Текст книги "Возвышение падших (СИ)"
Автор книги: Marina Saltwater
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 52 страниц)
– Вы путаете меня с первыми жёнами нашего повелителя, – сглотнув слёзы обиды, процедила Эсен. В её голосе уверенность странным образом перемежалась с некоторой долей сомнений. – Тот день не настанет. Я не допущу этого.
– Неважно, кто ты и насколько ты сильна, – выдохнула Гюльрух, став необычайно серьёзной. – Однажды случится то, что не в твоей власти. То, что нельзя предотвратить или предвидеть. И, когда султан остынет и забудет тебя, ты ничего не сможешь сделать. Ни Селин, молча стерпевшая предательство и боль, ни Гюльхан, пытавшаяся бороться и не сдаваться, ни Дэфне, самоотверженно и преданно любившая… Они не смогли что-либо изменить. И ты не сможешь, Эсен.
Ухмыльнувшись над растерянным выражением лица Эсен, Гюльрух Султан развернулась и ушла. Эсен, тяжело нахмурившись, мрачно взглянула ей в след. Что, если эти пророческие слова в будущем станут правдой?
Дворец Хюррем Султан.
Хюррем Султан меланхолично созерцала извивающееся пламя в горящем камине. Она пыталась разобраться в том, что чувствует.
Да, она мечтала избавиться от Ферхата-паши, но только для того, чтобы не быть его женой. Смерть? Нет, смерти она ему не желала.
Альказ пошёл на это злодеяние только ради неё, потому что она жаловалась ему, что больше не в силах терпеть Ферхата-пашу. Она виновна в том, что её муж убит, а её возлюбленный взял на себя грех убийства, причём, великого визиря. Если его причастность обнаружится, то его казнят.
Облачённая в простые траурные одежды, Хюррем Султан поднялась и стала нервно расхаживать по своим покоям. Саасхан-калфа, сидевшая на тахте, беспокойно наблюдала за ней.
– Не изводите себя так, султанша.
Хюррем Султан, раздражённо взглянув на неё, промолчала. Неожиданно двери распахнулись, и в покои вошёл Альказ Бей. Увидев его, султанша замерла в растерянности и напряжении.
– Султанша.
– Саасхан-калфа, выйди, – велела Хюррем Султан, покосившись на любопытную калфу.
Та, поклонившись, покинула покои. Судорожно выдохнув, Хюррем Султан медленно подошла к Альказу и тяжело взглянула на него.
– И это, по-твоему, выход? – горько прошептала она. – Убить моего мужа, Ферхата-пашу?
– Иного выхода не было, – мрачно отозвался Альказ Бей.
Он предпринял попытку взять её за руку, но Хюррем Султан, отпрянув, покачала темноволосой головой.
– И что нам теперь делать? Ты об этом думал?
– Я предстану перед повелителем и признаюсь в своих чувствах к вам. Попрошу вашей руки.
– Что ты говоришь, Альказ? – ошеломилась султанша, широко распахнув свои тёмно-карие глаза. – Он поймет, что ты как-то причастен к смерти Ферхата-паши.
– В пекло всё эти трудности и препятствия! – горячо воскликнул Альказ Бей. – Мне всё равно.
Хюррем Султан, нахмурившись, подняла руку и провела ею по его лицу, искажённому в гневе и раздражении. Перехватив её руку, Альказ Бей с чувством поцеловал её, но тут же отпрянул, когда в покои вошла хмурая Гевхерхан Султан. Она усмехнулась, оглядев их.
Альказ Бей, поклонившись, тут же покинул опочивальню. Гевхерхан Султан, проводив его долгим взглядом, после подошла к напряжённой сестре.
– Смерть Ферхата-паши всех нас потрясла. Задушен в собственной постели…
Хюррем Султан на это промолчала, только кивнув темноволосой головой.
– Смею предположить, что Альказ… – произнесла Гевхерхан.
– Прекрати, Гевхерхан! Мы обе знаем, что ты обо всём догадалась.
– Неужели из-за этой любви вы готовы убивать? – с непониманием и даже отвращением прошептала та.
– Ради этой любви я сделаю всё, что угодно! – горячо воскликнула Хюррем, и её тёмно-карие глаза блеснули какой-то одержимостью.
– Образумься, Хюррем! Эта любовь – яд. Вы всё рушите на своём пути. Валиде, Айше, Ферхат-паша. Кто следующий? Я, потому что пытаюсь вам помешать?
