Текст книги "Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10 (СИ)"
Автор книги: Георгий Персиков
Соавторы: Иван Погонин
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 135 (всего у книги 142 страниц)
Колеса вагонов мерно стучали по рельсам, слегка подпрыгивая на стыках. Чахлые рощицы, покосившиеся домишки, будки станционных смотрителей – унылые картины проплывали за запыленным окном.
Георгий, Борис и Мария ехали не только в отдельных купе, но и в разных вагонах – не стоило привлекать к себе пристального внимания. Тесная разнополая компания всегда вызывает интерес и рождает пересуды. Встречались они только в вагоне-ресторане – да и то как будто случайно.
Там они каждый раз делано удивлялись тому, что пришли к завтраку, обеду или ужину в одно время, перекидывались какими-то малозначащими светскими фразами, чтобы усыпить бдительность шпионов, если таковые следовали за ними, и только потом приступали к обсуждению дел.
В чемоданах у каждого была тщательно спрятанная под одеждой и прочими не привлекающими внимания безделушками путешественников кипа папок, выданных им в управлении военного министерства.
Архивариус из отдела разведки – седой, чуть заикающийся, но сохранивший идеальную военную выправку, – пересчитывая папки, заметил:
– Ост-торожно т-только, п-пожалуйста. К-копий, к-как вы п-понимаете, у н-нас н-нет.
– Если операция провалится, то и оригиналы будут вам ни к чему, – кисло усмехнулся Борис.
Архивариус внимательно посмотрел на него, а потом потряс скрюченным артритным пальцем прямо перед его носом:
– Э, н-нет, м-молодой человек! Д-даже если оп-перация п-провалится, было бы в-весьма х-хорошо, чтобы в-вы в-вернули эти б-бумаги обратно. К-кое-какие из н-них п-подороже иного ч-человека с-стоят.
– Ну, если операция провалится, то мы трупы, – попытался пошутить Родин-младший. – Как же мы тогда вернем?
– А это уже в-ваши п-проблемы, – серьезно ответил архивариус. – Н-но с-сдать д-должны п-по описи.
– Эй! – Борис пощелкал пальцами перед глазами задумавшегося Георгия. – Эй, ты тут?
Мария насмешливо смотрела на них из-за книги, которую якобы читала.
– Ах, да-да, – смутился Георгий. – Я так… просто.
– Прекрасно! – развел руками старший брат. – Ты так просто, а я тут распинаюсь сейчас, заливаюсь соловьем в пустоту.
– Извини, извини… Давай еще раз.
Борис покачал головой:
– Слушай, ну нельзя же быть таким рассеянным. Тут каждый факт может оказаться жизненно важным, а ты витаешь где-то.
– Да не витаю я, – обиделся Георгий. – Я все помню. Ты едешь в Лондон, наши аналитики подготовили почву, чтобы ты внедрился в местную ложу вольных каменщиков. Масоны сейчас особенно активны в тайной политике, поэтому необходимо иметь там своего человека. Кроме этого, есть опасения, что они напрямую влияют на английского короля и парламент. Если это так, то ты должен, как можно быстрее прощупав почву, повлиять на власть предержащих, чтобы Россия получила отсрочку в войне.
– Молодец, – кивнул Борис. – Только ты об этом еще вчера знал. Сейчас-то я что говорил?
– Про масонов, – припомнил Родин.
Борис вздохнул:
– Ладно, заново. Итак. Объединенная великая ложа Англии – старейшая масонская ложа в мире. Ее великий мастер – обязательно член королевской семьи. Предыдущим был как раз сам Эдуард VII. Это традиция, поэтому и сейчас управляет ею кто-то из дворца. Не обязательно, кстати, король, и, может быть, даже и лучше, если это не король. Мне так спокойнее будет.
Борис почесал подбородок и задумчиво посмотрел в окно.
