Текст книги "Чернильно-Черное Сердце (ЛП)"

Автор книги: Джоан Кэтлин Роулинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 58 страниц)

Впервые с момента обнаружения тела Викаса мысли Робин перескочили на Рейчел Ледвелл. Девушка наверняка уже слышала, что Викас мертв.

И тут идея поразила Робин с неожиданностью, как удар током. Поспешно вернувшись к ноутбуку, она отвлеклась от Твиттера Ученика Лепина, вызвала прямые сообщения, открыла разговор, который ранее вела с Рейчел, и начала печатать.

Рейчел, это я, Робин. Полагаю, ты видела ужасные новости о Викасе. Мне очень жаль.

Сейчас я пытаюсь сделать так, чтобы никто больше не пострадал. Если можешь, пожалуйста, напиши мне. Есть кое-что, с чем ты могла бы мне помочь.

Остановить Аноми

Робин прекрасно понимала, что девушки может не быть в Твиттере прямо сейчас, что она может быть настолько отвращена от мира Интернета, что пройдет несколько часов или даже дней, прежде чем она увидит сообщение. Несмотря на это, Робин уставилась на экран, словно могла силой мысли заставить Рейчел зайти в Twitter, а затем увидела, как под ее сообщением появились три точки: Рейчел печатала.

Когда вы приехали, Викас был уже мертв?

Пенни Пикок

Да. Это ужасно. Мне очень жаль, Рейчел. Я представляю, что ты чувствуешь.

Остановить Аноми

Робин ждал в напряжении.

Вы знаете, кто это сделал? А полиция?

Пенни Пикок

Пока нет.

Остановить Аноми

Возникла пауза, длившаяся около минуты. Робин уже собиралась снова набрать текст, когда увидела три точки, а еще через минуту появилось более длинное сообщение от Рейчел.

Мне так страшно. Я плачу без остановки. Мама думает, что у меня депрессия, она хочет отвести меня к врачу, но я не могу сказать ей, что происходит на самом деле. Как ты думаешь, это был кто-то из Халвенингов? Викас хотел выгнать ЛордаДрека и Вилепечору из игры, потому что был уверен, что они Хальвенинги. Может быть, они убили его в отместку. Может быть, он узнал, кто они на самом деле, он мог это сделать, он был очень умным, и вызвал полицию? Я видел все эти аресты в новостях сегодня, и я сидела здесь, читала все новостные сообщения и читала, что люди думают в Твиттере. Я думала, что полиция может сказать, что Халвенинг убил Викаса, но они этого не сделали.

Пенни Пикок

Сейчас я знаю не больше, чем ты, но я хочу, чтобы никто больше не пострадал.

Остановить Аноми

Но все Халвенинги были арестованы.

Пенни Пикок

Робин начала печатать, но в это время появились три точки, поэтому она остановилась и стала ждать нового сообщения Рейчел.

Вы думаете, это сделал Аноми.

Пенни Пикок

Робин заколебалась, размышляя, как лучше поступить.

Не обязательно, хотя в последний раз, когда я была в игре, Аноми вел себя довольно странно для человека, чей друг только что был убит.

Остановить Аноми

Странно, это как?

Пенни Павлин

Очень холодно и безразлично. Это не выглядело естественно.

Остановить Аноми

Наступила самая длинная пауза, но затем три точки снова появились, и вскоре после этого последовало еще одно длинное сообщение от Рейчел:

Это похоже на кошмар. Я все время вспоминаю кое-что очень странное, что сказал Вилепечора давным-давно. Это было, когда Морхауз пришел на канал модов, чтобы сказать Вайлу и ЛордДреку выйти из игры. Они отрицали, что они Халвенинг, и тогда Вайл в шутку сказал, что Аноми убила Эди и использовала Биткоин, чтобы купить нож и электрошокер. Вайл сказал, что Аноми знает все о таких вещах из даркнета. Я никогда не видела, чтобы Аноми говорила о криптовалюте, но теперь я думаю, что, возможно, она и Вилепечора обсуждали это на частном канале. Меня очень разозлило, что они все так говорили о том, что мою тетю убили, как будто это было смешно, и я ушла с канала. Но с тех пор, как я увидела, что случилось с Викасом, у меня в голове все крутится, потому что Аноми всегда шутила, что это она зарезала Джоша и Эди. И это могла быть девушка, которая все это сделала, потому что Джоша и Эди сначала ударили электрошокером, так что они не могли сопротивляться, а Викас не мог сопротивляться из своего инвалидного кресла, не так ли?

