Текст книги "Чернильно-Черное Сердце (ЛП)"

Автор книги: Джоан Кэтлин Роулинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 58 страниц)

– Значит, это была правда, да? – спросил Страйк.

– Да, это правда, – сказал Грант. – Бросьте. Кто будет смотреть фильм, в котором чертово сердце прыгает вокруг, гоняясь за призраком?

– Людям нравилось это в мультфильме, – сказал Страйк.

– Но это же совсем другое, не так ли? – нетерпеливо сказал нефтяной директор. – Сейчас мы говорим о большом экране, о более массовой аудитории. Как они это называют? Обработка – по-моему, выглядит неплохо. Честно говоря, я не могу понять, что все эти люди увидели в… Конечно, это смешно, – сказал Грант, поймав себя на мысли. – Очень, эээ… креативно. Но перейдет ли это в фильм в таком виде?

– Я бы не стал…

– Ну, Маверик так не думает, а они профессионалы.

Принесли вино Гранта. Он сделал большой глоток, который, казалось, немного успокоил его.

– После твита Аноми начался настоящий ад. Мы с Хизер не спали полночи. Она хочет собрать вещи и уехать туда, где нас не найдут. Какой-то больной ублюдок сказал, что надеется, что наш ребенок родится мертвым, если вы можете в это поверить. Я бы пригласил вас в дом, а не встречался здесь, но она пригласила свою мать, чтобы составить ей компанию, – сказал Грант и сделал еще один глоток вина, прежде чем продолжить. – Я сказал ей: “Есть много желающих иметь наши проблемы”. Я сказал: “С теми деньгами, на которые мы рассчитываем, если дело пойдет хорошо, мы можем переехать в чертовски закрытый поселок, если хочешь”. Я попросил показать мне цифры по товарам, как только мы получили долю Эди, и, что ж, – он слегка рассмеялся, – я работаю в нефтяной отрасли, мне не чужды здоровые балансовые отчеты, но я был удивлен, увидев, сколько доходов уже там.

– Конечно, всем этим нужно управлять, – быстро добавил Грант, чтобы Страйк не посчитал его слишком удачливым. – Это гораздо сложнее, чем люди могут себе представить, такие вещи. Я в этом убеждаюсь. Я думаю провести аудит Netflix, чтобы убедиться, что они все передают. Пока еще не делал. Я не знаю, что делал Аллан Йоман за свои пятнадцать процентов, честно говоря…

– Но мы должны выяснить, кто такой Аноми. Мы не можем продолжать это дерьмо каждый раз, когда нужно принять решение о собственности. Так что, да. Вот почему я позвонил вам. Чтобы узнать, что происходит.

– Ну, мы исключили пару человек, – сказал Страйк, – и нам удалось поговорить с Джошем Блэем в субботу…

– Он заинтересован только в том, чтобы сделать нам хуже, – холодно сказал Грант. – Будем заказывать?

Он открыл свое меню, и прежде чем Страйк успел спросить, как Джош Блэй ухудшает положение Ледвеллов, Грант сказал,

– Я не хотел говорить об этом по телефону, но есть кое-что еще. У нас была пара странных – и это одна из главных вещей, которая заставила Хизер волноваться, по правде говоря – пара странных телефонных звонков. Анонимные.

Страйк достал свой блокнот.

– Продолжайте.

– Они были сделаны на мой мобильный. В первый раз трубку взяла Хизер, потому что я был в ванной. Голос на том конце линии сказал ей, чтобы она откопала Эди.

– Это все?

– Ну, этого достаточно, не так ли? – горячо сказал Грант. – Что за больной?

– Я имел в виду, это все, что он сказал?

– О, понятно – ну, я не знаю.

Официант вернулся. Оба мужчины заказали стейк и чипсы. Когда официант удалился за пределы слышимости, Грант сказал,

– Он могл бы сказать больше, но Хизер закричала, когда услышала это, и… ну, она уронила мой чертов телефон. Треснул экран, – раздраженно сказал Грант. – К тому времени, когда я пришел посмотреть, что ее напугало, кто бы это ни был, он уже повесил трубку.

– Когда это произошло?

– Вскоре после того обеда, когда вас наняли.

– В какое время дня?

– Вечер.

