Текст книги "Чернильно-Черное Сердце (ЛП)"

Автор книги: Джоан Кэтлин Роулинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 58 страниц)

– Нет, – ответила Робин. Она посмотрела на него. – Послушай, мне жаль. Я знаю, это было…

– Храбро, чертовски храбро, – сказал Страйк, прерывая ее. Сейчас было не время говорить об опасениях, которые преследовали его последние двадцать четыре часа. – Давай съедим сэндвич и чашку чая, и мы сможем распаковать машину.

– Ты уверен, что готов?

– Не волнуйся, я позволю тебе нести тяжести.

Они съели сэндвичи из супермаркета, стоя на кухне, затем, пока Страйк отнес свою кружку с чаем на порог, чтобы насладиться сигаретой, Робин перезвонила матери, чтобы узнать еще несколько подробностей о процедуре ее отца.

– А как же ты переедешь? – спросила Линда с беспокойством, после того как они подробно обсудили состояние Майкла Эллакотта, и Робин убедилась, что ее мать не преуменьшает его серьезность. – Тебе удалось отложить это?

– Я делаю это сейчас, – сказала Робин. Страйк помогает мне.

– О, – сказала Линда, умудрившись вложить в это односложное слово впечатляющее количество удивления, любопытства и неодобрения. Ее недоверие к Страйку имело запутанные корни, но травмы, полученные Робин во время работы в агентстве, в сочетании с тем фактом, что она сбежала с первого танца на своей свадьбе, чтобы преследовать своего партнера по работе, вероятно, были самыми глубокими. Робин решила не упоминать о том, что накануне ее чуть не сбил поезд, что, несомненно, тоже было бы поставлено в вину Страйку. Оставалось надеяться, что озабоченность матери здоровьем ее отца еще немного отвлечет ее от телевизионных новостей.

Закончив разговор, Робин спустилась вниз и принялась за перенос своих вещей наверх, помогая Страйку, чья решимость помочь пересилила его опасения по поводу того, как это может отразиться на его подколенном сухожилии.

– Клянусь, когда я забирала их из хранилища, столько всего не было, – пыхтела Робин, проходя мимо Страйка по лестнице с коробкой книг в руках.

Страйк, который тоже запыхался и вспотел, только хрюкнул.

Наконец, почти в восемь часов, “Лендровер” был пуст, а большая часть мебели из плоской упаковки собрана.

– Что скажешь насчет закуски? – спросил Страйк, тяжело усаживаясь на диван. Робин могла сказать, что у него болит нога. – Ты не можешь назвать место домом, пока не узнаешь, где находится ближайшая закусочная.

– Я пойду, – сразу же сказала Робин, вставая на ноги и оставляя недоделанной небольшую книжную полку. – Это самое малое, что я могу сделать. Страйк, я не могу выразить тебе свою благодарность за…

– Мы квиты. Ты работала круглые сутки, пока я валялся.

Он вытащил десятку из кармана.

– Не могла бы ты купить немного пива, пожалуйста?

– Конечно, но я плачу, – сказала Робин, отмахиваясь от денег.

И она отправилась в рыбный бар Боннера, где, заказав две порции трески с картошкой, рассеянно зашла в “Игру Дрека” на своем телефоне. Аноми там не было. Обменявшись приветствиями с парой постоянных игроков, она пешком вернулась в новую квартиру, по пути прихватив бутылку вина и шесть банок пива. К тому времени, как она вернулась домой, Страйк закончил сборку книжного шкафа.

– Тебе не нужно было этого делать, – сказала она ему, прислонив телефон к настольной лампе, чтобы смотреть игру. – Серьезно, сделай перерыв. Ты его заслужил… В чем дело? – добавила она, потому что Страйк выглядел чем-то недовольным.

Он замешкался, прежде чем ответить, а потом сказал:

– Твое имя было опубликовано. Только что видел.

– О, – сказала Робин. – Черт.

Она отдала ему пиво и отправилась на кухню за штопором. Когда она вернулась с бокалом вина, она сказала,

– Слушай, мне действительно жаль, я знаю, что облажалась.

– Ты пыталась спасти жизнь, – сказал Страйк, уже уплетая чипсы с помощью деревянной вилки, а рядом с ним стояла открытая банка Tennent. – Это вряд ли можно назвать гребаным преступлением. Снова в игре? – добавил он, жестом указывая на экран ее мобильного.

