Текст книги "Из истории русской, советской и постсоветской цензуры"

Автор книги: Павел Рейфман

Всё это, всякого рода взыскания, ограничения, запретительные циркуляры, обрушиваемые в первую очередь на периодическую печать, создавали невыносимые условия для ее существования. Активное выражение общественного мнения в такой обстановке было почти невозможно, всякая критика правительственной политики не допускалась.

Тем не менее, несмотря на все цензурные гонения, пресечь течение свободной мысли, загнать ее в русло официальных представлений оказалось невозможно. Независимое общественное мнение находило всё же различные пути для своего выражения. Отчасти эту функцию выполняли заграничные русские антиправительственные издания, нелегально распространявшиеся в России («Вестник народной воли», «Социал демократ», «Общее дело»). С другой стороны, пускай эзоповым языком, подспудно, и в легальной печати выражалась, хотя и приглушенная, замаскированная, но всё же критика тех или иных правительственных действий, в частности цензурной политики. Несмотря на всевозможные благоприятные условия, субсидии, подкуп и пр., официозная пресса не приобрела того влияния, на которое рассчитывало правительство. В одном из писем Салтыков – Щедрин не без основания утверждал: «Маковы, Игнатьевы, Тимашевы проходят, а литература всё живет» (Зай298).

Глава восьмая. “ Но в октябре его немножечко того…»

 
Царь Николашка правил на Руси
И хоть был он немножко некрасив,
При нем водились пороси,
При нем водились караси
И было что выпить – закусить.
    Но в октябре его немножечко того…
    Тогда всю правду мы узнали про него:
    Что на крови держался трон,
    Что расстрелял рабочих он
    И что за это свергли мы его.
 

Николай II-й. Ходынка. Технический прогресс. Оснащение средств массовой информации новыми изобретениями. Рост издательской деятельности. Увеличение тиражей книг, периодической печати. 200-летие печати в России. Книги и статьи, выпущенные по этому поводу. Совещание писателей и журналистов в защиту свободы слова. «Особое совещание» по подготовке цензурных изменений. Период бесцензурья. «Временные правила». Советский миф о событиях в России начала XX века. Первая русская революция в советской печати. Журнал «Неприкосновенный запас», посвященный столетию первой русской революции. Периодика этого периода. Общее положение России. Война России с Японией. Цусима. Порт-Артур. Рост оппозиционных настроений. Святополк-Мирский, «эпоха доверия». Указ 14 декабря 04 г. Конституционалисты. Записка о нуждах просвещения 342 русских ученых. Академический союз. Партия кадетов. Высочайший манифест 17 октября 1905 года. Государственные думы. Эсеры. Начало революционных событий 05 г. Революционный взрыв. Поражение революции. Репрессии против печати. Анархисты. Создание Советов. Синдикализм. Немного истории. Пушкин, Лермонтов, Блок о стихийных крестьянских движениях. Поэма Маяковского «Хорошо». Махно. Поэма Багрицкого «Дума про Опанаса“.“Э ксы» большевиков. Камо. Молодой Сталин. Сталин и царская охранка. Котовский. Броненосец «Потемкин». Лейтенант Шмидт. Первая мировая война Свержение Николая II-го. Соотношение различных общественных сил в первой (1905) и октябрьской революциях. Большевики и их победа. Учредительное собрание 1918 г., разгон его большевиками.

Эпиграф и название главы взяты из гораздо более поздней «Октябрьской песенки» – откликом на свержение Хрущева в 1964-м году. Песенка стала фольклором. Начало её, о последнем российском императоре, вполне уместно использовать в главе о Николае II. Я её цитирую, возможно, неточно, по памяти. Курсив мой. В своё время, в главе о Хрущеве, мы еще вернемся к ней.

