Текст книги "Возвышение падших (СИ)"
Автор книги: Marina Saltwater
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 52 страниц)
– Что в ней? – оторвавшись от написания послания для Касима-паши, испуганно спросила Элмаз-хатун.
– Смерть.
Открыв крышку, Карахан Султан медленно, будто с нежностью, провела пальцами по нескольким прозрачным пузырькам, в которых искрилась янтарно-жёлтая жидкость.
Элмаз-хатун замерла, в страхе и растерянности смотря на то, как её старшая сестра берёт два пузырька и прячет один из них за ворот своего зелёного платья.
– Дописала?
– Д-да.
– Подойди.
Натужно сглотнув, Элмаз-хатун поднялась с тахты и подошла к Карахан Султан, которая обманчиво мягко улыбалась ей.
– Мы вместе, помнишь? И ты согласилась во всём мне помогать.
– Что я должна сделать? – с готовностью отозвалась девушка, хотя уже знала ответ. Убить.
– Этой ночью Топкапы затопят яд и кровь, а смерть заберёт невинных, но всё это во имя нашего благополучия. Власть не терпит слабых, и, если хочешь удержать её в руках, а в сложившейся ситуации для нас это равнозначно “если хочешь выжить”, нельзя отступать.
Карахан Султан протянула руку, и на её ладони оказался второй пузырёк с ядом, похожим на жидкое золото. Элмаз-хатун дрожащей рукой забрала его и спрятала за ворот платья, повторив недавнее действие старшей сестры.
– Ты знаешь, чьих губ должен коснуться этот яд?
Девушка помедлила, а после коротко кивнула.
– Будь осторожна, – быстро обняв младшую сестру за плечи, произнесла Карахан Султан, а после направилась в сторону дверей, но, обернувшись, добавила: – Ты придумаешь, как добраться до этих губ? Если нет, обратись за помощью к Заферу-аге. Он вхож в те покои.
– Куда ты? – вместо ответа спросила Элмаз-хатун.
Карахан Султан мрачно и как-то печально улыбнулась, промолчала и, резко распахнув двери, покинула покои.
Топкапы. Покои Эсен Султан.
Близилась ночь, и Эсен Султан, как всегда, помогала Бирсен-хатун уложить детей спать.
Шехзаде Мехмет, переодевшись в пижаму, забрался на свою кровать, а Эсен Султан, сев на её край, заботливо укутала его одеялом по самую шею. Раздражённо нахмурившись, мальчик стянул его до живота.
– Ну, как прошёл день?
– Всё хорошо, – он неопределённо пожал плечами. – Жалко, что Махмуда так быстро забрали…
– Учителя тебя хвалят, – сменив тему, Эсен Султан нежно погладила его по лбу, потом дотронулась до коротких чёрных волос и улыбнулась. – Повелитель и я гордимся тобой. Потому он и выбрал тебя наследником. Дай Аллах, ты станешь сильным, справедливым и мудрым правителем. А я и сёстры будем рядом с тобой.
– Мама, получается, я стану повелителем, когда умрёт папа?
Вздрогнув от его слов, Эсен Султан помрачнела и осунулась, а после наклонилась и поцеловала шехзаде Мехмета в обе щеки.
– Получается, что так. Твой отец болен. Так уж устроен мир, сынок. Люди рождаются, живут и умирают, кем бы они не были.
– И я умру? – тихо спросил шехзаде Мехмет, с несвойственной детям тоской смотря в материнские глаза, наполняющиеся слезами.
– Да, но ещё не скоро. У тебя впереди долгая жизнь.
– А у тебя?
– И у меня, конечно же. Как же я тебя оставлю?
Они улыбнулись друг другу, и, наклонившись, Эсен Султан поцеловала сына в лоб. Тот даже не поморщился, как всегда, и, умиротворённо вздохнув, отвернулся к стене.
Поцеловав перед сном и девочек, султанша вышла из детской комнаты и вздрогнула от неожиданности, увидев на пороге Зафера-агу.
– Моя госпожа.
– Что такое, Зафер?
– Я велел приготовить для вас хамам. Вы так напряжены. Отдохните. Бирсен-хатун приглядит за детьми. Я беспокоюсь о вас. Выглядите неважно…
– Не знаю, уместно ли это… Я боюсь оставлять детей. Надеюсь, Карахан-хатун не подозревает, что я намереваюсь её сослать? Если она узнает, то захочет мне помешать.
