Текст книги "Одиссея креативной королевы (СИ)"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 55 страниц)
– В таком случае, Бриан, – строго сказала она, – пожалуйста, не перебивайте. Тимоти, я прошу вас продолжить.
– Да, миледи. Итак, бизнес с гуркхами шел бойко, позволяя Кестенвэлу и компании не только получать теневой доход, но и строить особые отношения с лидерами ряда стран Содружества в Третьем мире. В данной истории важны отношения с султаном Брунея. Именно гуркхи из спецназа Брунея в ходе миротворческой операции «Алмазная сабля» внезапно высадились в ключевых точках острова Новой Ирландия, и уничтожили там гарнизоны Народного флота Меганезии. При этом погибли два авторитетных полевых командира: мистер Кресс по прозвищу Багио, и мисс Мип по прозвищу Тринити. Эти фигуранты были близкими друзьями Сэма Хопкинса по прозвищу Демон Войны, экс-директора Конвента. Возможно, Сэм Хопкинс до сих пор является главной властью в Меганезии, а тогда в новогоднюю ночь, он пообещал превратить Бруней в сплошной погребальный костер. Обещание начало исполняться сразу же после ядерного удара по японским кораблям, 7 января подключившимся к операции «Алмазная сабля».
– Тимоти, – мягко произнесла королева, – говорят, что Сэм Хопкинс, Демон Войны, это пропагандистский миф, созданный меганезийской спецслужбой.
Тимоти Стид вздохнул и невесело улыбнулся.
– Я это слышал. Но, 4 декабря наше правительство пыталось ликвидировать этот миф точечным ракетным ударом по яхте-шхуне в акватории Маршалловых островов. Сэм Хопкинс, по разведданным, там был. Днем позже, на блоге Сэма появилось обещание ответить. Затем штурмовая группа Народного флота снесла все объекты Британского Содружества в столице Папуа, и ближайшие нефтяные платформы «British Gasoline». Позже наш военный министр сказал, что меганезийская атомная бомба – это миф. Но, 1 января эскадра «Арктур» в Беринговом проливе подорвалась на атомных минах. Я там был, и знаю. Мне и еще одному офицеру удалось доплыть до острова Диомед и послать рапорт в штаб. Но, до меганезийского атомного удара по японским кораблям 7 января, наши власти скрывали ситуацию с «Арктуром». Так что я не верю мифам о мифах.
– Значит ли это, Тимоти, что вы верите в существование Сэма Хопкинса?
– Миледи, пока что мне кажутся равновероятными версии, что он есть, и что его нет.
– Понятно… – королева задумчиво сплела пальцы, – …Простите, теперь я вас перебила. Продолжайте, пожалуйста.
– Да, миледи. В ночь с 7 на 8 января авиация Меганезии с Палау была переброшена на скрытую базу где-то в зоне нейтральных Филиппин, и рейдами оттуда начала сносить нефтегазовые объекты Брунея, уже никем не прикрываемые. Никто не хотел попасть в возможную атомную мясорубку. И султан, от безысходности, публично свалил вину за десант гуркхов на некие милитаристские круги Британии, включая клуб «Гималаи».
– Но это же был абсурд! – воскликнула королева.
– Абсурд или нет, – отозвался Стид, – но нези перестали бомбить Бруней. Исходя из их обычаев, это значит: они перенесли поиски объекта мести в другой регион. Поэтому я предположил, что скоро нези проведут атаку непосредственно в Британии.
Королева Боудис изящно сделала крошечный глоточек кофе и произнесла:
– Значит, Тимоти, по вашей версии, это теракт меганезийской спецслужбы INDEMI.
– Да, миледи.
– Но, – добавила она, – мне почему-то кажется, что вы недоговариваете.
– Да, миледи. Я не договариваю, поскольку вторая часть моей версии очень слабая.
– Тем не менее, Тимоти, я хотела бы услышать эту вторую часть.
– Если вам угодно миледи, то я вижу это так. Нези нанесли Британии один удар, но не последний. Они будут методично бить дальше, чтобы подорвать наш престиж. И другие политические силы втянутся в игру: «обгрызем Британию». Судя по бирже, британские ценные бумаги на грани обвала, а игроки в Аргентине и ЮАР задумались о том, чтобы поделить британские субантарктические острова. Еще один удар, и они этим займутся, а Британия уже не в той форме, чтобы воевать в Южной Атлантике, как при Тэтчер...