– Про масонов, как я понимаю, ты мало знаешь. Ладно, лишней информации давать тебе не буду, чтобы не перемешалось в голове ничего. Есть версия, что масоны произошли от самих тамплиеров, другие говорят, что над ними поработал орден розенкрейцеров… В любом случае возникли они не на пустом месте. И лично мне кажется, что эта история, что, мол, вольные каменщики, строительное братство, – на самом деле всего лишь красивая легенда. Не могли бы обычные каменщики так хорошо запустить свои щупальца в политику.
Он вздохнул.
– Это тайное общество. Настолько тайное, что не все члены его друг друга знают. Особенно мелочь всякая может быть и не в курсе, кто именно мастер или тем более великий мастер. Для того чтобы опознать своих, если понадобится, существует множество тайных знаков – особые рукопожатия, жесты, элементы одежды. Человек со стороны и не заметит, а масон масона издалека увидит. Там вообще все настолько структурировано, столько ритуалов, в том числе и посвящения, ой-ой-ой! Я пока это все изучил, у меня аж голова распухла! И еще, что важно, всему свое время. Не там и не тогда нужный жест сделаешь – все, сразу вычислят, что чужак, причем еще и засланец!
– И ради чего вся эта таинственность? – спросил Георгий. Нельзя сказать, что его это сильно интересовало, но вдруг пригодится?
– Понимаешь, не все так просто, – покачал головой старший брат. – Конечно, прежде всего стремление к власти. Чем более замкнуто общество, тем легче ему сплотить вокруг себя верных сторонников. Во-первых, чужаки так просто не пройдут, и, как следствие, предательства легче избежать. А во-вторых, все тайное манит людей. Все хотят быть избранными, чего бы это ни стоило. Вот представители высшего света – а масонам только и нужны статус и капитал, крестьянин в ложу не попадет – и рвутся к «вольным каменщикам». Некоторые просто безобидно играют с символами и аллегориями, представляя себя причастными к мировым политическим процессам. А другие крепко держат в руках поводья. И получается, что это очень мощная, сплоченная группа, с четкой иерархией, с неограниченными возможностями и действующая как опытная разведгруппа в тылу врага. И при этом в масонских правилах прописана деятельность исключительно на благо общества. То есть любой государственный переворот, любой приказ политической марионетке делается для того, чтобы «стало лучше». Второй вопрос – кому лучше, конечно, – Борис хмыкнул. – Но именно это и есть та ниточка, за которую мне и надо будет дергать. Мне придется доказать, что для блага общества необходимо, чтобы России дали передышку. И если я это докажу, если уговорю с этой точки зрения, то моя миссия будет выполнена. Вот такая сложная моральная штука. Причем с религией масонство никак не связано. Теоретически масон может быть приверженцем любой церкви – хоть католической, хоть православной, хоть англиканской, хоть иудейской. Не знаю, как мусульмане, но их образ жизни вряд ли позволит им стать масонами. Ну и все равно, в Англии, так или иначе, у власти или христиане, или иудеи, никому не просочиться. Причем что забавно, многие почему-то считают, что масоны на самом деле секта, представляешь?
Георгий рассеянно кивнул.
Борис взглянул на него с подозрением:
– Погоди… ты что, и про Лео Таксиля ничего не слышал?
– Ну почему, слышал, – признался Георгий. – Правда, в общих чертах, что доходило. Специально не интересовался.
– У меня просто нет слов! – всплеснул руками Борис. – Ты в какое время-то живешь! Сейчас кто владеет информацией, тот владеет миром. А ты даже не удосужишься узнать чуть больше, чем «доходило».
– Ну ладно, ладно, – миролюбиво пробормотал Георгий, отчего-то чувствуя вину. – Расскажи мне, я правда что-то упустил этот момент.
– Ну, вообще-то, к нему давно уже с подозрением относились. Сам понимаешь, от того, кто пишет всякие памфлеты про церковь да Библию высмеивает, ничего хорошего ждать не приходится.
