Текст книги "Варяги и Русь"
Автор книги: Александр Лавров (Красницкий)
Соавторы: Франц Добров
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 51 страниц)
Сразу же почувствовал народ славянский, что стало легче дышать на Ильмене...
Точно другое солнце взошло над великим озером славянским... Взошло – и озарило всё своим благодатным живительным светом...
Князь с супругой своей и ближайшими людьми поселился на старом городище. Здесь быстро срубили крепостцу, обвели весь небольшой остров стенами, а для княжьей семьи и близких людей возвели хоромы.
Всякий, имевший нужду, – будь то простой родич, старейшина или боярин, – свободно допускался к князю, и каждый уходил удовлетворённый, довольный... Для всех находилось у Рюрика и слово ласковое, и взор приветливый.
Были, конечно, на Ильмене и недовольные. Рюрик старался быть по возможности справедливым ко всем; но в споре, в тяжбе одна из сторон даже и вполне справедливым решением оставалась недовольна. Так уже всегда бывает...
Вздумал было какой-то род не подчиниться княжьему приговору по тяжбе, не в его пользу кончившейся. Вздумал и отказался выдать обидчика из числа своих же родичей.
– Что с нами поделает! Мы сами за себя постоять сумеем. Пусть-ка попробует заставить нас! – говорили в непокорном роду.
Посланцы князя были оскорблены, а тут обиженный снова ударил князю челом.
– Коли ты не справишься, за меня не заступишься, так мой род сам управу найдёт, – говорил челобитчик.
Положение было затруднительное. Не удовлетворить обиженного – значило снова дать возникнуть на Ильмене разным неурядицам, но Рюрик быстро нашёл выход.
Он решил пожертвовать одним непокорным родом, чтобы спасти остальные от ужасов нового междоусобия.
Послан был князем сильный отряд, отданы были приказания наказать, как можно строже, непокорных.
Во главе отряда послан был брат великого князя – Трувор.
Трувор медлить не любил. Как снег на голову явился отряд в непокорное селение; прежде чем родичи успели вооружиться и дать отпор, их хижины уже запылали...
Кое-кто из мужчин кинулся было на дружинников, но тех было много, вооружены они были прекрасно, – и они подавили сопротивление...
Не удалось спастись и тем, кто попытался укрыться в окрестных лесах. Трувор послал за ними погоню. Всех настигли; всех истребили княжеские дружинники, никому они пощады не дали.
Так был приведён в исполнение княжеский приговор.
Этот пример подействовал.
Увидали в родах, как тяжко карает князь непокорных, и никто уже более не осмеливался противиться его приговорам. Поняли родичи, что и в самом деле единая правда воцарилась на Руси, и волей-неволей приходилось ей подчиняться...
Впрочем, все этим были довольны... Ясно увидали всё, что и слабому есть на кого надеяться, есть у кого на сильного защиты искать...
Сила на Ильмене перестала быть правом...
Знал обо всех толках и Рюрик, знал и радовался. Понимал он, что доволен им и его правдой народ славянский.
Но, однако, нашлись и недовольные.
Однажды Рюрику сообщили, что к нему идёт большое посольство от кривичей, веси, мери и дреговичей.
Слух оказался верным: посольство явилось и принесло князю обильные дары. Рюрик встретил его ласково и милостиво.
– Бьём тебе челом, княже великий! – повели свою речь послы, когда Рюрик допустил их к себе.
– Буду вас слушать, – ответил князь, – смело говорите всё, чего ищете, и уверены будьте, что поступлю с вами по справедливости... Неправды ищете – вас покараю, за правдой пришли – за вас заступлюсь.
– Правды ищем мы, княже, твоей правды, за ней и пришли к тебе...
– В чём же ваше дело?
– Слушай нас, князь! От лица племён наших говорим мы с тобой... Забыл ты нас, всё с одними ильменцами занят... а не одни они на Руси твоей...
– Знаю, что не одни они... Знаю и о вас... Только чего вы от меня хотите?..
– Когда уговорил новгородцев Гостомысл послать послов к тебе, и наши старейшины вместе с ильменцами клятву тебе давали... и наши старейшины вместе с их старейшинами на поклон к тебе ходили, стало быть, и нам ты князь, а нет у нас твоей единой правды... Прежние смуты творятся в родах наших, а ты далеко от нас, некому виновных покарать, некому и суда между нами творить... Бьём тебе челом, – дай и нам твою правду!..
