Текст книги "Чернильно-Черное Сердце (ЛП)"

Автор книги: Джоан Кэтлин Роулинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 58 страниц)

– Хороший отель.

– Я думала, ты злишься, что в нем нет лифта на чердак и никто не помог тебе с воображаемым багажом?

– Но они готовят хороший стейк.

Робин в свою очередь рассмеялась. Поскольку он спросил о Хью Джексе, она ненадолго задумалась о том, как у него дела с Мэдлин, но решила не задавать вопрос, который мог бы испортить ее нынешнее хорошее настроение. Остаток ужина прошел приятно, в бессодержательных разговорах, шутках и смехе, которые могли бы показаться необычными их сотрапезникам, если бы они знали, как недавно Страйку и Робин прислали бомбу.

Глава 81

...золотые ворота между нами,

Истина открывает свои запретные глаза…

Мэри Элизабет Кольридж

Неискреннее желание, адресованное нищему

Внутриигровой чат между двумя модераторами Игры Дрека

<Открылся новый приватный канал

<6 июня 2015 23.30>

<Морхауз приглашает Папервайт>

<Папервайт присоединяется к каналу>

Папервайт: ты видел? По пводу парня Ледвелл?

Морхауз: буквально 2 минуты назад

Морхауз: был в лаборатории весь день

Морхауз: Господи. Я не могу взять в толк.

Папервайт: и что теперь?

Морхауз: Я не знаю

Папервайт: Полиция не арестовала бы его просто так.

Морхауз: нет

Морхауз: но они еще не предъявили ему обвинения.

Папервайт: Мышонок, ты хочешь, чтобы это Аноми убил ее?

Морхауз: черт возьми, конечно, не хочу.

Морхауз: но объясни Вилепечору.

Папервайт: возможно, это было совершенно не связано.

Папервайт: может быть, ни один из них не был Аноми!

Морхауз: если они предъявят обвинение Ормонду, все, что мы будем знать, это то, что А не зарезал Ледвэлл и Блэя.

Папервайт: но детка, если он их не зарезал, то какой у него был мотив для нападения на Вилепечору?

Морхауз: Я не знаю

Морхауз: может быть, я просто провел так много часов, беспокоясь о том, что он все это сделал, что мне трудно приспособиться.

Морхауз: ты не замечала ничего смешного в нем на канале модов в последнее время?

Папервайт: больше, чем обычно, ты имеешь в виду?

Морхауз: дважды вместо “oderint dum metuant” он набирал “oderum dum mentum.

Папервайт: и что?

Морхауз: так это на него не похоже.

Папервайт: может, он был пьян?

Морхауз: а пару ночей назад, когда тебя не было, он согласился с BorkledDrek, что All-Star Бэтмен и Робин был очень хорош.

Папервайт: И что?

Морхауз: Это все равно, что Найджел Фарадж сказал бы, что Англии действительно нужно сто тысяч турецких иммигрантов.

Папервайт: лол

Папервайт: Странно.

Папервайт: может, он пытался подлизаться к BorkledDrek?

Морхауз: Аноми ни с кем не сюсюкается.

Морхауз: Он думает, что мы здесь, чтобы трепаться о нем, а не наоборот.

Папервайт: лол правда

Морхауз: Ну, если Ормонда обвинят, это будет огромным облегчением.

Морхауз: но даже тот факт, что я думал, что Аноми мог это сделать, стал для меня тревожным сигналом.

Морхауз: В последнее время я много думал о том, что он делал с Ледвелл.

Морхауз: преследовал ее, публиковал ее адрес и все остальное.

Морхауз: Я не очень себе нравлюсь, когда думаю обо всем этом.

Морхауз: Я должен был остановить его. Я мысленно оправдывал его.

Морхауз: Николь, даже если Ормонд убил ее, я ухожу, и я думаю, что ты тоже должна уйти. Аноми и эта игра – это плохо.

Папервайт: да

Папервайт: Я думала о том же.

Папервайт: Боже, это будет странно без игры в моей жизни.

Папервайт: Я, наверное, буду просто писать тебе все дни и ночи вместо этого.

Морхауз: Мне подходит

Папервайт: <3

Морхауз: Итак…

Папервайт: ???

Морхауз: Я думаю, нам стоит пообщаться

Папервайт: О БОЖЕ!!!!!