Пенни Пикок

Бинго, – сказала Робин себе под нос. Она написала ответное сообщение:

Я понимаю, почему это так расстраивает тебя, Рейчел, правда понимаю.

Остановить Аноми

Ты не можешь. Ты не можешь.

Пенни Пикок

Плохо думать, что Эди и Викас были убиты Халвенингами, но если это была Аноми, то я дружила с убийцей. Я помогала модерировать игру убийцы.

Пенни Пикок

Даже если Аноми виновна, ты не могла знать, что она способны на убийство. Если бы каждый, кто пошутил, что хочет кого-то убить, действительно это сделал, никто из нас не мог бы спокойно ходить по улице.

Сейчас моя первоочередная задача – попытаться связаться с Папервайт. Есть вероятность, что она знает, кто такой Аноми. Возможно, она также сможет пролить свет на то, планировал ли Викас обратиться в полицию с подозрениями по поводу Аноми или Халвенинга.

Остановить Аноми

Я не знаю, кто такая Папервайт, и никогда не знала.

Пенни Павлик

Мы знаем, что на канале модераторов циркулировала ее фотография. Аноми поделился ею с Вилепечорой, а Вилепечора показал ее Хартелле, поэтому мне интересно, показывал ли кто-нибудь ее тебе. Я знаю, что все они считали тебя мужчиной.

Остановить Аноми.

Последовала пауза. Сердце Робин забилось почти так же быстро, как в тот момент, когда она подумала, что почтовый ящик захлопнулся.

Вилепечора сделал это

Пенни Павлин

Они с ЛордомДреком всегда считали меня геем.

Пенни Пикок

Он сказал: “Если ты не возбудишься от этого, мы будем уверены, что ты педик”.

Пенни Пикок

Робин знала, что должна сформулировать свое следующее сообщение деликатно, потому что она не забыла, что обидчики Рейчел называли ее лесбиянкой.

Рейчел, проверь, удалила ли ты это, пожалуйста. Потому что, если ты забыла, эта фотография может помочь нам найти ее.

Остановить Аноми

Робин ждала, почти не дыша. Пауза все длилась и длилась, и это давало ей надежду, потому что если бы Рейчел удалила фотографию, она наверняка сразу бы сказала об этом. Затем появились три точки, и Рейчел ответила.

Я проверю. Я не хотела его сохранять, но посмотрю, так ли это.

Пенни Пикок

У нее есть, подумала Робин. Она не знала и не беспокоилась, сохранила ли Рейчел фотографию из вредности или чтобы попытаться выяснить личность девушки, которая украла у нее лучшего друга в Интернете: важно было только то, что она ее сохранила.

Прошло три минуты, которые показались Робин тридцатью. Затем Рейчел вернулась.

Я нашла ее.

Пенни Пикок

Отправляю сейчас.

Пенни Пикок

Фотография появилась прежде, чем Робин успела напечатать благодарность.

Девушка на фотографии была не просто красивой: она была прекрасна. Ей было не больше двадцати, она была стройной, с длинными рыжими волосами, кремового цвета кожей с легкими веснушками, высокими скулами и большими ореховыми глазами. Одетая в одну лишь расстегнутую светло-розовую рубашку, она позировала, прижав груди руками, рубашка едва прикрывала соски. Был виден плоский живот, и фотография обрывалась чуть ниже пупка.

Рейчел, спасибо тебе огромное. Это может нам очень помочь.

Остановить Аноми

Пожалуйста, дай мне знать, что происходит? Я не могу выносить незнание того, что происходит. Все, что угодно, было бы лучше, чем это.

Пенни Пикок

Конечно. Я буду держать связь. И, пожалуйста, полегче с собой. Ты мне очень помогла, и ты ни в чем не виновата. Ни в чем.

Остановить Аноми

x

Пенни Пикок

Робин сохранила фотографию Папервайт на своем ноутбуке, открыла Google для обратного поиска изображений и вставила фотографию.

