Текст книги "Возвышение падших (СИ)"

Автор книги: Marina Saltwater

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 52 страниц)

Она сознавала, что больше нет женщины в этом дворце и в этом гареме, способной её подавлять или унижать. Айсан Султан облачилась в чёрные траурные одежды, а сама наслаждалась происходящим. Её счастье достигло апогея, когда этим вечером шехзаде Сулейман распорядился, чтобы впредь делами гарема ведала Айсан Султан.

Касим-ага, которому было поручено об этом объявить султанше, в настоящее время стоял перед сияющей улыбкой Айсан Султан, неприязненно хмурясь.

– Сообщи об этом всей дворцовой прислуге, а также объяви в гареме, – распорядилась Айсан Султан, посмотрев на евнуха своими серо-зелёными глазами.

– Как прикажете, – отозвался Касим-ага. – Только не думайте, что все разделят вашу радость. Этот гарем не желает знать иной управляющей, кроме Гюльхан Султан. Да покоится она с миром.

– Сомневаюсь, – усмехнулась женщина. – Гарем её терпеть не мог, а из слуг только ты, да Джихан-калфа ею были довольны. Но всё изменилось. Теперь я – управляющая, а Дильшах-хатун – хазнедар. Объяви и об этом. Если ты забудешь о Гюльхан Султан и станешь служить мне, то останешься на своём посту. Если нет, и тебе найдётся замена.

Касим-ага тяжело взглянул на султаншу, а после поклонился и ушёл. Вздохнув, Айсан Султан со счастливой улыбкой на лице повернулась к детям и Дильшах-хатун, сидящей рядом с ними.

– Хазнедар? – ошеломлённо переспросила женщина, оставив детей и подойдя к султанше.

– Я обещала, что за свою службу ты получишь достойное вознаграждение. Особенно за то, что ты… сделала.

Дильшах-хатун, вспомнив о чём-то, тут же помрачнела. Айсан Султан, заметив это, поджала полные губы и прикоснулась рукой к её плечу.

– Эта смерть на моей совести. Не на твоей. Я отдала приказ.

– Но я её отравила! – горячо прошептала Дильшах-хатун. – На моих руках кровь Хельги-хатун и её ребёнка…

– Никто и никогда об этом не узнает. Все подумали, что её кровотечение и смерть были вызваны родами, потому как я велела отравить её непосредственно перед родами, когда до них оставалось всего ничего. И мы забудем об этом, верно?

– Да, султанша.

Прервав их разговор, в покои вошла Элмаз-хатун и, поклонившись, подошла ближе.

– Султанша, шехзаде вызвал к себе Зеррин Султан и Эсен Султан. Похоже, что шехзаде считает, будто Эсен Султан виновата в смерти Гюльхан Султан, потому как, проходя мимо его покоев, я услышала его обвинения в адрес султанши.

Айсан Султан изумлённо вскинула брови, а после напряжённо переглянулась с Дильшах-хатун.

Дворец санджак-бея в Манисе. Покои шехзаде Сулеймана.

– Я знаю, что это сделали вы, – с холодной ненавистью процедил шехзаде Сулейман, пронзая синими глазами стоящую перед ним Эсен Султан, хмурую и тяжело дышащую от возмущения. – И сколько бы вы этого не отрицали, я знаю правду.

Зеррин Султан, стоящая словно тень за спиной старшего брата, со злорадством и той же холодной ненавистью созерцала происходящее.

Посмотрев на неё, Эсен Султан горько усмехнулась.

– Чью правду вы знаете, шехзаде? – стараясь оставаться спокойной, воскликнула она. – Правду Зеррин Султан, которая во всём меня обвинила?

– Обвинила? – переспросила та. – Не делайте из себя жертву. Жертва – моя мать Гюльхан Султан, которую вы обманули и опорочили, а после организовали её убийство.

– Гюльхан Султан – жертва? – скептически повторила Эсен Султан. – Эта женщина была жадной до власти и почестей, жестокой и бессердечной. Она была кем угодно, но не жертвой.

– Не смейте так о ней говорить, – вмешался шехзаде Сулейман, зло сверкнув синими глазами. – Какой бы она не была, не заслуживала участи, которую вы ей обеспечили.