Страйк сделал заметку.

– А второй звонок?

– Это было около десяти дней назад. Опять же вечером. Номер абонента был скрыт, но я ответил.

Грант выпил еще вина.

– Я почти уверен, что это был кто-то, использующий одну из этих штуковин для изменения голоса – приложения – голос был довольно глубоким и роботизированным – и, – Грант огляделся вокруг и понизил голос, – он сказал: “Раскопайте Эди и посмотрите письмо”, а затем повесил трубку. Хизер думает, что это Аноми. Может, и так, но если это так, то Бог знает, как он узнал мой номер.

– Насколько сложно было бы кому-то получить его через ваш офис?

– Ну… возможно, я полагаю, – сказал Грант. Как и в случае с его женой и ее страницей в Facebook, Ледвелл, похоже, не рассматривал самое прозаическое объяснение. – Но мой помощник не дал бы мой номер кому-то, кто говорил бы так, как какой-то глубоко дышащий киборг. Ему пришлось бы придумать очень хорошую историю.

– Вы проверяли свою помощницу, не давала ли она кому-нибудь ваш номер?

– Нет, – раздраженно ответил Грант, – я не хочу обсуждать такие вещи с людьми в офисе. Было достаточно любопытных разговоров о том, что произошло. Ну, Эди использовала мою фамилию, поэтому люди неизбежно установили связь….

Слегка нахмурившись, он допил вино, дав Страйку время подумать о том, что Ледвелл была фамилией Эди в той же степени, что и Гранта.

– ... вряд ли я хочу, чтобы обо мне сплетничали. Нет, пока я не знаю, насколько – я имею в виду, я не знаю, что ждет меня в будущем, с точки зрения карьеры. Поэтому я не хочу приносить эти вещи на работу.

Грант поднял руку для официанта и заказал второй бокал вина, а Страйк задумался, насколько сильно дискомфорт Гранта от того, что люди на его рабочем месте знают об Эди, коренится в том, что они знают, что она провела жизнь в бедности, в приемной семье, в то время как ее дядя наслаждался здоровым доходом в Омане.

– Кто именно знал, что в гробу лежат письма, вы знаете? – спросил Страйк.

– Понятия не имею. Мы с Хизер не распространялись об этом. Нам и так хватало хлопот с организацией похорон и звонками прессы в дом, не говоря уже о том, что нужно сказать гробовщику, чтобы он не закрывал этот чертов гроб, потому что эти двое хотели засунуть туда письма.

– Очевидно, гробовщик знал, потому что я попросил его положить его туда, но он связан конфиденциальностью, или я так думаею, а женщина Апкотт знала, потому что Блэй продиктовал ей свое письмо. Ормонд знал, очевидно. Он, наверное, рассказал всем на похоронах. Я сказал Хизер, мы должны были проверить его карманы на наличие чертова лука, как он себя вел.

– Так что, да, любое количество людей могло уже знать, что там есть письмо, но я хочу знать, кто был настолько болен, чтобы звонить родственникам Эди и советовать им откопать ее, и кто пытается намекнуть, что Ормонд убил ее? Потому что, если только они не делают это просто ради забавы, чтобы расстроить нас, то именно эту идею они и пытаются подбросить, не так ли? Они не могут говорить, что это сделал Блей, потому что – ну, он же не ударил себя ножом в шею, не так ли?

Страйку показалось, что он уловил в голосе Гранта нотки разочарования от того, что ему пришлось отдать Блэю такую честь.

Гранту принесли второй бокал вина, и он выпил его на треть, после чего снял пиджак и повесил его на спинку стула.

– Вы только что сказали, что Блэй ухудшает ваше положение, – сказал Страйк.

– Чертовски верно. Он связался с Мавериком в понедельник и сказал, что не хочет, чтобы Харти меняли. Он сказал, что Эди бы этого не хотела. Совершенно очевидно, что он задумал.

– Правда?

– Конечно, да. Тактика торга, не так ли? Он хочет больше денег, прежде чем согласится на какие-либо изменения.

Страйк задумался, не заставило ли то, что они с Робин сказали Блэю во время их визита, вытащить аниматора из состояния безразличия к тому, что случится с “Чернильно-черным сердцем”.