Найденные “похожие изображения” были, как Робин и следовало ожидать, из разряда эротики или мягкого порно. Она увидела множество женщин, обнажающих грудь в открытых рубашках, и ни одна из них не была похожа на Папервайт. Однако это говорило о том, что Папервайт не размещала фотографию в Интернете, а значит, это действительно была фотография, отправленная в частном порядке парню или тому, кого она считала парнем.

Робин внимательно посмотрела на фон фотографии. На нем была изображена тускло освещенная спальня, возможно, комната студентки, так как на заднем плане стоял письменный стол. Когда она увеличила фотографию, то увидела на столе неглубокую коробку с надписью Faber-Castell Soft Pastels, которую Робин приняла за художественные принадлежности, а не за сладости.

Теперь она обрезала фотографию до лица девушки и вставила ее в приложение.

Появился ряд более многообещающих изображений: снимки рыжеволосых молодых людей, некоторые из которых выглядели профессионально сделанными, другие – откровенными. Робин медленно продвигалась по снимкам, внимательно изучая каждое лицо, пока примерно на шестнадцатой фотографии не остановилась.

На ней была изображена та же девушка: те же глаза, те же скулы, та же длинная грива рыжих волос. Теперь очень взволнованная, она щелкнула по фотографии. Она была взята из Instagram. Робин перешла на страницу и громко сказала “Да!.

Девушку звали Николь Кристал. Пролистав фотографии на ее странице, Робин увидела, что она учится в Школе искусств Глазго. Страница была заполнена примерами ее работ, которые даже на неподготовленный взгляд Робин казались свидетельством огромного таланта. Однако иногда там появлялись селфи, и одно из них заставило Робин приостановиться, слегка смутившись. Красивый светловолосый молодой человек в обрезанной черной футболке обнимал Николь сзади, прижавшись губами к ее щеке. Пройдя дальше, Робин увидела еще несколько фотографий того же мужчины, на одной из которых было нарисовано сердце.

Знал ли этот человек, что его девушка часами разговаривала в игре с Викасом Бхардваджем? Что она посылала ему провокационные фотографии?

Робин кликнула на подписчиков Николь, проверила их на наличие имени Викаса, но не нашла его.

Тогда она открыла Твиттер и поискала Николь Кристал. Появилось несколько аккаунтов, но она без труда нашла нужный: Николь использовала свою фотографию и полное имя, а ее местонахождение было указано как Глазго, но, похоже, она пользовалась Twitter гораздо реже, чем Instagram. Ее последнее сообщение, которое было ретвитом аккаунта под названием Женское Искусство, было сделано более десяти дней назад, до того, как было найдено тело Викаса.

Робин снова нажала на подписчиков и после нескольких минут поиска нашла то, что искала. Настоящий аккаунт Викаса Бхардваджа следовал за аккаунтом Николь.

Робин настолько погрузилась в свои открытия, что звук звонка мобильного заставил ее подпрыгнуть. Это был офисный номер, который переадресовывался на мобильные Страйка или Робин, если оставался без ответа. Предположив, что Страйк вернулся на Денмарк стрит быстрее, чем она ожидала, она взяла трубку и ответила на звонок.

Шепот заговорил ей в ухо, каждое слово было тщательно выверено.

– Я… собираюсь… убить… тебя.

Телефон замолчал.

Глава 93

Моя одежда промокла, а зубы сжались,

И путь был труден и долог…

О, подними меня над порогом, И впусти меня в дверь!

Мэри Элизабет Кольридж

Ведьма

Нога Страйка теперь болела так сильно, что он остановился отдохнуть на пятьдесят минут на скамейке на вокзале Виктория. Сказав себе, что нога чувствует себя гораздо лучше и что стоять в очереди за такси будет так же обременительно, как и продолжать путешествие на метро, он, прихрамывая, вернулся в подземку и пропустил два поезда, потому что ему нужно было дать отдохнуть своей культе, прежде чем просить ее снова выдержать его вес. Когда он вышел на станции Тоттенхэм-Корт, уже наступила ночь, и он едва сдерживался, чтобы не произносить вслух “черт” на каждом шагу. Теперь ему казалось, что в его культю впиваются осколки стекла, и он уже не мог понять, от чего они – от судороги мышц или от раскаленного подколенного сухожилия. Горько сожалея о том, что не взял с собой трость, и потея от усилий, прилагаемых для того, чтобы идти вперед, он мысленно предлагал выгодные условия Богу, в которого совсем не был уверен, что верит. Я похудею. Я брошу курить. Просто позволь мне вернуться домой. Клянусь, я буду лучше заботиться о себе. Только не дай мне рухнуть на этой гребаной улице.

