Текст книги "Одиссея креативной королевы (СИ)"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 55 страниц)
– Ладно, – сказал Ирсон, – вы нас раскрыли. И что дальше?
– Дальше, – сказал Варлок, – нам стало очевидно, что ваша тайная операция окажется раскрыта также и противником. Так что нетрудно было предположить ответный удар. Поэтому, два фигуранта с автоматами Калашникова в Арт-галерее Тауранга не стали сильной неожиданностью. К счастью, там нашлись китайские ремонтники с набором инструментов, включающим самозарядные ружья 12-го калибра.
– Гм… – произнес Маккэлх, – …А как они нашлись с таким набором инструментов?
– Как-то нашлись, – тут мэр развел руками, – китайская культура загадочна. Но, это не главное в раскладе теракта. Главное – удалось вычислить, откуда взялись фигуранты,
которые решили пострелять по королеве из «Калашниковых».
– Это, – сказал Ирсон, – были боевики «Исламского Джихада», не так ли?
Ксиан Варлок утвердительно кивнул.
– Да, Эндрю, это были боевики «Исламского Джихада». Но дьявол сидит в деталях. Эти фигуранты уже арестовывались в Окленде по подозрению в связях с Аль-Каидой. Их выпустили за недостаточностью улик, и поставили под негласное наблюдение. Все их перемещения, звонки и транзакции отслеживала GCSB – главная спецслужба киви. Не странно ли, что в таких условиях они подготовили и почти осуществили теракт?
– Значит, – заключил Маккэх, – в этом была замешена GCSB.
– Брось, Петер, – сказал Ирсон, – тут нечему удивляться. Это не первый случай, когда спецслужбы проворачивают грязные делишки через террористов. Такое было и у нас в Британии, и в США, и в Новой Зеландии, кстати, тоже. После каждых парламентских выборов у киви возникает скандал из-за того, что GCSB грубо работала против любой оппозиции. Но, в суде ничего было не доказать, и национально-консервативный блок законно оставался у власти. Я уверен, что и в этом случае ничего будет не доказать.
– В этом случае, – ответил мэр, – действовали некие неформальные соглашения и, как нетрудно заметить, GCSB нарушила их. Тут уже не судебный вопрос, а нечто иное.
– Минутку… – Ирсон задумался, – …Не хотите ли вы сказать, что теперь GCSB должна выполнить компенсационные действия в пользу некой второй стороны соглашения?
– Нет, Эндрю, эти неформальные соглашения устроены несколько иначе.
– Ксиан, я понимаю, что игры спецслужб устроены иначе, но если по существу?
– По существу, Эндрю, вы угадали.
– Я угадал, и что дальше?
– Дальше… – мэр подмигнул, – …добрая фея включает волшебную палочку – и медиа-программы, которые вы проталкивали, получают «зеленый свет» в Новой Зеландии. Я полагаю, что ваши оксфордские друзья нешуточно удивились. Они рассчитывали, что проскочит не более четверти этих программ, а проскочили все. Не так ли?
Эндрю Ирсон и Петер Маккэлх молча кивнули, соглашаясь, и мэр продолжил:
– Новозеландские парламентарии из консервативного блока – конформисты, заведомо неспособные выступить против «Четвертой власти». И, поскольку «Четвертая власть» поддержала Боудис, как королеву Новой Зеландии, у вашей аферы отличные шансы.
– Минутку, Ксиан, – тут Маккэлх внимательно посмотрел на мэра, – значит, внезапный «зеленый свет», это компенсация со стороны GCSB в сторону… Кого?
– Извините, джентльмены, – Варлок поднял ладони, – мы и так уже слишком долго тут занимаемся делами. Пора возвращаться за стол. У нас ведь вечеринка. E-oe?
…
*52. Извилистый путь нео-шаманизма.
30 мая, раннее утро. Токелау, атолл Атафу, кампус кйоккенмоддингеров.
