Текст книги "Варяги и Русь"

Автор книги: Александр Лавров (Красницкий)

Соавторы: Франц Добров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 51 страниц)

Весело режут волны морские лёгкие драхи, паруса полны ветром.

Впереди всех идёт драх Рюрика. Радостно на сердце у Рюрика. Идёт он добывать славу и лучшие друзья с ним... Вот драх его названого брата, урманского конунга Олофа, с ним и братья Рюрика – Сигур и Триар, там драх названых братьев ярлов Освальда и Деара, а рядом с ним его неразлучный спутник Рулав, с лицом, покрытым бесчисленными шрамами – следами битв...

Неожиданно разразившаяся буря раскидала лёгкие драхи, и Рюрику удалось высадиться в устье Секван[6]6
  Сена.


[Закрыть] только с небольшим отрядом, к которому потом примкнул маленький отряд ярлов Освальда и Деара.

Викингам жалко было разбитых кораблей, но их вождь весело ободрял товарищей.

   – Путь к отступлению отрезан, – говорил Рюрик, – чтобы попасть на родину, мы должны достать новые суда. И мы достанем их, и нагрузим богатой добычей.

   – Мало нас! – замечали более осторожные.

   – Как мало? Разве варяги считали когда-нибудь своих врагов?.. Тут есть город, и мы, взяв его, укрепимся в нём...

   – Так пойдём туда, и всё добро будет нашим, – раздались голоса.

Между тем весть о высадке викингов разнеслась уже по всему побережью. На прибрежных высотах запылали костры. Население окрестных деревень торопливо покидало свои жилища.

Около полудня дружина Рюрика вышла на опушку леса, и перед викингами неприступной твердыней оказался укреплённый замок.

Вокруг него, у самого подножия скал, раскинулся утонувший в зелени весёлый городок. Он со всех сторон был окружён садами. В центре блестел купол церкви, озарённый яркими лучами полуденного солнца.

В городке, очевидно, знали о времени приближения викингов. Ворота в городской стене были заперты, мост через окружавший их ров поднят, из-за стены доносился протяжный звон – били в набат.

Рюрик оглядел высившуюся перед ним твердыню и пожалел, что не дождался пока соберутся все дружины. Слишком мало было у него воинов для штурма прекрасно укреплённого замка.

Однако медлить было нельзя.

Рюриковы воины были далеки от соображений своего вождя. Перед ними был лакомый кусок – богатая добыча, – следовательно, во что бы то ни стало они должны были завладеть городом. Они знали, что в нём собрались со всех окрестностей жители, снесли сюда свои все богатства и чувствуют себя в полной безопасности за толстыми стенами. Жажда богатой добычи распаляла их.

Рюрик хорошо понимал нетерпение своих дружинников.

– Неравный бой ждёт нас, – говорил им Рюрик, – за укреплённой стеной укрылись враги, но что значат стены пред нашей храбростью! Мы возьмём этот замок и сотрём его с лица земли. Все богатства там накоплены для нас, и они должны быть нашими... В бой, друзья! Славная смерть ждёт тех, кто должен пасть в сече. Вечную славу разнесут по миру скальды, с гордостью норманнские девы будут вспоминать имена павших храбрецов, светлая Валгалла ждёт их. Прочь щиты! Храбрые воины не нуждаются в них... Сами боги защитят тех, кому пожелают сохранить жизнь. Если суждено умереть, то умрём, как следует воинам.

И он первый далеко отбросил от себя щит. Его примеру последовали все остальные. Они были готовы на всё, чтобы завладеть богатой добычей.

А заунывный звук набата звучал всё сильнее и сильнее...

Вдруг городские ворота распахнулись. Мост опустился. По нему из ворот выехало несколько закованных в железо рыцарей, за ними шли латники; туча стрел зажужжала в воздухе.

Без сомнения в городке заметили малочисленность нападавших, и защитники города рискнули выйти из-за стен. Они не позаботились даже принять меры предосторожности на случай несчастливого для них исхода битвы. Ворота остались открытыми, мост через ров не был поднят. На городских стенах толпились жители, собравшиеся смотреть на битву, как на весёлое зрелище.