Рюрик на несколько минут задумался. Не удовлетворить посланцев четырёх могучих племён, оставить их без «княжеской правды» было опасно. Если бы эти племена возмутились, они легко увлекли бы за собой ещё не вполне успокоившихся ильменцев.
– Вижу теперь, в чём у вас дело, – заговорил наконец князь, – вижу, что и на самом деле вы правды ищете, только вот как быть с вами, не знаю...
– Думай за нас, надёжа наша... слёзно молим тебя! – кланялись послы.
– Вот я и думаю... Сам бы я к вам пошёл, да не могу я жить среди вас... лучше вы ко мне приходите...
– Далеко к тебе, княже, и не посмеем мы беспокоить тебя из-за всякой малости...
– И это верно вы говорите! Согласен с вами... Чувствую я, что должен дать вам правду, но как я вам дам её, об этом узнаете после... А теперь покуда подите отдохните с дороги и ждите моего решения...
Князь приказам радушно, принять и угостить послов, что и было исполнено... Старого мёду для послов не, жалели. Они опоражнивали кубок за кубком, славя при этом князя.
А пока пировали послы, в советной княжеской собрались вокруг Рюрика: его названый брат Олоф, Синеус, Трувор, Аскольд, Дир и другие ближние советники. Думали они глубокую думу, как им быть с делом посланцев, какую им правду дать...
– Вот что я тебе скажу, мой Рюрик, – говорил Олоф, – и знак) я, что ты примешь совет мой... Одни ли кривичи, одни ли весь, меря, дреговичи под твоей властью? Вспомни ты, что есть, кроме них, ещё и другие племена...
– Я – понимаю, что хочешь сказать ты, мой Олоф, знаю, есть ещё поляне, дулебы, древляне, но те не клялись мне в верности и не ищут моей правды...
– Так надо заставить их искать её, – пылко воскликнул норманн, – пусть наши ярлы Аскольд и Дир идут к ним и покорят их под власть твою...
– Но лучше ты сам, Олоф! – воскликнул Дир.
– Я – нет! Я останусь с Рюриком, так как дал клятву никогда не разлучаться с ним... А вы, ярлы, такой клятвы не давали... Идите и исполните это важное дело...
Долго говорили о предложении Олофа, и наконец решено было, что пойдут к полянам Аскольд и Дир, займут Киев и объявят все приднепровские славянские племена во власти великого князя русского Рюрика.
Подумали, как дать правду и кривичам с весью, мерью и дреговичами.
На другой день призвал послов к себе Рюрик.
– Исполню я желание ваше, – сказал он им, – дам я вам свою правду! Сами понимаете, нельзя мне самому постоянно быть среди вас, так вот и посылаю я к вам братьев своих Синеуса и Трувора... Синеус пусть сядет в Изборске, а Трувор в Белоозере... И будут они править вами именем моим. Если же ими в чём будете недовольны, тогда мне на них челом ударите...
Послы остались довольны таким ответом князя.
И вскоре с Ильменя отправились две сильных варяжских дружины. Одна из них сопровождала Синеуса и Трувора к кривичам, другая же с Аскольдом и Диром пошла на берега Днепра покорять под власть великого русского князя новые славянские племена.
Однако не все испытания закончились для Приильменья...
Вадим, сын Володислава, не умер на поде битвы. Он, обессилев от ран, лишь лишился чувств. Обморок был так силён, что подошедшие к нему варяги приняли его за мёртвого.
Когда Вадим очнулся, то увидел себя в хижине болгарского кудесника Мала... Словно малого ребёнка, нёс он Вадима до берега Ильменя, где у него спрятан был лёгкий челнок.
Мал, легко управляя веслом, гнал челнок через озеро к дремучему лесу, где ютилась его хижина.
– Зачем я спасаю его? – тихо бормотал старик, – какая сила заставляет меня делать то, что я теперь делаю? На что ещё нужна его жизнь высшим существам, управляющим всем в этом мире? Судьба бережёт его... Для чего?
Долго был Вадим между жизнью и смертью. Но крепкая натура наконец взяла своё и одолела недуг. Мало-помалу Вадим стал приходить в себя.
Мал без устали ухаживал за ним.
– Вставай, вставай! – говорил он, когда Вадим немного окреп, – собери свои силы, тебе предстоит далёкий путь!
– Путь, но куда? Я хочу остаться здесь, старик, я хочу умереть на родимых берегах...
