Текст книги "Иллюстрированная библейская энциклопедия"

Автор книги: Никифор Архимандрит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 102 страниц)

Водоросли или морская трава (Иона II, 6) – морская, водяная трава, как читается в русском переводе в указанной цитате. Морской травой объята была глава моя, вопиет пр. Иона в своей молитве к Богу из чрева китова. Видов их весьма много, иные из них микроскопической величины, другие же достигают исполинских размеров, до 200 саженей длины. Зеленый цвет наших стоячих вод зависит от огромного множества мелких, зеленых, пресноводных водорослей, застилающих иногда толстым войлоком поверхность воды.

Возлияние жертвенное (Чис. XV, 5, XXVIII, 7, 8, 10 и пр. IV Цар. XVI, 13) – ветхозаветный обряд, состоявший в том, что виноградное вино выливалось вокруг алтаря к подножию оного. Он (т. е. первосвященник) простирал свою руку к жертвенной чаше, лил в нее из винограда кровь, и выливал ее к подножию жертвенника в воню благоухания вышнему Всецарю – так говорит о сем обряде, конечно, имевшем глубокое таинственное значение, как и все ветхозаветные жертвы, Иисус сын Сирахов (L, 17).

Вознесение Господне (Лк. XXIV, 50, 53, Деян. I, 9-12). И вывел их вон из города до Вифании, повествует св. ев. Лука о сем преславном событии земной жизни Господа, подняв руки Свои благословил их. И когда благословлял их, стал отдаляться от них и взноситься на небо. Они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с великою радостью. Вознесение Господа на небо происходило на горе, называемой Елеон, которая находится близ Иерусалима, на расстоянии субботнего пути (Деян. I, 9-13) (см. Елеонская гора). Господь Иисус Христос восшел на небеса человечеством, ибо Божеством Он всегда пребывал и пребывает на небесах. Мы имеем такого Первосвященника, говорит св. ап. Павел, который воссел одесную престола величия на небесах (Евр. VIII, 1).

… Он поднялся в глазах их, и облако взяло Его из вида их (Деян. 1:9)

Возношение и потрясение пред Господом (Исх. XXIX, 24-28 и др.) – Обрядовые действия приношения и посвящения жертвы Богу; причем с последним обрядовым действием соединялось потрясение жертвенных частей пред Господом, особенно при мирных жертвах, или спасения, и при посвящении священников (Исх. XXIX, 24, Лев. VIII, 27). Такое же потрясение совершалось при возношении первого снопа на второй день Пасхи (Лев. XXIII, 11), двух ягнят и первого плода, приносимых в Пятидесятницу (Лев. XXIII, 20). Самый обряд состоял, по объяснению талмудистов, в крестообразном движении посвящаемого Богу дара взад и вперед, налево и направо, в направлении к Святому Святых. Впрочем, в Свящ. Писании прямо об этом не говорится. Иногда священник брал на свои руки приношение и возносил его прямо пред Господом (Чис. V, 25); иногда он возлагал на руки приносящего жертвенное приношение и, подложив свою руку, совершал потрясение. Так совершено было Моисеем при посвящении священников (Исх. XXIX, 24); так совершалось и при посвящении назореев (Чис. VI, 19, 20).

