Текст книги "Возвышение падших (СИ)"
Автор книги: Marina Saltwater
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 52 страниц)
Шах Султан не намеревалась лишать счастья Айше, которая впервые за все годы своей жизни буквально излучала его. Капризы Хюррем должно пресечь, иначе Альказ разрушит жизни обоих её дочерей.
– Ты никогда не любила Айше, потому не желаешь ей счастья, не так ли? – тем временем говорила Гевхерхан Султан. – Или нет? Может быть, выбор Альказа Бея на роль её будущего супруга так повлиял на тебя?
Хюррем вопреки своей воле вспыхнула от негодования и даже некоторого смущения, чем окончательно уверила Шах Султан и Гевхерхан в том, о чём обе догадались.
– Гевхерхан, возвращайся в свой дворец, – поспешила вмешаться управляющая гарема, вежливо улыбнувшись старшей дочери. – Не стоит оставлять маленьких детей одних надолго.
Поджав губы в настигшем недовольстве, Гевхерхан Султан всё же послушно поднялась на ноги и поклонилась матери.
– С вашего позволения, Валиде. Приятного дня.
– И тебе, моя красавица.
Гевхерхан Султан степенно покинула опочивальню, и Шах Султан, дождавшись, когда двери за той закроются, повернулась к Фериде-калфе. Та ещё кормила Ферхата.
– Фериде, отведи Ферхата в детскую комнату. Он уже поел.
Калфа покорно отложила тарелку с ложечкой на стол и, взяв мальчика за руку, увела его во внутреннюю комнату покоев, оставив двух Султанш наедине.
Хюррем Султан, напрягшись, поспешно поднялась из-за стола и коротко поклонилась.
– Я, пожалуй, пойду.
– Нет, останься, – ухмыльнулась Шах Султан. – Думаю, нам нужно поговорить…
Топ Капы. Султанские покои.
Орхан, придерживая черноволосую голову рукой, задумчиво восседал на тахте и читал толстую книгу в кожаном переплёте, когда в его покои вошли смущённая Айше Султан и неизменно чарующе улыбающаяся Эсен-хатун.
Отложив книгу в сторону, султан кивнул на их поклоны и слабо улыбнулся.
– Повелитель, – пролепетала Айше Султан, опустив взгляд от смущения. – Я пришла поблагодарить вас за понимание и благоволение, а также за решение по поводу моего брака с Альказом Беем.
– Твоё благополучие – моё благополучие, Айше, – благосклонно ответил Орхан. – Всевышний мне свидетель, мы с твоей матерью желаем тебе добра и счастья.
Несмело подойдя к сидящему на тахте султану, Айше Султан попросила его руки и, обхватив её своими маленькими ладонями, оставила на ней лёгкий поцелуй.
– С вашего позволения, – кланяясь после, произнесла она. Бросив взор на Эсен-хатун, что стояла в молчании немного поодаль, Айше Султан удалилась и двери с неприятным скрипом закрылись за ней.
Эсен, чарующе улыбаясь, обратила свои серо-голубые глаза к Орхану, который мягким жестом пригласил её сесть рядом с ним на тахту.
Покорившись, темноволосая девушка села рядом с султаном, и, заметив лежащую книгу, взяла её в руки.
– Что это за книга, Повелитель? Который день подряд вижу её в ваших руках.
Орхан, рассматривая девушку с каким-то упоением, улыбнулся.
– “Государь”. Очень полезная книга для правителя, Эсен.
Эсен-хатун, понимающе кивнув головой, благоговейно распахнула толстую книгу на четвёртой главе и, отыскав интересные слова, прочитала их вслух.
– Как сказано выше, приближённые султана – его рабы, и так как они всем обязаны его милостям, то подкупить их труднее, но и от подкупленных от них было бы мало толку, ибо по указанной причине они не могут увлечь за собой народ.
Внутренне содрогнувшись от случайной мысли о том, что она – безвольная рабыня, Эсен после минутной задумчивости осознала, что это не причиняет ей то й боли, которая должна быть при осознании собственного рабства. Наоборот, ей более не нужно думать о том, где отыскать еду, одежду, деньги. Забот у неё нет, кроме вопроса о том, какое платье надеть или какие серьги больше подходят к этому одеянию. Она обеспеченна, сыта и одета, любима и ожидает ребенка. К чему свобода, если рабство дает всё это?
