Текст книги "Чернильно-Черное Сердце (ЛП)"

Автор книги: Джоан Кэтлин Роулинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 58 страниц)

Он снова повернулся к Страйку.

– Надеюсь, ты не думаешь, что ты единственный, с кем она играет, потому что…

– Ты лживый ублюдок! – закричала Шарлотта. – Я ничего не делала с Лэндоном, и ты это знаешь, ты просто пытаешься разжечь дерьмо между мной и Кормом!

– Нет никаких “Корма и меня”, Шарлотта, – сказал Страйк. – И не было уже пять лет. Если бы вы двое смогли контролировать себя в течение пары минут, я думаю, вы оба захотите услышать, что я хочу сказать, потому что это очень важно для нашего разговора.

Оба, казалось, были немного удивлены этим, и прежде чем кто-то из них успел перебить, Страйк продолжил, обращаясь к Джейго,

– Один из моих субподрядчиков сегодня навестил вашу бывшую жену. Она показала ей видеодоказательства того, как вы пинали и били своих дочерей возле дома в Кенте и на территории. Ваша бывшая также видела видеозапись, на которой вы заставляете одну из них сесть на пони, что привело к серьезной травме. Мой субподрядчик сообщил мне, что ваша бывшая сейчас думает о том, чтобы подать на единоличную опеку, используя доказательства, собранные моим агентством.

Невозможно было понять, побледнел ли Росс, потому что этот человек всегда выглядел так, словно в его жилах течет антифриз, а не кровь, но он определенно стал неестественно неподвижным.

– Сегодня днем я отправил копии тех же фильмов к тебе домой, – сказал он Шарлотте, которая, в отличие от Росса, покраснела еще сильнее и выглядела взволнованной. – Нет нужды говорить, что я сохранил свои собственные копии.

– Если мое имя будет упомянуто в суде во время вашего бракоразводного процесса, – продолжал Страйк, глядя Россу прямо в глаза, – я отправлю эту запись прямо в таблоиды, и мы посмотрим, какая история их заинтересует больше: необоснованное утверждение, что у меня был роман с замужней женщиной, или аристократический миллионер со связями в королевской семье, который выбивает дерьмо из своих маленьких девочек и устраивает аварии, в результате которых они ломают ноги, потому что считает себя неприкасаемым.

Страйк направился к двери, но остановился.

– Да, и кстати: одна из ваших многочисленных нянь находится на грани увольнения. Разумеется, мое агентство не стало бы тайно записывать частный разговор, но один из моих детективов сделал обширные записи после того, как поболтал с ней в пабе. По ее мнению, вы оба не годитесь для того, чтобы находиться рядом с детьми. Несомненно, у вас с ней есть соглашение о неразглашении, но я уверен, что газеты взяли бы на себя ее судебные издержки в обмен на все ужасные подробности.

– Так что не забудьте: у меня есть имя и адрес няни, записи ее разговоров. И у меня есть эти видео. Один звонок в новостное бюро, и мы увидим, чье имя будет вымазано в грязи. Так что вы оба хорошенько подумайте, прежде чем впутывать меня в свое дерьмо.

Ни звука не последовало за ним по коридору. Россы, казалось, были ошеломлены. Он плотно закрыл за собой дверь квартиры.

Портье в вестибюле удивился, что Страйк так скоро снова появился, и встал, чтобы открыть ему дверь. Поскольку Страйк и сам мог бы легко открыть дверь, он не счел нужным давать ему чаевые, поэтому, пожелав “спокойной ночи”, вышел из квартиры и направился в темноте в сторону Кенсингтон Хай Стрит, где надеялся найти такси.

Но когда через несколько минут он подошел к улице, то услышал позади себя щелчок каблуков по камню и понял, чей голос он сейчас услышит.

– Корм – Корм!

Он повернулся. Шарлотта прошла последние несколько футов на своих тонких каблуках, запыхавшаяся, красивая и раскрасневшаяся.

– Спасибо, – сказала она, протягивая руку, чтобы коснуться его руки.

– Я сделал это не для тебя, – сказал Страйк.

– Не обманывай обманщика, Блюи.

Теперь она улыбалась, сканируя его лицо в поисках подтверждения.

– Это правда. Я сделал это для себя и для старших детей.

Он снова повернулся, доставая сигареты на ходу, но она побежала догонять его, схватив за руку.