Рюрик решил воспользоваться легкомыслием врагов. Он тотчас же разделил свою дружину на две части. Одну, большую, он отдал под начальство Рулава и приказал ему ринуться в бой тогда, когда победа будет клониться на сторону неприятеля. С другой, меньшей, частью воинов он бросился на врага.

Защитники города стояли спокойно, ожидая нападения викингов...

С диким, напоминающим рёв бури, криком устремились викинги на врагов. Это не был стройный натиск. Как снежная лавина неслись смельчаки на закованных в железо рыцарей, выставивших навстречу свои копья. Жужжали стрелы, звенели мечи. Крики, стоны, звуки рогов – всё сливалось между собой.

Франки стойко встретили нападавших. Они знали, что в случае поражения пощады не будет ни им, ни их семьям. Но видя, как мало викингов, они не считали серьёзным начинавшегося боя.

Впереди, размахивая своей секирой, бежал Рюрик. Кругом его так и валились с ног люди. Викинги, воодушевлённые смелостью своего вождя, не отступая ни на шаг, шли за ним.

Вдруг передние ряды франкских латников расступились и викинги оказались лицом к лицу с отборным отрядом рыцарей.

Сам не замечая того, Рюрик отбился от своих товарищей и был окружён врагами. Несколько копий было направлено уже в него. С усилием взмахнул он своей тяжёлой секирой и со всего размаха опустил её на голову ближайшего рыцаря. Тот опрокинулся назад. Голова его была рассечена надвое вместе с тяжёлым шлемом, но в ту же минуту Рюрик почувствовал, как холодная сталь коснулась его груди. Ещё миг и она вонзилась бы в него, но вдруг переломленное копьё выпало из рук нападавшего воина.

Рюрик увидел около себя испещрённое шрамами лицо Рулава.

В тот же самый миг рады франков дрогнули и подались назад. Как ни стойки были защитники городка, а всё-таки они не смогли выдержать натиска пришельцев. Да и не много их оставалось на поле брани. Везде виднелись груды тел, стояли на высохшей под лучами солнца земле лужи крови...

Ещё один натиск, и франки врассыпную побежали по полю...

Городок остался беззащитным, ворота его были распахнуты...

Рюрик, услыхав победные крики товарищей, пришёл в себя.

С победными криками ворвались викинги в город. Одним из первых был на узкой улице несчастного городка ослеплённый своим успехом Рюрик. В ожесточении сыпал он своей секирой удары направо и налево. Ненасытная жажда крови овладела им. Он не разбирал куда и на кого падают его удары – женщина или ребёнок подвёртывались под секиру, – ему было всё равно.

Вдруг унылый звук набата раздался совсем близко-близко от него. В тот же момент грустное, протяжное пение донеслось до его слуха. Рюрик невольно поднял голову. Ослепительно яркий свет ударил ему в глаза. Свет этот был настолько резок, что Рюрик невольно прикрыл глаза рукой.

На ступенях церкви, впереди толпы женщин и детей, стоял седой старик в светлой длинной одежде. В одной руке он держал небольшую чашу, другой высоко поднял золотой крест. Лучи солнца горели на нём, отражаясь во все стороны. Фигура Распятого рельефно выделялась. Грустное его лицо как бы с укоризной было обращено в сторону свирепых окровавленных людей, окружавших храм. Прошло несколько мгновений, а Рюрик всё ещё не мог оторвать глаз от креста. Он стоял, сдерживая рукой напиравших товарищей. Те остановились, видя, что с их вождём творится что-то, не понимая, что с ним случилось.

Лицо старика священника было бесстрастно, только глаза сверкали каким-то вдохновенным нечеловеческим блеском, да губы чуть шевелились, шепча молитву...