– Конечно, не знает. Вам не о чем беспокоиться. Сошлёте эту змею в Старый дворец, и, наконец, вздохнёте спокойно.
– Бирсен, я в хамам. Останься с детьми.
– Как прикажете, султанша, – отозвалась служанка, выглянув из детской комнаты.
Эсен Султан, захватив ванные принадлежности, в сопровождении других служанок отправилась в хамам, а Зафер-ага подозвал к себе Бирсен-хатун.
– Зейнар-калфа звала тебя.
– Зачем? Если бы ей что-то было нужно, она пришла бы в покои и сказала.
– Не морочь мне голову, хатун! Звала, значит, иди. Я останусь здесь, присмотрю за детьми. Поторопись.
Устало вздохнув, Бирсен-хатун вышла из опочивальни, а Зафер-ага, подождав несколько секунд, выглянул в коридор и кого-то шёпотом позвал.
Топкапы. Султанские покои.
Ночь вступала в свои права, покрывая всё вокруг темнотой и мраком. На потемневшем небе золотое солнце уступило своё место серебряному полумесяцу, уже окружённому мириадами звёзд.
Призрачно-голубой лунный свет проникал и в султанские покои сквозь открытые двери террасы. На ложе неподвижно лежал султан Орхан, и его широкая грудь вздымалась тяжело и часто.
Если бы лекари провели осмотр в столь поздний час, отметили бы, что болезненная бледность сошла с его лица; что веки его, прежде неподвижные, слегка трепещут, что дыхание, как и сердцебиение, участилось.
Султан Орхан оживал. Несмотря на все заверения лекарей в том, что надежды нет и что в скором времени он умрёт, повелитель одержал победу в долгой битве со смертью. Она отступила, а султан Орхан приходил в себя спустя долгие дни бессознательности.
Медленно его веки открылись, и тёмно-карие глаза рассеянно пробежались по высоким сводам потолка султанских покоев. Он слегка повернул голову влево и вздрогнул. Какая-то тень, имеющая очертания человеческого силуэта, медленно приближалась к нему.
Султан Орхан попытался пошевелиться, но тело не слушалось его. Всё, что он мог, – видеть и слышать.
Он видел, как из темноты в сияние лунного света вышла высокая и стройная женщина с длинными золотисто-русыми волосами. Её лицо было приторно-красивым, но его портила ухмылка, не предвещающая ничего хорошего. Ярко-зелёные глаза смотрели прямо на него, проникая куда-то глубоко внутрь, в глубины его разума.
Он слышал, как шелестит подол её зелёного платья. Слышал её тихие, мягкие шаги. Слышал своё тяжёлое, неровное дыхание, и её – невесомое и размеренное.
– Повелитель.
Карахан Султан поклонилась, а после медленно села на край ложа.
Её пальцы мягко и нежно пробежались по неподвижной руке повелителя – от запястья до плеча. После замерли над его лицом словно в нерешительности, но через мгновение невесомо поглаживали щеку, заросшую чёрной бородой.
Осознав, что повелитель не может двигаться, Карахан Султан смело приблизила своё лицо к его лицу, тем самым нависнув над ним.
– Вы пришли в себя, – её пронизывающий шёпот заставил повелителя поёжиться. – Жаль, не вовремя. Слишком поздно.
Султан Орхан попытался что-то сказать, но не смог и теперь хмуро смотрел на приторно-красивое лицо своей фаворитки, нависшее над ним.
– Прежде, чем я верну вас в объятия смерти, из которых вы с таким трудом вырвались буквально несколько минут назад, я хочу кое-что рассказать.
Карахан Султан переместилась и теперь полулежала рядом с повелителем на груде шёлковых подушек, продолжая пальцами легко и невесомо ласкать его лицо.
– С тех пор, как я оказалась в султанском гареме, прошло больше пяти лет. За все эти годы вы были со мной одну-единственную ночь, но госпожа удача была благосклонна ко мне, и я родила сына.
Моя любовь к сыну и к власти здесь, в султанском гареме, соединились в одно целое – в импульс. Он подтолкнул меня сначала к мечтам и амбициям, затем к созданию целого плана действий, и, в конце концов, к самим действиям.
Жаль, но выяснилось, что большая часть вашей семьи стоит у меня на пути. Раздумывая над тем, что делать, я отыскала средство, избавляющее от помех и тем самым расчищающее путь к власти. Яд.