– Какие у вас основания так говорить?! – не выдержал советник Онербелт.
– Только интуиция, – ответил Стид.
– Тимоти, – сказала королева, сделав еще глоток кофе, – исходя из вашей интуиции, где противник нанесет следующий удар по британским интересам?
– Наследство барона Кестенвэла, – мгновенно ответил он, и пояснил, – согласно СМИ, у барона были неформальные соглашения с концернами «British Gasoline» (BG) и «Naphtha Chemical United» (NCU). Эти соглашения касались:
* Комплекса Ева-ГЭС с заводом по сжижению природного газа на реке Йиррам, в северо-западной Австралии в практически ненаселенной части побережья Тиморского моря.
* Пяти нефтяных платформ в море Сулавеси, между Филиппинами и Индонезией, семи платформ в Мексиканском заливе, и двух платформ на шельфе Анголы.
* Трех богатых рудников рения: на лавовой отмели Бадарбур в Андаманском море, на острове Итурофу, входящем в Курильскую островную дугу, и в подводном метеоритном кратере Махуика на юго-западном участке шельфа Новой Зеландии.
* Инвестиционного фонда «Royal Synergetic», зарегистрированного на Мальте
Если наследник барона сменит политику, то провалятся уже стартовавшие проекты по транспорту шельфового газа из арафур-тиморского региона, по добыче морской нефти Сулавеси индонезийской, и по рениевым катализаторам для производства полимеров и синтетического углеводородного топлива. Убытки достигнут ста миллиардов долларов. Далее, с учетом того, что в январе после Второго Меганезийского конфликта уже были зафиксированы огромные убытки из-за потери нефтегазовых районов Фиджи-Тонга и Восточного Папуа, такой вал новых проблем обрушит BG, NCU и, вероятно всю ФПГ «Гиперборейский клуб». Личный клуб «Гималаи» Мейнарда Кестенвэла был частью этого большого клуба-ФПГ. А эффект домино затронет четверть экономики Британии.
– Нехорошая перспектива, – согласилась королева.
– Миледи Боудис, – вмешался советник Онербелт, – этот прогноз опирается на идею о враждебности наследника Кестенвэла. Но где основания так считать?
– В СМИ, – сказал Стид, – назван лишь один наследник: это мисс Чанди Кестенвэл. Ее отношение к британскому истеблишменту тоже известно из прессы.
– Но, – возразил Онербелт, – ведь барон Кестенвэл вычеркнул ее из завещания. Как мне довелось услышать, это значит, что наследником стал «Гиперборейский клуб».
Майор Стид отрицательно покачал головой и пояснил:
– В СМИ приведен детальный анализ ситуации. В старом тексте завещания наследники перечислялись так: жена, старший сын, старшая дочь, средний сын, и младший сын. А дальше говорилось: если никого из домочадцев не осталось в живых, тогда наследует «Гиперборейский клуб». Этот текст не переписывался, но в нем дважды выполнялись зачеркивания под нотариат. Так был вычеркнут старший сын Найджел, погибший 5 лет назад. А недавно барон вычеркнул старшую дочь Чанди, из-за ссоры. Но она жива, и осталась домочадцем, это значит, что «Гиперборейский клуб» не может наследовать. Получается, что наследует, все же, Чанди. Таково мнение юристов-комментаторов.
– Но, – заметил Онербелт, – суд может объявить Чанди недостойным наследником.
– Что ж, – Стид пожал плечами, – допустим, что суд будет исходить не из соображений здравого смысла и закона, а из интересов ФПГ «Гиперборейский клуб». Обычное дело внутри доброй старой Англии. Но тут речь об имуществе на территории других стран, имеющих свою юстицию, свои национальные интересы, диктуемые своими группами политического влияния. Заведомо ангажированное решение британского суда откроет своеобразный ящик Пандоры. Это затронет уже не четверть нашей экономики, а всю.
В кабинете повисла тишина. Королева обвела взглядом собеседников и объявила:
– Все, что вы сейчас рассказали, Тимоти, чрезвычайно интересно.
