Текст книги "Одиссея креативной королевы (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 55 страниц)

Впрочем (добавлял журналист) такой арбитраж был бы лучшим выходом и для Ложи, поскольку альтернатива – эскалация того, что великий публицист Стефан Киселевский называл «Схваткой бульдогов под ковром» (ничего не видно, только время от времени вываливается загрызенный насмерть бульдог). В этой игре у Ложи нет шансов против меганезийской микскоманды, а арбитраж хотя бы позволит Ложе сохранить лицо…

…

Боудис дочитала статью в «Daily Online Telegraph», и подумала, что этот журналист – простой австралийский парень, и не понимает, что рассмотрение дел Ложи в любом «внешнем» арбитраже – это как раз и будет потеря лица для Коллегии Мастеров. По традиции, дела Ложи решаются внутри Ложи. Значит, схватка бульдогов под ковром, видимо, неизбежна. Тут журналист прав – у Ложи нет шансов в этой игре…

...В этот момент королева внезапно увидела длинное гладко-блестящее серое тело, взлетевшее из воды в полста метрах от борта яхты. Тело описало красивую ровную параболу, и вошло в воду с небольшим всплеском, как ныряльщик-профи… Через несколько секунд чуть дальше взлетело еще одно такое же тело. Затем еще два.

«Дельфины! – подумала королева, и невольно улыбнулась – Хорошая примета!».

Тем временем, дельфинов вокруг становилось все больше. Они сопровождали яхту, формируя как будто полосу попутного движения, шириной метров по двести слева и справа по борту. На палубу выскочили обалдевшие лейтенанты Кедан Гэлтах и Шон Антрим с видео-камерами (лишь вахтенный Брем Стюарт остался на мостике).

Дельфины, будто понимая, что про них снимают кино, начали выдавать невероятные фортеля. Они не просто выпрыгивали на несколько метров из воды. Они вертелись и кувыркались. Они шлепались в воду, поднимая веер брызг. Они высовывались по грудные плавники и, открыв узкие рты, снабженные мелкими острыми зубами, как будто улыбались. Иногда даже можно было услышать тихий скрипучий смех…

…Кедан Гэлтах задумчиво хмыкнул, сменил видео-камеру на бинокль-дальномер и, посмотрев прямо по курсу, кажется на пустой горизонт, затем протянул бинокль королеве.

– Миледи, вам будет интересно это увидеть.

– И что там? – королева взяла бинокль, – О! Какой странный парус у этой яхты.

– Да, миледи, – подтвердил Гэлтах, – и какая высота мачт.

– Кедан, я не настолько хорошо разбираюсь в электронике морских биноклей.

– А… Простите, миледи. Я объясню. Тут рамочка, которая регулируется пимпочкой.

– Кедан, лучше просто скажи: какая высота?

– Триста футов, миледи, чтоб мне не сойти с этого места, если вру. И этим мачты не обычные. Они A-образные, с двумя опорами, наверное, для прочности.

– Эй, Кедан, – окликнул Шон Антрим, смотревший влево от курса, – Тут вторая яхта с мачтами той же высоты, если электроника не врет.

– Вот так яхты, – отозвался Гэлтах, тоже глядя на парусник в бинокль, – Это парусные катамараны, и корпуса у них размером с эсминцы, чтоб мне лопнуть, если вру.

– По-моему, – заключила королева, – мы попали на какой-то парусный фестиваль. Мне кажется, что обилие симпатичных дельфинов вокруг тоже как-то с этим связано.

– Миледи! – крикнул Брем Стюарт, высовываясь из окна рубки, – Лоцман Лйалл Тью спрашивает по радио: готовы ли мы его принять?

– Что ж, ответь, что мы будем рады его видеть.

…

Лоцман будто вынырнул из-за южного горизонта, приближаясь к королевской яхте с пугающе высокой скоростью на чем-то вроде моторного каяка. Антрим шепнул: «это, наверное, не лоцман, а камикадзе, если ездит в океане на такой хреновине». Но – все прошло без проблем. Каяк плавно затормозил у борта. Лейтенанты помогли лоцману подняться на палубу «Тени солнца» и поднять туда же каяк. На вид Лйалл Тью казался типичным отставным унтер-офицером лет 40 с плюсом, поддерживающим физическую форму и внешность в привычном армейском стиле. Но впечатление было обманчивым.

