Текст книги "Возвышение падших (СИ)"
Автор книги: Marina Saltwater
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 52 страниц)
Удовлетворительно кивнув, Эсен Султан всё же положила в рот кусочек хлеба, а после вопросительно приподняла брови.
– Ты пришёл с новостями?
– Повелитель всё ещё без сознания. Состояние тяжёлое, но стабильное. Лекари делают всё, что в их силах, но… Твердят, что лучше готовиться к худшему.
Тут же помрачнев, Эсен Султан растеряла и без того небольшой аппетит. Отодвинув от себя почти нетронутый поднос с едой, отчего Бирсен-хатун одарила Зафера-агу недовольным взглядом, султанша устало вздохнула.
– Повелитель на грани жизни и смерти. А я… Ничего не чувствую.
Замолчав на некоторое время, Эсен Султан отрицательно покачала темноволосой головой.
– Нет, я чувствую… Страх. И он всё затмевает. Ведь если он очнётся, то… Кто знает, что меня ждёт?
– О чём вы, моя госпожа? – осторожно, но заинтересованно спросил Зафер-ага.
– Я обо всём ему рассказала, – не смотря на него, ответила та. – Что произошедшее с шехзаде Сулейманом и его семьей на моей совести. Оттого сердечный приступ повторился, и повелитель едва ли не умер. Он меня никогда не простит, а я выразила готовность к любому наказанию.
– Не думаю, что вас ожидает нечто большее, чем недолгая ссылка. Это при условии, если повелитель очнётся. А если нет? Никто и не узнает.
– Ты прав, Зафер, – улыбнулась уголками губ Эсен Султан, отчего тот просиял в ответ. – Буду беспокоиться об этом, когда проблема действительно появится. А сейчас… Хочу увидеть детей. Пусть приведут их из школы. Занятия закончились.
– Как вам будет угодно, – елейно улыбнулся Зафер-ага, покидая опочивальню.
Дворец Хюррем Султан.
С наступлением лета солнце стало ярче и горячее, и, не в силах пребывать на такой жаре в саду, Хюррем Султан и Гевхерхан Султан разместились на террасе в тени стен и крыши.
Сидя на небольших деревянных сидениях, повёрнутых к виду, открывающемуся со второго этажа на цветущий и благоухающий сад, они молчали, каждая думая о своём.
Умиротворённо вздохнув, Хюррем Султан с полуулыбкой на лице посмотрела на сестру, и та, поймав её взгляд на себе, подарила ответную улыбку.
– Ты выглядишь такой счастливой, Хюррем, – произнесла Гевхерхан Султан.
Её тёмные волосы были собраны в незатейливую причёску и тем самым открывали её красивое лицо, шею и плечи. Сейчас, в этой позе, с этими причёской и улыбкой на лице, на котором теплотой сверкали тёмно-карие глаза, Хюррем Султан с тоской заметила про себя, что она очень похожа на их молодую валиде. В те времена, когда они жили в Эдирне, и Шах Султан ещё не утратила молодости и, главное, внутреннего тепла.
– Так и есть. Я счастлива. Спустя годы несчастья… Я так долго к этому шла. Имею в виду, к счастливой жизни с любимым мужем, от которого я с неожиданным нетерпением жду ребёнка. И мне кажется, что это… какой-то сон. Однажды я проснусь и пойму, что всё это мне только приснилось. И я опять стану несчастна… Я боюсь, что потеряю всё это.
Гевхерхан Султан недовольно поджала губы от её слов, и, наклонившись, сжала её руку в своей руке.
– Откуда эти мысли, Хюррем? Глупости. Выбрось их из головы.
– Счастье не бывает долгим, – отозвалась та, задумчиво смотря куда-то вдаль. – Как, впрочем, и человеческая жизнь. Ты слышала, что творится в Топкапы? Вчера вечером Альказ, вернувшись, рассказал мне, что повелитель при смерти. Шехзаде Сулейман и его семья мертвы, и, заметь, погибли в то время, когда Эсен Султан была в Манисе. Не стоит обладать особым умом, чтобы понять – это её рук дело.
– Не будь столь уверена в этом. Не думаю, что она смогла бы.