– Спасибо на добром слове, – ответил Стид, – но это только мои предположения.
– Понятно, – сказала королева, – а вы, Бриан, не хотите ли что-нибудь добавить?
– Я пока взвешиваю аргументы про и контра, – ответил советник Онербелт.
– Вы взвешиваете, и что у вас получается?
– Получается, – неохотно произнес советник МИД, – что пора строить оборону.
– Спасибо Бриан. Скажите, Тимоти, у вас есть рецепт действий для нашей стороны?
– Простите, Боудис, но я не дипломат. Я бывший шпион и будущий деревенский коп.
– Интересная автобиография, – сказала королева, – но, если вы намерены стать самым настоящим деревенским копом, то вам надо научиться с важным видом рассуждать о политике. Это существенная часть образа. Начните прямо сейчас.
…
7 марта. Утро. Британия, Виндзор, традиционная резиденция королевы.
Согласно распорядку дня, заведенному якобы, много веков назад (а на самом деле – в середине XIX века), королева встает в 8:00 и, завтракает в 8:30, просматривая газеты, подготовленные для нее двумя специально обученными секретарями. Ходят слухи, что секретари обязательно должны носить имена Петер и Эндрю (как два первых апостола Христа согласно библии). Якобы, это правило ввел Генрих VIII Тюдор в 1534-м, когда порвал с Папой Римским и объявил себя главой Англиканской церкви. На самом деле, подобного правила не существует, но… Двух утренних газетных секретарей королевы Боудис действительно звали Петер и Эндрю. Три дня назад королева лично назначила Петера Маккэлха и Эндрю Ирсона на эти должности. Ах! Жуткое нарушение традиций немедленно вызвало в «желтой прессе» волну публикаций об этих новых придворных. Достоверно было известно лишь то, что Маккэлх и Ирсон 15 – 20 лет назад учились на факультете археологии в Оксфорде одновременно с будущей королевой. Но разве это удовлетворит публику, жаждущую сенсаций? Конечно, нет! И вот сегодня…
– …Ну, парни, – произнесла королева, энергично отрезая себе изрядный кусок омлета с беконом, – какие новые гадости про меня пишут сегодня?
– Тебя интересуют только принципиально новые гадости? – уточнил Ирсон.
– В каком смысле «принципиально»? – спросила она.
– В смысле, – пояснил он, – что существует еще логическое развитие старых гадостей.
Королева прожевала омлет, запила глотком чая, и объявила решение:
– Начнем с логического развития. Что там?
– Там, – сказал Маккэлх, – продолжение расследования репортеров-стрингеров, как-то влезших в закрытый аристократический клуб «Встреча на одну ночь без имен и лиц». Согласно тексту стрингеров – я цитирую: «Это порочное место, куда сливки общества приходят для тайного адюльтера. Там чьи-то жены и чьи-то мужья грубо и дико совокупляются, при этом боясь узнать, кто их партнер, даже сильнее, чем боятся сами оказаться узнанными». Боудис, ты оценила слог?
– Я оценила, Петер. А что там конкретно обо мне?
– О тебе… – тут Маккэлх откашлялся, – …О тебе пишут, что ты там переспала с пятью разными субъектами за один месяц. Не одновременно, разумеется.
– С пятью субъектами? О! Эти стрингеры льстят мне. А что там еще?
– Еще, они особенно акцентируют внимание на одном субъекте: киноартисте Рослине Вокстоне, который играет главную роль в супер-популярном телесериале «Секира».
– Гм… И что пишут стрингеры обо мне и этом киноартисте?
– Они пишут много, и напирают на то, что ты с этим Вокстоном занялась любовью не в человеческом помещении, а в клубной конюшне на сене. И кони присутствовали.
– Кони присутствовали? – переспросила королева, – Мне приписывают секс не только с симпатичным и физически мужественным, хотя совершенно пустым, парнем, но еще и с такими же симпатичными мужественными конями?
– Нет, Боудис, там пишут только, что кони были рядом и… Наблюдали, что ли.
– Ладно, – королева махнула рукой, – тогда это неинтересно. Я надеюсь, что не научила клубных коней ничему плохому. Бог с ними, со старыми гадостями. Давайте новые!