– Леди и джентльмены, – начал он, – позвольте представиться: доктор экологии, еще в недавнем прошлом, старший научный сотрудник Королевского института подводных исследований на Бермудских островах, а ныне консультант Академии Биолокации.

– Минуту, – удивилась королева, – как же вы оказались лоцманом?

– Я вызвался волонтером, Ваше величество. А здешнюю акваторию я неплохо знаю, и проводить вашу яхту до Буала-Сеттл, и далее, через проливы на зюйд-вест до трассы, ведущей к Вануату, не составит для меня проблемы.

– Весьма интересно. А что побудило вас вызваться волонтером на эту работу?

– Любопытство, Ваше величество. Я хотел посмотреть на вас еще раз. Вряд ли такая возможность будет у меня мне еще когда-нибудь.

– Мистер Тью, вы хотите сказать, что мы знакомы?

– Да, Ваше величество. Мы виделись по некому поводу, когда вы, будучи принцессой, приезжали на Бермудские острова.

– О! Разумеется, я вас помню! Вы были среди волонтеров операции поиска и спасения круизного лайнера «Arrow of Hamilton» в Бермудском треугольнике! И я вручала вам Серебряную Медаль Королевы за отвагу. Вы не очень-то изменились, мистер Тью.

– Да, Ваше величество. Я такой же неисправимый романтик. Это у меня в генах.

Королева улыбнулась и кивнула.

– Это вы говорили тогда. Вашим предком был пират Томас Тью, получивший там, на Бермудах, каперский патент от Марии Второй, в конце XVII века, не так ли?

– Да, Ваше величество. Хотя, это лишь семейное предание.

– В это предание, – заметила она, – легко поверить, глядя на ваши действия. Скажите, сколько у нас еще времени до момента, когда вы приступите к функциям лоцмана?

– При такой скорости – около четверти часа, Ваше величество.

– Замечательно! В таком случае, может быть, вы успеете рассказать, что за фестиваль происходит тут в море? Эти стаи дельфинов, эти парусные корабли…

– Так, это в честь визита Вашего величества. У здешнего британского землячества, к которому принадлежу и я, появился шанс лицезреть вас те несколько дней, в течение которых Мамараган будет препятствовать продолжению вашего круиза.

– Мамараган? – переспросила королева.

– Да. Мамараган. Так зовут бога грома у австралийских аборигенов, и данный циклон, кажется, будет достоин такого имени. Пятая категория опасности. Диаметр 500 миль, скорость ветра до 80 метров в секунду. Среди южно-тихоокеанских циклонов нашего столетия, Мамараган претендует на третье место. Это нешуточная мощь.

– Мистер Тью, а почему мы впервые слышим об этом циклоне?

– Потому, что он только что сформировался к северо-востоку отсюда, и для вас он не представляет угрозы. Но сектор к востоку и юго-востоку от Соломоновых островов в ближайшие четыре дня будет весьма опасен для неспециализированного транспорта.

– Мы, – заметила королева, – собирались послезавтра выйти в сторону Вануату.

– Ваше величество, я настоятельно рекомендую сдвинуть график на полста часов. Вы можете проконсультироваться с австралийскими экспертами, они подтвердят.

– Я вам доверяю, – ответила она, – тем более, что речь идет лишь о полста часах.

Лоцман (точнее, волонтер-ученый) энергично кивнул в поддержку такой позиции.

– Ваше величество не будет скучать, я уверен. У вас будут отличные гиды, вы сможете посмотреть прекрасные ландшафты Медного хребта, и гига-плафер в Море Горгоны.

– Гм… – королева подняла брови, – …Гига-плафер? Море Горгоны?

– Гига-плафер, – пояснил Тью, – это планктонная ферма площадью больше миллиарда квадратных метров, или больше тысячи квадратных километров. Море Горгоны – это область между цепями Соломоновых островов, защищенная длинными островными хребтами от сильных штормов. Пока гига-плафер работает только на один процент мощности, но урожаи такие, что на плановых потерях планктона кормятся огромные косяки рыбы, а где много рыбы – там дельфины. Эта стая, которая резвится вокруг – небольшая по новым здешним меркам – около тысячи особей: молодняк увязался за грузовыми парусниками, пришедшими на сегодняшний фестиваль с южной стороны острова Санта – Изабелла, из моря Горгоны, где действительно крупные стаи.

