Текст книги "Варяги и Русь"

Автор книги: Александр Лавров (Красницкий)

Соавторы: Франц Добров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 51 страниц)

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ.
ЧУДО ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ

I

Аскольд после пира провёл целую ночь в размышлениях и принял решение.

Таким возбуждённым давно, с самого похода на хозар, никто не видел его, когда на следующее утро он вышел из своих покоев.

Лишь только забрезжило утро, Аскольд уже был на ногах. Дружинники его только ещё просыпались, когда перед княжескими хоромами раздались призывные звуки рога.

Встревоженные, не понимая в чём дело, сходились варяги и вожди славян на эти звуки. Дир, только что вернувшийся с охоты, тоже поспешил на крыльцо.

   – Что случилось? Зачем нас звали? – раздавалось со всех сторон.

   – Товарищи и друзья! – громко сказал Аскольд, когда все собрались. – Не один уже раз вы говорили мне, что хотите идти на Византию; вы упрекали меня, что я не веду вас. Верьте мне, я хотел, чтобы отдохнули вы, но теперь вижу, что все вы готовы для похода: славяне обучились ратному делу и будут сражаться с храбростью истинных сынов Одина. Норманны покажут им достойный пример. Я уверен теперь в удаче. На Византию! Я и Дир поведём вас... Кто будет убит, того ждёт светлая Валгалла, оставшиеся в живых возвратятся обременённые добычей... Итак, начинайте сборы, – чем скорей, тем лучше! На Византию! На Византию, на Византию! – заревели сотни голосов.

Откуда-то появились щиты, и, по скандинавскому обычаю, названые братья подняты были на них в знак того, что они всей дружиной признаны верховными вождями.

В то же утро начались приготовления к морскому походу. На Днепре было устроено множество пристаней. Около каждой из них нагружались припасами и оружием струги. Повсюду во все роды и племена были посланы гонцы с призывом к набегу. В Киев стекались толпы людей.

Всем известно было, что много пленников и среди них сын Всеслава, старейшины Полянского, томятся в Византии, и поход на столицу её даже славяне считали своим делом.

Как раз в это время получено было известие, что византийские купцы, миновав пороги, подходят к Киеву.

О прибытии их среди народа шли пересуды.

   – Чего это князеньки-то с ними торгуются? – говорили киевляне. – Сами на них набегом идут и сами же их принимают.

   – Не гоже как будто это...

   – Чего не гоже? Разузнают про их государство всё, что надо, – вот и ударят на них...

   – Так от них и разузнал!

Прибывшие купцы между тем искренно боялись за свою жизнь. Не будь на их судне византийских воинов, они давно бы уже свернули в сторону. Среди них был врач Фока. Всю дорогу, от Константинополя до устья Днепра, он пробыл в своей каюте. Что он там делал, неизвестно было, но когда они пересели на струги и пошли по Днепру, Фока вдруг обратился к ним с речью.

   – Вы знаете, зачем вы посланы, – сказал он. – В самом деле, смерть для каждого человека так или иначе неизбежна, это каждому предопределено судьбой при его рождении. Где умереть, в Византии ли, или на берегах Днепра – это всё равно. И там, и тут – смерть...

Он помолчал и потом продолжал:

   – Я говорю и о себе также. Отечеству, когда оно в опасности, послужить необходимо. Это долг каждого. Итак, вы поднесёте киевским князьям дары и вот эти браслеты; постарайтесь, чтобы они примерили их. Эти варвары очень любят украшать своё тело... Хорошо бы они надели их...

   – Тогда что же? – спросил любопытный Ульпиан.

   – Тогда Византия спасена!

   – А они?

   – Они погибли...

   – Это будет очень трудно сделать, – пробормотал один из купцов.

   – Вы должны суметь сделать это! – тоном, недопускающим возражений, сказал Фока.

