Текст книги "Чернильно-Черное Сердце (ЛП)"

Автор книги: Джоан Кэтлин Роулинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 58 страниц)

Он двинулся на своих костылях обратно во внутренний офис. Робин только начала распечатывать результаты своих расследований об Ученике Лепина и его друзьях, когда в офисе снова зазвонил телефон.

– Детективное агентство Страйк, – сказала Пэт.

Пэт слушала несколько секунд, затем сказала,

– Чего ты хочешь? Если ты пытаешься быть смешным…

– Тот же номер, что и раньше? – сказал Страйк, снова появляясь в двери между двумя комнатами. Пэт кивнула. – Дай мне его, – сказал он, но Пэт, чье угрюмое выражение лица внезапно сменилось подозрительным, закрыла трубку рукой и сказала,

– Она спрашивает Робин.

Робин нажала кнопку паузы на принтере и протянула руку к трубке, но Пэт, все еще глядя на Страйка, прошептала,

– Она говорит как чокнутая.

– Пэт, – сказала Робин твердо. – Дай мне трубку.

С таким видом, словно ничего хорошего из этого не выйдет, Пэт протянула трубку.

– Алло? – сказала Робин. – Это говорит Робин Эллакотт.

Голос прошептал на ухо Робин.

– Вы были Джессикой?

Робин посмотрела в глаза Страйку.

– Кто это? – спросила Робин.

– Были ли вы? – сказал слабый голос.

– С кем я говорю? – сказала Робин.

Теперь она слышала, как девушка дышит. Это неглубокое дыхание, несомненно, свидетельствовало об ужасе.

– Я вас знаю? – спросила Робин.

– Да, – прошептал голос. – Думаю, да. Если вы были Джессикой.

Робин положила руку на мундштук и тихо сказала:

– Это Зои Хей. Она хочет знать, была ли я Джессикой.

Сомневаясь, стоит ли признание риска, Страйк заколебался, затем кивнул. Робин убрала руку от трубки и сказала,

– Зои?

– Да, – ответил голос. – Я… Я…

– Ты в порядке? Что-то случилось?

– Мне так страшно, – прошептала девушка.

– Почему ты боишься? – спросила Робин.

– Пожалуйста… ты придешь ко мне?

Конечно, – сказала Робин. – Ты сейчас дома?

– Да, – сказала Зои.

– Хорошо. Оставайся там, я приеду так быстро, как только смогу.

– Хорошо, – прошептала Зои. – Спасибо.

Линия оборвалась.

– Она хочет меня видеть, – сказала Робин, посмотрев на часы. Может, будет лучше, если ты возьмешь такси до Ледвелл, а я…

– Черта с два. Что, если это подстава? Что, если она – приманка, а Аноми ждет?

– Тогда мы узнаем, кто он, – сказала Робин, снова включив принтер.

– Прямо перед тем, как тебе перережут горло, ты имеешь в виду? – сказал Страйк, прошелестев страницами.

Пэт вертела головой между партнерами, как будто наблюдала за теннисным матчем.

– Квартира Зои находится на высоте двух лестничных пролетов, – сказала Робин, не глядя на Страйка.

– И как, по-твоему, я вернулся сюда? Левитировал? – спросил Страйк, не упомянув, что большую часть пути он проделал сидя.

– Страйк, я, честно говоря, не думаю, что Зои заманивает меня на верную гибель.

– Ты ведь также не думала, что мы найдем Викаса Бхардваджа с перерезанной яремной веной.

– Забавно, – холодно сказала Робин, поворачиваясь лицом к своему партнеру, – не помню, чтобы ты это предсказывал.

– Разница, – нетерпеливо сказал Страйк, – в том, что я усвоил свой чертов урок. Я иду с тобой. Если мы поедем на Джанкшн Роуд сейчас, у нас будет достаточно времени до девяти часов у Ледвелл.

Когда Страйк скрылся во внутреннем офисе, чтобы забрать свой телефон и бумажник, Пэт сказала низким рыком, который перешел в шепот,

– Он прав, ты знаешь.

– Нет, черт возьми, не прав, – сказала Робин, вынимая страницы из принтера и потянувшись к полке позади Пэт, чтобы положить их в пластиковый рукав. – Если он попытается ударить кого-нибудь еще, или если он снова упадет с лестницы, он будет выведен из строя на…

Она прервалась, когда Страйк вернулся во внешний офис, все еще хмурясь.