Он боялся, что его культя вот-вот снова не выдержит и ему придется пережить унижение, рухнув на публике. Такое уже случалось, и он прекрасно знал, каким будет продолжение, потому что он не был хрупкой старушкой, которой незнакомые люди инстинктивно предлагают помощь: угрюмые, громоздкие, сорокалетние мужчины ростом метр восемьдесят три не вызывали автоматического доверия у публики; предполагалось, что они пьяны или опасны, и даже проезжающие мимо таксисты обычно закрывали глаза на крупных мужчин, судорожно жестикулирующих из сточной канавы.

К своему облегчению, он вышел из вокзала Тоттенхэм Корт Роуд, все еще держась на ногах. Теперь он прислонился спиной к стене, глубоко вдыхая ночной воздух и поддерживая весь свой вес на здоровой левой ноге, пока его пульс замедлялся, а процессия счастливчиков с двумя полностью функционирующими ногами бодро шагала мимо него. Он испытывал искушение дойти до “Тоттенхэма”, но это было бы лишь временной передышкой: ему нужно было вернуться на Денмарк-стрит, и если ему удастся проползти три лестничных пролета, в холодильнике будут пакеты со льдом, в шкафу – обезболивающее, и он сможет снять протез, удобно устроиться в трусах и материться так громко, как ему захочется.

Чисто для того, чтобы оправдать необходимость постоять еще несколько минут, и решив не курить, он достал из кармана мобильный, взглянул на него и, к своему небольшому удивлению, увидел сообщение от Робин.

Есть хорошие новости. Позвони мне, когда сможешь.

Он не мог бы объяснить почему, но ему показалось, что он сможет идти более комфортно, если будет одновременно разговаривать с Робин, поэтому он нажал ее номер, затем оттолкнулся от дружелюбной стены и начал хромать по Чаринг-Кросс-роуд, прижимая телефон к уху.

– Привет, – сказала она, ответив на втором гудке.

– Какие хорошие новости? – спросил он, стараясь не скрипеть зубами.

– Я идентифицировала Папервайт.

– Что? – сказал Страйк, и на несколько шагов боль в его ноге, казалось, действительно уменьшилась. – Как?

Робин объяснила, и Страйк заставил себя сосредоточиться, а когда она закончила говорить, он сказал с таким энтузиазмом, на какой только был способен при такой боли:

– Чистое, блядь, великолепие, Эллакотт.

– Спасибо, – сказала она, и он не заметил, как ровно она говорила, потому что сосредоточился на том, чтобы не дышать слишком тяжело.

– Мы могли бы послать Барклая поговорить с ней, – сказал Страйк. – Это его район, Глазго.

– Да, я тоже так подумала, – сказала Робин, которая, как и ее партнер, изо всех сил старалась звучать естественно. – Эээ… только что произошло кое-что еще.

– Прости? – сказал Страйк, потому что мимо прогрохотал двухэтажный автобус.

– Только что произошло кое-что еще, – громко повторила Робин. – Мне только что позвонили, перенаправлено из офиса. Это был кто-то, кто сказал, что собирается убить меня.

– Что?

Страйк приткнулся к краю тротуара, подальше от транспорта и прохожих, и стоял неподвижно, приложив палец к свободному уху, прислушиваясь.

– Он шептал. Я думаю, это был мужчина, но не могу быть уверенным на сто процентов. Он сказал: “Я собираюсь убить тебя”, и повесил трубку.

– Хорошо, – сказал Страйк, и военные коллеги узнали бы его императивный тон, не терпящий возражений. Собирайся. Теббе нужно вернуться в отель Z.

– Нет, – сказала Робин, которая теперь вышагивала по своей маленькой гостиной, что помогало ей успокоиться. – Мне здесь лучше. Сигнализация включена, дверь двойная…

– Халвенинг знает, где ты, блядь, живешь! – яростно сказал Страйк. Какого хрена она не могла просто сделать то, что ей сказали?