«Это Он!.. Он... Распятый Сын неведомого мне Бога!» – пронеслось в голове Рюрика. Рюрик хотел было преодолеть появившееся в нём чувство, приподнял было секиру, чтобы поразить этого слабого, дерзкого старика. Но как раз когда он поднимал секиру, снова блеснул луч солнца и, отразившись на золоте креста, сверкнул прямо ему в лицо, и Рюрик, почувствовав, что рука его не поднимается, сделал шаг назад.

Послышались свирепые крики. Это воины пришли в себя, и их охватило негодование против своего вождя, так позорно, по их мнению, отступившего перед стариком.

   – Прочь! – раздались голоса. – Это наша добыча.

Несколько викингов кинулись вперёд.

   – Убью, кто шаг сделает! – угрожающе закричал Рюрик и взмахнул своей тяжёлой секирой.

Он был охвачен внезапным порывом жалости, неизъяснимого сострадания к этой толпе беззащитных: женщин и детей.

Толпа воинов, поражённая этим неожиданным поступком вождя, на мгновение остановилась и с изумлением смотрела на него...

Потом викинги ринулись вперёд. В тот же миг тяжёлая секира Рюрика опустилась. Послышался стон, и чьё-то тело тяжело рухнуло на землю.

   – Рулава положил, смерть ему! – заревели в толпе. – Изменник, предатель – своих бьёт!..

Рюрик увидел около себя ярлов Освальда и Деара. Лица юношей горели восторгом. Они разделяли мнение своего вождя.

   – Не с женщинами и не с беспомощными стариками воюем мы, – зазвенели их молодые голоса, – прекратите резню!

   – Бегите, бегите! – послышались вдруг тревожные крики. – Рыцари!

Действительно, рыцари успели прийти в себя, построились клином и надвигались на викингов.

Всё происшедшее в последние минуты было забыто. Только что грозившие своему вождю смертью викинги снова встали вокруг него, готовясь встретить новую опасность. Закованные в железо защитники городка в грозном молчании подходили всё ближе и ближе. На узкой улице завязался ожесточённый бой. Из церкви доносилось пение.

Счастье на этот раз изменило викингам... Не помогли ни храбрость, ни ожесточение, с которыми они защищали свою жизнь. К защитникам городка прибыли подкрепления, и они окружили викингов.

Рюрик бился среди своих товарищей. Он уже не так легко взмахивал своей секирой, всё более и более наседали на него враги. Наконец, тяжёлый удар меча свалил его с ног. Он рухнул на землю.

Когда Рюрик очнулся, битва уже кончилась. Потерявшие вождя викинги бросились в беспорядочное бегство. Франки не стали их преследовать. Слишком утомлены они были и ограничились только тем, что пустили вслед беглецам тучу стрел.

В первое мгновение после того, как вернулось к нему сознание, Рюрик не мог дать себе отчёта, где он и что с ним. Кругом раздавались стоны раненых. Кто-то наклонился над ним. Рюрик открыл глаза и увидел над собой доброе старческое лицо и горевшие юношеским блеском глаза.

Рюрик узнал его. Это был тот самый священник, который так поразил его своим вдохновенным видом.

   – Лежи покойно, сын мой, ты ослабел от потери крови! – услышал Рюрик кроткий голос. – Тебе вредны движения.

Рюрик немного понимал язык франков. Кротость, с которой говорил старик, поразила его.

   – Как! Ты ухаживаешь за мной, за мной – твоим врагом?! – с изумлением воскликнул Рюрик. – Ты заботишься о моей жизни, тогда как я приходил убить тебя...

   – Господь наш, Иисус Христос, заповедал нам любить своих врагов, – раздался ответ, – а ты теперь не враг мой, а жалкий беспомощный человек, и страдания твои отзываются болью в моём сердце. Дочь моя, – обратился старик к женщине, помогавшей ему ухаживать за ранеными, – принеси этому несчастному воды, я вижу, он мучится жаждой, уста его запеклись.

   – Кто ты, старик? – спросил отрывисто Рюрик.

   – Я скромный служитель алтаря...

   – Ты жрец?