Прибыв, купцы не могли понять, чему они обязаны таким гостеприимством в Киеве. Их приняли как самых почётных гостей. Хотя всё кругом, по их наблюдениям, готовилось к набегу, князья не подавали виду. Они встретили купцов с прежней своей простотой и обходительностью.

Сами князья обещали навестить их.

Но незадолго до прибытия князей, на струги византийских купцов пришла женщина, закутанная с ног до головы. Даже лицо её было закрыто. Она интересовалась тем, что происходит в Византии, и подробно расспрашивала прибывших о всех происшествиях последнего времени.

Это была подруга Аскольда, гречанка Зоя.

Купцы были очень удивлены, когда оказалось, что эта женщина знает все тайны двора. Она спрашивала и о подруге Порфирогенета – Ингерине, и о Василии Македонянине, и о Вердасе.

К сожалению, никто не мог удовлетворить её любопытство. Валлос и его товарищи пробыли слишком мало времени в Константинополе и сами знали очень немногое.

Зато, когда их посетительница ушла, они были поражены словами врача Фоки.

   – Клянусь Эскулапом, – сказал тот, – мне этот голос знаком... К сожалению, я не видел её лица, но голос, голос...

   – Ты узнал его? – с испугом спросил Валлос.

   – Не могу ручаться, но это голос Зои, знаете, той, что из рабынь стала госпожою, и потом была захвачена варварами во время своей прогулки по Понту.

   – Откуда ты это знаешь?

   – Я несколько раз лечил Зою... Голос тот же, рост тот же, держит себя эта женщина, как та!

Но в это время показалось шествие князей, направлявшихся из своих палат к ладьям купцов.

Наступила решительная минута...

Участь Византии была в руках купцов...

Аскольд и Дир, сопровождаемые своими дружинниками, спустились к ладьям купцов и приветливо отвечали на их поклоны.

Они не хотели и виду подавать гостям, что готовятся к походу. Зоя убедила Аскольда принять чужестранцев как можно ласковее. По её мнению, купцов следовало задержать под тем или другим предлогом в Киеве, чтобы они не могли дать в Византию весть о предстоящих событиях.

Князья согласились с нею.

Аскольд теперь с таким же нетерпением ждал похода, с каким прежде откладывал его.

Ни Лаврентий Валлос, ни Ульпиан, ни их остальные товарищи, конечно, и не подозревали о пребывании Зои в Киеве.

Сообщение врача Фоки смутило их. Ведь её присутствие грозило неудачей их предприятию. Если она узнала Фоку, то, знакомая с обычаями константинопольского двора, сумела бы верно оценить причину его появления здесь.

Но Фока во всё время, пока Зоя была у купцов, старался держаться незаметно, да и сама посетительница мало обращала на него внимания.

Когда они увидали приближающихся князей, то поняли, что их тёмные замыслы не были открыты: или Фока ошибался, или Зоя не узнала его...

Приветливые улыбки князей окончательно их ободрили.

Лаврентий Валлос поспешил во главе своих товарищей навстречу князьям.

   – Привет вам, могучие правители великого северного народа! – говорил он. – Ваше посещение – ни с чем несравнимое счастье для нас, ради него мы готовы забыть все ужасы пройденного нами трудного пути среди бесконечных опасностей, туманов, мрака... Да и что нам туман и мрак, когда теперь проглянуло из-за туч ясное солнце!

   – Примите и от нас, и от народа нашего также приветствие, – милостиво отвечали Аскольд и Дир.

Обмениваясь приветствиями, князья спустились к ладьям и взошли на них. Здесь им поспешили подать золочёные троны. Аскольд и Дир сели на них, их дружинники разместились около них полукругом. Валлос подал знак, чтобы несли подарки, но Аскольд остановил его.

   – Погоди, гость, – сказал он, – прежде чем ты покажешь нам свои товары, мы будем вести речь о делах с тобой и твоими...