– О чём ты задумалась, Эсен? – проницательно заметив мрачную задумчивость в её серо-голубых глазах, спросил Орхан.
Легко улыбнувшись и тем самым отгоняя прочь непрошеные тоску и грусть, она спешно закрыла книгу и отложила её на то место, откуда взяла.
– Тебя расстроила мысль о рабстве?
– Нет, господин, – искренне отозвалась Эсен, открыто взглянув в его тёмно-карие глаза, наполненные беспокойством. – Эта мысль мне боли и расстройств не приносит. Да и мне, в сущности, всё равно, свободна я или рабыня. Главное, что я с вами.
Орхан не без изумления улыбнулся и, притянув девушку к себе, обнял её. Он ожидал слёз или мольб об освобождении, но она со смирением и даже с благодарностью принимала своё рабство и свою принадлежность ему. Чем это являлось в ней? Глупостью или мудростью? Ответа султан не знал, но был благодарен за это.
Дворец санджак-бея в Амасье.
Шествуя по тропинкам увядающего сада, Дэфне Султан и сопровождающая её Миршэ-калфа возвращались с недолгой прогулки во дворец.
Наблюдая за тем, как пожелтевшие листья, завядшие и безжизненные, кружась, падали на сырую от дождей землю, Дэфне чувствовала, как всё её существо отзывается тоской. Она была такой же. Тёплое и солнечное лето, как и её любовь, прошло. Всё завяло, как её молодость и красота, как внутри неё все чувства умерли. Безжизненная и завядшая, она падает вниз, кружась в суете мирских дел. И внизу её, как и листья, ждёт сырая земля, в которой она окажется со смертью, приближающейся с каждым днём.
Проходя мимо распахнутых дверей гарема, светловолосая госпожа и её калфа напряжённо переглянулись, услышав громкие возгласы и чей-то смех.
Миршэ-калфа поспешила войти в гарем, но Дэфне Султан последовала за ней, озираясь и пытаясь понять причину шума.
Невысокую девушку с длинными тёмно-русыми волосами и такими же серыми, как у самой Дэфне Султан, глазами задевали другие наложницы.
– Что ты замолчала? – насмешливо проговорила одна из обидчиц.
– Погляди, сейчас расплачется, – подхватила вторая, ядовито рассмеявшись. – Лучше бы ты перед родителями плакала. Глядишь, не продали бы в гарем!
Дэфне Султан с грустью взглянула на едва не плачущую девушку, поняв, что её обижают из-за того, что родители сами продали её в рабство ради денег.
– Что здесь происходит? – громко воскликнула она, тем самым возвещая о своём присутствии. Степенно светловолосая госпожа вошла в гарем, принимая испуганные поклоны одалисок.
– Почему вы обижаете эту наложницу?
Гарем погрузился в напряжённую тишину.
Вздохнув в недовольстве, Дэфне Султан подошла к плачущей девушке и мягко прикоснулась ладонью к её юному, но печальному лицу, слегка приподняв его с тем, чтобы заглянуть во влажные серые глаза.
– Как тебя зовут?
– Лилиан, госпожа.
– Над тобой смеются потому, что твои родители продали тебя в гарем?
Лилиан-хатун горько кивнула темноволосой головой, не осмеливаясь смотреть в глаза госпожи.
Та, отойдя от девушки, окинула мрачным взором настороженных наложниц.
– В этом вовсе нет ничего смешного, девушки… Это грустно. Вместо сочувствия вы издеваетесь. Как не стыдно? Я предупреждала, что не потерплю в гареме подобных ситуаций. Но, наказывать я никого не буду. Тех, кто насмехался, накажет совесть, если, она, конечно, ещё живет в ваших сердцах.
Тепло и ободряюще улыбнувшись Лилиан-хатун, что доверчиво и благодарно смотрела на неё, Дэфне Султан покинула гарем.
Миршэ-калфа покачала головой, грозно оглядывая наложниц.
– Благодарите Всевышнего за то, что послал вам благодетельную и справедливую Дэфне Султан, неразумные. В гареме Шехзаде Сулеймана Гюльхан Султан учинила расправы и жестокие наказания. Повезло, что каждая из вас оказалась здесь…
Развернувшись, калфа поспешила во след своей госпоже, которую нагнала в одном из коридоров.