– И если они сейчас на улице, – сказала Робин, которая сопротивлялась желанию выглянуть через занавески, – то самое глупое, что я могу сделать, это выйти сама.

– Нет, если тебя ждет такси, – возразил ей Страйк. – Скажи им, что тебе нужен водитель-мужчина. Попроси его подняться наверх, чтобы помочь тебе с сумками, скажи, что заплатишь наличными чаевые за его помощь и возьми с собой сигнализацию на случай, если кто-нибудь бросится на тебя.

– Кто бы это ни был, они просто пытались напугать…

– Они чертовы террористы – все, что они делают, должно напугать людей до смерти!

– Знаешь что? – Робин сказала, ее голос повысился, – Мне не нужно, чтобы ты кричал на меня прямо сейчас, хорошо?.

Теперь он услышал ее панику, и с усилием, подобным тому, которое заставило его подняться на последнем сломанном эскалаторе, подавил глубоко укоренившийся инстинкт выкрикивать приказы перед лицом опасности.

– Извини. Ладно, если ты не хочешь возвращаться в город, я приеду к тебе.

Подниматься на три лестничных пролета, чтобы собрать сумку, потом спускаться обратно и ехать в Уолтемстоу было последним, что он хотел сделать, но звук взрыва внешнего офиса был еще свеж в его памяти.

– Ты просто пытаешься заставить меня…

– Я не пытаюсь тебя в чем-то уличить, – жестко сказал Страйк, который теперь снова отправился в путь, хромая сильнее, чем когда-либо. – Я серьезно отношусь к возможности того, что один из этих ублюдков все еще на свободе и надеется уничтожить еще одну непокорную женщину, прежде чем вся организация пойдет коту под хвост.

– Страйк…

– Не надо, черт возьми, – прорычал он, потому что его дрожащая нога подкосилась. Он зашатался, сумел устоять на ногах и захромал дальше.

– Что случилось?

– Ничего.

– Это твоя нога, – сказала Робин, слыша его неровное дыхание.

– Все в порядке, – ответил Страйк, холодный пот выступил на его лице, груди и спине. Он старался не обращать внимания на волны тошноты, грозившие охватить его.

– Страйк…

– Я увижу тебя через…

– Не увидишь, – сказала она с поражением в голосе. – Я… Ладно, я вернусь в отель. Я сейчас же вызову такси.

– Правда?

Это прозвучало более агрессивно, чем он хотел, но его культя теперь так сильно тряслась каждый раз, когда он на нее наступал, что он знал, что ему повезет, если он дойдет до двери офиса на двух ногах.

– Да. Я вызову такси, попрошу помочь мне с сумками – все.

– Хорошо, – сказал Страйк, поворачивая на Денмарк-Стрит, которая была пустынна, если не считать силуэта женщины в дальнем конце. – Позвони мне, как только сядешь в такси.

– Позвоню. Поговорим через некоторое время.

Она отключилась. Поддавшись порыву ругаться под нос каждый раз, когда он наступал на правую ногу, Страйк продолжил свой неуклюжий путь к двери своей квартиры.

Только когда он оказался в десяти ярдах от нее, он узнал Мэдлин.

Глава 94

И тогда я повалил тебя на землю,

И проткнул тебя дважды и еще дважды,

Потому что ты посмел снять свою корону,

И быть мужчиной, как другие мужчины.

Мэри Элизабет Кольридж

Смертельная схватка

– Ты пьян? – позвала она, когда он протянул руку и уперся в стену ближайшего магазина.

– Нет, – ответил он.

Когда она неуверенно подошла к нему, он сразу понял, что о ней нельзя сказать то же самое. Она выглядела худее, чем в последний раз, когда он ее видел, а ее высокие серебристые каблуки и короткое платье цвета металлик наводили на мысль, что она пришла прямо с вечеринки или, возможно, с презентации какой-нибудь книги, альбома или косметического средства: по крайней мере, с такого места, где людей видят, фотографируют и уверяют, что они важны.

– Я хочу поговорить с тобой, – сказала она, ее голос был невнятным. – Я хочу, блядь, поговорить с тобой.

Страйку было так больно, его охватила такая тревога и злость после разговора с Робин, что он не чувствовал ничего, кроме желания, чтобы эта сцена поскорее закончилась.

– Я слушаю, – задыхался он.

– Ты чертов ублюдок.