– Я видела его иллюстрации, да, – кивнула Мария. – Нельзя не признать, забавно. Глупо – но забавно.
– Согласен, – кивнул Борис. – Но не говорите, что вы не слышали о его разоблачении масонства. Об этом же писали все газеты!
– Видимо, мы какие-то разные газеты читали, – пожал плечами Георгий. – Да даже если бы и читали те… я же вижу, что у тебя свои источники информации. Делись уж, не томи.
Борис наклонился вперед, переплел пальцы и начал веско, рассудительно, словно красуясь своими знаниями:
– Первоначально Таксиля знали как противника папства. Все эти картинки, памфлеты… Лет восемьдесят назад он бы получил срок, но в восьмидесятых на это уже смотрели сквозь пальцы. И вдруг этот самый Лео, насмешник, для которого, кажется, нет ничего святого, объявляет, что переходит в католицизм. И вообще отрекается от всего, что говорил и делал раньше: простите, был не прав, раскаиваюсь…
– И что, все так ему и поверили? – с подозрением спросил Родин.
– Ну не все, – кивнул Борис. – Кое-кто от церкви считал, что это какая-то его новая задумка и что в итоге он выставит их в дурацком свете. Но Таксиль так яро уверял всех в искренности своих намерений, так бил себя в грудь, что ему в конце концов поверили.
Мария улыбнулась:
– Главное, быть убедительным.
– О да! – махнул руками Борис. – А Таксиль, судя по всему, был лучшим из тех, кто умеет убеждать. Но если какие-то подозрения и оставались, то они развеялись после того, как он начал разоблачать масонство. Мол, на самом деле те поклоняются Сатане, совершают черные мессы…
– А разве это не был секрет Полишинеля? – спросила Мария. И, стушевавшись под недоуменными взглядами братьев, поспешно добавила: – В том смысле, что ведь это было уже не первое срывание покровов.
– Не первое, – согласился Борис. – Но Таксиль, во-первых, приводил в пример факты, которые не могли знать люди со стороны, а во-вторых, он очень хорошо владел словом и умел убеждать. Писатель как-никак. Было издано две книги – увесистые фолианты с описанием откровений одной из жриц масонского тайного общества. Мол, раскаялась, тоже хочет вернуться в лоно истинной церкви, но не может брать грех на душу и утаить все те ужасы, свидетелями коих она была… Ну и так далее, в том же духе. Как же ее звали-то?.. – он защелкал пальцами, пытаясь припомнить имя. – Диана… Логан? Коган? Воган? В общем, дамочка подробно описала все ритуалы, раскрыла тайные планы по поводу мирового масонского господства.
– И? – осторожно спросила Мария.
– И в итоге оказалось, что этой жрицы никогда не существовало, а ее роль играла профессиональная машинистка. Таксиль даже ей имя менять не стал, чтобы все выглядело естественно.
– На самом деле не так уж и естественно, – хмыкнула Мария. – Причины, почему эта якобы жрица решила сбежать из масонства, были озвучены?
– Я не припоминаю ничего определенного, – пожал плечами Борис. – Ну, конечно, что-то говорилось. Мол, признала свою ошибку, потянуло к корням… все очень размыто и аморфно.
– Ну что и требовалось доказать, – рассмеялась Мария. – Поверьте, чтобы вот так вот, методично и скрупулезно мстить, эту вашу псевдожрицу должны были крепко обидеть. Мстящая женщина способна на многое! А так, просто потому, что раскаялась… И тем более, как я поняла, втайне, то есть никакой славы не получив… Нет, это не женский поступок. Игра не стоила свеч, как говорится.
– Где ж вы были пятнадцать лет назад, – усмехнулся Борис. – Вы бы в два счета раскрыли это дело. А вот всем остальным понадобилось на это двенадцать лет. Точнее, даже и не им. Просто сам Таксиль торжественно признался в том, что была всего лишь огромная мистификация. Но, кстати, некоторые до сих пор верят.