– Султанша, вы воистину благородны. Любая бы на вашем месте наказала провинившихся, а вы смиловались.
– Я – не сторонница жестокости, Миршэ. И ты это прекрасно знаешь.
– Ваше письмо Повелителю, наверно, достигло столицы, – вспомнив о письме, задумчиво произнесла калфа.
– Дай Аллах, оно не вызовет гнев Повелителя. А как Шехзаде Баязид? Уже который день он молчалив и мрачен. К себе не подпускает…
– Наложниц из гарема не желает звать, – согласно кивнула головой Миршэ. – Почти всё время проводит в покоях…
– Больше это продолжаться не может, – остановившись посреди коридора, выдохнула Дэфне Султан. Её серые глаза наполнились спокойной решимостью. – Мне нужно поговорить с сыном. Где он сейчас?
– Шехзаде в своих покоях, Султанша.
Стамбул. Топ Капы. Покои управительницы.
– О чём вы желаете поговорить со мной, Валиде? – напряжённо проговорила Хюррем, наблюдая за тем, как мать поднимается с тахты и степенно приближается к ней.
– Не о чем, – ухмыльнулась Шах Султан, пронзая дочь своими тёмно-карими глазами. – А о ком.
Хюррем Султан сглотнула и, поборов собственное волнение, уверенно улыбнулась, будто ничего не таила и не боялась. Но всё это было бесполезно перед мудростью её матери и проницательностью.
– Ты что-то чувствуешь к Альказу? Я не могла не заметить ваши взгляды при той нашей встрече в саду. Да и разговоры о свадьбе Айше с ним тебя почему-то расстраивают.
– Что вы такое говорите? – надменно нахмурилась Хюррем, облачившись в маску оскорбления и возмущения. – Я – замужняя женщина, Валиде. Можете не беспокоиться. Альказ Бей меня совершенно не волнует!
– Хорошо, что помнишь о том, что замужем, – твёрдо произнесла Шах Султан, не веря ни единому заверению дочери, так как словам её противоречили её чувства, которые она не в силах была скрыть. – И пусть память об этом остудит твоё сердце, если оно всё же возгорелось чувствами. Ферхат-паша очень ценен для нас. И мы не можем потерять его из-за твоих капризов.
– Капризов? – теперь уже в искреннем возмущении процедила Хюррем. – По вашему, мои чувства – это капризы? Неужели власть над советом для вас дороже, чем собственная дочь? Вы пренебрежительно отзывались о Михримах Султан за то, что она из-за власти забывала о своей семье. Неужели вы не видите, что сами превратились в неё?
Резко развернувшись, Хюррем Султан, надменно вскинув подбородок, покинула опочивальню, оставив в ней аромат своих жасминовых духов.
Шах Султан с тяжёлой задумчивостью взглянула ей в след, обдумывая обидные слова взбунтовавшейся дочери.
Стамбул. Дворец Хюмашах Султан.
В ставшей привычной тихой тоске русоволосая Хюмашах Султан задумчиво стояла у огромного, во всю стену, окна, разглядывая постепенно увядающий к середине августа сад и деревянную беседку в нём, когда в холл явилась маленькая Хафса Султан.
– Мама?
Мягко улыбнувшись, Хюмашах Султан обернулась к ней через плечо, и, взяв подошедшую дочь за руку, опустилась вместе с ней на тахту.
– Что такое, моя красавица?
– А где Осман?
– Твой брат уехал в другие места, – помрачнев от упоминания сына, так скоро покинувшего её и оставившего наедине с собой и давней скорбью, ответила госпожа. – Наш Повелитель доверил ему земли империи и теперь Осман правит ими.
– Совсем как султан?
– Не султан, а санджак-бей, наместник. Султанзаде Осман Бей.
– А когда мы поедем к нему? – спросила Хафса, с грустью заглянув в серые материнские глаза.
По большей части, она проводила своё время с Османом, в то время как мать постоянно была погружена в мрачные раздумья и скорбь. Хафса Султан росла как сирота при живой-то матери, но оттого не любила её меньше. Мать была к ней тепла и мягка, но только тогда, когда Хафса сама об этом просила.
– Не знаю, Хафса… Быть может, в то время, когда Повелитель отправится в военный поход, мы отправимся в путь и навестим всех твоих братьев? Абдуррахмана, Мехмета, Мустафу, Османа… Мы долгое время их не видели, а письма, что они присылают, не утоляют мою тоску по ним.