Она слегка покачнулась. Маленькая сумочка, висевшая на цепочке в ее руке, была открыта.

– Хорошо, – сказал Страйк. – Это все?

– Идди нахуй. Пошел ты. Я собиралась – собиралась – написать тебе письмо, но потом подумала, нет, он услышит это лицом к лицу. Прямо в лицо. Ты лживый ублюдок.

Несмотря на все решения, которые он принял во время поездки, Страйк вытащил сигареты из кармана. Если Бог так сильно хотел поиздеваться над ним, то все сделки отменяются.

– Такой хороший парень, да? – усмехнулась она. – Такой гребаный герой.

Он прикурил, долго затягивался сигаретой, потом выдохнул.

– Не помню, чтобы я утверждал, что я такой.

– Да, утверждал. Да, блядь, утверждал. И ты использовал меня… использовал… все это время. Ну, теперь ты получил то, что хотел, не так ли? – прорычала она, ее акцент Ист-Энда внезапно стал очень отчетливым.

– Все, чего я хочу, – сказал Страйк, закуривая, глядя на нее сверху вниз, – это лечь в постель и остаться…

– Ты – гребаный – ублюдок!

Она изо всех сил ударила его кулаком в грудь. Он отступил назад, она чуть не потеряла равновесие, и, когда она зашаталась на каблуках, помада выскользнула из открытой сумки и укатилась.

Страйк попытался пройти мимо нее, но она схватила его за рукав и, держась обеими руками, сказала,

– Ты использовал меня, и я знаю, почему…

С чувством дежа вю Страйк попытался оторвать ее от своей руки; его зажженная сигарета упала на землю.

– Ты гребаный пользователь, ты гребаный паразит…

– Как насчет того, чтобы пойти и протрезветь, – сказал он, пытаясь освободиться, не сломав ее пальцы, – и отправить мне письмо.

Левая рука все еще сжимала его рукав, правой она била его по спине, пока он не вывернулся и не схватил и ее. Он снова увидел ухмылку, которую она демонстрировала в ночь презентации на Бонд-стрит.

– “Не говори о моем папочке!” – но ты, блядь, такой же, как он – только не такой успешный – и ты притворяешься, что тебе не нужна эта гребаная публика – публичность – но ты, блядь, знаменит – и ты думаешь, что теперь она у тебя есть, да?

– Перестань позориться, – сказал Страйк, все еще пытаясь отстраниться, не причиняя ей боли.

– Я, позориться? Все знают, что она крутит с Лэндоном Дормером! А ты прискакал к ней на помощь, и думаешь, она тебя хочет?

– Да, хочет, – сказал Страйк, инстинкт жестокости, который есть в каждом разъяренном любовнике, пришел ему на помощь. – Она, блядь, рвется ко мне. Но мне вы обе не нужны, так что как насчет того, чтобы попытаться найти немного гребаного достоинства и…

– Ты ублюдок. Ты гребаный ублюдок. Ты пришел в мою жизнь – в жизнь Генри…

– Генри на меня насрать, а мне насрать…

– И это все ради нее, не так ли? Чтобы заставить ее ревновать…

– Ты продолжаешь верить Шарлотте – выпей еще…

– На следующей неделе у меня интервью в “Мейл”, и я расскажу им…

– Отлично, угрожаешь мне чертовой…

Она вывернулась из его хватки и ударила ногой изо всех сил. Страйк почувствовал, как ее каблук вонзился ему в бедро, а когда он отступил назад, его настоящая нога заскользила по помаде, которую она уронила, и с криком боли он упал назад, ударившись поясницей о бетон и затылком.

На несколько секунд он подумал, что его сейчас вырвет. Он перекатился и встал на четвереньки, почти не заботясь о том, будет ли она продолжать пинаться. Он был зажат в водовороте боли, его культя спазмировала и дергалась, подколенное сухожилие кричало о пощаде.

Где-то над ним она говорила, умоляла. Он не мог разобрать слов: он хотел, чтобы она исчезла, ушла навсегда. Уголком глаза он увидел, как она опустилась на колени рядом с ним, теперь уже всхлипывая.

– Корм…

– Отвали, – хрипло сказал он, а его протез заскрежетал по земле, прилипнув к спазмированной культе. – Просто уходи. Просто, блядь, уходи.

