Текст книги "Возвышение падших (СИ)"
Автор книги: Marina Saltwater
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 52 страниц)
Севен Султан, всхлипывая и плача, крепко обнимала за плечи своего мужа. Ощущение тоски и одиночества уже завладело ею, она боялась расставаться впервые и так надолго. Война есть война – убийства, кровь и смерть.
– Не переживай столь сильно, Севен, – поцеловав её в губы, проговорил Осман с тёплой улыбкой на лице. – Мы же не навсегда прощаемся…
Севен Султан, мягко отпрянув, заглянула в родные льдисто-серые глаза улыбающегося мужа.
– Военный поход длится если не год, то несколько лет… Я с ума сойду от тоски по тебе!
Осман, мягко рассмеявшись, поцеловал жену в лоб и отстранился, поправляя задравшийся от объятий воротник походного кафтана.
– Зато, вернувшись, я смогу взять на руки нашего ребенка. Не печалься. Я буду писать тебе письма.
Не сдержав сердечного порыва, Севен Султан снова обняла мужа.
– Мне пора, – поцеловав её руки, неохотно произнёс Осман. – Не печалься.
Улыбнувшись напоследок, он покинул покои. Утерев горячие слёзы со своего лица, Севен волнительно подошла к окну и с тоской в голубых глазах наблюдала за тем, как Осман взобрался на лошадь и вместе с эскортом покинул дворец, а после и Эрзурум, отправляясь в столицу.
Отчего-то тоска и ощущение потери бередили сердце Севен Султан. Приложив руку к своему животу, она шумно выдохнула в попытке успокоиться. Волнения был опасны для ребёнка. Потревожив её, в покои, постучавшись, вошла Назлы-хатун, держа в руках дымящийся поднос с едой.
– Поешьте, госпожа. В вашем положении нужно следить за здоровьем.
Дворец санджак-бея в Манисе. Комната Айсан-хатун.
Айсан-хатун, стоя у настенного зеркала, расчесывала свои длинные чёрные волосы. Несмотря на своё заточение, она была вполне довольна жизнью. Конечно, Шехзаде Сулеймана она больше не видела с той ночи, но она была уверена, что он её не забудет.
Прикоснувшись пальцами к изумрудному ожерелью, сверкающему на её шее, Айсан улыбнулась, но после вздрогнула, когда раздался неприятный скрежет. Отперев замок, в комнату вошла ухмыляющаяся Джихан-калфа в сопровождении двух евнухов.
Айсан-хатун, отложив гребень, непонимающе взглянула на них.
– В чём дело, Джихан-калфа?
– Ну и натворила же ты дел, Айсан-хатун… Приказано посадить тебя в темницу. Охрана! Увести её.
– За что?! – негодующе и испуганно вскрикнула она, когда, схватив её под руки, евнухи поволокли её из комнаты.
Наложницы гарема в изумлении уставились на неё, ещё больше уязвляя Айсан-хатун своими посмеиванием и перешёптыванием.
Джихан-калфа, довольно ухмыляясь, сопроводила их до дверей гарема, а после спешно направилась в покои Гюльхан Султан. Та горделиво восседала на тахте, пытаясь самостоятельно разобраться с гаремными документами. К сожалению, безуспешно.
Увидев вошедшую Джихан-калфу, она ухмыльнулась.
– Ну, что?
– Айсан-хатун в темнице.
– Прекрасно, – самодовольно воскликнула Гюльхан Султан. – Пусть одумается, сидя в сырой яме с крысами.
– Хорошо, что Хельга рассказала нам то, как Айсан удалось попасть в покои Шехзаде Сулеймана. Это ей с рук не сойдет…
– Так пусть мой лев узнает обо всём. Немедленно.
Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Шехзаде Сулеймана.
Когда Касим-ага, поклонившись, вошёл в покои, Шехзаде Сулейман вдумчиво читал какую-то книгу, но, увидев его, отложил её в сторону.
– Ты вовремя, ага. Я сам хотел звать тебя.
– Вы в чём-то нуждаетесь, господин? – насторожился Касим-ага.
– Пусть придёт Айсан-хатун, – вспомнив чёрные волосы и серо-зелёные глаза, приказал Сулейман.
Касим-ага, услышав приказ, не спешил его исполнять.
– Это невозможно, господин. По велению Гюльхан Султан ваша фаворитка была брошена в темницу.