– Чертова Катя Апкотт будет его подбадривать. Отвратительная женщина.

– “Отвратительная”? – повторил Страйк.

– Вы не должны иметь с ними дела. Этика уличных кошек, эта парочка. Они знают, что студия не захочет идти против желания Блэя, пока он находится в больнице, поэтому они думают, что держат Мейверика – и нас – за лохов. Один твит от мистера Джоша Блэя о том, что Maverick разрушают его драгоценную чертову историю, и весь ад вырвется наружу, а мы с Хизер снова окажемся на линии огня. Но я могу гарантировать вам следующее: через мой труп он получит больше доходов, чем мы. Если бы вы знали то, что знаю я, вы бы согласились, что это чертовски отвратительно, что Блэй пытается использовать Эди как инструмент для торга.

Грант глотнул еще вина.

– Что именно вы знаете? – спросил Страйк.

– Что?

– Что вы знаете, – повторил Страйк, – что заставляет вас думать, что это “отвратительно” для Джоша говорить, что Эди не хотела этих изменений?

– Ну – я не думаю, что ему действительно есть дело до того, что она ушла. Для мистера Блэя все сложилось чертовски хорошо.

– Да, вы говорили это, когда мы встречались в последний раз, – сказал Страйк. Грант не был его клиентом; он не был обязан относиться к мнению этого человека с уважением. – Но я не могу понять, как все могло сложиться “чертовски хорошо” для человека, у которого парализована шея.

– Ну, эта часть – очевидно, это очень прискорбно, но, послушайте – Блэй мог остановить Аноми в любое время, когда бы захотел. Мне кажется, что все были счастливы позволить этой ситуации разгореться, и теперь моя семья расплачивается за это. Никто не нападает на Джоша Блэя, заметьте. Никто не говорит Блэю, что они придут за ним и его детьми. Ну, я говорю: “Если он ходит как утка и крякает как утка, то это утка”. Когда же люди проснутся и начнут спрашивать, почему Блэй все время остается безнаказанным?

– Вы же не предполагаете, – сказал Страйк, – что Блэй – Аноми?

– Ну… нет, – сказал Грант неохотно. – Насколько я понимаю, Аноми был в игре с тех пор, как Блэя зарезали, и он не может заниматься этим в своем нынешнем состоянии, не так ли?

– Нет, – сказал Страйк, – не может.

– Но согласитесь, это чертовски подозрительно, то, как совпадают интересы Аноми и Блэя. Они оба не хотят, чтобы Харти превратился в человека, они оба хотели, чтобы Эди ушла из мультфильма…

Принесли две тарелки со стейком и чипсами. Несмотря на то, что он не допил второй бокал вина, Грант заказал третий, прежде чем расстегнуть верхнюю пуговицу и ослабить галстук.

– Почему вы думаете, что Блэй хотел, чтобы Эди ушла? – спросил Страйк.

Грант отрезал кусочек стейка и съел его, прежде чем ответить.

– Ну, если хотите знать, – сказал он, – Эди сказала мне, что он хотел.

– Правда?

– Да. Она позвонила мне в прошлом году. Сказала, что Блэй хочет, чтобы она ушла. Хотела посоветоваться. Ну, это же семья, не так ли? Полагаю, она думала, что может мне доверять.

Он допил свой бокал вина, сохраняя зрительный контакт, затем сказал,

– Возможно, это не тот способ, которым Блэй хотел взять на себя управление, но… что ж, будьте осторожны в своих желаниях, а? Спасибо, – добавил он, когда официант принес третий бокал.

Мобильный телефон Страйка завибрировал в кармане, и он достал его. Робин написала ему сообщение.

Уолли Кардью – не Аноми. Сейчас в машине скорой помощи. Позвони, когда сможешь.

Страйк отпустил нож и вилку.

– Извините, мне нужно ответить на звонок, – сказал он Гранту, встал из-за стола и как можно быстрее пошел к двери паба, на ходу набирая номер Робин.

– Привет, – сказала она, ответив на втором гудке. – Мог бы и подождать.

– Какого черта ты в машине скорой помощи? – сказал Страйк, едва не сбив женщину, когда вышел на улицу.

– Что? О, прости – не я в скорой, а Кардью.