Война, войско. – О войне, вооружении и воинах впервые упоминается в книге Бытия (XIV, 14, 15). Авраам, услышав, что Лот, сродник его, взят в плен, вооружил рабов своих, рожденных в доме его, триста осьмнадцать и преследовал неприятелей до Дана. И разделившись напал на них ночью… и поразил их, так гласит книга Бытия. Из сего явствует, что Авраам имел в своем распоряжении отряд мужей, приспособленных к военному делу, и что сам он в означенном деле выказал сколько мужество, столько же и военную практику. У евреев каждый мужчина свыше 20 лет делался воином (Чис. I, 3). Во II кн. Паралипоменон (XIII, 3, XI, 1, XVII, 14-18 и др.) мы читаем о громадной численности войск, содержавшихся в пределах Палестины во времена царей. Принимая во внимание качество боевых орудий и нравы древних, можно без преувеличения сказать, что войны евреев были поистине жестоки и убийственны. Число убитых в сражениях часто простиралось до громадной цифры, иногда до 500 000 человек (II Пар. XIII, 17), причем павшие герои и полководцы оплакивались всем войском и торжественно погребались (II Цар. III, 31). Навстречу возвращающемуся победителю обычно выходил народ и особенно женщины с пением, хороводной пляской и игрой на музыкальных инструментах (Суд. XI, 34, I Цар. XVIII, 6). Хотя военное искусство у евреев было сравнительно просто, но, несмотря на то, ими придумывались и практиковались различные остроумные воинские хитрости и приспособления. В то время, как по большей части и в настоящее время, врагов поражали и устрашали неожиданным разъединением сил, засадами и фальшивыми отступлениями (Быт. XIV, 15, Нав., VIII, 12, Суд. XX, 36-39, IV Цар. VII, 12). До изобретения огнестрельных орудий находили необходимым прибегать к помощи различных легких и тяжелых стенобитных орудий, из которых бросали большие камни и другие разрушительные снаряды. В конце IX или в начале VIII столетия до Р. X. Озия придумал в Иерусалиме особые машины, которые ставились на башнях и углах для метания стрел и больших камней (II Пар. XXVI, 15). Они, очевидно, походили на стенобитные машины, которыми впоследствии пользовались греки и римляне. В числе оных первое место занимал так называемый таран. Он был не что иное, как длинное бревно из твердого дерева, обыкновенно дубового, и служил для пролома стен; конец его, которым наносился стенобитный удар, был обложен толстым куском железа или меди, сделанным наподобие бараньей головы; иногда на самом конце тараны сильно заострялись. Эти громадные стенобитные орудия воины сначала носили на своих плечах и затем ударяли ими в стены; впоследствии их стали возить на колесницах и, наконец, их прикрепляли к тяжелым железным цепям, так что для удара не требовалось много усилий со стороны нападающих. Воины, управляющие тараном, находились под прикрытием, сделанным в виде кровли из сырого и твердого материала, для защиты от огня и орудий со стороны осаждаемых. Нередко также употреблялась на войне стенобитная машина, которая приводилась в действие посредством веревок. Нужно думать, что Хусий указывает именно на подобную машину, когда сказал Авессалому: А если он (т. е. Давид) войдет в какой-либо город, то весь Израиль принесет к тому городу веревки и мы стащим его в реку, так что не останется ни одного камешка (II Цар. XVII, 13). Впрочем, подобное осадное орудие только тогда могло быть страшно, когда городские стены оказывались плохими и ветхими и их слабо защищали и тем давали осаждающим возможность посредством стенобитных орудий открыть в стене брешь, нужный для них пролом или проход в осажденный город и разрушить окончательно испорченные проломом стены. Но страшнее таранов во время войн были воинские железные колесницы (Исх. XIV, 7, Втор. XX, 1, Нав. XVII, 16, Суд. IV, 3). Их обычно употребляли во время войны всюду, где только находились лошади и всадники – кавалерия (II Цар. X, 18, I Пар. XVIII, 4, II Пар. XII, 3, XIV, 9). При укреплениях прежде всего обращалось внимание на стены и башни, которые охранялись так называемыми охранными войсками (II Цар. VIII, 6). Во время осад еврейскому войску воспрещалось портить или уничтожать плодовые деревья, кроме не приносящих ничего в пищу, что, конечно, могло развивать дух хищничества и деморализацию