– Грузовые парусники? – переспросила королева, и показала рукой, – Вот эти?

– Да, Ваше величество. Это парусные танкеры, разработанные для гига-плафера. Они способны дешево перевозить порции по 50 тысяч тонн биотоплива. Проект не наш, а Френка МакЛира, разработан в начале века, но не реализованный тогда. А сейчас мы доделали проект, обосновали, поработали тут на верфи и вывели в море два танкера, которые вы видите. Говоря «мы», я имею в виду здешнее британское землячество.

– О! – королева кивнула, – Я хотела бы познакомиться с таким землячеством.

– Конечно, я вас познакомлю, – пообещал Лйалл Тью.

Затем, он взглянул на часы, и сказал:

– Ваше величество, позвольте занять лоцманское место рядом с вашим вахтенным?

– Да, мистер Тью, это разумная идея… Брем! Прими лоцмана!

– Ясно, миледи, – отозвался лейтенант Стюарт из ходовой рубки. Королева проводила Лйалла Тью изучающим взглядом, затем подошла к борту и стала немного рассеянно наблюдать за спонтанной акробатикой дельфинов.

– Миледи, – тихо сказал Шон Антрим, – вы обеспокоены из-за сообщения Тью?

– Не то, чтобы я обеспокоена, но… Что вы о нем думаете, парни?

– Четкий моряк, – мгновенно ответил Антрим, потом подумал секунду и добавил, – он немного манерно говорит, но это потому, что ученый, и потому что из провинции.

– Не манерно, а старомодно, – поправил Кедан Гэлтах, – на Бермудах это обычай. И я думаю: важно не это, а важно, чтоб в драке он был рядом с нами.

– Это точно, – согласился Антрим, – сразу видно: этот перец под стать своему предку-пирату, хотя ученый. Вроде как Вилли Дампир, который был и пиратом, и ученым.

Боудис сплела пальцы в замок, и чуть заметно кивнула.

– Да, парни. Все идет к тому, что случится драка. И мистер Тью выглядит надежным человеком. Тем не менее, ситуация странная. Мне понадобятся подробности о самом мистере Тью, и о неком британском землячестве, которое он упомянул.

– Надо разнюхать, точно, миледи? – напрямик спросил Антрим.

– Да, – лаконично сказала она.

– Ясно миледи. Мы сделаем.

– Даже не сомневайтесь, миледи, – добавил Гэлтах.

…

Когда в половине шестого вечера королева Боудис сошла на причал Буала-Сеттл, она искренне радовалась, что в багаже чудом нашлась жесткая белая шляпка с бантом по лондонской моде середины XIX века, плюс старомодная юбка, блузка и туфельки для гольфа, в первом приближении подходящие к этой шляпке. Не найдись этого – она бы чувствовала себя, как арлекин, по ошибке забредший в филармонию. Тут, на причале небольшого поселка Соломоновых островов этим вечером бушевал фестиваль псевдо-викторианского альтернативно-исторического стиля, именуемого «стим-панк».

Вдоль берега выстроились продвинутые каравеллы с металлопластиковыми бортами, парусами вроде гигантских японских вееров, и с трубами вспомогательных паровых движков. На парковке стояли электромобили, условно стилизованные под кэбы. Что касается публики, то она демонстрировала спектр представлений дилетантов о стиле британской Ост-Индии. Чернокожие субъекты щеголяли в снежно-белых шароварах, дополненных цветастой банданой, и с голым торсом. Белые креолы носили галифе с белыми рубашками, черными галстуками-бабочками, и цилиндрами. Дамы, проявляя невероятную изобретательность, комбинировали что угодно с чем угодно, лишь бы выглядело «под древнюю эпоху». Тут можно было встретить, например, девушку в античной тунике, и мексиканском сомбреро размером с велосипедное колесо. На эти псевдоисторические одежды привешивались шпаги, кортики и (будто бы) кремневые пистолеты. Центром циркуляции публики являлся навес, под которым стояли бочки (вероятно, с вином), кривые глиняные кружки, рисовые лепешки, и печеная рыба. И выпивка, и закуска были бесплатными, о чем свидетельствовал постер с надписью:

