Текст книги "Варяги и Русь"
Автор книги: Александр Лавров (Красницкий)
Соавторы: Франц Добров
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 51 страниц)
Он обнял Игоря, и Игорь поцелуем ответил на его поцелуй.
Игорь весь так и сиял от радости при виде этого молодого человека.
– Как ты меня нашёл, Мал? – спрашивал он.
– Все чащи лесные обшарили, везде были, – ты сгинул... Знали ведь мы, что не помиловал бы нас Олег, если бы мы к нему без тебя пришли... Так и решили в Киев глаз не показывать – подумали бы там, что все погибли мы, да вот забрели сюда, тут посёлок есть, а там только и толку, что о каком-то важном госте; медведь, говорили, его поломал, да огневица затрясла, ну, мы и подумали, что это ты, кому же другому ещё попасть сюда? Вот и явились...
– Правда, сами боги меня хранили, – задумчиво произнёс Игорь, – на волос, почитай, от лютой смерти был...
– Кого же богам и хранить, как не тебя, – усмехнулся Мал.
Он хотел что-то ещё сказать, но в это время тихий старческий голос перебил его. Это был Велемир.
– Не боги, не истуканы бездушные, – сказал он, – а единый Бог, Который на небе.
– Это кто такой? – прищурился на него Мал.
– Оставь его, – тихо, чуть слышно сказал Игорь, – это тот старик, у которого я нашёл себе приют.
– Всё-таки он не смеет так говорить, и его следует проучить! Зазнались эти люди... Вот что значит долго не бывать в этой стороне, – и прежде, чем Игорь что-либо успел сказать, Мал оказался около Велемира.
– Кто ты такой, старая собака, – закричал он, – чтобы так говорить с твоим князем и со мной, его другом! Сейчас же на колени!..
Глаза Велемира вспыхнули гневным огнём.
– Кто ты такой, чтобы говорить со мной так? – в свою очередь спросил он.
– Я уже тебе сказал, кто я и кто он, или ты оглох, негодник! Так я тебе скажу ещё раз: это, – указал он на Игоря, – князь Ильменя, Днепра и всей Руси, а я – князь древлянский, Мал, его друг! Теперь ты слышал? На колени, тебе говорят, и моkи прощения!.. Или ты хочешь, чтобы я заставил тебя?
Старик вдруг выпрямился во весь свой гигантский рост, глаза его сверкнули, и он спокойным голосом отвечал:
– На колени я становлюсь только перед Богом моим, Которому я кланяюсь и молюсь, а вы – может быть, вы и князья – молоды, чтобы требовать того, что принадлежит одному только Создателю неба и земли.
– Ты смеешь рассуждать! – крикнул Мал и замахнулся, чтобы нанести удар.
Но в это мгновение Предслава закрыла собой Велемира.
– Не смей! – закричала она, сверкая глазами.
Увидев девушку, Мал остановился. Лицо его тотчас же приняло другое выражение. Он даже отступил на шаг и смотрел на Предславу с невольным восхищением. О Велемире он, казалось, забыл.
– Ого, Игорь! – наконец сказал он. – Хотел бы я заблудиться, как и ты, чтобы оказаться поближе к такой красотке! Ну что ж, красавица, ну что ж, не бойся, подойди!
– Я никого не боюсь, – гордо отвечала Предслава.
– Вот какая ты! Я таких люблю... Ну, не упрямься, подойди...
Он схватил было Предславу в свои объятия, но молодая девушка ловко вывернулась из его рук и что было силы оттолкнула его к двери.
Мал пошатнулся, а между воинами раздался сдержанный смех.
– Ты так! – закричал вне себя от ярости древлянский князь, не заметив, что Игорь удалился из хижины, – ты так! Волчица показывает свои зубы... Хорошо же! Эй вы, взять её и этого старого пса также! – приказал он воинам, указывая на Предславу и Велемира.
Двое из воинов нерешительно сделали шаг к старику, которого девушка по-прежнему закрывала собой.
– Не подходи, убью! – кричала Предслава.
В руках её каким-то образом оказался нож.