– Нельзя! Здесь жизнь твоя подвергается опасности!
– Какой? Разве не всё ещё миновало для меня! Разве ещё новые удары готовит для меня судьба? Умоляю тебя, скажи мне ещё раз, что ждёт меня в грядущем? Молю тебя...
Мал усмехнулся и загадочно покачал головой.
– Пожалуй, я могу сказать тебе это! – отвечал он.
– О, скорее, не томи меня!
– Мне не надо даже спрашивать судьбу, чтобы ответить тебе на этот вопрос. Всё ясно и так... В грядущем ждёт тебя то же самое, что ждёт и всех других...
– Но что?
– Смерть!
Ответ был прост, но на Вадима он произвёл ужасное впечатление. Со стоном опрокинулся он на своё ложе, бешенство отразилось, на его лице.
– Или ты хочешь быть вечным? – спросил, заметив его волнение, Мал, – напрасно: на земле всё смертно!
– Но скажи мне, неужели я погибну от руки заклятого моего врага?
Старик снова покачал головой.
– Нет, высшие существа не судили тебе этого! Твой враг будет неповинен в твоей смерти!..
Вздох облегчения вырвался из груди Вадима.
– О, тогда я не страшусь умереть! – произнёс он, – тогда я уверен, что найду случай отплатить врагу за всё и насладиться его предсмертными мучениями.
– Не надейся на это! Не забывай, что я уже сказал тебе. Твой враг – любимец судьбы, и судьба свято будет хранить его от всех несчастий. Но хватит говорить об этом... Помни, ты должен уйти отсюда, потому что жизнь твоя здесь не в безопасности...
Едва поправился Вадим и сейчас же ушёл на Днепр, где и оставался до тех пор, пока туда не прибыли со своими дружинами Аскольд и Дир...
Опять появились ненавистные враги, и Вадим решил вернуться в Приильменье. Он слышал, что вече призвало из-за моря какого-то Рюрика с двумя братьями на княжение, но кто это был – он и не подозревал.
Пришёл он как раз в то время, когда ильменская вольница воспрянула духом... Тяжела показалась вольнице власть княжеская, и вспомнили о Вадиме.
– Эх, когда бы был Вадим! – говорили в родах, – справились бы мы с князем...
– Только Вадим против него и мог бы пойти!
– Немало бы народу за ним последовало!
– Воскресла бы вольность славянская!
Оказавшись в родимых местах, Вадим решил пока никому не объявлять о своём возвращении, а разузнать, кто такой Рюрик, какое положение занял он, как велика его охрана и как можно было бы вести с ним борьбу...
Однажды, одолеваемый мрачными думами, Вадим на лёгком челноке подплыл к Рюрикову городищу и заметил, что около княжеских хором стояли толпы людей, и по Волхову у берега островка зачалены были челноки и ладьи. Среди них одна особенно выделялась своим роскошным убранством.
– Здесь кого-то ждут? – спросил Вадим у старика, сидевшего на корме лодки, к которой подошёл он на своём челноке.
– Князя нашего ждём, – последовал ответ, – в Новгород на вече он отправляется пред отъездом своим к кривичам, так вот мы и собрались приветствовать его.
Вадим остался ждать появления князя. И вот из ворот городка, окружённый отрядом дружинников, выходил тот, кого он считал своим заклятым врагом...
Кровь ударила в голову Вадима...
А Рюрик, не подозревая, что его кровный враг так близко, садился в свою ладью, Плохие вести принесли ему из земли кривичей. Неожиданно умер в Изборске брат его Синеус, и кривичи звали к себе князя, опасаясь, что, оставшись без правителя, они снова станут жертвой своих родовых раздоров...
Рюрик решил не медлить и отправился в путь, объявив о своём отъезде новгородскому вечу.
VII«Вадим вернулся» – эта весть с быстротой молнии пронеслась по всему Ильменю.
Этого известия было вполне достаточно, чтобы поселить надежду в сердцах недовольных...
– Будет дело мечам! Сумеет он отстоять страну родную! – говорили в приильменских; селениях.
– Много за ним пойдёт народу! Храбрый он вождь!
– Свой природный, не чужой!
– Только бы Новгород подался, в родах удальцы найдутся.
– Ладно ли только! Ведь снова польётся кровь, – пытались вразумить крикунов более благоразумные.
– Польётся в последний раз... Прогоним Рюрика и возьмём себе князем Вадима! Выберем его, как того выбрали.