– Господи, Робин, – сказал Страйк, облегчение и раздражение боролись друг с другом. – Я думал… что случилось?

– Довольно много, на самом деле, – сказала Робин.

Страйк слышал, как она шла по улице. Он прикурил сигарету, прислушиваясь.

– Я пришла сменить Дэва в четыре часа. Он сказал мне, что в середине дня из квартиры Уолли доносились крики. Эм-Джей вышел с разъяренным видом и, по словам Дэва, как будто его избили. У него шла кровь из носа. Затем из квартиры вышла сестра Уолли, побежала за Эм-Джеем, и они вместе исчезли в другом конце участка. Дев говорит, что видел, как бабушка и Уолли подошли к окнам и кричали друг на друга.

В течение нескольких часов после моего прихода все было тихо, но потом я заметила группу из пяти или шести мужчин, собравшихся на углу неподалеку. Пара из них выглядела так, как будто они были подростками. Я не удивилась бы, если бы они были родственниками Эм-Джея. Они наблюдали за дверью Уолли.

Затем Аноми вступил в игру, и примерно через пять минут Уолли вышел из квартиры, разговаривая по мобильному телефону. Он не обращал внимания и…

– Они набросились на него.

Да, и у него не было ни единого шанса. Они повалили его на землю и били ногами по лицу, яйцам – в общем, везде, куда могли дотянуться. Люди выглядывали из окон, и кто-то, должно быть, вызвал полицию, потому что она быстро приехала. Нападавшие убежали, когда услышали сирену, а полиция, наверное, вызвала скорую помощь. Уолли выглядел довольно сильно пострадавшим. Я выбралась оттуда, – сказала Робин, предупреждая следующий вопрос Страйка. – Я им не нужна, там было много свидетелей. Но Аноми говорил в игре, в то время как Уолли лежал на земле, а над ним стояли полицейские, так что, насколько нам известно…

– Да, это конец Уолли Кардью, – сказал Страйк, посторонившись, чтобы пропустить больше людей в Пистолет. – Ну, я никогда не думал, что это он. Если он недостаточно умен, чтобы проверить, нет ли за окном родственников, жаждущих мести, то он недостаточно умен, чтобы быть Аноми.

– Как Грант?

– Вполне интересно. У него те же анонимные звонки, что и у меня. “Откопай ее и прочитай письма”.

– Серьезно?

– Да. Я лучше вернусь к нему – о, – сказал Страйк, собираясь затушить сигарету, – Хью Джекс звонил в офис. Он хочет, чтобы ты ему перезвонила.

– О, ради Бога, – сказала Робин, в голосе которой звучало раздражение. Страйк ждал уточнений, но их не последовало. – Хорошо, я позволю тебе вернуться к Гранту. Поговорим завтра.

Она повесила трубку, и Страйк, сделав последнюю затяжку своего Benson & Hedges, вернулся к Гранту Ледвелл.

– Есть новости? – спросил Грант, когда детектив снова сел за стол.

– Еще один подозреваемый исключен, – сказал Страйк, снова взяв в руки нож и вилку. Итак, кроме этих двух анонимных телефонных звонков и преследований в Интернете, были ли у вас еще какие-нибудь сообщения, которые вас беспокоят? Случалось ли еще что-нибудь необычное?

– Только на этих чертовых похоронах, – хрипло сказал Грант, проглотив бифштекс. Как заметил Страйк на обеде в Клубе искусств, этот человек шумно жевал: он мог слышать, как щелкает челюсть Гранта. Исполнительный директор сглотнул, затем лаконично сказал:

– Чумовое шоу.

– Правда?

– О да. У нас была целая толпа чудаков возле церкви, плачущих и стенающих. В футболках с кровавыми черными сердцами и с черными свечами. Все в татуировках. Один идиот пришел в образе призрака. Когда привезли гроб, они все пытались бросить в него кроваво-черные цветы. Ткань, очевидно – но какое полное, черт возьми, неуважение – один из них попал в глаз несущему гроб.

Потом, внутри церкви, был ребенок, огромный мальчик – кто-то потом сказал мне, что он живет в том арт-коллективе – который не хотел замолкать. Громкие комментарии, вопросы о том, что делает викарий – в какой-то момент маленький ублюдок встает и идет к входу, итвердый, как сталь. Направляется прямо к гробу. Его мать – я предполагаю, что она его мать – побежала за ним по проходу и потащила его обратно к скамье.