– Корм…

– Нет, – прямо сказал он, отпихивая ее. – Это было не из-за нас.

– Ты чертов лжец, – сказала она, наполовину смеясь.

– Я не лгу, – солгал он.

– Корм, притормози, я на каблуках.

– Шарлотта, – сказал он, поворачиваясь к ней лицом, – пропусти это через свою голову. Мое агентство было под угрозой. Все, ради чего я работал последние пять лет, пошло бы прахом, если бы меня втянули в дело о вашем разводе. Я не хочу оказаться в колонках сплетен.

– Да, я слышала о том, что вы с Мэдлин разошлись, – сказала она, полуулыбаясь, и он понял, что его слова не произвели на нее никакого впечатления. – Корм, давай выпьем и отпразднуем. Твое агентство в безопасности, я свободн от Джейго…

– Нет, – повторил Страйк и снова повернулся, чтобы уйти, но на этот раз она схватила его за руку так крепко, что вырвать ее означало бы рискнуть опрокинуть ее со шпилек.

– Пожалуйста, – мягко сказала она, и он понял, что она все еще верит в то, что прежняя власть, которую она так долго проявляла над ним, сохранилась, что под его гневом и нетерпением скрывается любовь, пережившая столько уродливых сцен. – Пожалуйста. Один стаканчик. Корм, я говорила тебе, когда умирала – когда я умирала – это могли быть мои последние слова. Я люблю тебя.

Но на этом его терпение иссякло. Освободив ее от хватки пальцами, он сказал,

– Для тебя любовь – это один долбаный химический эксперимент. Ты занимаешься этим ради опасности и взрывов, и даже если бы я не закончил с тобой, – добавил он жестоко, – ничто на свете не заставило бы меня захотеть помогать растить детей Джейго Росса.

– Ну… теперь это будет совместная опека, я полагаю. Они не будут все время со мной.

С этими словами оживленная ночь вокруг Корморана Страйка, казалось, снова замедлилась, и постоянное рычание транспорта внезапно приглушилось. На этот раз он не смотрел в лицо Робин, полный алкоголя и желания: сейсмическая перемена произошла внутри него, потому что он почувствовал, как что-то сломалось, и понял, наконец, что обратно это уже не собрать.

Не то чтобы в тот миг он увидел правду о Шарлотте, потому что он пришел к убеждению, что не существует единственной, статичной правды о человеке, но он понял, раз и навсегда, что то, что он считал правдой, таковой не являлось.

Он всегда верил – должен был верить, потому что если он не мог в это поверить, то что же он делал, возвращаясь к этим отношениям снова и снова? – Что какой бы поврежденной и разрушительной она ни была, как бы она ни была склонна к созданию хаоса и причинению боли, у них было общее ядро, в котором жили определенные неотъемлемые принципы. Несмотря на все доказательства обратного – ее злобу и разрушительность, ее тягу к хаосу и конфликтам, – он романтично поддерживал идею о том, что ее детство, которое было таким же беспорядочным, хаотичным и временами пугающим, как и его собственное, оставило в ней желание переделать свой уголок мира в более разумное, безопасное и доброе место.

И теперь он увидел, что был совершенно неправ. Он полагал, что ее собственная уязвимость означает инстинктивное общение с другими уязвимыми людьми. Даже если вы не хотите детей, как не хотел он, потому что не хотел идти на жертвы, необходимые для их воспитания, вы, конечно, сделаете все возможное, чтобы им не пришлось проводить половину своего времени с Джейго Россом? Что бы еще он ни думал о Шарлотте, он ни разу не усомнился в том, что она сейчас сделает то, что готовилась сделать бывшая жена Росса: будет бороться за то, чтобы оградить детей от их отца.

– Почему ты так смотришь на меня? – спросила Шарлотта, теперь уже нетерпеливо.

На самом деле, когда Страйк рассматривал облегающее черное платье, которое меньше всего его волновало в квартире Джейго, он только что понял, что Шарлотта пришла к своему отчужденному мужу, одетая для соблазнения. Возможно, ее план состоял в том, чтобы вновь околдовать Росса, хотя, возможно, неизвестный Лэндон с надеждой ждал в каком-нибудь баре Мейфэра, пока Шарлотта пыталась возобновить роман с мужчиной, от которого так и не смогла отказаться.