– Вы хотите, чтобы я призналась в том, что я организовала убийство Гюльхан Султан? – потеряв над собой контроль, вскрикнула Эсен Султан. – Тогда я признаюсь. Это правда. Я организовала то нападение.

Шехзаде Сулейман и Зеррин Султан, не ожидавшие этого, переглянулись между собой.

– Но прежде, чем вы снова начнёте меня обвинять и корить в этом, я объясню почему, – горячо продолжала Эсен Султан. – Как думаете, для чего Гюльхан Султан отправилась в столицу? Она задумала всё задолго до этой поездки. Я уверена, что это так. Потому как по прибытии она организовала отравление моего сына, которое я случайным образом предотвратила по глупости её служанок. И это не мои интриги, дабы добиться её казни. А интриги вашей матери, которая намеревалась убрать все преграды с вашего пути к османскому трону, шехзаде.

Шехзаде Сулейман некоторое время молчал, тяжело смотря на Эсен Султан, которая, как и Зеррин Султан, напряжённо ждала его ответа или какой-либо реакции. После он медленно подошёл к Эсен Султан, отчего та ещё больше напряглась.

– Когда я взойду на османский трон, то первым моим приказом будет ваша казнь как справедливая кара за то, что вы сделали с моей матерью. Ваши дети испытают то же, что мы испытали.

Некоторое время синие и серо-голубые глаза прожигали друг друга, а после, резко развернувшись, Эсен Султан покинула покои.

Вернувшись к себе, она добралась до тахты, опустилась на неё и, обхватив руками виски, пульсирующие от боли, зажмурилась. Она не должна была ни в чём сознаваться. Маловероятно, что шехзаде Сулейман и Зеррин Султан оставят всё в секрете. И когда обо всём станет известно повелителю, она всего лишится. Если не казнь, то ссылка. А разлуки с мужем, потерявшим к ней доверие, и детьми она не перенесёт.

И слова шехзаде Сулеймана о том, что став повелителем, он первым делом казнит её, она воспринимала весьма серьёзно. У него были шансы стать повелителем, причём, больше, чем у остальных шехзаде. Он самый взрослый и опытный из братьев, управляет Манисой, которая, как известно, всегда была санджаком наследника, а также умен и амбициозен. А, значит, опасен.

Но что она могла сделать? Во всяком случае бездействовать означало всё потерять. Так или иначе шехзаде Сулейман обо всём поведает повелителю, а если и нет, то в будущем имеет возможность казнить её.

И решение медленно, но верно зрело в ней, взращиваемое страхом и опасениями. Эсен Султан понимала, что превращалась в кого-то, кем не хотела быть. Чем она лучше Гюльхан Султан, которая от угроз избавлялась убийствами? Может тем, что понимает, как плохо поступает и пытается с этим бороться?

Был ли у неё другой выход, исключая убийство? Маловероятно. Хотела ли она его найти? Неизвестно. Эсен Султан знала только одно: ей страшно и она не хочет терять ни мужа, ни детей, ни власть, которую успела вкусить.

Её вторая служанка, Озлем-хатун, выйдя из внутренней комнаты и увидев, в каком состоянии султанша, подошла к ней и беспокойно нахмурилась.

– С вами всё в порядке, госпожа?

– Нет, – выдохнула Эсен Султан, убрав руки от висков, которые всё ещё пульсировали болью. – На что ты готова ради меня, Озлем? Могу я тебе доверять?

– Конечно. Почему вы спрашиваете?

– На что ты готова? – твёрже спросила султанша, и, поднявшись с тахты, подошла к девушке и заглянула ей в глаза. – Если я доверюсь тебе, то должна быть уверена, что моя жизнь, мои дети и моё положение останутся вне опасности.

– Всё, что пожелаете, госпожа, – осторожно ответила Озлем-хатун. – Я верна вам многие годы, воспитываю ваших детей. Что от меня требуется?

– Ты взяла с собой тот настой, который мне прописала лекарша?

– Да, – непонимающе нахмурилась Озлем-хатун. – Вам плохо? Лекарша сказала, что его следует принимать осторожно по одной-две капли, если у вас возобновятся головные боли.

– Этот настой опасен, потому как в больших количествах…

– Вызывает отравление и, вероятно, смерть, – поспешно закончила за неё Озлем-хатун, а после ошеломлённо выдохнула. – Вы… хотите кого-то отравить?