* В честь приезда Ее величества – Толстый Хоббит сегодня угощает всех даром *

Заведение «Fat Hobbit Inn» (к которому и примыкал навес) – представляло собой, как будто, куполообразный холм высотой под дюжину метров, густо поросший зеленым кустарником. Можно было бы приять его за природный объект, правда, слишком уж правильной формы. И еще: прямоугольные проемы в холме твердо указывали на его техногенное происхождение. Один проем продолжался чем-то наподобие балкона, и четверо тинэйджеров-китайцев с гитарами, одетые в стиле 1960-х под «Битлз», лихо выдавали нечто в стиле матрикс-эхо, недавно изобретенном на севере Австралии…

…Но, едва Боудис пересекла некую невидимую линию, эта четверка сделала паузу, а полуминутой позже исполнила «God save the Queen» в немного необычной версии, но отлично узнаваемой. Публика зааплодировала, и вокруг группы из королевы, трех ее лейтенантов, и лоцмана, возникло кольцо поднятых ритмично хлопающих ладоней. У Боудис возникло опасение, что сейчас начнется официоз, микрофоны, речи… Но нет. Обстановка продолжала оставаться неформальной и ненапряженной. Лихая четверка «китайских Битлз» снова заиграла матрикс-эхо, королева, просто из вежливости, и из любопытства, выпила немного вина, попробовала печеную рыбу, а потом, вместе со спутниками, вошла в холл (точнее – на нулевой этаж искусственного холма).

– Ваше величество, – произнес Лйалл Тью, – разрешите считать мой лоцманский день завершенным.

– Да, вы превосходно справились, – ответила она.

– Благодарю, – он поклонился, – скажите, может ли наше землячество пригласить вас с вашими офицерами на ужин, сегодня, в ресторане отеля?

– Лучше будет, – ответила королева, – если я приглашу на ужин вас, и ваших друзей из землячества. Я думаю, в восемь часов будет лучше всего.

…

*25. Британское землячество у моря Горгоны.

13 апреля вечер. Остров Санта-Изабелла. Буала-Сеттл.

Ресторан в отеле «Толстый Хоббит» ничем особо не отличался, кроме одной стены – сегмента сферы (по профилю искусственного холма), усеянной круглыми окнами. В дневное время это придавало оригинальность освещению зала, а сейчас, вечером не замечалось. Может, оно к лучшему – чтобы сосредоточиться на людях. Землячество британцев острова Санта-Изабелла состояло всего из пяти человек:

Лйалл Тью – доктор экологии, потомок пирата с Бермудских островов.

Энола Грей – девушка лет 25, магистр математики из Университета Гемпшира.

Гюли Кешан – ее ровесница этническая турчанка, авиа-таксист из Лондона.

Невилл Кавендиш – их ровесник, бакалавр физики из Университета Бристоля.

Лесли Фицбрюс – бывший профессор политологии из того же университета.

По придворному этикету, королева начала общение с самого старшего персонажа (каковым был политолог из Бристоля).

– Доктор Фицбрюс, я много слышала о вас от моих друзей по Оксфорду. Одни из них называли вас гением макроэкономики, а другие – лжеученым и тайным коммунистом. Интересно было бы услышать ваши комментарии.

– Ваше величество, – тут экс-профессор развел руками, – мои постулаты иллюзионной политэкономии, это не более, чем компиляция общеизвестных трендов производства, распределения, потребления и инвестирования в различные сферы деятельности. Те обвинения в финансировании терроризма и в шпионаже для Красной Кореи, больше связаны с делом Маниту, поскольку я его консультировал.

– Маниту? – удивленно встрял Брем Стюарт, – Но это же, вроде, бог индейцев, нет?

– В данном случае, – пояснил Лесли Фицбрюс, – это акроним от «Money to you». Так называлась студенческая касса взаимопомощи, придуманная этим джентльменом.

И экс-профессор похлопал по плечу Невилла Кавендиша.