– Послушай, Мал, не лучше ли оставить их в покое? – сказал, обращаясь к древлянскому князю, старый воин, уже по одним своим летам имевший право обращаться к князьям, – подумай, ты разъяришь их, а нас так немного...
– Исполнять, что приказываю, – закричал древлянин, хватаясь за меч, – именем князей Олега и Игоря... Горе ослушникам...
Такого приказа воины не посмели не выполнить, и, как ни защищалась Предслава, им не стоило особого труда связать её. Велемир же и не думал сопротивляться.
– Теперь ты от меня не отвертишься, – злобно прошипел Мал, подходя к ней, – будешь меня помнить!
Но молодая девушка, собрав последние силы, рванулась вперёд и ещё раз оттолкнула древлянина. Тот только разсмеялся. Отчаянно кричавшую Предславу вытащили из хижины. Велемир вышел сам.
Только за стенами Велемировой хижины Мал сообразил, какую опасную игру он затеял.
Вся лесная прогалина была полна народом. Это сошлись родичи Предславы, услыхавшие о появлении в хижине Велемира странного гостя. Толпа слышала отчаянные крики девушки и начала волноваться. Увидев же Предславу связанной, из неё раздались крики:
– Что сделала Предслава? За что берут её эти чужаки? Не отдадим, не отдадим!
У кого были секиры, схватились за них, у кого не было оружия, тот вооружался кольями из изгороди Велемирова огорода.
Положение маленького отряда было очень опасное. Толпа могла смять его своей численностью, но Мал и не думал сдаваться.
– Если эта стая осмелится приблизиться к нам, убить этих, – приказал он, указывая на Велемира и Предславу.
Вдруг появился Игорь.
– Я, князь русский Игорь, – отчётливо произнёс он, – приказываю немедленно освободить этих людей.
Воины отпустили Велемира и Предславу...
– Князь, князь! – загомонили вокруг. – Так вот кто это!
Толпа мгновенно стихла. Все с нетерпением ждали, что скажет тот, кто так смело назвал себя князем.
Но не так отнёсся к этому Мал. Он не умел сдерживать своих порывов. Ненависть так же быстро сменялась в его душе любовью, как любовь ненавистью. Но он всё же понимал, что не может быть и речи о сопротивлении Игорю.
– Люди кривичские, послушайте меня и успокойтесь, – говорил Игорь, – мой дядя, князь Олег, послал меня объехать все племена рода славянского не с тем, чтобы кто-нибудь при этом был обижен, нет, солнце справедливости сияет с киевского стола для них одинаково. Вот почему я и сужу так. Не прав был древлянский князь, обижая ваших. Старик этот, Велемир, спас меня, вашего князя, от смерти неминуемой, не щадя при этом живота своего и даже не зная, кто я такой. Он оказал мне гостеприимство; девушка же эта ходила за мной, когда я был слаб от болезни моей, так, как родная сестра никогда не ходит за своим братом. Вот почему оба они заслуживают только одного: нашей благодарности, как моей, так и князя Олега, мудрого дяди моего. Итак, за него и за себя кланяюсь вам.
С этими словами Игорь поклонился в пояс в ту сторону, где стояли всё ещё связанные Велемир и Предслава.
– Слава князеньке нашему, слава! – закричали в толпе.
Мал был мрачнее грозовой тучи.
– Игорь, что ты делаешь? – закричал он. – Если так, я сейчас ухожу от тебя...
Игорь взглянул на него и энергичным жестом приказал всем замолчать:
– Теперь, люди кривичские, благодарил я их, – это вы сами видели, – кланялся я им своим княжеским поклоном, но по справедливости должен я ещё и по-другому судить. Я князь ваш, и нет другого князя, кроме меня да Олега, дяди моего, которому, по завету моего отца, я вверил до поры до времени правление. Нет нигде такого человека в земле славянской, который не был бы обязан своему князю почтением и послушанием, потому что какие уж порядки пойдут, если князя не будут уважать и его приказаний ослушиваться! Так ли?
– Вестимо, так, – раздались из толпы голоса.
Все не могли понять, куда клонит Игорь.