– Давай поедем завтра?
– Завтра нельзя, Хафса, – мягко рассмеялась Хюмашах, поцеловав дочь в лоб.
В просторный холл явилась темноволосая и низкорослая Хадижа-калфа, которая поклонилась своей госпоже. В руках её виделось небольшое скрученное послание.
– Госпожа.
– Я слушаю.
– Из Топ Капы прибыло послание от Шах Султан.
Хюмашах Султан настороженно нахмурилась, но всё же приняла послание из рук калфы и, пересадив дочь с колен на тахту рядом с собой, принялась его читать.
“Дорогая сестра Хюмашах,
Спешу обрадовать тебя новостью о том, что твой будущий супруг – Феридун Бей – уже в столице и с нетерпением ожидает никяха, который будет совершен, согласно приказу султана, в конце августа совместно с никяхом моей дочери, Айше Султан.
Проведи последние дни в ожидании, а после познаешь счастье, так надолго забытое тобой.
Шах Султан”.
Исказившись в настигшем негодовании, Хюмашах Султан резко поднялась с тахты и, напугав дочь, импульсивно разорвала в клочья послание.
– Султанша, с вами всё в порядке? – забеспокоилась Хадижа-калфа. – Надеюсь, ничего плохо не случилось?
– Эта змея за моей спиной уже дату моей свадьбы назначила!
– Что вы будете делать? Противиться воле падишаха нельзя. Неужели он столь непреклонен в решении о вашем браке?
– Орхан, как и Шах, уверен, что мне не избежать этого брака. Они правы… Мне придётся позволить им совершить никях между мной и этим беем. Только после свадьбы, клянусь, он предстанет перед Всевышним!
Хафса Султан от гневных слов матери испуганно вздрогнула.
– Аллах милостивый… – настороженно прошептала калфа. – Госпожа, вы намерены убить его в первую брачную ночь?
– Никто ко мне не прикоснётся до скончания моей жизни после смерти Ахмеда! – истерично вскрикнула Хюмашах, а после, обернувшись на дочь, понизила голос до шёпота. – Найди сильный яд, Хадижа, и спрячь до нужного времени.
Хадижа-калфа, содрогнувшись от слов госпожи, мрачно поклонилась.
Топ Капы. Дворцовый сад.
Взвинченная и раздражённая после неприятного разговора с матерью и, к тому же, испуганная своими неожиданными чувствами к Альказу, Хюррем Султан прогуливалась в саду, в надежде успокоиться.
Внезапно взгляд её тёмно-карих глаз коснулся мужчины, спешившегося с вороного коня. Статный и черноволосый Альказ Бей, передав коня слугам, широкими шагами направился в сторону дверей Топ Капы.
Хюррем Султан, замерев, тоскливо наблюдала за тем, как он уверенно шествовал по тропинке, но неосознанно вздрогнула, когда Альказ, заметив её, остановился и почтенно поклонился.
Едва его чёрные глаза коснулись царственной и отчего-то печальной Хюррем Султан, он почувствовал, как волнительно затрепетало его сердце в широкой груди. Смутившись своих ощущений, которых он прежде никогда не испытывал, Альказ Бей всё же не удержался и приблизился к напряжённой красавице-госпоже. Подняв взгляд к её одухотворённому лицу, мужчина волнительно сглотнул. Прошлой ночью она ему снилась, явившись в белом одеянии посреди непроглядной тьмы. Красивая, притягательная и царственная, манила за собой в глубину тьмы.
Хюррем Султан внутренне затрепетала под жгучими чёрными глазами, переполненными какой-то тяжёлой тоской и вместе с тем нескрываемым интересом. В её груди что-то неприятно защемило, но, нахмурившись, она попыталась абстрагироваться от своих ощущений и вежливо улыбнулась.
– Альказ Бей.
– Султанша. Безмерно рад видеть вас. Прогуливаетесь по саду?
– Верно, – искусственным будничным тоном ответила Хюррем. – А вы, кажется, прибыли в Топ Капы по приказу Повелителя? Я слышала, вы живёте в собственном доме близ городского рынка.
– Да, госпожа, – кивнул черноволосой головой Альказ, в который раз сдерживаясь от желания сказать что-то менее официальное. – Повелитель вызвал меня для какого-то важного разговора. С вашего позволения, отправлюсь в его опочивальню. Не стоит заставлять султана ждать.