– Недавно ты сама говорила, что, раз любишь Альказа, разводись с Ферхатом-пашой.
– Разводись, а не убивай! – с горечью возразила Гевхерхан.
– Альказ намерен предстать перед повелителем, всё ему рассказать, кроме причастности к смерти Ферхата-паши, и попросить моей руки.
– О, Аллах… – испугалась Гевхерхан, глядя на сестру, как на сумасшедшую. – Он не позволит!
– Пусть хотя бы на этот раз Всевышний услышит мои мольбы и исполнит их, – прошептала Хюррем, тревожно хмурясь.
Вечер.
Дворец санджак-бея в Манисе.
Тем временем в гареме Манисы звонко раздавались переливы весёлой музыки, наложницы танцевали, смеялись и шептались. Гюльхан Султан, горделиво восседая на высоком сидении в веселящемся гареме, рдела роскошью. Её красное платье было расшито золотой нитью и украшено тёмно-красными рубинами, которые также сверкали в её тяжёлых золотых драгоценностях. Длинные рыжие волосы были собраны в изящную высокую причёску, которую венчала золотая диадема с рубинами, гранатами и опалами. Она ухмыльнулась, заметив вошедшую в гарем молодую женщину.
Айсан Султан выглядела куда скромнее в своём нежно-голубом платье. Его лиф (верхняя часть платья) был расшит той же золотой нитью, но только в виде цветочного узора. На её талии был тонкий пояс в виде переплетённых стеблей, украшенный многочисленными шипами и цветком розы посередине. В её облачении читалась идея показать себя женственной и романтичной девушкой с отсылкой на свою молодость и красоту, а шипы будто предупреждали, что она не так уж легкомысленна и способна постоять за себя.
– Султанша.
– Проходи, садись, – ответила Гюльхан Султан, натянуто ей улыбнувшись.
Сев на принесенную служанкой атласную подушку, Айсан Султан оглянулась в гареме, но помрачнела, так как не заметила Хельги-хатун.
– Как твои дела, Айсан? – спросила Гюльхан Султан, видимо, пытаясь её отвлечь. – Надеюсь, шехзаде Орхан здоров?
– Всё хорошо, – отозвалась та, слегка растерянно взглянув на султаншу. – Орхан здоров.
Джихан-калфа, в этот момент подошедшая к Гюльхан Султан, что-то тихо зашептала ей на ухо, а после передала напрягшейся султанше небольшое послание. Тут же развернув его, Гюльхан Султан хмуро прочитала написанное.
“Селин-хатун была смещена с поста управляющей гарема, который заняла Эсен Султан. Вскоре после этого повелитель даровал Эсен Султан свободу, а после взял в законные жёны. Возобладав подобной силой, она избавилась от Фатьмы Султан, отослав её к семье, и от Гюльрух Султан, устроив её поспешную свадьбу. Насколько мне известно, Эсен Султан уволила с поста хазнедар Фериде-калфу и вернула на её место Зейнар-калфу”.
Ошеломлённо выдохнув, Гюльхан Султан выронила письмо из своих рук. Серо-зелёные глаза Айсан Султан жадно припали к письму, но Джихан-калфа спешно подобрала его и спрятала за пазуху. Вскочив со своего сидения, Гюльхан Султан, явно расстроенная и разгневанная, горделиво покинула гарем.
Дворец санджак-бея в Эрзуруме.
Обеспокоенный тем, что полгода не получал вестей от жены, Осман Бей, едва подъехав к своему небольшому дворцу, спешился с коня и зашагал к дверям через цветущий сад.
Ему навстречу вышел седовласый Пияле-паша, кряхтя и переваливаясь при спешном шаге. Во дворце Амасьи он жил ещё со времени правления шехзаде Селима, у которого был лалой. Что-то в выражении его лица тут же насторожило Османа Бея.
– Султанзаде, – произнёс Пияле-паша, поклонившись. – Наконец-то, вы вернулись.
– В чём дело, паша? – нахмурившись, спросил Осман Бей. – Почему я не получал писем ни от тебя, ни от Севен Султан?
– Дело в том, что во время вашего отсутствия в Амасье образовалась разбойничья группировка, которая совершает набеги на небольшие поселения, грабит и убивает. Эта группировка примерно с полгода назад начала перехватывать всех наших гонцов, куда бы они не были посланы. Поэтому-то в столице неизвестно о нашем положении, да и письма не доходили ни к нам, ни от нас.