– Так вот, люди кривичские, – продолжал Игорь. – Спас мне жизнь Велемир ваш – спасибо ему за это, а вот за то, что он почтить меня, как то каждому славянину, своего князя видя, подобает, не хотел, он наказания заслуживает, и строгого наказания, чтобы и другим впредь неповадно было. Точно также и Предслава... Ходила она за мной, хорошо ходила, сестра, говорю я, родная так бы ходить не стала, – спасибо ей за это, а за то, что она осмелилась против князя пойти и его приказания ослушаться, за виновного заступаться, она также наказания заслуживает. Так я сужу по правде моей.
Все вокруг были озадачены. Как же это так: сперва миловать да благодарить, а потом казнить вдруг? Но нашлось несколько человек, думавших, что князь судит и в самом деле по справедливости.
– Так, так, князенька, так, справедливо судишь!..
Даже Мал, просветлевший после последних слов Игоря, не понимал, чего хочет Игорь.
Тот продолжал:
– Так вот, люди кривичские, сами вы видите, что должен я наказать виновных, но не знаю я, какому наказанию подвергнуть их.
– Смерть старику! – крикнул Мал, но сейчас же замолчал под строгим взглядом Игоря.
– На смерть осудить не решаюсь я, – говорил Игорь, – добро они мне сделали, и простить их не могу, так вот поступлю я так: возьму я их с собой в стольный Киев и поставлю пред лицом моего дяди Олега, пусть он рассудит, и пусть по его решению и будет... Вот как я решил, люди кривичские... Пока же Велемир и Предслава пусть идут за мной как гости мои, и до Олегова суда я такими их и считать буду... Справедливо ли?
Опять зашумел народ, по сердцу ему пришёлся княжеский суд.
Кричит народ «славу» князю своему и не замечает, что князь молодой к Предславе подошёл и сам её развязывает.
– Пойдёшь ли со мной, Предслава? – шепчет он молодой девушке.
– Пойду, – тихо отвечает она.
Только один Мал заметил румянец на их лицах, смущение, понял в чём тут дело.
«Он хочет увести её отсюда, вот и все», – сообразил Мал. Ему было досадно, досадно так, что чувство обиды перешло в зависть, но Мал был хитёр, и эта хитрость подсказала ему, что лучше покориться, а при случае воспользоваться обстоятельствами.
Так он и решил.
– Ты сердишься на меня, Мал? – протянул Игорь руку своему другу.
– Чего мне сердиться, – уклончиво ответил Мал, – ты киевский князь.
– Перестань, помиримся!
– Я и не сержусь... Я ведь для тебя старался, чтобы не зазнались эти людишки, да потом тебе от Олега выговора не было.
– Да уж знаю, знаю я тебя, – засмеялся в ответ ему Игорь.
Молодой князь был так счастлив, так доволен всеми событиями этого дня, что ему хотелось, чтобы и все вокруг него были также довольны и счастливы. Слишком добр, не пo-вapяжcки мягок был сын Эфанды и Рюрика.
Пока он говорил с Малом, к нему подступили старики из того рода, к которому принадлежала Предслава.
– Не откажи, князь, в просьбишке нашей, – говорили они, низко кланяясь Игорю.
– Какая у вас просьба будет до меня, – говорите смело, – сказал Игорь.
– Не останешься ты теперь здесь, когда нашла тебя дружина твоя храбрая, так перед отбытием твоим навести род наш и прими столованьице от нас, дабы не было на нас покору, что гостя дорогого, князя нашего, отпустили мы в путь-дорогу дальнюю голодного.
– Благодарность мою примите, – ответил он, – и хотя должен я спешить в Киев, но с радостью пойду к вам и приму дары ваши.
Ради князя постарались Предславины родичи на славу. Ничего не пожалели они, пир вышел такой, что они, по простодушию своему, полагали, что таких и в стольном Киеве не видывали.
И больше всего дивились простосердечные люди, что князь уж больно ласково с Предславой да с Велемиром обращается.
– Милует их князенька за то, что для него постарались, – шепчутся кругом.
А потом в честь князя игры были устроены: парни молодые боролись, девушки хороводы водили да песни пели и в них Игоря прославляли.
Игорь, улучив минутку, Предславу в сторону отозвал.
– Чего тебе, князь? – спросила девушка.
– Давеча сказала, охотою за мной идёшь?..