Большой моту Утуа лежит на восточном барьере Атафу – на противоположной стороне лагуны от Фалеатафу – единственного городка на атолле. Диагонали лагуны – 3 мили, и увидеть городок можно было только с 15-метровой радио-башенки кампуса – как темно-зеленую полоску на горизонте. Наверху башенки имелась квадратная технологическая площадка с брезентовым навесом и, поставив на площадку шезлонг, можно было просто смотреть на паруса в лагуне и медитировать. Или мечтать. Или размышлять о жизни. В данном случае персона, занявшая шезлонг, как раз размышляла о жизни. Эта персона – девушка лет 20 с плюсом, европеоидной расы, шатенка, умеренно-загорелая, одетая в спортивный бикини (кстати, отлично подходивший к ее фигуре), выглядела абсолютно потерянной для реальности – так глубоко она погрузилась в какие-то тяжелые мысли.
Странно, не правда ли? Вокруг – чудесное, пока еще нежаркое, утро. Легкий восточный ветерок шуршит кронами пальм – будто прикидывает, как причесать эти зеленые перья, растопыренные во все стороны. Чуть заметные волны от глубоко-синего центра лагуны, переходят в зеленовато-лазурные тона над мелководьем, и набегают на пляж (огромный километровый серп белого песка, посверкивающего искорками солнечных бликов). На мелководье резвится небольшая толпа девушек с двумя яркими мячиками – обкатывают очередную игру, придуманную позавчера, так что правила еще не совсем определены…
…Что мешает той шатенке спуститься с башенки и присоединиться к веселой компании? Этот вопрос задала себе еще одна девушка – атлетически сложенная, очень похожая на классическую скандинавку (тип, характерный больше для исторических фильмов, чем для современной Скандинавии). Эта скандинавка (не одетая вообще никак – что прекрасно подчеркивало ее отличную фигуру), некоторое время смотрела на верхушку башенки с подходящего угла (чтобы разглядеть, чем там занята персона в шезлонге), а затем, без церемоний, поднялась по лесенке и тряхнула шатенку за плечо.
– Алло, Айрис, ты где витаешь?
– Унвейг, ну какого черта, а? – слегка обиженно ответила та, – Твоими лапами можно рельсы гнуть, а ты вот так живого человека хватаешь. У тебя совесть есть вообще?
– Вообще, есть, – ответила скандинавка, прислонившись спиной к столбу навеса, – но в данный момент совесть отступает, потому что надо вытрясти из тебя депрессию!
– У меня нет депрессии! – рявкнула шатенка, вскакивая на ноги.
– Докажи мне, Айрис, пойдем на пляж, и посмотрим, как твоя спортивная форма.
– Ладно, Унвейг. Хочешь битую морду? Пожалуйста!
– По правилам пляжного самбо, – на всякий случай уточнила скандинавка.
– Понятно, – шатенка фыркнула, – кимоно ведь на тебе нет. Идем, разберемся.
…За развитием событий наблюдали три человека, устроившиеся на удобной площадке, прикрытой тремя кокосовыми пальмами, будто солнцезащитными зонтиками. Тут, на довольно грубо сколоченном тяжелом столе стоял электрочайник и микроволновка. К упомянутым аппаратам шли провода от коробки, от которой, в свою очередь уходил провод в ближайший бунгало, стоявший чуть в стороне от берега. Но вернемся к трем наблюдателям. Это были молодая женщина, мальчишка-дошкольник, и дядька лет 50. Обычные европеоиды. Женщина – изящная, хотя не эталон красоты. Мальчишка – без особенных примет, но явно имеющий родственные черты с женщиной. Дядька слегка напоминал Шрека из мультика, но не зеленый, а обычного цвета пляжного туриста.
Мальчишка, отхлебывая чай из пластиковой чашки, высказал предположение:
– Тетя Унвейг и тетя Айрис сейчас подерутся.
– Что ты, Леонардо, – возразила женщина, – они просто играют.
– Да? – недоверчиво откликнулся он, – Мама, зачем тогда дядя Халлур достал аптечку?
– На всякий случай, – ответил дядька, похожий на Шрека, действительно доставший из большой сумки рядом со столом белый пенал с характерным красным крестиком.
– Дядя Халлур, а всякий случай – это битая морда?
– Видишь ли, Леонардо, – ответил тот, – в спорте, порой, бывают случайные травмы. Ты, например, периодически влетаешь на велосипеде в колючие кусты.
– Но ведь я СЛУЧАЙНО влетаю, а тут будет НЕ СЛУЧАЙНО, – заметил мальчишка, с любопытством наблюдая, как две девушки на пляже занимают позиции.