– И он нам правду даст!
– Да какую ещё правду-то, – свою, а не варяжскую...
Заволновался, зашумел Ильмень, зазвенели мечи в родах славянских.
И время для этого было как нельзя более удобное. Князь уехал с дружинами своими к кривичам. Горе нежданно подкралось к Рюрику. Узнал он, что умер почти одновременно с братом Синеусом и другой его брат – Трувор; волей-неволей пришлось князю покинуть Ильмень...
Отправившись в далёкий путь, Рюрик совершил ошибку, взяв с собой и своего друга, который бы мог его заменить в его отсутствие, – Олофа.
Во главе оставшейся небольшой дружины был поставлен храбрый, но малоопытный Руар. По его мнению, всё было спокойно на Ильмене, опасаться было нечего, а потому Руар с дружиной после отбытия князя повёл довольно беспечный образ жизни.
А Вадим между тем делал своё дело.
Один, без дружины, являлся он в роды и повсюду говорил так убедительно, что не только молодёжь, но и старики заслушивались.
Заслушивались и вспоминали прежнее...
Как прежде-то жилось привольно! Каждый сам себе старший был и знать ничего не хотел, а теперь вот прислушивайся к тому, что на Рюриковом городище скажут...
Поэтому-то и находили себе отклик и сочувствие в сердцах славянских пылкие речи Вадима.
– Веди нас! Все за тобой пойдём! – слышались восторженные крики.
– Будь нам князем, дай нам правду не варяжскую, а родную, ильменскую!
Вадим, конечно, знал цену этим крикам. Понимал он, что, свергнув одного князя, ильменцы не задумаются прогнать и другого, но какое ему было до этого дело?
А на Рюриковом городище шли беспечные пиры. Руар позабыл, что он не на родных скандинавских берегах, а среди буйного, не успокоенного ещё народа.
Эфанда больше сознавала опасность положения, чем беспечный воин. До неё дошли уже слухи, что на Ильмене далеко не всё покойно...
– Мутит всех Вадим! Снова на Ильмень вернулся, проклятый! – передавали Эфанде. – Как бы какого греха не вышло, ты бы князю-батюшке весточку послала.
Эфанда помнила рассказы своего супруга, помнила, какую роль играл Вадим в судьбе Рюрика, и поняла, что опасность действительно существует...
Она пробовала говорить Руару, но тот в ответ только рукой махнул...
– Да разве посмеют они? – говорил он в ответ на все доводы княгини, – узнал я их довольно! Трусы они и больше ничего!.. Чуть что – пятерых наших воинов достаточно, чтобы весь Ильмень с лица земли стереть!
Вадим был настолько дерзок, что явился даже в Новгород и ударил в вечевой колокол.
В Новгороде, конечно, знали об его появлении, поняли, зачем он и вече собирает. Горожане были всегда более благоразумны, чем обитатели берегов старого славянского озера, а потому хотя и явились на вече, но явились с опаской, в небольшом количестве.
Самому Новгороду новое правление доставляло такие выгоды, о которых прежде новгородцы мечтать не могли. Прежде всего благодаря сильной дружине Рюрика и прекратившейся неурядице отовсюду стали собираться в Новгород люди торговые. Приходили часто и норманнские гости, теперь уже не опасавшиеся вероломного нападения. Происходивший при этом обмен товаров был очень выгоден новгородцам, а потому они с большим неудовольствием узнали о возвращении Вадима.
Да и, кроме того, новгородцы понимали, что сила всё-таки на стороне их князя.
Дружина Рюрика не уменьшилась, а, напротив того, возросла; благоразумных людей, сочувствовавших князю, было много, и люди эти смотрели на затею Вадима как на новую попытку завести распри...
Поэтому и мало собралось новгородцев на собранное Вадимом вече. Пришли только отчаянные крикуны, которым любы были смуты да распри и которым терять было нечего...
Но Вадим появился не один в Новгороде; вместе с ним пришло много его единомышленников, готовых теперь следовать за ним, куда бы он их ни повёл.
Все эти люди были очень плохо вооружены, не дисциплинированны, не под силу им была борьба с варяжскими дружинами. Но Вадиму и не нужен был успех, он по-прежнему жаждал только одного – отомстить своему врагу...
Он заговорил с новгородцами так, как прежде говорили с ними с вечевого помоста: вкрадчиво, униженно, с поклонами. Это понравилось, но особого впечатления не произвело... Новгородцы начали уже отвыкать от таких речей и привыкли к другим, более твёрдым, более решительным.