– Да, – ответила Робин, устраиваясь в кресле и стараясь сохранить нормальный тон, хотя сейчас она чувствовала себя очень встревоженной. – Надо бы присмотреть за Аноми. Мидж – на Кардью, а Натли – на Пирса. Было бы здорово исключить еще одного – кстати, по какому поводу ты звонил раньше?

– Ах да – Катя Апкотт сказала, что Блэй достаточно здоров, чтобы мы могли поговорить с ним в больнице. Я сказал, что мы поедем в субботу.

– Отлично, я… подожди, – сказала Робин, чей взгляд переместился на игру. Аноми здесь.

Отложив фишки, она взяла в руки свой мобильный.

Аноми: вечер, дети.

Баффипоус: Привет, Аноми!

– Просто немного подлизываюсь, – сообщила Страйку Робин. – Когда я дружелюбна, Аноми не так сильно наседает на меня и не посылает за мной миньонов, если я неподвижна…

Затем она написала сообщение Мидж и Натли: Аноми в игре, вы видете цели? Прежде чем посмотреть на экран своего телефона, где Аноми все еще говорил.

Аноми: Морхауз не появлялся?

BorkledDrek: нет

BorkledDrek: Уволь ленивого ублюдка.

Аноми: лол

BorkledDrek: Я могу кодировать, я могу взять на себя управление.

Аноми: сначала ты должен пройти тест на модов.

Аноми: набираю сейчас на самом деле

Аноми: нужны замены для ЛордДрек и Вилепечора

– Что за черт? – вслух сказала Робин. Прежде чем она успела задать вопрос, многие другие игроки сделали это за нее.

Magspy7: Что, они ушли?

WyrdyGemma: что?

HartyHartHart: омг что случилось?

Аноми: они уволены

– Страйк, посмотри на это, – сказала Робин, присаживаясь рядом с ним на диван. – Аноми избавился от ЛордДрека и Вилепечоры.

Inky4Ever: омг почему ты их уволил?

Paperwhat: черт, что они сделали?

BorkledDrek: почему ты их уволил?

Аноми: они были парой мукфлюков.

Аноми: так что пусть это будет предупреждением для всех вас.

На экране игры одновременно появились два сообщения.

Кардью в пабе печатает на телефоне.

Не могу видеть Пирса, он дома.

Робин смахнула сообщения, чтобы они могли продолжать наблюдать за тем, как Аноми разговаривает с другими игроками.

Dr3kBoy: они были смешными.

Аноми: они думали, что смогут обмануть Гейммастера.

Аноми: но Гейммастер знает все.

LonelikGrl: лол, откуда ты все знаешь?

Аноми: вас всех прослушивают.

– Вас всех прослушивают, – сказал Страйк. – Кто недавно говорил о прослушивании?

– Ты, – сказала Робин. – Ты сказал, что если бы Гас Апкотт был Аноми, он бы поставил жучки на верхнем этаже своего дома.

– Нет, – сказал Страйк, который только что вспомнил. – Это был парень в Твиттере. Ученик Лепина.

– О, он, – мрачно сказала Робин. – Он мерзкий. Постоянно появляется. Есть еще один, Я – Эвола, он такой же плохой, если не хуже… Я оставлю это. Если придет Червь28, я могу спросить у нее, что случилось с ЛордомДреком и Вилепечорой.

Она вернулась в кресло, снова прислонила телефон к лампе и взяла недоеденную рыбу с картошкой. Пока она это делала, из квартиры наверху послышались звуки баса. Робин посмотрела вверх.

– У тебя, наверное, тоже шумно, да?

– Да, – сказал Страйк, открывая еще одну банку Tennent, – но я к этому привык. Может, попробуешь беруши?

Робин не ответила. Она никогда не закрывала уши на ночь, будь то наушники или затычки, потому что боялась, что не сможет услышать чьи-либо движения в темноте.

– В последнее время у Аноми, кажется, не так много инсайдерской информации о Чернильном Черном Сердце, ты это заметила? – сказал Страйк.

– Возможно, там не так много информации, – сказала Робин. – Сомневаюсь, что Маверик сейчас много делает для фильма, да и не факт, что они готовы широко делиться информацией. Не сейчас, когда Джош все еще в больнице.

– Это так, – согласился Страйк. – Другая возможность в том, что после смерти Эди его источник информации закрылся.