Яд и ум – моё оружие. Действенное и надёжное.
Итак, первый пункт моего плана действий – шехзаде Сулейман. Избавиться от него мешала его мать, Гюльхан Султан. Также мои шпионы донесли, что и его главная фаворитка, Айсан-хатун, представляет угрозу, так как далеко не глупа.
Как известно, Гюльхан Султан видела в Хасеки Эсен Султан угрозу, потому, надавив на её калфу, я с лёгкостью спровоцировала Гюльхан Султан на поездку в Топкапы, целью которой была борьба с Эсен Султан. Помните, тогда ещё праздновались свадьбы Хюррем Султан и Фатьмы Султан?
От той же калфы я узнала кое-что, что вам будет интересно. Ваш первый ребёнок, шехзаде Ахмед, был отравлен по приказу Гюльхан Султан, которая не желала соперников для шехзаде Сулеймана и, разумеется, для себя самой.
Султан Орхан, услышав это, помрачнел, дёрнулся, но не смог пошевелиться или что-то сказать. Его тёмно-карие глаза выражали замешательство, страх и гнев.
– Шантажируя Гюльхан Султан тем, что открою эту тайну, я спровоцировала её на покушение на шехзаде Мехмета. Тогда вы едва ли не казнили её, отправили в ссылку, но Эсен Султан, жаждущая возмездия, организовала покушение на её экипаж, в ходе которого Гюльхан Султан была убита. Ей в глотку влили яд.
Итак, следующей целью были шехзаде Сулейман и его семья. И в этом мне снова помогла Хасеки Эсен Султан. Я спровоцировала её на убийства. Шехзаде Сулейман испил яд, поскольку угрожал раскрыть причастность Эсен Султан к смерти Гюльхан Султан, а Айсан-хатун и себя, и детей из-за страха перед Эсен Султан, а также будучи под сильным впечатлением от смерти любимого, добровольно напоила ядом.
И вот теперь, в эту ночь, пришло время перейти ко второму пункту моего плана действий. Яд коснётся ваших губ и губ шехзаде Мехмета, а за вами последует Хасеки Эсен Султан. Останется шехзаде Баязид, но и с ним я знаю, как совладать. Не сомневайтесь, в ином мире вам не придётся долго ждать встречи с ним. И тогда останемся только я и мой сын. Османский трон – конец моего тернистого пути, и я его достигла. Пора и вам достигнуть своего конца, повелитель.
Тёмно-карие глаза султана Орхана в немом ужасе наблюдали за тем, как пальцы, до этого ласкавшие его лицо, потянулись к вороту зелёного платья и достали из-под него прозрачный пузырёк с янтарно-жёлтой жидкостью, мерцающей в лунном свете.
– Я не ищу отпущения грехов, – откупорив пузырёк, прошептала Карахан Султан. – Грехи – неотъемлемая часть меня. И я люблю эту часть себя. Именно она разожгла в моём сердце то пламя, что дало мне силы пройти этот путь до конца. Ни моря, ни реки, ни озёра не в силах потушить это пламя.
Рука, нисколько не дрожащая и уверенная, потянулась к лицу султана Орхана, искажённому в гневе и ужасе. Между тонкими и изящными пальцами блестел прозрачный пузырёк, и вскоре его горлышко коснулось приоткрытых губ повелителя.
Султан Орхан дышал тяжело, часто и надрывно. Всё его тело напряглось, жилы и вены выступили на шее, выдавая то, какие огромные усилия он прилагал, чтобы пошевелиться. Но всё было бесполезно, тело не слушалось, а янтарно-жёлтая жидкость уже заискрилась в лунном свете, переливаясь со дна к горлышку, приставленному к его губам.
Неожиданно Карахан Султан тихо рассмеялась и убрала стеклянный пузырёк немного в сторону.
– Подарю вам ещё несколько секунд, – вторую свободную руку она с преувеличенной нежностью положила на лицо повелителя, которое тут же исказилось в гневной гримасе. – Вы умрёте прежде, чем начнётся этот день. День, когда Османская империя склонит колени передо мной, как перед Валиде Султан и регентом при столь маленьком повелителе. Моём маленьком повелителе. Султан Махмуд Хан Хазретлери. Неплохо звучит, не так ли?
В коридоре послышались шаги, и Карахан Султан напряглась, а султан Орхан замычал, видимо, попытавшись закричать и позвать на помощь.