в войске (Втор. XX, 19). Что касается воинских приготовлений пред вступлением в битву, то, к сожалению, мы имеем мало точных сведений относительно их, хотя в кн. пр. Иеремии и содержится несколько общих указаний по сему предмету (Иер. XLVI, 3, 4). У всех древних народов было в обычае пред вступлением в сражение подкреплять себя пищей для того, чтобы придать себе бодрость и силу. Воины, и особенно начальники, выстраивались в ряды в лучших своих воинских доспехах, за исключением тех случаев, когда оказывалось нужным переодевание (III Цар. XXII, 30). Из многих мест Свящ. Писания видно, что разделение войск на отряды считалось обычным, как в настоящее время (Быт. XIV, 15, Суд. VII, 16, I Цар. XI, 11). Наиболее употребительное разделение войск было на пятидесятки, сотни и тысячи, и каждый из сих отделов имел своего особого предводителя (Суд. XX, 10, I Цар. VIII, 12, IV Цар. XI, 4). Пред началом битвы робкий и боязливый воин отсылался домой, дабы он не сделал робкими сердца братьев своих (Втор. XX, 8). Этот древний обычай доселе еще сохраняется неприкосновенным в Персии. У евреев отряды войска имели некоторое отношение к известным поколениям и находились под командой глав поколений в качестве офицеров (II Пар. XXV, 5, XXVI. 12). Тысяченачальники и сотники допускались к участию в военных советах (I Пар. XIII, 1). При войсках, кроме военачальников и других военных чинов, находились также писцы, дееписатели и составители переписи (III Цар. IV, 4, I Пар. XVIII, 15, 16). В словах пр. Исаии: где осматривающий башни? (Ис. XXXIII, 18) не без основания можно видеть указание на то, что в еврейском войске состояли также начальники, обыкновенно называемые у нас военными инженерами. При Давиде войско в 288 000 человек разделялось на 12 дивизий, из которых в каждой находилось по 2 4 000 воинов, и каждый корпус имел своего военачальника (I Пар. XXVII, 14-19). При Иосафате это деление было несколько изменено и оставалось только 5 неравных корпусов при таковом же числе военачальников (II Пар. XVII, 14-19). В когорте находилось 500 или 600 человек, а в легионе 10 когорт. Легкие войска снабжались легким оружием: луком и стрелами, которыми они пользовались на некотором расстоянии от неприятеля, а тяжеловооруженные имели при себе щит и копье (I Пар. XII, 24). Легкие войска набирались преимущественно из колена Вениаминова (II Пар. XIV, 8). Цари и военачальники имели своих оруженосцев, выбираемых из храбрейших воинов или же из лиц приближенных, которые не только носили их оружие, но и стояли за ними во время сражений, исполняя и передавая их приказания (I Цар. XXXI, 4). Войска возбуждались к храбрости и мужеству напутственными словами священников, на которых лежала обязанность обращаться к ним с речью перед началом битвы. Такова была заповедь Моисея: когда же приступаешь к битве, тогда пусть подойдет священник и говорит народу (Втор. XX, 2). В позднейшие времена сами цари имели обыкновение обращаться к войскам с напутственной речью, как, напр., царь Авия (II Пар. XIII, 4). Наконец, быть может по принесении жертв, трубили тревогу из священных серебряных труб (Чис. X, 9, 10, II Пар. XIII, 12-14). У греков в позднейшее время было в обычае, когда они находились на близком расстоянии от неприятеля, затягивать воинскую песнь, что было, вероятно, прежде в употреблении и у евреев, только они пели не воинскую песнь, а славословие Господу. Поставленные Иосафатом певцы, выступая впереди вооруженных в благолепии святыни, пред началом сражения славословили и говорили: Славьте Господа, ибо во век милость Его (II Пар. XX, 21), затем следовали воинские крики, которые у римлян сопровождались сильным бряцанием копий и щитов, ударяемых одно о другое. Один громогласный воинский крик, несомненно, хорошо известен всем читателям Библии, именно следующий: меч Господа и Гедеона (Суд. VII, 18). Воинские крики пред вступлением в бой были общими на Востоке, что видим, напр., у турок даже и в настоящее время. На означенную воинскую тревогу или воинские крики неоднократно указывается в Свящ. Писании (I Цар. XVII, 52, II Пар. XIII, 15, Иов. XXXIX, 25, Иер. IV, 19). Частые образные указания в Свящ. Писании на воинское искусство и оружие ясны для каждого и без пояснения.

