Текст книги "Возвышение падших (СИ)"
Автор книги: Marina Saltwater
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 52 страниц)
– Если пожелаете, то этой ночью я оставлю вас. Сколько вам нужно времени? День, неделя, месяц, год. Я буду ждать.
Хюмашах, неверяще слушая его слова, почувствовала укол вины. Она не сможет убить человека, который впервые за долгие годы отнесся к ней с теплом и пониманием. Она – не убийца.
Стоя спиной к ждущему ответа мужчине, она раскрыла вспотевшую ладонь и в который раз взглянула на пузырек с тёмно-жёлтой жидкостью.
Стремительная мысль о самоубийстве пронеслась в её голове, но мгновенно потухла. У неё маленькая дочь и сыновья, что нуждаются в её любви и поддержке. Они потеряли отца, не могут лишиться и матери.
Вздохнув, Хюмашах подошла к столику у зеркала и положила пузырек с жидкой смертью в свою шкатулку. После, повернувшись лицом к мужчине, она хмуро взглянула на него, спокойного, но напряжённого.
– В исламе сильны традиции и обычаи, паша. Брак не может считаться совершённым, если он не консуммирован в первую брачную ночь. Таков обычай. Против Аллаха я не пойду. Смирюсь, как смирилась с волей Повелителя.
Феридун-паша нахмурился, вслушиваясь в её слова.
– С этой ночи я, хотя и неохотно, вручаю вам своё сломанное сердце. Одно неловкое движение – оно разобьётся. И тогда всё пойдет крахом. Не только моя жизнь, но и ваша, и жизнь моих детей.
Говоря это, она медленно подходила к новому мужу, чьи чёрные глаза неотрывно следили за ней. Закончив, она стояла к нему довольно близко. Феридун-паша смахнул с её лица слезы, которых она и не почувствовала.
– Клянусь, что буду бережно хранить его и оберегать от невзгод.
Его рука медленно спустилась с её лица на тонкую шею. Хюмашах Султан, чувствуя, как мужские пальцы коснулись пуговиц её чёрного одеяния, тяжело прикрыла глаза, стараясь не думать об Ахмеде-паше.
Дворец Айше Султан.
Взволнованная и трепещущая от волнения и нестерпимого ожидания Айше Султан, облачённая в ночное платье из красного шёлка, придирчиво оглядела себя в большом зеркале. Служанки, расхаживая по опочивальне, зажигали свечи, поправляли покрывало кровати и кружили вокруг госпожи.
Одна из них набросила алую вуаль на тёмно-каштановые распущенные волосы госпожи, за которой скрылось и её взволнованное лицо.
Когда двери распахнулись, служанки, спешно поклонившись, покинули опочивальню, обойдя Альказа Бея. В его чёрных глазах таились, в отличие от глаз его жены, мрачность и напряжение.
Айше Султан не смогла заметить этого, увлечённая собственными переживаниями. Увидев его, высокого и статного, в синем кафтане, она вспыхнула розовым румянцем и волнительно задышала.
Альказ Бей медленно подошёл к взволнованной жене.
– Султанша.
Айше Султан от звука его голоса задрожала ещё больше, отчего даже вуаль на её лице слегка затрепыхалась.
– Я знаю о ваших чувствах ко мне, госпожа, – размеренно заговорил Альказ. – И, поверьте, дорожу ими и оказанной мне честью быть вашим мужем. Но, ответных чувств я вам даровать не могу, так как сердце моё отдано другой женщине. Дабы не заставлять вас и себя страдать, я не останусь этой ночью с вами. Простите…
Коротко поклонившись, Альказ Бей развернулся и стремительно покинул опочивальню.
Айше Султан, до которой с трудом доходил смысл его слов, довольно долгое время стояла в растерянности и молча смотрела на закрывшиеся двери. Счастье и волнительное нетерпение, которые ещё несколько мгновений назад безраздельно владели ей, испарились.
Слёзы, горькие и обжигающие, заструились по её лицу и, раздражённо смахнув с головы алую вуаль, она осела на пустую кровать, погрузившись в несчастные рыдания.
Топ Капы. Султанские покои.
Во мраке наступившей ночи Орхан задумчиво стоял на своей просторной террасе. Лёгкий летний ветер ворошил его чёрные волосы. Наблюдая за ночными гуляньями по поводу свадеб, он слегка улыбался.