Среди благоразумных всё-таки нашлись и такие, на которых не действовали никакие доводы. Поэтому в Новгороде Вадим всё-таки имел некоторый успех. Число его приверженцев увеличивалось. Стоило подняться Новгороду, за ним пошли бы и другие...
На Рюриково городище немедленно пришли вести обо всём происходящем в Новгороде.
Теперь заволновался и беспечный Руар, но было уже поздно...
Рюрик ничего не знал о том, что происходило на Ильмене. Сам он был далёк от всяких подозрений и спокойно устраивал дела кривичей, приведённые в беспорядок смертью Синеуса. У веси и мери всё было хорошо, и кончина Трувора не вызвала среди них никаких волнений.
Сам Рюрик был очень огорчён кончиной братьев. Теперь у него оставался один Олоф.
Как ни удачно начал своё правление Рюрик, но было нечто, что мучило и тревожило его. Эфанда была бездетна, и в будущем некому было передать начатого великого дела объединения всех славян... Некому, кроме Олофа...
Поэтому-то Рюрик и не хотел отпускать от себя названого своего брата. Молодой норманн знал мысли своего князя и готов был принять на себя трудное дело правления.
Весть о возникшей на Ильмене смуте как громом поразила Рюрика и Олофа.
Эфанда потеряла всякую надежду на благоразумие Руара и решила отправить гонца к своему супругу.
Снова пришлось Рюрику услышать о Вадиме.
– Вадим, Вадим! Опять он на моей дороге! – воскликнул Рюрик, получив известие от Эфанды.
Рюрик и Олоф поспешно собрали дружину. Они даже взяли с собой тех, кто должен был бы оставаться с наместниками князя.
Вадима окружала многочисленная дружина, главным образом молодёжь и недовольные князем.
Бывший старейшина ликовал.
Он не сомневался, что теперь выполнит задуманное.
– Прогоним князя, не бывать над нами ничьей воли, кроме нашей! – кричали сторонники бывшего старейшины.
– Пусть Вадим будет нашим князем, его хотим!
Но целью Вадима не был Новгород, а Рюриково городище. Там была Эфанда, ставшая предметом его мечтаний. Никто среди мятежников и не подозревал затаённых мыслей своего вождя. Для всех он являлся поборником прежних вольностей. За ним шли не только те, кому терять было нечего, но и те, кто помнил старый порядок и дорожил им...
Лишь только собралось достаточное количество людей, Вадим решил начать мятеж.
– Чего мы будем ждать, братья, – говорил он, – пойдём и прежде всего разорим гнездо хищного сокола, не оставим там камня на камне, тоща уже легко будет докончить остальное.
– Идём, идём, мы с тобой.
Руар понял теперь, что приходилось уже думать не о том, чтобы подавить восстание, а о том, как бы сохранить свою жизнь и продержался до прибытия дружин с князем во главе.
Рюриково городище было хорошо укреплённой крепостью, и взять её трудно было, но вольница Вадима была многочисленна и воодушевлена жаждой норманнской крови.
Долго медлить Вадим не любил. Он окружил со всех сторон Рюриково городище. Руар, Эфанда и все варяги были отрезаны от Новгорода, где они могли бы искать защиты.
Новгород не примыкал к мятежникам, но и не шёл против их. По крайней мере он и не подумал помочь осаждённым. Если бы победителем оказался Вадим, тогда новгородцы перешли бы на его сторону; если же сила оказалась бы на стороне князя, то новгородцы оказались бы ни в чём пред ним невиновны...
Таким образом, осаждённым неоткуда было ждать помощи...
Положение их было тяжёлое. Съестных припасов было очень мало, и нечего было думать о том, чтобы отсидеться за крепкими стенами городища. Да и осаждающие не ждали. Вадим понимал, что борьба с княжескими дружинами ему не под силу, и торопился кончить дело до прибытия Рюрика.
Тёмной ночью повёл он своих сторонников на приступ. Один за другим падали защитники крепости. С несколькими самыми отчаянными из своих людей ворвался Вадим в княжеские хоромы. Там, окружённая толпой беззащитных женщин и детей, была Эфанда. Она готова была умереть. Смерть не пугала её. Вадим кинулся к ней, схватил несчастную женщину и выбежал с ней из княжеских хором.