– Аноми все еще довольно нецензурно отзывается о Гранте и Хизер Ледвелл, – сказала Робин.

– “Грунт” и “Хеви”, да, – сказал Страйк. Но все, что он о них знает, можно было бы взять прямо со страницы Хизер в Facebook. Я проверил; единственная деталь, которую он не мог там найти, это то, что у бывшей жены Гранта волчанка…

– А вот и Червь28, – внезапно сказала Робин, снова устремив взгляд на игру. – Погоди, я собираюсь спросить ее, что случилось…

Пока Робин печатала, Страйк вытянул свою культю, стараясь не поморщиться.

– Она думает, что Аноми избавился от них, чтобы Морхауз был доволен, – сказала Робин, прочитав ответ от Червь28.

– Думаешь, Морхауз подозревал, что они альт-правые? – спросил Страйк, которому очень хотелось выкурить сигарету на улице, но не очень хотелось снова преодолевать лестницу.

– Может быть… Я не против, чтобы ты курил здесь, – добавила Робин; она видела, как рука Страйка бессознательно двинулась к карману, – но не мог бы ты открыть окно?

– Здорово, – сказал Страйк. Он поднялся на ноги и сделал, как она просила, держа пустую банку в качестве пепельницы. Блэкхорс-роуд, отметил он, глядя на улицу, была оживленной и хорошо освещенной, но общие дверные проемы всегда представляли опасность. С другой стороны, Робин переехала только в этот день: любому, кто захочет отомстить агентству за подозрения в слежке, будет гораздо труднее ее найти.

– Есть сигнализация? – спросил он Робин, прикурив.

– Да, – ответила она, не отрывая глаз от игры.

– А входная дверь запирается на два замка, верно?

– Да, – рассеянно ответила она, продолжая читать с телефона. – Червь говорит, что Морхауз считает ЛордаДрека и Вилепечору “плохими новостями”. Пытаюсь получить больше подробностей…

– Вилепечора, – повторил Страйк. – Странное имя. Разве Печора – это не место?

– Без понятия, – сказала Робин.

– Да, – сказал Страйк, который только что погуглил название на своем телефоне. – Это город и река в России… а “Печора-2М” – это зенитно-ракетный комплекс малой дальности класса “земля-воздух”.

Он испытывал знакомое ощущение: снова его подсознание пыталось что-то сказать ему.

– Вилепечора, – повторил он.

Он сунул сигарету в рот, пошарил в кармане в поисках ручки, которую взял у Мэдлин, и написал “Вилепечора” на тыльной стороне левой руки. Простояв так около минуты, он вдруг произнес “черт”, глядя на слово, начертанное на его коже.

Робин подняла голову.

– Что?

– Вилепечора – это анаграмма Оливера Пича.

Робин задохнулась. Страйк уже гуглил семью Пич. Отец, заработавший миллионы благодаря своей технологической компании, получил широкую известность благодаря неудачному избранию на пост мэра Лондона. У него была характерная внешность, низкая линия волос и склонность к костюмам в широкую полоску.

– Черт, – снова воскликнул Страйк. – Они братья!

– Кто?

Робин присоединилась к Страйку у окна. По бокам от Яна Пича на фотографии в телефоне Страйка стояли два его взрослых сына, Оливер и Чарли, оба темноволосые, оба с низкой линией роста волос отца. Младший явно был владельцем кроссовок на красной подошве, который упал под поезд. На старшем была вельветовая куртка, которую Страйк мельком видел в “Ship & Shovell” на человеке, пытавшемся завербовать Уолли Кардью.

Глава 61

Так прогони же ты фантомы; очисти мою душу!

Ты, милая чаровница, с волшебными чарами!

Матильда Слепая

За Надежду

Внутриигровые чаты между четырьмя из восьми модераторов Игры Дрека

<Открылся новый приватный канал

<26 мая 2015 22.02>

<Хартелла приглашает Аноми>

Хартелла: Аноми

<Аноми присоединился к каналу>

Аноми: как дела?

Хартелла: Ты видел новости?

Аноми: Мейверик что-то говорил о фильме?

Хартелла: нет

Хартелла: Я имею в виду ту женщину, которая вышла на железнодорожные пути, чтобы спасти парня, который упал на них.

Хартелла: прямо на Комик-Коне?

Хартелла: это было в новостях, ты, должно быть, видел.

Аноми: я не смотрел новости, я был занят.