Шаги затихли, и, расслабившись, Карахан Султан снова расцвела в злорадной ухмылке. Она поднесла стеклянный пузырёк к губам повелителя и, в этот раз не медля ни мгновения, вылила всё его содержимое в его рот.
Султан Орхан захлебнулся, закашлялся, а потом затих. Оба замерли, ожидая в напряжении и страхе того, что произойдёт.
Карахан Султан в замешательстве нахмурилась, и подозрения, что яд не действует, накатили на неё волной страха и негодования.
Надежда и облегчение вспыхнули в тёмно-карих глазах повелителя, и он даже попытался победно ухмыльнуться, посмотрев на неё, но медленно его лицо побледнело, и он глухо и булькающе закашлялся.
Карахан Султан облегчённо рассмеялась, лёжа рядом с ним на груде шёлковых подушек и наблюдая за предсмертной агонией султана Орхана.
– Красивый конец, потому что ваши предсмертные хрипы для меня – прекраснейшая мелодия. Она посвящена тому, как я забрала вашу душу, окропив её ядом.
В последний раз грудь султана Орхана приподнялась, но уже не опустилась. Замерла, словно став каменной. Тёмно-карие глаза, прежде мечущиеся по высоким сводам потолка султанских покоев, застыли и помутнели.
Наклонившись, Карахан Султан рукой закрыла его веки и, в одно мгновение став серьёзной и даже несколько мрачной, произнесла:
– Ты нашёл покой, которого всю жизнь искал. Мне не нужно отпущение грехов, но за тебя я попрошу. Да простит Аллах твои прегрешения.
Вздохнув, она поднялась с ложа, деловито и невозмутимо оправила своё зелёное платье, а после спрятала пустой стеклянный пузырёк за его ворот.
Несколько раз быстро вдохнув и выдохнув, чтобы сбить дыхание, Карахан Султан изобразила на лице страх и волнение, а после, подхватив в руки длинный подол платья, выбежала в коридор.
– Кто-нибудь! Помогите!
Послышался какой-то грохот, после спешные шаги, и из своего кабинета выбежал напряжённый и обеспокоенный Альказ Бей.
– Султанша? Что случилось?
– Повелитель… – сокрушённо прошептала она, оперлась плечом о каменную стену, будто обессиленная, и приложила ладонь ко рту.
Альказ Бей побледнел, а после вбежал в султанские покои, но спустя минуту вышел обратно в коридор, уже медленно и размеренно.
– Мёртв, – сухо констатировал он.
Всхлипнув, Карахан Султан отчаянно затрясла головой словно отказываясь в это верить, отчего её длинные золотые волосы взметнулись в воздух.
– Что произошло, султанша? – взяв себя в руки, требовательно спросил Альказ Бей. – Когда вы вошли, повелитель уже был мёртв?
– Я зашла, а он… Повелитель снова пришёл в себя. Он почувствовал, что я рядом, и пришёл в себя, как и в прошлый раз, когда назвал мне наследника.
– Что было потом?
– Он хотел что-то сказать, но вдруг дёрнулся и… стал задыхаться. Я выбежала в коридор, чтобы позвать на помощь, но…
Альказ Бей, сочувственно нахмурившись, подхватил под локоть Карахан Султан, которая начала медленно съезжать по каменной стене на пол, и, поддерживая её, оглянулся на слуг, стоящих возле дверей султанских покоев.
– Пусть придут служанки султанши, а также… Сообщите Эсен Султан о том, что шехзаде Мехмет отныне повелитель, а она – Валиде Султан.
Карахан Султан помрачнела от этих слов, но продолжила делать вид, что с трудом держится на ногах.
– Подождите немного, султанша, – заботливо произнёс Альказ Бей, повернувшись к ней и продолжая поддерживать её под локоть. – Ваши служанки скоро придут и помогут вам добраться до ваших покоев.
Топкапы. Покои Эсен Султан.
В хамаме было слишком влажно и душно, из-за чего Эсен Султан, идя по коридорам дворца в сторону своих покоев, чувствовала себя обессиленной и излишне расслабленной.
Перекинув с плеч на спину длинные тёмные волосы, ещё влажные после хамама, она лениво постучала в двери своих покоев, и Бирсен-хатун, напряжённая и встревоженная, впустила её.
Здесь же оказались Зейнар-калфа и Зафер-ага, и выражения их лиц были копиями выражения лица Бирсен-хатун.
Мгновенно насторожившись, Эсен Султан замерла на пороге и нахмурилась.