– Отчего, не могу понять, все вокруг считают её честной и непорочной? – усмехнувшись, возмутилась Хюррем Султан. – В отличие от тебя, Гевхерхан, я видела её истинное лицо. Она способна и на ложь, и на преступления, если её власти что-то угрожает. Хотя она упрямо твердит, что борется за себя и своих детей. Чем её детям поможет власть в султанском гареме, за которую она боролась с мной, или, например, интриги против меня и моей свадьбы, которые она плела вместе с нашим братцем?
Гевхерхан Султан ничего не ответила. Да и что ей было говорить? Её сестра казалась вполне убедительной, а её слова были разумными.
Эта мысль заставила Гевхерхан Султан усмехнуться. Было странно считать слова её сестры разумными и убедительными, поскольку она привыкла считать её не шибко умной, лишь озабоченной своими чувствами и самолюбием. Смерть валиде, Айше, после совместно пережитые волнения и проблемы сблизили их.
Но отчего-то и Гевхерхан Султан казалось, что всё это – сон, иллюзия, обман. Что будет, когда они проснутся?
Топкапы. Покои Карахан Султан.
В небольших покоях, оформленных в золотой и голубой цвета, было светло. Возле окна, выходящего на цветущие сады Топкапы, на тахте сидела Карахан Султан. Она в задумчивости смотрела на чистый лист бумаги, лежащий у неё на коленях, а между пальцев крутила перо.
Зафер-ага, вошедший в покои, поклонился с подобострастным видом. Султанша обратила к нему свои ярко-зелёные глаза, а после устало вздохнула.
– Что-то случилось, моя госпожа?
– Я думаю, как мне поступить, – ответила Карахан Султан, откладывая бумагу и перо на столик.
– Мне казалось, вы всё решили ещё несколько лет назад, – осторожно, но с нажимом произнёс Зафер-ага. Он подошёл ближе, остановился и, посмотрев на бумагу и перо, понимающе улыбнулся. – Я понимаю. Вам трудно снова пойти на убийства. Но только так шехзаде Махмуд выйдет из тени своих старших братьев, только так он станет повелителем и только так вы обеспечите и ему, и себе благополучную жизнь.
– Я знаю, – процедила Карахан Султан, раздражённо отмахнувшись рукой. – Просто…
– Просто в вас проснулась совесть, – закончил за неё евнух, после чего удостоился изумлённого взгляда султанши. – Да, именно так. И совесть пробудила в вас сомнения. А сомнения – путь к краху. Потому задушите совесть, если хотите дойти до конца.
Некоторое время Карахан Султан раздумывала над его словам, а после решительно взяла в руки бумагу и перо и передала их Заферу-аге.
– Шехзаде Баязид похож на того, в честь кого был назван, Зафер. У него доброе сердце, но он наивен и постоянно борется за правду и справедливость. И чтобы заставить его пойти путём ошибок, нужно сыграть на его чувствах: на наивности и жажде справедливости.
– Что мне писать, моя госпожа?
– Пиши от имени повелителя. Сначала несколько добрых слов, после сообщи о том, что наследником выбран шехзаде Мехмет. И вырази своё сожаление. Не забудь передать почтение Дэфне Султан. Повелитель никогда не забывает об этом в своих письмах к шехзаде Баязиду.
– Как вам будет угодно. Но как же султанская печать, подтверждающая подлинность письма?
– Оставь это мне, – ухмыльнулась Карахан Султан.
Мечеть в Манисе.
Тем временем в Манисе погода стояла до сих пор ясная и жаркая. Летнее солнце опаляло всё своими лучами, и, сощурившись от их яркости, Джихан-калфа стояла возле пяти могил и мрачно смотрела на надгробные камни.
Рождение и становление каждого она наблюдала. Весёлая и уверенная в себе наложница Эмилия до сих пор жила в её памяти, как и её смех, когда-то покоривший султана Орхана. С годами она превратилась в Гюльхан Султан, и Джихан-калфа помнила каждый миг её жизни и её борьбы.
Шехзаде Сулейман, Айсан Султан, шехзаде Орхан, Фюлане Султан – она наблюдала и их жизни. Они жили, а сейчас лежали рядом друг с другом в могилах.
Их история подошла к концу, так и не успев начаться.
– Джихан-калфа, – раздался женский голос, и, обернувшись на него, Джихан-калфа увидела Элмаз-хатун, которая сопровождала её на похороны. – Вы говорили, что после похорон я могу уехать.
