Текст книги "Одиссея креативной королевы (СИ)"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 55 страниц)
– Знаю, – подтвердил женский тенор, – возьми со стены эту трубу, и дуй изо всей силы.
– Хэх… – раздалось междометье, а затем что-то загудело на пугающей басовой ноте.
– Хватит, – распорядился тенор, – теперь кричи что-нибудь из рыцарских романов.
– Но, Айо, я их не читал, блин!
– Кронтег! Я тебя не спрашиваю, читал ты или нет. Давай, кричи уже!
– Ладно… Это… Как оно?... Благородная виконтесса не-знаю-блин-как-звать, со своей спутницей приглашаются в «Утку и Кенгуру» для… Ну, не важно. Заходите, короче.
– Ну, вперед! – прошептала Микар, и юная британка, не без некоторой опаски, шагнула в круглый лаз (метра полтора в диаметре, так что пришлось пригнуться).
Лаз оказался коротким, и через мгновение Джил попала в просторный круглый зал (или внутренность сплюснутого пузыря), как будто созданный по мотивам психоделических картин Сальвадора Дали. Тут не наблюдалось ни одного привычно бытового предмета. Стулья напоминали разноцветных пауков ростом с бульдога, а столики выглядели как половинки яблок, срезом кверху. Кухонный уголок был стилизован под рабочее место кочегара на древнем паровозе. Рядом с дверцей топки даже лежала лопата для угля. На дальнем краю зала был еще один круглый люк с надписью: «Санузел. Не бойтесь, там традиционная аппаратура». В центре зала уходила вверх винтовая лестница. В потолке имелся (опять-таки) круглый люк. Потолок – полупрозрачный, сквозь него различались неясные тени неопознанных субъектов, перемещающихся по второму этажу.
Теперь о публике. Хозяйка (та самая Айо – девушка северно-европейской расы, однако загорелая до негритянского цвета кожи). Кстати, было, с кем сравнивать. За столиком, ближайшим к «кухне-паровозу» одиноко сидела стройная негритянка банту, задумчиво созерцая содержимое своего стакана: пузырящуюся белую жидкость.
Недалеко от входа расположился тот самый Кронтег – высокий скандинав, и за тем же столиком – парень значительно меньших габаритов, этнический филиппинец, плюс две девушки, вероятно – китаянки, но судя по загару и манерам, уже ставшие местными.
За парой сдвинутых столиков под лестницей сидели три японки, видимо не местные, а туристки, студенческого возраста, и (судя по хихиканью) уже слегка «укуренные».
Ближе к середине зала устроились два парня, вероятно, латиноамериканцы.
Первый: толстенький, невысокий, круглолицый и улыбчивый.
Второй: похожий на дикаря-людоеда или на неандертальца в полном расцвете сил…
Под действием напитка kava-kava, в сознании Джил как-то разделились два сюжетных потока. Она размышляла над увиденными образами присутствующих, при этом с ними разговаривая, но не осознавая процесса разговора. Слова рождались и произносились в автоматическом режиме. Юная британка подумала: «О! Забавно наблюдать за собой!».
…Микар слегка толкнула плечом Джил, и направила ее к столику, за которым сидела задумчивая банту со стаканом белой субстанции. Едва усевшись, Микар объявила.
– Рондо, это Джил из Британии, Джил, это фельдшер Рондо из нашей службы 911.
– Я рада знакомству, – сказала Джил, уже поборов предыдущей фортель сознания.
– Взаимно, – откликнулась банту, – а ты правда виконтесса?
– Нет, я джентри.
– Джентри? А что это значит?
– Это, в общих чертах, землевладелец из нетитулованного дворянства.
– Ну, тоже неплохо.
– Рондо, у тебя что-то стряслось? – спросила Микар.