– Подождите… – неосознанно воскликнула Хюррем, когда он развернулся и направился было прочь.
Альказ Бей, обернувшись на неё с изумлением, сдержал импульсивный порыв улыбнуться её словам и чувствам, прорвавшимся из-за вежливости и напускной холодности. Что-то живое и волнительное плескалось в её глубоких тёмно-карих глазах.
– Наверно, всем, кроме вас, известен предмет разговора, ради которого Повелитель вызвал вас к себе.
– О чем вы? – насторожился Альказ Бей.
– Повелитель и моя Валиде решили, что вы станете мужем моей младшей сестры – Айше Султан. Свадьба назначена на конец августа. Осталось всего несколько дней…
Альказ ошеломлённо взглянул на напряжённую Султаншу, которая, опустив глаза, обошла его и скрылась за опадающими деревьями. Его окутал дурманящий аромат её жасминовых духов, что вывел его из растерянности.
Топ Капы. Гарем. Комната Зейнар-калфы.
Разбираясь с гаремными документами, Зейнар-калфа устало сидела за низким письменным столом, когда в её комнату вошёл ага с письмом в руках.
– Письмо из Манисы, Зейнар-калфа. Просили передать лично вам.
Мгновенно насторожившись, Зейнар-калфа, поспешно поднявшись на ноги, забрала письмо из его рук. Закрыв дверь за ушедшим агой, она прикрыла глаза, чувствуя, как испуганно затрепетало сердце.
Она всё ещё помнила о том, чем обернулись для неё интриги Гюльхан Султан. Шах Султан её едва простила и с трудом оставила на занимаемой должности хазнедар. Ещё одной ошибки она не простит.
Зейнар-калфа медленно развернула письмо и с опаской принялась читать его.
“Калфа,
Однажды ты поклялась верно служить мне. Надеюсь, твоя клятва до сих пор действенна, потому что мне нужна твоя помощь.
Благодарю тебя за то, что информируешь меня о ситуации в столице и Топ Капы.
Но отныне у тебя есть поручение важнее всего этого.
Найди сильный яд и, как только настанет удобный момент, отрави им Шах Султан. Не сегодня, не завтра. Я даю тебе много времени, лишь исполни поручение!
Помни, что тебя она никогда не простит за твои дела с гаремными книгами и слухами в гареме, так что избавиться от неё будет лучшей участью и для тебя.
Твоя госпожа”.
Зейнар-калфа напряжённо нахмурилась, понимая, что подобное может стоить ей жизни. Опомнившись, она подбежала к горящему камину и бросила в него злосчастное письмо, которое возгорелось оранжевым пламенем, а после превратилось в серебристый пепел.
Комментарий к Глава 11. Тёмные предвестия
Дополнительные материалы, способные сделать чтение фанфика более интересным, а представление образов и интересных ситуаций более лёгким – https://vk.com/protivostoyanieandvalidehurrem
========== Глава 12. Связанные узами ==========
Вечер.
Топ Капы. Султанские покои.
Погружённая в полумрак опочивальня была освещена множественными свечами, колышущееся пламя которых рисовало мелькающие тени на стенах. За низким столом, накрытым всевозможными яствами, на атласной подушке сидел улыбающийся Орхан. Напротив него, искрясь ответной улыбкой, сидела Эсен, которая аппетитно поедала сладкий лукум.
– Ну, как тебе новые покои?
– Я всем довольна, господин, – ответила Эсен, стерев с губ белую муку от лукума. – Шах Султан оказалась очень любезной, отдав мне покои Севен Султан.
– Ты знаешь, что они принадлежали Валиде Хюррем Султан? – усмехнулся Орхан, зная, что это впечатлит девушку.
– Правда? – изумилась она, оправдывая его ожидания. – Вы её помните?
В тёмно-карих глазах Орхана поселилась задумчивость и толика ностальгии.
– Конечно, помню. Великая была женщина… Михримах Султан, её дочь, была на неё похожа. Больше таких женщин Топ Капы не видывал.
– А как же Шах Султан? – осторожно поинтересовалась Эсен.
– Моя сестра? – с каким-то недоумением переспросил Орхан, а после позволил себе усмешку. – Она, разумеется, мудрая и влиятельная женщина, но Хюррем Султан и Михримах Султан были, несомненно, более величественными.