– Езжай куда хочешь, – равнодушно отозвалась женщина, отворачиваясь от могил и медленно бредя прочь. – Здесь нам больше делать нечего.
– А куда вы отправитесь? – спросила Элмаз-хатун, последовав за ней. – Я в Стамбул, к сестре. Она… работает в Топкапы.
– Поеду к дяде по отцу в Эдирне. Он обещал подыскать мне дом и работу.
– Тогда… Всего вам доброго.
– И тебе, хатун.
Топкапы. Султанские покои.
Синие глаза касались затуманенным от слёз взглядом волос, когда-то угольно-чёрных, а сейчас покрытых серебром зарождающейся седины. После лица, когда-то смуглого, а сейчас зеленоватого из-за болезненной бледности.
Тонкая женская рука медленно поднялась и дотронулась до грубой мужской руки, холодной и неподвижной, которая лежала поверх одеяла.
– Когда мы виделись в последний раз, ты был здоров, – раздался тихий женский голос. – Ты даже улыбался. И я улыбалась. Мы ещё не знали, что нас ждёт. Не могли даже предположить, что всё это произойдёт.
Судорожно вздохнув, Зеррин Султан, не отпуская отцовской руки, второй рукой стёрла слёзы со своих щёк, но несколько всё же упало на одеяло.
– Они ушли, – продолжила она, надеясь, что, несмотря на бессознательное состояние, повелитель слышит её. – Сначала мама, потом Сулейман, Орхан и Фюлане. И теперь ты…
Ей показалось, что его закрытые веки слегка затрепетали будто в намерении открыться, и Зеррин Султан замерла. Но шли секунды, минуты – ничего не происходило. Она разочарованно поникла, а после в ней будто что-то взорвалось.
Сдерживаемые рыдания прорвались наружу, и, уронив рыжеволосую голову на одеяло возле отцовской руки, она всецело отдалась им. И спустя довольно долгое время, когда она немного успокоилась, ей стало легче. Стало легче дышать, легче жить.
Распрямившись, Зеррин Султан снова взглянула на лицо повелителя.
– Отец, ты последнее, что у меня осталось… Прошу тебя, прошу Всевышнего, приди в себя. Поправляйся. Не оставляй меня. Всех нас…
Раздался скрип распахнувшихся дверей, и, поспешно утерев слёзы, Зеррин Султан обернулась через плечо с недовольным выражением лица.
В султанские покои медленно, но уверенно вошла Карахан Султан. На ней было неуместно яркое одеяние из голубого шёлка, дополненное золотыми украшениями и диадемой с бирюзой, возвышающейся в золотисто-русых волосах.
На её красивом лице не было ни одной эмоции – абсолютная невозмутимость.
Сложив руки перед собой в замок, Карахан Султан поклонилась.
– Султанша.
– Что ты здесь делаешь? – несколько резко спросила Зеррин Султан. Поднявшись с отцовского ложа, она повернулась к нежеланной гостье и будто бы закрыла собой лежащего на ложе султана Орхана.
– Я пришла навестить повелителя, – с той же невозмутимостью ответила Карахан Султан.
– Неужели? – презрительно усмехнулась рыжеволосая девушка. – Сомневаюсь. Скорее уж потешить себя состоянием повелителя, лелея надежду на его смерть и на то, что твой сын сможет занять османский трон.
В ответ Карахан Султан натянуто улыбнулась, и, медленно сократив расстояние между ними, правдоподобно изобразила на лице понимание.
– Я понимаю. Вы потеряли всю семью, а теперь и повелитель – ваш отец и последний родной человек – на грани жизни и смерти. Вам больно, но не стоит срываться на людях, ни в чём неповинных. Лучше вспомните, кто является причиной всего того, что произошло с Гюльхан Султан, с шехзаде Сулейманом, его женой и его детьми.
– Откуда ты… – ошеломлённо выдохнула Зеррин Султан, но осеклась.
– Нетрудно догадаться, – пожала плечами Карахан Султан. – Я была здесь, когда Гюльхан Султан приехала из Манисы. Мы с ней сблизились, потому мне было известно о том, что Эсен Султан относится к ней, мягко говоря, враждебно. Эсен Султан казалось, что ваша мать приехала, дабы избавиться от неё и её сына, а потому решила расправиться с ней.