Предчувствие чего-то ужасного не оставляло Рюрика во всё время на обратном пути. Как он жалел теперь, что не оставил на Ильмене Олофа.
Совсем уже близко от Новгорода, узнал он о дерзком нападении Вадима на его городище.
Некогда было раздумывать о том: виноваты или не виноваты новгородцы в мятеже.
Появление князя с дружиной привело в ужас мятежников. С громкими криками кинулись они было к Волхову, ища на его волнах себе спасения, но подоспели ладьи с остальной дружиной князя. Никому не было дано пощады, всех истребили ожесточённые дружинники. Как раненый лев, Рюрик искал Эфанду... Искал и не находил...
Наконец от одного из мятежников удалось узнать, что Вадим с лишившейся чувств княгинею на руках переправился через Волховец и на лихом коне умчался по направлению к дремучему бору.
– Он увёз её к Малу, – воскликнул Олоф, – там живёт этот проклятый чаровник! Скорей туда.
Рюрик и Олоф вихрем помчались туда, где надеялись найти Эфанду.
Олоф не ошибся. Вадим действительно увёз княгиню к Малу. Там он рассчитывал быть в полной безопасности.
Мал как будто ждал его.
– Видишь ты, старик, – сказал ему Вадим, – судьба ещё не совсем оставила меня. Победа на моей стороне, и в моих руках то, что заставит моего врага смириться предо мной.
– Да, ты быстро идёшь к своему концу!..
– Скажи – к моей мести! – захохотал Вадим и наклонился над Эфандой.
Но та как будто ждала этого и быстро отскочила в сторону.
– Прочь от меня, презренный убийца! – воскликнула она, – погляди, на тебе кровь беззащитных женщин и детей... Будь ты проклят!
– Пусть так! Но всё-таки я тобой отомщу врагу...
– Никогда!
Он не успел удержать руки Эфанды, и она ударила кинжалом себя в грудь.
– Я в самом деле проклят! – дико закричал Вадим, – судьба и тут помешала моей мести... Проклят, проклят! – говорил он. – О боги, я хочу смерти.
– Ты зовёшь смерть, сейчас она придёт к тебе, – прохрипел над ухом безумца Мал, – слышишь?..
Конский топот раздался совсем близко.
– Что это? – с ужасом спросил Вадим.
– Это орёл спешит на помощь к своей орлице, – отвечал Мал. – Готовься, настало твоё время, сейчас ты умрёшь.
– Да, да, я умру, но умру не от его руки! – исступлённо закричал Вадим и, схватив кинжал, которым ранила себя Эфанда, взмахнул им.
В это мгновение двое всадников вихрем влетели на поляну. Это были Рюрик и Олоф.
– Вот она! – закричал Рюрик и, забыв о Вадиме, кинулся к Эфанде.
– А ты не уйдёшь теперь от меня, презренный убийца! – бросился с поднятым мечом Олоф на мятежного старейшину.
– Поздно! – крикнул тот и что было силы ударил себя кинжалом – Ты опоздал, проклятый варяг, я умираю не от чужой руки...
–. Собаке собачья смерть! – закричал Олоф.
– Всё-таки он умер, как храбрый, – возразил Мал, – но вместе с ним кончено и моё дело! Высшие существа связали его судьбу с моей судьбой... Он умер, теперь и я могу отдохнуть. Прощай, Вадим! Воля судьбы свершилась.
Мал наклонился над телом Вадима и нежно поцеловал его. Потом он поднял голову и с радостной улыбкой устремил свой взор на небо.
– Да, да, сладкий миг наступает... И для меня всё кончается здесь... Как хороша Смерть, как отрадна после стольких лет!.. Всё кончено, – прошептал Мал и опустился на землю рядом с Вадимом.
Когда Олоф подошёл к ним, оба они уже были мертвы.
Рана Эфанды оказалась неопасной. Молодая княгиня пришла в себя и открыла глаза.
Быстро устроены были носилки, на которые положили раненую, и все тронулись из леса.
Перед уходом Рюрик подошёл к телу своего врага и долго-долго вглядывался в него.
– Оба умерли, и пусть они гниют здесь, – сказал Олоф, – пусть их тела станут добычей воронов.
– Нет, Вадим был храбр, – ответил Рюрик и крикнул своим дружинникам: – Зарыть их там, где они лежат...
После смерти Вадима подавить восстание не представляло никакого труда, и спокойствие воцарилось на берегах великого славянского озера...