Осман Бей, несмотря на известие о разбойничьей группировке, что сулило ему серьёзные проблемы, облегчённо выдохнул. С его семьёй всё хорошо.
– Слава Аллаху. Я уже боялся, что случилось что-то…
– Случилось, султанзаде, – омрачился Пияле-паша, с каким-то странным чувством смотря на Османа Бея. Сочувствие.
– О чём ты?
– Мы пытались сообщить о случившемся и вам, и в столицу, но, опять же, всех гонцов перехватили…
– Говори, – твёрже произнёс Осман Бей. От былого облегчения не осталось и следа. – Что произошло?
– Севен Султан… очень тяжело переносила беременность. При родах она выжила, и мы уже все обрадовались. Но она не оправилась, слегла в постель и долгое время болела. Отправив полгода назад своё последнее письмо, которое дошло до вас, она совсем ослабла. После её письма не доходили из-за действий разбойничьей группировки, и… два месяца назад Севен Султан отошла в мир иной. Примите мои соболезнования.
Осман Бей почувствовал, как что-то разбилось в его груди и сдавило её тяжестью и тупой болью.
– Это ещё не всё…
– Что ещё? – выдохнул Осман Бей. Если что-то случилось с Михримах Султан, он попросту потеряет рассудок.
– Нурбахар Султан не смогла вынести смерти дочери… Мы не знаем, что именно случилось, но примерно месяц назад она пропала. Или покинула ваш дворец, или…
– Что с моей дочерью, Михримах Султан?
– С Михримах Султан постоянно находится Назлы-хатун, которую Севен Султан назначила главной калфой дворца. Девочка ни в чём не нуждается и вполне здорова.
Тяжело кивнув, Осман Бей заставил себя сморгнуть слёзы и, всё ещё пребывая в растерянности, неспешно направился во дворец, пытаясь осмыслить услышанное.
Дворец санджак-бея в Манисе. Гарем.
Под покровом темноты, воцарившейся во дворце с наступлением ночи, Джихан-калфа сопровождала трепещущую от волнения Хельгу-хатун в покои шехзаде Сулеймана. Наложница тяжело дышала, и ожерелье на её груди вздымалось вместе с ней.
Главный евнух, Касим-ага, вышел им навстречу и, оглядев наряженную взволнованную Хельгу-хатун, нахмурился.
– Что такое, Касим-ага? – насторожилась Джихан-калфа. – По приказу Гюльхан Султан…
– Веди её обратно в гарем. В покоях господина Айсан Султан.
Дворец санджак-бея в Манисе. Покои шехзаде Сулеймана.
Несколько свечей, расставленных по опочивальне, тускло догорали и рождали на тёмных стенах бесформенные тени. Увидев, как одна из свечей в последний раз колыхнулась жёлтым огоньком и погасла, Айсан Султан приподняла черноволосую голову с широкой груди шехзаде Сулеймана, который, прикрыв глаза, боролся с усталостью и сном, потому как его фаворитка не могла с ним наговориться.
– Нам сообщали, что тебя ранили, – тихо произнесла Айсан, и, разглядев небольшой рваный шрам на его левом плече, легко коснулась его. – В плечо?
– Ранение не было серьёзным, – отозвался Сулейман, не открывая глаз.– Задели стрелой.
Айсан Султан, представив себе сцену, где в плечо её Сулеймана попадает острая стрела, омрачённо нахмурилась, а после обхватила его руками и снова положила голову на его грудь. Длинные чёрные волосы раскинулись по подушкам и его левому плечу словно чёрное облако.
– Что происходило в моё отсутствие? – сонно спросил шехзаде Сулейман.
– Гюльхан Султан пыталась меня тайком выдать замуж за сына твоего лалы, но меня спасла беременность, – улучив момент для маленькой мести, ответила Айсан. Пользуясь отсутствием Сулеймана, Гюльхан Султан подавила её, угрожая тем, что отберёт сына. И она, Айсан, ничего не забыла…
Шехзаде Сулейман, тут же напрягшись, открыл синие глаза и обратил их к расстроенному лицу Айсан Султан, которая отодвинулась и приподнялась на локтях, дав ему возможность сесть в постели.
– Что?
