''Свободная Европа'' и ''Голос Америки''». О том, что местная печать преимущественное внимание уделяет Корчному и за него большинство болельщиков, находящихся в зале (это ведь не Багио – вотчина Кампоманеса– ПР). Сообщается, что поездка в Мерано заместителя председателя Спорткомитета Ивонина и председателя шахматной федерации Севостянова, прием, устроенный ими, с приглашением Олафсона, членов жюри, судей, представителей общественности, широкая публикация в печати информации об этом приеме произвели благоприятное впечатление на общественность и вызвали раздражение в группе Корчного.

Отмечается, что Карпов находится сейчас в удовлетворительном состоянии, что он преодолел спад, вызванный простудным заболеванием, и вновь стал заниматься физическими упражнениями, поборол нарушения режима сна и отсутствия аппетита, вновь стал совершать прогулки, заниматься на велоэргометре, играть в теннис. О всяких деталях его здоровья, наличии «в его организме отклонений патологического характера, которые сейчас компенсированы, но могут дать рецидив». О том, что для него характерно «постоянное психическое перенапряжение, навязчивые мысли о шахматной партии, что ведет к плохому сну»; он на практике плохо прислушивается к советам врачей, упорно отказывается от употребления снотворных и успокаивающих препаратов. Его питание организовано хорошо, в полном соответствии с рекомендациями института питания. О витаминных препаратах и дополнительном питании из высококалорийных продуктов. Видно, что эта часть отчета составлена медиками, входящими в делегацию, и является наиболее объективной, не прикрашивает истинного положения.

Сообщается о хорошем психологическом состоянии Карпова, но и о том, что «порой он бывает излишне самоуверенным, недооценивает силу противника», «нередко играл пассивно», иногда торопился выиграть. «При активном содействии сотрудников КГБ СССР, находящихся в составе делегации в Мерано, приняты также меры к тому, чтобы исключить возможность воздействия на чемпиона мира через пищу». «Продлен срок пребывания на матче крупного специалиста в области психологии и реабилитации, профессора, доктора медицинских наук М. М. Кабанова. В Мерано направлены видеозаписи многих кинофильмов и концертов популярных советских артистов».

В донесении затронут вопрос о прямом психологическом воздействии, которое пытается оказать на Карпова группа Корчного, о попытках использовать тему семьи Корчного. Про обвинения в «парапсихологической борьбе“, “ которую якобы ведет СССР в Мерано». О «наглом поведении претендента», к которому добавились «личные оскорбительные высказывания в адрес А. Е. Карпова во время игры, что запрещено правилами». О том, что малокомпетентные судьи «не дают решительного отпора по сути дела хулиганскому поведению Корчного. Не способствуют нормализации обстановки и действия президента ФИДЕ Ф. Олафсона, который, отменив решение жюри о наложении на Корчного денежного штрафа в случае повторения его высказываний во время игры, практически поощряет претендента на дальнейшие хулиганские действия». Говорится о протесте, направленном Олафсону по этому поводу, о целесообразности проведения в Мерано пресс-конференции с разоблачением и осуждением психологического воздействия на чемпиона мира со стороны Корчного; при этом следовало бы принять меры «по обеспечению широкой публикации этих материалов в советской и зарубежной прессе».

О том, что анализ хода матча показывает правильность подготовки и проведения его. У Карпова «имеются все условия для плодотворной деятельности и отдыха»; « в Мерано с ним работают сильнейшие гроссмейстеры», «группа оказания помощи(называются имена пяти гроссмейстеров – ПР) работает также в Москве, регулярно направляя в Мерано по специальным каналам соответствующие рекомендации. Ответственные работники КГБ СССР принимают меры по повышению бдительности на вилле, где в основном проживает А. Е. Карпов, в гостинице и в игровом зале»(254-57. Курсив мой – ПР).

Видимо, я слишком подробно останавливаюсь на помещенных в книге Корчного документах. Но мне хочется дать представление о масштабах вмешательства органов ЦК в дела шахматного матча в Мерано. Настоящая широкомасштабная шахматная война, с вовлечением в неё нескольких десятков стран, с мобилизацией сил лагеря стран народной демократии, с фальсификацией фактов и неподчинением, заранее подразумеваемым, пока даже не случившимся, неугодным решением. На первый взгляд, может показаться: чрезмерные действия. На самом деле не совсем так. Шахматная корона мира была для властей значимым, важным вопросом. Опасаясь, что она может уплыть из СССР при честной игре, власти заранее готовили будущие предпосылки победы Карпова, а во время матча применяли любые недозволенные средства, направленные против его противника.