– Прохвост, что уж там, – рассмеялся Георгий. – Хорошо, что политической мистификацией занялся, а не финансовые аферы проворачивал. Все равно меньше народу пострадало.
– Думаешь?
– Но ведь только реноме масонов и оказалось подпорченным, – пожал плечами Родин-младший. – Да еще время и нервы тех, кто это все за чистую монету принял.
– Ну не скажи, – покачал головой Борис. – Время и нервы некоторых людей стоят дороже жизни десятка каких-нибудь обывателей. Да, так или иначе, а зерно сомнения Таксиль заронил. Говорю же, кое-кто до сих пор верит в те его выкладки и считает, что ему намеренно пришлось очернить себя. Угрозы там или большие деньги – версии разные.
– Ну, в таком случае они сами виноваты, что верят, – равнодушно заметил молодой доктор. – Человеческая глупость и легковерность должны наказываться.
– Ох, братец, а ты у нас карающим мечом правосудия заделался! – рассмеялся Борис. – То есть ты одобряешь Таксиля?
– Отнюдь, ни в коем случае не одобряю. Просто считаю, что уж лучше он свои умения на такую ерунду бросил, чем какую-нибудь игру с биржевыми бумагами затеял.
– Бумаги – это мелочь, – возразил разведчик. – Ну, рухнет биржа, сколько это продлится? День, два, неделю? В худшем случае инфляция, переоценка капитала… Все равно не больше месяца. Пострадает тысяча, две или даже сотня тысяч человек – ну и что? А так эта идея будет еще долго аукаться…
– О, так ты, значит, им восхищаешься? И этот человек укорял меня в поощрении правосудия?
– А почему бы мне и не восхищаться им? – мечтательно протянул Борис. – Двенадцать лет, ты только подумай, двенадцать лет! Кирпичик к кирпичику, да так, что никто и не подкопался! С каким каменным лицом он это все вещал, как обстряпал функции подельников! Эх, я бы с ним в разведку пошел!
– С жуликом, да? – язвительно поддел его Георгий.
– А мы что, не жулики? – запальчиво возразил Борис. – Фальшивые биографии, выдуманные имена…
Родин открыл рот, чтобы уесть брата, но тут вмешалась Очеретина:
– Ладно, господа, заканчивайте спор. Это, конечно, было очень познавательно, спасибо вам, Борис, но давайте оставим на потом, хорошо? От Таксиля не убудет, если вы пообсуждаете его неделей позже, а у нас нет больше лишнего времени. Если не выучите факты о Германии – вот примерно так же, как вы выучили их о Таксиле, то провалим операцию с треском. И больше ничего не поможет.
Она вздохнула.
– Так, повторяем еще раз. Я – дочь барона Митте. Вы, Георгий, – купчишка из поволжских немцев. Там народу было много, вы легко затеряетесь, никто вас специально проверять и вычислять не будет. Только купеческое дело хоть немного подучите, чтобы не сесть в лужу. Георгий, вы меня слышите?
Георгий, даже не обернувшись, презрительно фыркнул. Это ему-то, сыну и внуку старокузнецких негоциантов, указывать, что и как нужно подучить в купеческом деле!
Борис усмехнулся и как бы между прочим, словно продолжая их разговор, язвительно бросил:
– Как-то слишком много она на себя берет!
Глава 4Но Георгий соглашался с Марией и старательно штудировал секретную информацию. Личность германского императора его не сильно интересовала, но он понимал, что должен докопаться до самой сути этого человека. Досье на кайзера в данный момент изучала Очеретина.
Она вздохнула:
– Я уже столько про Вильгельма начиталась, что он мне даже как-то приснился.
Родин искоса глянул на нее и прищелкнул языком.
– Да ну вас, – отмахнулась Мария, даже не покраснев.