– Прошу тебя, не говори ничего султанше, – торопливо добавила девушка, опустив серо-зелёные глаза. – В прошлый раз, когда ты гневался на неё из-за меня, султанша пыталась от меня избавиться и всячески портила жизнь. Я не жалуюсь, но…
– Ты не должна бояться моей матери, – твёрдо процедил Сулейман, обхватив крепкой ладонью её лицо и заставляя посмотреть на себя. – Она не может из-за того, что я к тебе привязан, ненавидеть тебя и интриговать. Что бы я не сказал, всё бесполезно, – убрав руку, он устало выдохнул. – Между нами давно пролегла пропасть… Валиде всё ещё считает, что я не могу принимать самостоятельные решения. Но ей придётся смириться с тем, что я давно вырос. Я поговорю с ней и, будь уверена, валиде оставит тебя в покое.
– Спасибо.
Также сев в постели, Айсан Султан потянулась к раздражённому шехзаде Сулейману и поцеловала его. Похоже, в её противостоянии с Гюльхан Султан открывается новый этап, пришедший на смену лживому перемирию.
========== Глава 26. Долг ==========
Спустя несколько дней…
Топ Капы. Гарем.
Ступая по одному из коридоров дворца, Гюльрух Султан мрачно хмурилась. Подол её платья из фиолетовой парчи мягко волочился за ней, а на голову и тёмно-рыжие волосы была наброшена полупрозрачная сиреневая вуаль.
Несмотря на всё её нежелание, этим утром она покидала Топ Капы, направляясь во дворец её мужа, Касима-паши. Вчера между ними был заключён никях, после чего началось увеселение во дворцовом саду Топ Капы. Для самой Гюльрух Султан ни о каком веселье и речи не шло. Благо, она сохраняла холодное спокойствие и тоскливо выслушивала поздравления.
И сейчас, проходя мимо распахнутых дверей гарема, откуда за ней наблюдали любопытные наложницы, она ощутила на себе чей-то тяжёлый взгляд. Остановившись, она медленно подняла голову к балкону у дверей покоев Валиде Султан. Слуги, сопровождавшие её с сундуками и дарами по случаю свадьбы, также остановились.
Эсен Султан, мягко улыбаясь, наблюдала за ними с балкона. Когда взгляды султанш встретились, в воздухе сгустилось напряжение. После, наконец, разорвав зрительный контакт, Гюльрух Султан горделиво покинула гарем.
– Вот и всё, – выдохнула Зейнар-калфа, которая стояла рядом с Эсен Султан на балконе. – Больше никто не сможет вам помешать, султанша.
– Гюльрух на меня обозлилась, – задумчиво произнесла та, будто не разделяя её радости. – На вчерашнем увеселении она с такой ненавистью смотрела на меня…
– Что вам её ненависть, султанша? – усмехнулась Бирсен-хатун, которая стояла под другую сторону от неё. – Не думайте об этом.
– Так или иначе, свадьба свершилась. Через несколько дней мне придётся сопровождать повелителя в его поездке в Амасью. Как же не вовремя…
– Не стоит волноваться, – спешно заверила её Зейнар-калфа. – Я обо всём позабочусь.
Эсен Султан, устремив взгляд куда-то в сторону гарема, нахмурилась. Проследив за её взглядом, Зейнар-калфа заметила Зафера-агу, который раздавал какие-то поручения двум калфам.
– Одной тебя мало… Приведи ко мне Зафера-агу, Зейнар.
Развернувшись, она покинула балкон, а Зейнар-калфа и Бирсен-хатун напряжённо переглянулись.
Топ Капы. Комната Альказа Бея.
Прошли три дня со времени смерти великого визиря, Ферхата-паши, и его вдова, Хюррем Султан, сняла траур. Многие шептались, что она не особенно горевала, хотя ходила в траурных одеждах.
Так и было. Она не горевала по нему, хотя его смерть вызывала в ней чувство вины и какое-то ощущение пустоты. Да, Хюррем Султан не любила своего мужа, но за годы брака успела свыкнуться с его присутствием в её жизни, с его заботой и любовью. Она чувствовала, будто потеряла что-то, чего не ценила, когда это имела.
Но, помимо этих чувств, её занимали её судьба, отношения с Альказом и страх, что его причастность к смерти Ферхата-паши станет общеизвестной. На протяжении её траура они с Альказом предпочитали не встречаться, но этим утром Хюррем больше не могла томиться в своём пустом дворце.