– Док Лесли прав, – подтвердил бакалавр, – то была моя идея: сделать экономический университетский оазис, где будет своя естественная расчетная единица: пинта пива, которая оборачивается кооперативным обменом, без банков. Меня за это обвинили в терроризме и шпионаже. Пришлось бежать сюда. Затем в этом обвинили дока Лесли. Дикость вообще! Я был в шоке. Хорошо, что док Лесли успел улететь.

– Я успел благодаря бюрократии, – сказал экс-профессор, – эти идиоты прислали мне повестку-требование явиться в офис MI-5. У меня к тому моменту успели сложиться определенные подозрения, я принял некоторые меры, проработал маршрут и заранее договорился с Гюли Кешан, которая не возражала против такого приключения…

Молодая турчанка – авиа-таксист загадочно улыбнулась, кивнула, и добавила:

– Приключение было отличное! Мы нелегально прилетели на Северный Кипр, купили чистые ID, стали цивильными авиа-туристами и нет проблем. Хороший план, который удался. Вот почему мне нравятся решительные мужчины зрелого возраста.

– Главное, что вы смылись вовремя, – заключил бакалавр Кавендиш.

– Сюжетно док Лесли влип из-за этой твоей райской птицы, – заявила Энола Грей и  щелкнула ногтем по золотому диску, висящему на ленточке на груди у Невилла.

– Ого, какая штука, – заинтересовался Шон Антрим, – это что, орден какой-то?

– Типа того, – подтвердил Невилл, – это Орден райской птицы Логоху, высшая награда Республики Папуа Новая Гвинея. Мне вручил его президент Меромис, в январе и, как полагает Энола, из-за публикации об этом, в Британии реанимировалось дело о кассе  Маниту. Спецслужба MI-5 решила отомстить доку Лесли за то, что я вот такой.

– А за что орден-то? – спросил Кедан Гэлтах.

– Типа, – сказал Невилл, – за разработку стратосферного ядерного удара над Папуа. В результате, 3 января, миротворческий корпус ООН и силы Альянса потеряли связь, и вообще всю военную электронику, а штаб потерял спутники слежения. Дальше, наши разбомбили с воздуха этот контингент на северном побережье Папуа и в акватории.

– Наши? – с некоторым сомнением в голосе переспросил Гэлтах.

Королева, бдительно пресекая такой поворот разговора, спросила:

– Мистер Кавендиш, в родстве ли вы с герцогом Девонширским, той же фамилии?

– Только в дальнем родстве, Ваше величество. Я из нетитулованной аристократии.

– Что ж… – королева кивнула, – …Так или иначе, фамилия громкая. А в какой сфере находятся ваши нынешние интересы? Физика или экономика?

– И то, и другое, – ответил он, – очень не хочется отказываться от интересных тематик, поэтому я работаю в Объединенной метеорологической лаборатории – по физике, а с командой дока Лесли Фицбрюса – по прикладной политэкономии.

– О! Весьма интересно! Значит, доктор Фицбрюс собрал тут научную команду?

– Это, – ответил экс-профессор, – своего рода рефлекс ученого старше 40 лет. А здесь настолько дружественные условия для создания инициативных научных команд, что некоторые вещи случаются сами собой. С того момента, когда мисс Грей любезно познакомила меня со своим другом, инвестиционным консультантом из Бахрейна, я обеспечен многомерным субстратом для исследований на годы вперед.

– О! – повторила королева и повернулась к магистру математики, – Здесь интересная научная жизнь. Значит, мисс Грей, у вас есть друг в Бахрейне?

– Не совсем так, Ваше величество. Омар Зурарра родом из Бахрейна, но несколько лет назад переехал в Англию, и мы познакомились в Гемпшире, где его богатые родичи искали участок под нефтяной терминал. Обычная задача по оптимизации массового обслуживания. Получилось успешно, и Омар предложил еще один проект. Шел май прошлого года. Реформа Накамуры вызвала бум инвестиций в Меганезию, и богатые родичи Омара не зевали. По их заказу мы придумали гига-плафера в море Горгоны.

– Что? – удивилась Боудис, – Значит, гига-плафер принадлежит фирме из Бахрейна?

Энола Грей картинно сложила ладони на груди.