Первоначально десятая глава, завершающая обзор событий, относящихся к истории цензуры русской, по ряду причин, оказалась гораздо короче остальных (всего несколько страниц). Прежде всего сказалось то, что мне пришлось лишь кратко остановиться на этом периоде в спецкурсе: не хватило времени в конце учебного года. Было и другое: мне представлялось тогда, что в рассматриваемые годы произошло меньше масштабных событий в области цензуры, да и не только в ней. Они бегло упоминались в главном источнике наших знаний о начале XX в., в «Кратком курсе истории ВКП (б)»: воцарение Николая II, Ходынка, русско-японская война, Кровавое воскресение, революционные события 1905–1907 гг., восстание на броненосце «Потемкин», столыпинская реакция, первая мировая война. Все рассматривалось, как преддверие к главному – Великой Октябрьской Социалистической революции: «…Без „генеральной репетиции“ 1905 года победа Октябрьской революции в1917 году была невозможна…» (Ленин 4). Да и вообще советские историки как-то обделили вниманием названное время: Речь шла больше об истории коммунистической партии, об ее определяющей роли, чем об углубленном изучении исторических событий начала XX века, осмыслении их. Такая направленность отражалось во всем.

Приведу для примера справочник «Русская периодическая печать. 1895 – октябрь 1917 гг.». М., 1957 (авторы-составители М. С. Черепахов, Е. М. Фингерит). На первый план, как главные, основные, с явным завышением их роли, в нем выдвигаются периодические издания, связанные с коммунистами, большевиками: «Главную задачу свою авторы-составители видели в том, чтобы как можно полнее описать большевистскую печать дооктябрьского периода – легальную и нелегальную, центральную и местную» (4). Составители сетуют, что в некоторых случаях им не удалось разыскать ни в местных, ни в общесоюзных библиотеках и архивах ряд большевистских газет, издававшихся до Октябрьской революции. Они приводят множество изданий, которых всего-то вышло несколько номеров. Особенно подробно, в хвалебном тоне рассматриваются основные издания большевиков («Искра» – с. 37–41, «Правда» – с. 197–201, 261–265, другие, большевистские газеты и журналы).

Таким изданиям посвящено и большинство приложений («Хронологический список большевистских изданий», «Топографический указатель большевистских изданий», «Перепечатка текстов большевистских изданий»), подавляющее количество иллюстраций. Из периодики, выходившей на языках народов, населяющих Россию (грузинском, армянском, других) приводятся «лишь периодические издания большевистской партии» (5). О большевистских изданиях идет речь на 5 из 8 страниц предисловия, которое и завершается гимном большевистской периодике дореволюционного и послереволюционного времени: «Сотни газет и журналов, легальных и нелегальных, издававшихся в России и за рубежом, несли слово большевистской правды в народные массы, принимая активное участие в деле организации масс вокруг знамени социализма. Традиции большевистской печати получили свое развитие в новых исторических условиях, в условиях Советского государства. Они служат высоким образцом для всей пролетарской, подлинно революционной печати мира» (14).

Справедливо замечание составителей справочника, что полностью охватить все издания, выходившие в этот период, невозможно: их более 20 тысяч наименований, «понадобилась бы серия книг». Но принцип отбора (более тысячи аннотаций) крайне субъективен, явно занижающий значение всех изданий, противопоставляемых большевистским. Да и вообще слишком легко составители подходят к вопросу о необходимости ограничения отобранного перечня: «к тому же описание всей периодики не вызывается необходимостью, поскольку многие издания не играли сколько-нибудь значительной роли в общественно-политической жизни своего времени» (4). Подобный подход для серьезного библиографа вряд ли приемлем.

Но и из этого, необъективно отобранного, искажающую общую картину справочника периодики, можно сделать некоторые важные выводы:

Лавинообразно растет количество газет и журналов. Уже 1890-м году в России выходило 796 периодических изданий разного типа и направлений. За следующее десятилетие число их увеличилось на 794 единицы. Многие из них, как и некоторые старые, оказались недолговечными. Карательные действия цензуры, введенные Временными правилами от 27 августа 1882, еще при Александре III, сохраняли свою силу и в девяностые годы. Цензурные репрессии (предостережения, временные приостановки, полное прекращение и др.) продолжались. И все же в 1900-м году в России выходило 1002 периодическое издание. В 1901–1916 гг. их печаталось 14 тыс., из них 6 тыс. в Петербурге и Москве. Всё более изданий начинает выходить на периферии, в Киеве, Харькове, Одессе, Нижнем-Новгороде, в Саратове, Тифлисе и др.