Вокк См. II Езд. VIII, 2. В I кн. Езд. (VII, 4) стоит Буккий, а в III Езд. (I, 3) Вориф.

Вол (Ис. I, 3) – хорошо известное домашнее животное из породы жвачных, чистое по закону Моисееву, сильное, выносливое и весьма полезное при земледельческих трудах; оно составляло некогда весьма ценную статью богатства древних патриархов (Быт. XXIV, 35, Иов. I, 3). Волы употреблялись для обработки земли (Втор. XXII, 10, I Цар. XIV, 14, III Цар. XIX, 19), для молотьбы хлеба (Втор. XXV, 4, Ос. X, 11), для перевозки тяжестей (Чис. VII, 3, I Цар. VI, 7). Воловье мясо употреблялось в пищу (Втор. XIV, 4), волы же употреблялись и для жертвоприношений. В воловьих рогах евреи хранили елей (I Цар. XVI, 1-13, III Цар. I, 39). Когда волы находились в деле, то запрещалось удерживать их от срывания колосьев и еды: не заграждай уста волу молотящему, говорится в законе Моисееве (Втор. XXV, 4, I Кор. IX, 9). Вообще, во время земледельческих работ волов кормили с изобилием (Ис. XXX, 24). В Евангелии от Луки (XIV, 19) мы читаем об испытании волов – это труд, еще доселе выполняемый на Востоке с великой точностью и обрядностью. Выражение пр. Иеремии (XXXI, 18): и я наказан, как телец неукротимый, не требует особых разъяснений. На верность и привязанность волов к своему господину указывает пр. Исаия, обличая иудеев в их неверности Богу: вол знает владетеля своего и т. д. (Ис. I, 3). На свирепость тучных тельцов васанских содержится указание в кн. Псалмов (Пс. XXXI, 13). Они также служат образом, или символом, какого-либо сильного противника или соперника (Втор. XXXIII, 17).

Волк (Ис. XI, 6) – дикое, лютое, хищное животное, по величине и наружности похожее на собаку, принадлежащее к семейству псовых, и страшнейший враг овец (Ис. LXV, 25, Мф. VII, 15 и др.). Патриарх Иаков, в предсмертном пророчестве своим сыновьям, хищность колена Вениаминова сравнивает с хищностью волка: Вениамин – хищный волк, предсказывал он, утром будет есть ловитву, и вечером будет делить добычу (Быт. XLIX, 27). Свящ. писатели сравнивают также жестокость гонителей Израиля с лютостью волка (Иез. XXII, 27). Волк пустынный, вечером выходящий из берлоги за добычей, аллегорически указывает на гибель, ожидающую нечестивых (Иер. V, 5, 6). Слова пр. Софонии (III, 3) – судьи его (города нечестивого, притесняющего) вечерние волки, не оставляющие до утра ни одной кости, указывают на то, что волк при своей прожорливости съедает дочиста все, что ему попадется. Господь Иисус Христос, предостерегая Своих учеников от лжеучителей, говорит: они приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хитрые (Мф. VII, 15, 16). Нужно думать, что волки в Палестине в древнее время встречались чаще, чем ныне, хотя путешественники нередко встречают их и в настоящее время близ населенных мест.