– Готова?

По выражению лица своего партнера Робин поняла, что он подслушал то, что она только что сказала.

Глава 100

Но там торжествует дикая отвага,

Бурное величие гордого отчаяния;

Смелый дух, в горести своей побеждающий,

Могущественнее смерти, не укрощенный судьбой.

Фелиция Хеманс

Жена Асдрубала

Ни один из детективов не разговаривал в течение первых десяти минут поездки на Джанкшн Роуд. В душе Страйка тлела тихая обида на то, что Робин сейчас считает его скорее обузой, чем преимуществом. Робин, всегда чувствительная к настроениям своего партнера, почувствовала колючесть его молчания и провела первую часть пути, пытаясь набраться смелости и найти нужные слова, чтобы ответить на это.

Наконец, когда они сидели в ожидании переключения светофора, она сказала, глядя на дорогу,

– Однажды ты сказал мне, что мы должны быть честны друг с другом, иначе нам конец.

Страйк молчал, пока не загорелся зеленый свет, и они снова не двинулись вперед.

– И что?

– Ты сказал, что больше беспокоился обо мне, когда я была одна, чем о мужчине-субподрядчике, потому что шансы всегда были против меня, если бы я столкнулась с жестоким…

– Точно, – сказал Страйк, – вот почему…

– Могу я закончить? – сказала Робин, ее тон был спокойным, хотя ее пульс учащенно бился.

– Продолжай, – холодно сказал Страйк.

– И ты сказал мне, что мне нужно вылечить мои панические атаки, потому что ты не хочешь, чтобы это было на твоей совести, если я облажаюсь и снова пострадаю.

Страйк, который теперь точно знал, к чему клонится разговор, стиснул зубы так, что Робин, увидев это, назвала бы это хамством.

– Я никогда не пилила тебя по поводу того, что ты должен следить за собой, – сказала Робин, ее глаза все еще были устремлены на дорогу. – Ни разу. Это твоя жизнь и твое тело. Но в тот день, когда ты сказал мне, что я должна пройти курс терапии, ты сказал, что не только мне придется жить с последствиями, если я себя доканаю.

– И что? – снова сказал Страйк.

Смесь мазохизма и садизма вызвала у него желание заставить ее быть откровенной. Теперь, начиная чувствовать раздражение, Робин сказала:

– Я знаю, что тебе больно. Ты выглядишь ужасно.

– Отлично. Как раз то, что мне было нужно.

– О, ради Бога… – сказала Робин, теперь едва сдерживая свой пыл. – Ты бы никогда не позволил никому другому выйти на работу в твоем состоянии. Как, по-твоему, ты собираешься защищать себя или меня, если…?

– Значит, я мертвый груз в своем собственном чертовом агентстве, да?

– Не искажай мои слова, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю…

– Да, я калека средних лет, которого лучше оставить в машине…

– Кто говорил о твоем возрасте?

– Пока ты весело шагаешь к тому, что могло бы быть…

– “Весело”? Ты можешь быть более снисходительным?

– чертовой засадой…

– Я учлал это и…

– О, ты это учла, да? Это остановит тебя от того, чтобы тебя проткнули ножом в шею, когда ты войдешь в дверь…

– Ради всего святого, СТРАЙК! – крикнула Робин, обеими руками ударяя по рулю, напряжение, которое она носила в себе с момента взрыва, наконец, нашло катарсическое облегчение, – Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ УБИЛ СЕБЯ НАХУЙ! Я знаю, что ты чувствуешь себя… не знаю… выхолощенным из-за того, что ты на костылях, или что-то в этом роде…

– Нет, я, черт возьми, не…

– Ты говоришь о честности, но ты ни хрена не честен, ни со мной, ни с собой! Ты знаешь, почему я это говорю: Я не хочу тебя потерять. Теперь ты счастлив?

– Нет, я ни хрена не счастлив, – автоматически ответил Страйк, что было одновременно и правдой, и неправдой: какой-то едва осознаваемой частью своего мозга он зарегистрировал ее слова, и они облегчили бремя, о котором он едва знал. – Я думаю, что мы имеем дело с чертовым серийным убийцей…

– Я тоже так думаю! – сказала Робин, разгневанная непризнанием того, что ей стоило больших усилий сказать. – Но я знаю Зои, а ты нет!