   – Как ты добр, светило полночных стран! – воскликнул Валлос, хотя его сердце дрогнуло от этих княжеских слов.

«О чём он? – подумал купец. – Уж не открыты ли мы?»

Но он сейчас же ободрился.

Обращение князей было приветливо, взор был полон ласки. Не было ничего такого, что могло бы предвещать грозу.

   – Слушаю тебя, повелитель, – кланяясь, проговорил он, – слушаю и готовлюсь отвечать вам по силе моего немудрого разума...

   – Вы из Византии?

   – Из града царя Константина...

   – Что там говорят о нас?..

Валлос на минуту задумался.

   – Позволь мне говорить правду, несравнимый, – сказал наконец он.

   – Говори, мы тебя слушаем!

   – Вся Византия, от края до края, дрожит от ужаса. Туда уже достигла весть, что твои храбрые россы готовят обнажить меч свой против неё. Трусливые сердца в смятении, даже мужественные потеряли голову и не знают, что делать. Одним словом, ужас царит в Византии, и ваша храбрость тому причиною... Горе моей родине! Разве нам, торговым людям, противостоять могучим барсам Днепра?.. Горе моей родине!

Он закрыл лицо руками и сделал вид, что плачет.

   – Мне жаль тебя, гость, – проговорил Аскольд, – а что же делать?! Ты сам должен понимать, что неизбежного не избежать. Мы идём на Византию и не оставим камня на камне!

   – Позволь, великий, последнею милостью твоею воспользоваться нам, бедным людям! – воскликнул Валлос.

   – Позволяю!

   – Все уже много раз пользовались твоим гостеприимством, много раз ели хлеб-соль за твоим столом, увы, мы погибнем, и более не придётся нам видеть твоего светлого лица и лица великого Дира.

   – Что же вы хотите?

   – Хотим мы, чтобы ты и Дир в память приняли от нас наши скромные дары. Пусть они служат вам воспоминанием о нас...

   – Хорошо, мы готовы исполнить ваше желание и, верьте, со своей стороны мы также сумеем отблагодарить вас по-княжески...

Валлос подал знак, чтобы поднесли подарки.

Дары «бедных людей» были, однако, великолепны.

Чего тут только не было! Вся изобретательность пышного Востока, казалось, выплеснулась на подносимые подарки.

Тут были и чудные амулеты, и сверкавшие драгоценными камнями диадемы, и золотые цепи самой тонкой работы, и пурпурные одежды...

Даже Аскольд и Дир не могли скрыть своего восхищения, об их же дружинниках и говорить было нечего.

   – Говорил я тебе, конунг, что мы должны идти на Византию, – склонился к Аскольду Руар, – там много таких драгоценностей и все они стали бы давно уже нашими, если бы ты не откладывал своего похода...

   – Да, да, – прошептал в ответ Аскольд, не спуская восхищенных глаз с подносимых драгоценностей, – теперь я вижу, что вы были правы, требуя похода...

Купцы заметили, какое впечатление произвели их подарки и старались ещё более усилить его, обращая внимание на каждую подносимую ими вещь.

Но вот Валлос сделал знак, и на парчовых подушках принесли два чудных запястья.

Они были из чистого литого золота, усеянные драгоценными камнями. Валлос, поднося эти запястья, повернул их на подушке так, что лучи солнца ударили в них и, отразившись в драгоценных камнях, заиграли на них, переливаясь всеми цветами радуги...

Крик изумления вырвался из груди всех на ладье.

   – Позволь просить тебя и Дира, – вкрадчиво проговорил Валлос, – надеть эти запястья, дабы и мы могли полюбоваться их блеском на вас.

Аскольд и Дир взяли запястья. Дир уже раскрыл своё, готовясь украсить им свою руку, но в этот момент Аскольд остановил его.

   – Подожди, – сказал он.

Дир удивлённо взглянул на него.