Хартелла: Ну, ее имя было обнародовано. Ее зовут Робин Элакотт.

Хартелла: и она частный детектив.

Хартелла: Пожалуйста, не злись. Я не сказала ничего такого, что могло бы раскрыть твою личность.

Хартелла: Я точно не говорила, хорошо?

Аноми: это не похоже на то, что сказал бы невинный человек, Хартелла.

Хартелла: Клянусь, не говорила.

Аноми: Тогда почему ты только что сказала мне не злиться на тебя?

Хартелла: Ну, я была на Комик-Коне, потому что со мной связалась женщина, которая сказала, что она журналистка и хочет сделать материал о “Чернильном черном сердце”, моей книге и всем остальном.

Хартелла: Она была в парике, когда я говорила с ней, но это была она, я узнала ее из новостей. Это была Робин Элакотт.

Хартелла: Мне очень жаль, Аноми, все выглядело законно, у нее был сайт, она писала статьи и все такое.

Хартелла: Но я ничего не говорила ей о тебе.

Хартелла: Я не могла, я ведь ничего не знаю, правда?

Аноми: это ложь

Хартелла: это не ложь!

Хартелла: если бы ты слышал, как я говорила о тебе, я в основном рассказывала ей, какой ты гений.

Хартелла: Я лишь сказала, что ты очень талантливый и культурный.

Хартелла: Я не сказала ничего личного или того, что могло бы тебя идентифицировать, клянусь! Я даже не знаю ничего, что могло бы!

Хартелла: Я просто подумала, что это будет очень хорошо для нашей книги, если я получу какое-то освещение!

Хартелла: И если книга будет хорошо продаваться, еще больше людей захотят вступить в игру, не так ли?

Хартелла: Я делала это не только для себя!

Хартелла: Аноми, ты еще здесь?

Аноми: так ты, блядь, была для меня благодетелем, да?

Аноми: и что ты имеешь в виду, говоря, что я “культурный”?

Хартелла: Я имею в виду, что ты умный, знаешь латынь и все такое.

Аноми: ты думаешь, что знаешь, кто я.

Хартелла: нет, не знаю, как я могу?

Аноми: да, знаешь. – Культурный. Ты думаешь, что знаешь.

Аноми: ну, может, я тебе кое-что скажу?

Аноми: Ты в глубоком дерьме.

Аноми: Возможно, ты обманула свиней, думая, что у тебя не было контактов с террористами, но я знаю другое. Я знаю, кто дал тебе эту папку, и я знаю, что ты уже несколько месяцев мажешь свои трусики из-за одного из них. Я могу посадить всех троих, если захочу.

Аноми: Я держал рот на замке только потому, что не хотел, чтобы игру закрыли. Но если ты раскрыла мое гребаное прикрытие, я увижу тебя в тюрьме за терроризм.

Хартелла: Аноми, ради бога, я точно не раскрывала, кто ты, клянусь, не раскрывала.

Аноми: Ты все исправишь.

Хартелла: Я хочу, но как?

Аноми: Я дам тебе знать.

Аноми: и когда я скажу тебе, что делать, ты, блядь, сделаешь это, если не хочешь оказаться взаперти.

<Аноми покинула канал>

<Хартелла покинула канал>

<Приватный канал закрыт>

<Открылся новый приватный канал

<26 мая 2015 22.07>

<Папервайт приглашает Морхауза>

Папервайт: Мышь?

<Морхауз присоединился к каналу>

Морхауз: Привет

Папервайт: Ты видел сегодняшние новости?

Морхауз: нет, я был в лаборатории.

Морхауз: а что, что случилось?

Папервайт: ты знаешь ту женщину, которая спрыгнула на рельсы, чтобы спасти Вилепечору?

Морхауз: да

Папервайт: Ее зовут Робин Эллакотт, и она частный детектив.

Морхауз: серьезно?

Папервайт: да

Морхауз: вау

Морхауз: это странно

Папервайт: Ты думаешь, она за кем-то следила?

Морхауз: конечно, не за Вилепечорой.

Морхауз: это бы полиция следила за Халвенинг, я так думаю, а не частный детектив.

Папервайт: Мышка, это может показаться безумием, но как ты думаешь, есть ли вероятность, что Мейверик пытается выяснить, кто такой Аноми, чтобы он не изгадил весь фильм?

Папервайт: может, она следила за Аноми?