– Знаешь ее? У тебя была одна двадцатиминутная прогулка с ней…

– Иногда достаточно и двадцати минут! Сейчас она была в ужасе по телефону, и я не думаю, что это потому, что Аноми приставил нож к ее горлу: это потому, что она собирается предать Аноми! Я знаю, ты думаешь, что я какая-то глупая, наивная дурочка, которая “весело” входит в опасные ситуации…

– Я не думаю так, – сказал Страйк. – Я не думаю.

Теперь в BMW стояла тишина. Страйк обрабатывал только что услышанное. Я не хочу тебя потерять. Разве так могла бы сказать женщина о том, кем, как он боялся в самые мрачные минуты, он стал? Толстым, сорокалетним, одноногим курильщиком, заблуждающимся в своей привлекательности и компетентности, все еще воображающим себя талантливым боксером-любителем с подтянутым животом, способным уломать самую красивую женщину в Оксфордском университете?

Но Робин это не утешило, напротив, она почувствовала себя уязвимой и незащищенной, потому что только что сказала то, что давно пыталась не говорить, и боялась, что Страйк услышал в этом “я не хочу тебя потерять” нечто большее, чем ее опасения, что он нанесет себе какую-то катастрофическую травму, поднимаясь по крутым бетонным ступенькам в доме Зои. Она боялась, что он разгадал ее боль от мысли о Мэдлин и желание близости, которой она пыталась убедить себя, что не жаждет.

Через несколько минут она сказала, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и рассудительно,

– Ты и есть это агентство. Без тебя оно было бы ничем. Я никогда не говорила тебе отдыхать, или бросать курить, или лучше питаться. Это было не мое дело – но теперь ты делаешь это моим делом. У меня в сумке сигнализация об изнасиловании, и кто бы ни был в комнате Зои, когда я туда приду, я позабочусь о том, чтобы они знали, что я пришла не один. Ты выглядишь достаточно злобно, даже сидя в машине. Любой, кто выглянет из окна, дважды подумает о том, чтобы причинить мне вред, зная, что ты прямо снаружи, но ты не сможешь подняться по лестнице, не подвергая себя опасности, и я буду больше волноваться за тебя, чем за себя, если кто-нибудь на нас нападет.

Страйк ничего не сказал, потому что он переживал всегда унизительный опыт столкновения с собственным лицемерием и заблуждением. Если бы дело дошло до драки на ножах, он был бы более чем бесполезен.

– Ты действительно взяла с собой сигнализацию об изнасиловании?

– Да, – сказала Робин, поворачивая на Джанкшн Роуд, – потому что я не чокнутая….

– Я никогда не думал, что ты такая… Ладно, я останусь в машине. Но позвони мне, как только окажешься там. Если через пять минут от тебя не будет ответа, я подойду.

– Хорошо, – сказала Робин.

Они проехали мимо магазина игрушек, и теперь клиновидное угловое здание Зои стояло прямо перед ними. Робин повернула BMW на Бруксайд-лейн и припарковалась.

– Пока я там, ты мог бы просмотреть материал по Ученику Лепина, – сказала она, взяв с заднего сиденья пластиковую папку с печатными материалами и протягивая ему. – Я потратила на это много времени прошлой ночью. Мне бы хотелось думать, что кто-то это прочитал.

Отстегивая ремень безопасности, Страйк сказал,

– Просто будь осторожна, хорошо?

– Буду, – твердо сказала Робин, выходя из машины.

Глава 101

Мои мужчины и женщины, ведущие беспорядочную жизнь…

Разрушили восковые маски, которые я заставлял их носить,

С яростными искажениями естественного лица…

И проклинали меня за тиранические ограничения…

Элизабет Барретт Браунинг

Аврора Лей

Лестничная клетка дома Зои с запахом грязи и несвежей мочи показалась Робин не менее унылой, чем в первый раз. Поднимаясь по бетонной лестнице, она вынула из сумки сигнализацию об изнасиловании, которую постоянно носила с собой, и держала ее в руке наготове.

На последнем этаже она тихонько постучала в дверь Зои.

Она сразу же открыла дверь. Истощенная девушка, стоявшая перед Робин, выглядела так, словно лично приветствовала Смерть, но Робин была права, а Страйк ошибался: в комнате больше никого не было, только Зои, исхудавшая и испуганная, ее глаза, обведенные черным, вглядывались в лицо Робин теперь, когда она видела его без маскировки.

– Могу я войти? – спросила Робин.