– Что ещё ты об этом знаешь? – требовательно спросила Зеррин Султан, когда наложница замолчала, но не стала продолжать.
– Эсен Султан подстроила для вашей матери ловушку. Разыграла, будто Гюльхан Султан едва ли не отравила её сына, а после обо всём рассказала повелителю. Тот разгневался и отдал приказ о казни Гюльхан Султан, но вам удалось отговорить его, помните?
– Да.
– Эсен Султан, узнав о том, что повелитель помиловал Гюльхан Султан и отправил её в ссылку, организовала нападение на её экипаж, в ходе которого ваша мать и была убита.
– Если… – взволнованно произнесла Зеррин Султан, но запнулась. – Если тебе обо всём этом было известно, почему ты сразу не вступилась за мою мать? Почему не помешала? Ведь вы сблизились, по твоим словам. Почему ты не захотела ей помочь?
– Я… боялась, – правдоподобно изобразив напряжённость, ответила Карахан Султан. – Если бы я попыталась помешать Эсен Султан, она захотела бы избавиться и от меня с моим сыном.
– Зачем ты всё это рассказываешь мне? – нахмурилась Зеррин Султан, придирчиво оглядывая наложницу. – Я знала, что Эсен Султан убила мою мать, потому как она сама в этом призналась в Манисе.
– А после этого без зазрения совести, без сомнений и колебаний убила ещё и вашего брата, его жену и его маленьких детей, – неожиданно жёстко процедила та. – Я рассказываю всё это, дабы напомнить вам, кто во всём виноват. На чьих руках кровь вашей семьи. На чьей совести нынешнее состояние повелителя. Ведь он слёг в постель после того, как Эсен Султан обо всём ему рассказала, не скрываясь и не стыдясь.
Зеррин Султан ощутила, как в груди снова зреет что-то тёмное, озлобленное, полное боли и жажды мести. Тяжело дыша, она смотрела в ярко-зелёные глаза Карахан Султан, которые, казалось, пронзали её насквозь.
– Я знаю, что рано или поздно на очереди окажусь я и мой сын, – продолжила говорить Карахан Султан, и её голос, звонкий и мелодичный, для Зеррин Султан обладал мощной силой убеждения, которой она не могла противиться. – Вы же не обретёте покоя, пока не отомстите. Вы ведь не допустите, чтобы после всего этого Эсен Султан осталась не только жить, но и стала Валиде Султан?
– Нет.
– Тогда нам с вами по пути. И на этом пути мы раздавим эту змею, разрушим всё её мечты и чаяния, доставим ей ту же боль и те же утраты, которые она доставила нам.
– И как мы это сделаем? – с воодушевлением, полным жажды мести, спросила Зеррин Султан.
– В нужное время мне понадобится ваша поддержка, ваша помощь. Окажете ли вы их мне, когда придёт это время?
– Можешь не сомневаться.
Благодарно и даже как-то одобрительно улыбнувшись, Карахан Султан перевела взгляд ярко-зелёных глаз на повелителя, лежащего в бессознательном состоянии на ложе. Зеррин Султан отступила, позволила ей подойти к нему, а после ушла, нуждаясь в переосмыслении услышанного и сказанного.
Дождавшись, когда двери за ней закроются, Карахан Султан позволила себе расслабиться. Она с невозмутимостью и даже с каким-то безразличием смотрела на повелителя, находящегося при смерти.
– Как жаль, – наигранно расстроенно вздохнула султанша. – Вы с таким упрямством не желаете покидать этот мир. Боретесь за жизнь. Но эта борьба напрасна… Вам, как и всем, кто стоит на нашем с Махмудом пути, придётся отойти в сторону, уступить… умереть.
Ухмыльнувшись, Карахан Султан обошла ложе и подошла к письменному столу. Разворошив бумаги, она отыскала султанскую печать и, достав из-за золотой бляшки пояса письмо, написанное Зафером-агой, оставила на нём её отпечаток.
Спрятав письмо, Карахан Султан вернулась к ложу, где немного смяла подушки и одеяло, будто бы повелитель шевелился.
После сделала несколько глубоких и быстрых вдохов, дабы её дыхание сбилось, придала своему лицу взволнованно-испуганное выражение и выбежала в коридор.