Шехзаде Сулейман, возгоревшись ошеломлением и негодованием, поднялся с тахты и подошёл к евнуху.
– Что?..
– Было раскрыто то, как Айсан-хатун попала в ваши покои в обход подготовленной Хельги-хатун, – залепетал заготовленную для него речь евнух. – Она угрожала ей кровавой расправой и велела отдать свою одежду, чтобы под видом Хельги-хатун дойти до вашей опочивальни и беспрепятственно покинуть гарем.
Услышав это, Сулейман насупился. Для подобного поступка нужны были хитрость и смелость, а также определённое коварство ума. Все эти качества, к сожалению или счастью, были присущи и его умершей в огне Эдже Султан. Неужели это сходство между ней, Эдже, и Айсан будет преследовать его всю жизнь, заставляя потакать этой черноволосой наложнице?
– Немедленно освободить Айсан-хатун, – решительно проговорил он. – И пусть её осмотрит лекарь… Кто знает, что за напасти во дворцовом подземелье?
– Но Гюльхан Султан не…
– Я сам с ней разберусь, – жёстко процедил рыжеволосый юноша. – Исполняй приказание!
Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Гюльхан Султан.
Гюльхан Султан, сидя на тахте в ожидании последствий своего поступка, задумчиво наблюдала за тем, как Зеррин Султан старательно, но неумело вышивала.
Внезапно двери распахнулись, напугав обеих, и в покои вошёл явно разгневанный Сулейман. Увидев своего сына, Гюльхан Султан, памятуя ссоры, обиженно и надменно отвернула рыжеволосую голову в сторону.
Зеррин Султан, в отличие от неё, радостно подбежала к брату и обняла его за ноги.
– Мы позже с тобой поговорим, Зеррин. Джихан-калфа, уведи Зеррин Султан на террасу.
Джихан-калфа, получив позволительный кивок головы от своей госпожи, увела девочку. Дождавшись их ухода, Сулейман, повернувшись к матери, тяжело оглядел её надменное красивое лицо.
– Я предупреждал вас, Валиде. Что и кому вы хотите доказать? Неужели трудно управлять гаремом справедливо и мирно, как подобает будущей Валиде Султан?
Та, наконец, посмотрела на своего сына, но в её синих глазах таились обида и разочарованность.
– Я управляю гаремом, врученным мне Повелителем, так, как считаю нужным. И никто, даже ты, Сулейман, не смеет мне перечить!
– Довольно! – в гневе процедил Сулейман, и голос его эхом пробежался по стенам покоев и, кажется, всего дворца.
Гюльхан Султан пораженно вздрогнула от его гневного возгласа. Неужели он смеет кричать на неё и приказывать молчать?
– В последний раз предупреждаю, Валиде, – явно сдерживая себя, процедил рыжеволосый юноша. – Усмирите свою гордыню и правьте гаремом, прошу вас, мирно.
– Иначе..? – с вызовом бросила та.
– Иначе я напишу Повелителю письмо с просьбой отстранить вас от должности управляющей моего гарема, и вы вернетесь в Топ Капы, который так не желали покидать.
Гюльхан Султан, вспыхнув ослепляющим гневом, поднялась с тахты и горделиво подошла к сыну.
– Как ты смеешь разговаривать со мной в подобном тоне? Я – твоя мать. Неужели ты забыл, что я сделала для тебя? Подарила жизнь, воспитала, оберегала… По-твоему, я заслуживаю подобного отношения?
Шехзаде Сулейман тяжело вздохнул, очевидно, чувствуя себя виноватым. Но чувства гнева и негодования, а также его болезненное увлечение Айсан из-за её схожести с Эдже Султан заглушали это.
– Я люблю вас, но вы не оставляете мне выбора.
Развернувшись, он покинул покои размашистым шагом. Гюльхан Султан, проводив его растерянным взглядом, в голос заплакала, прикрыв лицо трясущимися руками. Какое-то отчаяние охватило её, а бессилие будто душило, сжав своими пальцами её горло. Женщина, что всю жизнь боролась, чувствовала, что готова сдаться.
Комментарий к Глава 16. Новое и старое
Дополнительные материалы, способные сделать чтение фанфика более интересным, а представление образов и интересных ситуаций более лёгким – https://vk.com/validehurrem
========== Глава 17. Разлука и торжество ==========
Спустя несколько дней…
Топ Капы. Султанские покои.