Морхауз: сейчас?

Папервайт: Я не могу в это поверить

Папервайт: ты скажешь мне, кто такой Аноми?

Морхауз: почему бы и нет

Морхауз: нет, подожди.

Папервайт: МЫШЬ, ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЭТОГО СКАЗАТЬ, ТОГДА ОТМЕНИ ЭТО.

Морхауз: нет, кто-то стоит у моей двери.

Морхауз: дай мне минуту

Глава 82

Девушки иногда краснеют, потому что они живые,

наполовину желая быть мертвыми, чтобы избежать позора…

Они слишком близко подошли к огню жизни, как мошки,

И вспыхивают телом, крыльями и всем остальным.

Элизабет Баррет Браунинг

Аврора Лей

Робин так хотела не упустить возможность поговорить с Рейчел Ледвелл, что уже в восемь утра следующего дня они со Страйком снова были в пути. Небо было безоблачным, и вскоре оба уже щурились от ослепительного солнечного света, причем Робин пожалела, что не купила солнцезащитные очки еще в Уитстейбле.

Страйк, который за ночь подзарядил свою электронную сигарету, время от времени без энтузиазма затягивался ею, пока они ехали по трассе M11. Когда он не курил, то смотрел “Игру Дрека”, в которую он вошел перед тем, как они сели в машину. Ему было трудно передвигать Баффипоус, потому что ему приходилось использовать левую руку. Правой приходилось сильно давить на бедро, потому что культя снова разбудила его спазмами и все еще пыталась дергаться по собственной воле. В связи с этим он неохотно отказался от полного английского завтрака, предложенного в гостинице “Морской”, и предпочел кашу и фруктовый салат.

– Аноми дома? – спросила Робин.

– Нет, – ответил Страйк.

– Есть модераторы?

– Папервайт и BorkledDrek. Учти, у нас сейчас никто не следит за Киа Нивен или Тимом Эшкрофтом, так что даже если Аноми появится, мы не сможем исключить ни одного из них. Чертов Натли, – сказал Страйк. – Надеюсь, он попросит рекомендацию, потому что я дам ему такую, которую он черт побери не забудет.

Наступило двадцатиминутное молчание, пока Страйк, которому глубоко надоела игра, не вышел из нее и снова взял в руки свою электронную сигарету.

– Как тебе удается не набирать вес, занимаясь этой работой? – спросил он у Робин.

– Что? – спросила Робин, внимание которой было сосредоточено на вопросах, которые она собиралась задать Рейчел Ледвелл, если она появится. – О… ну, я немного планирую. Стараюсь брать с собой полезные продукты, когда веду наблюдение, чтобы не хвататься за шоколад для поддержания сил.

– Здоровые продукты, например…?

– Не знаю – орехи? Иногда я делаю бутерброды… У тебя болит нога? – спросила она. Она заметила, но не упомянула, что он прижимает свою культю к сиденью.

– Не настолько плоха, чтобы есть как белка.

– Я не ем как белка, – сказала Робин, – но я не жарю все подряд и не ем чипсы с каждым приемом пищи – раз уж ты спросил.

Страйк глубоко вздохнул.

– Я надеялся услышать, что есть волшебная таблетка.

– Извини, – сказала Робин, обгоняя заторможенную Вольво, – волшебной таблетки нет… Я так понимаю, ты голоден?

– Только слегка.

– Мы могли бы остановиться в Cambridge Services, но не надолго. Я очень не хочу опоздать к Рейчел, если только она появится.

Они ехали несколько минут, пока Страйк не сказал:

– Это все немного напоминает “Шпиона, который пришел с холода”, эти встречи за скамейкой запасных.

– Наверняка это подростковая фишка, – сказала Робин. – Возможно, она ходит туда, чтобы встретиться с друзьями… послушай, надеюсь, это нормально…

Ей было неловко говорить следующее, потому что она никогда не делала этого раньше.

– Но я думаю, что мне стоит встретиться с ней наедине. Она ничего о тебе не знает, и ты можешь быть немного пугающим для подростка. Кроме того, она ожидает только одного человека.

– Логично, – сказал Страйк, затягиваясь своей бледной имитацией правильной сигареты. – Я подожду в том кафе, которое она упоминала… может, у них есть чипсы.