Прибыв в Топ Капы, Хюррем Султан подошла к дверям комнаты Альказа Бея, настороженно огляделась, удостоверившись в том, что осталась незамеченной, а после вошла. Альказ Бей, сидевший за своим письменным столом, что-то писал пером на желтоватом листе бумаги, но, увидев вошедшую султаншу, тут же поднялся и поклонился.
– Султанша.
– Надеюсь, ты ещё не рассказал повелителю о нас, как я и просила в своём послании?
– Нет.
Хюррем Султан облегчённо выдохнула, хотя догадывалась об этом. Если бы он о чём-то рассказал, то повелитель непременно вызвал бы её.
– И не рассказывай.
– Что-то случилось? – напрягся Альказ Бей, не в силах оторвать глаз от возлюбленной, которая, как и всегда, была безупречно красива.
– Ещё не время, – ответила Хюррем Султан, покачав темноволосой головой. – Мы ждали несколько лет. Подождём ещё немного… У меня есть неоконченные дела, а тебе придётся сопровождать повелителя в его поездке в Амасью.
– Как скажете.
Улыбнувшись ему, Хюррем Султан вышла из комнаты, так как не хотела рисковать из-за того, что находится наедине с чужим мужчиной. Вернувшись в султанский гарем, она подозвала к себе свою Саасхан-калфу, стоявшую у распахнутых дверей вместе с двумя юными рабынями.
– Идёмте. Представим вас кое-кому.
Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Гюльхан Султан.
Как всегда, в минуту тревог и переживаний Гюльхан Султан беспокойно расхаживала по своей опочивальне, заламывая руки. Её длинные рыжие волосы, струящиеся по спине и плечам подобно языкам пламени, взметались в воздух при каждом резком развороте. Джихан-калфа стояла неподалеку, хмуро за этим наблюдая. Билгелик-хатун же вышивала вместе с Зеррин Султан на террасе и о чём-то с ней разговаривала.
– Отчего вы так переживаете, султанша? – нахмурилась Джихан-калфа, не совсем понимая причину её метаний. – Эсен-хатун ни вам, ни шехзаде Сулейману не помеха.
– Нельзя недооценивать её, – процедила Гюльхан Султан, злобно сверкнув синими глазами. – Я делала это прежде. Погляди, чего она добилась за несколько лет. Я рядом с Орханом двадцать лет, а всё ещё рабыня и простая наложница… До этого момента она не встречала достойного сопротивления, но больше тихо отсиживаться в стороне я не намерена.
– Что же вы предпримете?
– Наша шпионка сообщила, что повелитель и Эсен отправляются в Амасью, так как Дэфне больна, и у Баязида родились дети. Мы подождём, когда они вернутся, а после я отправлюсь в Топ Капы и изменю ситуацию. Эта рабыня будет сослана также, как и Селин.
Джихан-калфа устало вздохнула, глядя на негодующую султаншу. Ей не хотелось ещё больше её расстраивать, но если она смолчит, то ещё больше разгневает её, как только всё откроется.
– Вам нужно знать кое-что, султанша.
– В чём дело? – насторожилась та, прекратив свои метания.
– Хельга-хатун снова не смогла попасть на хальвет, так как к тому времени, когда мы подошли к дверям покоев шехзаде Сулеймана, в них была Айсан Султан.
– Ей мало того, что я устроила ей в отсутствие Сулеймана?! – разгневалась Гюльхан Султан. В подобном неистовстве она не пребывала долгие годы. В её груди что-то металось и рвалось, обуреваемое гневом и возмущением.
Зеррин Султан, вернувшаяся с террасы в опочивальню, напряжённо покосилась на мать.
– Что-то случилось, валиде? Вы чем-то расстроены?
Гюльхан Султан, растерянно обернувшись на неё, устало вздохнула. Огромным усилием воли она проглотила гнев и натянуто улыбнулась, дабы не волновать дочь.
– Всё в порядке, Зеррин. Вы уже закончили вышивать?
– Это занятие меня утомило… – капризно нахмурилась султанша.
Понимающе кивнув рыжеволосой головой, Гюльхан Султан опустилась на тахту, а Зеррин примостилась рядом.
– Айсан снова расстраивает вас?
– Не думай об этом.
Зеррин Султан хотела сказать что-то ещё, но двери распахнулись, впуская в опочивальню шехзаде Сулеймана. Джихан-калфа и Билгелик-хатун, опустив головы, поклонились.
– Сулейман!
Улыбнувшись, шехзаде Сулейман чинно поцеловал в лоб подбежавшую к нему сестру, которая засветилась радостью при его появлении.