Эсен Султан вздрогнула от этих слов, а после мрачно кивнула темноволосой головой.

Дворец санджак-бея в Манисе. Покои шехзаде Сулеймана.

Оставшись наедине с самим собой, шехзаде Сулейман велел принести ему вина. Ему необходимо было хотя бы на несколько часов забыться, сбежать от боли, разочарований и ненависти, отравляющих его мысли и чувства.

Вино всё притупило, сделало более лёгким и каким-то неясным. Наполнив кубок в который раз, шехзаде Сулейман поднёс его к губам, но сделать глоток ему помешал стук в двери.

Раздражённо вздохнув, он велел войти. В опочивальню вошёл Касим-ага, и поклонившись, неодобрительно посмотрел на явно опьянённого шехзаде.

– Пришла Айсан Султан с детьми.

– Впусти.

Красивая женщина с копной длинных чёрных волос и серо-зелёными глазами в чёрных траурных одеждах вошла в опочивальню, держа за руки шехзаде Орхана, рыжеволосого и синеглазого, и Фюлане Султан, как две капли воды похожую на неё.

Увидев кувшин с вином, а после посмотрев на опьянённого мужчину, Айсан Султан беспокойно нахмурилась, но в её серо-зелёных глазах промелькнуло понимание.

– Прости, если не вовремя. Дети захотели с тобой увидеться.

Отставив кубок, полный вина, на стол, шехзаде Сулейман улыбнулся детям и раскинул руки в стороны, после чего дети радостно подбежали к нему и обхватили своими руками. Наблюдая за этим, Айсан Султан счастливо улыбнулась, забыв о трауре и о своём беспокойстве.

Некоторое время шехзаде Сулейман общался с детьми, соскучившимися по нему, но вскоре Айсан Султан велела служанке отвести их обратно в покои и уложить спать, так как время было довольно-таки позднее.

Оставшись наедине с мужем, она опустилась рядом с ним на тахту, и, сочувственно улыбнувшись, обняла за шею. Шехзаде Сулейман не сразу ответил на объятие, но после спрятал лицо в её чёрных волосах, вдыхая их аромат – успокаивающий и родной.

– Мы это переживём, – произнесла Айсан Султан, не размыкая объятие. – И снова будем счастливы. Ты, я, наши дети… Зеррин Султан.

– Я устал, – будто не услышав её, признался мужчина. – От всего этого… Борьба за власть, интриги, смерти.

– Мне остаться? – осторожно спросила султанша, и, когда шехзаде Сулейман отрицательно покачал рыжеволосой головой, поджала губы и поднялась с тахты. – Спокойной ночи. И… Ты должен поверить, что всё будет хорошо. Я верю. И сделаю всё, чтобы ты был счастлив. Я с тобой.

Коротко и привычно поцеловав его в губы, Айсан Султан поклонилась и вышла. Не успел шехзаде Сулейман взять кубок, полный вина, и поднести его ко рту, как снова раздался стук в двери.

– Да в чём дело-то? – раздражённо процедил он, когда Касим-ага снова вошёл в покои.

– Пришли вести с европейских земель. Среди них я встретил одну весть, которая, полагаю, будет интересна не только вам, но и всей вашей семье, – взволнованно сообщил Касим-ага. – Благо, до Манисы они дошли быстрее, чем куда-либо, ведь наш санджак западнее Амасьи и прочих санджаков.

– С европейских земель? – скептически переспросил шехзаде Сулейман, всё-таки осушив кубок с вином. Отставив его на стол, он поморщился. – Пока что не интересно.

– В Генуе свершился очередной государственный переворот. Надеюсь, вы помните, кем является Рейна Дориа?

Тут же напрягшись, шехзаде Сулейман посмотрел на Касима-агу, чувствуя, как сердце всё быстрее и быстрее бьётся о рёбра. Неужели…

– Помню. Разве она не погибла вместе с Эдже Султан в пожаре много лет назад?

– Если бы она погибла, то как бы стала королевой Генуи? По донесениям она за несколько лет сколотила флот где-то в Греции, собрала небольшую армию и обрушила их на Геную где-то с месяц назад. Всех, кто её поддерживал и был с ней в трудные годы, наградила должностями при себе. Те же донесения содержат и информацию о том, что её наследницей и теперь уже принцессой является её племянница по имени Эдже.