Новый день ознаменовался запоздалым прибытием гостей. Тёмно-синее одеяние Орхана, восседающего на своём просторном троне, рдело роскошью, перемежающейся с противоречащей ей строгостью фасона. Когда двери его опочивальни с неприятным скрипом отворились, он перевёл тёмно-карие глаза к вошедшим.
Султанзаде Муса Бей, первенец и старший из сыновей Хюма Шах Султан, премного походил на неё как внешне, так и внутренними качествами. Высокий, широкоплечий и хорошо сложенный. Особой красотой не блистал, но был внешне определённо приятным. Тёмно-каштановые волосы обрамляли его смуглое лицо с твёрдыми чертами и тёмно-карими глазами, которые светились рассудительностью и спокойным достоинством. Как и Гевхерхан Султан, он был проявлением материнских мудрости и рассудительности, а также отцовского спокойствия. Муса, разумеется, был женат, причём дважды, и имел чуть ли не десять детей, но прибыл в одиночестве.
Вошедший следом за Мусой Беем его младший брат и третий сын Хюма Шах Султан, Султанзаде Мехмет Бей, был истинно красивым мужчиной. Также высок и статен, широкоплеч и ладен, но смуглое и жёсткое лицо его было преисполнено жгучей южной привлекательностью. Чёрные волосы и чёрные глаза, унаследованные от отца, добавляли ему тёмного шарма. Несмотря на свою красоту, он был жесток, твёрд и порой бессердечен. Бессердечен по отношению к себе, жене, детям, подданным. Ничто и никто его не волновало. Сдержанный, невозмутимый и неизменно жёсткий, он слыл прекрасным воином, но жестоким правителем в своей провинции.
В отличие от своего старшего брата, Мехмет Бей взял с собой свою жену, Бирсен-хатун. В пору своему мужу она была столь же сдержанна и невозмутима, но красоту его не разделяла. Те же чёрные волосы, заплетённые в незатейливую причёску, и чёрные глаза не придавали ей шарма, а ожесточали и без того сухое лицо. Бирсен-хатун была из тех женщин, что познала горести и от них лишь закалилась, затвердела и окаменела: смерти детей, рождённых и нерождённых, жесткость и бессердечие мужа.
Втроём они, подойдя к сидящему на троне падишаху, почтенно поклонились.
– Муса, – произнёс султан Орхан, когда племянник подошёл к нему и прикоснулся лбом к его протянутой ладони. – Возмужал за годы, что не виделись. Рад видеть тебя здесь, в Стамбуле.
Промолчав, Муса Бей отступил на место, пропуская Мехмета Бея. Тот повторил его действия, прикоснувшись лбом к смуглой руке султана.
– Мехмет.
– Рада встрече с вами, Повелитель, – глубоким голосом отозвался тот.
Отступив, Мехмет Бей взглянул на свою сдержанную супругу, стоящую подле него.
– Это – Бирсен-хатун. Моя жена.
На этот раз падишах промолчал, удостоив ту лишь мимолётным взглядом.
– Вы покинули свои санджаки и явились в столицу по весьма печальной причине, – заговорил он, оглядывая племянников. – Ваша мать и моя сестра, Шах Султан, была вероломно отравлена. Выяснить то, кто и зачем это сделал, не представляется возможным. Примите мои соболезнования.
Мехмет Бей жёстко взглянул на султана, и на лице его появилась усмешка. Все взгляды обратились к нему.
– Неужели убийство Султанши династии, дочери и сестры султанов, управляющей гарема Топ Капы не будет расследовано?
– Я понимаю твоё возмущение, Мехмет, – сухо ответил Орхан, одарив его недовольным взором. – Так или иначе, похороны свершились без вас. Так что, вам остаётся лишь поддержать Гевхерхан и Хюррем, которые очень переживают смерть своей матери и младшей сестры. После вы вернётесь в свои санджаки.
На некоторое время воцарилась звенящая тишина, а после Муса Бей покачал темноволосой головой.
– Не могу поверить, что наша Айше сотворила это с собой. Альказ Бей должен поплатиться за то, что…
– Вам нужно успокоиться, – оборвал его падишах тоном, не терпящим возражений. – Альказ Бей – хранитель султанских покоев. Он не виновен в том, что Айше покончила с собой. И более этот вопрос не стоит затрагивать.
Мехмет и Муса, смолчав, тяжело переглянулись между собой.