Морхауз: черт возьми, это мысль.

Папервайт: Что ж, это может быть нашей возможностью!

Морхауз: Что ты имеешь в виду?

Папервайт: Мы можем пойти в агентство и поговорить с ней.

Морхауз: где это?

Папервайт: Денмарк-стрит в Лондоне, я поискала.

Папервайт: Мы не должны говорить, что думаем, что он кого-то убил.

Папервайт: мы могли бы сказать, что расстроены тем, сколько негатива он распространяет в фэндоме.

Папервайт: Если она пытается узнать, кто такой Аноми, то, вероятно, будет очень рада встретиться с нами. И я только что читала о ее агентстве. Они работают с полицией, раскрывают дела об убийствах.

Папервайт: Это было бы так же хорошо, как обращение в полицию, без каких-либо недостатков.

Папервайт: ты так не думаешь?

Морхауз: нас будет допрашивать полиция, я уверен.

Морхауз: Я бы подумал, что их заинтересует любой фанат, который сейчас ведет себя странно.

Папервайт: мы бы не обвиняли его в убийстве кого-либо.

Папервайт: мы были бы просто двумя обеспокоенными людьми, которым не нравится то, что он делает в сети.

Морхауз: знаешь что

Морхауз: это вообще-то чертовски гениальная идея.

Морхауз: единственный недостаток, который я вижу, это то, что если она никогда не слышала об Аноми, то мы будем двумя чудаками, которые зашли с улицы – или, как в моем случае, прикатили – и разглагольствовали об онлайн-игре.

Морхауз: хотя, если подумать, даже если она не знает, о чем мы говорим, мы бы все равно обратили внимание, показав, что беспокоимся о нем.

Морхауз: а учитывая, что вокруг “Чернильного сердца” произошло уже три нападения, она все равно может передать его имя в полицию, так что дело сделано.

Морхауз: Николь, ты, ты гений.

Папервайт: Ты ведь пойдешь со мной? Ты не собираешься снова слиться?

Морхауз: нет

Морхауз: Мне все равно понадобится твоя помощь, чтобы добраться туда.

Морхауз: блядь, хотя

Морхауз: когда?

Морхауз: У меня тут одно исследование

Морхауз: Я буду в глубоком дерьме, если не уложусь в срок.

Папервайт: и у меня экзамены, но мы можем сделать это сразу после.

Папервайт: в конце концов, если мы правы, он избавился от всех, кто ему был нужен.

Папервайт: Я имею в виду, от всех, кого он считал опасными для себя или игры.

Папервайт: кого еще он хотел бы убрать с дороги?

Морхауз: Меня, вероятно.

Морхауз: Я доставлял ему массу огорчений по поводу ЛордДрека и Виле.

Морхауз: бля, это он меня вызывает.

Папервайт: дерьмо

Папервайт: скажи мне, что он говорит.

Морхауз: говорит, что нам нужны новые моды

Папервайт: веди себя бодро!

Морхауз: лол

Папервайт: он упоминал Вилепечору и поезд?

Морхауз: нет, он ведет себя так, будто ничего об этом не знает.

Морхауз: когда он такой, я начинаю думать, не выдумал ли я все это.

Папервайт: Я уже целую вечность пытаюсь поверить, что ты ошибаешься.

Папервайт: но я не думаю, что это так

<Открылся приватный канал

<26 мая 2015 22.20>

<Аноми приглашает Морхауза>

Аноми: есть минутка, бва?

<Морхауз присоединился к каналу>

Морхауз: Привет, как дела?

Аноми: нам нужно поговорить о новых модах теперь, когда ЛордДрек и Вилепечора ушли.

Морхауз: да

Аноми: есть идеи?

Морхауз: BorkledDrek вроде в порядке

Аноми: да, я думал о нем.

Морхауз: ХартиХартХарт в последнее время тоже часто появляется.

Аноми: она раздражает меня до усрачки.

Аноми: это было бы все равно что иметь еще одного Червь28

Морхауз: лол да, я понял тебя

Аноми: что ты думаешь о Баффипоус?

Морхауз: никогда с ней не разговаривал

Морхауз: мне написать ей или ты сам это сделаешь?

Морхауз: от тебя будет больше пользы.

Аноми: почему ты вдруг такой услужливый?

Морхауз: лол просто счастлив, что Вилепечора и ЛордДрек ушли, бвах

Морхауз: ты объяснил им причину или просто вырвал у них почву из-под ног, когда они меньше всего этого ожидали?