– Чего спрашиваешь! Силой бы не пошла...
– Пошла бы, вот прикажу связать да и поведу.
– А я в первый омут головой вниз...
– Нельзя так, Предслава, мне и теперь за тебя от твоих слов страшно... Полюбил я тебя...
В это время Игоря позвали: в честь его хоровод и песни начались.
Предслава, оставшись одна после ухода Игоря, задумалась. Никогда ещё не отлучалась она из своего рода, всё ей было здесь милое, родное; знала, что есть здесь кому приласкать её, приголубить, пожалеть, хотя она и была в роде круглою сиротою. А вот что там-то будет? Кто его знает, этого Игоря? Хорошо ещё, что Велемир с ней будет.
Предслава услышала, как кто-то, словно крадучись, подошёл к ней. Она обернулась и увидела пред собой Мала.
– Ты!.. ты!.. Зачем ты здесь?
– Предслава, выслушай меня. Я древлянский князь...
Ты будешь моей княгиней... Все древлянские роды будут кланяться тебе... Полюби меня!
– Уходи, наскучили мне твои речи... Не буду я твоей княгиней, ничего мне от тебя не надобно.
– Ой ли? Или киевского стола ждёшь? Так не бывать этому... Не бывать!.. Лучше я убью тебя!
И прежде чем Предслава успела позвать на помощь, Мал бросился на неё.
Она отчаянно отбивалась, но древлянин успел схватить её за горло.
Ослеплённый яростью, древлянский князь так бы и задушил девушку, если бы не вернулся Игорь. Он схватил Мала за плечи и бросил на землю.
– Ты... Ты... Изменник!.. – кричал Игорь. – Как ты смел?! Эй, дружина, связать его!
Дружинники, не любившие древлянского князя, не мешкали.
Игорь склонился над Предславой.
Девушка была без чувств.
О продолжении веселья нечего было и думать... Сразу смолкли весёлые песни, около Предславы собралась поражённая случившимся толпа.
– Ох уж эти древляне, – послышались чьи-то слова, – что звери лютые...
Игорь, стоя перед телом Предславы, был сам не свой от горя. Он проклинал Мала, грозил ему самой ужасной из ужасных казней. Старый Велемир приложил ухо к груди девушки и сказал Игорю:
– Князь, не горюй! Жива она!
– Жива? – переспросил недоверчиво Игорь, – ты говоришь, старик, что она жива?
– Злой этот человек, твой древлянский князь!
– Задушу я его... Живого размечу конями по полю, если только она умрёт! Ты, старик, ручаешься, что она будет жить?..
– Я же сказал... Идём, князь, и будь спокоен за эту девушку.
– Старик, – порывисто заговорил Игорь, кладя ему на плечо свою руку, – ты видел мои слёзы, но я знаю, что христиане не осуждают за это... Они плачут сами и не смеются над слезами других...
– Слёзы – дар небес, – ответил Велемир, – они облегчают душу.
– Может быть... Но ты спас мне жизнь, видел мои слёзы и теперь должен знать всё... Люба мне Предслава.
– Я знал это.
– Ты знал! Откуда?
– Разве не даны мне глаза, чтобы видеть, сердце, чтобы чувствовать, голова, чтобы понимать?
– Так ты, значит, понял всё, что я таил до сих пор на сердце?.. Проницателен ты! Люба мне Предслава, жизнь мне без неё не жизнь... Это вот я сейчас только понял. Люба она мне, как ни одна ещё девушка люба не была...
– Что же ты думаешь, князь?
– Что? Свезу я её и тебя с собой возьму в Киев, покажу Олегу – вместо отца ведь мне он, и если позволит, возьму её женой своею...
– Умно делаешь, Игорь, что старшего не забываешь... Спросить спросишь у Олега, да пусть Предслава поговорит с ним... Как увидит нашу Предславу, побеседует с нею и поймёт, что лучшей княгини для тебя, князь, и искать не нужно... Даром, что молода она, а уж умна так умна, что другой такой и не сыскать...
– Вижу я это и сам... Так молись ты своему Богу за неё, старик. Как придёт она в себя, прикажу, чтобы повезли её осторожно... Завтра, чуть свет, – в путь.