Эсен, облачённая в лазурно-голубое платье, стояла рядом, положив темноволосую голову на его широкое плечо.
– С вашей террасы открывается такой прекрасный вид, господин. Я хотела бы постоянно лицезреть его…
Орхан тепло улыбнулся от её слов, приобняв её одной рукой.
– Приходи сюда почаще и любуйся, Эсен.
– Не могу же я беспокоить вас по таким пустякам?
– Можешь, – шире улыбнулся черноволосый султан. – Ты можешь всё, что пожелаешь, Эсен. Если что-то понадобится, обратись ко мне и я исполню твою просьбу.
– Всё, что пожелаю? – переспросила Эсен, игриво улыбаясь.
Орхан, насмешливо взглянув на неё своими тёмно-карими глазами, кивнул.
– Тогда у меня есть к вам небольшая просьба.
– Говори, – с готовностью отозвался султан.
– Шах Султан часто читает книги, которые заимствует в вашей библиотеке Топ Капы. И, когда я спросила у госпожи, можно ли мне прочитать одну из них, она ответила, что мне это ни к чему. К тому же, её книги написаны на испанском языке, которого я не знаю.
– И что же тебя расстроило?
– Позволите ли вы и мне брать книги из вашей библиотеки? Я бы очень хотела говорить с вами обо всём, а не только о делах в гареме. В прошлом у меня не было возможности обучаться. Я бы изучила другие языки, узнала бы столько нового из книг… Тем более, скоро вы отправляетесь в поход. Я бы хотела писать вам письма, но слов и знаний не хватает, дабы описать свои чувства.
– Хорошо, – пожав плечами, ответил Орхан. – Отныне, ты можешь брать из библиотеки любую книгу, которую только пожелаешь прочесть. Главный евнух гарема – Зафер-ага – будет сопровождать тебя.
Эсен счастливо и благодарно улыбнулась, а после смело потянулась к улыбающемуся лицу своего господина и поцеловала его.
– Вы снова осчастливили меня, господин.
– Я же сказал, – покровительственно произнёс Орхан. – Всё, что пожелаешь – у твоих ног. Но, в пределах разумного.
С нежностью проведя смуглой рукой по её щеке, Орхан положил вторую руку на её растущий живот.
– Дай Аллах, по возвращении я смогу взять на руки своего Шехзаде.
– Я очень на это надеюсь, Повелитель, – счастливо улыбнулась Эсен, положив свою руку поверх его руки. – Но… Если мой сын появится на свет раньше вашего возвращения, кто же дарует ему имя? Не желаю, чтобы это решал кто-то, кроме вас.
– Тогда ты назовешь нашего сына. Именем… Мехмет.
– Мехмет..? – изумлённо переспросила наложница. – В честь вашего покойного отца?
Орхан от упоминания своего отца мгновенно помрачнел и, убрав руку с её живота, повернулся обратно к ночному пейзажу.
– Я долгие годы осуждал его за казнь своей Валиде. Не понимал, почему он так поступил. И только недавно осознал то, что ему пришлось пережить. Когда ты Повелитель всего мира, трудно держать весы правосудия ровно. Порой, дабы сохранить равновесие, стоит идти на жертвы. Он поступил так с моей матерью и Нурбахар Султан. Я поступил так с моими братьями. Ради равенства и спокойствия в государстве.
Эсен-хатун, взглянув на султана, тяжело вздохнула и снова положила голову на его плечо.
– Почту за честь даровать нашему сыну имя покойного султана Мехмета, господин. Не печальтесь о прошлом. Оно оставлено позади, забыто. Закрыто для нас и будущее. Единственное, что остается – настоящее. То, что происходит здесь и сейчас. А здесь и сейчас – вы и я. Это – самое главное.
Топ Капы. Покои управляющей.
Шах Султан, всё ещё обеспокоенная, сидела на тахте рядом с бледной и мрачной Хюррем, которая пила приготовленный для неё лекаршей отвар.
– Ты нас так напугала… Что случилось? Тебе не здоровится? Упаси Аллах, заболела.
– Не знаю, Валиде… – соврала та, отставив кубок на низкий столик.
Взглянув на Фериде-калфу, Шах Султан жестом приказала ей выйти из покоев. Хюррем Султан, заметив это, насторожилась.
– Я знаю, – проговорила Шах Султан, когда двери за калфой закрылись. – Свадьба Альказа и Айше – это тяготит тебя.