Они сделали короткую остановку в Cambridge Services, где Страйк выпил кофе и съел безвкусный овсяный батончик, проверяя рабочую электронную почту. Робин, заметив, как изменилось выражение его лица, с опаской сказала,

– В чем дело?

– Дев, – сказал Страйк.

– Он тоже не подал в отставку?

– Нет… наоборот… черт возьми, он умудрился подцепить одну из нянь Шарлотты и Джейго. Вчера вечером, в пабе в Кенсингтоне… она была в бешенстве… сказала ему, что ни один из тех, на кого она работает, не годится в родители… “неоднократно была свидетелем того, как отец жестоко обращался со своими девочками”. Черт, это может быть хорошо.

– Рад, что ты счастлив, – сказала Робин.

– Ты понимаешь, о чем я. Конечно, я бы предпочел, чтобы он не выбивал дерьмо из своих детей, но если это так, я буду чертовски рад стать тем, кто его разоблачит.

“Но ты же не разоблачишь его, правда?”, подумала Робин, отпивая свой кофе. “Если ты его разоблачишь, то потеряешь над ним власть”. Она также удивилась тому, с какой легкостью Страйк проскользнул мимо фразы о том, что ни один из родителей не может отвечать за своих детей, но, возможно, в глубине души он не мог поверить, что Шарлотта была плохой матерью. Вслух она просто сказала,

– Я бы подумала, что у такой пары есть соглашения о неразглашении для сотрудников.

– Да, вероятно, – сказал Страйк, который все еще читал отчет Дэва. – Все дети сегодня снова у Росса в деревне… Мидж там… Господи, если бы мы только могли избавиться от Росса, это бы нам очень помогло.

После получаса, проведенного в кафе, они поехали дальше, наконец, приехав в Лидс за час до назначенной встречи с Рейчел, и с помощью спутниковой навигации BMW направились в сторону Meanwood Park.

– Я не думаю, что она имела в виду именно этот вход, – сказала Робин, когда они проезжали мимо миниатюрных ворот, похожих на храм, с шиферной крышей и каменными колоннами. – Должно быть, это следующий… Да, я вижу кафе.

– У тебя еще пятьдесят пять минут, – сказал Страйк, сверяясь с часами.

– Я знаю, – сказала Робин, сворачивая на небольшую парковку и загоняя BMW на парковочное место, – но я хочу занять позицию пораньше и присматривать за ней. Ты подожди в кафе, а я приду и встречусь с тобой после того, как допрошу ее – или после того, как станет ясно, что она не придет.

И Страйк вошел в кафе “Три коттеджа” один. Он не обиделся на то, что Робин сказала, что ему – громоздкому мужчине шести футов трех дюймов, выражение лица которого, как он знал, было суровым, граничащим с угрожающим, – лучше не присутствовать на интервью с испуганной девочкой-подростком, но пока он заказывал кофе и сопротивлялся искушению попросить булочку, его мысли задержались на том, как Робин взял на себя ответственность за это конкретное расследование. Если быть абсолютно честным с самим собой, то впервые он увидел в ней настоящего партнера, равного себе. Она добилась интервью благодаря собственной изобретательности, а затем взяла на себя ответственность за его проведение, фактически заявив ему, что он не нужен. Он не был раздражен, наоборот, его почти забавляло то, что его низвели до роли ожидающего за круглым столиком в просторном кафе с видом на лужайки парка Меанвуд.

Тем временем Робин направилась в парк, где в этот солнечный воскресный день уже было многолюдно. Следуя указаниям Рейчел, она повернула направо, когда тропинка раздвоилась, и пошла дальше, по широкой парковой полосе, справа от которой росли деревья, а слева протекал ручей, с обеих сторон окаймленный еще большим количеством деревьев.

Еще через несколько минут она дошла до моста, о котором говорила Рейчел: он состоял из неровных, разбитых плит, лежащих поперек ручья, и она быстро заметила дерево с большими стоячими камнями по обе стороны от него и скамейку с небольшой металлической табличкой:

Джанет Мартин

(28.02.67 – 04.12.09)

Любила Йоркшир

Любила жизнь. Была любима.