– С вашего позволения, Повелитель, – проговорил Муса, чувствуя нарастающее напряжение. – Нам бы хотелось повидаться с сёстрами.
– Ступайте.
Проводив их, уходящих, долгим взглядом, Орхан мрачно насупился.
Топ Капы. Покои управляющей.
В этот ясный день солнце заливало Стамбул своими лучами, пусть и похолодевшими с наступлением осени. Попадая в опочивальню сквозь решётчатые окна, солнечные лучи играли золотыми бликами на её стенах и коврах. Селин Султан, облачённая в непривычное для неё и окружающих роскошное одеяние из коричневой парчи глубокого кофейного оттенка, вместе с дочерью Фатьмой Султан трапезничала за низким столиком. В её тёмных волосах, собранных в высокую причёску, высилась небольшая драгоценная диадема, украшенная жемчугом и алмазами.
Большую часть своей жизни она, Селин Султан, провела в забытье. Женщина, потерявшая сына – единственную свою отраду, уважение и почёт, существовала в условиях, подобающих не госпоже, жене шехзаде и впоследствии султана, а обычной наложнице.
Отчасти это был и её личный выбор. Селин не жаждала роскоши и власти, драгоценных украшений и прекрасных платьев. Всё, о чём она думала, это то, что она где-то недоглядела, раз её Ахмед заболел и скончался в лихорадке.
Но, спустя годы, когда её, наконец, заметили и наградили высшей должностью в самом гареме Топ Капы, она воспарила. Селин Султан вдруг захотелось носить платья из дорогой парчи, расшитые золотыми и серебряными нитями, украшения с драгоценными камнями. Она успокаивала себя тем, что всего лишь хотела соответствовать статусу госпожи и управляющей гарема, но сознавала, что лжёт. Ей нравилось быть роскошной. Возможно, она заслужила этого спустя столько тягостных лет?
– Мама? – позвала Фатьма Султан.
– Да?
– Мы теперь всегда будем жить в этих покоях? – с толикой радости в голосе спросила темноволосая девочка. Её тёмно-карие глаза с нескрываемым восхищением пробежались по опочивальне. – Здесь так красиво…
– Если на то воля Всевышнего, то да, – неопределённо ответила Селин Султан.
Припоминая гнев Хюррем Султан, она имела некоторые сомнения относительно того, сможет ли здесь задержаться.
Прервав их мирную трапезу, в покои вошла беременная Эсен-хатун, которая, поклонившись, с улыбкой на спокойном лице подошла к сидящим за столом госпожам. С тех пор, как Селин Султан стала управляющей гарема и они смогли ближе познакомиться благодаря содействию Фатьмы Султан, наложница часто бывала здесь.
Эсен-хатун, имея скрытые мотивы в этой дружбе благодаря своей договорённости с Фатьмой Султан, чувствовала себя несколько неловко. Как оказалось, Селин Султан была порядочной, доброй и приветливой женщиной, потому Эсен могла с уверенностью заявить, что желала общаться с ней искренне.
Селин Султан, кивнув вошедшей девушке, приветливо улыбнулась ей. Фатьма Султан обрадовалась не меньше своей матери, так как успела проникнуться к Эсен-хатун за прошедшие дни.
– Доброе утро, госпожа.
– И тебе, Эсен, – ответила Селин Султан. – Прошу, садись с нами. Как ты? Надеюсь, ни в чём не нуждаешься?
Опустившись за стол на принесённую служанкой подушку, Эсен степенно улыбнулась.
– Со мной всё хорошо. И нужды нет ни в чём. Я всем довольна.
– Хорошо.
– Слышали ли вы, что в Топ Капы прибыли старшие сыновья Шах Султан? – проговорила Эсен, взяв из вазы с фруктами веточку винограда. – Насколько мне известно, они в данный момент в опочивальне Повелителя.
– Нет, мне об этом ничего не известно, – слегка нахмурилась Селин Султан.
– А что с младшими детьми Шах Султан?
– По приказу Повелителя я отправила их со слугами во дворец Гевхерхан Султан, которая обязалась позаботиться о братьях.
Услышав слова госпожи, Эсен-хатун понимающе кивнула. Кто ещё, если не Гевхерхан Султан, позаботится о них? Не Хюррем Султан уж точно…
– У неё самой двое маленьких детей, так она ещё двоих братьев взяла под опеку… – высказала свои мысли вслух Эсен, поедая виноград. – Гевхерхан Султан – хорошая женщина. Признаюсь, что она всегда нравилась мне больше остальных дочерей покойной Шах Султан.