– Ваше величество, позвольте, я расскажу полностью.

– Да, разумеется. Я слушаю с интересом, мисс Грей.

– Так вот, проект начал воплощаться. Прошло лето, наступил сентябрь, и Накамура объяснил мировым бонзам, что уступка на дюйм это на дюйм, а не на милю, как они размечтались. Народный флот на страже. Кто заступил за черту – тот сам виноват. А иностранные инвесторы, державшиеся в рамках, продолжали спокойно работать. Тут никто не прессовал их. В частности, развивался гига-плафер. Это очень не нравилось некоторым субъектам в Саудовской Аравии, которая доминирует над Бахрейном, и в Лондоне, где саудовских шейхов уже, наверное, столько же, сколько в Эр-Рияде.

– Минуту, – прервала королева, – я не понимаю: как планктонная ферма пересеклась с интересами саудовских шейхов?

– Гига-ферма, – пунктуально уточнила Энола, – и в этом все дело. Я напомню: каждый квадратный метр плафера может дать 100 граммов сухой биомассы в день. Просто по арифметике, полтора миллиарда квадратных метров плафера Горгона могут дать, при полной теоретической мощности, 150 тысяч тонн биомассы в день, это 80 тысяч тонн биотоплива. Примерно столько импортирует Австралия с Ближнего Востока.

– А цена этого биотоплива? – быстро спросила Боудис.

Девушка-магистр математики поправила очки на курносом носике, и назвала цену. Королева переспросила и, услышав в ответ те же цифры, сообщила свой вывод:

– Я предполагаю, мисс Грей, что родичи мистера Зурарра серьезно рискуют, создавая подобную базу для демпингового перехвата рынка у саудовцев.

– Они уже не рискуют, – ответила Энола, – они были схвачены, выданы из Бахрейна и Британии в Саудовскую Аравию, и там исчезли. Омар Зурарра успел скрыться. Если говорить прямо, то он обратился ко мне, и я ему помогла. Мы смылись вместе.

– Вместе? – переспросила Боудис, – Вы хотите сказать, что мистер Зурарра здесь?

– Да, Ваше величество. Конкретно сейчас он вот за тем столиком.

Боудис проследила за ее взглядом, и увидела за столиком в соседнем углу парочку: Подтянутый мужчина-араб выше среднего роста, с волевым лицом, чисто выбритый (однако, с пышными усами), одетый в белый тропический костюм.

Девушка – креолка, худощавая и энергичная, вызывающая тревожную ассоциацию с хищным насекомым – богомолом. При этом стиль у нее был панковский (стрижка – золотой ежик, вытянутый вдоль осевой линии головы, одежда – свободные шорты и свободный топик – тоже цвета золота).

– Кто эта леди? – поинтересовалась королева.

– Она работает на правительство, – ответила Энола, – ее зовут Аладдин Надир, и она присматривает за Омаром Зурарра.

– Забавно, – откликнулся Лйалл Тью, – фокус в том, что Омар Зурарра сам ее выбрал.

– Вы, – королева быстро повернулась к нему, – что-то знаете об этом?

– Я мало что знаю, но два месяца назад, когда тоже был циклон, я оказался в команде волонтеров-спасателей вместе с несколькими местными ребятами, и с Аладдин.

– О! Я вижу, что вы сохранили свою привычку участвовать в спасательных миссиях.

– Да, Ваше величество. Я же неисправимый романтик. И, как обычно, когда нашлось немного времени выпить какао, все начали травить байки. Аладдин рассказала, что Департамент развития предложил Омару выбрать куратора из трех кандидатур. Тот выбрал ее, решив, что она родом из Аравии или Магриба. По общедоступной части персонального файла и маленькому фото в фас не всегда можно на глаз определить этнический тип. Вообще-то фамилия Надир происходит от прозвища штурмана, ее предка, прибывшего в Австралию в XVIII веке. Надир, Зенит, Румб, были обычными прозвищами моряков. А имя Аладдин дала ей мама, потому что «Волшебная лампа Аладдина» была ее любимой сказкой. Шутка Фортуны, Паоро, как говорят канаки. В принципе, Омару повезло. Тут не любят людей из нефтяных арабских королевств, а благодаря тому, что Аладдин рядом, Омар чувствует себя тут... Э… Не очень плохо.