– Что-то случилось? Дети в порядке?
– Не волнуйтесь, – поспешила заверить её Зейнар-калфа. – Шехзаде Мехмет и султанши спят. С ними всё в порядке.
– Тогда в чём дело? У вас на лицах такая тревога…
– Будьте сильной и стойкой, моя госпожа, – мягко и сочувственно проговорил Зафер-ага, отчего её сердце запнулось, а после бросилось в испуганный и тревожный скач. – Этой ночью повелитель отошёл в мир иной. Лекари констатировали смерть от сердечного приступа.
Воцарилась гнетущая тишина. Только треск поленьев в зажжённом камине раздавался в покоях, погружённых в полумрак ночи.
Эсен Султан замерла, а её серо-голубые глаза в ошеломлении и неверии впились в Зафера-агу. Евнух сжался от страха, потому как ему показалось, что султанша вот-вот схватит и придушит за ту новость, о которой он ей сообщил.
– Султанша, – мягко произнесла Зейнар-калфа, и медленно и неуверенно подойдя к ней, положила руку поверх её плеча. – Примите мои соболезнования. Мы ведь все знали, что это произойдёт. Лекари говорили, что не на что надеяться.
– Но я надеялась! – вскрикнула Эсен Султан, и этот крик вывел её из состояния шока. Она разрыдалась, бессильно осев на пол. Зейнар-калфа осела вместе с ней, продолжая обнимать. – Снова… Снова смерть! Сколько ещё она отберёт у меня?! Ей всё мало!
Её истерика была полна рыданий и восклицаний, бессмысленных и странных – как сорвавшихся с губ безумца. Она и была им.
Пока ещё султан Орхан был жив, пока он боролся за жизнь, не желая умирать, надежда на то, что он поправится, держала её на краю перед бездной безумия.
Но он умер, надежда угасла, и больше ничего не держало её. Она упала, и теперь падала, падала и падала…
Зейнар-калфа обнимала её, продолжала говорить что-то успокаивающее, и постепенно Эсен Султан затихла.
Нилюфер Султан и Михримах Султан, проснувшиеся из-за материнской истерики, сонные и испуганные выбежали из детской комнаты, и Бирсен-хатун бросилась их успокаивать.
Зафер-ага, не знающий, куда себя деть, стоял в стороне, опустив глаза.
– Что с мамой? – испуганно спросила Нилюфер Султан, поднырнув под руку Бирсен-хатун, удерживавшую её, и подбежав к матери, которая сидела на полу и смотрела в пустоту невидящим взглядом. – Мама? Мам!
– Бирсен-хатун, уведи детей,– строго велела Зейнар-калфа, а после, смягчившись, посмотрела на Нилюфер Султан, отчаянно, но безрезультатно дёргавшую мать за плечи. – Нилюфер, не трогай маму. Она устала. Иди-ка, ложись спать. Всё хорошо. Не бойся.
С трудом уведя в детскую комнату Нилюфер Султан и Михримах Султан, порывавшихся к матери, Бирсен-хатун беспокойно покосилась в сторону шехзаде Мехмета, который так и лежал, отвернувшись к стене.
Девочки сидели на одной постели, и впервые не обменивались неприязненными взглядами, а прижимались друг к другу.
– Мехмет? – позвала Бирсен-хатун, подойдя к его кровати и потрепав его по плечу. – Шехзаде?
Шехзаде Мехмет не просыпался. Обхватив его за плечо, служанка перевернула его на спину и, в ужасе отпрянув, пронзительно закричала и упала на пол.
Нилюфер Султан и Михримах Султан, испугавшись неожиданного крика, быстро спрыгнули с кровати и выбежали из детской комнаты, врезавшись во встревоженную Зейнар-калфу.
– Ты чего кричишь? – строго процедила она, вбежав в детскую комнату, но замерла, посмотрев сначала на сидевшую на полу и сотрясавшуюся от ужаса служанку, а после на шехзаде Мехмета. – Аллах милостивый…
Неподвижный и мертвенно-бледный, он лежал на подушке с закрытыми глазами, и, казалось, действительно спал. Но иллюзию разрушала струйка крови, сочащаяся из правого уголка его рта.
Происходящее вывело Эсен Султан из состояния оцепенения, и она медленно поднялась с пола.
Зафер-ага натужно сглотнул, стоя в стороне и смотря на неё виновато и даже с сожалением.