Селин Султан промолчала, но согласно кивнула темноволосой головой. Двери вновь распахнулись, и вошла хазнедар, Фериде-калфа.
– Султанша, – поклонилась она, смотря на управляющую гарема. – Султанзаде Муса Бей и Султанзаде Мехмет Бей вместе с его супругой Бирсен-хатун прибыли в Топ Капы. По словам Зафера-аги, они не останутся здесь и отправятся во дворец Гевхерхан Султан, где и останутся на время своего пребывания в столице.
– Хорошо.
– И ещё… Повелитель отдал Заферу-аге приказ объявить о том, что церемония прощания с султаном состоится в полдень в его опочивальне.
– Можешь идти.
Фериде-калфа, снова поклонившись, ушла. Проводив её взглядом серо-голубых глаз, Эсен помрачнела и тоскливо нахмурилась. Заметив это, Селин Султан сочувственно улыбнулась.
– Не расстраивайся, Эсен. Повелитель рано или поздно вернётся.
Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Гюльхан Султан.
Настало время военного похода. Шехзаде Сулейман по приказу отца-султана должен был сопровождать его из Стамбула до места высадки, а после быть рядом на протяжении всего похода.
Шехзаде Сулейман был несказанно рад этому, так как давно хотел показать свои навыки в военной стратегии и боевых искусствах, чего нельзя было сказать о его матери. Гюльхан Султан надеялась, что её льва назначат регентом престола, и она сопроводит его до Топ Капы, где они мирно и без страха будут править отведённый срок. Впервые отпуская сына на войну, она ощущала тревогу, липкими щупальцами обхватывающую её сердце.
Волнительно расхаживая по своей опочивальне, рыжеволосая госпожа ожидала прихода Сулеймана, должного попрощаться с ней перед отбытием в Стамбул. Мысль о том, что из-за минувших ссор он пренебрежет этим, колыхалась в её разуме.
Джихан-калфа, стоя рядом, монотонно рассказывала о том, что Сулейман ещё несколько ночей провёл с Айсан-хатун, которую нельзя было не отвести к нему.
– Ко всему прочему, Шехзаде Сулейман пожелал этим утром навестить Айсан в её личной комнате на этаже фавориток.
– Значит, с ней он попрощался. А со мной? Если он пренебрежёт мною, то я на протяжении всех лет военного похода…
Не дав ей договорить, двери распахнулись, впуская одетого в военное облачение Шехзаде Сулеймана. Зеррин Султан, до этого сидящая в стороне, радостно подбежала к старшему брату. Тот, подхватив её на руки, обнял и погладил по длинным рыжим волосам.
– Мама сказала, что ты уезжаешь…
– Это правда, моя маленькая красавица, – улыбнулся Сулейман, отпуская её. – Ненадолго.
Переведя взгляд к матери, он ожидал привычной надменности, но слегка растерянно нахмурился. Гюльхан Султан с нежностью в синих глазах оглядывала его и тоскливо улыбалась.
– Валиде. Мы с вами долгое время не увидимся. Надеюсь, вы не держите на меня зла, так как я прощаю вам все ваши нелицеприятные слова и действия.
– Да будет острым твой меч. Храни тебя Аллах. Обязательно пиши мне, Сулейман.
Подойдя к сыну, Гюльхан Султан обхватила руками его шею и на мгновение прикрыла глаза. Страх потери всё сильнее овладевал ею, словно набегающий морской вал.
– С вашего позволения, – мягко разорвав объятие, произнёс Сулейман.
Развернувшись, он покинул опочивальню размашистыми шагами. Гюльхан Султан, смотря ему в след, нахмурилась.
– Я чувствую, что теряю его… – прошептала она с горечью в голосе. – Он даже не обнял меня в ответ. Как потеряла мужа, так и сына теряю. Неужели я делаю что-то неправильно?
– Не знаю, госпожа, – пожала плечами Джихан-калфа, смотря, как Билгелик-хатун уводит Зеррин Султан на террасу, дабы та увидела отъезд брата. – Быть может и так…
– Но, пока Сулейман в военном походе, который может затянуться на несколько лет, пришло время расправиться с Айсан-хатун, – решив взять себя в руки, произнесла та. – Она разрушила мои отношения с сыном. Этого я никогда ей не прощу.