   – Если хочешь – да! Я жрец Бога живого, распятого за грехи наши.

   – Я слышал про этого Бога, – пробормотал Рюрик. – Он не похож ни на Одина, ни на Перуна. Это Он помог сегодня вам...

   – Для Него все одинаковы. Он помогает всем, кто обращается к Нему с верой.

Посланная священником женщина принесла раненому воды. Рюрик жадно приник к чаше и не отрываясь выпил её до дна.

   – Я в плену? – спросил, он.

   – Увы, да! Но плен не будет для тебя тяжёлым. Ведь мы все обязаны спасением тебе. Если бы ты не остановил своих товарищей, мы все погибли бы под их мечами.

   – А мои товарищи?

   – Здесь, кроме тебя, ещё их несколько человек.

   – Старик! Умоляю тебя, отведи меня к ним.

   – Ты много потерял крови, сын мой, всякое движение тебе вредно... Твоя жизнь...

   – Ах, что моя жизнь! – с отчаянием воскликнул Рюрик и сделал движение, чтобы приподняться. Но силы ему изменили, и он снова тяжело опустился на своё ложе.

   – Видишь сам, сын мой, что ты слишком ещё слаб! – говорил священник, ласково поддерживая его.

Рюрик уныло молчал. Ему казалось, что эта неудача наложила на него несмываемый ничем позор. Вдруг до него донёсся хорошо знакомый ему голос:

   – Клянусь Одином, здесь мой Рюрик!

   – Рулав, Рулав! – воскликнуть Рюрик и, забывая слабость и боль, поднялся на ноги и, шатаясь пошёл туда, откуда слышен был этот голос.

Смутно припоминал он крики: «Рулава положил!» Рюрик понял, что стал убийцей.

   – Рулав! Где ты? – с тоскою позвал своего друга Рюрик.

   – Сюда, мой конунг, сюда! Спеши ко мне! – отозвался старый норманн, – я вижу, двери Валгаллы уже открыты предо мной... Я хочу умереть на твоих руках!

В углу тускло освещённой комнаты Рюрик увидел своего друга. Рулав лежал на связках соломы. Лицо его было мертвенно бледно. Бесчисленные шрамы ещё более выделялись на нём. Он тяжело хрипел.

   – Рулав, как это могло случиться! – со слезами в голосе воскликнул Рюрик. – Как у меня поднялась рука на тебя!

   – Я сам виноват... Они могли убить тебя. Я кинулся, чтобы защитить тебя, но ты уже опустил секиру... Ты не видел меня... Так суждено.

Голос старика слабел, грудь его высоко вздымалась.

   – Прощай, друг, – хрипел Рулав, – прощай, забудь это... Ты будешь спасён... Олоф с твоими братьями не покинут тебя... Будь счастлив и вспоминай старика, любившего тебя, как сына.

   – Рулав, Рулав! – шептал Рюрик.

   – Ты плачешь, дитя? Зачем? Что эта жизнь? Я умираю счастливым. И там, в Валгалле буду продолжать жизнь... Там ждут меня высшие наслаждения, которые на земле невозможны... Валкирии служат там... Вместе с Ассами я стану пить мёд после битв в полях Ассгарда[7]7
  Рай в мифологии древних скандинавов.


[Закрыть], буду есть чудного вепря, и раны мои заживут. Один любит храбрых, и никто не смеет сказать, что старый Рулав был когда-нибудь трусом.

Умирающий закрыл глаза.

   – Отойдём, сын мой, – раздался голос священника, – он умирает... Тяжела смерть грешника.

   – Смерть тяжела? – вдруг приподнимаясь, воскликнул Рулав. – Ты ошибаешься, старик! Для норманна не страшно умереть!.. Смотри...

Быстрым движением руки сорвал он повязку, хлынула кровь, и Рулав, радостно улыбаясь, запел:

 
Пора! Иду в чертог Одина,
Я вижу, девы на крыльце!
Скорей встречайте Ассы сына —
Он умер со смехом на лице...
 