Всё большее значение приобретают тонкие журналы, газеты, разного рода «листки», наиболее мобильно откликающиеся на происходящие события, дающие практическую информацию (объявления, справочные бюллетени, реклама). «Толстые» журналы составляют лишь одну пятую часть всех изданий.

Весьма пестрая картина публикуемой периодики: от изданий официальных и официозных до умеренно-оппозиционных и радикальных. И, несмотря на установку составителей справочника «Русская периодическая печать», видно, что значительная часть изданий, отнюдь не большевистских, особенно в годы революционного подъема, играла существенную роль в общественно-политической борьбе, выступая как сила, оппозиционная правительству. Сюда относились и кадетские, и эсеровские, и анархистские, и «беспартийно демократические» издания, число которых было весьма велико.

Правительство боролось с ними, преследовало, запрещало, редакторы их подвергались репрессиям, вплоть до заключения в крепость. Особенно это относилось к сатирическим изданиям. И всё же справится с ними власти оказались не в силах. Им не удалось обуздать периодическую печать, отражающую нарастающее недовольство общества существующим государственным устройством России.

Мы остановились на справочнике «Русская периодическая печать. 1895 – октябрь 1917 гг.», может быть, слишком подробно, но его содержание, принципы отбора материала и комментирования дают довольно отчетливое общее представление, как в более позднее время формировался миф о главной, решающей роли большевиков в подготовке и проведении русской революции, ставший предысторией более общего мифа о советской прекрасной действительности.

При доработке глава сильно разрослась, стало одной из самых длинных. Строить ее пришлось по другому принципу, чем остальные. В ней есть пласт, освещающий цензурные и другие события конца XIX – начала XX. Но более обширная часть ее связана с выяснением искажений, замалчиваний, фальсификации, которые происходят уже в советское время в изображении первых первых двух десятилетий истории России. Уже на этом материале начинает создаваться советский миф. Так как раскрытие несостоятельности таких мифов входит в нашу задачу, мы считаем вполне правомерным включение приводимого далее материала в итоговую главу, заканчивающую обзор русской досоветской цензуры. В какой-то степени это может иногда привести к повторению упоминаемого прежде материала, но под иным углом зрения. В 1903 г. (2 января) отмечалось 200-летие русской печати. В связи с этим опубликован ряд материалов по ее истории. Они затрагивают и вопросы цензуры. (отчасти они указаны в библиографии; см. также Жирков «История цензуры в России», с.185). Обострился вопрос о правовом положении прессы. Почти все газеты поместили статьи, оценивающие роль печати в жизни общества. Своеобразно отметили эту дату и власти: 8 мая в 7 крупных городах (кроме столиц) введены должности отдельных цензоров: произвол губернаторов и чиновников заменен профессиональной цензурой.

Но вернемся к началу периода. 20 октября 1894 г. на престол вступил последний император российский, Николай II. Его царствование, в основном, приходится на первые два десятилетия XX-го века. Ходынка. Во время коронации Николая, где раздавалось продовольствие и мелкие деньги, подломились подмостки. Оказалось много жертв. Это сочли дурным предзнаменованием нового царствования. Предзнаменование оправдалось.

В первые годы рассматриваемого периода Россия довольно активно развивается, проводя политику модернизации экономики, в частности индустриализации, вступив на путь, которым шли страны буржуазной Европы. Появляется ряд изобретений, относящихся к техническому оснащению средств информации, новые её виды. В первую очередь – радио. Изобретение линотипа, фонографа, других нововведений, коренным образом менявших работу типографий, оснащение журналистов. Все большую роль в периодике начинает играть фотография. Зарождение кинематографа, который постепенно становится важным средством информации. Создание масштабных книгоиздательств: А. С. Суворина, А. Ф. Маркса, И. Д. Сытина. В издательское дело приходит крупный капитал. Издание книг и периодики становится прибыльным делом. Капитал способствует развитию средств массовой информации, устанавливает контроль над ними. Россия выпускает в этот период книг больше, чем любая страна мира, в том числе книг для народного чтения (85 млн. экземпляров). К 1905 году она занимает первое место в мире по объему печатной продукции на душу населения (Жир181).