– Нет, Валиде, – вспыхнув от негодования, ответила Хюррем Султан. – Сколько я ещё буду перед вами оправдываться? Альказ Бей меня нисколько не интересует. С вашего позволения.
Спешно поднявшись с тахты, Хюррем Султан поклонилась напряжённой матери.
– Не терзай себя, Хюррем. Со временем станет легче…
– Вам стало легче после смерти моего отца? Нет! Вы ненавидите всех мужчин, которых вам посылает Всевышний после его смерти. Любовь в вашем сердце живёт спустя долгие десятилетия. То же будет и со мной. Я никогда не смогу ни забыть, ни освободиться.
– Ты путаешь любовь и влюблённость.
Хюррем Султан, промолчав, стремительно покинула опочивальню под тяжёлым взглядом матери.
Утро следующего дня.
Эгейское море, близ острова Скирос.
Спустя долгие и нескончаемые дни изнурительное плавание, наконец, завершилось. Пять кораблей, достигнув греческих берегов, причалили к небольшому острову под названием Скирос.
Рейна в своём вульгарном чёрном платье и лёгких доспехах из чёрной кожи, её маленькая копия Эдже в красной тунике и чёрных штанах, заправленных в высокие кожаные сапоги, и Деметрий вместе с дюжиной рыцарей, сойдя на берег, направились в сторону небольшого городка.
Эдже, ступая по твёрдой поверхности острова, не верила тому, что, наконец, ничто не качается под её ногами. Греция в это время была опалена жарким солнцем, раскалившим всё вокруг. Нестерпимая жара колыхала воздух и, прищурившись, Эдже пыталась оглядеться.
Светло-зелёная растительность, весьма скудная, желтоватая земля под ногами и жаркий воздух, наполненный ароматами каких-то растений.
Они шли по утоптанной широкой дороге, и вскоре вдалеке показались желтоватые ворота каменного города Скирос.
Ворота города оказались открытыми. Рейна объяснила это тем, что Скирос является торговым городом и сюда постоянно приезжают обозы со всевозможными товарами, привезёнными на кораблях, потому удобнее попросту не закрывать ворота в течение дня.
Пройдя небольшой, но суматошный рынок, они спустя некоторое время подошли к большому дому из жёлтого камня, возвышающемуся на холме в отдалении от центра города. На многоступенчатом крыльце их встретил греческий торговец – полный мужчина в облачении, похожем на османский кафтан, только более лёгкого кроя.
Пока Рейна разговаривала с ним на, очевидно, греческом языке, Эдже, ничего из их слов не понимающая, устало рассматривала внутреннее убранство дома. Деметрий, стоя за её спиной, бдительно следил за ситуацией.
Спустя довольно долгое время они, наконец, покинули дом торговца. Эдже, взглянув на Рейну, отметила, что она выглядит очень довольной.
– О чём ты с ним договорилась?
– Он занимается кораблестроением, ведает небольшой греческой верфью, – ответила Рейна, обернувшись к ней через плечо. Они остановились немного в отдалении от дома торговца, видимо, чего-то ожидая. – Я заказала на своё последнее золото двадцать военных кораблей. У него имелось десять уже построенных и я купила их. Остальные десять я получу в ближайшие месяцы.
– Значит, у нас будет двадцать пять кораблей, – нахмурившись, проговорила Эдже. – Против огромного и сверхсильного флота Генуи. Серьёзно, Рейна? Мы даже одной битвы не выстоим.
– Во-первых, большая часть генуэзского флота брошена на затяжную войну с Венецией, – ухмыльнулась та. – В их порту стоит всего около шестидесяти военных кораблей. И помни, Эдже, что войны выигрываются не силой, а умом.
– Зачем он показывал тебе своих рабов?
– Я купила также восемьсот душ рабов. Корабли должны кем-то управляться и защищаться.
– Восемьсот? – ошеломлённо переспросила Эдже, переглянувшись с Деметрием, который вовсе не казался удивлённым. – Как мы их прокормим?
– Это уже не твоя забота, Эдже, – раздражённо ответила Рейна, смотря куда-то за спину племянницы. – Лучше думай о тактике ведения боя. Ты, кажется, говорила, что придумала круговую позицию, обеспечивающую непробиваемость строя?