Волосы (Чис. VI, 5) – у евреев было в обычае стричь волосы так же часто, как и у других народов, но они употребляли для стрижки волос бритву или нож, а не ножницы (Ис. VII, 20, Иез. V, 1). Вследствие обета растить и отпускать себе волосы, даваемого, напр., назореями, волосы на голове оставались неостриженными (Суд. XIII, 5). Запрещалось стричь голову кругом и обрезать концы волос на бороде (Лев. XIX, 27) и на висках, как это делали разные языческие народы и жрецы (Иер. IX, 25, XXV, 23 и др.); от священников требовалось не брить волос, не отпускать их длинными, но подрезывать их до умеренной длины (Иез. XLIV, 20), и это, конечно, для того, чтобы отличить их от языческих жрецов, бривших начисто свою голову, и от назореев, вовсе не стригших волос. Главной красотой волос считались кудри (Песн. IV, 1, V, 2). Волосы, особенно черные или темные, считались украшением и умащались елеем во время празднеств или в других радостных случаях (Пс. XXII, 5, Еккл. IX, 8, Руфь III, 3). Плешивыми гнушались (IV Цар. II, 23). Нередко волосы украшались жемчугом и драгоценными камнями (I Тим. II, 9, I Пет. III, 3). Волосы Самсона были сплетены в семь кос (Суд. XVI, 13). Седина волос показывала преклонность лет и почиталась венцом и украшением старости (Притч. XVI, 31). Чисто белые волосы считались символом Божественного величия (Дан. VII, 9, I Кор. XI, 14). О волосах женщин ап. Павел говорит, как об естественном покрове, делающем им честь (I Кор. XI, 14). Женщины или плели, или завивали их, как это доселе сохраняется в обычаях азиаток и женщин других стран. В Индии женщины никогда не стригут волос, разве только в случае вдовства. Греки очень любили длинные волосы, тогда как египтяне в древние времена постоянно брили их. По свидетельству Иосифа, телохранители Соломона посыпали свои волосы золотистой пудрой. Дорогие и разнообразные украшения для волос, употребляемые восточными женщинами, в Свящ. Писании порицаются. В I Послании к Тимофею (II, 9) ап. Павел осуждает плетение волос женщинами; также и ап. Петр (I Посл. III, 3) неодобрительно отзывается о внешнем плетении волос и золотых уборах для головы. Впрочем, здесь следует заметить, что ап. при этом длинные волосы считает честью для женщины (I Кор. XI, 15). Обычай стричь или брить волосы на голове во время глубокой скорби, траура, сокрушения о грехах существовал еще во времена Иова (Иов. I, 20), и увещание остричь волосы на голове почти равнялось увещанию полагать начало плачу и сетованию (Иер. VII, 29). Вырывание волос из головы и бороды было также знаком печали (I Езд. IX, 3). Изменение цвета волос служило одним из первых признаков проказы, и потому особенно повелевалось в сих случаях стричь волосы на голове, как главном месте болезни (Лев. XIV, 8, 9). У пр. Ис. (VII, 20) волос служит образом растительности в земле Иудейской. Стояние волос дыбом изображало сильный страх и ужас (Иов. IV, 15), как и в наше время употребляется подобное же выражение для обозначения сильной степени страха и испуга. Во время земной жизни Господа у евреев было в обычае клясться головой, покрытой волосами (Мф. V, 3 6), подобно тому как египетские женщины и теперь клянутся своими косами, а мужчины бородами.

Волхвы (Мф. II, 1) – ученые мужи, обладавшие обширными знаниями тайных сил природы, занимавшиеся наблюдением небесных светил и т. п. Они были по преимуществу персы, но находились и в Аравии, и других странах Востока, как, напр., волхвы египетские, упоминаемые во дни Иосифа и Моисея (Быт. XLI, 8, Исх. VII, 11), Валаам у мадианитян (Чис. XXII, 23), волхвы и мудрецы персидские, упоминаемые у Даниила (Дан. II, 4), и, наконец, волхвы, или мудрецы, по необыкновенной замеченной ими на Востоке чудной звезде совершившие путь в Вифлеем на поклонение Богомладенцу Спасителю (Мф. II, 1, 2), так как древние пророчества внушили волхвам ожидать на Востоке рождения Спасителя мира. Наука и философия только тогда приобретают свое истинное высокое значение и надлежащую силу, когда они покорно и смиренно склоняются к ногам Иисусовым. Впрочем, с давних времен слова маги, волшебники, или волхвы, принимались и в дурную сторону, и с ними соединялись понятия о снотолкованиях, волшебстве, ворожбе и т. п. Таковы были волхвы египетские, несколько подражавшие чудесам, совершенным Моисеем и Аароном и упоминаемые во времена Иосифа и Моисея (Быт. XLI, 8, Исх. VII, 11). Против волшебства в Свящ. Писании говорится во многих местах, и оно строго воспрещается как в Ветхом, так и в Новом Заветах (Лев. XIX, 26, 31, XX, 6, 27, I Цар. XXVIII, 3, 4 14, Деян. VIII, 9-11, XIII, 6-12, XIX, 13-16).

На поле Вооза (Руфь 2:3)

Волчцы. См. Терние.

Вооз (крепость, сила) (Руфь II, 1-3, Мф. I, 5, Лк. III, 32) – был потомок Иуды, отец Овида и дед Иессея, отца Давидова, богатый и благочестивый вифлеемлянин, живший во времена судей, женившийся на Руфи моавитянке и сделавшийся таким образом одним из предков Господа Иисуса. Он упоминается и в родословиях книги Пар. (I, 10-12), и в родословии Спасителя (Мф. I, 5, Лк. III, 32). Все повествование о Воозе представляет нам прекрасную картину истинной любви к ближнему и патриархальной простоты нравов в период судей (см. кн. Руфь).