Аноми: немного и того, и другого

Морхауз: отлично

Аноми: Я рад, что ты счастлив. На самом деле. Я просто хочу вернуться к тому, что было раньше.

Морхауз: с тобой на 100%

Аноми: Хорошо, я озвучу этим двоим.

Аноми: Увидимся позже

Морхауз: чао, бвах

<Аноми покинула канал>

<Морхауз покинул канал>

<Приватный канал закрыт>

Глава 62

Он оставил ее, но она последовала за ним.

Она думала, что он не выдержит,

когда она оставила свой дом ради него,

смотреть на ее отчаяние.

Летиция Элизабет Лэндон

Она сидела одна у очага.

Когда Страйк позвонил Райану Мерфи, чтобы опознать Оливера Пича как игрока “Игры Дрека”, а Чарли Пича как претендента на роль человека, который пытался завербовать Уолли Кардью, он получил громкое “черт!” за свои старания.

– Ваши друзья?

– Мы брали интервью у обоих три месяца назад, – сказал Мерфи. Страйк услышал стук в дверь и предположил, что Мерфи принимает звонок в укромном месте. – Они оба состоят в Братстве Ультима Туле – полагаю, вы знаете о Братстве?

– Отступления одинистов и репатриация евреев?

– Именно, но мы не нашли никаких доказательств того, что они связаны с взрывами или преследованием в Интернете. Значит, они участвовали в той кровавой игре, да?

– Оливер был, – сказал Страйк. – Не могу быть уверен насчет Чарли, но я бы сказал, что шансы есть, учитывая, что два модератора ушли сразу после того, как Оливер попал на железнодорожные пути, и эти два модератора выглядели как близкие приятели, судя по тому, что выяснила Робин.

– У нас есть игрок в этой игре уже несколько недель, но он так ничего и не узнал. Это правило анонимности чертовски удобно.

– Могло быть создано специально для террористов, – согласился Страйк.

Через два дня Мерфи перезвонил Страйку с вежливым сообщением. Старший брат Пич, Чарли, был снова допрошен, но уже в осторожной форме.

– Он все отрицает, – сказал Мерфи. – Передал свой ноутбук и телефон, и там ничего нет. У него есть другие, лучше спрятанные. Парень умный, каким бы он ни был.

– Кто-нибудь допрашивал Оливера? Он кажется мне слабым звеном. Использовать анаграмму своего имени было чертовски глупо.

– Он все еще в больнице, и врачи не хотят, чтобы мы с ним разговаривали. Ему пришлось сделать срочную операцию, чтобы остановить кровотечение в мозге. Их старик отбрыкивается. Было много разговоров о друзьях в высших кругах и судебных разбирательствах.

– Не сомневаюсь, что так и есть, – сказал Страйк.

– Он странный ублюдок, этот отец. Жена выглядит как мумия. В любом случае, я буду держать связь – должен сказать, ваша помощь в этом деле была неоценима. Кстати, с ней все в порядке? – добавил Мерфи. – У нее был лишь небольшой шанс, чтобы спастись.

– Робин? Да, она в порядке. Прячется дома по моему указанию.

– Наверное, сейчас это разумно, – сказал Мерфи. – Что ж, передай ей привет.

– Хорошо, – сказал Страйк, но забыл об этой просьбе, как только положил трубку.

После того как имя Робин стало известно СМИ, в офисе раздались звонки с просьбами дать интервью о ее действиях на станции Таможенный дом. По указанию Страйка Пэт отвечала на все запросы одним и тем же заявлением: “Мисс Эллакотт рада, что помогла спасти мистера Пича, но дальнейших комментариев давать не будет”. Глубина голоса Пэт заставила нескольких журналистов предположить, что они разговаривают со Страйком, и поинтересоваться ее мнением о награждении Робин, а также Мохаммеда “Мо” Назара гражданскими наградами за храбрость. Страйк не удивился, хотя и был раздосадован тем, что именно фотография симпатичной молодой белой женщины стала главной в таблоидах, освещавших этот инцидент. Он мог только надеяться, что допрос Чарли Пича наложит временный мораторий на деятельность террористической группы, и попытался забыть или хотя бы отложить в сторону свои опасения по поводу возможного возмездия. Это несколько облегчалось тем, что в среду у агентства, которое, казалось, уже очень долго ждало хоть какого-то перелома в текущих делах, их вдруг стало два.