   – Эти запястья – лучшее, из всего, что мы видели до сих пор; ради них одних стоило бы разорить Византию... Но пусть же их увидит и Зоя...

   – Ты хорошо придумал, брат! – воскликнул Дир. – В самом деле, пойдём и покажем Зое.

   – Светило с севера! – воскликнул Валлос, – право, мне кажется, что вы должны показаться женщине во всём блеске, чтобы взор её ещё более был прельщён вами.

   – Он прав! – воскликнул Дир.

   – Нет, брат, прошу тебя, сделаем так, как я говорю, – твёрдо сказал Аскольд, поднимаясь. – Благодарю вас, гости, за ваши дары. Прошу вас сегодня же на мой честный пир, и там вы получите наши подарки, а пока прощайте!..

Аскольд и Дир поднялись на сходни и, обсуждая между собой великолепие полученных даров, стали подниматься в гору.

   – Ну что? – нетерпеливо спросил вынырнувший из трюма Фока.

   – Взяли.

   – Примерили, надели?..

   – Нет!

   – Проклятие!.. Если там Зоя...

   – Она там... Они называли её по имени.

   – Всё погибло! Ей известен этот секрет... – сокрушённо проговорил Фока.

   – Поднимай паруса! – в паническом ужасе закричал Валлос, хватаясь за снасти.

И он, и Ульпиан, и все на их ладьях буквально потеряли голову: одни спускали весла на воду, другие развёртывали паруса, третьи уже отталкивались шестами от берега. Все были как сумасшедшие...

   – Стойте, стойте, что вы делаете? – закричал пришедший в себя Фока. – Ведь вы прежде времени губите самих себя... Что подумают о вашем бегстве?

   – Всё равно, не подставлять же свои шеи палачам!..

   – Может быть, всё ещё уладится... Может быть, там другая Зоя, не та, которую знаю я... Может быть, эти варвары уже надели мои запястья...

   – Всё может быть, а вернее всего – смерть.

   – Так или иначе, всё равно смерть, на то мы и шли...

   – Спасение возможно ещё, мы на свободе!

   – Поздно! Взгляните! – воскликнул Ульпиан и указал рукой на берег.

Оттуда уже спускались к воде княжеские дружинники. Тут были славяне и норманны; видно было, что они очень оживлены. Они не переставая говорили друг с другом. Оружие их бряцало, шишаки сверкали на солнечных лучах, а сами они шли, все ускоряя и ускоряя свой шаг.

   – Поздно! – упавшим голосом проговорил Валлос. – Они за нами.

   – Тогда покажем этим варварам, как умирают византийцы! – воскликнул Фока.

Один из дружинников, подойдя к ладьям, вдруг заговорил совсем не так, как ожидали купцы.

– Дорогие гости! – кричал он, – князья наши так довольны подарками, что просят вас сейчас же идти в палаты их на пир.

Восхищенные подарками Аскольд и Дир, довольные, пришли в свои палаты.

   – Если простые купцы могли привезти нам такие дары, то как же велики богатства самой Византии?.. – восклицал пылкий Дир.

   – И все они давно бы могли быть нашими! – добавил Руар.

   – Несомненно нашими, – поддержал его Ингелот, – но теперь уже наши князья не будут по крайней мере противиться походу. Они сами видят, что добыча будет большая.

Аскольд ничего не отвечал.

Он был занят одной мыслью.

   – Пройдём к Зое, Дир, – сказал он своему брату, едва только они переступили порог палат. – Мы покажем ей все эти великолепные вещи, и она будет рада им, потому что эти дары напомнят ей Византию.

Дир улыбнулся.

   – Пойдём Покажем ей, – согласился он.

Аскольд, Дир и Всеслав, неся полученные подарки, вошли в покои Зои. Молодая женщина поспешила к ним навстречу с приветливой, ласковой улыбкой, при виде которой так и затрепетало пылкой радостью сердце влюблённого Аскольда:

   – Прошу тебя, Зоя, взгляни на приношения гостей наших и сама выбери из них, что тебе понравится.