– Пошлите за лекарями! Скорее! Повелитель пришёл в себя.
Когда явившиеся лекари оказались в султанской опочивальне, то обнаружили султана Орхана в том же бессознательном состоянии.
– Он пришёл в сознание всего на несколько минут, – уверяла Карахан Султан, взволнованная и растерянная. Они сидела на ложе и сжимала руку повелителя. – Увидел меня и сказал…
– Сказал? – недоуменно переспросил один из лекарей. – После второго сердечного приступа повелитель утратил…
– Значит, вы ошиблись! – перебив его, процедила султанша. – Сказал он нечто важное, потому пусть пошлют за Касимом-пашой.
Когда Касим-паша из кабинета великого визиря явился в султанскую опочивальню, то незаметно для остальных коротко кивнул вопросительно посмотревшей на него Карахан Султан.
– Вы посылали за мной, султанша? Что успел вам сказать повелитель?
– Повелитель назвал мне своего наследника. И велел всем принять его решение. В том числе и государственному совету.
Лекари, слуги, в числе которых были Зафер-ага и Зейнар-калфа, обменялись напряжёнными взглядами.
– И кто же он? – спросил Касим-паша, хотя прекрасно знал ответ. – Государственный совет в моём лице выражает готовность принять решение повелителя, кем бы ни был наследник.
– Шехзаде Мехмет.
Спустя некоторое время…
Топкапы. Покои Эсен Султан.
– О, Аллах, – ликовала Эсен Султан, всё ещё полусидя на своём ложе и обнимая троих детей, которые сидели вокруг неё. Шехзаде Мехмета она расцеловала, едва услышала новости от Зафера-аги и Зейнар-калфы, а теперь обнимала его так, будто он был её последней надеждой, которая оправдалась. – Он вознаградил меня за пережитое… И тебя, сынок, за усердие в учёбе и благоразумие. Если, надеюсь, что не в скором времени, повелитель отойдёт в мир иной, ты займёшь османский трон. Нам не придётся доживать остатки дней в Старом дворце, покинутыми и забытыми, без средств на существование.
Шехзаде Мехмет был обескуражен словами матери, а также её радостью, но вскоре заразился её настроением и теперь широко улыбался, терпя её поцелуи и объятия. Михримах Султан и Нилюфер Султан, сидящие рядом с ним на ложе, непонимающе переглядывались.
Зейнар-калфа, наблюдая за радостью и облегчением султанши, тепло улыбалась, а стоящий рядом с ней Зафер-ага улыбался загадочно, будто знал что-то важное. Впрочем, так оно и было.
На его глазах ложь, подобная тончайшей паутине, умело и красиво скроенной, опутывала окружающих. И только те, что плели её, были в безопасности. Зафер-ага надеялся, что он всё же входит в их число, хотя боялся, что и им Карахан Султан играет, как марионеткой. Её паутина лжи и обмана прочно и крепко обвивала османский трон, столь желанный для неё и для каждого в этой истории.
========== Глава 43. Шаг в пропасть ==========
Спустя несколько дней…
Дворец санджак-бея в Амасье.
Небо, глубокое и тёмно-синее, искрилось мириадами звёзд. Похожий на серп растущий полумесяц испускал желтоватое свечение, и оно окрашивало всё вокруг в неестественную бледность.
Ночной воздух был свеж и прохладен, и вдыхать его было настоящим удовольствием, поскольку днём он был невыносимо сух и раскалён горячим летним солнцем.
Прикрыв веки, женщина с длинными тёмно-русыми волосами, свободно рассыпавшимися по её плечам и спине, глубоко вдохнула этот свежий и прохладный ночной воздух.
Где-то в садах, окаймляющих дворец, вскрикнула птица, и от неожиданности женщина испуганно вздрогнула.
– Филиз Султан, вы же замёрзнете! – спохватилась служанка, выглянувшая на террасу и увидевшая свою госпожу в одной ночной рубашке. Она метнулась в покои и вскоре вышла на террасу с халатом в руках. – Вот, возьмите.
– Благодарю, Айше, – выдавила улыбку Филиз Султан, набрасывая на плечи лёгкий шёлковый халат, который вовсе не согревал. – Дети спят?
– Я не заглядывала к шехзаде, а Эсма Султан дожидается вас. Вышивает.