Происходит становление провинциальной печати (в 1900 г. – 50 %, в 1913 г. –65 % от общего количества). Резкое увеличение периодики. Быстро растет количество газет и журналов. В 1905–1907 гг. издавалось 3310 газет и журналов, среди них – вновь возникших общественно– политических 1143. И всё требовало контроля.

Цензура явно отставала. До 1905 г. она руководствовалась «Временными правилами» 1865 г., обросшими ворохом законодательных актов, циркуляров, инструкций. Цензурный устав с дополнениями составлял целую брошюру в 60 страниц, включал 302 статьи, в которых было трудно разобраться. Произвол и сумбур, особенно в провинции. В столицах издания выходили без предварительной цензуры, в провинции – под полным контролем её. В столицах после трех предостережений издание приостанавливалось на срок до 6 месяцев, в провинции практиковалась без всяких предостережений приостановка на 8 месяцев, что обычно вело к потере подписчиков и прекращению издания (183).

После убийства эсерами в 1904 г. министра внутренних дел В. К. Плеве на короткое время (до начала 1905 г.) на его место назначен П. Д. Святополк-Мирский, провозгласивший «эпоху доверия». Он сразу обратился к журналистам с призывом о помощи правительству в трудном деле управления: «Я понимаю большое значение печати, особенно провинциальной» (186). Начались регулярные встречи Святополка-Мирского с редакторами и журналистами, на которых министр подчеркивал свое личное стремление дать бо’льшую свободу печати.

Критика в печати действий властей ощущалась всё сильнее. Святополк-Мирский получил упрек от Николая, за то, что он «распустил печать». В ответе министр отметил неопределенность правового положения журналистики, высказал мнение о необходимости пересмотра закона о печати, так как все средства, сдерживающие её, в новых условиях малоэффективны, а «предупреждения действуют как реклама для газет» (получившие их издания становятся более популярны). Министр добился появления высочайшего указа на имя Сената («Правительственный вестник». 14 декабря 1904 г.). В нем шла речь о необходимости «устранить из ныне действующих о печати постановлений излишние стеснения и поставить печатное слово в точно определенные законом пределы, предоставив тем отечественной печати, соответственно успехам просвещения и принадлежащему ей вследствие сего значению, возможность достойно выполнять высокое призвание быть правдивою выразительницею разумных стремлений на пользу России» (Жир186). В соответствии с указом царя Комитет Министров на заседаниях 28 и 31 декабря 1904 г. решил отменить некоторые постановления, признанные стеснительными (запрещение розничной продажи, требование сообщать имена авторов и пр.). Министру внутренних дел предоставлено право войти с этими вопросами в Государственный Совет и «образовать Особое совещание для пересмотра действующего цензурного законодательства и для составления нового устава о печати». 21 января 1905 г. Николай утвердил намеченные меры, назначив председателем Особого совещания директора императорской публичной библиотеки Д. Ф. Кобеко.

Начало революции 1905 г. Кровавое воскресение 9 января. Печать выходит из-под контроля властей. В Петербурге, в помещении редакции газеты «Новое время», проходит совещание редакций газет всех направлений в защиту свободы слова. В Особом совещании разнобой. В его составе оказались и оппозиционные, и проправительственные лица. Среди них известные общественные деятели, разного толка: А. Ф. Кони, К. К. Арсеньев – А. С. Суворин, М. М. Стасюлевич и др. Особое совещание приступило к работе 10 февраля 1905 г. До 18 декабря проведено 36 заседаний, на которых в острой полемике обсуждались поставленные вопросы о положении печати. Все же к маю месяцу Особое совещание выработало проекты нового цензурного устава и «вызываемых изданием нового устава о печати изменений и дополнений уголовного уложения и устава уголовного судопроизводства» (Жир187). Цензурное ведомство в панике, а власти не могут найти устраивающего их решения. Между тем Святополк-Мирский отставлен. 25 мая 1905 г. Николай пишет новому министру внутренних дел А. Г. Булыгину: «Печать за последнее время ведет себя все хуже и хуже. В столичных газетах появляются статьи, равноценные прокламациям, с осуждением действий высшего Правительства» (187). Царь рекомендует Булыгину давать директивы печати, воздействовать на редакторов, напомнив некоторым из них о верноподданническом долге, а другим о получаемых ими от правительства крупных денежных поддержках, «которыми они с такой неблагодарностью пользуются».