– Прогуляйся на террасе со служанкой и калфой, Зеррин, – мягко велел он. – Мне нужно поговорить с валиде.
Зеррин Султан в сопровождении Билгелик-хатун и Джихан-калфы вышла на террасу, откуда вскоре донеслись обрывки их разговора. Горделиво сидя на тахте, Гюльхан Султан выжидающе смотрела на сына, и тёплая улыбка украшала её лицо.
– Мы так и не смогли поговорить со времени твоего возвращения. Как ты, сынок?
– Неплохо, – сухо ответил шехзаде Сулейман и заложил руки за спину, чем напомнил своего отца. – Было бы ещё лучше, если бы вы не пытались в моё отсутствие избавиться от Айсан.
Тут же напрягшись, Гюльхан Султан внешне осталась вполне невозмутимой.
– О чём ты говоришь?
– О том, что вы пытались организовать никях Айсан и сына лалы Ферхата-паши. Вам помешало лишь то, что Айсан, как оказалось, ожидала ребёнка.
Гюльхан Султан, усмехнувшись, поднялась с тахты и неспешно подошла к сыну. В синих глазах горело возмущение, истинное или обманчивое.
– Она смеет жаловаться на меня? Тебе не кажется, Сулейман, что ты несправедливо обвиняешь меня, свою мать и султаншу, защищая эту рабыню?
– Об этом мне рассказал сам Ферхат-паша на утреннем заседании совета провинции. Он спрашивал, всё ли в порядке с Айсан-хатун, рабыней из моего гарема, которую Гюльхан Султан обещала в жёны его сыну.
Осознав, что факты против неё, Гюльхан Султан напряжённо поджала губы. Как же она не сообразила обговорить всё с Ферхатом-пашой, дабы он держал язык за зубами?
– Я же просил вас, валиде. Успокойтесь. Займитесь, наконец, гаремом и воспитанием Зеррин. Найдите себе занятие, если от скуки вам приходится строить козни против наложниц моего гарема или даже матери моего шехзаде Орхана.
– Пойми же, Сулейман, я желаю тебе только добра, – горячо возразила та, положив руку на плечо сына. – Айсан не та женщина, что должна быть рядом с тобой. Тебе кажется, что она добрая и благодетельная, но на самом деле она ни чем не лучше меня. Ей…
– Довольно, – устало оборвал её шехзаде Сулейман и убрал материнскую руку со своего плеча. – Я предупреждаю вас в последний раз, валиде. Если вы снова разожжёте конфликт, то я буду вынужден отказаться от вашего присутствия в этом дворце.
Развернувшись, он покинул опочивальню. Гюльхан Султан, тяжело вздохнув, растерянно бросила взгляд на террасу. Зеррин Султан, слышавшая разговор, грустно взглянула на мать, а после, подойдя к ней, взяла её за руку.
– Как он может так с вами разговаривать? – возмутилась она.
Улыбнувшись, Гюльхан Султан только поцеловала дочь в лоб.
Дворец санджак-бея в Эрзуруме.
Со дня своего возвращения в Эрзурум тучи печали и скорби так и нависали над Османом Беем. Потеря обожаемой жены, Севен Султан, казалось, полностью лишила его смысла жизни. Без неё он потерял себя. Весь мир утратил краски, звуки и очертания.
Пытаясь справиться со своей болью, Осман Бей закрылся в своих покоях, меланхолично всматриваясь в какую-то точку, известную только ему. По прошествии двух дней он постепенно пришёл в себя. Наконец, перестал отказываться от пищи, переоделся.
В каждый из дней в его покои просилась Назлы-хатун, желавшая показать Михримах Султан, но он был не в силах встретиться с ними. Но, сегодня всё изменилось. Вошедший в опочивальню охранник сообщил, что Назлы-хатун вместе с Михримах Султан ожидают за дверьми. Взволнованно сглотнув, Осман Бей, наконец, позволил им войти.
Назлы-хатун, вошедшая в покои на руках с маленькой Михримах Султан, поклонилась и печально ему улыбнулась. У девочки, к потрясению её отца, были золотисто-светлые волосы, как у Севен Султан, и серые глаза, как у него самого, его матери и бабушки.
– Это – Михримах Султан. Хотите взять на руки?