– В столь поздний час? – изумилась султанша, а после недовольно нахмурилась. – Передай, чтобы не ждала меня. Пусть ложится. А я ещё немного подышу свежим воздухом.
– Как прикажете, – отозвалась Айше-хатун, и, поклонившись, покинула террасу.
Проводив свою новую служанку взглядом серых глаз, Филиз Султан после медленно, словно боясь чего-то, перевела его вверх – туда, где располагалась терраса шехзаде Баязида.
Пусто.
Тень печали и тоски легла на её красивое лицо, неестественно бледное в лунном свете. Она опустила взгляд и посмотрела куда-то вдаль, поверх внутреннего двора, садов и даже поверх прилегающих ко дворцу лесов.
Что-то испуганно и волнительно колыхнулось в груди Филиз Султан, когда послышался звонкий девичий смех. После что-то ледяное и в то же время острое пронзило её солнечное сплетение, словно кто-то вонзил холодное лезвие кинжала в её душу.
Она подняла голову и с болью в серых глазах посмотрела на заветную террасу.
Юная красивая девушка с длинными золотистыми волосами, распущенными и находящимися в беспорядке, смеялась, оперевшись спиной о мраморные перила и смотря на кого-то, оставшегося в покоях. Вскоре и он показался.
Шехзаде Баязид медленно вышел на террасу, и лунный свет коснулся его тёмных волос, его лица с едва заметной ленивой улыбкой на нём и его наспех наброшенной белой рубашки.
Филиз Султан в смятении начала медленно отступать от мраморных перил, но шехзаде Баязид заметил это движение и резко повернул голову в сторону её террасы.
Их взгляды встретились. Серый, полный боли, смятения, смущения, и тёмно-коричневый, вмещающий в себя какую-то неожиданную лёгкость, открытость, весёлость.
В один миг серые глаза Филиз Султан похолодели, словно покрылись коркой льда, из них ушло смятение и смущение. Остались лишь холод, укор и обвинение в предательстве.
Тёмно-карие глаза шехзаде Баязида посерьёзнели и сначала тоже похолодели, а после, будто опомнившись, он улыбнулся то ли виновато, то ли ободряюще, и его глаза в след за этим потеплели.
Растерявшись, Филиз Султан перестала отступать, замерла и медленно обратила к сопернице, отобравшей у неё любимого мужчину, ещё более ледяной и пронзительный взгляд. Эмине-хатун от него вздрогнула, перестав смеяться и стушевавшись.
Сложив руки перед собой в замок, Филиз Султан показательно поклонилась, а после развернулась и быстро, едва ли не бегом, покинула террасу. Оказавшись в своих тёплых и душных, в сравнении с террасой, покоях, она тихо, дабы не разбудить дочь, захлопнула двери террасы и прислонилась к ним спиной.
Шумно выдохнув, султанша прикрыла веки и приложила ладони к лицу в попытке закрыться от всего: от реальности происходящего, которая ранила её и причиняла боль, от этих покоев, пустых и забытых им, шехзаде Баязидом, от своих чувств и переживаний, которые бушевали в ней подобно шторму.
Неизвестно, сколько она так простояла, не двигаясь и стараясь успокоиться, но неожиданно послышались скрип и звук шагов. Убрав руки от лица, Филиз Султан растерянно обратила серые глаза к распахнутым дверям, в которых стоял шехзаде Баязид.
Он выглядел также, как и некоторое время назад на своей террасе с Эмине-хатун. Наспех наброшенная белая рубашка, взлохмаченные тёмные волосы. Только он уже не улыбался и не было в его тёмно-карих глазах тех лёгкости, открытости и веселья, с которыми он смотрел на Эмине-хатун.
Одолев растерянность и волнение, вызванные его неожиданным появлением, Филиз Султан как можно более холодно и сдержанно улыбнулась, а после поклонилась.
– Шехзаде, – подчёркнуто вежливо произнесла султанша. – Чем обязана вашему визиту?
– Брось, – устало ответил шехзаде Баязид, медленно подойдя к ней. – К чему это, Филиз?
Она промолчала. Выпрямила спину, расправила плечи и сложила руки перед собой в замок – поза, выдающая её напряжение и желание показаться холодной, сдержанной и равнодушной. Но её выдавали глаза. В них, словно в сером море, плескались чувства, которые она не могла скрыть.