– Да, – ответила Зои, отступая назад.

В ее комнате стояла односпальная кровать, застеленная тонким черным хлопковым покрывалом с белыми звездами, на котором лежал старый ноутбук. На окне висела узкая розовая занавеска, а двухконфорочная электрическая плита стояла над холодильником, который выглядел так, как будто был построен в восьмидесятых годах, рядом с маленькой раковиной, которая, казалось, отходила от стены. Шкафов не было, только полки. На полке над холодильником стояла одна кастрюля и пара банок низкокалорийного супа, а на полке над кроватью – несколько предметов дешевой косметики, дезодорант, несколько карандашей, ручек и блокнот. Скудный запас черной одежды Зои был сложен в углу. Оставался квадратный метр площади, покрытый пятнистым светло-зеленым ковром.

Однако, войдя в комнату, Робин почти ничего не заметила, потому что все ее внимание было приковано к стенам и потолку, каждый сантиметр которых был покрыт наклеенными рисунками, выполненными карандашом и черными чернилами. Они были чрезвычайно подробными и витиеватыми: необыкновенные, неудержимые излияния неизлечимо-творческого человека. Талант, изображенный на этих обветшалых стенах, почти шокировал Робин.

– Вот это да, – тихо сказала она, обводя стены взглядом. – Зои… это потрясающе…

По испуганному лицу девушки прошла мелкая дрожь удовольствия.

– Мне нужно срочно позвонить, – сказала Робин. – Не о чем беспокоиться, – добавила она, видя, что Зои начала волноваться. – Потом мы сможем поговорить.

Она нажала на номер Страйка.

– Зои здесь, – сказала она ему.

– Одна?

– Да.

– Хорошо, удачи, – сказал Страйк, и Робин повесила трубку, затем переключила телефон на запись, не сказав Зои, что она делает, и сунула его обратно в сумку.

– Хочешь присесть? – прошептала Зои.

– Отлично, спасибо, – сказала Робин, и они обе сели на кровать.

– Почему ты хотела меня видеть, Зои?

– Потому что, – Зои глубоко вздохнула, – Аноми – парень, который создал Игру Дрека? Он сказал, что собирается убить тебя и твоего партнера. Он сказал, что собирается убить Ледвелл и Блэя. Он показал мне ваши фотографии из газеты на днях, так я поняла, что ты Джессика. Я знаю, что раздражала того человека, который отвечал на звонки в офисе – я бросала трубку, потому что была так напугана, и – и мой парень сказал, что я не должна с вами связываться, что у меня будут неприятности, но я должна была, потому что я думаю, что он убил Эди.

– Ты думаешь, что твой парень…?

– Нет! – завизжала Зои. – Нет – Аноми! Я только что разговаривала с девушкой, которая называет себя Папервайт, и…

– Она сейчас в Игре Дрека?

Зои была шокирована тем, что Робин точно знала, где находится Папервайт.

– Зои, позволь мне поговорить с ней, пожалуйста. Не волнуйся. Она не должна знать, что это не ты.

– Но ты не знаешь, как…

– Я все знаю об игре, – сказала Робин. – Я Баффипоус. Или, по крайней мере, была ею последние пару месяцев.

– Ты Баффипоус? – спросила Зои удивленным голосом. – Ты та, кого я…?

– Точно.

Задыхаясь, Зои развернула ноутбук так, чтобы Робин могла видеть канал модераторов и приватный канал, в котором разговаривали Червь28 и Папервайт. Робин быстро пролистала назад, чтобы посмотреть, что уже было сказано.

<Канал модераторов>

<15 июня 2015 17:47>1

<Присутствуют: BorkledDrek, Червь28, Аноми>

BorkledDrek: но почему?

Аноми: потому что я хочу, чтобы отныне все разговоры оставались на канале модераторов.

BorkledDrek: А Морхауз не оставил инструкцию или что-то в этом роде?

BorkledDrek: Я не знаю, как от них избавиться.

Аноми: Ты сказал мне, что умеешь кодировать.

BorkledDrek: Умею.

BorkledDrek: Но это другой уровень.

BorkledDrek: в любом случае, людям нравятся приватные каналы

Аноми: люди злоупотребляют приватными каналами, так что делай, что тебе говорят.

<Приватный канал>

<15 июня 2015 17:47>

<Присутствуют: Папервайт, Червь28

Червь28: но что если он это сделал?

Червь28: а что если он не шутит?