Потом, когда я встал, чтобы произнести надгробную речь, какой-то ублюдок освистал меня. Я не видел, кто это был.

Страйк, хотя и молча забавлялся, сохранял бесстрастное выражение лица.

– Итак, да, потом мы отправились на кладбище, и толпа цирковых отбросов снаружи, черт возьми, последовала за нами. Я хотел кремировать ее, но Блей и Ормонд настаивали на том, что она хотела быть похороненной на Хайгейтском кладбище, что стоит целую руку, и – в любом случае, я думал, что это чертовски отвратительно, учитывая, что она была там – но мы уступили, потому что… ну, мы уступили.

Итак, мы стоим там вокруг могилы, а сотня с лишним людей, похожих на массовку на Хэллоуин, смотрят издалека и плачут, как будто они знали ее лично. По крайней мере, они были в черном. Некоторые из так называемых скорбящих были в кроваво-желтом. “Это был ее любимый цвет”. Господи боже. Я был рад, что мы не взяли детей – хотя Рейчел настояла на том, чтобы пойти с нами. Моя старшая. Она даже никогда не встречалась с Эди, но любой повод, чтобы взять выходной от чертовой школы.

Набросившись на свой стейк, Грант сказал,

– Потом, на поминках – должен сказать, что эти артисты умудряются пропустить через себя много еды и выпивки – двое из них чуть не подрались. Рейчел рассказала мне об этом, потому что к этому моменту мы с Хизер сидели в боковой комнате – вы же знаете, она беременна, и там было много стоящих людей. И к этому времени я подумал: “Если кто-то хочет прийти и выразить нам свои соболезнования, он может, черт возьми, прийти и найти нас”.

Страйк подозревал, что это нежелание общаться могло быть вызвано и шумом в церкви..

– Рейчел была в главной комнате, разговаривала с детьми Апкоттов. Мальчик и девочка. У мальчика какое-то ужасное заболевание кожи, – сказал Грант, как будто это было что-то, что Гас принял сознательно, – но, по крайней мере, Катя заставила их надеть чертов траур, – и Рейчел сказала, что какой-то высокий лысый парень, которого зовут – я не могу вспомнить – может быть, Джим…

– Тим? Тим Эшкрофт?

– Он озвучивал одного из персонажей?

– Да. Червяка.

– Значит, это он, – сказал Грант, отпивая еще вина. – Итак, Джим – Тим – неважно – подходит к Рейчел и детям Апкотта, ведет светскую беседу, и тут подходит этот ливерпудлиец.

– Пез Пирс?

– Что?

– Думаю, так могли звать того ливерпудлийца.

– Ну, я не знаю его имени, – нетерпеливо сказал Грант, – но я слышал его акцент, когда он стоял позади меня на кладбище. Мне никогда не нравился акцент скаузов. Всегда звучит так, будто они издеваются, не так ли? И он был одним из тех, кто носил желтое. Желтая рубашка и чертовски желтый галстук.

В общем, Рейчел сказала, что он немного выпил. Ну, они все выпили, мы слышали, как они все говорили и смеялись. Можно было подумать, что это чертова вечеринка. И Рейчел сказала нам, что этот Фез, или как там его зовут, подошел к Джиму и сказал: “Я знаю, чем ты занимаешься, и ты можешь прекратить это прямо сейчас”. Джим сказал, что не знает, о чем говорит Фез, и, по словам Рэйчел, Фез толкнул Джима в грудь и сказал что-то вроде “сделаю это на ее гребаных похоронах”, и тут Ормонд заметил происходящее и вмешался.

Если бы я был там, я бы отхлестал их обоих по уху. А потом Фез сказал Ормонду отвалить – это на похоронах, заметьте, – и вышел, а Джим ушел вскоре после этого. Я скажу, что у него хватило приличия зайти к нам в комнату и извиниться. Практически единственный, кто это сделал.

– Нет, я говорю неправду…

Глаза Гранта налились кровью, а из-под каждого рукава его рубашки выступили крупные капли пота.