Уроженка Йоркшира, Робин присела на скамейку, испытывая добрые чувства к Джанет Мартин, и осмотрела окрестности. Ее подозрение, что это место, куда Рейчел регулярно приходила встретиться с друзьями, укрепилось от увиденного. Скамейка стояла на дорожке, частично отгороженная от основного парка деревьями, которые росли по обе стороны ручья, протекавшего перед ней. Она могла представить, как подростки наслаждаются алкоголем здесь, вдали от любопытных глаз людей, играющих во фрисби или загорающих на одеялах.

Прошло сорок минут, за это время мимо нее прошли три собачника. Вскоре после того, как последний из них прошел мимо, Робин заметила кого-то на другой стороне ручья, медленно идущего к мосту.

Несмотря на дневную жару, на девушке были мешковатые джинсы, толстая клетчатая рубашка большого размера и громоздкие кроссовки. Темные волосы спадали чуть ниже плеч. Робин сидела очень спокойно, как будто девушка была диким животным, которое она может спугнуть резким движением. Дважды девушка приостанавливалась и смотрела на Робин, возможно, прикидывая, как ее измерить, или проверяя, одна ли она. Наконец она перешла мост.

Как только девушка появилась в поле зрения, Робин сразу же поразили две вещи. Во-первых, она была очень похожа на свою тетю, Эди Ледвелл: у нее было такое же квадратное лицо и широкий рот, хотя глаза Рейчел были темными, а нос – орлиным. Во-вторых, она находилась на той стадии самосознания, которую Робин хорошо помнила, когда тело девушки перестает быть просто средством для получения боли и удовольствия, а становится чем-то, что привлекает к себе соблазнительное внимание и осуждение. Подойдя к скамейке, она сложила руки, защищаясь, и уставилась на Робин, явно сомневаясь в том, что Робин действительно тот человек, с которым она встретилась.

– Рэйчел? – сказала Робин, вставая, как она надеялась, с ободряющей улыбкой. – Я Робин, иначе известная как Остановить Аноми.

Она протянула руку. Рейчел протянула руку в ответ, и Робин почувствовала влажность ладони девушки.

– Твои указания были замечательными, – сказала Робин, садясь обратно на скамейку Джанет Мартин. – Мне нравится этот парк. Ты знаешь, как называются все скамейки?

– Нет, – сказала Рейчел, – только эта.

Она стояла, поигрывая подолом своей слишком тяжелой рубашки, затем села рядом с Робин на скамейку. По мнению Робин, ей было не больше шестнадцати.

– На этой скамейке я встречалась со своей кузиной, пока она не переехала. Мы жили на разных сторонах парка.

– Куда переехала твоя кузина?

– В Брэдфорд, – сказала Рэйчел.

– Не очень далеко, – сказала Робин.

– Нет, – сказала Рэйчел.

Ручей журчал мимо них, и лабрадор весело лаял, гоняясь за мячом, брошенным его хозяином на противоположном берегу. Рейчел глубоко вздохнула, а затем сказала,

– Ты Баффипоус, не так ли?

– Да, – сказала Робин.

– Я так и знала, что это ты, – сказала Рэйчел. – Это было слишком большое совпадение: я сказала, что хочу найти кого-то, чтобы остановить Аноми, а ты сразу после этого написала мне личное сообщение. Так кто же ты, если ты не из полиции или не журналист?

Потянувшись в карман, Робин достала кошелек и протянула Рейчел визитную карточку.

– Это я. Я частный детектив. Меня и моего партнера наняли, чтобы попытаться выяснить, кто такой Аноми.

Она поняла, что название агентства на визитке ничего не значит для Рейчел, и догадалась, что Грант не рассказал дочери об их найме. Конечно, следующим вопросом Рейчел был,

– Кто вам платит?

– Боюсь, я не могу тебе этого сказать, – ответила Робин. – Но они хорошие люди. Они хотят остановить Аноми, и им небезразлично “Чернильно-черное сердце”.

Когда Рейчел продолжала смотреть с опаской, Робин добавила,

– Как я уже говорила тебе вчера вечером, Рэйчел, никто никогда не должен знать, что ты говорила со мной. Это совершенно не для протокола. Я даже не собираюсь делать записи.

– Ты также знаешь мою фамилию? – сказала Рэйчел едва слышным шепотом.

– Да, – ответила Робин.

Глаза Рэйчел наполнились слезами.