Во-первых, домработница на Саут-Аудли-стрит провела очередную тщательную проверку на наличие оборудования для наблюдения и на этот раз изъяла черную камеру с объективом “рыбий глаз”. Не найдя механизма ее выключения, она положила ее в сумочку и взяла с собой в ресторан, где ее ждал Фингерс, за которым скрытно наблюдал Натли. Как будто приглашение домработницы на ужин было недостаточно подозрительным, учитывая, что Фингерс обычно ассоциируется ни с кем иным, как с детьми сверхбогатых, он завладел женской сумочкой и путем ощупывания ее темных внутренностей сумел выключить камеру, не показав своего лица.

– Очевидно, она в этом замешана, – сказал Натли, позвонив Страйку, чтобы сообщить о том, что только что произошло. Голос его, как всегда, звучал безмерно самодовольно. Страйк старался не чувствовать себя уязвленным этим утверждением чертовски очевидного, и эта задача ничуть не облегчалась тем фактом, что следующими словами из уст Натли были: – Надо бы и к ней кого-нибудь приставить.

– Хорошая идея, – сказал Страйк, стараясь не показаться саркастичным. – Что ж, отличная работа, Натли, самое время рассказать что-нибудь клиенту.

Час спустя Барклай позвонил из Хэмпстеда.

– Парень Апкотта чист.

– Откуда ты знаешь?

– Просто проследил за ним до аптеки и обратно. Ни телефона, ни iPad, руки в карманах всю дорогу туда и обратно, а Робин говорит, что Аноми был активен в игре последний час.

– Лучшего времени и не придумаешь, – сказал Страйк и продолжил объяснять результаты утреннего наблюдения за Фингерсом.

... поэтому я узнаю у клиента домашний адрес экономки, и ты сможешь переключиться на нее.

Эти события настроили Страйка на более оптимистичный лад, что позволило ему пережить свидание с Мэдлин в четверг вечером. От него не ускользнуло, что теперь он думал о том, как пережить часы, проведенные с ней, тогда как всего несколько недель назад их свидания были желанным отвлечением в жизни, в которой доминировала работа. Он по-прежнему наслаждался сексом, но в остальном ему было трудно уделять ей больше доли своего внимания, потому что большая его часть была сосредоточена на проблемах, которыми он не мог или не хотел с ней делиться. Если она и чувствовала эту легкую отстраненность, то не подавала никаких знаков. Она по-прежнему воздерживалась от алкоголя в его присутствии.

В субботу, не видевшись неделю, Страйк и Робин должны были встретиться в гараже, где Страйк держал свой BMW, а затем поехать в Лондонский центр травмы спинного мозга, чтобы опросить Джоша Блэя. Когда Страйк шел по весеннему солнечному свету к месту встречи, на его мобильном зазвонил номер, который был набран с офисного телефона.

– Страйк.

– Алло, – сказал глубокий, звучный голос, и на секунду или две Страйк подумал, что сейчас услышит еще один анонимный звонок с измененным голосом, советующий ему откопать Эди Ледвэлл. – Грант Ледвелл слушает.

– А, – сказал Страйк, несколько удивленный. – Чем я могу вам помочь?

– Я хотел узнать, можно ли получить свежие новости.

Он говорил почти сердито, как будто Страйк обещал, но так и не выполнил обещание. Поскольку Грант не оплачивал услуги агентства, Страйк счел, что обиженный тон и тот факт, что Грант позвонил Страйку в выходной день, указывают на уровень прав, не оправданный их относительным статусом.

– Я полагал, что Аллан Йоман и Ричард Элгар будут держать вас в курсе дела, – сказал Страйк.

– Нечасто, – сказал Грант. – Насколько я слышал, прогресса очень мало.

– Я бы так не сказал, – ответил Страйк, более вежливо, чем, по его мнению, заслуживал тон Гранта.

– Ну, я подумал, не могли бы мы поговорить с глазу на глаз. В конце концов, произошло несколько вещей, которые я хотел бы обсудить. В любом случае, как ближайший родственник Эди, я хотел бы услышать, что происходит.

Напоминание Гранту, что он не клиент, удовлетворило бы немедленное желание поставить его на место, но Страйк был заинтригован вопросом, что это за “пара вещей”. Поэтому он договорился встретиться с Грантом в ресторане The Gun в Доклендсе, который находился недалеко от места работы руководителя нефтяной компании, в среду вечером.