Папервайт: не будь дурой

Папервайт: конечно, нет.

Червь28: откуда ты это знаешь?

Папервайт: потому что я знаю, кто такой Аноми, и я знаю, что он никак не мог этого сделать.

Червь28: ты знаешь , кто такой Аноми?

Папервайт: да

Папервайт: ты же не говорила людям, что Аноми убил Ледвелл?

Червь28: нет

Червь28: конечно , нет

– Ты говорила Папервайт, что думаешь, что Аноми убил Эди? – Робин спросила Зои, та кивнула.

Робин положила пальцы на клавиатуру, не забыв повторить идиосинкразическую пунктуацию Зои, когда Папервайт заговорила снова.

<Приватный канал>

Папервайт: хорошо, потому что Аноми будет чертовски зол на тебя, если узнает, что ты это сделала.

Червь28: Я никому не говорила.

Червь28: Морхауз сказал тебе , кто такой Аноми?

Папервайт: Нет, Аноми сам мне сказал.

Червь28: серьезно??

Папервайт: Да. Мы подружились.

Червь28: ничего себе. Я думала , ты будешь злиться на него за то, что он избавился от Морхауза.

Папервайт: Морхауз был мерзким ублюдком

Папервайт: хорошее избавление

Червь28: Я думала , вы действительно хорошие друзья.

Папервайт: нет, когда я узнала его получше, то поняла, что он гад.

<Канал модераторов>

<Присутствуют: BorkledDrek, Червь28, Аноми>

Аноми: людям нравится много дерьма, которое им не следует делать. Просто делай, что тебе говорят.

BorkledDrek: надо уйти

Аноми: Червь?

Червь28: привет

Аноми: ты сейчас разговариваешь с кем-нибудь по приватному каналу?

Робин не собиралась повторять одну и ту же ошибку дважды.

Червь28: да , я говорю с Папервайт.

Аноми: а тебе будет удобно, если я смогу видеть, что ты говоришь?

Червь28: да

Аноми: правда?

Червь28: да , удобно

<Приватный канал>

<Присутствуют: Папервайт, Червь28

Папервайт: хаха, теперь у тебя проблемы

Папервайт: врешь

Робин сделала паузу, глядя между двумя каналами, и ее сердце заколотилось.

<Канал модераторов>

<Присутствуют: Червь28, Аноми>

Червь28: это забавно

Червь28: то, как вы с Папервайт никогда не говорите одновременно.

<Червь28 был забанен>

>

<Приватный канал>

<Присутствуют: Папервайт, Червь28

Червь28: не так ли?

<Червь28 был забанен>

Робин медленно закрыла ноутбук.

– Что случилось? – с тревогой спросила Зои.

– Боюсь, что Червь28 только что был забанен.

– О, нет! – прошептала Зои, прижав руки к лицу и глядя на Робин сквозь кончики пальцев своими огромными, запавшими глазами в черной подводке. – Вот черт – он сердится? Ты сказала ему то, что я говорила, о том, что он убил…?

– Мне не нужно было. Ты все это время разговаривала с Аноми. Аноми и Папервайт – это один и тот же человек.

– Что? О Боже, о нет, он придет и заберет меня, сейчас, он придет и, черт возьми…

Зои в панике встала, выглядела она так, словно собиралась собрать свои скудные пожитки и убежать.

– Зои, сядь, – твердо сказала Робин. – Сядь. Я могу помочь тебе, я обещаю, что могу помочь тебе, но ты должна рассказать мне, что ты знаешь.

Девушка опустилась обратно на кровать, глядя на Робин огромными, запавшими глазами. Наконец, она прошептала,

– Аноми – это тот, кто ты думаешь.

– Кто я думаю, он? – сказала Робин.

– Да, – сказала Зои, из ее глаз потекли слезы. – Вот почему ты говорила с ним, маскируясь, не так ли? Если бы я знала, я бы никогда, никогда не подошла к нему…

– Зои, ты говоришь о Тиме Эш..?

– Нет! – завизжала Зои. – Конечно, нет.

Но она остановила себя, сжав губы, словно испугавшись того, что может сорваться с них в следующий момент.

– Послушай, я знаю, что у вас с Тимом отношения, – сказала Робин, ее нерешительность объяснялась тем, что она не хотела называть словом “отношения” эксплуатацию Тимом этой поврежденной, изолированной девушки.