Он подвёл Зою к столу, на котором были разложены подарки. Запястий между ними не было.

Зоя в восхищении смотрела на них. Ещё бы! Ведь все эти драгоценности напомнили ей годы, проведённые ею на берегу Босфора, напомнили ту роскошь, к которой она так привыкла. Она вспомнила свой дворец, с его великолепным убранством, вспомнила друзей, и слёзы заволокли ей глаза.

   – Пошли, Аскольд, за этими купцами, я хочу их видеть, хочу говорить с ними... Прошу тебя, пусть их просят великой честью.

Аскольд дал знак Всеславу, в тот поспешно вышел из покоя.

   – Что же ты облюбовала, несравненная?– склонился к Зое Аскольд.

   – Здесь всё хорошо... всё... Но выбери ты сам. Что понравится тебе, то будет по сердцу и мне...

   – О, ты хочешь так! – воскликнул Аскольд, – тогда прошу тебя закрой глаза и дай мне твою руку.

Дир понял желание своего названого брата.

   – А другую мне! – воскликнул он.

Аскольд взглядом поблагодарил его.

   – Закрой же, Зоя, глаза! – ещё раз сказал он.

Молодая женщина покорно повиновалась. Глаза её были закрыты руки протянуты братьям.

Почти в одно и то же время, как и Дир, он украсил запястьем руку молодой женщины и закрыл замок.

Зоя вскрикнула при этом, открыла глаза.

   – Аскольд, что это? Что ты сделал со мной? Отчего мне больно? – тревожно сказала она.

Взгляд её упал на украшенные запястьями руки.

Крик ужаса вырвался у неё, она вся побледнела и, не помня себя от страха, стала срывать с рук драгоценности.

   – Зоя, Зоя, что с тобой? – воскликнул перепуганный Аскольд.

   – Это запястья византийских купцов... – задыхаясь от ужаса, сказала Зоя, – руки, отруби мне скорее руки выше локтя... иначе я умру... бери же меч... Дир, отруби мне руки! Скорей... скорей...

   – Что, что с тобой, Зоя? – с испугом восклицали оба витязя.

   – Запястья эти отравлены!.. Недаром я видела врача Фоку... Они предназначались для вас... Отрубите мне руки! Яд вошёл уже в мою кровь... Я знаю эти запястья! Почему вы не показали мне их, я бы предостерегла вас!.. Один укол смертелен, я получила два укола... Это дары Византии... они предназначались вам...

   – Люди! Эй, люди! – не помня себя, заревел Аскольд, бросаясь к дверям, – скорее сюда, скорее на помощь!..

На его зов вбежал Всеслав.

   – Что с вами, князья? – воскликнул он, не заметив упавшей на пол Зои.

   – Она... она умирает! – крикнул Аскольд.

   – Проклятые византийцы отравили её... – сказал Дир.

   – Аскольд, – раздался слабый, чуть слышный голос Зои, – я умираю... Отрава предназначалась не мне, а вам... Византия хотела лишить россов их вождей...

Всеслав замер в ужасе.

Аскольд, увидавший в соседнем покое купцов, кинулся к ним. Норманн схватил Валл оса своими железными руками и потащил к Зое.

   – Что ты наделал? – ревел он.

   – Я не виноват, я ничего не знаю! – кричал купец, – там врач Фока... может быть, он спасёт её...

Луч надежды на минуту блеснул в глазах витязя...

Аскольд кивнул головой, и Всеслав тотчас же кинулся за Фокой.

Зою между тем подняли и положили на ложе.

Она была мертвенно-бледна, но время от времени на её щеках проступали ярко-багровые пятна.

   – Зоя, слышишь ли ты меня? – склонился над ней Аскольд, – сейчас придёт сюда тот, который отравил тебя... Я заставлю его спасти тебя. Ты будешь жить...