– Не очень плохо? – переспросил лейтенант Антрим.

Лйалл Тью утвердительно кивнул.

– Да. Это максимум, на что он может рассчитывать. Я же говорю: их не любят тут.

– К Омару относятся нормально, – сказала Энола, – он не нарушает правил. Еще в мае прошлого года я объяснила ему, как устроена Лантонская хартия, и Tiki. Он понял, и избегал раздражать нези фокусами вроде шариата, назовем это так.

– Вы изучили меганезийские обычаи еще до приезда сюда? – спросила королева.

– Да. Это было несложно. Обычаи нези придуманы интегрально, поэтому логичны.

– Придуманы интегрально? Что это значит?

– Ваше величество, я вряд ли смогу объяснить, что это значит. Я же математик, а не социолог. Но я попробую. Обычаи, это, как правило, результат кучи всяких событий, происходивших в разные времена, хаотически наслоившихся, и сшитых, как попало. Другое дело – здесь.

– Мисс Грей, вы говорите о различии псевдо-мифов Tiki и исторических мифов?

– Да! Чудесно, что вы меня так сразу поняли!

– Энола, – мягко вмешался экс-профессор Фицбрюс, – ты сейчас увлечешься так, что забудешь договорить про мистера Зурарра.

– О, дьявол! Да, конечно! Спасибо Лесли. Я хотела сказать: Ваше величество, мы все следим за темой вокруг Ложи. А Омар Зурарра многое знает об этом.

– И он готов поделиться своими знаниями? – спросила королева.

– Да, Ваше величество. Он сам сказал мне об этом.

…

*26. Тайные общества становятся явными.

14 апреля, утро. Горные джунгли Санта-Изабелла и вокруг.

…Когда королева улетала на экскурсию с Аладдин Надир и Омаром Зурарра, все три лейтенанта, конечно, поворчали, но совсем немного. Почему-то Аладдин мгновенно вызвала у них доверие – хотя, они были едва знакомы. Так лейтенанты остались на берегу в Буала-Сеттл «разнюхивать», а Боудис отправилась на маленьком автожире, с бахрейнцем в качестве спутника-туриста, и девушкой-панком в качестве пилота-гида. Аладдин сомневалась, что королева нормально переносит специфический транспорт, каковым является автожир, поэтому их первый перелет длился менее десяти минут (дистанция – около десяти миль). Место приземления оказалось фантастическим и потрясающим. Кстати – впервые за две недели круиза Боудис не видела моря. Вокруг вздымались вершины, поросшие многовековым лесом, а в довольно узкой долине, на озере, или разливе горной реки, находилась деревня – тоже многовековая. Подобные хижины на деревянных сваях, с легким деревянным каркасом, и стенами и кровлей из пальмовых листьев, здешние аборигены строили с незапамятных времен. С площадки около ручья, чуть в стороне и выше по склону, можно было наблюдать первобытную жизнь, которая, от восхода до заката, проходит в основном под открытым небом…

…Королева, по примеру спутников, расположилась на плоском камне у самого ручья, поглядела на деревню, и негромко сказала:

– Есть места, где время будто остановилось.

– Есть, но не здесь, – ответила Аладдин, прикурив тонкую сигару-самокрутку, – здесь, можно сказать, время дернулось не в лучшую сторону, а теперь вернулось, но уже не совсем туда, откуда дернулось. Короче, тут первобытность немного синтетическая.

– Вернулось? Синтетическая? – переспросила королева, – Вы о культуроциде?

– О культурной революции Tiki-foa, – поправила креолка, – культцуроцид, это только зачистка этического поля и, кстати, это не значит сжечь все церкви вместе с семьями священников. Такой метод применялся на островах, где миссионеры были сегментом правящего клана колониалистов. Но не тут. Видите здание с крестом на крыше? Это воскресная школа миссионеров из Австралии. Я с ними подружилась, когда была тут констеблем год назад. Можно зайти к ним на чашку чая, если вы не возражаете.

– Аладдин, а вы уверены, что это будет уместно?

– Конечно, Боудис, я уверена! Милтоны любят принимать гостей, с которыми можно обсудить новости, происходящие в большом мире.