Течение их разговора прервал стук в двери и, получив позволение султана, Локман-ага вошёл в опочивальню и почтенно поклонился. В его руках блестел драгоценный футляр с письмом.
– От кого письмо, Локман?
– Из Амасьи, господин. Дэфне Султан.
Услышав имя, черноволосый султан нахмурился, а после, отчего-то легко улыбнувшись, принял письмо из рук Локмана-аги. Эсен-хатун, наблюдая за этим, заметно напряглась.
Ей, разумеется, было известно о близости Повелителя и Дэфне Султан, который глубоко чтил и уважал свою третью жену. Эсен, молча смотря на то, как Орхан разворачивает письмо, ощутила прилив беспокойства и… ревности?
Опустив тёмно-карие глаза к написанному в письме, Орхан узнал витиеватый и изящный почерк Дэфне Султан.
“Мой падишах,
Пишу к вам, сама не ведаю зачем.
Раньше я думала, что ничто не способно разлучить нас. Верила, что вы любите меня также сильно и самоотверженно, как и я люблю вас. Так и было…
В те дни я была самой счастливой женщиной на свете, но они прошли, как проходит и всё хорошее. Всё хорошее когда-то заканчивается.
Нас разлучили другие женщины и, самое главное, время. Оно не пощадило ни меня, ни вас.
Вы называете меня лишь своим другом и мудрым наставником… Что же, я согласна и на это, лишь бы остаться в вашем сердце.
Но и ваше место в моем израненном сердце отныне иное. Вы – мой господин, султан Османской империи, падишах Вселенной, отец моего единственного сына Баязида.
К слову о нем… Амасья хорошо приняла нас. Дворец прекрасен, как и окрестности. Шехзаде Баязид ответственен в делах управления провинцией и всецело старается оправдать ваше доверие, оказанное ему.
Зла на вас не держу, так как вы все еще дороги для меня, но молю Аллаха, чтобы однажды вы узнали, что такое быть забытым и отверженным.
Почтенно целую ваши руки.
С уважением, Дэфне Султан.”
Пребывая в некотором смятении и растерянности после прочтения письма, султан хмуро отложил его на край стола.
– Плохие вести, упаси Аллах? – беспокойно осведомилась Эсен.
– Нет, – сдержанно ответил мужчина, нервно проведя рукой по своим чёрным волосам.
Чутко ощущая изменившееся настроение султана, Эсен-хатун поджала губы, понимая, что сейчас лучше хранить молчание и дать ему собраться с мыслями. Любопытство жгло её изнутри, когда её серо-голубые глаза касались письма, лежащего на краю стола.
Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Гюльхан Султан.
Наблюдая за тем, как три наложницы входят в покои в сопровождении Джихан-калфы, Гюльхан Султан царственно восседала на тахте. Её тёмно-фиолетовое одеяние отчасти сливалось с полумраком вечера, что делало её похожей на тень.
– Как вы и велели, госпожа, я привела трёх прилежных наложниц.
Взглянув на наложницу, стоящую первой в ряду, рыжеволосая госпожа недовольно поджала губы. Она была излишне полноватой, а Сулейману нравились стройные девушки.
Наложница, стоящая второй, оказалась куда более симпатичнее. Тёмно-русые волосы, высокая и стройная, да и на лицо мила. Этого было более, чем достаточно. Гюльхан Султан не желала выбирать ослепительную красавицу подобно Айсан-хатун, потому как тех за красоту ненавидели в гареме, а, значит, проблем с ними не оберешься.
– Как твоё имя?
– Хельга, – несмело молвила та.
Желания смотреть на третью наложницу у Гюльхан Султан не было и, кивнув Джихан-калфе, она безмолвно велела оставить их с Хельгой-хатун.
Когда двери за калфой и двумя наложницами закрылись, Гюльхан Султан поднялась с тахты и с ухмылкой вгляделась в милое лицо Хельги-хатун.
– Ты мне понравилась, Хельга. Эта ночь – подарок судьбы для тебя. Пройдёшь по золотому пути и предстанешь перед Шехзаде Сулейманом.
Бросив взволнованный и радостный взгляд к надменному лицу Султанши, та зачем-то поклонилась, низко опустив русоволосую голову.
– Благодарю, госпожа, за милость.
Джихан-калфа, вернувшись в покои, молча встала в стороне.