Вооружение (I Цар. XVII, 54). – К числу военного, а частью и охотничьего оружия у евреев вообще принадлежали следующие:

а) вит (III Цар. X, 17, Иез. XXVI, 8), несомненно, был одной из древнейших принадлежностей вооружения, потому что образное указание на оный делается уже в кн. Бытия (XV, 1) и часто в других местах. Как защитительное оружие, щиты упоминаются в первый раз в песне Деворы пророчицы (Суд. V, 8). Они употреблялись для отвода неприятельских ударов. В отношении к форме щиты были частью овальные, частью круглые, изготовлялись они иногда из дерева (Иез. XXXIX, 9) или из ивовых плетенок, покрытых кожей, жестью или медью; иногда делались из толстой воловьей или верблюжьей кожи, которая обильно смазывалась маслом (II Цар. I, 21). В исключительных случаях щиты делались из меди и золота или покрывались тонкими пластинками этих металлов (I Цар. XVII, 6, III Цар. X, 16, 17). Впрочем, нужно думать, эти щиты употреблялись более для украшения, чем для употребления на войне, и носились только главными начальниками на военном поле. На таких металлических щитах часто вырезались различные фигуры. Прекрасное описание Гомером щита Ахиллесова, без сомнения, хорошо известно всем читателям классических писателей. Во время похода они были носимы на плече, а в сражении привязывались к левой руке ремнем;

б) Большой щит (I Цар. XVII, 6) по размерам и по весу был больше обыкновенного щита и упоминается свящ. писателями в связи с тяжелым оружием (III Цар. X, 16, 17), тогда как об обыкновенном щите говорится наряду с легкими, как, напр., мечом, копьем и пр., по форме, вероятно, походил на большой римский щит, имевший иногда 4 фута в длину и 2,5 ф. в ширину, и так был сделан, что прикрывал все тело воина. Потерять этот щит в сражении считалось крайними бесчестьем. Потеря щита в Спарте считалась уголовным преступлением. Спартанские матери, отправляя сыновей на войну, обыкновенно говорили: или с сим, или на сем, т. е. принеси обратно этот щит, или пусть обратно принесут на нем твое тело;

в) Броня, латы (I Цар. XVII, 5, Неем. IV, 16, Иов. XLI, 18, Откр. IX, 9) покрывали тело воина до колен, особенно грудь и спину, вроде рубашки. Они состояли из двух частей и скреплялись вместе на плечах. В первой книге Царств говорится, что броня Голиафа весила 5000 сиклей меди, или почти 160 англ. фунтов. Она, вероятно, состояла из рядов медных насечек, наложенных одна на другую вроде рыбьей чешуи или вроде тростникового плетенья из меди. Так как броня считалась главнейшей и существеннейшей частью воинского вооружения, посему и служит наиболее выразительной эмблемой защиты и безопасности (Ис. LIX, 17, Еф. VI, 14). Пояс, прикреплявший броню к груди, часто весьма богато украшался и сделался впоследствии необходимою принадлежностью воинского вооружения;

г) Наколенники (I Цар. XVII, 6) были медные и служили для защиты ног. О них упоминается только как о части вооружения Голиафа, и они, вероятно, не были в общем употреблении у евреев, хотя греки и римляне всегда пользовались этой воинской принадлежностью;

д) Шлем (Иез. XXVII, 10), военный головной убор, или каска, делался из твердой, полированной меди (I Цар. XVII, 38) и обыкновенно к верху его, как украшение, прикреплялся медный гребень или перья. В позднейшие времена к шлему стали приделывать забрало, или наличник, для закрытия и защиты лица. Вследствие серьезных ран, наносимых в голову, можно заключить, что шлем составлял один из первых военных доспехов.

Легкое оружие у евреев употреблялось следующее: меч, копье или пика, иначе дротик, лук, стрелы, колчаны и секира.

Меч (Быт. XXVII, 40) – это было короткое, обоюдоострое оружие, очень сходное с нашим кинжалом; носился в ножнах (Иер. XLVII, 6) и прикреплялся к поясу на правом бедре (Суд. III, 16, II Цар. XX, 8).