– Спокойной ночи, Шарлотта, – сказал Страйк, повернулся и пошел прочь, но она побежала за ним, поймав его за руку.

– Ты не можешь так уйти. Корм, давай, – сказала она, снова наполовину смеясь, – один стаканчик!

Но навстречу им мчалось свободное такси. Страйк поднял руку, такси затормозило, и через минуту он уже отъезжал от бордюра, оставив одну из самых красивых женщин Лондона безучастно смотреть ему вслед.

Глава 88

Вот, как быстро тают от глаз твоих

Обещанные предметы, которые вы почитали столь яркими…

Мэри Тиге

Сонет

Хотя Страйк и не хотел пить с Шарлоттой, теперь ему очень хотелось выпить, поэтому по дороге в отель он зашел в магазин, где, пренебрегая диетой, купил и виски, и пиво.

Пластиковый пакет с алкоголем слегка звякнул о его ложную ногу, когда он шел обратно по коридору отеля, мимо номера Робин, который находился в пяти шагах от его собственного. Он только что достал из кармана ключ-карту, когда услышал, как позади него открылась дверь, и, оглянувшись, увидел голову Робин, высунувшуюся в коридор.

– Почему ты не отвечаешь на сообщения? – спросила она.

По ее выражению лица Страйк понял, что что-то не так.

– Извини, не слышал, как он жужжит – в чем дело? – сказал он, возвращаясь к ней.

– Не мог бы ты зайти сюда?

Только когда он дошел до нее, он увидел, что на ней была пижама, состоящая из серых шорт и такой же футболки. Возможно, осознание того, что она была без лифчика, пришло к Робин одновременно со Страйком, потому что, когда он подошел к двери, она взяла с кровати халат и натянула его. В теплой комнате пахло шампунем, и Робин явно пользовалась феном.

– У меня хорошие новости, – сказала она, повернувшись к нему лицом, когда он закрывал дверь, – и плохие.

– Сначала плохие, – сказал Страйк.

– Я облажалась, – сказала она, взяв свой iPad и передав его ему. – Я сделала последнюю фотографию в самый подходящий момент. Мне очень, очень жаль, Страйк.

Страйк положил свой пакет с алкоголем, сел на кровать, потому что стула не было, и просмотрел фотографии того, что происходило в игре за последний час.

<Открылся новый приватный канал

<9 июня 2015 21.45>

<Аноми приглашает Баффипоус>.

Аноми: Что ты здесь делаешь? Ты должна готовиться к тесту на мод.

<Баффипоус присоединился к каналу>

Баффипоус: Я пересматриваю уже несколько часов.

Баффипоус: нужен был перерыв!

Аноми: ты не видела Фиенди1?

Баффипоус: нет, извини

Аноми: ну, если ты собираешься быть модом, ты должна знать, что будут некоторые изменения

Аноми: Морхауз ушел

Баффипоус: омг, правда?

Аноми: без потерь

Аноми: BorkledDrek будет помогать мне, если игре понадобится обновление.

Аноми: и впредь, никаких приватных каналов, я их закрываю.

Аноми: Канал модераторов и основная игра, вот и все, что тут будет

Аноми: больше никаких разговоров за моей спиной

Аноми: ты сейчас разговариваешь на других приватных каналах?

Баффипоус: да

Баффипоус: разговариваю с Хартелла и Червь28

Аноми: хорошо, ты не солгала

Аноми: это хорошо

Аноми: Мне нужно знать, что я могу доверять своим модам.

Аноми: они спрашивают, знаешь ли ты, куда пропал Фиенди1?

Баффипоус: да

Баффипос: но я не знаю.

Аноми: ты сейчас разговариваешь с кем-нибудь еще по приватному каналу?

Баффипоус: извини, мне нужно было в туалет

Аноми: ответь на вопрос

Баффипоус: нет

Баффипоус: Я говорю только с Червь28 и Хартелла

Аноми: ты уверена в этом?

Аноми: твой маленький поход в туалет произошел, как только появилась Папервайт.

Баффипоус: Я едва знаю Папервайт

Аноми: и ты точно не разговариваешь с ней сейчас?

Баффипоу: Я только что сказала тебе, что нет

Аноми: фишка BorkledDrek в том, что он достаточно умен, чтобы не стать слишком умным

Баффипоус: Я не знаю, что ты имеешь в виду

Баффипоус: Я не пытаюсь быть умной

Аноми: ты просто дружелюбна, да?