Покинув город, они направились в сторону берега, у которого причалили, когда Эдже, обернувшись на неясный шум, с содроганием увидела, как за ними в тележках едут рабы-мужчины. Десятки повозок и сотни мужчин.
Достигнув берега, Рейна, смахнув со лба капли проступившего пота, повернулась лицом к купленным рабам. Она громогласно приказала им выйти из тележек и выстроиться перед ней, что рабы послушно выполнили.
Эдже и Деметрий, бегло переглянувшись, отступили в сторону, за спину Рейны, насторожившись.
– Всю жизнь вы были рабами, – оглядывая всех, но не останавливая взгляд на ком-то конкретном, выкрикнула Рейна. – Но, я дарую вам свободу. Больше нет рабства! Все, кто хочет уйти, уходите. Я держать вас не стану. Потому, что мне нужны не рабы, а воины. Готовые пожертвовать жизнью ради меня не по приказу, а по велению сердца. Станете ли вы сражаться за меня по своей воле?
На мгновение воцарилась гнетущая тишина, и, когда Эдже уже хотела было расстроиться, один из рабов, сбросив со своей шеи кожаный ошейник, символизировавший его рабство, вышел слегка вперёд.
– Да.
За ним последовали другие рабы и вскоре все они сбросили свои рабские ошейники.
Эдже и Деметрий, единовременно ухмыльнувшись, довольно переглянулись.
Рейна, горделивая и самодовольная, обернулась к ним через плечо. Жаркий ветер трепал её чёрное платье и её длинные тёмные волосы, образуя вокруг неё некий тёмный ореол.
– Деметрий. Пусть каждый, кто согласился сражаться за меня, получит боевую экипировку и оружие. Мы останемся здесь, на острове Скирос. С завтрашнего дня начнётся ваше обучение военному мастерству и морской науке. Разложить лагерь! Деметрий, руководи процессом.
Тот, покорно кивнув бритоголовой головой, принялся раздавать поручения.
Эдже, наблюдая за возникшей суетой, неспешно подошла к Рейне и улыбнулась ей.
– Ими было бы проще руководить, как рабами, но ты даровала им свободу. Поступок, достойный справедливой королевы.
– До королевы мне ещё далеко, Эдже, – ухмыльнулась Рейна, смотря куда-то в даль, на нескончаемое синее море. – Но день, когда ты на мою голову возложишь венец, настанет. Прольётся кровь и окрасит она моря в алый цвет, умрут сотни моих врагов, а жены их и дети будут лить кровавые слёзы… Прежде не жди.
Комментарий к Глава 13. Обманутые ожидания
Дополнительные материалы, способные сделать чтение фанфика более интересным, а представление образов и интересных ситуаций более лёгким – https://vk.com/protivostoyanieandvalidehurrem
========== Глава 14. Тень смерти ==========
Утро следующего дня.
Дворец санджак-бея в Амасье.
Пальцы служанки, ловко и осторожно касаясь светлых волос, что серебрились зарождающейся сединой, сплетали их в незатейливую причёску. Закончив, Низис-хатун взяла со столика изящную диадему с блестящими топазами и мягко воздела её на голову своей госпожи.
– Спасибо, – благодарно улыбнулась Дэфне Султан, бросая взгляд серых глаз в ручное зеркальце.
Вглядевшись в своё отражение, женщина тоскливо вздохнула. Она не знала, для чего в её жизни были эти причёски, дорогие платья и драгоценности. Её красота, к тому же завядшая в годах, никому не нужна.
Передав зеркальце в руки своей служанки, Дэфне Султан обратила взгляд к вошедшей в опочивальню Миршэ-калфе, в руках которой высилась кипа бумаг и документов.
– Вы, кажется, хотели заняться гаремными делами, госпожа, – тепло улыбнувшись, проговорила Миршэ-калфа.
– Да, проходи.
Та села рядом со своей госпожой и, разложив на столике документы, принялась по очереди подавать их Дэфне Султан, которая ставила на документы печать управляющей.
– Вестей из столицы нет? – не отрываясь от дела, осведомилась госпожа.
– Нет.
– Значит, Повелитель счёл, что на мое письмо ответить нечего.
– Быть может, гонец с письмом задержался? – предположила Миршэ-калфа, пожав плечами.
– Сомневаюсь…
Услышав в голосе Султанши тоскливые нотки, калфа сочувственно взглянула на неё.