Игорь пошёл к раскинувшемуся около селения стану своих дружинников, Велемир остался один.
Была уже ночь, небо было ясно, звёзды ярко мерцали в его выси. Старик задумался. И зачем только он покидает свою дубраву? Чего он не видел в Киеве. Не верится Велемиру, что должен он вернуться на Днепр. Кажется ему, что не отпустит его от себя эта дубрава, этот ручей...
Чьи-то шаги слышит старик, но он так ушёл в свои думы, что не обратил на них внимания. Но вдруг он почувствовал, как что-то острое вонзилось в его спину. Боль резкая, мучительная заставила его закричать. И старый Велемир со стоном упал на траву.
А ударивший со злобным смехом побежал прочь.
В суматохе Мал был совершенно забыт.
Мал слышал, как проклинал и грозил ему Игорь. Он понимал, что, может быть, угроз-то своих киевский князь и не приведёт в исполнение, не размечет его по полю, но уж Олегу, во всяком случае, пожалуется, и тогда горе тебе, земля древлянская! Олег племяннику во всём верил; когда в поход ходил – его за себя оставлял, а теперь пошлёт дружины на Искоростень и разорит его дотла.
«Освободиться бы мне только, – думал Мал, – а затем уже я знаю, что мне делать... Побежал бы в Киев, прежде Игоря, сказал бы, что Игорь против него народ возмущает...»
Так думал Мал, стараясь выпутаться из верёвок. Недаром Мал древлянином был, недаром в лесах с дикими зверями вырос: как ни крепко связали, сумел-таки он выпутаться, и никто не заметил, как змеёй выполз он из шатра и скрылся в ночном мраке.
Очутившись на свободе, Мал первым делом ощупал пояс. Нож был при нём, коня он где-нибудь достанет. Стало быть, и горевать нечего – раньше Игоря в Киеве он будет.
Мал вдруг увидел кого-то неподвижно стоявшего в поле. Древлянин с первого же взгляда узнал в нём старика Велемира.
Обнажив нож, Мал подкрался к старику и вонзил его в спину несчастного...
Крики раненого всполошили кривичей и киевлян. Велемир истекал кровью. Первый же воин, взглянувший на полученную стариком рану, понял, что она смертельна.
– Это удар Мала! – воскликнул кто-то, – только древляне нападают сзади и бьют так...
– Упустили древлянина, упустили! – шумели дружинники.
– Всё равно: далеко не уйдёт.
– Далеко не далеко, а беды наделает...
– Один-то?
– Чего один? За ним и все древляне уйдут, его дружина за ним последует.
Игорь, как только узнал, что случилось, немедленно пришёл к Велемиру, которому кое-как перевязали рану.
– Князь, послушай меня, – чуть слышно заговорил Велемир, – наклонись ко мне... Вот что, князь, возьми Предславу в жёны...
– Решил уже я так, Велемир, так и будет...
– Смотри, не будет тебе счастья, коли обманешь... Вижу я, вижу, – вдруг сказал радостным голосом старик, – свет истины христианской разливается по нашей земле, просвещаются им сердца славянские... покойно умираю я... Благодарю тебя, Господь мой, что Ты сподобил меня перед смертью увидеть славу Твою в земле нашей... А теперь прощайте, прощай и ты, князь, и все, все... Похороните меня, как христиан хоронят, – учил я здесь, как это делать, – и не забудьте крест над моей могилой поставить... Господи, к Тебе иду...
Велемир умер.
Игорь до глубины души был растроган всем происшедшим.
– Похороните этого старика, как он наказывал, – приказал он.
Чуть забрезжился свет, небольшая дружина Игоря отправилась в путь.
Для Предславы, чувствовавшей себя настолько слабой, что не могло быть и речи о путешествии на коне, были приготовлены носилки.
Игорь ехал на коне рядом с носилками, на которых была Предслава. Мал был на свободе, а от этого человека можно было ждать чего угодно. Он смог собрать свои дружины и напасть на Игоря...
Предслава стала поправляться, она уже была настолько сильна, что порой оставляла носилки, садилась на коня и ехала рядом с Игорем.