– Ступай в гарем, – переглянувшись с ней, произнесла Гюльхан Султан, обращаясь к Хельге. – Тебе нужно готовиться к ночи.
Хельга-хатун, покорно поклонившись, покинула опочивальню, провожаемая долгими взглядами женщин.
– Жаль Айсан-хатун, госпожа, – задумчиво проговорила Джихан-калфа, когда двери за той закрылись. – Думаете, Хельга станет достойной её заменой?
– Хельга, конечно, не столь красива, как Айсан, но более боязлива. Мне не нужна противница, Джихан. Глупыми править легче…
Покои Шехзаде Сулеймана.
Всё ещё не придя в себя после известия о смерти Эдже Султан, рыжеволосый Сулейман, сидя на тахте, листал какую-то книгу, не забывая о вине. Оно медленно дурманило его рассудок и, почувствовав это, Сулейман отставил пустой кубок на стол, не желая больше делать ни глотка.
Его потревожил стук в двери и, недовольно молвив позволение войти, Шехзаде обратил синие глаза к вошедшему Касиму-аге.
– В чём дело?
– Простите за беспокойство, господин. Одна наложница просит вашей аудиенции.
– Я же сказал, что не желаю принимать наложниц из гарема, – раздражённо выдохнул Сулейман, захлопнув книгу. – Так и передай моей матери.
– Девушка пришла не по приказу Султанши и не на хальвет. Желает поговорить. Думаю, вам стоит её выслушать. Уж больно усердно просит…
Пораздумав с мгновение, Шехзаде согласно кивнул головой, отчего его рыжие волосы блеснули в свете горящих свеч.
– Пусть входит.
Вздохнув, Сулейман изумленно увидел вошедшую в опочивальню стройную и высокую девушку с длинными чёрными волосами и пронзительными серо-зелёными глазами. Её яркую красоту портило лишь истерзанное лицо. Опустив голову, она поклонилась.
– Простите, господин, за то, что посмела явиться сюда и просить о разговоре с вами, – заговорила она и голос её лился мягко и переливчато.
Сулейман, хмурясь при разглядывании её лица, поднялся с тахты и, заложив руки за спину, медленно приблизился к ней.
– Что с тобой случилось?
– Гюльхан Султан вчера выбрала меня для вас, господин, – снова касаясь его своими серо-зелёными глаза, произнесла Айсан. – Но ночью вы меня не приняли и мне пришлось вернуться в гарем. Наложницы стали насмехаться и издеваться надо мной. Одна из них и истерзала меня…
– Надеюсь, они понесли соразмерное наказание? Моя Валиде позаботилась об этом?
– Лишь ту, что истерзала меня, наказали фалакой.
– Раз они понесли наказание, чего же ты хочешь от меня? – непонимающе спросил Сулейман.
Айсан-хатун, пожав узкими плечами, с некоторой мольбой и доверием заглянула ему в глаза, и Сулейман неосознанно вздрогнул. Зелёная глубина глаз этой девушки напоминала ему об изумрудных глазах Эдже Султан. Может, потому он стоял и выслушивал какую-то рабыню? Не будь она похожей на Эдже, он бы давно выпроводил её из опочивальни.
– Я прошу вас о помощи и защите… Гюльхан Султан почему-то разгневалась на меня, считая зачинщицей драки, и я просить её об этом не смею. В гареме мне покоя не дают, снова издеваются. Я боюсь, господин…
Тяжело вздохнув, рыжеволосый Шехзаде покачал головой, раздумывая над тем, что он может предпринять в подобной ситуации. Пристало ли ему гаремом и его склоками заниматься? Но перед этими зелёными глазами он устоять не мог.
– Как тебя зовут?
– Айсан, – молвила та, волнительно смотря на господина.
– Что же, Айсан-хатун… Гарем – сокровенная вещь, забота о которой лежит и на моих плечах. Я прикажу слугам, чтобы тебя ради твоих спокойствия и безопасности переселили на пустующий этаж фавориток. Не знаю, как отреагирует моя мать на подобное нарушение традиций, но, обещаю, что разберусь с этим. Теперь ступай.
Айсан-хатун, благодарно улыбнувшись, что в миг преобразило её и без того красивое лицо, поклонилась и покинула покои. Едва двери за её спиной закрылись, наложница самодовольно ухмыльнулась. Что же, Гюльхан Султан, ваш ход.