Тяжело дыша, Осман, словно во сне, поднялся с тахты и неспешно подошёл к калфе. Михримах Султан с любопытством и детской добротой рассматривала его. Несмело протянув к ней руки, Осман вздрогнул, когда девочка подалась к нему навстречу.
– Михримах Султан знает, что вы её отец, господин. Севен Султан, а после и я много о вас рассказывали. Она ждала встречи с вами. Не оставляйте её…
Последние слова Назлы-хатун были полны скрытого смысла. Осман Бей, тоскливо смотря на дочь, бережно держал её на руках и содрогался от её сходства с двумя главными женщинами его жизни: женой Севен Султан и матерью Хюмашах Султан.
– Помнишь, Михримах, твоя мама рассказывала тебе о папе, что скоро вернётся? – нежно произнесла Назлы-хатун, глядя на смущённую девочку. – Это – он. Не бойся.
Осман Бей, впервые со дня своего возвращения улыбнувшись, погладил дочь по золотисто-светлым волосам.
– Михримах Султан– всё, что осталось от Севен Султан, – продолжала говорить Назлы-хатун, теперь уже обращаясь к Осману Бею. – Ради неё Севен Султан отдала свою жизнь. Дорожите этим. Она нуждается в вас…
Топ Капы. Покои Эсен Султан.
Когда явно обеспокоенный Зафер-ага вошёл в опочивальню, Эсен Султан, восседая на тахте, приветливо улыбнулась ему. Зейнар-калфа, неразлучная со своей госпожой, стояла в стороне, молча наблюдая. Бирсен-хатун вместе с шехзаде Мехметом была в детской, откуда раздавались их голоса.
– Ты хорошо справляешься со своими обязанностями, Зафер-ага, – заговорила султанша, когда тот распрямился из поклона. – На тебя нет жалоб, ты исполнителен и обязателен. Зейнар-калфа, как и многие другие служители дворца, тепло отзывается о тебе. Кто тебя назначил на должность главного евнуха?
– Шах Султан.
– Она умела привлекать к себе нужных людей… – с толикой тоски в голосе отозвалась Эсен Султан. – Что же, я намерена оставить тебя на занимаемом посту. С условием, что ты будешь поддерживать меня в гареме, как его управляющую. В связи с моим юным возрастом и, соответственно, малым опытом, я имею недостаточный авторитет. Если ты, как и Зейнар-калфа, будешь на моей стороне, я обещаю, что не поскуплюсь на вознаграждение. Не подумай, что я покупаю тебя. Попросту обрисовываю твои возможности и привилегии. Преданных мне людей я ценю очень высоко.
– Я обязан вам подчиняться, как управляющей, султанша. Но если вы пожелаете, готов быть преданным вам и исполнить любое поручение.
– Хорошо. В моё отсутствие делами гарема будет ведать Зейнар-калфа. Я бы хотела, чтобы ты всячески содействовал ей и помогал.
– Как вам будет угодно.
– Можешь идти.
Зафер-ага, поклонившись, вышел. Зейнар-калфа, пряча недовольство, проводила его взглядом. Ей не нужен был помощник, а уж тем более соперник за влияние на султаншу.
– Как думаешь, он сказал правду, Зейнар?
– Да, – отозвалась та. – Зафер-ага из тех людей, что нуждаются в могущественном покровителе. Он сознаёт, что, лишившись вашего благоволения, будет выставлен из дворца. К тому же, он падок на золото, а ещё…
В покои, прервав её, вошла ухмыляющаяся Хюррем Султан, которая, видимо, сняв траур, сверкала в синем одеянии и драгоценностях. Эсен, напрягшись, вынужденно поднялась с тахты и, как и Зейнар-калфа, поклонилась.
–Доброе утро, Эсен.
– Надеюсь, что так, – холодно-вежливо заметила та.
Неожиданно следом за Хюррем Султан в опочивальню вошли Саасхан-калфа и какие-то две юные девушки. Эсен Султан, вскинув тёмные брови, вопросительно взглянула на Хюррем Султан.
– Что происходит?
– Я поразмыслила над тем, что происходит между нами, – заговорила Хюррем Султан, выглядя странно доброжелательной. – Моя валиде считала тебя своей дочерью, хотя мне это совсем не нравилось. Из-за этого неприязнь и родилась между нами. Думаю, пришло время прекратить подобные глупости. Признаю, тебе ловко удалось устроить свою свадьбу и заполучить власть в гареме. Разногласий между нами больше быть не может. Потому, в знак перемирия я хотела бы подарить тебе двух рабынь из твоей родной Греции. Они, хотя и красивы, очень умелы и обязательны. Возможно, возьмёшь одну из них в услужение.