– Шехзаде Баязид в своих покоях?
– Насколько мне известно, он на заседании совета провинции.
Дэфне Султан мягко улыбнулась, довольная тем, что сын послушал её и занялся накопившимися делами провинции.
– Не уверена, стоит ли мне беспокоить вас подобными вещами… – нерешительно заговорила Миршэ-калфа, вырывая свою госпожу из раздумий.
Та, отложив очередной подписанный документ, непонимающе взглянула на калфу.
– О чём ты?
– Вы помните Лилиан-хатун?
– Да, конечно. Та наложница, которую обижают из-за того, что родители продали её в рабство.
– Этим утром она подошла ко мне и слёзно просила взять её к вам в услужение. Я пыталась ей объяснить, что это решаете лишь вы, но она упрямится и слушать ничего не желает.
– Если она прилежна в учебе, обязательна и не ленива, то приведи её ко мне, – улыбнувшись уголками бледных губ, ответила Султанша. – Быть может, я возьму её в услужение.
– Как вам будет угодно. Лилиан-хатун соответствует тем требованиям, что вы огласили.
Дворец санджак-бея в Эрзуруме.
Севен Султан, держа одну руку на растущем животе, а второй нежно приобнимая мать за руку, неспешно прогуливалась вместе с ней по осеннему увядающему саду. В одинаковых светлых волосах женщин солнце рождало золотые переливы, а одинаковые голубые глаза светились общим для них умиротворением.
Нурбахар Султан, облачённая в подаренные ей дочерью роскошные нежно-голубые одежды, тепло улыбается ей.
– Даже не верится, что вы здесь, предо мной, Валиде, – остановившись, пролепетала Севен Султан. – Мне кажется, будто это – сказочный сон, который вот-вот оборвётся и, проснувшись, я снова останусь одна.
Нурбахар, трепетно улыбнувшись, чинно поцеловала дочь в лоб.
– Теперь я с тобой, Севен.
– Вы уверены, что Повелителю не стоит знать о том, что вам удалось спастись? Султан Орхан совершенно не похож на моего отца, Валиде. Он понимающий и справедливый. Вас он не тронет.
– Я привыкла жить в страхе, потому иного пути, кроме как оставить всё в тайне, не вижу.
– Быть может, вас пригласят в столицу? – предположила Севен Султан, беспокойно взглянув на явно расстроившуюся мать от упоминания султана. – Назначат жалованье. Всё же вы – жена султана, госпожа.
Нурбахар Султан, резко и импульсивно отбросив руку растерявшейся дочери, истерично вскрикнула.
– Нет! – крик её пробежался эхом по саду.
Севен Султан, замерев, испуганно и растерянно взглянула на тяжело дышащую мать.
– Валиде?..
– Я и слышать ничего о Топ Капы и Султаншах не желаю! – нервно процедила та, и её голубые глаза наполнились раздражением и затаённой болью. – Всё это – в прошлом. Во мне от госпожи не осталось и следа…
– Что вы такое говорите? Вы до конца своих дней останетесь госпожой, даровавшей династии османов наследника, нашего Селима. Хасеки Нурбахар Султан.
Нурбахар Султан прикрыла уши руками, не желая слушать эти слова. Внутри неё всё клокотало неясным сплетением нервозности, раздражения и даже какого-то безумия.
Севен, не понимающая странного поведения матери, осторожно прикоснулась к её плечу, но та отдернула её руку, отойдя в сторону.
– Замолчи! – процедила Нурбахар Султан, пронзая дочь гневным взглядом. – Зачем ты о Селиме напоминаешь? Моё сердце всё ещё кровью обливается из-за его казни. Аллах милостивый… О каком справедливом султане ты говоришь?! Этот Орхан казнил моего сына и внука! Всех своих братьев… Он такой же убийца, как и твой отец, который разрушил жизни своих близких!
– Успокойтесь, Валиде. Прошу вас…
Нурбахар Султан, утерев струящиеся по лицу слёзы, тяжело дышала.
– Селим и Коркут похоронены в Амасье? Ты говорила, что бывала на их могиле…
– Бывала, – осторожно пролепетала Севен Султан, не понимая, почему мать спрашивает об этом. – Они похоронены в мечети султана Баязида. Зачем вы спрашиваете об этом?
– До этого у меня не было средств на столь длительную поездку. Одолжишь ли ты мне немного золота, дабы я смогла увидеть моего Селима?