– Так, негатив по работе, – девушка-банту махнула рукой, – На атолле Нгулу авиетка с пилотом и четырьмя пассажирами задела кроны деревьев перед ВПП, и упала так, что топливо вспыхнуло. Был бы спиртовой движок – по ходу, легче обошлось бы. Но там турбина на пропане. Вот, мы с доком Треллой, и с ребятами из тамошнего медпункта, бахались с этим. Пилота мы, все-таки, потеряли. А пассажиров мы вытянули, но они в критически-хреновом виде. Ожоги больше половины поверхности кожи, и весь спектр механических травм. Мы потом отвезли их на атолл Улиси, в Хиросима-Лаб.
– Что? – удивилась Микар, – В Хиросима-Лаб? Но они же не от А-бомбы пострадали!
– Да. Но ситуации с ударными травмами при более, чем 50-процетном ожоге, это четко тематика Хиросима-Лаб. При А-взрыве это типичный результат.
– Ну, вам с доком Треллой виднее. И вот что: переживая тут, ты никому не поможешь.
– Я знаю. Подожди, вот я допью молочный коктейль, и более-менее урегулируюсь.
Микар похлопала негритянку-фельдшера по плечу.
– Что за фигня, а? Какой, на фиг, молочный коктейль? Тебе надо стакан красного вина, большой кусок мяса легкой прожарки, чтоб с кровью, и ураганного мужика.
– Блин! – негритянка хлопнула себя ладонными по коленям, – Ты думай, что лепишь! Я сейчас даже смотреть на мясо не могу! У меня, блин, в носу запах горелого мяса…
– Да, нах, про мясо я фигню спорола! – самокритично признала Микар, – Но про вино и мужика я тебе абсолютно точно говорю, с научной психологической позиции.
– По науке типа того выходит, – согласилась Рондо. И тут…
…У их столика нарисовался толстенький круглолицый улыбчивый латиноамериканец, компаньон «людоеда-неандертальца».
– Aloha, прекрасные феи! Я случайно краем уха слышал про мужика. Мы бы с радостью предложили вам свое общество, и по пятьдесят фунтиков каждой фее в знак восторга.
– Вопрос интересный, – сказала Микар, – но как быть тем, что вас двое, а нас трое?
– О! Вы посмотрите внимательно на моего друга Экзо…А меня, кстати, зовут Зебра.
– Ну, я смотрю, – сообщила Рондо и действительно посмотрела на «неандертальца». Он немедленно отреагировал: тоже подошел к их столику.
– Aloha! Знаете, по физической форме, я в порядке, так что…
– …Ты, – с легкой иронией перебила Микар, – эксперт групповой камасутры?
– Типа того. И не надо верить мне на слово. Практика – критерий истины, ага?
Микар собиралась ответить очередной веселой колкостью, но тут всех отвлек визг со стороны винтовой лестницы. Пока все переключали внимание, «неандерталец» Экзо отреагировал актуально. Он одним длинным шагом метнулся к лестнице, и… Поймал падающую японскую девушку (совершенно голую, между прочим), прежде, чем она успела пересчитать головой несколько ступенек, оставшихся до пола. Девушка очень удивленно покрутила головой, и поблагодарила:
– Arigato.
– Ie-ie, – ответил он и поинтересовался, – O-genki des ka?
– Hai genki des, – отозвалась японка, подтверждая, что она в порядке, и после короткого перерыва добавила, – O-kage sama de. (Вашими стараниями).
– Намико! – раздался удрученный мужской голос с верха лестницы, – Я же говорил, что лучше бы тебе пока не ходить дальше ванной.
Голос принадлежал молодому мужчине европейского типа, в шортах, надетых (видимо наспех) задом наперед. Хозяйка клуба моментально выдала рекомендацию:
– Берт, разденься и оденься заново.
– Э-э… Я что-то не въезжаю, Айо, о чем ты?
– Сориентируй глаза на хер, и въедешь, – сказала она.
– А-а… Черт… – он вздохнул, снял шорты, перевернул, и надел нормально.
– Это Берт из Аделаиды, Австралия, – пояснила Айо для остальных.
– С меня выпивка этому парню, – добавил австралиец, показав взглядом на Экзо.
– Нас пятеро, – проинформировал «неандерталец», махнув рукой в сторону столика, за которым сидели Микар, Джил, Рондо, и уже присоединившийся к ним Зебра.