Между тем правительство С. Ю. Витте, тайком от комиссии Кобеко, готовит реальный законодательный документ о цензуре. Сам Кобеко участвовал в его подготовке и сообщил о нем членам Особого совещания 15 октября. Возмущение их. Некоторые отказываются от дальнейшей работы в Особом совещании, которое не принесло никаких реальных результатов, послужило ширмой для прикрытия действий властей.

16-го октября новое собрание журналистов в помещении редакции «Наша Жизнь». Там идет речь о необходимости профессиональной организации журналистов. Принято решение не соблюдать цензурных запретов. На следующей встрече обсуждали, как поступать, если на одно из изданий обрушатся цензурные кары. А события развивались. Забастовка рабочих-печатников вообще прекратила издание всей периодики до 17 октября. В этой обстановке состоялось новое общее собрание журналистов, на котором был создан Союз в защиту свободы печати.

Высочайший манифест 17 октября 1905 г. послужил основой для создания «Временных правил о печати». В них содержалась довольно существенная реальная уступка: отмена всех циркуляров, базирующихся на статье 140 цензурного устава, воспрещавшей обсуждение в прессе того или иного вопроса. В то же время после обнародования манифеста Главное управление по делам печати в циркуляре разъяснило своему аппарату: «Впредь до издания нового закона все законоположения, определяющие деятельность учреждений и лиц цензурного ведомства, остаются в полной силе» (188-9). Дескать отношение к произведениям печати должно измениться, но цензорам по-прежнему следует руководствоваться старым уставом.

Такое решение не удовлетворило журналистов. 19 октября состоялось собрание представителей печати и книгоиздательств. Оно вновь призвало выпускать газеты и журналы без цензуры, помогая друг другу в борьбе за свободу слова. Совет рабочих депутатов принял еще более радикальное решение: только те газеты могут выходить в свет, редакторы которых игнорируют цензурные комитеты и не посылают туда номеров.

Лишь 22 октября газеты в столице возобновили выход. К этому времени Союз в защиту свободы печати выработал от имени всей печати Справку, содержавшую среди прочего предложения к новому закону о печати: 1. явочный порядок возникновения изданий (т. е. для издания не требуется официального цензурного разрешения – ПР). 2. отмена всех видов цензуры. 3. ответственность за преступления печати рассматривается только судом присяжных. Во второй части Справки речь шла о мерах, обеспечивающих свободу слова до появления нового закона о печати: 1. отмена предварительной цензуры для всей журналистики, включая национальную. 2. отмена требования предъявлять в цензуру журналы, газеты, книги до их отправки на почту. 3.отмена использования административных взысканий. Губернатор Эстляндии А. А. Лопухин пошел еще дальше: он заявил о полной отмене цензуры в своем регионе.

«Временные правила» вышли 24 ноября. С 19 октября до их выхода цензура практически отсутствовала (не очень-то продолжительный период, чуть больше месяца). 24 ноября 1905 г., направляя в Сенат высочайший указ о повременных изданиях, император писал: «Ныне, вплоть до издания общего о печати закона, признали мы за благо преподать правила о повременных изданиях, выработанные Советом министров и рассмотренные в Государственном совете. Правилами этими устраняется применение в области периодической печати административного воздействия, с восстановлением порядка разрешения судам дел о совершенных путем печатного слова преступных деяниях» (190). «Временные правила» отменяли «предварительную как общую, так и духовную цензуры газет и журналов», выходивших в городах, оставляя ее «в отношении изданий, выходивших вне городов». Отменялись постановления об административных взысканиях, правила о залогах, статья 140-я. «Ответственность за преступные деяния, учиненные посредством печати в повременных изданиях» определялась в судебном порядке. По суду издание могло быть запрещено, приостановлено или арестовано (на срок до трех месяцев), оштрафовано (до 500 руб.), виноватый мог быть заключен в тюрьму (от 2 до 16 месяцев), в исправительный дом, сослан на поселение. Большинство статей устава о цензуре и печати 1890 г., охраняющие основы самодержавия, оставались в силе (190).