– Вы собираетесь в Амасью? – ошеломлённо переспросила светловолосая девушка. – В этом санджаке правит Шехзаде Баязид. Незамеченной вы не останетесь…
– Мне уже всё равно! – истерично вскрикнула Нурбахар Султан. – Пусть немедленно готовят карету. Я хочу уехать.
– Аллах сохрани! Валиде, что вы такое говорите? Куда вы так бросаетесь? Зачем же я упомянула Селима… Прошу вас, успокойтесь. Мы обязательно побываем в Амасье. Только не сейчас…
– Хватит причитаний, – оборвала её та. – Пусть готовят карету!
Вздрогнув от материнского громкого возгласа, Севен Султан почувствовала, как слёзы полились из глаз. Она приблизилась к матери, держась за живот.
– Мама, вы…
– Да сколько можно?!
Взвинченная и раздражённая, Нурбахар Султан спешно вышла из увядающего сада.
Севен Султан, смотря ей в след, осознает, что горести всё же сломили её мать.
Через некоторое время подготовленная наспех карета вместе с мрачной и взвинченной Нурбахар Султан, взявшей с собой немного золота и двух охранников, тронулась в путь, уменьшаясь в дали.
Заплаканная Севен Султан и Осман, обнимающий её за плечи, наблюдали за этим с террасы своих покоев.
– Дай Аллах, к добру эта неожиданная поездка.
– Видел бы ты, Осман, что стало с ней, когда я упомянула в разговоре Селима. Ею будто демон овладел…
– Горести наложили свой отпечаток на Султаншу. В конце концов, далеко не каждый способен вынести её судьбу и остаться… в здравом рассудке.
– Мы только-только воссоединились, а она уже покидает меня. Даже не попрощалась со мной, будто это я перед ней в чём-то виновата. За что она так со мной, Осман? Я же так тосковала по ней…
– Нужно благодарить Аллаха за то, что Султанша вообще осталась в живых. Пусть, Нурбахар Султан сломилась под натиском горя, но она любит тебя, Севен. Помни об этом даже в минуты ссор.
Вечер.
Дворец санджак-бея в Манисе. Гарем.
Серо-зелёные глаза задумчиво наблюдали за тем, как внизу мельтешили наложницы гарема. Их тихие перешёптывания, смех и шуршание одежд создавали размеренный и привычный для ушей Айсан-хатун шум. Стоя на этаже фавориток, где её и не должно было быть, она облокотилась о деревянные перила.
Взгляд её, пробегаясь по гарему, наткнулся на другой взгляд, озлобленный и недовольный. Мария-хатун, сидящая на тахте со своими подругами, как-то недобро ухмыльнулась, и Айсан-хатун, нахмурившись, ответила тем же.
В гарем с важностью и степенностью вошла Джихан-калфа и, подозвав к себе русоволосую и миловидную Хельгу-хатун, что-то зашептала ей. Очевидно, этой ночью Гюльхан Султан снова отправляла её на хальвет к своему сыну.
На красивом лице Айсан отразились затаённое негодование и недовольство. Спустившись с этажа фавориток, она хотела было покинуть гарем и предстать перед Шехзаде Сулейманом, дабы помешать Хельге-хатун войти в его покои, но Касим-ага, главный евнух гарема, преградил её дорогу с ехидной улыбкой на лице.
– Что такое, Касим-ага? – непонимающе спросила Айсан-хатун.
– По приказу Гюльхан Султан тебе запрещено покидать гарем, – не стирая с лица ехидной улыбки, ответил тот. – А то зачастила в личные покои Шехзаде Сулеймана. Что за дерзость, не так ли?
– Пропустите меня! – требовательно воскликнула черноволосая наложница, порываясь к дверям, но Касим-ага снова оттолкнул её.
– Иди в свою комнату, хатун, – твёрдо процедил он. – Лучше не вынуждай меня или, что ещё хуже, Гюльхан Султан. Она так на тебя зла…
Ухмыльнувшись, Касим-ага покинул гарем, шепнув что-то одному из охранников, стоящих у дверей.
Тяжело дыша от негодования, Айсан почувствовала прикосновение к своему плечу. Обернувшись, она увидела перед собой ухмыляющуюся Марию.