Лицо Зои снова сморщилось, и Робин заново поразилась ее странному старчески-молодому виду, хрупкости ее костей и тому, как по-детски она вытирала глаза тыльной стороной татуированной руки.

– Он сейчас все прекратит, – всхлипывала она. – Он разозлится, что ты знаешь. Он подумает, что я тебе рассказала.

Сказав это, она взяла телефон и проверила время.

– Ты ждешь его?

– Да, – сказала Зои, слезы все еще текли по ее впалым щекам. – Он хотел приехать, потому что я сказала, что хочу связаться с тобой. Он не хотел. Он всегда нервничает из-за полиции и всего такого.

– Да, наверняка, так и есть, подумала Робин, но она сказала,

– Я бы подумала, что он хочет, чтобы смерть Эди расследовали. Он был ее другом, не так ли?

– Он действительно хочет, чтобы убийцу поймали, просто… он думает, что люди не поймут нас, поэтому ему не нравится, когда я разговариваю с незнакомцами… Он был очень зол, когда я начала работать в Норт Гроув… но не он это начал, я, – искренне сказала Зои. – Это была не его вина. Я была той, кто поцеловал его первой.

– Сколько тебе было лет?

– Тринадцать, и он не хотел, потому что был старше. Это я начала. Это моя вина, а не Тима.

– Ты заставила его, да?

– Н-нет, – сказала Зои с полувсхлипом. – Он сказал мне, что влюблен в меня, но он сказал, что мы не можем ничего сделать, потому что мне столько лет, а я сказала, что это не имеет значения. Но он не хотел ничего делать физически. Я заставила это сделать.

– Ты сказала Тиму, что думаешь, что Аноми убил Эди?

Зои кивнула, слезы все еще текли по ее лицу.

– Ты сказала ему, кто, по-твоему, Аноми?

– Да, но он говорит, что я глупая.

– Зои, пожалуйста, скажи мне, кто…

– Но я думала, что ты знаешь, я думала, что именно поэтому ты была в Норт Гроув!

– Ты думаешь, это Пез Пирс?

– Нет, – прошептала Зои. – Это Нильс.

Глава 102

...и раз уж ты оказалась такой мерзкой,

Ай, мерзость, я говорю – мы это еще покажем…

вы обманули бедную Мэриан Эрл,

И заставили ее собственную любовь рыть себе могилу

В прекрасном саду ее зеленой надежды…

Элизабет Барретт Браунинг

Аврора Лей

Вернувшись в BMW, Страйк только что закончил читать заметки Робин о четырех аккаунтах в Twitter, которые так помогли “Аноми” распространить ложную информацию об Эди Ледвелл. Теперь он опустил стекло, глубоко затянулся и вернулся к тем страницам, которые показались ему особенно интересными.

Все четыре аккаунта описывали Аноми как “блестящего” и “гениального”; все четыре называли Эди Ледвелл различными вариантами слов “шлюха”, “потаскуха” и “золотоискательница”; и все четыре намекали, что она бросила Аноми как друга или что у них с Аноми когда-то были сексуальные отношения.

Страйк перевернул другую страницу. Под заголовком “Битлз снова” Робин вставила еще один твит.

Джулиус @i_am_evola

отвечает на @rachledbadly

нет, если бы я выглядел как ты. Они бы удивились, почему Ринго Старр появился на их пороге в юбке.

9.15 вечера 28 января 2013 г.

Затем Страйк перечитал раздел, озаглавленный “Дублирующиеся фразы”. Все четыре человека любили говорить женщинам: “Я отсюда чувствую запах твоей несвежей пизды”; Юлиус Я Эвола и Макс Р говорили девушкам, что если их насиловать каждый раз, когда они говорят какую-нибудь глупость, то они будут “постоянно полны членов”, и они с Учеником Лепина также почти одинаково выражали мнение, что всех женщин следует “морить голодом до оптимального веса для размножения.

Страйк вернулся к первой странице, где Робин вставила первый в истории твит Ученика Лепина.

Ученик Лепина @LepinesD1sciple

Марк Лепин был Богом

Ученик Лепина @LepinesD1sciple

14 фемоидов мертвы ха-ха-ха-ха-ха

Ученик Лепина @LepinesD1sciple

выстроил их в ряд и расстрелял

Наконец, Страйк вернулся к последней странице сводки Робин.