– Что вы намереваетесь делать, госпожа?
Гюльхан Султан промолчала, как-то зловеще ухмыльнувшись.
Дворец Хюмашах Султан.
Спустя несколько недель после свадьбы пришло время расставаться. Хюмашах Султан, рассматривая своё отражение в зеркале, пыталась разобраться в своих чувствах. С одной стороны, она чувствовала облегчение. Феридун-паша уедет и тем самым позволит ей разобраться в самой в себе, понять, что она чувствует к нему. С другой стороны, она успела привязаться к внимательному мужу. Предстоящая разлука едва заметно отзывалась в её сердце какой-то тоской. Придётся вновь коротать дни и ночи в одиночестве…
– Феридун-паша ожидает вас в главном холле, госпожа, – заглянув в опочивальню, проговорила Хадижа-калфа.
– Иду, – отозвалась та, оборачиваясь к дочери. – Хафса.
Держа маленькую Хафсу Султан за руку, на розовом платье которой блестела подаренная Феридуном-пашой брошь в виде летящей бабочки, Хюмашах Султан вошла в холл с лёгкой улыбкой на лице.
Заметив их, Феридун-паша с вежливой улыбкой подошел к ним, кланяясь.
– Хюмашах Султан.
– Хорошо, что вам удалось улучить время для прощания с нами, – воскликнула та, а после взглянула на смущённую дочь. – Хафса, Феридун-паша уезжает. Попрощайся.
Хафса Султан, робко подойдя к тепло улыбающемуся мужчине, что присел перед ней на корточки, протянула ему белый платок. Он был украшен неровным узором из золотой нити, вышитым неуверенной детской рукой.
– Она сама вышила на нём узор. Это – подарок.
– Подарок, – повторила Хафса Султан.
Феридун-паша, приняв платок из рук девочки, поцеловал их, чем ещё больше смутил её.
– Благодарю, госпожа. Я буду бережно хранить его.
Наблюдая за ними с теплотой в серых глазах, Хюмашах Султан обернулась к Хадиже-калфе и приказала той увести Хафсу Султан.
Когда двери за ушедшими закрылись, Феридун-паша, спрятав подаренный платок за пазуху, взглянул на жену.
– Мне жаль расставаться с вами так скоро… Повелитель пожелал, чтобы я сопровождал его в военном походе.
– Понимаю. Желаю вам лёгкого пути, здоровья и удачи.
Феридун-паша, подойдя к ней, поцеловал и её руку. После, распрямившись, коснулся взглядом чёрных глаз сапфирового медальона, сверкающего на шее госпожи. Птица счастья, расправив крылья, парила на её груди.
Хюмашах Султан, улыбнувшись, протянула к нему раскрытую ладонь, на которой лежал коричневый кожаный треугольник, вышитый неясными узорами.
– Это – амулет. Пусть он всегда будет с вами, оберегая вас от всего плохого.
Подойдя ближе к изумлённому мужу, русоволосая госпожа приколола свой амулет ко внутренней стороне его кожаного дуплета.
– Благодарю, госпожа. Мне пора.
– В добрый путь.
Поклонившись, Феридун-паша ушёл, ни разу не обернувшись.
Хюмашах Султан, подойдя к огромному окну, проводила его, уезжающего верхом на коне, тоскливым взглядом. Женщина неохотно осознавала, что сердце её растаяло. Она готова была полюбить снова.
Дворец Хюррем Султан.
В задумчивости стоя у окна в своих покоях, Хюррем Султан лицезрела увядающий сад. Для неё это стало привычным занятием, хотя слуги и муж находили его странным.
С наступлением военного похода она погрузилась в тревожное состояние, потому как не хотела отпускать одного важного для неё человека. Не мужа Ферхата-пашу, который вот-вот должен был зайти к ней, дабы проститься. Альказ Бей должен был сопровождать своего господина в походе, и у них даже не было возможности проститься. Долголетняя разлука болезненно отзывалась в её сердце.
Разорвав тишину, в покои вошёл не менее своей жены мрачный Ферхат-паша. Хюррем Султан, обернувшись на него, нахмурилась. Он смотрел на неё будто в ожидании чего-то. Но, чего? Ведь знал, что не любит его и не будет тосковать по нему все эти годы.
– Я отбываю вместе с Повелителем в военный лагерь, – объявил Ферхат-паша, будто она об этом не знала. – Решил проститься с вами, госпожа.