– Хороший вопрос, – оценил Халлур, и повернулся к женщине, – как ты думаешь, Бетси, каковы критерии отличия драки от спортивной борьбы? Я имею в виду такие критерии, которые были бы легко понимаемы. Например, чтобы объяснить Леонардо.
– Критерий, это что люди друг на друга не злятся, – предложила она.
– Спорно, Бетси, весьма спорно, – поворчал он, – можно с уверенностью сказать: любой психолог мгновенно спросит у тебя: что считать злостью? Азарт – это злость или нет?
– Но, Халлур, ты ведь физик, а не психолог. И я тоже. Давай спросим психолога.
– Психолог, это тетя Айрис, правда? – отреагировал Леонардо.
– Да, милый, – сказала Бетси, – тетя Айрис, это полицейский психолог из Австралии.
– Вот это круто!!! – воскликнул мальчишка, комментируя, разумеется, не ответ мамы, а события на пляже. Айрис только что провела почти боевой вариант броска в падении с кувырком назад и толчком ногой в живот противнику.
– Леонардо, отнеси аптечку тете Унвейг, – сказала Бетси.
…
Унвейг отделалась несколькими царапинами и временным головокружением от удара фронтальной частью организма об песок. Царапины были обработаны антисептиком, а головокружение не было серьезным – значит, само пройдет.
– Ну, – съязвила Айрис Шелтон, закрыв аптечку, – есть ли еще вопросы о депрессии?
– О депрессии вопросов нет, – сказала скандинавка (точнее, условная скандинавка – на самом деле она была канадкой из Торонто), – есть вопрос: что тебя так зацепило?
– Зацепило меня? – переспросила австралийка-полицейский.
– Да. Не меня же. Ты вчера вернулась после Круглого стола, как сомнамбула, и это все заметили. Я спросила Алуэтту: что там такого было. Она ответила: ничего такого. Все показывали в прямом эфире, без обмана. Вот. А ты сегодня вскочила с утра, и даже не позавтракав, засела на башне. Давай, говори: что тебя зацепило?
– Ладно, слушай, – и Айрис поудобнее уселась на песке, – поскольку ты сама упомянула Алуэтту, то для начала: почему Алуэтта на Круглом столе вела себя так мирно? На нее непохоже. Где цитаты из Цельса, что христианство – религия воров и уродов?
– Но Айрис, это же понятно! Ведь Боудис предложила симпатичный симбиоз религий, основанный на красивом рациональном варианте гуманизма и практических делах.
– Ладно, а почему Алуэтта не обхамила этого преподобного Карпентера, который был отвратителен со своим пуританством и мудацким катехизисом времен Кромвеля?
– Но, Айрис, зачем унижаться до скандала с попом, если поп уже сам себя обосрал?
– Хм! Унвейг, скажи, Алуэтта сама придумала такую стратегию, или подсказал кто?
– Если честно, то ей подсказала Стэйси Вакехиа. И зрительские симпатии по интернет показали, что это правильная стратегия. А синодальный поп проиграл все в хлам.
Айрис Шелтон задумчиво похлопала ладонью по колену.
– Как-то все это подозрительно. Ладно, пусть Стэйси подсказала Алуэтте, как лучше обработать ситуацию на пару с королевой Боудис, и выставить Синод NZ сборищем фанатиков, не имеющих ничего общего с современными христианами-киви. Но я не понимаю: с чего вдруг королева Боудис всем этим занялась? Только не говори, что она взаправду хотела улучшить паблисити этих смешных миссионеров Стоунеров.
– Знаешь, – сказала Унвейг, – через час здесь будет разгневанный магистр Хобо Ван, он лучший политолог среди прикладных физиков. И если ты его успокоишь, то сможешь вытрясти из него все ответы, которые тебя интересуют. Ну, или почти все.
– Так…Я слышала, что Хобо Ван родом из NZ, возглавляет техникум на Факаофо, и он собирался прилететь сюда, чтобы пообщаться с Халлуром Тросторсоном, и глянуть на королеву Боудис. А что его разгневало или кто его разгневал?
– Сложная история, – проворчала Унвейг, – спроси у Хелвер. Это была ее идея.
– Так… А где Хелвер?