Баффипоус: ну, я разговаривала с ней, но не сегодня.

Баффипоус: вот почему я люблю игру, общение с другими фанатами.

Аноми: hinc cum hostibus clandestina colloquia nasci

Баффипоус: что это значит?

Аноми: это

<Баффипоус был забанен>

<Открылся новый приватный канал

<9 июня 2015 21.47>

<Хартелла приглашает Баффипоус и Червь28

Хартелла: привет

<Червь28 присоединился к каналу

<Баффипоус присоединился к каналу>

Баффипоус: привет, как дела?

Червь28: Хартелла, неужели Морхауз действительно ушел??????

Баффипоус: что? Морхауз ушел?!

Хартелла: Аноми сказал, что он не справлялся со своими обязанностями.

Червь28: Я не могу в это поверить.

Червь28: Я думала, они были лучшими друзьями?

Червь28: почему мы не можем просто взять больше модов и позволить Морхаузу делать меньше?

Хартелла: Аноми счастливее без него

Хартелла: кто-нибудь из вас видел Фиенди1?

Баффипоус: нет

Червь28: нет, а что?

Хартелла: он исчез

Хартелла: пропустил уже две сессии моддинга

Хартелла: Аноми сходит с ума

Хартелла: он написал ему по электронной почте и все такое.

Баффипоус: ух ты, это странно

Червь28: может он заболел?

Хартелла: он не может быть болен, мы все должны сообщать Аноми, если мы не можем делать мод.

Червь28: что, если с ним произошел несчастный случай или что-то в этом роде?

Хартелла: не мог

Хартелла: Думаю, Аноми бы знал. Почти уверена, что он знает, кто все моды в реальной жизни.

Червь28: но Фиенди1 не вышел бы из игры.

Червь28: он бы мне сказал.

Червь28: не может быть, чтобы он просто ушел.

Хартелла: у тебя есть его контактные данные?

Червь28: нет, конечно, нет. Правило 14

Червь28: Вы слышали, полиция уже предъявила обвинение Ф***** О*****?

Хартелла: нет и его не будет.

Хартелла: это был не он

Хартелла: люди должны прекратить разглагольствовать о вещах, о которых они не знают

Червь28: Когда это я разглагольствовала?

Хартелла: Не ты, я имею в виду всех ЧЧСердец в Твиттере, которые говорят, что это сделал он.

Хартелла: определенно нет.

Червь28: откуда ты знаешь?

Хартелла: Я просто знаю.

Червь28: Смотри. Папервайт вернулась

Хартелла: Я думала, она уйдет, если Морхауз уйдет.

Хартелла: Она такая коварная сука.

Червь28: почему?

Хартелла: посылает обнаженку всем мужчинам.

Хартелла: Она, вероятно, сделает это с тобой, Баффи.

Хартелла: ей нужно поддерживать численность своего фан-клуба.

Хартелла: Фиенди1 был прав насчет нее

Баффипоус: она посылает обнаженку?

Хартелла: всем парням, да.

Червь28: ты этого не знаешь.

Хартелла: Я точно знаю, что она послала их Аноми и Морхаузу.

Хартелла: Я видела одну. Вайл показал мне.

Червь28: серьезно?

Хартелла: Да, когда я попросила Вайла поменяться со мной сменами модов.

Хартелла: он сказал “если ты сможешь доказать, что выглядишь лучше, чем эта голая, я поменяюсь”.

Хартелла: и я спросила “кто эта девушка?.

Хартелла: и он сказал Папервайт

Хартелла: она послала его Аноми “по ошибке”, а потом Аноми показал его Вайлу, и я думаю, он передал его всем парням.

<Баффипоус был забанен>

<Открылся новый приватный канал>

<9 июня 2015 21.56>

<Папервайт приглашает Баффипоус>

Папервайт: Аноми говорит с тобой?

<Баффипоус присоединился к каналу>

Баффипоус: привет

Папервайт: просто скажи мне, говорит ли Аноми с тобой?

Баффипоус: в данный момент нет, но у нас открыт приватный канал.

Папервайт: что он говорит?

Баффипоус: спрашивает меня, знаю ли я, где Фиенди1.