– Удачного пути, паша.
– Надеюсь, что за время моего отсутствия вы, госпожа, многое успеете обдумать. Я очень снисходителен к вам и, услышьте же, искренне привязан к вам сердечными чувствами. Не идите на поводу у низменных страстей… Нам это не дозволено титулами, а лично вам – происхождением и браком.
Не дождавшись ответа, он поклонился и ушёл. Хюррем Султан ему в след раздражённо выдохнула.
Дворец санджак-бея в Амасье.
Тем временем в Амасье, греясь в последних лучах тускнеющего к началу сентября солнца, три женщины восседали на террасе. Дэфне Султан беспокойно оглядывала сидящую напротив неё Нурбахар Султан, в голубых глазах которой таилась тоска. Айше Султан, сидя рядом со Дэфне Султан, вежливо не вмешивалась в их разговор.
– Вы уверены, что хотите так скоро покинуть нас, госпожа? – спросила Дэфне Султан, хмурясь.
– Я не госпожа, – раздражённо отозвалась Нурбахар Султан.
– Простите.
Айше Султан вспыхнула недовольством из-за вопиющего неуважения Нурбахар Султан к другой госпоже, которая была куда в большом почёте.
– Моя дочь Севен осталась в одиночестве в Эрузуруме в связи с отъездом её мужа, Османа, в столицу, – смягчилась Нурбахар Султан, видимо, поняв, что излишне груба. – Хочу вернуться к ней…
– Как вы пожелаете, – дипломатично отозвалась Дэфне Султан.
Поднявшись с тахты, женщины переглянулись между собой.
– Спасибо вам за тёплый прием и за поддержку, Дэфне Султан. Надеюсь, что вас не постигнет моя участь…
Та заметно помрачнела от слов Нурбахар Султан. Её участь, конечно же, не была завидной, но и сама Дэфне многое пережила. Довольно-таки много, чтобы её судьба также считалась горькой.
– Я уже пережила казнь мужа и сына. Второй потери я не выдержу…
– Я слышала, что Гюльхан Султан – властная и жестокая женщина, – перевела тему Нурбахар Султан, но после пожалела об этом. В её разуме мгновенно возникла темноволосая и гордая Сейхан, в зелёных глазах которой горело самодовольство. – Она… напоминает мне ту, из-за которой я всё потеряла.
– Сейхан Султан, – догадалась Айше Султан, но прикусила язык, увидев, как вдрогнула Нурбахар Султан от этого имени.
– Пусть Аллах убережёт вас от этой Гюльхан. Меня он не уберег. Я стала жертвой собственной ненависти… Не совершайте моей ошибки. Оставайтесь благоразумной и честной, Дэфне Султан. И пусть, наконец, Валиде Султан станет мудрая и благородная женщина. Довольно с нас тиранш и убийц.
– Аминь, – прошептала Айше Султан, искренне желая этого.
– Я отправлюсь в путь немедленно, – отойдя к дверям, произнесла Нурбахар Султан. – Не хочу отвлекать вас от подготовок к отъезду в столицу, Султанша.
– Надеюсь, мы еще свидимся с вами, – ответила Дэфне Султан, провожая её взглядом.
– Жаль её… – выдохнула Айше Султан, когда та покинула террасу.
Дэфне Султан не успела ничего ответить, так как на террасу вошла Филиз-хатун, которая поклонилась госпожам.
– Филиз, здравствуй.
– Простите за беспокойство, госпожа. Я не вовремя?
– Проходи.
Втроём они опустились на тахту. Филиз-хатун чувствовала себя несколько неловко в обществе Султанш, но старалась этого не показывать.
– Ты ни в чём не нуждаешься? – заботливо поинтересовалась Дэфне Султан, качнув светловолосой головой.
– Что вы, госпожа? Вы и шехзаде одарили меня всем тем, о чём я мечтала.
– Филиз-хатун будет сопровождать вас и Баязида в столицу? – спросила Айше только для того, чтобы продолжить разговор.
– Разумеется.
Ответив, Дэфне вздохнула, тоскливо опустив серые глаза к своим морщинистым рукам, сложенным на коленях.
– Вы не рады тому, что Повелитель назначил Шехзаде Баязида регентом престола на время военного похода?