– Я не хотела…

– Иди.

Она с трудом поднялась на ноги.

– Корм, пожалуйста, позволь мне…

– УЙДИ!

Она все еще плакала, но через несколько секунд или минут он услышал ее неровные шаги, направляющиеся обратно к Чаринг-Кросс-роуд. Когда они стихли, он попытался встать на ноги, но культя совершенно не выдерживала его веса.

Подползая к двери своего офиса, он наткнулся на оброненную сигарету, которая все еще горела, снова поднял ее и сунул в рот. Волоча за собой культю, он добрался до порога, осторожно сел на него, затянулся сигаретой и прислонился спиной к черной двери.

Ночной воздух холодил его мокрое лицо, звезды над Лондоном были такими же тусклыми, как и всегда над мегаполисом, и он пережил один из тех моментов одновременного замешательства и ясности, которые бывают у пьяных и отчаявшихся, когда плоское лицо Ясмин Уэзерхед слилось с искаженной ухмылкой Мэдлин, и он подумал о досье убедительной лжи, приведшей к убийству и параличу, и о ненаписанном письме с обвинениями, которое он мог бы сжечь, не читая.

А потом, на ступеньках своего офиса, когда половина его сознания размышляла, не придется ли ему спать там, где он сидит, что-то всплыло через его подсознание в сознание. Каждая женщина, которая надеялась построить с ним жизнь, жаловалась на это: на то, как что-то твердое и непробиваемое в его мозгу вечно живет в сфере решения проблем, независимо от того, что происходит вокруг: на самом деле, только одна женщина никогда не жаловалась по этому поводу…

В кармане зазвонил мобильный, и он вытащил его.

– Я в такси, – сказала Робин.

– Хорошо, – сказал Страйк, продолжая курить.

– Не думаю, что снаружи кто-то был. Мне кажется, я немного параноик.

– Нам прислали бомбу. Ты не параноик.

– Как твоя нога, Корморан?

– Хреново, – сказал Страйк. Врать больше не было смысла; он сомневался, что скоро сможет полноценно передвигаться. – Но с другой стороны, я только что понял, что у нас может быть зацепка.

Глава 95

Но это место серое,

и слишком тихо. Здесь никого нет,

Это ужасно, это страх!

Ничего не видно, ни лица.

Ничего не слышно, только сердце стучит в пространстве.

Как будто наступил конец света.

Шарлотта Мью

Мэдлин в церкви

Внутриигровой чат между создателем и модератором Игры Дрека

<Канал модераторов>

<11 июня 2015 00.15>

<Присутствует: Червь28>

<Аноми присоединился к каналу>

Червь28: омг, наконец-то!

Червь28: Мне было интересно, где все.

Червь28: Хартелла должна была быть со мной сегодня на моддинге.

Аноми: Она ушла. Она не вернется.

Аноми: Она только что сказала мне.

Червь28: что?!

Червь28: почему она ушла????

Аноми: потому что она чертова предательница.

Аноми: Я собираюсь послать тебе 2 фотографии и хочу, чтобы ты внимательно на них посмотрела.

<Аноми хочет послать вам файл>

<Нажмите alt+y, чтобы принять файл>

Червь28: кто эти люди?

Аноми: блядь, ты настолько тупая? Читай, блядь, подписи

Аноми: ты встречала кого-нибудь из них?

Червь28: нет

Аноми: ты уверена?

Червь28: да

Аноми: они могли быть под прикрытием. Носили парики или что-то вроде того.

Червь28: нет, я никогда не встречала их.

Аноми: ты врешь?

Червь28: нет

Червь28: почему ты спрашиваешь, встречала ли я их?

Аноми: их наняли, чтобы узнать, кто я.

Аноми: потому что Маверик хочет закрыть игру.

Аноми: почему ты молчишь?

Червь28: Я просто в шоке.

Аноми: ты что-то скрываешь?

Червь28: нет, конечно, нет

Аноми: тебе лучше не скрывать.

Аноми: плохие вещи случаются с людьми, которые скрывают от меня что-то.

Червь28: Я знаю, что ты шутишь, но не говори так.

Аноми: ты говоришь мне, что делать?

Червь28: Мне просто не нравятся такие шутки.

Аноми: Ты поймешь, что я не шучу, когда увидишь, что случится с этими двумя гребаными детективами.