Но закончить песни Рулав не смог. Он упал, тело его содрогнулось несколько раз, на лице его так и осталась радостная улыбка...

IV

Однообразно тянулись для Рюрика дни плена. Одного за другим уводили из темницы его товарищей – уводили, и они больше не возвращались. Какая судьба ждала их за стенами тюрьмы, остававшиеся не знали, но догадывались и с тревогой ожидали решения своей участи. Не смерти боялись они – нет, смерть не страшила этих храбрецов, ужасал их позор рабства.

Наконец в мрачной темнице остались только трое: Рюрик, Освальд и Деар. Они угрюмо ждали своей очереди, но эта очередь не наступала. Вероятно, в городке помнили, что эти трое людей спасли беззащитную толпу и храм. Поэтому их и не трогали. О них даже как будто забыли. Только один старик священник навещал пленников. Он подолгу беседовал с ними о своём Боге, рассказывал им о Его земной жизни, об Его учении. Варяги внимательно слушали эти совершенно новые для них слова любви и всепрощения. Беседы эти производили особенно сильное впечатление на молодых, впечатлительных ярлов.

   – Ах, если бы мы только тогда были там, – шептали молодые люди, – мы бы заступились за Него... Мы не позволили бы распять Его...

Однажды священник пришёл расстроенный.

   – Дети мои, – дрожащим голосом заговорил он, – мы должны расстаться...

   – Что же? Мы готовы умереть! – твёрдо отвечал Рюрик.

   – Нет, вы не умрёте... Городской совет решил оставить вас заложниками, так как стало известно, что на наш город готовится новое нападение норманнов, поэтому вы будете переведены отсюда в замок и я уже не смогу навещать вас. Я успел уже полюбить вас... Вы мне стали дороги...

   – Спасибо, отец, спасибо тебе! – с чувством сказал Рюрик. – И мы полюбили тебя.

   – Дети мои, просветитесь светом истины! Креститесь...

   – Нет, это невозможно! Этого никогда не будет, – раздался в ответ голос Рюрика, – мы любим твоего Бога, но и своим Одину и Ассам останемся верны.

   – Но почему?

   – Подумай сам, как бы ты назвал человека, который отказался бы от Иисуса? Разве не стал бы ты его презирать?

Священник опустил голову.

   – Придёт время, и вы просветитесь, – грустно сказал он.

Но пленных не успели перевести из городской тюрьмы...

У города появился Олоф с Сигурдом и Триаром. Теперь викингов было много. Победа была полная. Ожесточившиеся воины никому не давали пощады, ворвавшись в городок. Везде пылал огонь...

Два дня хозяйничали свирепые викинги. Камня на камне не осталось в городке. С огромной добычей возвратились викинги в свои родимые фиорды. А там уже были получены вести об изгнании варягов из Приильменья.

Узнал об этом Рюрик и, посоветовавшись с королём Биорном, своим тестем, решил объявить новый поход на славян, чтобы захватить и Приднепровье, и весь конец великого пути «из варяг в греки».

Слишком памятна была всем удача первого похода.

Новая гроза собиралась над славянами...

Между тем на Ильмене в Новгороде состоялось уже вече, на котором принят был совет мудрого Гостомысла...

Рюрик почти закончил приготовления к новому походу на славянские земли.

   – Ты опять уходишь от меня, мой милый, – говорила Эфанда супругу.

   – Мы должны наказать дерзких... Они забылись и пусть понесут за это расплату, – отвечал Рюрик.

   – Я не удерживаю тебя... Но знай, что я буду томиться ожиданием; ты ещё так недавно вернулся от берегов Британии.

   – Мужчина должен вести жизнь воина... Но что это? Посмотри, какие-то ладьи подходят к нашим берегам...

Рюрик и Эфанда находились на крыльце своего дома, с него прекрасно был виден залив. Драхи викингов с убранными парусами мирно стояли в гавани. Подходившие ладьи совсем не походили на драхи викингов: они были неуклюжи и неповоротливы, паруса на них совсем были не похожи на паруса здешних судов.