– Она ночью колдовала, теперь дрыхнет вот под той пальмой. Можешь разбудить ее.
– Блин… – Айрис вздохнула, и поднялась на ноги. – …Опять ты меня загрузила.
– Гордись! У тебя такая карма! – весело крикнула Унвейг ей вслед.
…
…Хелвер – своеобразная девушка была на три четверти просто канадкой, на четверть – эскимоской, и на этом основании считала себя особо продвинутой в нео-шаманизме. В некоторых случаях у нее получались сказочно-успешные практические фокусы. Иногда ничего не получалось – Хелвер воспринимала это очень спокойно. А иногда она давала странные психологически-рискованные советы. Ладно бы она давала эти советы просто друзьям и коллегам, но она поступала так и в отношении «курсантов» (тут этим словом называли девушек, травмированных сексуальным и домашним насилием). Хотя (как и в случае с фокусами) результат всегда получался позитивный, или никакой, и никогда – отрицательный, но Айрис считала безобразием такие эксперименты над курсантами. В данном случае, она была уверена, что речь идет об очередном эксперименте, поэтому разбудила Хелвер довольно бесцеремонно, и сходу резко спросила:
– Что на этот раз?
– Привет, Айрис, – отозвалась четверть-эскимоска, сладко потянулась и зевнула, – А где «доброе утро»? Знаешь, как приятно, открыв глаза, услышать: «доброе утро, Хелвер, ты замечательная, красивая, гармоничная»? Вот ты, Айрис, точно замечательная, красивая, гармоничная, но почему-то рассерженная. Что случилось? Давай, я тебе помогу.
– Давай, помогай, – проворчала австралийка, – ключевое имя: магистр Хобо Ван.
Четверть-эскимоска переместилась из позиции лежа в позицию сидя по-индийски.
– Ага, понятно, тебе кто-то наболтал чепухи.
– Хелвер! Мне никто ничего не наболтал! Просто скажи: что ты сделала?
– Я дала совет Нэнси и Барби: проводить эту южную осень ярко, сильно и радостно.
– Проводить осень? Ты о чем?
– Я о том, что сегодня предпоследний день южной осени. Послезавтра зима. А каждый уходящий сезон надо провожать красиво.
– Хелвер! Скажи прямо: что ты посоветовала Нэнси и Барби, и при чем тут Хобо Ван?
– А ты не догадалась? Я посоветовала им лететь на Факаофо и склеить Хобо Вана, не рассказывая ему, что с ними когда-то было, поскольку прошлое уже не существует.
– Склеить?!!! Не рассказывая?!!!
– Да. На одну ночь, а дальше – как звезды покажут. Я объяснила, как все сделать.
– Ты с ума сошла! – рявкнула Айрис, – Ты понимаешь, что пережили эти девушки?!
– Я понимаю, – сказала четверть-эскимоска, – что они это пережили. Этого уже нет, оно исчезло отовсюду, и надо только стереть его отпечаток из своего внутреннего мира.
– Хелвер! Я знаю эту твою нео-шаманскую философию! Но что, если Хобо Ван как-то случайно травмирует их? Это же будет возврат психосексуальной травмы!
– Не будет. Потому что это – Хобо Ван. Он как маленькое доброе солнышко.
– Неужели? – язвительно переспросила австралийка.
– Да, Айрис. Я так его почувствовала.
– Почувствовала? Ты что, спала с ним?
– Да, конечно, – ответила Хелвер с такой непосредственностью, как будто вопрос был «пробовала ли ты кока-колу?», – теперь извини, Айрис, я пойду в туалет. А тебя ждет хорошая девочка Пеланг. Улыбнись.
С этими словами, четверть – эскимоска упруго вскочила на ноги, дружески похлопала австралийку по плечу, и побежала трусцой в сторону ближайшего бунгало-коттеджа.
– Подожди! – крикнула Айрис, – А почему Хобо Ван разгневан?
– Ну… – отреагировала Хелвер, остановившись на секунду – …Значит, девчонки ему рассказали… После. Наверное, получилось весело. Не беспокойся из-за этого.
– Черт побери… – буркнула Айрис, и повернулась к смуглой девочке лет 10, которая с немного обиженным видом стояла, прислонившись худеньким плечом к пальме.