Баффипоус: и он сказал мне, что Морхауз ушел.

Папервайт: не говори Аноми, что я говорю с тобой.

Папервайт: Я умоляю тебя

Папервайт: Пожалуйста, не надо

Баффипоус: хорошо, не буду.

Папервайт: спасибо xx

Баффипоус: Не могу поверить, что Морхауз покинул игру.

Папервайт: у него не было выбора

Папервайт: Я тоже ухожу

Баффипоус: почему????

Папервайт: потому что Морхауз был причиной моего пребывания здесь.

Папервайт: ты хорошая, так что отнесись к этому серьезно

Баффипоус: отнестись к чему серьезно?

Папервайт: никогда не становись на плохую сторону Аноми.

Баффипоус: звучит зловеще

Папервайт: НИКОГДА

Баффипоус: Папервайт?

<Папервайт покинула канал>

<Баффипоус была забанена>

– Аноми знал, – сказала Робин, когда Страйк закончил читать и поднял голову. Теперь она сидела рядом с ним на кровати. – Он знал, что я разговаривала с Папервайт. Я не должна была лгать, но я волновалась за нее и…

– Он мог и не знать наверняка, – сказал Страйк, – хотя, полагаю, он мог найти способ просматривать частные каналы.

– Черт, – сказала Робин, закрыв лицо руками. – Вся эта работа впустую.

– Все было не зря, – рефлекторно сказал Страйк, потому что она выглядела такой несчастной. Он вытащил бутылку виски из пластикового пакета, пытаясь придумать, что сказать, но это им действительно не нужно.

– Папервайт – это та, у которой были отношения с Морхаузом, верно? – сказал он, оглядываясь в поисках стакана или даже кружки.

– Да, и она утверждала, что знает его настоящую личность.

– Значит, она знает, что он был убит. Вряд ли удивительно, что она убирается, – сказал Страйк. – Вопрос в том, не подвергнет ли она себя еще большей опасности, потому что если Морхауз сказал ей, кто такой Аноми, а Аноми знает, кто она – а мы знаем, что он видел ее фотографию, по крайней мере, – ей может повезти, если она не окажется с ножом в спине.

– Что нам делать?

– Завтра я расскажу Мерфи о том, что произошло, – сказал Страйк, – хотя, поскольку они с Дарвиш убеждены, что за всем стоит Халвенинг, я не уверен, насколько он будет заинтересован. По крайней мере, у меня будет повод спросить, что они получили с камер видеонаблюдения в Кембридже.

– Что означает этот кусочек латыни? – спросила Робин. – То, что сказал Аноми, прежде чем забанить меня?

Страйк снова посмотрел на iPad.

– Ты сказала: “Вот за что я люблю игру, так это за общение с другими фанатами”, а ответ, в приблизительном переводе, звучит как “из чего рождаются тайные встречи с врагами”. Так что, да, теперь он считает Папервайт врагом… Жаль, что Вилепечора не показал тебе фотографию Папервайт.

– Ясмин видела. Она не любит Папервайт. Возможно, она сохранила фотографию как доказательство того, что та нарушила Правило 14.

– Это идея, – сказал Страйк, доставая из кармана ручку и блокнот и делая себе напоминание. – Может, навестить Ясмин. Отчаянные времена и все такое. Хочешь немного виски, пока ты рассказываешь мне хорошие новости?

– О, – сказала Робин, которая почти забыла о хороших новостях. – Кеа Нивен точно не Аноми.

– Что? – сказал Страйк, ошеломленный. Кеа недавно заняла первое место в его личном списке подозреваемых.

– Мидж звонила полчаса назад. У Сары Нивен день рождения, и они с Кеа ужинали в устричном баре с друзьями. Кеа вообще не печатала на своем телефоне, и, как ты только что видел, Аноми был очень активен на частных каналах сегодня вечером.

– Черт, – сказал Страйк, нахмурившись, когда откупоривал виски. – Нет, я не это имел в виду – хорошо, что ее исключили, но это оставляет нам только…

– Тим Эшкрофт и Пез Пирс, – сказала Робин. – Я знаю. Мне также весь вечер звонил Пез. Ему нужно свидание. Может, мне стоит согласиться?

Страйк ничего не ответил. – Есть стакан?

– Только один. Он в ванной, держит мою зубную щетку.

– Хорошо, я возьму свой и вернусь.