Эсен Султан шла медленно и покачивалась, отчего казалось, что с трудом держалась на ногах. Тревога и мрачное предчувствие всколыхнули в ней последние силы, и, обойдя испуганных девочек, смотрящих на мать со смесью страха и непонимания, султанша вошла в детскую комнату.
Бирсен-хатун и Зейнар-калфа, потрясённые и мрачные, отступили в сторону и пропустили её.
Серо-голубые глаза коснулись лежащего на кровати мальчика, и в первую секунду Эсен Султан ощутила привычный прилив любви и нежности в сердце.
Во вторую секунду она нахмурилась, так как заметила, что её сын излишне бледен, а также осознала, что, несмотря на её истерику, крики и всеобщую суматоху, царившую в покоях, он продолжал спать.
В третью секунду она содрогнулась, заметив, что из правого уголка его губ сочится струйка крови.
Что-то дрогнуло в ней, словно оборвалась нить, связывавшая её с миром, и, окончательно и бесповоротно провалившись в бездну безумия, она медленно осела на пол и, закрыв глаза, отдалась темноте и тишине, накатившими на неё подобно морской волне.
========== Глава 46. Вершина ==========
Утро следующего дня.
Лагерь шехзаде Баязида в предместьях Стамбула.
Просторное поле устлано ярко-зелёной сочной травой, колышущейся от порывов тёплого ветра.
Вокруг главного шатра, в котором расположился шехзаде Баязид, рассыпалось множество маленьких палаток для его небольшого войска.
Несмотря на то, что рассвет едва коснулся неба розовыми и оранжевыми бликами, лагерь уже проснулся, бурлил и кипел. Вокруг костра собрались воины, разговаривающие друг с другом с дымящимися плошками в руках.
Выйдя из главного шатра, шехзаде Баязид сложил руки за спиной в замок, как делал отец, и окинул задумчивым взглядом тёмно-карих глаз лагерь. После обратил взгляд вдаль – в ту сторону, где располагался Стамбул, и нахмурился, заметив одинокого всадника.
– Шехзаде, – насторожился Азиз-ага, один из приближённых, подойдя сзади. – Похоже, Мустафа-паша прислал ответ.
Сухо кивнув, шехзаде Баязид развернулся и вошёл в главный шатёр, в котором разместился за своим письменным столом из тёмного дерева.
Вскоре гонец в сопровождении Азиза-аги вошёл в шатёр, и, держа в руках футляр для письма из золота, поклонился.
– Шехзаде. Для вас письмо от великого визиря Мустафы-паши.
Тот требовательно протянул руку, и, подойдя, гонец вложил в неё золотой футляр. Открыв крышку, шехзаде Баязид вытащил письмо, и, развернув его, принялся читать.
Секунды утекали, и с каждой секундой его лицо всё больше ожесточалось и мрачнело. Закончив, шехзаде Баязид медленно отложил письмо на письменный стол и, нахмурившись, поднялся на ноги.
– Что такое, шехзаде? – насторожился Азиз-ага.
– Повелитель ночью отошёл в мир иной, – мрачно ответил тот. – Не могу поверить… Если валиде узнает об этом, то вновь окажется в объятиях болезни.
Азиз-ага, натужно сглотнув, жестом выгнал из главного шатра гонца, и, дождавшись, когда тот уйдет, подошёл к шехзаде Баязиду, погрузившемуся в мрачные раздумья.
– Выходит, шехзаде Мехмет взошёл на османский трон?
– Отнюдь, – отрицательно покачал головой шехзаде, и горькая усмешка исказила его лицо. – В эту же ночь шехзаде Мехмет был отравлен, а на утро Карахан Султан объявила своего сына повелителем, а себя – Валиде Султан и регентом престола. Совпадение?
– Вряд ли, – нервно передёрнул плечами Азиз-ага. – Полагаете, эта женщина – зачинщица смуты? Шехзаде, если ей всё это удалось так ловко провернуть, она далеко не глупа и, к тому же, опасна. Теперь, когда она объявила своего сына повелителем, вы – помеха для неё.
– Я искал врагов в Совете Дивана, а, оказалось, мой враг затаился в султанском гареме…
– Что вы намерены предпринять?