– Эдже… – ошеломлённо повторил шехзаде Сулейман, а после неверяще покачал рыжеволосой головой и несколько нервно рассмеялся. – Значит, сбежала. Я знал… Знал, что она жива.

Касим-ага, видя, какое облегчение и воодушевление испытывает шехзаде Сулейман от этих новостей, непонимающе нахмурился.

– Пусть принесут ещё вина, – с намерением забыться в радости и воодушевлении велел тот.

Ожидая, когда принесут кувшин с новой порцией вина, шехзаде Сулейман не мог усидеть на месте, оттого волнительно расхаживал по опочивальне.

Все эти годы он чувствовал, что она жива. Не зря отказывался до конца поверить в то, что погибла. Эдже Султан всё ещё жила в его сердце. Он её чувствовал. Или, узнав о том, что она выжила, попросту уговаривал самого себя в это поверить?

Камень, долгие годы назад отяжеливший его сердце, разбился на мелкие куски. Тяжесть, возникшая от боли потери, пропала. Наступили облегчение и эйфория, перемежающиеся с желанием тут же отправиться в Геную и увидеть её.

Теперь всё изменится. Шехзаде Сулейман наконец-то поверил в то, что всё может быть хорошо. Он отправится за ней и вернёт в семью, на родину. Во всём признается и будь, что будет. Ему нечего бояться, когда она жива.

Вошедшая в покои служанка с кувшином вина поставила его на стол и как-то странно покосилась на шехзаде Сулеймана, но тот ничего не заметил, находясь во власти своих чувств и переживаний.

Спешно подойдя к столу, он наполнил вином из кувшина кубок и залпом осушил его. После налил ещё один, и ещё один, и ещё… Остановился только тогда, когда желудок запротестовал, наполнившись резкой болью, а голова пошла кругом.

Шехзаде Сулейман, тяжело дыша, откинулся на спинку тахты и прикрыл глаза, так как зрение слегка помутилось. Боль в желудке нарастала, став из неприятной обжигающе-острой. Он попытался позвать на помощь, дабы сделали хоть что-то, избавили от этой боли и от этой черноты, вставшей перед глазами, но не мог. Горло будто сдавило чем-то, и, хрипя, он попытался встать с тахты, но вместо этого рухнул на пол.

Не сдаваясь, он пополз по полу в сторону дверей, хрипя и кашляя кровью. Его опьянённый разум не мог сообразить, что всё это значит и что происходит. Казалось, что внутренности горели огнём, кашель и кровь, льющиеся из носа и горла, не давали дышать, а перед глазами стояла тьма.

Когда сил не осталось, шехзаде Сулейман откинулся на спину и, тяжело и рвано дыша, прикрыл глаза. Во тьме перед глазами пронёсся образ девушки с тёмными волосами и зелёными глазами. С окровавленных губ сорвался неясный шёпот. А после всё закончилось. Всё исчезло.

Только отголосок имени тем же шёпотом, которым оно было произнесено, прошёлся по опочивальне. Эдже.

Комментарий к Глава 39. Страх и эйфория

И снова смерть. Жаль Сулеймана, как персонаж он мне нравился, но следующим султаном я его никогда не видела.

Не забывайте заглядывать в группу. Может, найдете что-нибудь интересное. https://vk.com/validehurrem

Спасибо за терпение в ожидании новых глав и за то, что просто читаете.

========== Глава 40. Исчезли насегда ==========

Утро следующего дня.

Дворец Хюррем Султан.

Новая жизнь целиком и полностью увлекла Хюррем Султан. Для неё всё было ново и непривычно. Она заново познавала семейную жизнь, но уже с другого ракурса – любви, а не вынужденного сосуществования как в браке с Ферхатом-пашой.

Хюррем Султан жила настоящим, пытаясь получить от него всё, что оно давало. Спокойствие и умиротворение, радость и счастье. Она оставила позади прошлое. Оставила позади годы, полные тревог и беспокойства, гнева и горестей. Буря в ней сошла на нет, улеглась и стихла.

И она не собиралась ничего менять. Наконец-то она получила то, о чём мечтала и что так долго не могла получить. Покой, любовь и счастье. Даже власть, ранее так прельщающая её, теперь казалась чем-то неважным и бессмысленным. Зачем ей власть, когда у неё есть всё, о чём она мечтала?