Маккэлх хлопнул Ирсона по плечу.
– Давай. Эндрю, излагай.
– Э… – протянул Ирсон и посмотрел на Маккэлха.
– Э… – повторил тот, – …Боудис, ты читала публикации, что мы оба твои любовники?
– Конечно, я читала. Но, как уже было сказано: старые гадости мне неинтересны.
– Речь идет о новых гадостях, – пояснил Эндрю Ирсон, – сегодня несколько таблоидов напечатали, что принц-консорт Гарри не является отцом обоих твоих детей.
– А кто является? – спросила королева.
– Вот… – сказал Ирсон и выразительно посмотрел на Маккэлха.
– Боудис, – сказал Маккэлх, – там пишут, что отец Беатрис и Дункана, это я.
– Даже так? – королева покрутила кусочек бекона на вилке, – Почему ты, а не Эндрю?
– Потому, – ответил Маккэлх, – что про Эндрю пишут, будто он еврей.
Королева сделала паузу, чтобы прожевать кусочек, и заметила:
– А как мнимое еврейское происхождение Эндрю противоречит версии о том, что он является отцом Беатрис и Дункана, или хотя бы кого-то из них?
– Банально, – сказал Ирсон, – значительный сегмент аудитории «желтой прессы», это бытовые антисемиты, и редакции не пустили такой слух из страха последствий.
– Боже мой, что за средневековый идиотизм, – произнесла королева, подвинула к себе коммуникатор и начала быстро набирать нечто на сенсорном экране, комментируя свои действия, – …Я сочиняю SMS для Гарри с дюжиной ласковых слов. Мне следовало бы встречаться с ним чаще, чем раз в полгода, но у нас нет общих интересов. В свое время Гарри был хорош, как мужчина. Вероятно, он и сейчас хорош… Но, для него на первом месте всегда была Африка. И в какой-то момент я осознала, что не готова делить его со всеми этими жирафами, крокодилами и гиппопотамами, не говоря уже о его подружках-африканках. Гарри тоже понял, что лучше будет остаться просто друзьями. Это немного грустно, не правда ли?.. Все, я отправила SMS. Продолжайте, парни. Что там еще?
– Еще, – сообщил Маккэлх, пишут, что мы с Эндрю любовники. В смысле, что мы геи.
– Странно, – заметила королева, – если вы геи, то как ты оказался отцом моих детей?
– Это параллельная линия гадостей, – пояснил он.
– Параллельная линия, – неожиданно-задумчиво отозвалась она, – ладно, парни! Теперь перейдем к делу. Я намерена вскоре посетить Австралию и Новую Зеландию на яхте, и вопрос состоит в том, есть ли на примете яхта, которой я могу воспользоваться.
Возникла пауза. Стало слышно тиканье старинных часов на стене.
– Это вопрос к нам? – поинтересовался Ирсон.
– Да, – лаконично ответила Боудис.
– Мм… – Маккэлх сосредоточенно подергал себя за рыжий чуб, – …Насколько я знаю, исторически, со времен реставрации монархии в 1660 году было 83 яхты, официально именовавшиеся HMY – Her Majesty’s Yacht. Они формально считались судами ВМФ...
– Петер! – перебила королева, – В данный момент мне безразлично, сколько их было!
– Подожди, Боудис. Дай я договорю. Так вот, последняя 83-я яхта – HMY «Britannia», принадлежавшая твоей двоюродной бабушке, выведена из эксплуатации в 1997 году, поскольку лидер лейбористов Джон Мэйджор в том году перед выборами пообещал построить новую, 84-ю HMY, если выиграет эти выборы. И он, выиграл, но отказался строить, сославшись на другое свое обещание: снизить расходы госбюджета.
– Короче говоря, яхты у меня нет, ты это хотел сказать?
– Именно это. Извини, если я тебя расстроил.
Королева покивала головой и вздохнула.
– О, боже! Какая свинская эпоха настала после победы в Первой Холодной войне!
– Да, – с легкой иронией поддержал Ирсон, – обманывать своих избирателей, это вроде традиции, но обманывать свою королеву, это уже форменное свинство.
– Не ерничай, Эндрю, – строго сказала она, – так или иначе, мне нужна яхта.