– Дети спят? – спросил мужчина, будто не зная, что ещё сказать. Он огляделся в покоях с неловкостью.
– Разумеется.
Шехзаде Баязид вздрогнул от непривычного холода и равнодушия в её голосе. Снова обратив к ней взгляд, он нахмурился, а после сделал два шага вперёд, сократив между ними расстояние. Его смуглая рука мягко коснулась её щеки, после длинного локона тёмных волос.
Филиз Султан позволила себе всего на секунду насладиться его прикосновениями, а после отпрянула. Отойдя в сторону, она повернулась к нему спиной и обхватила себя руками словно в защитном жесте.
– Эмине-хатун, наверное, уже заждалась вас в ваших покоях.
Послышался тяжёлый вздох, а после звук шагов, отчего Филиз Султан напряглась. Если он снова к ней прикоснётся, она уже не сможет совладать с собой, со своими чувствами и желаниями. Забудет о гордости, станет умолять, чтобы вернулся к ней, остался этой ночью в её покоях и не возвращался в свои покои, где его ждала она.
Но он не прикоснулся.
Шехзаде Баязид встал за её спиной, дыша размеренно и спокойно. Султанша чувствовала на себе тяжесть его взгляда.
– Ты же знаешь, что занимаешь особое место в моём сердце, Филиз.
– Похоже, с этого особого места в твоём сердце меня потеснила Эмине-хатун, – холодно и с не присущей ей язвительностью ответила Филиз Султан.
Она и сама удивилась своим словам и тону, которым они были произнесены. Да и не только им удивилась. В ней проснулись те чувства и эмоции, о существовании в которых она не подозревала.
Боль, ревность, зависть, негодование, злость… Прежде этому не было места в её мыслях, в её сердце.
Но прежде всё было хорошо. Не было Эмине-хатун – не было причин испытывать боль, ревновать, завидовать, негодовать и злиться. Она была счастлива.
– Никто и никогда не потеснит тебя, – мягко проговорил шехзаде Баязид. – Ты – моя семья. Мать моих детей. Человек, которому я безоговорочно доверяю.
Филиз Султан резко развернулась, больше не в силах изображать холодность, не в силах сдерживать себя. Её серые глаза наполнились слезами, которые заструились по её лицу.
– Тогда объясни мне, почему в нашей жизни появилась Эмине? Ты считаешь меня частью своей семьи, матерью твоих детей и человеком, которому ты безоговорочно доверяешь. Таково моё “особое” место в твоём сердце, не так ли? А какое место отведено Эмине?
– Филиз… – устало выдохнул шехзаде Баязид.
– Я надеялась, что я для тебя ещё и любимая женщина или хотя бы просто жена. Если ты не считаешь меня таковой, возможно, это и есть место Эмине?
Она говорила громко, почти кричала, выплёскивая всё то, что неделями держала в себе. Видимо, проснувшись от этого, Эсма Султан, непонимающе нахмурившись и сонно потирая глаза, в ночной рубашке вышла из внутренней комнаты в покои.
Увидев её за спиной шехзаде Баязида, Филиз Султан тут же замолчала и утерла слёзы с щек. Проследив за её взглядом, шехзаде недовольно поджал губы.
– Что происходит? – насторожилась Эсма Султан, смотря на родителей: усталого и напряжённого отца и плачущую мать. – Валиде, вы плачете?
– Нет-нет, что ты, – сквозь слёзы улыбнулась Филиз Султан. – Мы с твоим отцом просто разговариваем.
– Возвращайся в комнату, Эсма, – велел шехзаде Баязид, когда дочь неверяще покачала темноволосой головой. – Мы больше не побеспокоим тебя.
Когда Эсма Султан ушла, шехзаде и султанша скованно и неловко переглянулись.
– Успокойся и… – произнёс шехзаде Баязид, слегка прикоснувшись пальцами к её вздрагивающему плечу. – Место Эмине – место фаворитки. Не больше.
Филиз Султан самозабвенно ждала этих слов. Она хотела знать, что та девушка – никто для него. Просто увлечение. Просто следствие желания вновь ощутить ускользающую молодость.
Шехзаде Баязид развернулся, чтобы уйти, но под властью чувств и впечатленная его последними словами, султанша положила руку на его широкое плечо, отчего он замер. Сократив между ними расстояние в два шага, Филиз Султан прислонилась к его спине.