Молодой князь всё больше и больше удивлялся её недюжинному уму. Когда Игорю приходилось говорить ей о делах правления, она так тонко разбирала всякое дело, что перед ней казался неопытным мальчиком любой из воевод, которым Олег оказывал своё доверие и поручал вершить дела. И эта мудрость соединялась в Предславе с наивностью ребёнка, с чистотой девичьей души.
Игорь чувствовал, что с каждым днём он всё более и более привязывается к этой девушке.
Когда они останавливались на отдых, она как ребёнок резвилась на поляне, срывая цветы.
Однажды Игорь приказал остановиться на берегу одной реки, которую не смогли перейти вброд.
Предслава поспешила воспользоваться этой остановкой и, как только раскинулись станом, ушла на берег речки.
Там она заметила у берега лодку, и ей вдруг захотелось вспомнить то время, когда она в детстве с веслом в руках скользила по родным озёрам на вертлявом челноке.
Она села в лодку и оттолкнулась от берега.
Едва она переплыла на другой берег и вышла из лодки, как увидела пожилого воина в белой одежде, с любопытством смотревшего на неё.
Предслава сначала испугалась этого незнакомца. Но когда она рассмотрела его, страх стал мало-помалу проходить.
Незнакомый воин был уже немолод, хотя и стариком его назвать было нельзя. Лицо его казалось суровым и строгим, хотя, приглядевшись, легко было заметить природную доброту. Впрочем, значительной долей суровости его лицо было обязано усам, словно змеи, спускавшимся на грудь. Впрочем, несмотря на видимую суровость, в незнакомце было столько привлекательного, что лишь только Предслава разглядела его поближе, она сразу успокоилась и почувствовала к нему доверие.
Воин ласково заговорил с ней.
– Откуда ты, девушка, и куда путь свой держишь? – спросил он.
– Я из-под Плескова и держу путь на Киев, – отвечала Предслава, – а ты откуда, храбрый воин?
Незнакомец засмеялся.
– А я из-под Киева и держу на Плесков, – отвечал он, – прослышал я, что туда птица совсем не по тем краям залетела да своим карканьем смуту наводит.
– Ой, чтой-то не слыхала я про такую птицу, да если ты намёком говоришь – сам про птицу, а о человеке думаешь, так по правде скажу тебе: ни о чём таком в нашей земле не слышно.
Воин пристально взглянул на девушку.
– Ой, какая ты! Даже на что намекаю сообразила... От кого это ты такая разумная уродилась?
– От отца да от матушки родимых! – засмеялась Предслава, – умный человек ты, вижу я, а о чём спрашивать нашёл!
Засмеялась она, и воин тоже усмехнулся.
– Ишь ты какая скорая. Так, говоришь, нет там человека, что смуты бы заводил? – спросил он.
– Нет и слухом не слыхала! – ответила девушка. – Да... постой, постой, ведь прав ты, залетела и к нам такая птица! Ах, как же я позабыла-то!
– Ну-ну, девица, расскажи мне про птицу эту, послушаю я... Охотник-то я удалой, люблю таких птичек вольными стрелами и из поднебесной выси снимать.
Предслава смутилась.
– Чего ты, девушка, – заметил её смущение собеседник, – говори, не бойся ничего...
– Да вот не знаю, что ты за человек... Встретились среди леса, друг другу неведомы, как и говорить-то...
– А языком говори, я речь всякую понимаю.
– Языком-то не устать стать говорить, а вот попридержать его за зубами не лучше ли?.. Говорят у нас: речь что серебро, а молчание что золото!
– Так вот ты мне твоего серебра и отсыпь, много его у меня и рт других есть, да, знаю я, нечистое оно, всякой грязи в него подмешано, а, может быть, от тебя я чистое получу...
Предслава рассказала подробно о том, чему была свидетельницей в эти дни.
Сначала она говорила о своей жизни в роду, о сиротстве своём, о том, как старик христианин Велемир стал ей что отец родной. Потом перешла к событиям последних дней. Рассказала, как попал к Велемиру Игорь, в котором она и никто другой и подозревать не мог молодого князя киевского. Не умолчала она о том, что Велемир, себя не жалеючи, его, неведомого ему человека, из-под медведя вызволил, к.себе в хижину на руках принёс и здесь за ним вместе с нею, как за малым ребёнком, ходил. Конечно, она промолчала о том, что произошло между нею и Игорем, но зато о появлении Мала с воинами и о тех обидах, которые он нанёс сперва старику, спасшему Игоря, а потом и ей, было рассказано подробно.