– Конечно же рада, Айше. Это – великая честь для моего льва, как и для меня. Но возвращаться в Топ Капы мне трудно…
В который раз двери террасы раскрылись, и вошла Миршэ-калфа, которая, поклонившись, предоставила своей госпоже письмо.
Взяв его в руки под напряжёнными взглядами, Дэфне Султан принялась настороженно читать.
“Дэфне Султан Хазретлери,
Сообщаю вам о том, что Хюма Шах Султан Хазретлери скончалась, отравленная недоброжелателями. Её дочь, Айше Султан Хазретлери, в ту же ночь покончила с собой.
Фериде-калфа”.
Свернувшая письмо, светловолосая госпожа пребывала в ошеломлении. Поведав о скорбных вестях из столицы Айше Султан и Филиз-хатун, она перевела взгляд серых глаз к вошедшему Шехзаде Баязиду.
Айше Султан и Филиз-хатун тут же поднялись тахты, приветствуя его. Баязид насторожился, заметив растерянность матери.
– Что с вами, Валиде? – спросил он, а после заметил в её ладони письмо. – Дурные вести?
– Пишут, что Шах Султан была отравлена, а её дочь, Айше Султан, покончила с собой.
– Да покоятся они с миром… – произнёс Баязид. – В письме Повелителя о том, что он назначил меня регентом престола, об этом написано. Я забыл вам сообщить в этой суматохе.
Дэфне Султан, горько покачав головой, отложила письмо на столик.
– Когда отправляемся в путь? – спросила она.
– Всё готово. Как будете готовы, выходите к воротам.
– Шехзаде, позвольте распрощаться с вами, – проговорила Айше Султан, останавливая того, уходящего.
Шехзаде Баязид остановился и непонимающе взглянул на неё.
– Разве вы не будете сопровождать мою Валиде?
– Нет. Я вернусь к мужу и детям.
– Тогда лёгкого пути вам, Султанша. Надеюсь, мы ещё свидимся с вами.
– Благодарю, Шехзаде.
Кивнув темноволосой головой, Баязид ушёл. Филиз-хатун проводила его взглядом, полным обожания.
– Ты уверена, что не хочешь поехать со мной? – подойдя к Айше, произнесла Дэфне Султан. В её серых глазах таилась тоска. – Без тебя в Топ Капы я, верно, зачахну от тоски.
– Уверена, госпожа. Не для меня жизнь в Топ Капы. Я сильно соскучилась по детям…
– Раз так, то желаю тебе счастья, Айше. Помни, что я всегда рада тебе. Приезжай, как только сможешь.
– Конечно.
Они соединились в трепетных и тёплых объятиях. После, мягко отстранившись, Айше Султан поклонилась и покинула опочивальню, тоскливо обернувшись в дверях.
– Ступай в свою комнату и подготовься к пути, Филиз. Мы покидаем Амасью.
Стамбул. Дворец Гевхерхан Султан.
Стоя в окружении четырех детей, играющих рядом, Гевхерхан Султан вглядывалась в окно в ожидании гостей. Как и всегда, одеяние её из тёмно-зелёного атласа было простым и строгим, а в волосах и на теле не было ни единого драгоценного украшения. Это было не только соответствием своему стилю, но и остатками скорби. Ей до сих пор, спустя недели и дни после похорон матери и сестры, не хотелось ни наряжаться, ни смеяться.
Наконец, послышались топот копыт и стук колёс кареты. Муса Бей и Мехмет Бей приехали верхом на своих конях, а Бирсен-хатун с неизменно сухим лицом вышла из кареты.
Они вошли во дворец в сопровождении встретивших их слуг. Вскоре двери распахнулись, впуская гостей в холл.
Гевхерхан Султан, приветственно улыбнувшись, подошла к ним. Старший из братьев, Муса Бей, заключил подошедшую к нему сестру в крепкие объятия, в которых они вместе разделили свою скорбь.
– Добро пожаловать, султанзаде.
Отстранившись, Гевхерхан Султан взглянула на Мехмета Бея. Он был по-прежнему красив и молод. На его смуглом лице не было видно каких-то мрачных чувств, но они читались в его чёрных глазах.
– Здравствуй, Гевхерхан, – порывисто обнимая сестру, произнёс Мехмет Бей. – Рад видеть тебя.
– Надеюсь, не сильно утомились в пути? – отстранившись, проговорила Гевхерхан Султан, беспокойно оглядывая братьев.
– Путь был долгим… – неопределённо ответил Муса, выглядя усталым.