Копье, пика, дротик – метательное копье. Существенных различий между ними указать нельзя; различались же они между собой только по величине и объему. Они состояли из длинной деревянной рукоятки с железным или медным острием на одном конце (I Цар. XVII, 7) и были самыми употребительными прободательными орудиями, но употреблялись так же, как и стрелы, для бросания вдаль (I Цар. XVIII, 11, XIX, 10). Подобным копьем с заостренным наконечником Авенир убил Асаила (II Цар. II, 23). Греческие копья были иногда в 25 фут. в длину, а у арабов даже в настоящее время они делаются иногда в 15 фут. в длину.

Лук делался из упругого дерева или из меди (II Цар. XXII, 35); тетива натягивалась рукой, причем на лук наступали ногой (I Пар. V, 18, Пс. VII, 13). Стрелявшие из лука назывались стрелками. По достоинству отличался неверный, лук (Пс. LXXVII, 57), который отдает назад и ранит самого стрелка, или такой, который вследствие слабости тетивы и других недостатков плохо держит в себе стрелу, не давая надлежащей силы полету оной. Натягивание лука служило свидетельством физической силы, что еще доселе находим у арабов. На сие-то, вероятно, и намекается в псалме XVII (35).

Стрела (I Цар. XX, 3 6) – тонкое метательное орудие, употребляемое как на войне, так и на охоте (Быт. XXVII, 3, XLVIII, 22), которое выпускали с натянутой тетивы лука, как и в наше время. Стрелы обыкновенно делались из тростника, а впоследствии из другого какого-либо легкого дерева. Конец стрелы всегда изощрялся наподобие железного крючка в удочке, так что мог глубоко вонзаться в тело (Пс. XXXVII, 2). Иов указывает на употребление стрел, напитанных ядом (Иов. VI, 4), а иногда они обливались горючими веществами и воспламенялись; огонь являлся вследствие наложения на стрелы можжевелового дерева, которое скоро воспламеняется и которое таким образом могло зажечь одежду неприятеля (Пс. CXIX, 4). Известно, что уголья можжевелового дерева горят долго и жарко, и мы знаем-,что финикияне, а в позднейшее время испанцы употребляли воспламеняющиеся стрелы с той же самой целью. Стрелы употреблялись также и для гадания (Иез. XXI, 21).

Колчан (Быт. XXVII, 3), или кожаное вместилище для стрел, иначе сумка, вешаемая обыкновенно через плечо в таком положении, что воин легко мог вынимать стрелы.

Праща (I Цар. XVII, 40) – древнее военное оружие, при помощи которого камни с большой силой и удивительной меткостью попадали в цель (Суд. XX, 15, 16). Ловким обращением с пращой особенно славились вениамитяне (Суд. XX, 16), бывшие также хорошими стрелками из лука (левши) (I Пар. XII, 2).

Молот (Иер. LI, 20), очевидно, был одним из страшных военных орудий, но об устройстве и способе употребления его до нас не дошло никаких сведений. Быть может, он представлял собой род бердыша или палицы, сделанной из дерева и обитой железом или медью, с мечом на конце оной. Египетский молот имел также меч на конце изогнутой формы, вроде алебарды.

Военнохранилище (Иер. L, 25) – место, в котором складывалось у евреев воинское оружие в мирное время, нечто вроде нашего арсенала. Из намека в книге Песнь Песней (IV, 4) явствует, что было известное воинское хранилище, называемое здесь столпом Давидовым.

Вориф (III Езд. I, 2) – один из предков Ездры. В I Езд. (VII, 4) стоит Буккий.

Воробей (Притч. XXVI, 2, Тов. II, 10) – общеизвестная маленькая малоценная птичка из породы домашних, водящаяся по всей Европе, Азии и Северной Африке. Отсюда понятна сила выражения: Не две ли малые птицы продаются за ассарий? (Мф. X, 2 9). Воробьи приносились в жертву людьми самыми бедными (Лев. XIV, 4), так как два из них продавались за ассарий (Мф. X, 29), а пять – за два ассария (Лк. XII, 6). Означенная птичка обыкновенно селится и вьет гнезда под кровлями человеческих жилищ и под кровлями храмов Божиих, потому-то псалмопевец, выражая свою глубокую скорбь об удалении от храма Господня и пламенное желание посетить скорее Скинию Свидения, указывая на эту птичку, восклицает: Птица (т. е. воробей) обрете себе храмину и горлица гнездо себе (Пс. LXXXIII, 3, 4).