Сердце Рюрика забилось: он узнал_; очертания ильменских ладей...

Ладьи наконец пристали к берегу, из них высадились люди.

Рюрик видел, как растерянно оглядывались приезжие среди незнакомой им толпы.

   – Посмотри, они идут сюда! – воскликнула Эфанда.

Рюрик терялся в догадках, не зная, как объяснить появление своих соплеменников.

   – Рюрик, с Ильменя пришли послы, ищут тебя, – сказал появившийся Олоф, – они говорят, что пришли по важному делу хотят тебя видеть!

   – Пусть войдут, – сказал Рюрик.

Через несколько минут слуги ввели богато одетых послов, почтительно приветствовавших братьев и Олофа.

   – Кто вы и что вам нужно? – спросил Рюрик.

   – Мы посланники родов, живущих на Ильмене, а с нами вместе старейшины кривичей, веси, мери, чуди и дреговичей, – заговорил старший из послов. – С великим важным делом присланы мы к тебе и твоим братьям, всем народом славянским; пришли мы и не уйдём, пока не согласишься ты исполнить нашей просьбы; хочешь, на коленях будем молить тебя?

   – В чём ваша просьба? – спросил Рюрик.

   – Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет... Восстал на Ильмене род на род, и не стало между нами правды... Придите вы, братья, к нам княжить и владеть нами!..

   – Как, что вы говорите? – удивился Рюрик.

   – Мы говорим то, что приказал нам сказать тебе весь народ славянский... Отец наш Гостомысл перед смертью взял с нас клятву, что призовём мы тебя и твоих братьев, отдадим тебе и власть и суд, добровольно покоримся тебе, только дай нам правду, прекрати зло и междоусобия между нами. Будь нам всем единым правителем и согласись княжить у нас... Молим тебя!

Послы опустились на колени.

Все бывшие около Рюрика и сам он поражены были их предложением – так оно было неожиданно.

   – Действительно, с важным делом явились вы, мужи славянские, – сказал наконец Рюрик. – Сразу такие дела не решаются... Пойдите в дом мой, отдохните с пути, утолите свой голод и жажду, а потом мы поговорим ещё об этом.

Он отпустил послов.

   – Привет тебе, конунг славянский! – радостно воскликнул Олоф, обнимая своего названого брата. – Я радуюсь за тебя! Никто из скандинавов не удостаивался подобной чести, все дрожали при одном имени норманнов, а тут нашлись люди, которые сами зовут нас к себе княжить и владеть ими. Ещё раз приветствую тебя, славный конунг!

   – Погоди, Олоф, я никак не могу собраться с мыслями, не могу прийти в себя, – отвечал Рюрик. – Прежде всего я должен уведомить Биорна.

Старому конунгу было известно, зачем явились к Рюрику послы славян.

Доброй, ласковой улыбкой встретил Он супруга своей любимой дочери.

   – Скажу тебе прямо, о мой Рюрик, – заговорил старик, когда вождь варягов попросил его совета, – жаль мне расстаться с тобой и Эфандой, но ты должен принять предложение послов... Как ты ни храбр, как ни славно твоё имя, а среди скандинавов ты всё-таки чужой, пришелец, вспомни это... Никогда не стать тебе конунгом на суше, а жизнь на море вовсе не благоприятствует семейной жизни. Да и тесно стало в Скандинавии. Всё чаще и чаще приходят неурожайные годы, и Ассы не принимают наших жертв... И теперь уже с большим неудовольствием поглядывают на пришельцев. Кто поручится, что не возьмутся они за оружие и не прогонят варяго-россов? Ещё вот что. Второй поход готовился на Ильмень для того, чтобы завладеть началом и концом пути в Византию. То, что готовились взять мы мечом, через тебя возьмём мирно, имя твоё дважды будет славно и как имя воина, и как имя правителя...

С волнением слушал Рюрик слова старого Биорна.

Он понимал, что они справедливы... Он решил принять предложение славянских послов...