– Ты считаешь меня отвратительной?

– Конечно, нет, – сказала Робин, больше не улыбаясь. – Почему бы?

– Потому что она была моей тетей и…

Слезы полились по лицу Рейчел, ее плечи опустились, и она начала всхлипывать. Робин порылась в сумке в поисках салфетки и вложила ее в руку Рейчел.

– Спасибо, – всхлипнула Рэйчел.

– Почему ты плачешь? – тихо спросила Робин.

– Потому что я была одной из них, – всхлипнула Рэйчел. – Я была в “Игре Дрека”, и она, наверное, думала, что мы все ее ненавидим, но это не так, не все мы… Я просто жалею, что связалась с Аноми… Я жалею, что не написала ей или что-то в этом роде и не рассказала, как мне нравится мультфильм, чтобы она знала, что в ее семье есть хоть один человек…

Теперь голос Рейчел стал непонятным, потому что она прижала обе руки и салфетку к лицу.

– ... и я пошла на ее похороны, – всхлипывала Рейчел, опустив руки, – и я зашла в Твиттер в поезде, возвращаясь домой, и люди шутили о том, чтобы откопать ее, и когда я вернулась домой, я выпила, наверное, полбутылки водки, и я жалею… Лучше бы я никогда… и мне не с кем поговорить обо всем этом, потому что если бы моя мама узнала, что я была в той игре – она считает, что во всем виноваты фанаты, и она говорит, что мой отец извлекает выгоду из убийства и…

Ее голос распался на икоту и рыдания.

– Рейчел, – мягко сказала Робин, – я никогда не видела, чтобы ты грубила во время игры или издевалась над кем-то, особенно над Эди. Быть фанатом – это не преступление.

– Я должна была больше говорить, – всхлипывала Рейчел. – В тот вечер, когда мы узнали, что она умерла, Аноми волновало только то, сколько людей придет на эту чертову игру. Почему я осталась?

– Потому что они были твоими друзьями, – сказала Робин. – Потому что тебе было весело с ними.

– Это мило с твоей стороны, – сказала Рейчел, вытирая глаза, – но ты не знаешь всего, что произошло. Аноми продолжал шутить о поножовщине, и мы все просто отпустили это, а потом в игре появились другие люди, и я знала, что они плохие, и Морхауз тоже, но он больше не разговаривал со мной, поэтому я не могла обсуждать это с ним. Ты не знаешь всего, что произошло, – повторила Рейчел. – Если бы ты знала, я бы была тебе противна.

– Позволь мне рассказать тебе, что, по моему мнению, произошло, – сказала Робин. – Я думаю, что ЛордДрек и Вилепечора утверждали, что Эди сама была Аноми, и они дали некоторым модераторам досье с доказательствами, которые якобы доказывали это.

Выражение лица Рейчел стало почти комичным, но Робин сделала вид, что не заметила этого.

– Хартелла сказала, что отнесет досье Джошу, что она и сделала, и, кажется, она сказала вам, что Джош собирался встретиться с Эди и рассказать ей о том, что она Аноми, но на следующий день после того, как они должны были встретиться, вы узнали, что их обоих зарезали.

– Откуда ты все это знаешь? – спросила Рейчел, выглядя испуганной.

– Я собрала все воедино, – сказала Робин, обеспокоенная страхом на лице Рейчел; она не хотела, чтобы девушка убегала. – Но Рейчел, ты была в лучшем случае сторонним наблюдателем. Ты не была причиной всего этого. Ни в чем из этого не было твоей вины.

– Я могла бы рассказать Эди, что происходит, могла бы предупредить ее, откуда взялось это досье…

– Как? – сказала Робин резонно. – Вы никогда не встречались друг с другом. Я сомневаюсь, что ее агент передал бы твой звонок. Он мог даже не поверить, что ты ее племянница. Известные люди получают всевозможные странные сообщения от людей, которые никогда с ними не встречались.

– Я должна была попытаться, – страстно сказала Рейчел, и слезы снова потекли из ее глаз.

– Ты не знала, к чему приведет это досье, и ты подвергла бы себя большой опасности, если бы ЛордДрек и Вилепечора узнали, что ты пыталась вмешаться в их планы. Тебе нужно немного расслабиться, Рейчел. Ты ни в чем не виновата.