– Никаких проблем, – ответил он, – скажи только когда, где и какая именно.
– Первого апреля, на американском острове Гуам, скромная королевская яхта. На мой взгляд, Международный день смеха отлично подходит для старта моего круиза.
– Боудис, ты хочешь поручить Эндрю и мне подбор яхты? – уточнил Маккэлх.
– Да. Иначе, зачем бы я это вам говорила.
– ОК, отлично! – он кивнул, – в какую сумму надо уложиться?
– Сейчас, Петер, минуту… – королева поиграла пальцами на коммуникаторе, – …Надо уложиться в 350 тысяч фунтов, включая годовые эксплуатационные расходы. Можно округлить до полумиллиона американских долларов, для удобства счета.
– Э-э… – протянул Ирсон, набрав запрос на своем ноутбуке, – …Извини, Боудис, но ты должна понять: королевская яхта, даже скромная, имеет 250 футов в длину, 1000 тонн водоизмещения, и по каталогу оценивается в сто раз дороже, чем ты сейчас сказала. Я абсолютно серьезно говорю. Цены на такие яхты пляшут у черты 50 миллионов USD.
– Не годится, – отрезала королева, – ты назвал сумму, превышающую годовой бюджет британского королевского двора. Я тебе уже сказала, сколько мы можем выкроить. И никаких увеличений. Ты можешь спросить у моего бухгалтера, к каким ухищрениям приходится прибегать, чтобы покрыть из этого бюджета содержание дворцов, парков, лакеев, и прочих декораций, символизирующих британскую самобытность.
– Ясно, Боудис. Значит, полмиллиона долларов. За это можно купить, например такую симпатичную новенькую 50-футовую яхту. Вот, взгляни.
– Трэш, – припечатала королева, бросив взгляд на экран, – эта калоша слишком мала и, главное, стандартна и скучна. Плавучий бордель для свиты разжиревшего лавочника.
– А как тебе вот такой кораблик? – спросил Маккэлх, который тоже пустил в дело свой ноутбук, – посмотри: вот экспедиционное океанографическое судно длиной 200 футов, продается за 400 тысяч USD. Это можно считать приблизительно королевской яхтой.
– Правда, Петер? – переспросила королева, – А ты посмотри на год постройки. Ты что, хочешь, чтобы я вышла в море на ржавом корыте, которое вдвое старше меня?
– Нет, Боудис, я дал тебе посмотреть для информации. А почему ты хочешь посетить Австралию и Новую Зеландию именно на яхте? Может, лучше полететь самолетом?
В ответ, королева выразительно постучала себя указательным пальцем по макушке.
– Яхта позволяет мне делать по дороге технические остановки на островах, занятых Меганезией. Именно технические. Никакого повода для скандала.
– А! – понимающе произнес Маккэлх, – Тогда, понятно, без яхты никак не обойтись.
– Да, – согласился с ним Ирсон, – только денег на королевскую яхту не хватает.
– Петер! Эндрю! – ласково обратилась к ним королева, – Я понимаю, найти достойную королевскую яхту в пределах названных сроков и суммы – непростая задача. Но, я ни секунды не сомневаюсь, что вы ее решите. Вы мои друзья, и я верю в вас.
– Конечно, Боудис, мы справимся, – решительно заявил Маккэлх.
– Но, – добавил Ирсон, – дай нам некоторую свободу маневра, чтобы мы могли подойти креативно к этой проблеме. Ну, хотя бы разреши нам уменьшить размер яхты в пользу качества и оригинальности. Ведь королевский вид яхты определяется не размером.
– Парни, – сказала она, – выбирайте так, как на ваш взгляд будет наиболее разумно.
…
*4. Спецслужбы и ламантины.
Утро 9 марта. Восток Новой Гвинеи. Остров Новая Британия.
Остров Новая Британия – это 400-километровая сарделька, юго-западный берег которой расположен через пролив Дамшера от «континента Папуа» (Большой Новой Гвинеи), а северо-восточный берег – через пролив Сент-Джордж от острова Новая Ирландия. На северо-востоке Новой Британии, где склоны величественного вулкана Тавурвур полого выходят к Мангровой гавани, полтораста лет назад появилась британская фактория при кокосовой плантации, и выросла в колониальный городок Рабаул. А затем…
* Дележ колоний между империями Европы, перешедший в Первую Мировую войну.