26 ноября министерство внутренних дел предложило губернаторам, чтобы местные цензоры «под личной ответственностью наблюдали» за своими изданиями и «по всем, обнаруженным ими нарушениям закона немедленно» возбуждали судебное преследование, донося об этом в Главное управление по делам печати.

Пик борьбы за свободу слова был перейден. Революция потерпела поражение. Начался откат, затронувший и периодическую печать, сферу цензуры. С 22 октября по 2 декабря 1905 г. в Петербурге и Москве возбуждено 92 судебных преследования по делам печати. За два с половиной месяца свободы слова, с 17 октября по 31 декабря, подвергнуто репрессиям 278 редакторов, издателей, журналистов, изданий, типографий, конфисковано 16 номеров журналов и газет, арестовано – 26, закрыто и приостановлено -44. А далее лавина репрессий все нарастала. С 17 октября 1905 г. по декабрь 1906 г. закрыто 370 изданий, конфисковано более 430, опечатано 97 типографий, арестованы и оштрафованы 607 редакторов и издателей. Министр внутренних дел Булыгин инструктировал губернаторов: «в случае появления в печати дерзостного неуважения к верховной власти, открытого призыва к революции или совершения других тяжелых преступлений необходимо просить прокуроров о приостановлении издания в судебном порядке на основании новых правил. В местностях же, объявленных на исключительном положении, в этих случаях надлежит закрывать типографии и подвергать аресту виновных с применением административной высылки» (191).

Ряд конкретных преследований. Фактически сразу покончено с оппозиционной периодикой столицы. Власть постепенно восстанавливала давший трещины цензурный режим. 18 марта 1906 г. выходит именной указ «Дополнение временных правил о повременных изданиях», 26-го апреля – «Временные правила о непериодической печати». Подкуп правительством редакций журналов и газет. Официальные и официозные издания. 1-го сентября 1906 г. по распоряжению Совета министров и министерства внутренних дел создается Осведомительное бюро, обслуживающее печать «достоверными сведениями» о действиях правительства, важнейших событиях в государстве. Оно наладило и выпуск специальных бюллетеней, в которых делались обзоры печати для ежедневных докладов председателю Совета министров, министру внутренних дел и начальнику Главного управления по делам печати. Выпускались и сводки мнений столичных газет по наиболее важным вопросам. Позднее Осведомительное бюро переименовано в Бюро печати.

По распоряжению П. А. Столыпина (он с 26 апреля 1906 г. становится министром внутренних дел, с 8 июля и председателем Совета министров) Отдел иностранной и инородческой печати Архива департамента полиции передается в Главное управление цензуры, чтобы осведомлять правительство, подготавливая для него сводки и обзоры печати общего характера и секретные (только для министров, с критикой их работы).

Всё же опыт первой русской революции показал, что вернуться к отжившему прошлому невозможно. Выходит ряд статей, книг, посвященных проблемам печати, свободы слова (Жирков, с.193). Эти проблемы нашли отражение в программных документах различных партий. Даже архиреакционный Союз русского народа, готовясь к выборам в Государственную думу, заявил: «Свобода печати есть главное средство борьбы с злоупотреблениями по службе и административным произволом» (194).

Правительство все чаще стало практиковать разновидности цензуры военного времени, объявляя «чрезвычайные условия» в том или ином регионе, вводя в действие «положение о чрезвычайной охране», когда все вопросы о печати решались губернатором или градоначальником. Это сделано по настоянию председателя Совета министров П. А. Столыпина, считавшего, что «в столицах и других крупных городах всегда можно держать исключительное положение», «можно штрафовать газеты по усмотрению». Один из журналов подсчитал, что чрезвычайная или усиленная охрана коснулась в 1912 г. более 157 млн. человек (196). В 1913 г. на прессу наложено 372 штрафа на сумму 140 тыс. рублей; конфисковано 216 номеров, арестовано 63 редактора; закрыто 20 газет. А летом 1914 г. началась Первая мировая война. «Временное положение о военной цензуре» подписано на следующий день после её начала, 20 июля. Видимо, оно подготовлено заранее. Согласно «Временному положению» военная цензура устанавливалась «в полном объеме» в местах военных действий и «частично» – вне их. 20 января и 12 июля 1915 г. обнародован «Перечень сведений», которые запрещалось публиковать по военным соображениям. По распоряжению начальника Генерального штаба в Петрограде учреждена военно-цензурная комиссия. В марте 1915 г. военная цензура введена и в Москве. Вскоре она становится всеобъемлющей, включая в себя и политическую цензуру. В секретном письме начальнику Генерального штаба от 14 декабря 1915 г. новый председатель Совета министров И. Л. Горемыкин указывал: «Военная цензура, просматривая предназначенный к выпуску в свет газетный материал, должна оценивать последний не с одной лишь узко военной точки зрения, а и с общеполитической» (196). И цензура, как обычно, старалась. До свержения в феврале 1917 г. императорской власти, до марта этого года, когда она была отменена. Опять короткий перерыв. И снова конец недолгому бесцензурному счастью.