Рейчел фыркнула, ручей журчал, а в главном парке бегали и играли в мяч дети. Робин подозревала, что выпытывать у Рейчел имя Морхауза будет неразумно, пока она не добьется больше доверия, поэтому она спросила,

– Как ты познакомились с “Чернильно-черным сердцем”? Ты просто нашла его на YouTube и начала следить за ним, или…?

– Нет, – сказала Рейчел, глядя вниз на салфетку, которую она скручивала между ладонями. – Я узнала о нем от парня, с которым общалась в Club Penguin – социальной сети для детей? Это было очень мило. Мы все были мультяшными пингвинами, разговаривающими друг с другом.

Она издала дрожащий смешок.

– Да, там был мальчик по имени Золтан, и мы подружились в Club Penguin. Он рассказывал мне о своем отце, который был очень жестоким, а мой отец только что бросил мою маму, когда она была очень больна, и сбежал с женщиной с работы, а мы с мамой переехали в Лидс из Лондона, и я еще никого не знала, поэтому я постоянно заходила в Club Penguin, чтобы поговорить с Золтаном, и мы как бы пытались поддержать друг друга.

– Золтан нашел на YouTube первый эпизод “Чернильно-черного сердца” и сказал мне, что я должна пойти и посмотреть его, что это самое смешное, что он когда-либо видел, я так и сделала, и мне очень понравилось. Мы оба были одержимы им.

– А потом я узнала, что это моя тетя его создала, – тихо сказала Рейчел, – и я была так взволнована, что не могла в это поверить. Я сказала Золтану, что я племянница Эди Ледвелл, и… он стал странным. Он начал утверждать, что действительно знает ее, а потом сказал, что она флиртовала с ним. Я не думаю, что он был намного старше меня. Все это было просто чушью, полной чушью. Я сказала ему, что знаю, что он лжет, и мы поссорились, но я вроде как отступила, потому что он был моим другом, и я подумала, что он был так несчастлив дома, может быть, ему нужно было что-то придумать, ну, знаешь, чтобы почувствовать себя лучше, или произвести на меня ответное впечатление, или что-то еще.

– Но потом, – сказала Рейчел со вздохом, – он изменился. Он начал, знаешь, пытаться встречаться со мной. Раньше он никогда не подкатывал ко мне, мы никогда не были такими, мы были просто хорошими друзьями, которые говорили о мультфильмах и наших проблемах…

– Я знала, что он пытается сделать меня своей девушкой только потому, что я племянница Эди, – жалобно сказала Рейчел. – К тому времени мы оба зашли в “Твиттер”, я разместила свою настоящую фотографию, и он начал использовать все эти глупые фразы в мой адрес, которые совсем на него не походили: “Если это твоя настоящая фотография, то ты, наверное, до смерти устала от мужчин, которые к тебе пристают”, и все такое. “Извини, что не выходил на связь, пришлось отвезти больную собаку к ветеринару” – он был слишком молод, чтобы водить машину, все это было так грустно и глупо.

Пальцы Робин так и чесались взять блокнот, потому что то, что рассказывала Рейчел, показалось ей очень интересным, но она решила сосредоточиться, чтобы потом точно передать все это Страйку.

– Когда я сказала ему, чтобы он прекратил нести эту чушь и хамить, он стал очень, очень злым и ужасным. Он угрожал изнасиловать меня и убить мою маму.

– Что? – сказала Робин.

– Да… а потом он удалил свои аккаунты в Club Penguin и Twitter, и я больше никогда о нем не слышала. Но именно поэтому я решила стать мальчиком, когда вступила в “Игру Дрека”, потому что с Золтаном все было так странно и неприятно. Просто проще быть парнем. У тебя нет всего этого дерьма.

– Ты уверена, что Золтан исчез? – спросила Робин. – Он похож на некоторых мужчин, которые все еще ошиваются в фэндоме “Чернильное сердце”.

– Да, я знаю, – сказала Рэйчел. – Был один парень по имени Скарамуш, который немного посидел в Твиттере, побродил по всем темам “Чернильного сердца”, и я подумала, что он может быть Золтаном под другим именем, потому что он пробовал такие же реплики на Червь28. Она рассказала мне об этом. Он сказал ей: “Я сообщил об Ученике Лепина за то, что он тебя доставал”, а потом, когда она не поблагодарила его достаточно, или не предложила ему подрочить – извини, – сказала Рэйчел, покраснев.