Этим утром Хюррем Султан, проводив Альказа Бея на государственную службу, снова заскучала, потому пригласила Гевхерхан Султан. Ей нужна была поддержка и забота в дни её траура.

Сёстры сблизились как никогда прежде. Они впервые ощущали себя в действительности сёстрами – одной семьёй, связанной кровью и общим прошлым.

Весна стремительно приближалась к своему концу, потому небо было ясным и чистым, солнце ярким и тёплым, а деревья и весь сад в целом, начинающийся сразу за дворцом Хюррем Султан, цвёл и благоухал.

Расположившись в небольшой деревянной беседке, сёстры наслаждались приятной погодой и обществом друг друга в непривычно мирной обстановке. Но им помешал неожиданный приезд Гюльрух Султан.

Пока она с надменностью и сдержанностью шла по направлению к беседке, Хюррем Султан и Гевхерхан Султан непонимающе переглянулись.

– Добро пожаловать, – приветственно произнесла Хюррем Султан, когда Гюльрух Султан остановилась возле беседки и огляделась с небрежным любопытством. – Чем обязана?

– Думаю, нам есть, о чём поговорить, Хюррем, – ответила Гюльрух Султан, как-то сухо и натянуто улыбнувшись.

– Правда? – усмехнулась та. – И о чём же?

– Прогуляемся?

Хюррем Султан и Гевхерхан Султан снова обменялись непонимающими взглядами.

– У меня нет секретов и тайн от сестры, – вложив в свой голос позабытую надменность, произнесла Хюррем Султан.

– Я настаиваю, – упрямо нахмурилась Гюльрух Султан.

Раздражённо вздохнув, Хюррем Султан виновато улыбнулась сестре, а после вышла из деревянной беседки и направилась прочь от неё по своему саду. Гюльрух Султан, поравнявшись с ней, не спешила начинать разговор и выглядела так, будто в действительности наслаждается прогулкой и компанией.

– В чём дело? – спросила Хюррем Султан, так и не дождавшись каких-либо слов.

– Всем известно, что ты наслаждаешься семейной жизнью, Хюррем, – заговорила Гюльрух Султан, смотря куда-то перед собой. – Прежде ты рвалась к власти, невзирая ни на что, а теперь предаёшься радостям спокойной и размеренной жизни в роли жены и будущей матери.

– Именно, – усмехнулась та. – Жаль, у тебя нет возможности познать эти радости. Всем известно, что ты терпеть не можешь своего мужа.

– Это к делу не относится, – надменно отозвалась Гюльрух Султан.

– Так же, как и моя личная жизнь. Если ты здесь для того, чтобы от скуки с кем-нибудь поссориться и хоть как-то разнообразить свою пустую и унылую жизнь, то уезжай.

– Рада, что ты не потеряла себя окончательно, – теперь уже усмехалась Гюльрух Султан. – По-прежнему остра на язык.

– Чего ты хочешь? – остановившись, раздражённо спросила Хюррем Султан.

– Мне нужна помощь в разоблачении так нелюбимой нами обеими Эсен Султан.

– Разоблачении?

– Гибель Гюльхан Султан – её работа. Надеюсь, ты в курсе того, что происходит в Топ Капы и вообще в столице? Или радости семейной жизни для тебя всё затмили?

– Что бы не происходило в Топ Капы, меня это не интересует, – равнодушно отозвалась Хюррем Султан. – Какое мне дело до того, кто управляет султанским гаремом или сидит на османском троне, если это никак не влияет на мою жизнь и на моё счастье? Я переросла свои прошлые амбиции и мечты. Поверь, и тебе следует это сделать. Надеюсь, найдёшь дорогу к карете?

Развернувшись, Хюррем Султан медленно направилась в сторону деревянной беседки, провожаемая тяжёлым взглядом чёрных глаз.

Дворец санджак-бея в Манисе.

Быстро осыпается недолговечный цветок жизни. Казалось бы только расцвёл, но неожиданно лепестки осыпаются и стебель усыхает, а после они сгнивают в земле. Ничего не остаётся от этого цветка, когда-то полного жизни.