Все аккаунты нападают на случайных девушек, но три женщины подвергаются постоянному обстрелу на протяжении многих лет: Эди Ледвелл, Кеа Нивен и Рейчел Ледвелл.

Четверка не ополчилась на Кеа, пока это не сделал Аноми, то есть после того, как он написал в Твиттере: “Подай в суд или заткнись нахрен, ты начинаешь надоедать всем нам”. В этот момент на нее был открыт сезон, и они обращались с ней почти так же плохо, как с Эди.

Странно, что Аноми никогда не нападал на Рейчел Ледвелл, но она подвергалась почти таким же издевательствам со стороны четверки, как и Кеа. Это навело меня на мысль, что есть отдельная, не связанная с “Черным сердцем” обида на Рейчел.

Один из возможных виновников – Золтан, старый друг Рэйчел из Club Penguin. Рейчел разорвала контакт с Золтаном, когда он начал использовать на ней линии Коша, и считает, что он мог стать Скарамушем, потому что Скарамуш сделал то же самое с Зои Хей. Оба аккаунта Золтана и Скарамуша исчезли из Твиттера, но тон оскорблений, которые эта четверка посылает Рэйчел, может свидетельствовать о продолжающейся обиде на бывшего друга, который отказал им.

Под этим Робин вставил примеры твитов, которые четверка отправила шестнадцатилетней Рейчел.

Джонни Б @jbaldw1n1>>

отвечая на @rachledbadly

Все еще катаешься на петушиной карусели, надеясь заполучить себе альфу? Мечтай, обвисшая сиськастая путана.

Юлий @i_am_evola

отвечая на @rachledbadly

Скуластая сучка, которая думает, что она слишком хороша для беты, говорит теперь что?

Max R @mreger#5

отвечая на @rachledbadly

Таких уродливых дамочек, как ты, нужно сажать в лагеря и насиловать для исправления.

Lepine– s Disciple @LepinesD1sciple

ответ на @rachledbadly

по крайней мере, когда твоя мама умрет, у тебя будет что-то общее с #GreedieFedwell

Нахмурившись, Страйк поднял глаза от страниц и увидел кого-то в зеркале заднего вида: высокий лысеющий мужчина решительно шел к черной потертой двери Зои.

Страйк тут же бросил бумаги, которые читал, на водительское сиденье и опустил стекло.

– Эй!

Тим Эшкрофт резко обернулся и, правильно определив источник крика, уставился на человека с густой темной щетиной и искривленным носом драчуна.

– Я хочу поговорить с тобой, – сказал Страйк.

Насторожившись, Эшкрофт подошел к Страйку и остановился в нескольких футах от него.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросил он своим вежливым голосом жителя Хоум Каунти.

– Да, можешь. Меня зовут Корморан Страйк. Я частный детектив.

Он с удовлетворением наблюдал, как вежливая улыбка Тима испарилась.

– Ты, как я понимаю, собираешься навестить Зои Хей?

Тим подождал несколько секунд, прежде чем притвориться озадаченным.

– Кого?

– Несовершеннолетнюю девушку, которую ты трахал последние четыре года, – сказал Страйк.

– Я… что? – сказал Тим. – Это то, что тебе сказала Зои?

– Я думал, ты не знаешь, кто она?

– Я плохо тебя расслышал, – сказал Тим. Страйк мог видеть слабые отблески пота на безволосой верхней губе Эшкрофта. – Я знаю Зои, да. Она довольно проблемная молодая…

– Но именно такими они тебе и нравятся, верно? Легче манипулировать ими, если у них ни хрена нет самоуважения и нет семьи, чтобы затащить тебя в суд.

– Я действительно не…

– О, я думаю, что да, – сказал Страйк.

Он открыл дверь машины. Тим отступил, выглядя очень испуганным, но когда Страйк поднялся на одну ногу, используя для равновесия крышу машины, а затем вытащил свои костыли, Эшкрофт, казалось, вновь обрел мужество.

– Боюсь, мы не с того конца начали…

– Ты же не шутишь по поводу моей ампутации? – сказал Страйк, наступая на Эшкрофта, который сделал шаг назад. – Возможно, мне придется завести свой собственный блог. “Мое мнение о том, почему перо правосудия – педофил, и почему это должно тебя, блядь, беспокоить”.

Тим сделал еще один шаг назад.

– Я не знаю, что Зои говорит людям, – заикаясь, произнес он, – но она не в порядке в…

– Психике, да? Она психованная?