Было и другое: показать на частном конкретном случае, что Советский Союз имеет право и возможность диктовать свою волю в любой ситуации, что он не потерпит никакого противодействия, сломает любое сопротивление. «Всегда прав. Никогда не виноват» – основа политики советских властей. XX съезд партии, критика культа Сталина не изменил этой основы Не изменил ее, в основном, и распад Советского Союза. Она и определяла атмосферу матча в Мерано, события борьбы Корчного с Карповым.

Сразу после матча, в 81 г., в Москве, в издательстве «Известия», была выпущена небольшая книжка В. Б. Касиса (112 стр.) о матче в Мерано («Шахматы– 81: Победа в Мерано»). Она рекламировалась, в частности, в статье Ю. Васильева «Журналистский анализ матча в Мерана. Победа во имя шахмат» («Советский спорт», 14 марта 1982). В статье говорилось о содержании книжки, в которой помещены все 18 партий матча, прокомментированные гроссмейстером Л. Полугаевским. «Но основная нагрузка в этой брошюре, – по словам Васильева, – ложится на игру не шахматную, а политическую. Авторы ведут для нас с вами репортаж с политического процесса, почему-то именуемого ''Матч в Мерано''. Нет, конфликт нельзя рассматривать просто: Карпов против Корчного. Конфликт шире, глубже – глобальнее, если угодно. С одной стороны – спокойный, выдержанный человек, полный высокого достоинства, представитель великой нации и великой страны, которому симпатизируют даже те, кто ''по долгу службы'' должен не симпатизировать, а, наоборот, поливать грязью. С другой стороны – обезображенный лютой ненавистью к стране, пригревшей его у себя на груди, коварный, подлый, грязный параноик. По разные стороны баррикад». Далее идет восхваление Карпова, его гуманной, общечеловеческой значимости, благородных принципах в поединках за шахматной доской, о победах «добра над злом», «честных и открытых спортивных идей над коварными и подлыми по своей сути замыслами отщепенцев», «политических интриганов и подонков, моральных уродцев, чьим знаменем стал Корчной». О двух человеческих пластах: «простого русского парня, открытого, милого, скромного <…> И пласт второй – черный – череда каких-то странных личностей, бывших шпионов, уголовников, фарцовщиков – это окружение претендента».

Что же касается Корчного, то он остался верным данному себе после Мерано слову: больше в матчах с Карповым он не играл. Хотя победе над ним другого шахматиста он способствовал. Имеется в виду матч Корчного с Каспаровым в 83 г. Они должны были играть в финале претендентов, а победитель выходил на матч с Карповым. Совершенно очевидно, что чемпион мира и поддерживающие его власти боялись встречи с Каспаровым. Создалась парадоксальная обстановка. В первый раз они желали победы подонка и отщепенцаКорчного, а еще более хотели сорвать матч, найти для этого удобный повод: «Получил ли Кампоманес приказ от советских или он сам понял ситуацию таким образом, но он приложил все усилия, чтобы матч не состоялся» (261). Как раз в это время отношения между СССР и США были весьма напряженными. Советские войска вторглись в Афганистан, для оказания братской помощи. В связи с этим США, как и многие другие страны, бойкотировали Олимпиаду в Москве. А Кампоманес назначил играть матч Корчной – Каспаров в Пасадене, в окрестностях Лос-Анджелеса. Советские власти запретили Каспарову ехать в Пасадену. Получалось, что он сорвал матч, не явившись на него. Победителем объявлялся Корчной, с которым Карпов играть уже привык и боялся его меньше, чем Каспарова. Все складывалось вроде бы отлично, кроме некоторых деталей. Матча, естественно, хотел Каспаров. Хотел матча и Корчной: «победа без игры меня никак не удовлетворяла» (262). Тем более он дал себе слово с Карповым больше матчей не играть. К тому же еще умер Брежнев. Его наследникам, Андропову, а затем Черненко, было не до Карпова и не до матчей. А тут еще одно событие. Шеф КГБ Азербайджана Гейдар Алиев стал заместителем председателя Совета Министров СССР. По слухам, он произнес, обращаясь к М. Грамову, председателю Спорткомитета: «Ну ты моего парнишку-то, Каспарова, не обижай!» (261-62). Этого было достаточно. Началась газетная кампания с требованием проведения матча. Советские трудящиесятоже потребовали, чтобы матч состоялся. В кампанию включились советские посольства в разных странах: они тоже захотелиматча. Кампоманесу предложили назначить матч в каком-либо другом месте. Он оказался в ложном положении, говорил об ущербе для его престижа при изменении места проведения матча. Стороны поторговались. Кампоманес запрашивал вознаграждение за престиж, до 270 тыс. долларов. Сошлись на 60 тыс. (см. документы (263-70). Корчной согласился играть матч в Лондоне и проиграл его со счетом 8: 4. Карпов был очень огорчен. Он впервые болелза Корчного, а тот так его подвел. Распространялись слухи, что Корчной сплавилматч Каспарову. Корчной решительно опровергает их. Люди, хорошо знающие его, говорят, что подобный сплав для него совершенно невозможен. Хотя понятно, что ему бороться с Каспаровым, выходившим на матч с Карповым, психологически было трудно.