Георгий задумчиво взвесил на ладони папку с бумагами.
– Может быть, я так, по верхам, а вы, если что, подскажете? – кисло спросил он.
Мария покачала головой:
– Нет-нет, ни в коем случае. А если придется разделиться? А если именно вам нужно будет говорить что-то или делать? А если просто не будет времени или возможности подсказывать? Я понимаю, надо надеяться друг на друга, но это же не означает, что можно забрасывать свою часть дела! Давайте я вам помогу.
Мария взяла папку, начала быстро шуршать страницами и перекладывать фотографии.
– Может, детство пропустим? – с надеждой спросил Родин.
– Ни в коем случае! – воскликнула Мария. – Что вы, в самом деле, как школьник. Не читать, по верхам, пропустить… Вильгельм вообще мог не появиться на свет – как бы тогда выглядел сейчас наш мир?
– Да? – Родин был заинтригован.
– Ну, собственно, ничего удивительного, – пожала плечами Мария. – Все-таки середина прошлого века, медицина еще диковата. Хорошо, что хлороформ уже использовали.
– Я знаю, – кивнул Родин. – Трихлорметан. Джон Сноу применил его королеве Англии Виктории во время родов восьмого ребенка. А у нас Пирогов использовал его на пять лет раньше – сразу после открытия в 1847 году в Военно-сухопутном госпитале в Петербурге.
– О, – уважительно подняла бровь Мария. – Изучали историю медицины?
– Немного, – махнул рукой Георгий. – Долго рассказывать.
– Ну ладно, – кивнула она. Вильгельма-то как раз хлороформ и спас. Наверное. Во всяком случае, родился он полумертвый – и то только благодаря тому, что мать была под наркозом и не могла сделать ему хуже. Говорили, что героем того дня была некая акушерка-англичанка: пока все бегали и хлопотали, причитая, что и наследника потеряли, и с принцессой-роженицей совсем плохо, тетка оперативно и без шума сделала свою работу.
– Молодец англичанка, – восхитился Родин. – Ее наградили?
– В документах не отмечено, – пожала плечами Мария. – Скорее всего, нет, это же была ее работа. А может быть, даже и наказали.
– За что? – удивился Родин.
– Смотрите, – Мария вытащила из папки несколько старых фотографий. – Ничего необычного не замечаете?
Родин окинул их быстрым взглядом. На всех был явно изображен один и тот же человек – сначала мальчик лет семи – десяти, потом юноша…
– Да это же Вильгельм!
– Удивительно, если бы это был не он, – язвительно ответила Мария. – Нет, другое.
Родин пожал плечами.
– Обычные старые фотографии… Качество и так плохое, плюс их явно в спешке копировали… Классическое позирование – сидя, стоя… Это он с отцом? – показал на одно из изображений.
– Да, – кивнула Мария. – С будущим Фридрихом Третьим. Но это тоже не то, на что следует обратить внимание.
– Да откуда я знаю? Выражение лица? Одежда? Предметы в руках? В глаза ничего не бросается. Разве что поза?
– Вы правы, – с удивленной усмешкой сказала Мария. – Поза.
Мальчик стоял правым боком к камере, повернув тело практически в профиль.
– Вот.
Мальчик сидел на стуле, правым боком, положив одну руку на другую.
– Еще.
Подросток стоял, скрестив руки на груди.
– Еще.
Юноша, приняв горделивую позу, опустил левую руку на эфес сабли.
– Ну и вот, например.
Молодой человек, небрежно облокотившись на столик, держал в левой руке перчатки.
Родин взял снимки, внимательно перебрал их.
– Да… – задумчиво потер бровь. – Все внимание уделено правой стороне тела. Повороты, наклоны…
– Верно, – кивнула Мария. – Можете сказать почему?
Георгий снова вгляделся в старые изображения.
– Да, положение рук. Правая рука бывает вытянута вдоль тела, а вот левая – никогда. Она всегда полусогнута… Паралич?