– Я тут, – сообщила она, – а ты занята, и меня не замечаешь.
– Что ты, Пеланг! – воскликнула австралийка, сделала два шага вперед, и порывисто, слишком крепко, обняла девочку.
– Ой, ты меня раздавишь!
– Черт… Извини, Пеланг, просто я сегодня немного задерганная. Так бывает.
– Бывает, – согласилась та, и подмигнула, – а я тебе принесла подарок, угадай от кого!
– М-м… Вряд ли я угадаю. Может, от Стоунеров?
– Нет! Не угадала! Не угадала! Вот, возьми, и попробуй еще раз угадать! – и Пеланг с торжественным видом протянула австралийке какое-то широкое и гибкое прозрачное кольцо. Айрис не сразу поняла, что это такие необычные очки для дайвинга
– М-м… – она надела очки и огляделась, – …Хорошая штука. И от кого это?
– От инженера Ларвефа! – объявила Пеланг, и добавила, – Ты могла бы угадать.
– Может, и могла бы, – задумчиво согласилась Айрис, – А почему Ларвеф передал этот подарок через тебя?
– Потому, что он ночью летал на Самоа Паго-Паго за спецгрузом, и прокатил меня. Он почти всегда меня катает, ты же знаешь. На ночном маркете Паго-Паго столько всяких штучек – ты же была, видела. Вот, он мне подарил сандалии, и шортики. Я сказала, что хорошо бы что-то подарить тебе, и выбрала эти очки. Тебе же понравилось, да? Я умею выбирать подарки! Ну, я побегу завтракать, я еще не успела. Ты не уходи, я быстро!
Сделав такое объявление, Пеланг подтянулась на плечах Айрис, чмокнула ее в нос – и, развернувшись, побежала в сторону несколько аляповатого здания с угловатой крышей, расчерченной камуфляжными узорами (такая тут была столовая). Большинство зданий кампуса имели камуфляжный дизайн. Это Айрис поняла еще в декабре прошлого года, оказавшись здесь с первыми «курсантами» – Нэнси Руст и Барби Гаррет. Теми самыми, которые (как выяснилось) отправились вчера с секс-миссией к магистру Хобо Вану на Факаофо по совету нео-шаманки Хелвер. С точки зрения полицейской психологии, это недопустимая авантюра… В начале декабря прошлого года эти две 19-летние киви, с юношеской бесшабашностью, поучаствовали в любительском эко-патруле к северу от Австралии, на полпути к Папуа, и угодили в лапы банды яванских мигрантов. Термин полицейского протокола «побои второй степени и групповое изнасилование» – весьма слабая характеристика произошедшего. Правда, то, что сделал меганезийский спецназ, «накрывший» эту банду примерно через полдня – вообще не поддается описанию. Как рассказали австралийские полисмены «это круче, чем в кино про битву за Иводзиму». Девушки-киви были освобождены и (когда выздоровели после физических травм), поехали на Атафу в сопровождении Айрис Шелтон, младшего офицера СКомПол) для психореабилитации. Айрис уже была знакома с работой Народного флота против работорговцев. Прошлой осенью она (еще стажер полиции Австралии) на семь недель не совсем добровольно (точнее – совсем недобровольно) оказалась в экипаже незийского морского перехватчика, ходившего в секторе к западу от Палау. Схема работы: если на задержанном корабле найдены рабы, то всех, кто их вез – в расход на месте без суда.
10-летняя Пеланг – индонезийская девчонка с острова Сулавеси, уже год пробывшая в рабстве, и отправленная к очередному перекупщику – появилась на Атафу вследствие одного из таких задержаний в марте этого года, когда Айрис Шелтон уже работала в кампусе, как спец-офицер южно-тихоокеанской (а точнее – австрало-новозеландской) полицейской службы СКомПол. Теоретически, спец-офицер не имеет права заводить любимчиков среди «курсантов», но Айрис отступила от этого правила – ведь Пеланг нуждалась не только в реабилитации после пережитого насилия, но и в ком-то, кто бы заменил ей маму, или, хотя бы, старшую сестру. И Айрис попала в хорошо известную «ловушку Экзюпери» (ты в ответе за тех, кого приручил). Это – одна психологическая проблема. А второй психологической проблемой стал Ларвеф, бортинженер морского перехватчика – веселый и остроумный хиппи, иммигрант в Меганезию из США.