– Ничего страшного, – сказала Робин, забавляясь мыслью о том, что она достигла возраста, когда подросток может подумать, что ее шокирует известие о рукоприкладстве.

– Так что, да, когда Червь не была вся в благодарностях и не предлагала переспать с ним, или что-то в этом роде, он делал то же самое, что Золтан делал со мной: называл ее сукой, шлюхой и все такое. В фэндоме “Чернильное сердце” есть тонна таких вещей. Типа, ты не являешься настоящим фанатом Чернильно-Чёрного Сердца, пока Перо Правосудия не попытается залезть к тебе в штаны.

– И часто он это делает?

– Всегда, блядь, – извини, – снова сказала Рейчел.

– Все в порядке, – сказала Робин. – Ругайся сколько хочешь. Ты бы слышала моего партнера, когда он чем-то раздражен.

– Да, ну, Пен постоянно извращается над молодыми девушками, – сказала Рейчел. – Он такой мерзавец. “О, мне очень нравится твоя теория о Магспи – сколько тебе лет?” “Вау, это такая умная мысль – сколько тебе лет?”. Он делает это так часто, что теряется в догадках, с кем он это делает. У меня это было около трех раз.

– В последний раз, когда он пытался сделать это со мной, я сказала ему, что я Аноми, в прямом сообщении, просто чтобы подшутить над ним. Я хотела напугать его, потому что если Аноми решит, что ты враг, у тебя будут большие проблемы. И Пен поверил мне, ха-ха… но через некоторое время мне пришлось сказать ему, что я пошутила, потому что он начал говорить это в открытом Твиттере, и люди вроде как поверили ему… Я была знаменита примерно три дня… ну, в фэндоме… но потом у них появилась другая теория о том, кто такой Аноми, и они оставили меня в покое.

– Я была настоящим Чернильным Сердцем, – сказала Рейчел, глядя на бурлящую воду. – Хардкор. Я делала все, все… например, ты не являешься настоящим Чернильным Сердцем, пока не поспоришь с кем-нибудь о том, стерва ли Папервайт или нет, или не поспоришь о том, скрывает ли каменный лев в своей гробнице подсказку о владельце Харти.

– И я делала все то, что делают настоящие хардкорные Чернильные Сердца, пытаясь получить внутреннюю информацию и все такое.

– Например? – спросила Робин, стараясь говорить непринужденно.

– Ну, например, мы все знали, что муж агента Джоша ведет этот сайт о МЭ, поэтому мы все заходили туда под вымышленными именами и пытались выведать у него что-нибудь. На самом деле, он довольно милый. Я до сих пор иногда разговариваю с ним о своей маме. Он следит за всеми видами медицинских исследований, и одну из статей, о которой он мне рассказал, я распечатала, чтобы мама могла отнести ее своему специалисту… он очень хорошо рассказывал о маминой волчанке.

– Мне нравилось все это в начале, мы как будто были детективами или что-то вроде того, искали подсказки о том, что будет дальше, и каждый раз, когда выходила новая серия, мы все анализировали ее, и это было очень весело… и Аноми был классной в начале, правда, была. Она мне нравилась.

– Она? – повторила Робин. – Она?

– Да, – сказала Рейчел тихо. – Я знаю, что это девушка. У меня был с ней разговор, очень рано, когда игра только началась, только мы вдвоем. Это было до того, как Эди расстроила ее. Да, когда мы разговаривали, Аноми сказала мне: “Эди и я, по сути, один и тот же человек”. Это ведь не то, что сказал бы мальчик, правда? Она все говорила и говорила о том, как они похожи. Аноми действительно вроде как поклонялась Эди в начале… Да, я могла сказать, что это была девочка. Я действительно думала, что она немного… не знаю… я была одержима мультфильмом, правда. Но она была на другом уровне.