– В самом конце этот огромный голландец, который управляет коммуной или как там ее… длинные волосы… одет в какой-то желтый халат, в джинсах, – презрительно сказал Грант. – Он подошел к нам, когда все уходили, и протянул мне пакет. От него воняло травой. Он явно был на улице, чтобы покурить.

И он сказал: – Это была триумфальная смерть.

– Триумфальная”? – повторил Страйк.

– Да. Потом он сунул мне в руки этот пакет и сказал: – Открой его позже. Подумал, что у вас должна быть копия. И снова уходит. Никаких “соболезнований”, ничего.

– Я открыл пакет в машине. Вы никогда не видели ничего подобного. Он сделал это… это… я не знаю, как это описать. Если это его идея кровавого искусства… Часть из них была нарисована, но другие части были фотографиями. Слова наклеены на них. Греческие слова. Строки стихов, надгробные плиты на заднем плане и Эди в центре, стоящая на коленях и выглядящая так, будто она….

В первый раз Страйку показалось, что в лице сидящего напротив него мужчины мелькнула какая-то тревога. Грант сделал еще один глоток вина, но часть не попала ему в рот и упала темными каплями на стол.

– ... странные фигуры на заднем плане и гигантская… ну, это неважно. Но это была мерзость.

– У вас все еще есть…?

– Нет, черт возьми, – рычал Грант Ледвелл. – Мусорщик забрал его на следующий день.

Глава 65

Сорняки торжествовали,

Незнакомцы прогуливались и произносили слова

В одинокой орфографии

старших мертвецов.

Эмили Дикинсон

XLI: Забытая могила

В электронном письме, которое Страйк отправил Робин после ужина с Грантом Ледвэллом и которое она прочитала, сидя на скамейке на Слоун-сквер на следующее утро, говорилось следующее:

У нас заканчивается круг подозреваемых: остались только Тим Эшкрофт, Кеа Нивен и Пез Пирс. Я все время спрашиваю себя, кого мы могли упустить из виду. Несколько идей для новых линий расследования:

Кто знал о превращении Харти в человека?

Сегодня утром я позвонил Аллану Йоману. Он утверждает, что только десять человек знали о том, что Maverick рассматривает возможность изменения Харти с сердца на человека: полдюжины человек в кинокомпании, все из которых подписали соглашения о неразглашении, поэтому рискуют потерять прибыльную работу, если расскажут о сценарии за пределами студии; сам Йоман, но он не сказал даже собственной жене и говорит, что скрывал это от всех в своем агентстве, опасаясь утечки информации; Джош Блэй; Грант Ледвелл; и Катя Апкотт.

1) Джош

Я написал Кате сообщение с просьбой предоставить список людей, которые навещали Джоша в больнице. Ответ: кроме нее самой и отца, брата и сестры Блэя, только двое: Мариам Торосян (которая навещала его три раза) и Пез Пирс. Я собираюсь позже позвонить Джошу и выяснить, обсуждал ли он с кем-нибудь из них предложенную перемену. Если да, то новость могла дойти до Норт Гроув и, предположительно, до довольно широкого круга людей.

Из всех наших известных подозреваемых Пез Пирс все еще кажется мне наиболее правдоподобным Аноми. У него есть художественные/цифровые навыки, он имел доступ ко всем личным вещам об Эди, живя с ней в коллективе, и есть большая вероятность, что Джош рассказал ему о предложении Харти/человека. Если Пирс возобновит свое предложение выпить сегодня вечером, думаю, тебе стоит согласиться, а я возьму на себя обязанности Баффипоус, пока ты будешь с ним.

Я бы также хотел поближе познакомиться с Нильсом де Йонгом. “Триумфальная смерть” – чертовски странный способ описать убийство, даже если вы под кайфом. У нас не хватает людей, чтобы установить наблюдение за Нильсом, пока мы не исключим кого-то другого, но все, что ты можешь узнать о нем в Норт Гроув, будет полезно. Важно: очевидно, картина, которую он подарил Гранту, была копией. Мне было бы интересно увидеть оригинал.

2) Грант

Очень трудно представить, чтобы Грант упустил эту информацию. Хизер кажется мне в целом сплетницей, но сейчас у нее паранойя и страх, поэтому она, вероятно, более сдержанна, чем обычно.