– Зря ты против Гюльхан Султан пошла, – покачав темноволосой головой, произнесла она. – Она же тебе отныне жизни не даст… Как быстро милость госпожи превратилась в опалу, правда? А вот Хельга-хатун, как погляжу, оказалась умнее. Молчит и кланяется, а госпожа её в покои Шехзаде Сулеймана каждую ночь отправляет.
– Что с того? – заносчиво воскликнула Айсан, чувствуя, как внутри всё клокочет. – Шехзаде всё равно её не принимает.
– Это он упрямится, потому что с Султаншей в ссоре. Но, едва они помирятся, Хельга окажется в его покоях. Придёт к тебе на этаж фавориток, а после, может, и Султаншей станет, если сына родит.
– Думаешь, от воли Гюльхан Султан всё зависит?
– Не будь столь самонадеянной. Что ты можешь сделать?
Ухмыльнувшись, Айсан-хатун промолчала и вернулась на пустующий этаж фавориток, где, оставшись наедине с собой, угрюмо нахмурилась в раздумьях о том, что же ей предпринять.
Стамбул. Дворец Айше Султан.
Оказавшись в небольшом, но уютном дворце, Шах Султан, сверкая в привычной роскоши одеяния и драгоценностей, и Гевхерхан Султан, любопытно осматривались в холле.
– Красивый дворец, не так ли? – улыбнувшись, довольно воскликнула Шах Султан.
– Да, Валиде, – кивнула темноволосой головой Гевхерхан. – Надеюсь, Айше здесь нравится.
Сира-калфа, бывшая когда-то служанкой Айше Султан, а теперь ставшая главной калфой в её новом дворце, вернулась в холл и почтенно поклонилась госпожам.
– Что такое, калфа? – напряглась Шах Султан, обернувшись на неё. – Почему Айше не спустилась к нам?
– Простите, госпожа, – виновато пролепетала та. – Айше Султан ни с кем не хочет разговаривать. Плачет и молчит.
Гевхерхан Султан мрачно переглянулась с матерью, которая, подхватив подол своего пышного платья, поспешила покинуть холл.
– Аллах милостивый… – выдохнула она, шествуя по коридору дворца вместе со старшей дочерью и калфой. – Что случилось?
– Не знаю, госпожа. Возможно, это из-за того, что Альказ Бей не остался ночью в супружеских покоях.
– Не остался? – ошеломлённо переспросила Шах Султан, выглядя крайне обеспокоенной. – Как такое возможно? Брак не консуммирован…
Гевхерхан Султан, поспевая за матерью, недовольно поджала губы. Она прекрасно понимала, что Альказ Бей любил Хюррем также сильно и опасно для своего брака, как и она его. Потому он и отверг Айше. Но, как это объяснить матери?
Степенно войдя в просторные и светлые покои супругов, Шах Султан увидела Айше, недвижимо лежащую на брачном ложе в нарядном ночном одеянии из алого шёлка. В звенящей тишине, царившей в опочивальне, раздавался её тихий плач.
– Айше… – устало выдохнула она, сев на ложе и прикоснувшись рукой к вздрагивающему плечу дочери. Та, казалось, не обратила на это внимания.
Гевхерхан Султан, оставшись стоять в стороне, сочувственно взглянула на свою младшую сестру.
– Сира-калфа, можешь идти, – обернувшись на калфу, приказала она.
– Ты тоже, Гевхерхан, – добавила Шах Султан, обернувшись на них. – Оставьте нас наедине.
Нахмурившись, Гевхерхан Султан поклонилась и всё же покинула покои в сопровождении Сиры-калфы. Отойдя немного от закрывшихся дверей, она обернулась лицом к девушке.
– Сира-калфа, подожди.
– Слушаю, госпожа.
– Принеси мне чернила и бумагу.
Спустя некоторое время получив их, Гевхерхан Султан уселась в холле на тахту и, положив бумагу с чернилами на столик, спешно что-то написала.
Закончив, она сложила исписанный листок и мрачно передала Сире-калфе.
– Передай это лично в руки Альказу Бею по его возвращении во дворец, поняла? Не смей никому показывать и сама не открывай. Айше Султан и Шах Султан об этом послании ни слова.
– Как прикажете.
– Прекрасно, – удовлетворённо отозвалась темноволосая госпожа, поднимаясь с тахты и расправляя полы платья. – Если Шах Султан будет спрашивать обо мне, то скажи, что я уехала.