Шехзаде Баязид не торопился с ответом. Хмуро и мрачно посмотрев на Азиза-агу, он твёрдо произнёс:
– Эта женщина стала причиной смерти моего брата и, уверен, моего отца. Следующей жертвой я не стану. А если не хочешь быть жертвой, придётся стать охотником. Поэтому мы немедленно идём на Стамбул. Против женской хитрости и обмана я вооружусь мечом. Отправь весть всем пашам и визирям. Я должен знать, кто на моей стороне и кто поддержит мои притязания на османский трон.
Топкапы. Покои Карахан Султан.
Чёрный шёлк мягко струился по её тонкому стану, а тяжёлые драгоценности из золота и чёрных агатов неистово сверкали в солнечных лучах, льющихся в покои сквозь окна.
В день своего триумфа Карахан Султан была вынуждена облачиться в траурные одежды, но, поскольку в этот день ей хотелось выглядеть роскошно, она не поскупилась на драгоценности и остановила свой выбор на очень высокой короне.
Стоя возле зеркала в золоченой оправе, она довольно лицезрела своё отражение, пока Элмаз-хатун одевала Махмуда в похожий кафтан из чёрного шёлка, расшитый золотой нитью.
– Почему до сих пор нет Зафера-аги? – непонимающе воскликнула Карахан Султан, обернувшись на младшую сестру и сына.
– Я не видела его сегодня, – ответила Элмаз-хатун, пожав плечами.
– Найди его.
Поджав губы, Элмаз-хатун поцеловала Махмуда в лоб и послушно отправилась на поиски Зафера-аги.
– Ты красивая, – произнёс мальчик, когда мать подошла к нему и нежно провела ладонью по его лицу. – А что это у тебя на голове?
– Корона, – снисходительно улыбнулась Карахан Султан. – Символ власти. Благодаря тебе, мой маленький повелитель, отныне я – Валиде Султан.
– Я тоже буду носить корону?
Султанша мягко рассмеялась, и, потрепав сына по чёрными волосам, неожиданно помрачнела. Воспоминание о том, как ночью она касалась таких же чёрных волос, смотрела в такие же тёмно-карие глаза на таком же смуглом лице с теми же чертами, заставило её ощутить горькое сожаление.
Сожаление не о том, что сделала, а о том, что сын нисколько не похож на неё. И, сколько бы она не уверяла себя в том, что убийства не гложут её, Карахан Султан, смотря на сына, всегда будет вспоминать султана Орхана и ту ночь, в которую она отобрала у него, беспомощного и слабого, жизнь.
– Ариадна! – ворвавшись в покои, испуганно воскликнула Элмаз-хатун.
– В чём дело? – насторожилась Карахан Султан, обернувшись на неё через плечо.
– Зафер-ага… Зейнар-калфа выслала его в Старый дворец.
– Что?..
– Большего я узнать не смогла.
Справившись с ошеломлением, Карахан Султан жёстко ухмыльнулась.
– Как регент престола, я обладаю властью, сопоставимой со властью повелителя. Как Валиде Султан, я управляю султанским гаремом. Не так ли?
Элмаз-хатун неуверенно кивнула.
– Тогда почему какая-то калфа за моей спиной принимает подобные решения?! – гневно процедила султанша. – Пусть немедленно явится!
– Слушаюсь.
Элмаз-хатун, отправившаяся исполнять очередное поручение, столкнулась в дверях с Зеррин Султан.
Султанша и так всегда была стройной девушкой, но боль, страдания и волнения будто высосали из неё все жизненные силы, и её стройность превратилась в болезненную худобу.
Красивое лицо ожесточилось и заострилось, высокие, тонкие скулы стали ярко-выраженными, а синие глаза были полны боли и злобы.
Длинные рыжие волосы цвета осенних листьев были распущены и неаккуратно лежали на её костлявых плечах.
Простое чёрное платье – символ её очередного траура – было измятым словно Зеррин Султан спала в нём, не потрудившись переодеться.
– Султанша, – изобразив на лице сочувствие, произнесла Карахан Султан, но не поклонилась. – Я как раз хотела зайти к вам. Примите мои соболезнования. Да упокоит Аллах душу вашего отца и нашего повелителя.
– Аминь, – сухо ответила Зеррин Султан. – Я зашла для того, чтобы… поблагодарить.
Карахан Султан, что ей было не свойственно, растерялась. Поблагодарить? За убийства?
– О чём вы говорите, султанша?