Только когда Страйк вышел из комнаты, Робин вспомнила, что он только что вернулся с поединка с Джейго Россом: отчаяние от того, что ей запретили участвовать в игре, вытеснило из головы все остальное. Она пошла за стаканом в ванную и, когда Страйк снова появился с собственным стаканом в руке, сказала,

– Как…?

Но Страйк перебил ее.

– Это опять произошло, черт возьми! Только что, когда я брал свой стакан! Один из тех звонков со сменой голоса! Голос Дарта Вейдера!

– Ты шутишь? – сказала Робин.

– Если ты раскопаешь Эди, то узнаешь, кто такой Аноми. Все написано в письме. Я спросил: “Кто ты?” И тут раздалось странное рычание, и он повесил трубку.

Они уставились друг на друга.

– Это что-то новенькое, упоминание Аноми, не так ли? – сказала Робин.

– Да, да, – сказал Страйк. – Раньше было “если вы хотите знать правду” и “если вы хотите знать, кто ее убил.

Он поднял виски и налил двойную порцию в стакан в руке Робин. Когда она села обратно на кровать, накинув на себя халат, она сказала,

– Я же говорила тебе, что у Брэма есть устройство для изменения голоса, не так ли? Он использовал его на мне в Норт-Гроув.

– Он стал похож на Дарта Вейдера?

– Да, немного.

Страйк, который также налил себе большую порцию виски, сделал большой глоток, сел рядом с Робин на кровать, достал свою электронную сигарету и сказал,

– Думаешь, Брэм звонит?

– Попытка откопать Эди кажется очень похожей на Брэма.

– Мог ли он знать, что в гробу лежат письма?

– Вероятно, – сказала Робин после некоторого колебания. – Мариам и Пез общались с Джошем, не так ли?

– Брэму были бы интересны письма?

– Я не знаю… он очень странный ребенок. Гораздо умнее, чем можно подумать, когда он просто выкрикивает фразы Дрека. Ты слышал, что сказал Пез: у него IQ на уровне гения.

Страйк глубоко затянулся своей электронной сигаретой, затем сказал,

– Грант Ледвелл считает, что тот, кто делает эти звонки, пытается вызвать подозрения на Ормонда, и его логику трудно понять. Никто в здравом уме не подумает, что Джош убил Эди, чуть не отрезал себе голову, а потом продиктовал Кате признание, чтобы положить в гроб. Но Ормонд арестован, так зачем продолжать говорить о письмах?

– Брэм мог не думать так далеко вперед. Как сказал Джош: возможно, он просто пытается увидеть, что произойдет дальше.

– Можно подумать, что ребенок с IQ на уровне гения прекрасно знает, что ничего не произойдет. Нельзя начинать раскапывать трупы по словам анонимного Дарта Вейдера. В любом случае, из того, что мы о нем знаем, я бы подумал, что Брэм больше похож на человека, который ворвется на кладбище ночью и попытается выкопать ее сам.

– Не надо, – сказала Робин с невольным содроганием.

– Есть еще тот факт, что никто в Норт Гроув не должен знать, что мы расследуем дело Аноми. Тот, кто продолжает мне звонить, очевидно, знает, и это должно сделать его одним из очень небольшой группы людей… конечно, при условии, что нас не подставили. В последнее время наши фотографии часто появлялись в газетах, и Тим Эшкрофт, Пез Пирс и Ясмин Уэзерхед могли связать тебя с Джессикой Робинс или Венецией Холл.

– Но анонимные звонки начались раньше, – сказала Робин.

– Верно, – сказал Страйк.

Оба выпили виски, затем некоторое время тупо смотрели в пустоту, обдумывая новую проблему, между ними витал пар от электронной сигареты Страйка.

– Если звонящий действительно хочет, чтобы откопали Эди, – сказала наконец Робин, – почему он не говорит прямо, что знает или думает, что знает о письмах?

– Ну, – медленно произнес Страйк, – очевидный ответ – потому что он боится, что его опознают. Я могу спросить Мерфи, были ли такие звонки в полиции. – Страйк снова взял ручку и написал еще одно напоминание самому себе в блокноте.

– Должно быть что-то, чего мы не видим, – сказала Робин, которая все еще смотрела в пространство. – Или кто-то, кого мы не видим… Тебе не удалось найти друзей Гаса Апкотта?