* Великая депрессия и стремительный распад колониальной аграрной экономики.
* Катастрофическое извержение вулкана (уничтожившее много плантаций кокосов).
* Вторая Мировая война (Рабаул был главной базой Японии в Ост-Индии).
* Первая Холодная война (Рабаул был базой США на случай термоядерной войны).
* Появление независимого Папуа (с ураганным бандитизмом и коррупцией).
* Пятикратное, совершенно чудовищное извержение Тавурвура на рубеже XXI века.
* Великая рецессия (с шоковым падением сбыта местных кокосовых продуктов).
* Вторая Холодная война (с международной мафией и трафиком оружия и кокаина).
* Меганезийская война (тут Рабаул оказался в полосе сражений Западного фронта).
В середине января, немногочисленные жители Рабаула вернулись из самостоятельной эвакуации, и увидели поселок таким, каким он был в сентябре 1945-го. Ни один дом не уцелел. Только руины, обломки побитой боевой техники, и старые японские бункеры. Война закончилась, и меганезийский Народный флот ушел на восток за пролив Сент-Джордж в Новую Ирландию, но это очень недалеко. Президент Папуа назначил нового губернатора Восточной Новой Британии, но это был формальный жест, а фактически, у правительства Папуа не имелось ни средств, ни желания восстанавливать тут что-либо.
Положение вернувшихся туземцев выглядело безнадежным, но приехал некий Джерри Маклай, ученый из Паназиатского Университета, обладающий деловыми связями с кино-бизнесом Новой Зеландии. Благодаря деловым партнерам Маклая, в Рабауле появилась электросеть, водонапорная башня с локальным водопроводом, и регулярное снабжение товарами. Все это делалось в первую очередь для Института Кино-фактографии (ИКФ), фантастически-быстро построенного для бизнеса новозеландских киношников. Рабаул с окрестностями, это Эльдорадо для историко-игрового кино. Берег Мангровой гавани в разные времена становился ареной битв империй за колонии, и каждая битва оставляла следы, самыми впечатляющими из которых была сеть японских бункеров, туннелей и подземные пристани, почти как метро. Но, вместо поездов в этом метро была военная техника: корабли, самолеты, танки. Кроме следов человеческой деятельности, тут был активный вулкан Тавурвур! Вот почему приглашенные киношники вложили в Рабаул серьезные деньги, которых хватило и местным жителям, и ученому Маклаю тоже. По меркам бюджетов кино-бизнеса, два-три миллиона долларов, это уровень нормальной ошибки округления, а для папуасского поселка, это уровень великого процветания…
…Казалось бы, понятная, насквозь логичная картина. Но, капитан маленькой команды яхтсменов-туристов, пришедших на мотосейлоре в Рабаул ранним утром 15 марта, знал больше. Его интерес к ИКФ и мистеру Маклаю был связан не с кино, хотя в общении с первым встречным на причале, он не выдал свою информированность. Этим встречным оказался местный дядька, бригадир грузчиков на причале. В тот момент он руководил перевалкой некой причудливо-объемной груды металлолома на борт карго-катамарана.
– Добрый день! – начал капитан-гость (40-летний мужчина североевропейского вида, но украшенный характерным плотным тропическим загаром).
– И вам добрый, – ответил дядька-бригадир, и рявкнул своим парням что-то, означавшее «перекур». Береговые папуасы-меланезийцы любят делать перерыв в работе по такому важному поводу, как появление нового человека, желающего поболтать.
– Надо же, – продолжил капитан-гость, приглядевшись к металлолому, – это «Летающая крепость»! Неплохо сохранившийся образец, только хвост и крылья отломаны.
– Ух! – сказал бригадир, прикуривая сигарету, – У вас глаз-алмаз, мистер…
– …Гесс, – отрекомендовался капитан-гость.
– Ясно, Гесс. А меня звать Курупури. Вы сюда просто, отдохнуть, или по бизнесу?
– И то, и это, – ответил Гесс, – вот, привез парней посмотреть здешний вулкан, а заодно прикупить себе самолет ретро. Не такой, конечно, а небольшой вроде «Wildcat».