Прикоснувшись к увядшей и засохшей розе, лепестки которой когда-то были ярко-красными, а теперь стали чёрными, Айсан Султан непонимающе нахмурилась. Розовой куст, около которого она стояла, цвёл и благоухал, как и все деревья и растения во дворцовом саду Манисы. Весна кончалась и приближалось лето. Но отчего-то одна из роз увяла и засохла, зияя чёрным пятном на цветущем кусте красных роз.

Несмотря на произошедшее, день был ясным, тёплым и приятным. Ярко светило солнце, небо было лазурно-голубым и по нему изредка проплывали рыхлые белые облака, похожие на мыльную пену.

Подняв черноволосую голову, Айсан Султан взглянула на небо, солнце и облака, а после прикрыла веки и глубоко вдохнула свежий воздух, наполненный приятными ароматами цветения. Спустя мгновение распахнув веки, она разочарованно вздохнула.

Она ничего не чувствовала. В её груди появилась чёрная дыра, которая засасывала в себя все чувства, все переживания и все мысли. И поглощая их, она ширилась и становилась больше, больше, больше. Становилась всепоглощающей пустотой.

От неё ждали истерик, криков или хотя бы слёз. Но ничего этого не было. Айсан Султан не могла ни кричать, ни плакать. В ней всё будто замерло, застыло и опустело. Султанша онемела, ни чувствуя ни боли, ни красоты окружающего мира, которую она в настоящий момент лицезрела и пыталась хоть что-то почувствовать или ощутить.

Ни небо, ни солнце, ни облака, ни цветущий розовый куст не нашли в ней хоть какого-то отклика. Только странная увядшая и усохшая роза показалась ей… уместной?

Ей хотелось бы, чтобы вместе с ней скорбел весь мир. Чтобы небо было серым и затянутым тяжёлыми тучами, чтобы лил дождь и не светило это раздражающее солнце, чтобы люди также, как и она, утратили возможность что-либо чувствовать. Но всё шло своим чередом. Мир жил, двигался дальше и ему не было дела до того, что шехзаде Сулейман – претендент на османский престол, муж и отец – ночью был найден мёртвым на полу своих покоев со ртом, полным крови.

Айсан Султан до сих пор не могла забыть всей той растерянности, того ужаса, а после той пустоты, которые овладели ею, когда посреди ночи её разбудила Дильшах-калфа и сообщила о случившемся. Не могла забыть, как с растерянностью и непониманием на неё смотрели дети, когда она облачалась в чёрное траурное одеяние перед похоронами, а после говорила им, что их отца больше нет.

Лекари объявили, что шехзаде Сулейман в состоянии сильного алкогольного опьянения упал и сильно ударился головой и грудью, оттого его рот был полон крови. Он умер от того, что опьянел и упал, и Айсан Султан просто не могла поверить, что его настигла подобная глупая и нелепая смерть.

По словам тех же лекарей должно было как можно скорее похоронить шехзаде Сулеймана, пока он не начал разлагаться. Велев Дильшах-калфе отправить весть в столицу и повелителю, Айсан Султан спешно организовала похороны.

На похоронах в одной из мечетей присутствовала только сама султанша, её дети, а также провинциальные паши и беи. Эсен Султан не пожелала приходить, объяснив это тем, что не хотела мешать скорбеть семье шехзаде Сулеймана.

И только когда после похорон в гареме были организованы поминки, она явилась. Облачённая в чёрные траурные одежды и с лицом, выражающим печаль и напряжение. Войдя в гарем, она огляделась, и, увидев Айсан Султан, неподвижно сидящую на небольшом сидении, медленно к ней подошла.

– Примите мои соболезнования. И извинения.

Услышав этот ясный и чистый голос, Айсан Султан вздрогнула, будто очнувшись ото сна, и медленно перевела взгляд серо-зелёных глаз на стоящую перед ней женщину. Вспомнив о правилах, она поднялась с сидения и поклонилась.

– Спасибо, – выдавила Айсан Султан, опускаясь обратно на сидение. – За что вы извиняетесь?

Эсен Султан помедлила с ответом, только слишком уж печально смотря на неё.

– За всё.

Развернувшись, она покинула гарем, столкнувшись в дверях с Зеррин Султан. Они остановились друг против друга. Синие и серо-голубые глаза встретились, и воздух вокруг женщин наэлектризовался.