Тем временем в супружеских покоях, не обращая внимания на успокаивающие слова и прикосновения матери, Айше Султан льёт горькие слёзы.
– Моя красавица, – мягко произнесла Шах Султан, поглаживая дочь по тёмным волосам. – Хватит терзать себя…
– Оставьте меня.
– Альказ Бей не стоит твоих слёз. Если он не станет ценить тебя, то, клянусь, лишится всего, что имеет. Даже жизни!
– Нет! – испуганно воскликнула Айше, наконец, обернувшись к матери. – Что вы такое говорите..? Уж лучше я умру, чем он.
Шах Султан, услышав это, тяжело вздохнула и обняла свою дочь. Госпожа сознавала, что Альказ Бей любил не Айше, а Хюррем, как и та страдала по нему, будучи замужней женщиной. Она совершила ошибку, соединив Айше и Альказа брачными узами. Хотела сделать как лучше, но только усугубила всё это.
– Я так ждала этой свадьбы, Валиде, – припав к матери и находясь в её объятиях, прошептала Айше Султан. – Думала, что окажусь в сказке. Какая же я глупая… Надеялась, что он любит меня также, как я его люблю.
Шах Султан промолчала, крепко обнимая дочь, которая плакала ей в плечо.
Дворец санджак-бея в Амасье.
Покои Дэфне Султан.
Лучи закатного солнца, в последний раз коснувшись светлых волос женщины, находящейся на террасе, скрылись за темнеющей полоской горизонта. Небо, и без того потемневшее с приближением ночи, посерело.
Дэфне Султан, наслаждаясь тёплым вечером уходящего лета, сидела на небольшом диване и вдумчиво читала толстую книгу на родном итальянском языке.
Её служанка, Низис-хатун, маленькая и темноволосая девушка, сидела у ног госпожи на атласной подушке и старательно вышивала узор на белом платке.
Миршэ-калфа, зайдя на террасу в сопровождении темноволосой Лилиан-хатун, поклонилась.
Низис-хатун, подняв глаза от вышивки к ним, нахмурилась. Она понимала, что Лилиан – её соперница за внимание Султанши. К тому же, она была влюблена в Шехзаде Баязида и мечтала стать его наложницей, а Лилиан, возможно, угрожала ей и в этом.
– Госпожа, – произнесла Миршэ-калфа, привлекая к себе внимание той.
Лилиан смущённо взглянула на Дэфне Султан, которая тепло ей улыбнулась.
– Миршэ-калфа сказала, что ты желаешь службы у меня.
– Простите, госпожа, за дерзость, – залепетала Лилиан. – Рядом с вами я чувствую себя в безопасности. В гареме мне не дают покоя из-за того, что семья продала меня в рабство. Если вы сочтёте это уместным, я бы хотела служить вам.
Дэфне Султан, вздохнув, мимолётно переглянулась с Миршэ-калфой. Та едва уловимо кивнула головой, одобряя. Низис-хатун, заметив это, возгорелась ещё большим недовольством.
– Хорошо, – степенно кивнула светловолосая госпожа. – Отныне ты у меня в услужении. Будешь жить в моих покоях, в комнате для прислуги вместе с Низис-хатун.
Лилиан и Низис обменялись напряжёнными взглядами, будучи обе этому не рады.
– Миршэ, позаботься о том, чтобы к вечеру вещи Лилиан перенесли в мои покои. Также расскажи ей о её новых обязанностях.
– Как прикажете.
– Откуда ты родом, Лилиан? – осведомилась Дэфне Султан, откладывая книгу в сторону.
– Мне неизвестно это, госпожа. Когда я была ребёнком, то семья, в которой я выросла, нашла меня на рынке Стамбула. Рассказывали, будто я была в богатых одеждах, но они износились и изорвались. Своей настоящей семьи я не знаю. Может, меня потеряли, а, может, оставили.
Дэфне Султан, помрачнев, понимающе кивнула.
– Ты выглядишь такой хрупкой и ранимой… Но, несмотря на это, перенесла многие тяготы жизни и не сломалась. В тебе остались доброта и желание жизни. Если пожелаешь, я дарую тебе новое имя, которое поможет тебе освоиться здесь, в гареме.
– Если вам так угодно.
– Филиз. Означает “пробившийся росток”, “стебель”. Ты словно прекрасный, нежный цветок, пробившийся к жизни, несмотря на препятствия.