Аноми: Я уже предупредил эту суку, что ее ждет.

Аноми: Скажи мне правду: Фиенди1 встречалась с ними? Поэтому она ушла?

Червь28: что значит “она”?

Аноми: Фиенди1 была девушкой, тупица.

Аноми: эти детективы выяснили, кто такие некоторые моды.

Аноми: он был в доме родителей Хартеллы этим вечером.

Аноми: так скажи мне, Фиенди1 встречалась с ними?

Червь28: нет

Червь28: То есть я не знаю.

Червь28: Фиенди1 просто исчезла.

Червь28: она никогда не говорила мне почему

Червь28: все исчезают

Червь28: у нас осталось четыре мода

Аноми: три. Ты не умеешь считать?

Червь28: ты, я , BorkledDrek, Папервайт

Аноми: Папервайт скоро исчезнет, но не раньше, чем это будет удобно.

Червь28: ты меня пугаешь.

Аноми: хорошо

Аноми: если эти детективы появятся рядом с тобой, немедленно дай мне знать.

Червь28: хорошо

Аноми: но я могу успеть заманить их до того, как они доберутся до тебя.

Червь28: Аноми, не надо.

Червь28: не шути так , я ненавижу это.

Аноми: ты думаешь, я бы не стал?

Аноми: потому что мечтай, если ты так думаешь.

Аноми: все будет хорошо.

Аноми: до тех пор, пока ты остаешься верной.

<Аноми покинул канал>

<Червь28 покинул канал>

<Канал модераторов закрыт>

Глава 96

Работай, мужчина, работай, женщина, ведь есть работа, которую нужно делать

На этой осажденной земле, для головы и сердца…

Элизабет Баррет Браунинг

Аврора Лей

Если бы каждую хорошую идею можно было реализовать чисто и без промедления, работа следователя не была бы такой долгой и тяжелой, какой ее знал Корморан Страйк. Поэтому он спокойно отнесся к тому факту, что, когда на следующее утро в девять часов он позвонил по номеру Гранта Ледвелл, раздался международный рингтон, который сразу же отправился на голосовую почту. Оставив сообщение о том, что он будет благодарен, если Грант перезвонит ему, он повесил трубку, а затем позвонил Райану Мерфи.

Сотрудник уголовного розыска отнесся настолько серьезно, насколько мог пожелать Страйк, к новости о том, что накануне вечером Робин по телефону угрожали убийством, одобрил решение Робин переехать, а не оставаться в своей квартире, сказал, что вернет человека на Блэкхорс-роуд, чтобы тот следил за ее квартирой, и пообещал передавать новости о новых арестах Халвенингов.

– Собственно говоря, я как раз собираюсь допросить одного из ваших геймеров. Он говорит, что у нее есть информация для нас.

– Она тебе звонила, да? – сказал Страйк. – Хорошо.

– Откуда ты знаешь, что это женщина?

– Потому что, когда я допрашивал ее вчера вечером, я посоветовал ей рассказать вам все.

– Я начинаю думать, что мы должны взять вас на предоплату, – сказал Мерфи.

Третий звонок Страйка был Мидж, потому что ему нужно было сказать ей, что двенадцать часов назад большинство подозреваемых в Аноми, которых они ранее исключили, теперь вернулись.

– Черт, – сказала Мидж. – Так это – что? – полдюжины людей, за которыми мы должны следить? И единственный способ исключить их – это то, что Аноми есть в Твиттере, а их нет?

– Это не полдюжины, – сказал Страйк, прекрасно понимая, что это было холодным утешением. – В уголовном розыске нас предостерегли от Пеза Пирса, так что выбирай сама: Кеа Нивен в Кингс-Линне или Тим Эшкрофт в Колчестере.

– А как насчет Уолли Кардью?

– Он точно в пролете, – сказал Страйк. – Он пытался помочь “Халвенингу” определить Аноми. Это не может быть он.

– Что, если он надул?

– Я так не думаю, – сказал Страйк, который уже представлял, что его предстоящий телефонный разговор с Робин будет самым напряженным за день, и ему не нравилось такое количество отговорок. Он плохо спал, отчасти из-за боли в культе, но также из-за чувствительной шишки на затылке, вызванной падением навзничь на дорогу после удара Мэдлин.