– Да вам, наверное, Борис рассказал, – Мария забрала снимки. – Вы же пока не читали информацию из этой папки. Именно рука. Акушерка тянула слишком активно и вывихнула младенцу плечо. В итоге рука оказалась парализованной и росла очень медленно, так и оставшись короче правой вершка на три.
– Но думаю, что с ним усердно занимались лучшие врачи. Электросудорожная терапия, корсет на шею, специальный аппарат для распрямления руки…
– Примерно так все и было, – ответила Мария. – За десять лет что-то да должно было исправиться. По донесениям разведки, наследнику провели операцию на шее, что-то там рассекали. Вот и представьте – вам семь лет, правая рука постоянно привязана к телу, чтобы вы хоть что-то делали левой, которую при этом то массируют, то погружают в ванны со всякими травяными настоями, то обмазывают кроличьей кровью… Потом бьют электрическим током… А когда вы только-только начинаете приподнимать ею хотя бы вилку, вдруг замечают, что у вас голова клонится вправо, – и надевают на нее металлическую клетку, дабы держали ровно! И в ней вы должны ходить весь день на протяжении многих месяцев!
– Бедный мальчишка, – мрачно сказал Родин.
– Ну, с другой стороны, это был будущий кайзер, – пожала плечами Мария. – Будь он простым ребенком, да даже сыном придворного, мало кто тратил бы на него столько сил. Стал бы очередным уродцем, получил бы в жены не самую лучшую девушку, прозябал бы где-нибудь на вторых ролях.
– И не факт, что вообще бы выжил при родах, – заметил Георгий.
– Это тоже да, – согласилась Очеретина. – Вряд ли так активно спасали бы обычного младенца. Вот и приходилось фотографироваться, поворачиваясь так, чтобы спрятать искалеченную руку или прибегать ко всяким ухищрениям, как, например, перчатки – смотрите, ведь они визуально удлиняют руку. Скрестить на груди, положить на эфес – я готова поспорить, что в этом ему помогала какая-нибудь гувернантка, это же чисто женские приемы!
– Очевидно, это сильно на него повлияло. На психику…
– …И на характер, – добавила Мария. – Он формируется в детстве. Вильгельм был одновременно и закомплексованным и неуверенным в себе ребенком, и в то же время твердым и упрямым. Вскоре гувернеры сообщили родителям, что не справляются с мальчиком. Он не был хулиганом – не позволяла плохая физическая форма, но его практически невозможно было в чем-либо переубедить, на него не действовали никакие авторитеты. Только отец еще пока оказывал на него влияние.
– Пока оказывал!
– Вот именно. Поэтому кронпринц Фридрих решил заняться его обучением и с истинной прусской деловитостью и скрупулезностью взялся за это очень серьезно. У мальчика не осталось буквально ни единой свободной минуты – уроки фехтования, верховой езды, рисования, математики, истории, тактики… Причем большая часть их – сверх того, что давалось в гимназии.
– Теперь мне еще больше его жалко, – хмыкнул Родин.
– У нас есть копия дневника Вильгельма, мальчишка в то время действительно много ныл по этому поводу, но вскоре втянулся. Можно сказать, что он был одним из самых умных и образованных наследников престола того времени…
Мария сделала многозначительную паузу.
– Но?.. – прищурился Родин.
– Но в итоге родители все-таки перегнули палку. Поступив в университет, Вильгельм пошел вразнос. Конечно, не так, как его сверстники, – все-таки титул и статус давали о себе знать, – но паинькой он не был. По нескольким причинам. Во-первых, на него не смотрели как на инвалида. Может быть, и шушукались за спиной, но он был наследником престола, причем не самого захудалого государства, что автоматически делало его раз в десять красивее. Особенно для девушек. И это как раз во-вторых. Вильгельм мало того что шатался по пивным, ввязывался в драки и гульбища, но и оказался тем еще бонвиваном.
– Спасибо, я уже имел удовольствие ознакомиться с этой частью его жизни! – воскликнул Родин.
– Как угодно, – пожала плечами Мария. – Но я обладаю куда большей информацией о… ммм… предпочтениях кайзера.
– Вот как? – Родин с интересом подпер подбородок рукой. – Значит, он все-таки не просто так вам снился?
– Да ну вас! – снова отмахнулась Мария. – Кайзер водит тесную дружбу с графом Филиппом цу Эйленбургом, причем еще с юности!
– Я очень рад за кайзера, – кивнул Родин. – И за герра цу тоже. И что?
Мария осторожно прокашлялась.
– Вы про Оскара Уайльда слышали?
– Ну естественно! – воскликнул Георгий. – Я все же считаю себя образованным человеком.
– А про его… дело?
– Ах, вот вы о чем! То есть наш кайзер еще и?..
– Насчет Вильгельма точно неизвестно. Граф – да, это не секрет. До суда пока дело не дошло – в Пруссии с этим вопросом очень строго, – но это всего лишь вопрос времени. Думаю, еще год-два, и грянет скандал погромче уайльдовского. Все-таки политические фигуры замешаны, не всякая там богема. В общем, с кайзером не совсем понятно. Вроде бы вкусы графа он не разделяет – с его неосторожностью и неразборчивостью его бы обязательно подловили. Ну, или, – она хихикнула, – утекли бы очередные фотографии. А так – всякие костюмированные вечеринки в непотребном виде, пошлые шуточки, вульгарные потехи…
– В общем, продолжение университетского веселья, – резюмировал Родин.
– Вот да, самое верное определение, – согласилась Мария.
– Так, ладно. С этой стороной жизни кайзера вроде бы разобрались. Что-то еще любопытное или полезное есть?
– Ну… – Мария задумалась. – «Единица и три восьмерки – три кайзера у власти», мнемоническая формула, прусские школьники пользуются ею на уроках истории. В 1888 году правили сразу три императора.
– Одновременно?
– Нет, конечно, – рассмеялась Мария. – Это же вам не Россия во времена маленького Петра Великого. Сначала весной умер Вильгельм Первый, потом его сын, Фридрих Третий, взошел на престол и продержался меньше ста дней, после чего умер, ну а потом и наш герой, Вильгельм Второй, начал царствовать. После скандалов с письмами все думали, что это будет какой-нибудь очередной донжуан, может быть и с криминальными замашками… И вот, первый же манифест Вильгельма – об армии! И не просто так, слова в воздух, пафос и экзальтация – а все четко, точно, по делу. Мол, не нужно расслабляться, времена наступают тяжелые, нельзя забывать военную славу предков, честь и слава армии есть честь и слава страны…
– Ну, я бы не сказал, что тут что-то новое, – возразил Родин. – Классический набор слов. Наверное, какого-нибудь деда или прадеда упомянул, который на поле боя отличился?
– Деда, – кивнула Мария.
– Как раз тоже Вильгельма. Сказал что-нибудь о преемственности имени и судьбы?
– Ну не слово в слово, но в общих чертах да. Георгий, вы не понимаете. Это было прежде всего неожиданно. Неказистый мужчинка, с сомнительной личной жизнью, единственными достоинствами которого были образование и независимый характер, – только кого из народа интересуют образование и характер правителя? Людей волнуют более насущные вещи. И тут вдруг – армия! Военная слава! Я с вами! Все впечатлились, да. А потом молодой правитель стал обрабатывать своих коллег. Еще один неожиданный поступок – его путешествия по странам, посещения иностранных дворов. Швеция, Австрия, Италия, Англия, Дания, Голландия, Греция, дважды Россия…
– А править-то он хоть успевал? – с некоторой завистью усмехнулся Родин, вытягивая из рук Очеретиной пухлую папку.