– За то, что сделали с Эсен Султан, – мрачно ухмыльнулась та. – На её руках кровь моей семьи. Мама, Сулейман, Айсан, Орхан, Фюлане… На её совести болезнь и смерть повелителя. Она сломила его, открыв ему свои грехи. Когда-то вы сказали, что я не обрету покоя, пока не отомщу ей. Пока она не испытает ту же боль, что и я, пока не сгорит в пламени страданий, как я сгорела. И этой ночью она всё это испытала.
– Надеюсь, вы не подозреваете меня в отравлении шехзаде Мехмета? – насторожилась Карахан Султан.
– Вы выиграли, – равнодушно пожала костлявыми плечами Зеррин Султан. – Отныне вы – Валиде Султан и регент престола. Вам некого и нечего бояться. Все понимают, что отравление шехзаде Мехмета – ваших рук дело. И я нисколько вас не виню. Я благодарю. Эсен Султан заслужила это.
Карахан Султан, не зная, как реагировать на подобные слова, улыбнулась уголками губ.
– Вы же убьете Эсен Султан? Теперь её жизнь в ваших руках. Убейте её!
– Зеррин Султан, – предупреждающе и вместе с тем властно вскинув руку, Карахан Султан отрицательно покачала головой. – Я понимаю, почему вы желаете ей смерти. Но разве смерть не будет для неё избавлением? Пусть живёт в муках, страданиях и страхе. Я сошлю её с дочерьми в Старый дворец, лишу жалованья и обреку на нищету. И до конца своих дней она будет расплачиваться за то, что сделала. Согласны?
Рыжеволосая девушка ухмыльнулась и, безразлично посмотрев на Махмуда, играющего с деревянной игрушкой и не обращающего внимания на их разговор, вышла из покоев.
Не успели двери за ней закрыться, как Элмаз-хатун привела Зейнар-калфу.
– Султанша, – неохотно поклонилась Зейнар-калфа, ненавистным взглядом прожигая ту. – Надеюсь, у вас что-то срочное? Я бы не хотела надолго оставлять Эсен Султан.
– Это не займёт много времени, – обманчиво мягко улыбнулась Карахан Султан. – Как Эсен Султан?
– А как она может быть? – с горечью спросила Зейнар-калфа. – Эта женщина за свою недолгую жизнь столько боли и горя вытерпела, что в ней не осталось жизненных сил. Эсен Султан всё ещё не пришла в себя после того, как потеряла сознание, увидев своего единственного сына мёртвым.
– Она не была создана для счастья… – задумчиво произнесла султанша. – Эсен Султан – султанша горя и слёз.
Зейнар-калфа неодобрительно нахмурилась и зло сверкнула глазами, отчего Карахан Султан рассмеялась, и её смех был приятным на слух. Мягким, звонким и чистым.
– А вы – султанша смерти, – процедила Зейнар-калфа, отчего Карахан Султан, перестав смеяться, изумлённо вскинула дугообразные брови. – Как часто бывает, в красивом теле живёт уродливая душа. Аллах за всё вас накажет, и тогда посмотрим, кто станет султаншей горя и слёз.
Элмаз-хатун, стоящая в стороне и слушающая разговор, напряглась и испуганно посмотрела на старшую сестру. Карахан Султан в целом оставалась невозмутимой, но её ярко-зелёные глаза пылали гневом и негодованием.
– Какие смелые слова для какой-то калфы… Госпожа удача на моей стороне, а я – на вершине власти.
– Надолго ли? – усмехнулась Зейнар-калфа. – Вам удалось забраться на вершину, но сможете ли вы на ней удержаться?
– Кто знает, что мне судьба готовит? – вздохнула Карахан Султан, а после жёстко посмотрела на калфу. – Во всяком случае, ты этого не узнаешь. Охрана!
Вздрогнув, Зейнар-калфа обернулась через плечо и посмотрела на вошедших в покои двух охранников, склонившихся в поклоне.
– Зейнар-калфа лишена должности хазнедар и приговорена к казни. Приговор исполнить немедленно.
Побледнев, Зейнар-калфа сжала губы, чтобы сдержать рыдания, рвущиеся из груди. Охранники схватили её под руки и грубо выволокли из покоев.
– Кто же теперь станет хазнедар? – осторожно спросила Элмаз-хатун, когда двери за ними закрылись.
– Ты, – ухмыльнулась Карахан Султан. – Поэтому займись делами гарема. Мне пора. Я велела трём визирям, в том числе Мустафе-паше, явиться в султанские покои. Махмуд, идём. Пора представить тебя, как повелителя.