– Ух! А кто сказал, что здесь продают самолеты?
– Надежные люди сказали, мои друзья, которые хорошо знают доктора Маклая.
– Да? – с легким сомнением в голосе спросил Курупури, – А как зовут этих друзей?
– Одного зовут Ури-Муви Старк, у него верфь «Мбилинту» на атолле Моэн-Чуук, там можно быстро реставрировать такую «Летающую крепость», например. И этот карго-катамаран как раз с верфи Старка. На борту эмблема: водяной динозавр.
– А! Понятно, откуда ты знаешь о продаже самолетов. Что ж, я сведу тебя кое с кем.
…
Так, капитан-гость был сведен с неким меланезийцем по имени Тафоти, не местным, а уроженцем другого острова. Тот, поговорив с гостем о жизни, проводил его к большой лодочно-ремонтной станции с тремя ангарами, диспетчерской башней, и двухэтажным административным зданием с вывеской: «Институт Кино-Фактографии – ИКФ». Далее, произошло познавательное знакомство с экземпляром восстановленного истребителя «Аэрокобра». Красивая машина, одна из известнейших в своем классе и эпохе.
– Что, мистер, вы в умственном тупике? – иронично спросил мулат по имени Фукидид, работавший здесь, судя по всему инженером.
– Да, – признал Гесс, – эта «Аэрокобра» в прекрасном состоянии. Как вам это удалось?
– Сингапурская робототехника в пиратском исполнении! – инженер Фукидид щелкнул пальцами, – Вы не против интеллектуального пиратства, мистер?
– Нет, – Гесс улыбнулся, – я за интеллектуальное пиратство, и если будет возможность посидеть в пабе с кружкой пива, то я развлеку вас кое-каким рассказом на эту тему.
– Наверное, – решил Фукидид, – шеф Маклай заинтересуется таким рассказом.
…
Это был обычный большой бунгало туземного вида, но оборудованный в качественно-постиндустриальном стиле (судя по спутниковой антенне, блестящей над крышей). Что касается персонажа, известного тут как Джерри Маклай, то он расположился в гамаке, натянутом между пальмами, и читал старомодную книжку в твердом переплете. На вид Джерри Маклай был мексиканским метисом лет 45, худощавым, невысоким, крепким и жилистым. Одежду его составляли джинсовые шорты, жилетка и шляпа-сомбреро. Он услышал шаги и, не поворачивая голову, произнес.
– Aloha, полковник! Садись вот в то модное плетеное кресло, оно уютное.
– Aloha, дон Рулетка, – ответил Гесс, и сел в кресло, – какой книгой ты так увлечен?
– Это, – сообщил ему Маклай (или Рулетка), качнувшись в гамаке, – новелла Фридриха Дюрренматта, «О наблюдении за наблюдающим за наблюдателями», 1988 год. Ну-ка, послушай: «Активное вооружение естественным образом заставляет вооружающихся внимательно наблюдать друг за другом. В силу этого они, в сущности, надеются, что могут вооружаться вечно, чтобы быть наблюдаемыми. Без гонки вооружений, будто, вооружающиеся были бы обречены на абсолютную незначимость существования».
– Интересная мысль, – оценил Гесс Фойш, шеф-полковник INDEMI, военной разведки Конфедерации Меганезия.
– В этой книге много интересных мыслей, – сказал Джерри Маклай, он же дон Рулетка, команданте Октпо, комэск Жерар Элболо… Фигурант с множеством имен, биографий, легенд. Считалось (с относительной достоверностью), что это он возглавлял INFORFI, разведку Конвента свободных тихоокеанских торговцев и мафиози в тот период, когда готовилась, совершалась и защищалась Алюминиевая революция...
…Через полтора года после Алюминиевой революции (т.е. год назад) Верховный суд Меганезии упразднил INFORFI (прославившуюся «зачистками контрреволюционных элементов» и масштабными терактами в ходе Войны за Хартию). Ее место и роль была передана новой спецслужбе: INDEMI, а дону Рулетке суд настоятельно рекомендовал обосноваться вне регулярно населенных территорий Конфедерации. Иначе говоря, ему предложили отбыть в добровольную ссылку. А сейчас спецслужбе понадобился опыт и знания этого, экстремально-неординарного субъекта. Он, конечно, это понял.