– Девушки иногда влюбляются в мужчин старше себя – читают в обычных вещах больше, чем…

– О, она должна была понять, что твой член находится в ней платонически, не так ли? – сказал Страйк, придвигаясь ближе к Тиму, который продолжал отступать. – Ты знаешь, что сейчас произойдет?

– Что? – сказал Тим.

– Я попытаюсь убедить ее пойти в полицию. Если она не захочет сотрудничать, я пройдусь по всем другим маленьким девочкам, за которыми ты следил в Твиттере. Мой партнер собрал довольно аккуратное досье на тебя и твое поведение в сети. Там есть как минимум один разгневанный отец, который, я уверен, будет рад меня услышать.

Тим теперь выглядел так, словно мог упасть на колени или разрыдаться.

– Если ты еще хоть раз приблизишься к Зои Хей, – сказал Страйк, – я лично проведу ампутацию, и это будет не твоя чертова нога. Понял?

– Да, – прошептал Тим.

– А теперь, убирайся нах…

Черная дверь позади Тима открылась, показав Робин и Зои.

– Тим! – крикнула Зои.

Эшкрофт проигнорировал ее и начал быстро уходить. Пока Зои смотрела ему вслед, он перешел на бег и скрылся за углом. Глаза Страйка и Робин встретились, и последний сразу понял если не детали, то суть того, что, должно быть, только что произошло.

– Мы подбросим Зои до метро, – сказала Робин. – Она займет мой номер в отеле Z на ночь.

– Нет, – сказала Зои, на щеках которой, как теперь увидел Страйк, были следы слез. – Я хочу увидеть Тима…

– Но он не хочет видеть тебя, – сказал Страйк.

– Почему? – причитала Зои, по ее лицу текли свежие слезы.

– Мы можем поговорить об этом в машине, – сказал Страйк, открывая заднюю дверь. – Садись.

Глава 103

Многое завершено, известное или неизвестное:

Жизни завершены; время сократилось;

Осталось ли непаханое поле незасеянным?

Будут ли эти бутоны всегда нераспустившимися?

Кристина Россетти

Аминь

– Ты мог бы быть более отзывчивым, – с упреком сказала Робин полчаса спустя.

Они со Страйком припарковались на боковой дороге возле станции Tufnell Park, только что проводив Зои на метро. В руках у Зои была ключ-карта от номера Робин и сто фунтов наличными, которые ей дал Страйк.

– Я сочувствую, – сказал Страйк. – Почему ты думаешь, что я только что угрожал оторвать член Эшкрофту?

Им потребовалось тридцать минут, чтобы успокоить Зои, расстроенную поспешным отъездом Эшкрофта, а затем объяснить, как работают отели, ведь она никогда раньше в них не останавливалась. Однако она так боялась, что Аноми придет и найдет ее, что в конце концов дала себя убедить, что никто не выгонит ее из отеля “Z” за то, что она не похожа на Робин, и даже приняла ободряющие объятия Робин на верхней ступеньке вокзала.

– Она позвонит Эшкрофту, как только у нее снова будет прием, – сказала Робин.

– Если он знает, что для него хорошо, он не ответит, – сказал Страйк. – Больше никогда.

– Ты понимаешь, если он Аноми…

– Это не он, – сказал Страйк. – Я только что исключил его. Ну, на девяносто процентов.

– Как? – сказала Робин, ошеломленная.

– Я объясню, когда ты расскажешь мне, что произошло наверху.

– Это все здесь.

Робин достала из сумки мобильный телефон, нашла запись и нажала кнопку “воспроизведение”.

Страйк с каменным лицом слушал, как Зои говорит, что Аноми собирается сделать “Ледвелл и Блэй” с двумя детективами. Когда они достигли тишины, нарушаемой только постукиванием клавиш ноутбука, Робин сказала,

– Значит, это я вступаю в игру. Были открыты два канала, и Папервайт – она была совершенно другой. Она сказала, что Морхауз был мерзким гадом, и она рада, что избавилась от него. А потом, спустя некоторое время, я заметила это: Аноми и Папервайт не печатают одновременно, и когда я указал на это по двум каналам, меня тут же забанили. Я уверена, что они…

– один и тот же человек, – сказал Страйк. Он наклонился вперед и нажал на паузу. – Дерьмо. Конечно, блядь: Папервайт была создана, чтобы следить за Морхаузом. Выяснить, о чем он думает, не собирается ли он уйти…