– Не удалось найти никаких его следов в сети, кроме старого клипа на YouTube, где он играет на виолончели. Мы могли бы установить за ним слежку, посмотреть, с кем он встречается, – сказал Страйк, хотя в его голосе не было энтузиазма. – Но ты сказала это в самом начале: Аноми точно не может быть другом друга друга друга друга друга Джоша или Эди. Скорость, с которой он делится инсайдерской информацией, не предполагает длинной цепи связи.

– Есть ли смысл пытаться вычислить бывшую любовницу Иниго Апкотта?

– Мы можем попробовать, но я не могу представить женщину средних лет в роли Аноми.

– Тогда мы возвращаемся к Пезу и Эшкрофту, не так ли? – сказала Робин. – Они единственные, кого мы не исключили. Держу пари, Эшкрофт знает латынь. У него было такое образование.

– Верно, но что он может получить от создания игры, чего он не мог бы получить гораздо лучше, будучи Пером Правосудия? Игра – паршивое средство для обхаживания маленьких девочек – Правило 14. Если нельзя сообщать личные данные, как он собирается выяснить, соответствуют ли они нужной возрастной группе?

– Это правило такое странное… чего Аноми и Морхауз хотели добиться с его помощью?

– Бог знает, но я заметил, что Хартелла думает, что Аноми знает настоящие личности всех модераторов. Это одно правило, буквально, для Аноми, и другое для всех остальных. У Аноми вся власть.

Наступило молчание, во время которого Страйк, уже допивший свой виски, налил себе еще.

– Я все время возвращаюсь к Норт-Гроув, – сказала Робин. – Я все еще думаю, что Норт Гроув – это… центр всего этого. Я уверена, что Аноми в Норт-Гроув, или был там. Цитата на окне. Тот украденный рисунок Джоша…

– Это мог украсть кто угодно.

– Но вампир в игре, – сказала Робин, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Страйка. – Его нет в мультфильме, но он есть в игре. Аноми и Морхауз думали, что они выйдут вперед Джоша и Эди, введя вампира, но он так и не попал в мультфильм.

– Это, – сказал Страйк, которому это не пришло в голову, – отличное рассуждение, и оно возвращает нас прямо к Пезу Пирсу, не так ли?

– На бумаге это выглядит хорошо, я знаю, – сказала Робин. – У него определенно есть навыки, у него была обида на Эди… но Аноми просто не похож на него. Латынь. Эта… одержимость, ярость… Я не говорю, что у Пеза не было сложных чувств к Эди, определенно были, но… Он надел желтое на ее похороны, потому что это был ее любимый цвет… Если он играет, то это лучшая игра, которую я когда-либо видела… ты не возражаешь? – добавила она, не отрывая глаз от виски.

– Бери, сколько хочешь, – сказал Страйк, протягивая ей бутылку.

Он снова почувствовал запах ее шампуня, когда ее волосы взметнулись вперед, и, хотя он старался не отводить глаз от ее лица, он заметил, как ее груди шевелятся под тонким материалом пижамы.

Возникла еще одна пауза, во время которой Робин налила себе большую порцию виски, поставила бутылку на пол и сказала,

– Эвола… Я – Эвола… Тебе не кажется, что это тоже странное совпадение?

– Что? – сказал Страйк, который в основном пытался не думать о груди Робин.

– Что в фэндоме “Чернильное сердце” ошивается тролль под именем Эвола, когда он один из любимчиков Нильса?

Робин внезапно вздохнула.

– Он в туалете Норт-Гроув.

– Кто? – спросил Страйк, сбитый с толку.

– Эвола! Я уверена, что видела одну из его книг в книжном шкафу! Нильс сказал мне, что это маленькая библиотека, где можно брать все, что захочется – у нее был желтый корешок… Подожди…

Она снова взяла в руки iPad и около минуты молчала. Затем она сказала,

– “Оседлать тигра” Юлиуса Эволы. Эта книга в туалете в Норт-Гроув.

– Ты хочешь сказать, что я – Эвола и Аноми – один и тот же человек?

– Я… нет… – неуверенно сказала Робин. – Это просто странно…

– Потому что я думаю, что это действительно может быть совпадением. Мы знаем, что “Чернильно-черное сердце” привлекло множество неонацистов и ультраправых. Эвола – писатель их типа.