– Ладно, Гесс, оставим в стороне литературу. Ты про что спросить-то хочешь?
– Про королеву Боудис, – напрямик ответил шеф-полковник INDEMI.
– О! – Жерар Рулетка улыбнулся, – Про эту симпатичную королеву Британии, и про ее намерение развлечься в круизе от Гуама до Австралии и Новой Зеландии.
– В общем, да. Хотя, интересен не сам круиз королевы, а реальная цель этого круиза.
– Ты намекаешь, Жерар, что Боудис приедет, чтобы неформально договариваться?
– Это понятно, Гесс. Видимо, цель круиза – это личные переговоры с некими людьми, имеющими отношение к неизбежному спору о неком очень крупном наследстве.
– Верно, – сказал шеф INDEMI, – королева Боудис намерена выступить неформальным посредником в урегулирования казуса с неточностью в завещании барона Кестенвэла.
Отставной лидер партизанской разведки энергично взмахнул руками.
– Гесс! Ты зря называешь это неточностью! Это гораздо смешнее, чем неточность!
– Смешнее? Гм… Кажется, я чего-то не понимаю. Поясни, если тебя не затруднит.
– Не затруднит. Дело в том, что «Гималаи», карманный клуб барона Кестенвэла, был младшим звеном в «Гиперборейском клубе», который объединяет самых влиятельных олигархов Британии. По закону таких иерархических структур, каждое младшее звено служит держателем некоторой доли в пакете стратегического имущества.
– Как в жестких криминальных синдикатах, – заметил Гесс Фойш, – такая страховка от распада большой структуры на мелкие банды.
– Да, коллега Гесс. Криминальные и олигархические кланы устроены одинаково, очень примитивно и топорно. Формируется стратегический пакет, потом фрагментируется, и распределяется между главами доверенных семей. Глава семьи составляет завещание, согласно которому фрагмент наследуется следующим домочадцем по старшинству, а в случае, если никого из домочадцев не будет в живых – возвращается к совету клана для передачи другой доверенной семье. Если кто-то в семье нелоялен, то его ликвидируют.
– Ага, – произнес Гесс, – значит, так погиб Найджел Кестенвэл, старший сын барона.
– Да, коллега Гесс. Затем, старшая дочь барона тоже оказалась нелояльной, и он решил вывести ее из игры более гуманно, чем это сделали бы деловые партнеры: он подписал изменение к завещанию и исключил Чанди из последовательности наследников.
Шеф INDEMI задумчиво погладил подбородок и заметил:
– Кажется, я понимаю. Чанди была вычеркнута, но остальной текст остался без правок. Впрочем, не важно, казус это, или системный сбой. Как я уже сказал, интересно то, что получилось: «Гиперборейский клуб» ничего там не унаследует, пока жива Чанди.
– Нет, как раз важно, – возразил дон Рулетка, – смотри, Гесс: сейчас феодальный обычай наткнулся на стену красивой лексической логики. Но этот сбой можно устранить. Если ликвидировать Чанди Кестенвэл, то система вернется в рамки феодального обычая.
– По-твоему, Жерар, они попробуют ликвидировать Чанди здесь, в Меганезии?
– Да, коллега Гесс.
– Гм… Да – несмотря на общеизвестный акт нашего Верховного суда о том, что любое заказное убийство на нашей территории влечет «черную метку» заказчику, в какой бы стране он не находился?
Дон Рулетка утвердительно кивнул.
– Да, несмотря ни на что. Видишь ли, это – игра британского истеблишмента, наиболее гнилого из всех оффи-кланов «Большой семерки». В этом клане достигнута поэтизация самоотверженного организованного воровства, и убийства ради воровства.
– Ты о творчестве Киплинга? – спросил шеф INDEMI.
– Я о принципе, а Киплинг, это индикатор.
– Ладно… Значит, индикатор… Тогда, Жерар, у меня промежуточный вопрос: как ты советуешь обеспечить безопасность Чанди, если оффи из британского клана готовы к самоотверженным воровским действиям, типа убийства, несмотря на последствия?