В 84–85 г. Карпов с Каспаровым играли матч. Он длился очень долго (засчитывались лишь победы). После 48 партии, в нарушение правил ФИДЕ, по распоряжению Кампоманеса, при счете 5: 3 в пользу Карпова матч был остановлен. Его сочли ничейным. Сторонники Карпова были обеспокоены его физическим и психическим состоянием. Решили, что его надо спасать. А Каспаров только набирал силу. В дальнейшем он выиграл матч реванш. Чемпионство Карпова на этом закончилось.

В главе 12 своей книги, рассказывая о буре гнева, вызванного интервью югославскому корреспонденту, Корчной вспоминает об оценке Карпова Ботвинником (тот девять лет спустя дал интервью в Нью-Йорке, где высказал о Карпове то же самое, что говорил Корной, но только еще в более резкой форме). Об этом эпизоде рассказывается в статье «Сеанс одновременной игры ЦК КПСС и КГБ с Михаилом Ботвинником» («Новое русское слово», Нью-Йорк, 30 января 2003 г. 131).

Упоминаемый Корчным эпизод относится к 1984 г., когда Горбачев еще не пришел к власти, но стоял на ее пороге. Гроссмейстер Ботвинник во время пребывания в Нью-Йорке встретился с корреспондентом заграничного издания «НРС» Файнбергом, эмигрантом из России. Разговор зашел о советских шахматистах, в частности о Карпове. Как мы уже говорили, Ботвинник был весьма официален, всегда высказывался подчеркнуто просоветски. Но тут его повело(возраст, веяния времени, вера в то, что говорит он правду и ничего крамольного в его правде нет). Ботвинник дал весьма отрицательную оценку состояния шахмат в Советском Союзе. Характеризуя Карпова, Ботвинник говорил об его сильных сторонах, но и о «стерильности», отсутствии смелых идей, творческой несостоятельности. На Карпова, по словам Ботвинника, работала вся шахматная мысль СССР. Как только где-то появлялась талантливая новая разработка, ее автора сразу призывали к Карпову, и тот ее использовал, превращая в свою. Ботвинник напомнил о «проработке» гроссмейстера Виктора Корчного в конце 1970-х гг., о том, как к нему всячески цеплялись, что привело к его эмиграции… Все, что говорил Ботвинник корреспонденту, было истиной. Но касаться ее, даже на пороге перестройки, не следовало.

Дело дошло до Горбачева. Он резко осудил Ботвинника, назвал его выступление циничным, всячески обругал, предложил применить какие-то репрессии, которые обсуждались на самых верхах, в ЦК. Речь шла о том, чтобы не разрешать Ботвиннику заграничных поездок. Повод вроде бы был ничтожным, но на него следовало реагировать, особенно на пороге к власти. Никакой критики того, что происходит в СССР. Здесь, видимо, сказывалась и осторожность Горбачева, и искреннее недовольство его высказываниями Ботвинника, и обычай ЦК вмешиваться на самом высоком уровне в любые мелочи. Писатель Войнович в предисловии к книге Корчного считает, что, может быть, в этом неумении отличать важное от неважного скрывается одна из причин гибели советской власти (7).


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю