Текст книги "Чернильно-Черное Сердце (ЛП)"

Автор книги: Джоан Кэтлин Роулинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 58 страниц)

– Я думал об этом, и мы не можем сказать им, кем Эди считала Аноми. Несправедливое обвинение болтать о том, что она была неправа.

– Нет, я знаю, – сказала Робин. – Однако было бы интересно услышать, согласны ли они с ней.

– Вчера я искал Монтгомери в Интернете, – сказал Страйк, у которого, в отличие от Робин, в понедельник был выходной. – Нашел его в LinkedIn и Instagram. Он работает в десяти минутах ходьбы от нашего офиса, в компании по производству цифровых эффектов в Фицровии. Он живет в Лэдброк-Гроув со своей девушкой. На его странице в Instagram полно их фотографий с друзьями-хипстерами.

Робин искоса посмотрела на Страйка.

– Ты не думаешь, что это он, – сказала она скорее утверждая, чем спрашивая.

– Ну, если это так, у него должен быть очень терпимый босс, который не возражает против того, чтобы он регулярно писал твиты в течение дня. Прошлой ночью я быстро просмотрел аккаунт Аноми. Он круглосуточно в Твиттере… Может быть, я просто думаю стереотипами. Когда вы думаете об интернет-троллях, вы склонны предполагать, что у них не так много жизни. Судя по тому, что я вижу, у Монтгомери все в порядке.

Учитывая, что он находился всего в десяти минутах ходьбы от дома миллиардера на Саут-Одли-стрит, Робин ожидала, что Художественный клуб будет шикарным, но даже в этом случае степень величия стала неожиданностью. От официантов в белых куртках и мраморных полов до устричного бара и экстравагантных современных люстр – это место могло составить конкуренцию Ритц за свои деньги. Неряшливая, испачканная чернилами Эди Ледвэлл была бы здесь совершенно не к месту; действительно, клиентура, казалось, состояла исключительно из состоятельных мужчин средних лет в костюмах. Наряд Робин был почти таким же, как у симпатичной молодой женщины, которая встретила их у дверей, а затем повела наверх в личную столовую, где, по ее словам, уже собралась остальная часть компании.

Маленькая комнатка с темно-красными стенами, резными деревянными ширмами, смутно напоминающими китайский язык, и приглушенным освещением напоминала опиумный притон. Четыре человека, ожидавшие их, еще не сели. Все повернулись и замолчали, когда вошли Страйк и Робин.

– Ага, – сказал улыбающийся розоволицый мужчина в очках, ближайший к двери. Он выглядел моложе, чем можно было предположить по его растрепанным седым волосам, а его слегка мешковатый костюм выглядел так, словно его надевали из соображений комфорта, а не стиля. – Мистер Страйк и мисс Эллакотт, да? Как дела? Я Аллан Йоман.

Он обменялся рукопожатием с обоими по очереди, а затем представил их щеголеватому мужчине лет сорока с небольшим, чей галстук был того же серебристого цвета, что и занавески в спальне Мэдлин. Его темные волосы были так же аккуратны, как волосы Йомена были неряшливы, а его хорошо сшитый костюм был определенно выбран из соображений стиля.

– Это Ричард Элгар, исполнительный директор Maverick Films в Великобритании.

– Привет, – сказал Элгар, и по акценту выяснилось, что он американец. Блеск оникса и стальных запонок показался, когда он пожал руку. – Приятно познакомиться. Вы очень помогли моему другу с личным делом пару лет назад.

Он упомянул имя клиентки, которая развелась с развратным мультимиллионером.

– А это Грант Ледвэлл, – сказал Йомен, указывая на человека с густыми бровями и неправильным прикусом, что придавало ему более чем мимолетное сходство с бульдогом. Густые волосы Гранта были подстрижены щетиной, его синий костюм был двубортным, а воротник рубашки казался узким. – Вы знаете, дядя Эди.

Не только тяжелая челюсть Гранта и кустистые брови отвечали за слегка драчливый вид, который он излучал.

– Очень сожалею о вашей утрате, – сказал Страйк, пока они обменивались рукопожатием, и Грант издал двусмысленный, утробный звук горлом.

– И его жена Хизер, – заключил Йомен.

Хизер, которая была беременна, выглядела как минимум на десять лет моложе своего мужа. Хотя она и не была особенно хороша собой, она производила общее впечатление блестящей плодовитости, с кремовой кожей и длинными блестящими каштановыми волосами. Ее облегающее фиолетовое платье с глубоким вырезом обнажало по меньшей мере половину набухшей груди. Робин заметила, как решительно Страйк не сводил глаз с лица Хизер, пожимая ей руку.

– Я все о вас читала, – сказала Хизер, улыбаясь Страйку. – Ух ты.

– Присядем? – предложил Аллан Йомен.

Все шестеро заняли свои места вокруг круглого стола, и Робин задумалась, не напомнило ли это кому-нибудь еще о сеансе, когда свет падает на стол, а углы комнаты остаются в тени. Когда Хизер придвинула свой стул, один из ярких светильников над головой осветил ее груди так, что они стали похожи на две луны; официант, который пришел, чтобы раздать меню, несколько секунд смотрел, как ошеломленный.

Элгар легко болтал о клубе искусств, членом которого он был, пока дверь не закрылась за официантом, оставив группу наедине.

– Что ж, – сказал Йомен, поворачиваясь к Страйку и Робин, – очень мило с вашей стороны познакомиться с нами.

– Мы рады быть здесь, – сказал Страйк.

– Я знаю, что Эди тоже была бы рада нашей встрече, – мрачно продолжил Йомен. – Как вы понимаете, это стало ужасным потрясением для всех нас, а для Гранта и Хизер, конечно же, личной трагедией.

– Как продвигается полицейское расследование? – спросил Страйк Гранта.

– У нас не было новостей уже неделю, – сказал дядя Эди, чей голос естественно склонялся к рычанию. – Но они, кажется, вполне убеждены, что это был кто-то из этой ультраправой группы, этого Халвинга или как там они называются.

– У них уже есть описание нападавшего? – спросил Страйк.

– Нет, – сказал Грант. – Блей утверждает, что его ударили электрошокером в спину. Говорит, что он упал лицом вниз, его ударили ножом в землю, и все, что он увидел, это пару убегающих черных кроссовок.

– Есть какие-то сомнения в его рассказе? – спросил Страйк, потому что в голосе Гранта слышались нотки скептицизма.

– Ну, люди в Интернете говорят, что он зарезал Эди, – сказала Хизер, прежде чем Грант успел ответить. – Не так ли, Граб? И, согласитесь, у Блэя все сложилось неплохо, не так ли? Ему оставили отвечать за все, не так ли?

– Нет, – коротко ответил Грант. – Мы об этом позаботимся.

Повисла немного неловкая пауза.

– В газетах написано, что его ранили в шею, – сказал Страйк.

– Верно, – сказал Йомен, прежде чем Грант успел ответить. – Насколько я понимаю, его спас высокий воротник на кожаной куртке. Если бы нож вонзился еще глубже – думаю, дело было в миллиметрах. Несмотря на это, у него серьезно поврежден спинной мозг, и он частично парализован.

– Он и Эди поссорились… – начал было Грант, но в комнату снова вошли два официанта с бутылками воды и набором булочек, и он замолчал. Алкоголь никто не заказывал. Когда человек, наливающий воду, спросил, решили ли они уже, что будут есть, Хизер слегка рассмеялась.

– О, я не выбирала! – сказала она, открывая меню и просматривая его.

Сделав заказ, она повернулась к Робин и сказала, потирая живот:

– Это мальчик, точно говорю! Я не была так голодна ни с одной из наших девочек!

– Когда у вас срок? – вежливо спросила Робин.

– Не раньше июня. У вас есть дети?

– Нет, – сказала Робин с улыбкой.

– Честно говоря, это не было запланировано, – сказала Хизер театральным шепотом. – Но стоило ему только взглянуть на меня, и я беременна. Но кто знает, может быть, я смогу позволить себе некоторую помощь, если…

Она оставила предложение незаконченным. Потягивая воду, Робин задавалась вопросом, сколько Грант и Хизер получат от своего неожиданного наследства.

Заказы на еду были приняты, официанты снова ушли. Когда дверь закрылась, Йомен сказал:

– Итак, как я объяснил по телефону, мы надеемся, что вы согласитесь провести расследование для нас. Мы, – он указал на себя и Элгара, – будем вашими клиентами и возьмем на себя расходы, но мы сочли правильным, что Грант тоже должен быть здесь сегодня как ближайший родственник Эди. Ричард, ты не хочешь?..

– Спасибо, Аллан, – сказал американец. – Чтобы дать вам некоторую предысторию, – сказал он, сложив свои прекрасно наманикюренные кончики пальцев, – когда Эди умерла, она и Джош были на грани заключения с нами контракта на фильм. Джош уже подписал контракт, и Эди должна была сделать это в офисе Аллана на следующее утро после нападения на нее.

– Несколько дней назад Джош отправил нам сообщение через своего агента, что он не хочет продолжать работу над фильмом, пока не будет найден какой-либо способ остановить Аноми.

– Значит, вы не агент Джоша? – спросил Страйк Йомена. – Только Эди?

– Верно, – сказал Йомен. – Джоша представляет женщина по имени Катя Апкотт. Мы, э-э, ещё вернемся к ней.

– Теперь очевидно, что Джош уже подписал контракт, поэтому он не может по закону остановить фильм, – сказал Элгар, – но, естественно, никто не хочет идти против его воли, учитывая то, что только что произошло.

– Мы должны сказать, что создание фильма очень в интересах Джоша, – добавил Йоман. – Если его паралич не пройдет, он вряд ли сможет снова ожить. Он не из богатой семьи. Мы хотим успокоить его по поводу Аноми, чтобы он мог сосредоточиться на своем выздоровлении. Он чувствует большую вину за то, что обвинял Эди в том, что она Аноми, – Катя говорит, что он мучает себя…

– Ну, представьте, что вы обвиняете ее в этом, – с негодованием перебила Хизер. – Как будто кто-то сделал бы это с собой, выложив личные вещи о себе в Интернете! Мы чувствуем, через что она прошла, не так ли, Граб? – сказала она, искоса поглядывая на мужа. – Как только Эди умерла, эта Аноми начала выкладывать личные вещи обо мне и Гранте в Твиттере!

– В самом деле? – спросил Страйк, вытаскивая блокнот. – Вы не возражаете, если мы будем делать записи?

– Нет, конечно, нет, – сказала Хизер, которая казалась весьма взволнованной такой перспективой. – У него кое-что не так – он сказал, что Грант был в Саудовской Аравии, а не в Омане, и что я была секретарем Гранта, которой я не была, я была помощником другого парня, и он утверждал, что у нас с Грабом был роман, пока он был все еще женат, но его первый брак был…

– Все кончено, кроме имени, – сказал Грант громче, чем было необходимо.

– Он безостановочно преследовал нас в течение месяца, потому что теперь Грант будет иметь право голоса в том, что станет с мультфильмом! – продолжила Хизер. – Я слежу за всеми этими так называемыми фанатами, которые заходят на нашу страницу в Facebook и пишут ужасные вещи. Я могу назвать вам имена, если хотите.

– Спасибо, это было бы очень полезно, – не слишком искренне сказал Страйк. – Интересно, что Аноми знает личные подробности о вас так же хорошо, как и о Эди. Мог ли он получить их в Интернете – например, с вашей страницы в Facebook? Или он знает то, чего нет в открытом доступе?

Грант и Хизер переглянулись.

– Думаю, некоторые из них есть на нашей странице в Facebook, – сказала Хизер, как будто эта мысль только что пришла ей в голову. – Но он знал, что у Лоры волчанка. Я не понимаю, как он мог это знать, а ты, Граб?

– Лора – моя бывшая жена, – объяснил Грант. – Нет, я не понимаю, как он мог это узнать. Я был в Омане, когда умерла мать Эди, моя младшая сестра, – продолжал он, и Страйк заподозрил, что они вот-вот услышат подготовленную речь. – В то время я был не женат и работал круглосуточно – я никак не мог взять маленького ребенка. К тому времени, как я встретил свою первую жену, Эди уже поселилась в хорошей приемной семье. Это принесло бы больше вреда, чем пользы, разрушив ее жизнь и образование, если бы я вытащил её за границу. Потом, когда мы вернулись в Лондон, Лора заболела. Это было все, на что она была способна, заботиться о Рейчел, нашей собственной дочери. Я имею в виду, что я связался с Эди, чтобы узнать, как у нее дела, – он агрессивно дернул подбородком вверх, – но, учитывая мое личное положение, просто невозможно, чтобы она жила с нами.

– А потом она принимала наркотики и все такое прочее, – сказала Хизер, – не так ли, Граб? Мы бы не хотели, чтобы это было рядом с детьми.

Элгар, который сохранял выражение умеренного интереса, пока разговор шел в эту сторону, теперь вернулся к тому, что для него было явно главным пунктом встречи.

– Как говорит Аллан, мы все хотим, чтобы Джош поступил правильно, но у нас также есть веские деловые причины, чтобы Аноми замолчал. Аноми очень против нашего фильма, и он настраивает фэндом против него. У него хорошо зарекомендовавший себя опыт создания враждебности по отношению к любым изменениям во франшизе, которые он не одобряет.

Йомен, чей рот был набит булочками, кивнул и хрипло сказал:

– Когда шоу переместилось на Netflix, Аноми организовал кампании ненависти против актеров озвучивания и аниматоров. Несколько человек подали в отставку из-за травли, которую Аноми подстрекал против них в Интернете. Что касается бренда в целом, Чернильно-Черное Сердце становится почти так же известен своей агрессией фэндома, как и сам мультфильм. Никто не хочет, чтобы бренд стал синонимом онлайн-токсичности, но я боюсь, что именно к этому мы и движемся, если что-то не изменится.

– Какой позор, – сказал Элгар, – потому что мы возлагаем большие надежды на экранизацию. Мы планируем смесь живого действия и компьютерной графики. Готическая история любви, смешанная с черной комедией, полная забавных, привлекательных персонажей.

Робин подумал, что последняя строчка звучала так, как будто она была взята прямо из пресс-релиза.

– Предположительно, – сказала она, – Maverick получит права на производство цифровых игр, если эта сделка с фильмом будет заключена?

– Удар молотком по голове, мисс Эллакотт, – криво усмехнулся Элгар. – У игры Аноми будет много конкурентов, как только мы получим игровые права. Мы думаем, что это основная причина, по которой он полон решимости не допустить превращения мультфильма в фильм.

– Кто-нибудь из вас знает, откуда Блей взял, что Эди – это Аноми? – спросил Страйк.

Йомен вздохнул.

– Кто-то принес ему досье предполагаемых доказательств. Мне еще не удалось поговорить с Джошем, так что это все, что я знаю, но… ну, он довольно сильно употребляет марихуану и алкоголь. К концу отношения между ним и Эди были очень плохими; было много горечи, паранойи и язвительности. Я не думаю, что его пришлось бы долго убеждать в том, что Эди замышляет что-то нехорошее.

– Ваше агентство отказало Эди, потому что вы мало занимаетесь киберрасследованиями, верно? – спросил Элгар у Робин.

– И потому, что в то время наш список клиентов был полон, – объяснила Робин.

– Ну, вы должны знать, что заинтересованные стороны, представленные за этим столом, вероятно, исчерпали возможности кибер-расследования, – сказал Элгар.

– В самом деле? – спросил Страйк.

– Да. Мы все действовали независимо друг от друга, – сказал Йомен, – и только после смерти Эди мы объединили информацию. Грант…

– Да, мой хороший друг в последние несколько недель изучал эту Аноми, – сказал Грант, еще раз агрессивно дернув подбородком вверх. – Лен возглавляет фирму по кибербезопасности. Встретил его в Омане. Лен говорит, что безопасность этой игры Аноми на высшем уровне. Ему не удалось ничего раскопать о том, кто за этим стоит.

– Просто чтобы прояснить момент, – вставила Робин, – есть два человека, которым приписывают создание этой игры, не так ли? Не только Аноми?

– Верно, – сказал Йомен. – Другой называет себя Морхаузом и…

– Это один и тот же человек, – с абсолютной уверенностью сказала Хизер. – Я изучала все это в Интернете. Это один и тот же человек.

– Ну, может быть, я не знаю, – тактично сказал Йомен. – Морхауз, если он реальный человек, ведет себя очень сдержанно. Насколько мне известно, он мало пишет в Твиттере и никогда не травил Эди. Именно Аноми стал силой в фандоме, и ему многие приписывают игру.

– И вы двое тоже пытались расследовать Аноми онлайн? – спросил Страйк, переводя взгляд с Йомена на Элгара.

– Да, – сказал Элгар. – По мере того, как мы приближались к сделке, негатив, исходящий от фандома, начинал нас беспокоить. Аноми выдавал особенно пагубную смесь фактов и вымысла.

– Он знал то, чего не должен был? – спросила Робин.

– Да, – сказал Элгар. – Просто странные детали, ничего особенного, но достаточно, чтобы я задумался, а не укрывал ли я Аноми в нашей студии. Я пошел в фирму по киберрасследованию, которую мы раньше использовали, чтобы изучить утечку из наших студий. Они имели не больший успех, чем контакт Гранта. Аноми и Морхауз проделали очень хорошую работу по защите себя и своей игры. На самом деле, мои ребята не думают, что они могут быть любителями, как бы они ни притворялись в сети. Но мы убедились, что Аноми не пишет в Твиттере изнутри компании, а это уже кое-что.

– Аноми и Морхауз утверждают, что они обычная пара фанатов, не так ли? – спросила Робин.

– Все так. Предполагается, что они молоды, хотя, насколько я знаю, они никогда прямо не указывали свой возраст, – сказал Йоман. – Все также говорят о них как о мужчинах, хотя, очевидно, мы понятия не имеем, правда ли это.

– Аллан, вы тоже пытались выяснить, кто такой Аноми? – спросил агента Страйк.

– Да, – сказал Йомен, кивая. – Я не сказал Эди, не хотел обнадеживать ее. Я советовал ей игнорировать Аноми. Она несколько раз общалась с ним в Твиттере, и это не помогло – на самом деле, стало только хуже. Но одно дело советовать клиенту игнорировать социальные сети, а другое – заставлять его это делать.

– Так что да, шесть месяцев назад я попросил кого-то из моего агентства сделать все, что в его силах. Бенджамин занимается всей нашей кибербезопасностью, он настоящий вундеркинд. Он разбирался, как проходит игра Аноми, даже – между нами – пытался нарушить ее безопасность, взломать учетную запись администратора и попасть на модераторский канал, но ничего не вышло. Как говорит Грант, тот, кто создал игру, очень умен.

Дверь снова открылась, и официанты вернулись с едой. Страйк, Йомен и Грант заказали мраморную говядину, Элгар и Робин салаты, а Хизер выбрала ризотто.

– Это просто прекрасно, – радостно сказала Хизер, и Робин, которая боролась с чувством неприязни, молча перестала сопротивляться. Они были здесь, в этом изящно обставленном клубе, ели эту вкусную еду из-за жестокой смерти племянницы Хизер в браке. Даже если Хизер почти не знала ее, как это и было, ее откровенное удовольствие от своего изысканного обеда и ее настойчивые взгляды на Страйка казались Робин и неуместными, и неприятными.

Когда за официантами закрылась дверь, Робин спросила:

– Кто-нибудь когда-нибудь пытался связаться с Аноми? Успокоить его или устроить личную встречу?

– Да, сама Эди, – сказал Йомен, энергично нарезая свою говядину. – Она попросила Аноми через Twitter встретиться с ней лицом к лицу. Он так и не ответил.

– А нельзя было что-нибудь сделать с законом об авторском праве? – спросил Страйк. – Каково правовая позиция, если в его игре используются все персонажи Ледвелл и Блея?

– Серая зона, – сказал Йомен, уже с набитым ртом стейка. – Можно спорить о нарушении, но, поскольку фанатам это нравилось, и никто не зарабатывал, мы сочли, что будет разумнее не быть деспотами. Если бы Аноми начал его монетизировать, то да, у нас было бы нарушение авторских прав. Мы предполагали, что фанаты в конце концов устанут от этого, тем самым уменьшив влияние Аноми, но этого не произошло.

– Обычно, – сказал Элгар, – мы хотели бы привлечь его на свою сторону в качестве влиятельного лица – знаете, суперфаната с последователями в сообществе. Билеты на ранние показы, личные встречи со сценаристами и актерами и тому подобное. Но в данном случае это было бы невозможно, даже если бы мы были настроены быть щедрыми. Аноми, кажется, дорожит своей анонимностью, что, на мой взгляд, предполагает, что он знает, что разоблачение принесет ему вред.

– Это явно неудобный вопрос, – сказал Страйк, повернувшись к Гранту, – но, учитывая, что Аноми, кажется, обладает большим количеством инсайдерской информации, вы, должно быть, подумали, что он может быть членом семьи, Грант?

– Это точно никто из семьи, – тут же сказал дядя Эди.

– Никто в семье не знал ее по-настоящему, – сказала Хизер. – Ты едва ее знал, не так ли, Граб?

– Я был за границей, – повторил Грант, глядя на Страйка, – и моя бывшая жена заболела. Мои родители умерли, как и оба родителя Эди. Единственные другие родственники – мои дети, и никто из них никогда не встречался с ней. Это точно не кто-то из нашей семьи.

– Я осторожно навел справки в агентстве, – сказал Йомен, – потому что мне, естественно, пришло в голову, что я могу укрывать Аноми, но, насколько мне удалось выяснить, никто там никогда не пил кофе с Эди вне работы. И хотя кто-то мог знать о событиях, связанных с мультфильмом, он просто не мог знать всех этих личных подробностей о прошлом Эди. На мой взгляд, Аноми должен быть кем-то, кто в какой-то момент был в ближайшем окружении Эди или, что более вероятно, в кругу Джоша.

– Почему вы говорите, что это, скорее всего, кто-то из круга Джоша? – спросила Робин.

Йомен отложил нож и вилку, проглотил кусок еды и сказал:

– Ну, во-первых, Аноми никогда не нападал на Джоша, – сказал он. – Он всегда зацикливался на Эди, оскорблял и преследовал ее. Это одна из вещей, которая вбила клин между Джошем и Эди: фанаты очень хорошо относились к Джошу, а Эди обвиняли во всем, что им не нравилось. Но, как я уже сказал, Джош пил гораздо больше, чем следовало бы, и курил много марихуаны. Боюсь, он тоже плохо разбирается в характерах. У нас было довольно много проблем с некоторыми из оригинального состава, которые в основном были его друзьями, что, гм, возвращает нас к Кате Апкотт.

Йомен взглянул на Элгара, который сделал небольшое движение вилкой, показывая, что Йомен должен продолжать, поэтому агент сказал:

– Я не пригласил Катю на этот обед, потому что она яростно защищает Джоша – что, конечно, очень благородно, особенно учитывая его нынешнее состояние. Но мы можем говорить более свободно без нее здесь.

– У Кати есть свое агентство? – спросил Страйк.

– Э… нет. Она очень милая женщина, которая занимается продажей товаров для рукоделия из дома. Катя познакомилась с Джошем и Эди несколько лет назад в творческом коллективе, где они жили. Катя посещала там вечерние занятия. Она работала в сфере PR до того, как открыла свой собственный бизнес, поэтому дала Джошу и Эди совет, как вести себя, когда «Чернильно-черное сердце» начало привлекать поклонников.

– Через некоторое время она стала их фактическим агентом. В 2012 году Эди решила найти профессионального агента, и я взял ее в работу. Джош остался с Катей. Знаете, нет ничего необычного в том, что люди, у которых случился неожиданный удар, цепляются за знакомых людей. Конечно, есть верность, но есть и страх. Может быть трудно понять, кому можно доверять, когда вы внезапно становитесь популярной личностью. Катя очень милая женщина с благими намерениями, – подчеркнул он, – и она знает, что я вызываю частных детективов, чтобы попытаться найти Аноми, и она сказала, что поможет, чем сможет. Она знает гораздо больше, чем я, о друзьях и близких контактах Джоша, но вам нужно действовать осторожно, потому что она глубоко сопротивляется мысли о том, что Джош по наивности, небрежности или недостатку здравого смысла может быть частично ответственен за беспорядок с Аноми.