Её голова легла на его плечо сзади, а руки обвились вокруг его шеи отчаянно и крепко, будто говоря, что она не хочет его отпускать ни от себя, ни из своих покоев.
– Ты возвращаешься к ней? – глухо спросила она, так как её губы прислонялись к ткани его белой рубашки. – Прошу, не уходи…
– Перед тем, как явиться сюда, я велел ей вернуться в гарем, – ответил шехзаде Баязид, и его рука медленно легла на её руки, обвивающие его шею. Он развернулся, на размыкая их, и, оказавшись с ней лицом к лицу, улыбнулся примирительно, тепло и мягко. – И если ты просишь, я останусь.
Эсма Султан порозовела от смущения и отпрянула от занавесок, которые заменяли двери во внутреннюю комнату, едва её отец наклонился и поцеловал её мать.
Она испугалась того, что они ссорятся, впервые на её памяти, и решила узнать в чём причина, подслушав их разговор после того, как ей велели вернуться в кровать.
И сейчас, лёжа в кровати и засыпая, она ощутила тоску и какое-то щемящее чувство в груди. Ей тоже хотелось любить, как её родители любили друг друга. Познать и счастье, и боль, и ревность. Когда её выдадут замуж, почувствует ли она всё это, или в её жизни никогда не будет столь желанного чувства – любви?
Утро.
Дворец санджак-бея в Амасье. Покои Дэфне Султан.
Проснувшись от какого-то шума, Дэфне Султан приподнялась на локтях в постели и, сонно хмурясь, огляделась в своих покоях. Яркие солнечные лучи уже озаряли их, а у тахты рядом со столиком возилась какая-то девушка.
Заметив, что султанша проснулась и непонимающе смотрит на неё, она резко распрямилась, уронив со столика кувшин с водой. Та огромным мокрым пятном разлилась на ковре.
– Простите, султанша, – причитала девушка, суетясь. – Я случайно…
Дэфне Султан не сдержала улыбки, наблюдая за ней, и, сев в постели, откинула длинные, когда-то золотисто-светлые, а теперь стремительно седеющие волосы на спину.
– Ты новая служанка, которую подыскала Миршэ-калфа?
– Да, – подтвердила девушка, поставив поднятый кувшин на столик и неловко переминаясь с ноги на ногу возле мокрого пятна на ковре. – Джайлан.
Двери распахнулись, и в покои вошла Миршэ-калфа, которая, заметив Джайлан-хатун, тут же нахмурилась и посуровела.
– Что ты здесь делаешь? Я сказала принести завтрак, когда султанша об этом распорядится, а ты без разрешения вошла, разбудила султаншу и испортила ковёр!
– Ничего страшного, – мягко отозвалась Дэфне Султан, зевнув и поднявшись с ложа.
– Султанша, доброе утро, – с улыбкой повернувшись к ней, тут же смягчилась Миршэ-калфа, а после, снова строго посмотрев на служанку, добавила: – Что встала? Неси кувшин с водой для умывания и полотенце! Вот же бестолковая…
Когда Дэфне Султан закончила с умыванием, в её покоях уже суетилось несколько девушек, которые по велению Миршэ-калфы, а точнее по её жесту, подошли к султанше с её платьями в руках и поклонились.
– Султанша, какое платье вы бы хотели надеть? – спросила Миршэ-калфа, пока Дэфне Султан мельком смотрела на каждое из предложенных платьев.
– То, синее.
Спустя некоторое время Дэфне Султан, облачённая в платье из синей парчи и серебряные драгоценности, украшенные сапфирами, сидела на тахте и завтракала.
– В гареме всё хорошо? – поинтересовалась султанша, посмотрев на стоящую рядом Миршэ-калфу, которая как всегда была собрана, сдержанна и суха.
– Да. Не беспокойтесь. А как ваше здоровье? Вы хорошо себя чувствуете?
Дэфне Султан не ответила и устало вздохнула. Калфа каждое утро задавала эти вопросы, а ещё пичкала её травяными настоями, неприятными на вкус лекарствами и настаивала на ежедневном осмотре лекаря.
– Мой лев продолжает звать к себе ту наложницу? – слегка помрачнела Дэфне Султан, справившись об этом.