– Так вот как всё это было! – воскликнул воин, – стало быть, налгал древлянин?.. А что же князь?
Предслава смущённо замолчала.
Очень уж не хотелось ей рассказывать этому воину, что Игорь в первые мгновения растерялся и убежал из хижины, оставив их с рассвирепевшим древлянином.
– Как он не мог сообразить, что нельзя раздражать людей по-пустому, – как бы про себя сказал собеседник Предславы, – не пришло ещё то время, когда нам можно сгибать под своё ярмо всё силой, нужно пока ещё действовать и лаской... Ну древлянин этого не понимал, да ему и понимать незачем... А что же Игорь?.. Всё же и такого пустяка достаточно, чтобы восстали против Киева кривичи, за ними поднялись и весь и меря, а такой смутой не приминул бы воспользоваться и Новгород... Вот и пошло бы опять... Не до Византии Киеву было бы...
– Твоя правда, – сказала Предслава, – большая бы смута могла выйти...
– Так, так! – одобрительно закивал головой старый воин, – ты как будто в мои мысли проникла. Вот тут-то Игорю и надо было бы вступиться и усмирить всё.
– Он и вступился, – заметила Предслава и не замедлила рассказать всё, что произошло дальше.
Воин слушал её по-прежнему внимательно.
– И это всё так, как ты говоришь, было? – спросил он, когда она кончила свой рассказ.
– Так...
– А мне по-другому совсем передавали!
– Не верь! Кто бы ни говорил, напраслину взводить! – горячо проговорила молодая девушка.
– Вот и мне также после того, что я от тебя услыхал, тоже кажется; сердцем чую я, что ты правду говоришь, ну а скажи мне теперь, зачем это киевский князь тебя с собой взял или мало у него на Днепре своих красавиц, что понадобилось ему чужую вести...
– Я не чужая! – с гордостью произнесла Предслава. – Что Киев, что Плесков – всё одно, на одной родной земле, одним богам молятся, одного князя слушают... Так разве чужие они?
– Верно говоришь! Ну а на вопрос-то мне ответь.
– Хорошо, скажу тебе! Хочет князь Игорь своего дядю, Вещего Олега, просить, чтобы он позволил ему меня в жёны взять, и везёт, чтобы ему меня показать, и, что он прикажет, выслушать.
– А ты... ты ещё женой ему не стала?
– Нет! И пока от Олега Вещего решения не выйдет, согласия он моего не получит, даром что князь... А силой ему меня не взять!..
– Верно, верно... Умно!.. А вот Олег-то, строг он, говорят...
– Что ж, что строг! Строг, да справедлив – это хорошо... Недаром его Вещим зовут... Попусту так тоже и князя славить не стали бы, а если строг, так с нашим братом так и нужно: дай ему воли, а уж он сейчас думать начнёт, что другого такого на свете нет, а тут-то и гибель...
– Какова! Девица, а рассуждает как! – воскликнул воин. – Словно княжий советник!..
– Уж прости, что думаю, то и говорю!
– И всегда так говори... Любить тебя будут в Киеве... А что киевские люди далеко станом стали?
– На том берегу.
– Ты меня к ним не проводишь?
– Отчего не проводить!..
– Так пойдём!
Предслава повела за собой воина на берег. Когда он вошёл в чёлн, она сама взялась за весло и погнала лодку к другому берегу с такой лёгкостью, что старик невольно залюбовался ею.
На другом берегу видны были люди.
Это Игорь, встревоженный долгим отсутствием Предславы, отправился искать её, и теперь, увидев на реке челнок, остановился, ожидая, когда Предслава причалит к берегу.
Едва только он увидел её спутника, как на лице появилась улыбка, и он кинулся к старику.
Уж никак не мог Игорь ожидать этой встречи. Киев был ещё далеко – не менее, чем в двух днях пути, и чести такой от дяди племянник ожидать не мог.