Зеррин Султан была сломлена во второй раз смертью родного человека. Сначала мать, которую она превозносила, после старший брат, бывший последним её родным человеком в этом дворце. Лицо бледное, глаза красные от пролитых слёз, и… губы, искривлённые в усмешке.

– Неужто и вы решили нести траур? – насмешливо спросила она, медленно оглядев одеяние Эсен Султан.

– Ваша потеря – моя потеря, – ответила та. – Мы – одна семья.

– Вы уж точно мне не семья, – процедила Зеррин Султан, зло сверкнув синими глазами. – Не стыдно вам говорить такие слова после того, что вы сделали?!

– Зеррин Султан, – неожиданно раздался третий голос, и, обернувшись, султанши увидели Айсан Султан, спешно подходящую к ним. – Могу я спокойно поскорбеть в этот день или вы продолжите кричать на весь дворец несправедливые обвинения в адрес законной жены повелителя?

Эсен Султан от этих слов сделалась ещё печальнее, чем прежде, и даже в глубине её серо-голубых глаз появилось чувство вины.

– Несправедливые? – снова усмехнулась та. – Она убила Гюльхан Султан и даже не побоялась в этом признаться. Не удивлюсь, если смерть Сулеймана также на её совести. Вполне ожидаемо, ведь он грозился обо всём рассказать повелителю.

Айсан Султан непонимающе нахмурилась, но, посмотрев на Эсен Султан, увидела в её ответном взгляде только печаль. Нет, она не могла кого-то убить.

– Примите мои извинения, султанша, – произнесла Айсан Султан, выдавив вежливую улыбку. – За себя и Зеррин Султан. Мы сломлены смертью шехзаде Сулеймана и Гюльхан Султан. Думаю, будет лучше, если вы вернётесь в столицу.

– Разумеется, – отозвалась Эсен Султан, и, развернувшись, скрылась в одном из коридоров.

Вынырнув из воспоминаний, Айсан Султан услышала чьи-то приближающиеся шаги. Обернувшись, она увидела Дильшах-калфу, смотрящую на неё с беспокойством и осторожностью.

– Султанша, – поклонилась она. – С вами всё в порядке? Выглядите бледной. Не желаете ли вернуться во дворец?

– Нет, не в порядке. Мой муж и отец моих детей умер, – сухо ответила та, снова прикоснувшись к увядшей розе. – Сорвите эту розу и отнесите в мои покои.

Дильшах-калфа и Элмаз-хатун, стоящие возле султанши, одновременно посмотрели на увядшую розу с почерневшими лепестками и переглянулись.

– Она увяла, что странно, учитывая время года и погоду, – осторожно воскликнула Дильшах-калфа. – К тому же… всего лишь одну? Позвольте Элмаз-хатун сорвать для вас букет цветущих красных роз с этого куста.

– Вы слышали, что я сказала? – твёрдо спросила Айсан Султан, и под её тяжёлым взглядом Элмаз-хатун подошла к розовому кусту и сорвала с неё увядшую розу, которая от этого движения потеряла несколько почерневших лепестков. – Благодарю.

– Думаю, вам нужно вернуться во дворец, – настаивала Дильшах-калфа. – Похороны свершились. Поминки в гареме закончились. А вам нужно заняться делами гарема и… многими другими делами.

– Делами гарема? – переспросила Айсан Султан, вместе с калфой и служанкой направившись в сторону дворца по тропинкам цветущего сада. – Его больше нет. Он распущен.

– В том-то и дело. Нужно что-то делать с наложницами. Продать их. Можно нескольких подарить пашам и беям. Оставить ещё нескольких для службы вам и помощи по содержанию дворца.

– Вот и займись этим, Дильшах. Меня больше беспокоит то, что будет со мной и моими детьми. Повелитель, узнав о смерти шехзаде Сулеймана, может принять любое решение. Я боюсь, что мне не позволят жить во дворце Манисы, ведь это санджак шехзаде, причём по традиции наследного. Им должен править шехзаде, а не наложница как я.

– Если так, то вам позволят жить в самом Топ Капы или выделят небольшой дворец в одной из провинций или Стамбуле, – спокойно ответила Дильшах-калфа. – Вы – мать шехзаде и султанши. Вас не оставят. Полагаю, повелитель велит привезти шехзаде Орхана к нему, а, значит, вас всё-таки ожидает жизнь в Топ Капы.