– Какая семья у Джоша? – спросила Робин.

– Его воспитывал отец-одиночка, один из трех детей, и у меня сложилось впечатление – это из того, что мне рассказала Эди, я не говорю из личного опыта, – что мистер Блей-старший никогда не знал, как обращаться со своим сыном, и в последнее время, кажется, отказался от родительских обязанностей в пользу Кати, которая достаточно взрослая, чтобы быть матерью Джоша.

– Было бы здорово, если бы вы дали нам контактные данные Кати, – сказал Страйк, и Йомен кивнул, снова беря в руки нож и вилку.

– У Эди были новые отношения, когда она умерла, не так ли? – спросила Робин.

– Он! – фыркнула Хизер.

– Да. Его зовут Филлип Ормонд, – сказал Йомен. – Он учитель – кажется, географии. Он работает в местной школе в Хайгейте. Он познакомился с Джошем и Эди, потому что ходил на вечерние уроки рисования, как и Катя. После того, как Джош и Эди расстались, Филлип подставил плечо, на котором можно было поплакать.

– Он утверждает, что они были помолвлены, когда она умерла, – сказала Хизер.

– Вы так не думаете? – спросил Страйк.

– Ну, никто так и не подумал. У нее не было кольца, – сказала Хизер, на чьем безымянном пальце над широким обручальным кольцом красовался большой бриллиант-солитер.

– Она тоже не говорила мне, что собирается выйти замуж, – сказал Йомен.

– Или ее сводная сестра, – сказала Хизер. – я спросила на похоронах.

– Как зовут сводную сестру? – спросил Страйк.

– Катриона Дуглас, – сказал Грант. – Эди поддерживала с ней связь после того, как она ушла из семьи.

Страйк записал имя.

– Если вы спросите меня, Ормонд не намерен упустить шанс, – сказала Хизер. – Он надеется, что у него будут какие-то права на ее имущество. С письмами в гробу была целая нелепость. Во-первых, Блей – можно было подумать, после того, как он обвинил ее в том, что она Аноми… Ну, во всяком случае, он продиктовал то, что хотел сказать Кате, которая принесла нам письмо и бла-ди-бла, а потом – Хизер закатила глаза: – Когда Филлип узнал, что Блей пишет письмо, ему тоже пришлось написать письмо. Я сказал Грабу, гроб, чёрт возьми, не почтовый ящик!

Если Хизер ожидала смеха при этом, она была разочарована.

– Да, между ними определенно было соревнование за место главного скорбящего, – сказал Грант. – Не могу сказать, что Ормонд меня сильно зацепил, но у него было на это больше прав, чем у Блея. В то время он жил с Эди и не выдвигал против нее диких обвинений.

– Было бы неплохо поговорить с Ормондом, – сказал Страйк. – И с этой сводной сестрой Катрионой. У вас есть их контактные данные?

– У меня есть Ормонд, – сказал Грант, доставая телефон. Он взглянул на него, нахмурился и пробормотал жене:

– Пропущенный звонок от Рэйчел.

– Его дочь от его бывшей, – сказала она Робин опять театральным шепотом. – Немного проблемная.

– Она позвонит по поводу матча, – сказал Грант, протягивая Страйку свой мобильный. – Я перезвоню ей позже.

– Вы сказали, что у вас были проблемы с актерами, которые были друзьями Джоша, – сказал Страйк Йомену. – Вы говорите об Уолли Кардью?

– Вы уже знаете о Уолли, не так ли? – спросил Йомен. – Да, он был одной из наших первых головных болей. Он и Джош вместе учились в школе. У Уолли не было актерского опыта, но когда они были подростками, он создал комический голос – высокий, зловещий – подражая своему учителю. Когда Эди и Джош анимировали первый эпизод, они попросили Уолли озвучить персонажа Дрека. Он исполнил свой фальцет, и фанатам это понравилось.

– Но Уолли пошел дальше. Он начал снимать собственные видеоролики на YouTube, используя голос Дрека, стандартные выражения и крылатые фразы персонажа, а также отпускать крайне сомнительные шутки. Некоторым элементам фандома это понравилось. Другим нет. Затем Уолли и его друг ЭмДжей сняли печально известное видео «печеньки».