– Немного нахально, – так отреагировала Робин, когда Страйк, с благодарностью приняв ее предложение сесть за руль, поскольку у него по-прежнему болело подколенное сухожилие, рассказал ей о просьбе Гранта о встрече. – Наверняка он злится из-за вчерашнего твита Аноми. Вот почему он звонит тебе сегодня.

– Вполне может быть, – согласился Страйк.

После периода относительного бездействия Аноми сообщил поклонникам в Твиттере, что Маверик намерен внести очень существенные изменения в Харти, героя, в предстоящем фильме.

Аноми

@АномиGamemaster

Плохие новости, фанаты ЧЧС. Маверик хочет изменить Харти с сердца на человека, и Грунт с Хэви им это позволят. #takethemoneyandrun @gledwell101

20:40 29 мая 2015 г.

Этот твит вызвал предсказуемый взрыв оскорблений со стороны фанатского сообщества, которые обвинили Ледвеллов в жадности и предательстве, а затем пригрозили бойкотом и физической расправой. Место работы Гранта было раскрыто, фотографии со страницы Хизер в Facebook скопированы и испорчены, а Ученик Лепина выразил надежду, что их ребенок будет мертворожденным. Робин, наблюдавшая за вспышкой ярости в режиме реального времени, уже утром проверила аккаунты Гранта в Twitter и Хизер в Facebook. Оба аккаунта были переведены в приватный режим.

– Как ты думаешь, это правда, что Мэверик планирует сделать Харти человеком? Робин спросила Страйка.

– Аноми обычно был достоверен о событиях на “Чернильно-черном сердце”, – ответил Страйк. – Это значит, что его источник внутренней информации не иссяк.

Некоторое время они ехали в тишине, пока Страйк не сказал,

– Ты читала отчет Дэва о Россе и его дочерях?

– Да, – сказала Робин. – Бедные дети.

– Да. Очевидно, с гуманной точки зрения, я не хочу, чтобы Росс сделал это снова, но если он это сделает, я хочу, чтобы это было заснято. Пара таких инцидентов даст мне серьезные рычаги влияния.

Робин задумалась, но не стала спрашивать, как Страйк собирается использовать эти кадры, если ему удастся их заполучить. Отнесет ли он их прямо Россу или передаст Шарлотте, чтобы помочь ей выиграть дело об опеке?

Час пути закончился длинным участком дороги, обсаженной деревьями. Наконец Робин свернула на больничную парковку и увидел прямо у входа группу из четырех человек, которые, судя по всему, затеяли ссору. Когда Робин припарковалась и заглушила двигатель, даже через закрытые окна машины послышались пронзительные голоса.

– Это Катя и Флавия? – спросила Робин, глядя через лобовое стекло на женщину с волосами мышиного цвета, одетую в мешковатое серое пальто.

– Да, – ответил Страйк, отстегивая ремень безопасности и оглядывая группу. – А двое других – Сара и Кеа Нивен.

– Ты шутишь?

– Не шучу. Похоже, идет борьба за право посетить Блэя.

– Почему Катя привела Флавию? – спросила Робин. Двенадцатилетняя девочка выглядела очень несчастной.

– Может, Иниго думает, что она снова заразная?

Когда они вышли из машины, голоса трех женщин стали громче, но так как они перекрикивали друг друга, было трудно расслышать, о чем именно идет речь.

– Ну что, пойдем? – сказал Страйк и, не дожидаясь ответа, направился к спорящей группе, желая услышать, что происходит.

Когда они с Робин оказались в пределах слышимости, Катя, тонкое лицо которой было залито краской, крикнула:

– Он не хочет ее видеть!

– Кто сказал? – закричала Кеа, опираясь на свою палку. – Ты не его мать и не его жена – иди и спроси Джоша, чего он хочет!

– Мы приехали из Норфолка! – добавила Сара, на которой сегодня было пурпурное платье, такое же бесформенное, как пальто Кати. – Они сказали нам, что он готов принять посетителей…

– Ну, ты должна была сначала позвонить мне! – сказала разъяренная Катя. – Он уже договорился о посетителях на сегодня, о людях, которых он хочет видеть – и вот они здесь! – торжествующе крикнула она, поворачиваясь, когда шаги Страйка и Робин оповестили ее об их прибытии.