У Айрис с Ларвефом случился «как бы, фронтовой роман» (надо было как-то снимать напряжение – верно?). Есть свое очарование в таких романах, заведомо без будущего. Красивый финал: поцелуй на причале, и фото на память. Так и было 10 декабря, когда «практика» Айрис внезапно прервалась. Дальше – возвращение в Австралию. Ларвеф остался географически – в квадрате Палау – Папуа – Индонезия – Филиппины, а хронологически – в прошлом. Но, через три недели, в Новый год вспыхнула атомная «Декадная война», с главным фронтом в том квадрате…
…5 января появился повод (отправлять на Токелау девушек) и Айрис отправила SMS Ларвефу.
Iris> Ты как?
…Прошел, наверное, час. А затем пришел ответ.
Larv> Я – ОК. Ты?
…И покатился диалог из коротких фраз.
Iris> ОК. Буду работать на Токелау.
Larv> Классно!
Iris> Я смотрела TV про ваш квадрат. Ужас.
Larv> Был ужас.
Iris> А сейчас?
Larv> Все ОК. Добиваем.
Iris> Кого?
Larv> Всех, кто не смылся.
Iris> Это как?
Larv> Расскажу после войны.
…Ларвеф демилитаризовавшийся из Народного флота, прилетел на Атафу в феврале. Видите ли, ему было все равно, где осесть, и он поискал, нет ли чего там, где работает чудесная девушка Айрис. Оказалось, что есть. Ларвефу предложили здесь интересную работу в ЭЭНХММЭ (Экспериментальном Эллинге Нехимической Мобильной Мини-Энергетики) на моту Туага, соседнем с моту Утуа. А значит – по соседству с кампусом кйоккенмодингеров, где по теме психореабилитация работала Айрис Шелтон.
Внимательный взгляд, конечно, сразу зацепиться за странный термин «Нехимическая» применительно к энергетике. Только очень наивный человек может подумать, что тут имеется в виду какая-то ветровая, или солнечная энергетика. В таких случаях прямо и незатейливо пишут «ветровая» или «солнечная». А «нехимическая» пишут если… Ну, теперь, вы догадались, с каким видом энергии экспериментировали на этом эллинге?
Наличие атомного объекта по соседству ничуть не удивило Айрис. Она была в курсе происхождения этого кампуса (что-то услышала краем уха, о чем-то догадалась). Даже офицеры АЭО уже не сильно скрывали, что нео-шаманизм в значительной мере инфо-прикрытие. На самом деле, сюда перед войной эвакуирована с атолла Киритимати одна лаборатория совместного канадско-незийского атомно-энергетического предприятия. По неким причинам, основу персонала лаборатории составляли молодые женщины с легким увлечением идеями феминизма. Чем не ведьмы? В ходе Декадной войны, Комплекс на Киритимати подвергся ракетной бомбардировке, и был восстановлен в апреле. За этот период лаборатория «пустила корни» на Атафу и стала самостоятельным филиалом…
В общем, основная функция кампуса была для Айрис Шелтон более-менее ясной, но в отношениях с Ларвефом было намного сложнее. Он нравился ей, и она нравилась ему. Только одна проблема портила дело: Ларвеф был хиппи. Это не мешало ему воевать, и стричься «под ежик», но моногамии это мешало радикально. Ларвеф считал, что секс с Айрис никак не исключает для него секс с другими девушками (а для Айрис – никак не исключает секс с другими парнями). Он не скрывал этого. Он готов был спокойно это обсуждать. Он говорил: «Айрис, ты ссылаешься на обычаи, которые не соответствуют биологии. Я люблю тебя, но если ты в какой-то день не настроена на секс, или тебя нет рядом, то чем тебе может повредить мой секс с другой девушкой?». Айрис хотела это объяснить – но у нее получались какие-то морализаторские глупости, или штампы из глянцевых журналов для человекообразных овощей – рантье и офисного планктона. В результате она сердилась, ругалась, а Ларвеф говорил: «извини, что я тебя расстроил, поговорим об этом в другой раз, если ты захочешь» – и исчезал. Правда, ненадолго. А дальше – он возвращался, и все было прекрасно до следующего повода к разговору.