Однако мне показалось странным, что старшая дочь Гранта, Рейчел, настояла на том, чтобы пойти на похороны Эди. Ей шестнадцать лет, и она никогда не была знакома с Эди. Грант считает, что Рейчел просто хотела отдохнуть от школы, но поскольку она живет за пределами Лондона с его бывшей женой (он не уточнил, где они находятся, я покопаюсь в Интернете), я бы подумал, что симулирование боли в животе позволило бы добиться того же результата с гораздо меньшими усилиями. На данный момент любой подросток, имеющий связи с Ледвеллми/Апкоттами/Норт-Гроув, который ведет себя странно, нуждается в проверке.

3) Катя

Я не могу представить, чтобы Катя обсуждала что-то настолько деликатное за пределами своей семьи, но если она упомянула об этом дома, любой из других членов семьи мог передать информацию, намеренно или невинно. Друзья Флавии слишком молоды, чтобы соответствовать профилю Аноми, но мы должны проверить приятелей Гаса. Я также думаю, что мы должны попытаться выяснить, кто является “дорогим ребенком” Иниго.

4) Тим Эшкрофт и Кеа Нивен

Эти двое теперь кажутся мне менее вероятными в качестве Аноми. У обоих нет никакой (продолжающейся) связи с Норт Гроув/Ледвеллми/Апкоттами, о которой мы знаем, поэтому трудно понять, откуда они могли знать о развитии Харти/человека.

Я бы хотел выяснить, почему между Пезом и Эшкрофтом вражда, просто чтобы исключить возможность того, что это связано с Аноми. В остальном, я предлагаю установить надлежащее наблюдение за Кеа, чтобы исключить ее, и вести наблюдение за Эшкрофтом по той же причине.

Закончив читать письмо, Робин убрала мобильный в сумку и проверила iPad, на котором, как обычно, шла игра. Аноми не было, поэтому она перевела взгляд на окна квартиры Фингерса на третьем этаже. Глядя на квадратики стекла, которые сверкали под лучами весеннего солнца, она размышляла о том, что Аноми – это кто-то, о ком они даже не подумали. Если не обращать внимания на детали, думала она, Аноми может быть одним из миллионов, просто еще одним анонимом в Интернете, но если присмотреться внимательнее – к набору навыков, необходимых для создания игры, к глубокому знанию прошлого Эди и событий в мультфильме, не говоря уже о глубоко укоренившейся враждебности, которая, несомненно, была причиной этих лет преследования, – казалось удивительным, что преступник оставался скрытым так долго.

Робин не испытывала особого восторга от предложений своего партнера о возможных новых подозреваемых и подозревала, что Страйк тоже считает это скорее упражнением для галочки, чем поиском значимых зацепок.

После того как Робин провела еще полчаса в бесплодном наблюдении за квартирой Фингерса, за дело взялся Натли, подошедший с привычной для него легкой развязностью. Натли, казалось, испытывал непреодолимое желание заявить о себе как о человеке, который знает больше, чем говорит, до такой степени, что Робин всегда казалось, что при передаче дел он может подтолкнуть ее под ребра и подмигнуть, и она возмущалась, что ей приходится брать на себя бремя, чтобы замена выглядела естественно.

– Минута в час, – сказала она Натли, сверяясь с часами.

– Что? – сказал Натли.

– Ты только что спросил меня о времени. Не садись туда, где я сидела, – умоляла она его, и Натли так и сделал.

Направляясь к метро, Робин утешала себя мыслью, что если Фингерс смотрит в окно, он, скорее всего, решит, что она удаляется от назойливого мужчины, который передумал садиться, как только она ушла. Несмотря на это, она не могла отделаться от желания, чтобы они нашли кого-нибудь получше Натли или чтобы объем работы агентства стал достаточно управляемым, чтобы отпустить его.