– Рада, что вы решили пойти на перемирие, султанша, – явно сомневаясь в услышанном, ответила Эсен. – Что же, спасибо за дар.
– Подойдите и поприветствуйте свою новую госпожу, – обернувшись на двух рабынь, велела Хюррем Султан.
Те, подойдя к напряжённой Эсен Султан, поклонились.
– Ну, мне пора. Ещё увидимся, дай Аллах.
Развернувшись и выглядя всё так же непривычно доброжелательной и будто чем-то довольной, Хюррем Султан ушла, и все ей поклонились.
Вздохнув, Эсен Султан подошла к рабыням и вдумчиво оглядела их. Убрав серый платок с лица одной из девушек, султанша ощутимо напряглась. Она, в действительности, была очень красива. Длинные золотисто-русые волосы, струящиеся и блестящие словно шёлковые, обрамляли утончённое лицо, на котором горели ярко-зелёные глаза. Вглядевшись в них, Эсен Султан случайно вспомнила женщину из своего сна, глаза которой имели похожий оттенок.
– Как тебя зовут?
– Ариадна, – ответила рабыня, и голос её был изумительно мягок и звучен.
Эсен Султан, поборов желание немедленно отослать эту красавицу из султанского гарема, перевела взгляд ко второй рабыне. Та была также красива и имела те же золотисто-русые волосы. Похоже, что сёстры. Но в ней не было того очарования и шарма, как в первой.
– А тебя?
– Персея.
Эсен Султан непроизвольно вздрогнула, так как это имя напомнило ей об умерших матери и сестре.
– Проводи их в гарем, Зейнар-калфа. Отправь в хамам, и пусть их осмотрит лекарь. После я решу, как с ними поступить.
Зейнар-калфа, поклонившись, вышла вместе с девушками из покоев.
– Не думаю, что Хюррем Султан подарила их в знак доброй воли, – задумчиво произнесла Эсен Султан, обернувшись на вошедшую в комнату Бирсен-хатун. – Зачем же ей это понадобилось?
– Может, она хочет создать для вас соперницу в гареме?
– Она бы подарила их повелителю в том случае. Или же они её шпионки?
– В любом случае, султанша, их нельзя оставлять в гареме.
– Быть может, я излишне подозрительна? – продолжала размышлять та. – Хюррем Султан в действительности могла согласиться на перемирие. Она излишне увлечена своими сердечными переживаниями и, думаю, ей не до гаремных интриг.
Бирсен-хатун, поджав губы, смолчала.
Дворец санджак-бея в Амасье.
В это время в далёкой Амасье лежащую в постели Дэфне Султан внимательно осматривал султанский лекарь. К сожалению, болезнь всё ещё владела султаншей, но она уже чувствовала себя лучше. Слабость и боли прошли.
– Ну, что? – беспокойно спросила Дэфне Султан, когда он закончил осмотр.
– Слава Аллаху, вы идёте на поправку, султанша. Жара нет, да и кашель проходит. Немного отдохните, и болезнь, наконец, отступит.
Дэфне Султан облегченно выдохнула, как и Миршэ-калфа, стоявшая в стороне.
– Аллах услышал наши молитвы! Я сообщу обо всём шехзаде Баязиду с вашего позволения, султанша.
Та, кивнув, устало вздохнула. Двери за ушедшей Миршэ-калфой закрылись, и она перевела взгляд к султанскому лекарю.
– Что же за болезнь одолела меня?
– Сильная простуда. Будьте осторожнее, султанша. В вашем возрасте и с таким хрупким здоровьем нужно беречь себя. Если выходите в сад, то теплее одевайтесь. Не думаю, что всё так благополучно завершится, если вы заболеете снова.
Вечер.
Дворец Гюльрух Султан.
Прикосновения служанок, которые застёгивали пуговицы её изящного ночного платья из нежно-голубого шёлка, расчёсывали её длинные рыжие волосы и мазали её ароматными маслами, раздражали Гюльрух Султан. Они находились в небольших покоях, чуждых и необжитых. Прибыв во дворец своего мужа, Ферхата-паши, султанша была разочарована. Конечно, она выросла в небольшом и скромном дворце санджак-бея отдалённой провинции, но думала, что дворец третьего визиря будет куда просторнее и роскошней.