   – Нет, не утешай себя напрасной надеждой, смерть уже близка... – прошептала молодая женщина.

   – Вот он, – раздался голос Всеслава.

Аскольд поднялся от ложа умирающей, Зоя приподнялась на локтях.

Перед ними стоял Фока, холодный, бесстрастный, готовый ко всему.

Зоя узнала его с первого же взгляда.

   – Фока, ведь это ты? – спросила она.

   – Я, госпожа! – бесстрастно ответил он.

   – Ты узнал меня?

   – Да! Ты матрона Зоя...

   – Можно меня спасти?

Фока пожал плечами.

   – Если Бог захочет совершить чудо, для Него всё возможно!..

   – А ты?

   – Я – нет... ты сама знаешь...

   – Да, знаю! Скажи, ведь не мне, а им, киевским князьям, предназначались эти запястья?..

   – Да... я действовал по приказу Вардаса. Ты сама знаешь, что я не мог ослушаться...

   – Ещё не скоро я умру?

   – Ангел смерти уже около тебя...

Аскольд заревел, как раненый зверь.

   – Горе вам! Горе тебе, Византия!.. – кричал он, – и я, я, любивший её более всего на свете, убил её сам...

   – Подойди ко мне, – раздался голос Зои, – наклонись, я счастлива, что умираю за тебя... Если бы не я, ты погиб бы... так суждено... Я умираю... Отомсти за мою смерть!.. Отомсти не им... они не виноваты... – хрипела Зоя, – отомсти Византии за всё её коварство... Поклянись!

   – Клянусь! – крикнул Аскольд. – Я камня на камне не оставлю в этом проклятом гнезде!..

   – Благодарю... милый, любимый... Прощай!..

Началась агония. Зоя мучилась недолго... Яд врача Фоки действовал быстро...

Аскольд был страшен. Даже привычные ко всему варяги попятились перед ним...

Яростным, распалённым взглядом посмотрел он на бесстрастно стоявшего перед ним Фоку.

   – Разорвать его между деревьями немедленно! – крикнул он.

Ни один мускул не дрогнул на лице византийского врача.

Из соседнего покоя раздались крики купцов, понимавших, что теперь для них всё кончено.

   – А с теми что прикажешь делать, княже? – дрожащим от бешенства голосом спросил Всеслав.

   – Разметать конями по полю!.. Её похоронить.

   – Она была христианка, княже! – раздался спокойный голос Фоки.

   – И вы, христиане, убили её? – крикнул ему Дир.

   – Так было суждено... Молю вас, похороните её по христианскому обряду.

   – Берите же его! – закричал вне себя от бешенства Аскольд, – и сейчас же...

Фоку утащили из покоев.

Озлобление против него было страшное. Предательство казалось славянам таким преступлением, за которое не может быть пощады.

Весть о случившемся в княжьих палатах уже успела обойти весь Киев. Толпа народа бежала отовсюду к молодому леску, где уже собрались дружины князей. Фока, по-прежнему спокойный и бесстрастный, приведён был туда же. Он столько раз видел смерть, сам, по приказанию других, совершал преступления, что всегда готов был к своему смертному часу. Но он не знал, что его ждёт. Он плохо понимал славянское наречие, и смысл слов Аскольда был ему непонятен. Он даже не понимал, что готовится для него. С любопытством смотрел он, как пригнуты были к земле два стоявших близко друг от друга молодых деревца. Потом его повалили на землю... Фока чувствовал, что его ноги привязывают к нагнутым вершинам деревьев. Державшие верхушки деревьев разом отпустили их... Деревья быстро распрямились. Послышался ужасный крик... Всё произошло в одно мгновение. Когда все взглянули вверх, то окровавленная масса, разорванная на две части, качалась между вершинами деревьев...

Издали слышались вопли размётываемых по полю купцов...