– Потом Эди сказала, что ей не очень нравится игра Аноми, и Аноми – ее реакция – я знаю, какими бывают девочки, когда ты оказываешься не на их стороне, – с горечью сказала Рэйчел. – Если ты скажешь что-то не то, если не будешь следовать их дурацкой линии, все, ты дьявол или что-то в этом роде. Девочки в моей школе – настоящие стервы, – сказала Рэйчел, снова покраснев. – Если ты не встаешь в пять утра, чтобы накрасить накладные ресницы и нанести столько косметики, что ее приходится сдирать ночью, и если тебе нравится футбол, игры и астрономия, а не подпевать Ариане Гранде на Instagram и позировать с откляченными сиськами, то ты, типа, недочеловек, урод и большая лесбиянка. Есть одна девочка, Люси Райт – моя мама хотела пойти в школу и пожаловаться, что Люси издевается надо мной, но в этом не было смысла. Это только усугубило бы ситуацию….

Рейчел теперь рвала влажную ткань в клочья. По тропинке шла молодая пара с какапу. Мужчина нес на спине ребенка в пупсе, и Робин подождала, пока они не прошли мимо, пока головка ребенка не кивнула в солнечной шляпе, и сказала,

– Расскажи мне о Морхаузе.

Рейчел сглотнула, и слезы снова навернулись ей на глаза.

– Он был… он был моим лучшим другом в игре. Он долгое время считал меня парнем. У нас много общего, нам нравятся одни и те же вещи – ну, он не следит за футболом, но он был без ума от науки и космоса, и мы оба любили игры. Он был чем-то вроде моего нового Золтана, только Морхауз на самом деле был хорошим парнем. Даже после того, как он узнал, что я девушка, он не изменил своего отношения ко мне, и он вроде как…

Она глубоко, прерывисто вздохнула.

– Он вроде как помог мне, потому что я начала прогуливать школу из-за издевательств, – сказала Рейчел, снова вытирая глаза, – и у меня были проблемы с полицией за граффити, и он просто продолжал говорить мне, что я должна взять себя в руки, потому что я слишком умна, чтобы не попытаться поступить в университет, и мне нужно бросить пить и учиться, и как только я поступлю в университет, мне больше не придется иметь дело со всеми этими сучками в школе.

– Ты сказала Морхаузу, что считала Аноми девочкой?

– Да, – сказала Рэйчел, – и он отрицал это, но я могла сказать, что он просто защищал ее. Сначала я думала, что они вместе – знаете, парень и девушка, как Джош и Эди. Он говорил: “Она моя сестра, а не девушка” – как бы в шутку, или говорил, что шутит. Но даже то, как вела себя Аноми, зная, что мы с Морхаузом общаемся по приватному каналу, – она ревновала, я могу сказать. Она была такой же, когда появилась Папервайт. Она ревновала Морхауза.

– Морхауз всегда говорил мне: “Он парень, не говори при нем, что он девушка, тебя забанят”, но я знала, что она притворяется мальчиком, вероятно, по тем же причинам, что и я. После того, как Морхауз сделал это замечание о сестре, я пошла выяснить, есть ли у него сестра, потому что я подумала, ну, почему бы и нет, может быть, они брат и сестра.

– А у Морхауза есть сестра? – спросила Робин, сохраняя нейтральный тон.

– Да, но я знала, что она не может быть Аноми. Она юрист. Она просто не может быть ею.

– Итак, – сказала Робин, – к тому времени ты узнала, кем на самом деле был Морхауз?

Последовала долгая пауза. Наконец, Рейчел кивнула.

– И, – сказала она с сожалением, – именно это положило конец нашей дружбе. Он предупредил меня, чтобы я никогда, никогда не пыталась узнать, кто он на самом деле. Я не думала, что он говорит серьезно, но это было так, потому что когда я сказала ему, что опознала его, он пришел в ярость. Я была очень расстроена и… я пыталась извиниться, но он не захотел общаться со мной по частному каналу…

– Тогда я очень разозлилась, потому что я не собиралась разоблачать его в Twitter или что-то в этом роде, он был моим другом. А потом, однажды ночью, я напилась в своей спальне, и я была на канале модераторов и – и я пошутила о чем-то, что я знала о нем… и все. Он впал в ярость. С тех пор он разговаривал со мной в привате только один раз, и это было тогда, когда он напал на меня за то, что я сказала Папервайт, что он инвалид, но я никогда не говорила ей об этом. Она, наверное, просто запомнила мою глупую шутку о том, как он делает кульбиты… типа, в своем инвалидном кресле…