Как-то раз Айрис, специально переспала с посторонним парнем. Капитан транзитного корабля. Симпатичный веселый этнический эквадорец. Отличный партнер для секса по случаю. Вечером – встретились, утром – разбежались. Австралийку интересовало: какая будет реакция Ларвефа? Оказалась – никакая. Хиппи верил в то, о чем всегда говорил: свобода – это красота, а красота – это свобода. В частности, свобода секса. Такие дела.
А вчера Айрис сделала такой заход: «Ларвеф, давай по-другому. Давай ты объяснишь: почему можно спать с кем-то на стороне, игнорируя чувства своей пары?». Он ответил: «Чертик спрятан в отношении к другому человеку, как к собственности, как к чему-то твоему, как твоя лодка, или твой ноутбук. Но человек – не собственность, правда же? Вспомни: что мы делали с людьми, поступавшими вопреки этому принципу?». Айрис мгновенно вспомнила практику на морском перехватчике, и разревелась. Ларвеф в очередной раз исчез, сказав: «извини, что я тебя расстроил»… А сегодня передал ей подарок через Пеланг (и по выбору Пеланг). Конечно, он знал, что в таком варианте Айрис психологически не сможет отказаться… Вот, кстати, Пеланг возвращается.
…Пеланг вернулась уже без сандалий и без штанишек – на ней был только браслет-коммуникатор и улыбка во всю мордашку.
– Это уже я! Ну, поплыли на ближний риф в лагуне, испытаем твои новые очки!
– Ладно, – согласилась Айрис (не отказывать же маленькой девчонке, у которой такая радостная улыбка).
…
Айрис увлеклась дайвингом в новых очках, и совсем забыла, что прилетит Хобо Ван. Вспомнила, только увидев маленький гидроплан, заходящий на лэндинг. Причем не к пирсам, а прямо сюда, к рифу, лежащему в лагуне в четверти километра от берега. За короткий интервал времени (пока гидроплан катился по воде, и маневрировал, чтобы подъехать поближе), австралийка успела прокрутить в голове возможные сценарии…
…Гидроплан остановился, и почти сразу же с правого поплавка изящно – «ласточкой» нырнули две девушки – киви. Так, понятно. Нэнси и Барби в полном порядке. У Айрис Шелтон отлегло от сердца. Главное: не случился возврат психосексуальной травмы. А разгневанный магистр Хобо Ван это нестрашно. Айрис была мельком знакома с ним, и отлично понимала: все обойдется недовольным ворчанием. Вот он – магистр. Молодой дядька, 35 лет, невысокий, толстоватый для своего возраста, несколько неуклюжий, но подвижный, энергичный, в общем – в достойной биофизической форме. Он шагнул из кабины на поплавок, и с демонстративной небрежностью обожравшегося альфа-самца нутрии, шлепнулся в воду. Там движения Хобо Вана, как по волшебству, стали четко-выверенными. Он легко нырнул до дна, затем проплыл снизу вверх по диагонали и, с превосходной точностью вынырнул прямо перед носом у Айрис.
– Aloha, офицер Шелтон,– несколько церемонно начал он.
– Aloha, магистр, в тон ему ответила австралийка.
– …Вы знаете, – продолжил он, – до сих пор мы с вами мало пересекались, и все-таки, я достаточно знаю о вас, чтобы глубоко уважать за человеческие и за профессиональные качества. Возможно, я чего-то не понимаю, но у меня не укладывается в мозгу, как вы позволили, чтобы эти две чудесные девушки, пережившие менее полгода назад травму психофизической, в частности – сексуальной сферы, пустились в подобную авантюру с мужчиной, не обладающим профессиональными знаниями в такой сфере, и вообще не информированным о том, что упомянутая травма у названных девушек имела место?
– Ой, – непроизвольно отреагировала Айрис.
– Что – ой, офицер Шелтон?
– Ой, в смысле, я не думала, магистр, что вы говорите в жизни, как на лекции.
– Ну… – произнес Хобо Ван, и перевернулся в воде на спину, – …Со мной это бывает в случае, если я рассержен, и стараюсь строить речь так, чтобы не обидеть кого-либо.