Хотя теоретически у нее был выходной, Робин решила превратиться в Джессику Робинс пораньше, потому что хотела посетить кладбище Хайгейт, прежде чем отправиться на вечерние занятия в Норт Гроув, а бродить без маскировки так близко к художественному коллективу было небезопасно. Причины посещения кладбища были неоднозначными. Ей было любопытно узнать о месте, в цифровом представлении которого она виртуально жила несколько недель, и она хотела увидеть место, где зарезали Эди и Джоша. Она также испытывала лишь частично осознаваемое желание посетить могилу Эди Ледвелл. Страх, что ей скажут, что она ведет себя омерзительно или слишком эмоционально, не позволял ей никому, и в первую очередь Страйку, рассказать о своих намерениях. С другой стороны, подумала она, поправляя парик Джессики в ванной на лестничной площадке офиса, она не тратит время агентства впустую: она могла бы провести несколько свободных часов за чем-нибудь приятным, например… но Робин не могла придумать, чем бы она хотела заняться, кроме посещения Хайгейтского кладбища. Глядя в треснувшее зеркало, чтобы проверить свои карие контактные линзы, она вспомнила слова Илсы за ужином: Честно говоря, ты такая же, как он… Работа превыше всего. Но поскольку она старалась не задумываться о своей совместимости с Кормораном Страйком, Робин выкинула эту мысль из головы и направилась обратно в офис.

– Тебе очень идет, – сказала Пэт, окинув критическим взглядом парик брюнетки, подводку для глаз, алую помаду и черную замшевую куртку Робин.

– Спасибо, – сказала Робин, возвращаясь во внутренний кабинет, где она оставила свой iPad и сумку. – Я надеюсь, что меня пригласят выпить.

– Правда? Кто? – Пэт крикнула ей вслед, но Робин не сразу ответила. Она только сейчас заметила свой iPad. Пока она была в ванной, Аноми не только вошел в игру, но и открыл приватный канал для Баффипоус.

– Подожди, Пэт, надо кое с чем разобраться.

<Открыт новый приватный канал>

<4 июня 2015 14.13>

<Аноми приглашает Баффипоус>

Аноми: добрый день

Аноми: привет?

Аноми: У меня нет целого дня, блядь, ты знаешь.

<Баффипоус присоединился к каналу>

Баффипоус: привет, очень извиняюсь, я разговаривала с боссом.

Аноми: это правда?

Аноми: ну, это может быть проблемой

Баффипоус: извини?

Аноми: ты должна быть здесь

Аноми: Я думал сделать тебе предложение.

Аноми: но если твоя работа означает, что тебе придется постоянно брать отгулы на полчаса, это не сработает.

Баффипоус: Какое предложение?

Аноми: модератор

Аноми: заменить ЛордДрека.

Робин испустила такой громкий вздох, что Пэт позвала из внешнего офиса,

– Ты в порядке?

– Отлично! – отозвалась Робин.

Баффипоус: омг, мне бы это понравилось.

Аноми: да, я так и думал.

Аноми: Но для этого придется поработать.

Баффипоус: как?

Аноми: тест

Аноми: я делаю это на частном канале

Аноми: все ответы в течение 15 секунд, так что я знаю, что у тебя нет времени на поиск информации.

Баффипоус: звучит сложно

Аноми: так и есть

Аноми: отгоняет нормальных

Аноми: у тебя может быть неделя на подготовку

Аноми: “Чернильно-черное сердце”, эпизоды 1-42

Аноми: плюс игра

Аноми: плюс, бонусный вопрос: угадайте, кто я такой

Баффипоус: лол

Баффипоус: кто-нибудь когда-нибудь угадывал правильно?

Аноми: нет

Баффипоус: если я угадаю правильно, ты скажешь мне?

Аноми: ты не угадаешь.

Аноми: но меня забавляет, когда я вижу, как люди ошибаются.

Аноми: Итак, четверг на следующей неделе, да?

Аноми: 2 часа дня

Баффипоус: хорошо

Баффипоус: большое спасибо!

<Аноми покинула канал>

<Баффипоус покинула канал>

<Приватный канал закрыт>

Обрадованная, Робин отправила сообщение Страйку, который в данный момент наблюдал за экономкой дома на Саут Одли Стрит, затем положила iPad в сумку и вернулась во внешний офис.

– Тебя пригласили выпить? – спросил офис-менеджер, заметив веселое выражение лица Робин.

– Есть кое-что получше.

– Ужин?

– Нет, меня пригласили туда, куда я надеялась попасть уже несколько недель.

– С Хью Джексом? – упорствовала Пэт, которая проявляла здоровый интерес к личной жизни Робин, или ее отсутствию.