– Правда, – вздохнула Робин. – Боже, как бы я хотела, чтобы все женоненавистники и фашисты убрались с дороги.

– Мне тоже, но я не думаю, что это произойдет в ближайшее время. Они слишком веселятся.

– Так что случилось с Джейго Россом?

– О, – сказал Страйк, который забыл, что еще не рассказал ей. – Ну, это было довольно коротко и мило…

Он рассказал о том, что произошло в Кенсингтоне, попивая уже третий стакан виски.

– ... так что его первая жена собирается подать заявление на единоличную опеку.

– Я рада, – горячо сказала Робин. – О, я действительно рада, я думала, что ты просто собирался придержать его угрозой видео… эти бедные дети… но их мать должна была знать? Девочки наверняка рассказали ей, что происходит?

– Наверное, любит алименты, – цинично сказал Страйк. – Проще не раскачивать лодку, не так ли? Может быть, она сказала себе, что девочки преувеличивают. Конечно, ее ребенок, вернувшийся домой со сломанной ногой, наверное, был шоком, а потом увидеть, как это произошло на самом деле, на камеру… В итоге, я думаю, будет достигнуто тихое и спокойное соглашение, потому что Росс не захочет, чтобы эти кадры показывали в суде. Не похоже, что ему есть дело до своих дочерей. Похоже, он зациклен на сыне и наследнике.

– Но если ты отправил Шарлотте видеозаписи…

Страйк осушил свой третий стакан виски.

– Похоже, она не заинтересована в единоличной опеке. Это помешало бы ее общественной жизни.

Робин никогда раньше не слышала, чтобы он говорил таким тоном о Шарлотте.

– Я лучше дам тебе лечь в постель, – неожиданно сказал Страйк. Он поднялся на ноги, затем взял свой виски и пакет с пивом. – Спокойной ночи.

Робин осталась смотреть на дверь, недоумевая, почему Страйк так внезапно ушел. Неужели воспоминания о Шарлотте одолели его? Шестнадцать лет боли, сказал он в Кембридже, но должно было быть и удовольствие, чтобы снова и снова возвращаться к ней.

Ну, это проблема Мэдлин, а не твоя, сказала себе Робин. Она допила виски и вернулась в ванную, чтобы почистить зубы.

На самом деле, Страйк так поспешно ушел потому, что после почти половины бутылки “Макаллана” на голодный желудок счел за лучшее удалиться от Робин. Лицо без макияжа, сладковатый запах и бросающаяся в глаза чистота в пижаме и халате, толковый разговор о деле и сострадание к детям, которых она никогда не видела, – она не могла бы представить большего контраста с Шарлоттой. Страйк боялся потерять контроль – не какого-то неуклюжего физического натиска, хотя немного больше “Макаллана” – и даже это могло быть риском, – а поддаться искушению поговорить слишком лично, сказать слишком много, пока они вдвоем сидят на одной кровати в привлекательном анонимном номере отеля.

Достаточно было того, что их офис сейчас лежал в руинах, а дело “Аноми” было практически непробиваемым: ему не нужно было портить единственные отношения, которые сейчас помогали ему оставаться в здравом уме.

Глава 89

Могущественных низвергают многие вещи.

Слишком мелкие, чтобы их назвать…

Хелен Мерфи Хант

Опасность

На следующее утро Страйк взял на себя труд позвонить каждому из субподрядчиков и сообщить им, что агентство потеряло доступ к “Игре Дрека”. Как он и ожидал, каждый ответил одними ругательствами, и он был рад, что Робин это не услышала. Затем Страйк сказал Барклаю и Дэву, что они должны продолжать следить за Пирсом и Эшкрофтом соответственно.

– В чем, блядь, смысл? – спросил Барклай.

– Аноми может проявиться твитом, – сказал Страйк. – Это все, что у нас есть на данный момент.

Детектив позвонил Райану Мерфи, но ему ответили, что у него встреча и он перезвонит, поэтому Страйк впервые после взрыва поднялся на Денмарк-стрит, чтобы проверить ход работ строителей и посмотреть, что можно спасти из обломков.

Робин снова была на Слоун-сквер, наблюдая за окнами “Фингерса”, когда через час ей позвонил Страйк. Он согласился, чтобы она вела дневное наблюдение в связи с нехваткой людей, но был не в восторге от этого.