– Что толку? – горько усмехнулась Айсан Султан. – Мой Орхан уже не станет претендентом на османский престол. Повелитель выберет наследника из своих сыновей. Что ему внуки?

– Главное, он останется жив, султанша. Кто бы не стал наследником и новым султаном. Вы будете продолжать жить.

Втроём они проходили мимо распахнутых дверей гарема, где наложницы тихо перешёптывались и, благо, не смеялись. Султанша и Дильшах-калфа продолжали разговаривать, но Элмаз-хатун, отвлёкшись, скользнула взглядом по наложницам и заметила, что одна из них напряжённо и виновато смотрит на Айсан Султан.

Пройдя мимо гарема вслед султанше, Элмаз-хатун задумчиво нахмурилась. С чего бы ей так смотреть на Айсан Султан? Карахан Султан велела ей быть внимательной, а, главное, велела помочь Айсан Султан принять смерть вместе с детьми. Эсен Султан всё-таки решилась на отравление, но ведь кто-то ей в этом помог. Не сама же она отнесла отравленное вино в покои шехзаде Сулеймана. Неужели…

– Султанша, – позвала она, и та, остановившись посреди коридора, обернулась. – Позволите отойти ненадолго?

– Ступай, – сухо ответила та и направилась дальше вместе с Дильшах-калфой.

Волнительно вздохнув, Элмаз-хатун вернулась в гарем, и, отыскав взглядом ту странную наложницу, жестом подозвала её к себе. Наложница, увидев этот жест, явно испугалась, натужно сглотнула и медленно подошла.

– Твоё имя? – спросила Элмаз-хатун, деловито нахмурившись.

– Оливия, – дрожащим голосом ответила наложница.

Элмаз-хатун, внимательно оглядев её, подавила довольную улыбку. Она вспомнила. Оливия-хатун работала помощницей на кухне. Разносила еду в покои шехзаде Сулеймана и султанш. Вчера-то и была её смена. И слишком уж она напряжена и напугана.

– Идём со мной. Для тебя есть поручение от Айсан Султан.

Оливия-хатун последовала за ней по коридорам, думая, что они направляются в покои султанши, так как плохо знала дворец. Остановившись возле каких-то дверей, Элмаз-хатун быстро огляделась и, отворив их, пропустила вперёд Оливию-хатун.

Войдя, та непонимающе нахмурилась, так как поняла, что они пришли в прачечную. Кругом деревянные полки с бельем и простынями, а также несколько мешков в углу с грязным бельем.

Позади раздался скрежет закрывающегося замка.

– Зачем мы здесь? – обернувшись, спросила Оливия-хатун, но неожиданно на неё обрушился удар по голове чем-то тяжёлым.

Ахнув, она упала на те самые мешки с грязным бельем и испуганно заёрзала. Элмаз-хатун отбросила в сторону мешок, которым её ударила, и быстро закрыла ей рот своей ладонью, сев сверху.

– Молчи, если хочешь остаться в живых, – процедила она, и, увидев испуганный кивок наложницы, медленно убрала руку от её рта. – Отравление шехзаде Сулеймана – твоя работа?

– Что?! – испуганно воскликнула Оливия-хатун и попыталась вырваться, но получила новый удар по голове, только теперь уже просто ладонью. – Я не… Я ничего не делала!

– Не лги, – усмехнулась Элмаз-хатун, до хруста сжав запястья наложницы. – Я вижу, как вспотели твои ладони. Видела, какой страх и какое чувство вины были в твоих глазах, когда ты смотрела на Айсан Султан. Ты работаешь помощницей на кухне. И вчера, в ночь отравления шехзаде Сулеймана, а я уверена, что его отравили, была твоя смена. Рассказывай!

– Я… – зарыдала наложница и безвольно обмякла на мешках с грязным бельем. – Это всё… Та женщина…

– Что за женщина?

– Не знаю имени… Служанка… Служанка Эсен Султан.

С трудом разбирая слова наложницы сквозь её рыдания, Элмаз-хатун озарилась довольной улыбкой. Значит, она оказалась права. Всё получалось как нельзя удобно и просто. Её старшая сестра будет довольна и, наконец, позволит ей вернуться в Топ Капы и жить вместе с ней.