– Что ж, для людей, живущих в такой деревне это вполне естественно… – произнесла королева и повернулась к бахрейнцу, – …А что скажете вы, Омар?

– Милтоны приятные люди, – ответил он, – и не важно, что у нас разные религии.

– В таком случае… – королева улыбнулась, – …Я согласна.

– Классно! – Аладдин тоже улыбнулась, – Тогда я первой пройдусь до их дома, чтобы   предупредить. Надо дать Саре Милтон некоторое время, чтобы подготовиться, но не слишком много, а то она перетрудится, создавая торжественный завтрак. Один час, я думаю, будет как раз впору. Через час я вернусь за вами.

– Весьма предусмотрительно, – одобрила Боудис.

– Ага. Я предусмотрительная девушка. Еще, я тактичная. Вам с Омаром имеет смысл обсудить что-то без лишних ушей и микрофонов. Так вот: час я вам обещаю.

Аладдин Надир помахала ладонью, потом развернулась и энергично зашагала вниз по склону, к деревне. А через минуту ее увидели дети, которые голышом бултыхались у берега в речной заводи. Они с веселым визгом выскочили из воды и метнулись к ней, кажется, наперегонки. Первые трое успели запрыгнуть к ней на шею и на плечи, где повисли, будто коалы на эвкалипте.

– Что ж, – произнесла королева, – кажется, мисс Надир здесь популярна.

– Верно, – отозвался Омар Зурарра, и после паузы добавил, – она сделала так, чтобы можно было передать некоторую информацию, предназначенную только для вас.

– Я внимательно слушаю, Омар.

– Есть нечто, – сказал он, – касающееся Ложи и дела о наследстве Кестенвэл. У меня остались надежные тайные друзья в Лондоне, поэтому я узнаю о некоторых вещах. Например, я знаю, почему сегодня глава Форин-офиса подал в отставку. Вы на него надавили. А он был человеком Ложи в правительстве.

– Омар, если вы хотели показать свою информированность, то вам это удалось.

– Да, Боудис. Я должен был показать, что я говорю не просто так. А теперь о деле. Я расскажу, почему Ложа не согласна допустить, чтобы мисс Кестенвел унаследовала баронство Шеппи с титулом пэра Англии. Они уже продали это одному человеку.

– Кому?

– Шахзар-Имрану Мусаффару, шейху тариката Табрисийа.

– Что!? – произнесла королева, мельком знавшая этого наследственного миллиардера, родившегося в Лондоне, а этнически происходящего из Гуджарата.

Омар Зурарра повторил имя и титул «претендента», после чего добавил:

– Я бы не стал так удивляться. Ведь в 1947-м шейху Кариму Ага-Хану в Англии был присвоен титул принца, а в 1998-м пакистанцу Назиру Ахмеду – титул лорда-пэра.

– Что ж, – с невеселой иронией отреагировала Болудис, – я теперь не буду удивляться,  наверное, даже визгу муэдзина с верхушки Тауэра… Гм… Я не хотела вас обидеть.

– Ничего… – бахрейнец вздохнул и пожал плечами, – …Я тут привык к нетактичным высказываниям о моей религии. Вы знаете: нези относятся к исламу еще хуже, чем к христианству. Но они защищают меня. Я этого не понимаю, просто привык.

– Омар, если вы не понимаете, то почему бы вам не спросить у Аладдин?

– Я не хочу спрашивать у нее об этом. Наши отношения и так слишком запутаны.

– Запутаны? – переспросила королева, у которой вдруг возникло предположение, что Аладдин присматривает за Омаром даже в постели.

– Запутаны, – повторил бахрейнец и снова вздохнул.

Королева, решив не трогать эту скользкую тему, вернула разговор к делу.

– И сколько же заплатил мистер Мусаффар за место среди лордов парламента?

– Увы, – Омар Зурарра развел руками, – мой тайный человек об этом не знает. Но, мне кажется, что цена – не деньги. Я слышал от другого человека, будто Фергюс Уолсолл, достопочтенный сопредседатель комитета Палаты Лордов по СМИ и электросвязи, был заинтересован в подряде на строительство нового южного пригорода Ахмадабада.