До сих пор речь шла о событиях, относящихся более или менее непосредственно к цензуре. Далее нам нужно будет говорить несколько о другом. Прямого отношения к цензуре начала XX в. предлагаемый обзор отношения не имеет. Но он раскрывает созданную позднее фальсификацию событий конца XIX – первых двух десятилетий XX веков.

Поэтому столь полезным оказался выпуск журнала «Неприкосновенный Запас», 2005, N 6), названный «1905 год: сто лет забвения». Мы будем использовать материалы названного выпуска. Редакция его поставила задачу: нарушить это забвение, осмыслить исторические факты, их значение для своего времени и для сегодняшнего дня. Она попыталась разобраться в причинах того забвения, которое постигло первую русскую революцию 1905 года, в механизмах создания советского мифа о ней, важной вехой на пути к которому послужили масштабные мероприятия к 10-летию революции (1927 г.) Итоги такой мифологизации (фальсификации) в какой-то степени были подведены в «Кратком курсе истории ВКП (б)», опубликованном в 1938 г., но она продолжалась и далее, многие десятилетия.

Редакция «Независимого журнала» старается отразить сложность и противоречивость позиций борющихся сил, отойдя от привычной схемы: большевики, пролетариат, народ – все остальные, одной черной краской мазанные. При чтении журнала и других источников проясняется вопрос о позиции либеральной интеллигенции, кадетов, эсеров, анархистов, о роли отдельных деятелей (Махно, Котовский, Камо, Сталин), о восстании на броненосце «Потемкин», о лейтенанте Шмидте и о многом другом. А в конечном итоге читатель сталкивается с проблемой: так ли необходима и закономерна была Октябрьская революция? не существовало ли альтернативных ей путей? что для них было нужно? Почему их не использовали?

Правители России к началу XX века все яснее начинают понимать необходимость развития в направлении буржуазной Европы, модернизации экономики. Но страна продолжала оставаться отсталой, в экономическом, социальном, в политическом плане. 85 % населения составляли крестьяне, в большинстве нищие, лишенные земли, живущие в перенаселенных деревнях, бесправные, обремененные повинностями, подвергающиеся телесным наказаниям. Полуфеодальная страна, с верхами, ориентирующимися на индустриализацию и европеизацию, на изменения, тяжесть осуществления которых ложились на то же крестьянство. Начал формироваться и рабочий класс, который, как и в других странах «на рассвете индустриальной модернизации», подвергался грубой эксплуатации и жил, как и крестьянство, в невыносимо трудных условиях. Страна нищая и отсталая, с огромным социальным неравенством. Политический режим – система самодержавия. Царь, обладающий абсолютной, неограниченной властью. Боязнь оппозиции. Многочисленная политическая полиция, Охранка. Слежка за инакомыслящими, политическими противниками, за всеми, чья репутация вызывала подозрение. Упрямый отказ власти от всяких реформ, ограничивающих власть самодержца, прекращающих удушение любых свобод. Это не оставляло шансов на легальное самовыражение оппозиции и вело к ее радикализации, к участию, помимо прочего, в революционном движении, которому иногда симпатизировали и финансово помогали представители той же общественной элиты, в частности крупные предприниматели (7). Лагерь недовольных включал в себя и значительную часть интеллигенции. Она не осталась в стороне от революции не только оттого, «что не умела делать ничего другого и была лишена четкой социальной роли», но и в связи с тем, «что ее культурные ориентиры не позволяли оставаться равнодушными к страданиям народа» (7–8).