Воровство, или грабительство, похищение чужой вещи тайно или похищение чужой вещи явно с насилием наказуется Богом (Притч. XXII, 22, 23), привлекает проклятие на вора (Втор. XXVII, 17), лишает его неба (I Кор. VI, 10). Наказание за воровство, по закону Моисееву, означено в кн. Исход (XXII, 1-8) и у пр. Иезекииля (XVIII, II, 13).

Ворон (Быт. VIII, 7) – птица из породы хищных, по закону Моисееву, как питающаяся трупами, нечистая (Лев. XI, 15, Втор. XIV, 6). Эта птица особенно любит уединенные и пустынные места (Ис. XXXIV, 11). Питаясь трупами, ворон прежде всего выклевывает у своей жертвы глаза. В кн. Притчей говорится глаз насмехающийся над отцом и пренебрегающий покорностью к матери, выклюют вороны дольние и пожрут птенцы орлиные (XXX, 17). Промышляя о всем мире, тварях, о человеке же особенно, Бог, по Свящ. Писанию, промышляет и о воронах: Он внемлет крику юных птенцов ворона, требующих себе пищи от Него, и дает им потребное (Иов. XXXVIII, 41, Пс. CXLVI, 9). Ной выпустил ворона для разузнания состояния земли; но ворон, говорится в кн. Бытия, прилетал и отлетал, находя, конечно, обильную пищу себе в трупах, плавающих на поверхности вод (Быт. VIII, 7 и др.). Но в свою очередь, и эта прожорливая птица служила некогда в деснице Промысла орудием для доставления пропитания в пустыне пр. Илии, принося ему хлеб и мясо по утрам и вечерам (III Цар. XVII, 4-6). Чернота с отливом груди и крыльев ворона в кн. Песн. (V, 11) служит образом красоты: кудри его (возлюбленного) волнисты, черные как ворон.

Ворота Иерусалимские. См. Иерусалим.

«Он воскрес, Его нет здесь…» (Мк. 16:6)

Ворота, врата (I Цар. IV, 18). В города, обнесенные стенами, обыкновенно входили чрез ворота деревянные или обитые железом или медью (Деян. XII, 10). В дома также входили чрез ворота, и есть основание полагать, что в воротах иногда устраивалась калитка, чтоб не отворять всех ворот, когда кому-либо приходилось входить в дом (Деян. XII, 13). По свидетельству Геродота, в Вавилонии находилось сто ворот, причем все они были сделаны из меди. Во многих азиатских городах находятся широкие, мощенные частями или сплошь улицы, приспособленные для купцов и торговцев разными житейскими потребностями; на этих улицах находились также площади с лавками и палатками продавцов. Особенно много находилось их при городских воротах, у которых обыкновенно собиралось много народа (II Цар. XV, 2, IV Цар. VI, 1 и др.). У городских ворот происходили также судебные разбирательства и наказания (Втор. XVII, 5, Руфь IV, 1-12, Ам. V, 10, 12, 15); при них также собирались люди свободные для отдохновения или развлечения. Как памятник означенного древневосточного языка и обычая, осталось название Турецкого Двора Высокой Портой. Так как право владения городскими воротами принадлежало самому городу, то слово ворота употребляется иногда для обозначения силы, власти и могущества (Ис. XXIV, 12, Мф. XVI, 18). И врата адовы не одолеют ее (Церковь), сказал Господь. Городские ворота тщательно охранялись днем и запирались ночью (Нав. II, 5-7, I Цар. XXIII, 7). Ворота царских дворцов и даже домов частных лиц украшались надписями из закона Моисеева (Втор. VI, 9), и при оных находились привратники (I Пар. IX, 18, 19). Из ворот внешнего двора Иродова храма девять были обложены золотом и серебром, а десятые – красные (Деян. III, 2) были вылиты из коринфской меди и считались по ценности и красоте выше остальных девяти.