Стамбул. Дворец Хюррем Султан.
Положив руку на спинку тахты, Хюррем Султан, сидя вполоборота, с тоской и задумчивостью в тёмно-карих глаз лицезрела вечерний пейзаж за окном. Что-то неприятно томилось в её груди, рвалось наружу. Чувства, которые она так долго держала в узде?
Сидя у её ног на атласной подушке, Саасхан-калфа умело вышивала узор на платке. Беспокойно взглянув на свою непривычно молчаливую и тоскливую госпожу, она остановилась.
– Госпожа, как ваше самочувствие?
– Почему ты спрашиваешь об этом? – нахмурилась Хюррем Султан, даже не оборачиваясь к ней.
– В последнее время вы бледны, тоскливы, да и почти ничего не едите. Упаси Аллах, заболели. Быть может, вызвать лекаршу?
– Лишнее болтаешь, – ответила та, одарив недовольным взглядом. – Если мне понадобится лекарша, то я прикажу ей явиться.
– Простите, – виновато пролепетала Саасхан-калфа. – Я лишь беспокоюсь о вас, госпожа.
– Ступай и вели подготовить хамам. Хочу освежиться перед сном…
Саасхан-калфа, отложив вышивку на низкий столик, поднялась с атласной подушки и, поклонившись, покинула покои, уступив в дверях высокому и широкоплечему Ферхату-паше.
Хюррем Султан обернулась на него и, раздражённо насупившись, отвернулась обратно к тёмному окну.
Подождав, когда двери за калфой закроются, Ферхат-паша медленно подошёл к супруге и опустился на тахту рядом с ней. Сняв чалму, он отложил её в сторону и шумно выдохнул.
Хюррем Султан молчала, заметно напрягшись в присутствии мужа.
– Долгим был день… – заговорил Ферхат-паша, смотря на чем-то недовольную жену. – Как вы, моя госпожа?
– Я в порядке, – холодно-вежливо ответила она, не поворачивая головы. – Если устали, то возвращайтесь в свои покои и отдохните.
– Я надеялся, что вы мою усталость утолите…
Ферхат-паша мягко и нежно прикоснулся к плечу жены, но та, нервно дернув им, смахнула его руку, резко поднялась с тахты и отошла в сторону. Стоя к нему спиной, Хюррем Султан неосознанно обхватила себя руками, чувствуя, как внутри всё клокочет.
– Оставьте меня.
Мужчина непонимающе насупился и тяжело поднялся с тахты, устало смотря на жену.
– Неужели я настолько вам неприятен, что вы даже разговаривать со мной не желаете?
Хюррем Султан зажмурилась на мгновение, борясь со своим раздражением и нервозностью, а после раздражённо обернулась к нему, пронзая тёмными глазами.
– Оставьте меня!
– Сколько еще месяцев вы будете пренебрегать мною и своим супружеским долгом?
– Вы забываетесь, паша! – более не в силах сдерживаться, негодующе вскрикнула темноволосая госпожа. – Я пред вами – Султанша династии, а вы предо мной – раб. Как могу я быть вам в чём-то должной? Уходите, а иначе я вызову охрану.
– Не могу понять, за что вы так обходитесь со мной, – разочарованно покачал головой Ферхат-паша. – Я к вам со всей душой, а вы…
Развернувшись, он покинул покои, а Хюррем Султан, тяжело вздохнув, устало опустилась на тахту. Она ощутила, как слёзы заструились по её лицу. Всегда сдержанная и сильная, она пала под гнётом неожиданных чувств, бередящих душу.
Дворец санджак-бея в Амасье. Покои Шехзаде Баязида.
Неспешно войдя в опочивальню, Дэфне Султан, нахмурившись, увидела сидящего на тахте Баязида, в руках которого был кубок с тёмно-красным вином. Его тёмно-карие глаза были расфокусированными, говоря о том, что он изрядно выпил.
– Баязид? – ошеломлённо воскликнула Дэфне Султан, неверяще распахнув серые глаза.
Приблизившись к сыну, она мягко забрала из его рук кубок и с лёгкой брезгливостью отставила его в сторону.
Смущённо покосившись на отнятый кубок, Шехзаде Баязид поднялся с тахты и покачнулся на нетвердых ногах. Ошеломление матери вызвало в нём волну стыда за свою слабость.