– Благодарю вас за тактичность, магистр, – сказала она, – и извините, что наша команда втянула вас в этот психологический эксперимент без вашего согласия.
– Ну, офицер. Передо мной-то не надо извиняться. Мне от хорошего группового секса никакого вреда, а только польза для здоровья. Но две очаровательные девушки весьма рисковали. Вдруг я бы затронул не ту струну, вы понимаете? И что тогда?
Австралийка мысленно вздохнула, готовясь взять на себя чужой занос, и объявила:
– Наш эксперт, которому я доверяю, сделал вывод, что с вами такого не произойдет.
– Ваш эксперт сделал такой вывод? Ну, тогда, конечно, никаких претензий.
– Благодарю за понимание, магистр Хобо Ван. Mauru-roa.
– Aita pe-a, офицер Шелтон. Позвольте пригласить вас на дегустацию бананового пива, сваренного по факаофской технологии. У меня на борту оно всегда есть – для друзей.
– С удовольствием, магистр, – ответила она.
– В таком случае, – предложил Хобо Ван, – вылезайте на поплавок и устраивайтесь под крылом, где тень, а я принесу все, что надо.
…
Распитие пива на поплавке гидроплана тихим утром в лагуне – процедура, навевающая мысли о колдовстве типа «Фата-Моргана». Все вокруг кажется несколько нереальным, сказочным. Изумительная лазурная вода, которая отсвечивает яркими бликами, но так прозрачна, что, посмотрев вниз, можно разглядеть ярких рыбок, деловито снующих на извилистом буром ландшафте коралловых холмов. А на расстоянии пары сотен метров раскинулся неправдоподобно-белый пляж, над которым покачивают кронами пальмы, наклоненные к воде, будто они захотели полюбоваться своими отражениями в кривом зеркале едва заметных волн, набегающих на песок. Можно прислушаться, и тогда уши начинают улавливать тихий баюкающий шорох этих волн. Ш-ш… Ш-ш…
… – Вы обеспокоены, офицер Шелтон, – заметил Хобо Ван, протянув ей стакан.
– Да, – она тряхнула головой, – mauru, магистр.
– Maeva, – ответил он и сделал глоток. Она тоже попробовала, и честно похвалила:
– Вкусно! Я бы назвала напиток не банановым пивом, а легким банановым вином.
– Быть может, вы правы. А все-таки, чем вы так обеспокоены, если не секрет?
– Тут, на Атафу, – медленно произнесла Айрис, – многое непривычно для меня.
– Атафу странное место, – отозвался Хобо Ван, – история накладывает отпечаток. Если говорить в терминах буддизма, то этот атолл отягощен некоторой кармой.
Австралийка с удивлением посмотрела на него.
– Магистр, о чем вы?
– А вы, – спросил он, – знаете историю колониального правления на Атафу?
– Так, в общих чертах, – ответила она, – атолл Атафу был открыт в середине XVIII века британской экспедицией, но населения здесь не было. И через сто лет, когда на Атафу побывала вторая британская экспедиция, населения тоже не было. Только иногда сюда приплывали туземцы с соседних атоллов – за кокосами. Но в конце XIX века, когда все атоллы Токелау стали британской колонией, на Атафу уже был поселок, христианская миссия, и плантации. Видимо, часть соседних туземцев успела сюда переселиться.
– Вы не в курсе, – спокойно заключил Хобо Ван, – что происходило на Атафу в течение полувека между второй экспедицией и прибытием британской администрации.
– Видимо не в курсе, – согласилась Айрис, – а что здесь происходило?
– А вот что, – сказал он, – плантаторы-европейцы увидели, что Атафу плодороднее, чем соседние атоллы. Тогда они захватили в рабство более тысячи туземцев с Факаофо и с Нукунону, и пригнали сюда. Тогда и была основана миссия, для объяснения туземцев воли бога, желающего, чтобы они работали на белых господ. Но полинезийцы плохо переносят рабство. Три четверти умерло от тоски и болезней. Не удался бизнес…
Хобо Ван замолчал, вертя в руке стакан с банановым пивом – будто его интересовали сверкающие при этом солнечные блики. Айрис Шелдон вздохнула и пробурчала:
– Неприятная история.
– Да, – подтвердил он, – впрочем, это кануло в прошлое. Теперь здесь сверхновая эра.