Он обнимал старого норманна, который заменил ему с малых лет отца. Олег тоже был растроган этой встречей. Мрачные мысли его мгновенно улетучились. Старик понимал, что Игорь не мог бы так искренно радоваться, если бы у него на сердце были какие-то злые умыслы.
Чего-чего только не насказал этот Мал: и что народ-то он, Игорь, возмущает, и что на дядю своего замысел имеет: свергнуть его, а самому на столе киевском сесть.
– Говорит: засиделся ты больно, – передавал Олегу Мал, – пора и честь знать... Так вот и говорил... Поверь, князь, приуйми его, а то силу возьмёт, поздно будет... Слышь, рати он теперь сбирает.
Никогда ещё такой гнев не пылал в душе Олега. Ему, Олегу, пора честь знать! Ему, который соединил Ильмень с Днепром, укрепил власть за сыном Рюрика, ему, который поседел весь в думах и заботах о том, как бы скрепить все племена и роды в одно, как бы из кусочков составить целое, ему, который себя лишил ради того же Игоря счастья отцовского, говорить: «Пора и честь знать!» Так нет, он покажет обидчику, что его рука ещё крепко держит бразды правления, а ещё крепче меч, а коль это так, не видать ни Игорю, ни кому другому стола киевского. Там, когда под могильный курган он ляжет, пусть что хотят делают, а до тех пор он не позволит, никому не позволит на его права посягнуть, будь то даже Игорь сам...
Ослеплённый гневом, Олег и не заметил, какое удовольствие было на лице Мала. Хитрый древлянин считал своё дело выигранным. Он был уверен, что Олег поверил его наговору и Игорю теперь несдобровать... Теперь эта девчонка уже не уйдёт от него... О, как он накажет её...
Но недаром народ называл своего правителя Олега Вещим. Хорошо знал Олег народ древлянский. Лукавый, хитрый, вероломный и на всякое зло способный. Знал он, что древляне тяготятся главенством над ними Киева и думают, как бы от Киева отбиться. Заведись смута на Днепре, уж они не упустили бы случая воспользоваться этим... Не то тут что-то... Да и Игорь никогда своей строптивости не выказывал, а, напротив, всегда с дядей ласков и почтителен был. Сам-то он по характеру ни в отца, ни в мать вышел: не трус, а нерешителен, не глуп, а быстрой смекалки нет – дальше того, что перед глазами, не увидит, а ведь и не нужно было далеко смотреть, чтобы видеть, что лучше, чем за Олегом, ему и жить никогда не придётся... Недалёк парень, правда это, а всё-таки не слепой он!
Вот задумал Олег поход за море, – так и послал он племянника дружины собирать. Поехал и всё исправно делал до сих пор – со всех концов народ в Киев сходился, к походу готовясь, и почему же это, как только дошёл он до земли кривичей, сразу на другую сторону повернул: и дяде «пора и честь знать», и самому пришла пора на стол садиться...
«Не то тут... – думал Олег, – так скоро люди не меняются».
Послал Олег соглядатаев разузнать, как Игорь на Киев идёт, с добром или лихом.
Те вернулись и донесли, что возвращается молодой князь с той же дружиною, с какою и из Киева вышел. Тогда и решил Олег сам пойти навстречу племяннику...
Когда же увидал Олег слёзы радости на глазах племянника, понял, что никогда у Игоря и тени зла против дяди на душе не было... Не притворяются так... Только душой чистые могут радоваться, как Игорь радовался.
– А где же Мал? – спросил у племянника Олег, когда прошла первая радость встречи.
– Ушёл от меня!.. – отвечал Игорь.
– Куда?
– Не захотел со мной быть... Обиделся...
– На что?
– Вот её ему в обиду не дал! – ответил молодой князь, указывая на Предславу.
Девушка, с той самой минуты, как только узнала, с кем это она разоткровенничалась так в лесу, со страхом и смущением смотрела на обоих князей. Уж не наговорила ли она чего лишнего? Не было бы чего худого Игорю. Он, говорят, этот Олег, такой, что никому не спускает, и беда, если кто у него в немилость попадёт.