– “Печеньки”? – повторил Страйк.

– Так называемая сатирическая пьеса, высмеивающая Холокост, – сказал без улыбки Йомен. – Было много последствий. Джош думал, что все пройдет, но Эди была в ярости. Джош согласился с увольнением, хотя и неохотно, а Уолли воспринял это очень плохо. С тех пор он сделал карьеру на YouTube. Мы задавались вопросом, может ли Уолли быть Аноми, – сказал Йомен, правильно предвидя следующий вопрос Страйка. – Он хитрый, но я не думаю, что у него есть мозги, которые нужны для создания этой игры, и я должен сказать, что я думаю, что его эго слишком велико, чтобы он мог оставаться анонимным.

– Есть еще друзья Джоша, с которыми нам следует поговорить? – спросил Страйк.

– Ну да, там был Себастьян Монтгомери, аниматор, который помогал им с первыми парой эпизодов. Он учился в художественной школе с Джошем и немного ехидно отзывался о Чернильном черном сердце в социальных сетях после того, как его бросили, но я не уверен, что он когда-либо так хорошо знал Эди, поэтому я не могу представить, чтобы у него были все те личные данные о ней, которые использовал Аноми.

– Если только, – сказал Страйк, – они не пришли через Джоша.

– Ну да, я полагаю, что да, – признал Йомен.

– Кто-то еще?

– Дайте подумать… Был молодой человек по имени Тимоти Эшкрофт, хотя, как я теперь думаю, изначально он был другом Эди, а не Джоша. Он озвучивал Червя, и я думаю, что у него были актерские амбиции, так что ему не понравилось, что его бросили, но, насколько я знаю, он и Эди остались друзьями. Боюсь, у меня нет никаких контактных данных Тима.

– Почему его заменили? – спросила Робин.

– Честно говоря, – сказал Йомен, – он был не очень хорош. Я видел ранние эпизоды; Червяк – хороший комический персонаж, но Тим не отдавал ему должного. Когда они заключали сделку с телевидением, это было условием, что Netflix будет иметь право голоса при кастинге. Я думаю, что для Эди было облегчением, если честно, что кто-то другой принимал эти решения. Сам Джош озвучивал Харти в самом начале, а Катриона, приемная сестра Эди, поначалу была Папервайт, но, судя по тому, что она рассказала мне на поминках Эди, ей не терпелось уйти. Ей никогда не нравилось озвучивать, и она была счастлива, что это взяла на себя настоящая актриса.

– Но тогда я не участвовал, так что могут быть другие, кто остался на обочине, о которых я не знаю. Как я уже сказал, Катя – это та, с кем вам следует поговорить о былых временах. Она была там с самого начала… Нет, подождите, – сказал Йомен. – Был еще один друг, которого упоминала Эди. Жила в художественном коллективе. Как ее звали?… Что-то вроде Мириам.

– Это должно быть Художественное объединение «Норт-Гроув», верно? – спросил Страйк, взяв ручку.

– Да, именно так, – сказал Йомен. – Им управляет голландец, который выглядит довольно эксцентрично. Эди и Блэй сняли там комнаты на некоторое время, так они и познакомились, и я знаю, что Джош оставался в дружеских отношениях с голландцем и тусовался с коллективом даже после того, как мультфильм стал успешным. Норт-Гроув находится рядом с кладбищем Хайгейт, поэтому Эди и Джош однажды оказались среди могил и придумали идею мультфильма.

– Что ж, – сказал Страйк, потянувшись за принесенной с собой папкой, – прежде чем мы продолжим, вам, наверное, следует ознакомиться с нашим стандартным контрактом и расценками. У меня здесь есть контракты, если вы хотите их еще раз проверить.

Он передал контракты по столу, и наступило затишье, пока Элгар и Йомен изучали условия, и единственным звуком был скрежет ножей и вилок Страйка, Робин и Ледвэллов, а также звук жевания Гранта, который был необычно громким. Наконец агент и руководитель фильма взяли ручки и подписали соглашения вместе с третьим экземпляром для агентства.