– А я и пятерым могу выпивку поставить, – бесстрашно ответил Берт. Три укуренные девушки-японки за сдвоенным столиком под лестницей в очередной раз захихикали, а Намико (очевидно бывшая из их компании), пристроилась туда на свободный стул, не затрудняя себя тем, чтобы одеться. Впрочем, было понятно, что ее одежда осталась на втором этаже, где она эротически развлекалась с бравым австралийцем из Аделаиды.
Тем временем. Айо, в соответствии с заявлением австралийца, притащила стаканы, и бочонок в виде космического корабля, плюс блюдо с горкой пирожков на закуску.
– Ой! А почему такой бочонок? – удивилась юная британка.
– Так, по ходу, – пояснила хозяйка Y-клуба, – сегодня 12 апреля. День полета человека в космос. 12 апреля 1961-го взлетел советский корабль «Восток-1» с Юрием Гагариным, первым астронавтом, а 12 апреля 1981-го – стартовал американский шаттл «Колумбия», первый многоразовый космоплан. До того 20 лет все корабли были одноразовые, типа кондома. Слетал – выкинул. По тем временам, все же, круто, но очень неэкономично.
– А-а… – произнесла Джил, глядя, как «неандерталец» сливает из космического корабля топливо в стаканы…
…В «космическом корабле» оказалось легкое красное вино. Джил Додридж не пришло в голову, что такой безобидный напиток, тщательно закусываемый пирожками, может сыграть с ней какую-то нетривиальную шутку. Она не подумала о синергизме вина с недавно выпитой порцией загадочного зелья kava-kava. И первые полчаса ничего не происходило, но дальше…Вселенная, превратившись в одушевленное дружелюбное существо, распахнула юной британке свои объятия. Бытие обрело головокружительную легкость. Общение с окружающими людьми происходило так свободно, так гладко, как скользят хорошие санки по ровному ледяному склону в солнечный зимний день…
…Бум… Внимание Джил собралось в кучку, и начало исследовать окружающий мир. Удивительное дело: теперь вокруг был не интерьер Y-клуба «Утка и Кенгуру», а салон маленького самолета, причем (судя по ощущениям) уже набравшего высоту.
– Это была просто воздушная яма. Aita pe-a, – сообщил ей кругленький парень Зебра.
– Э-э… Мы куда-то летим, не так ли?
– Конечно, мы летим. Как иначе мы могли бы добраться до действующего вулкана, на котором можно достойно продолжить фестиваль Дня полета человека в космос?
– А-а… Да… Конечно… – протянула юная британка, в сознании которой с кристальной ясностью прорисовалась цепь событий между первым стаканом вина из «космического» бочонка и вылетом с гидроаэродрома Нгивал. Она вспомнила и эту идею (вброшенную «неандертальцем» Экзо), и этот странный маленький гидроплан у пирса (торжественно представленный как «MiG-8ET, продвинутый альтернативный потомок дальнего предка советских истребителей эры Первой Холодной войны»), чехарду с размещением пяти человек в 4-местном салоне (как у легкового автомобиля). «Неандерталец» Экзо сел за штурвал, Микар заняла место штурмана, Рондо и Джил сели позади слева и справа. А кругленький Зебра как-то впихнулся между ними. Сейчас у него как раз можно было выяснить детали (о которых Джил не задумывалась перед вылетом).
– Зебра, а еще далеко до этого вулкана?
– Не очень. Вот он, виден, – и кругленький латиноамериканец показал вперед. Обзору с заднего сидения мешали подголовники кресел пилота и штурмана, и все-таки, прямо по курсу можно было увидеть мерцающее оранжевое пятно. На самом деле, Зебра слегка лукавил, ответив «не очень». Близость извергающегося вулкана была иллюзорной. Как известно, ночью с борта самолета не зная высоты, невозможно определить визуально истинную дистанцию до источника света, и размер этого источника. При высоте 12000 метров может показаться, что извергающийся вулкан совсем близко. А на самом деле, расстояние до огромного облака, подсвеченного пламенем в жерле, может составлять многие сотни километров. Такой эффект возникает, если смотреть на Луну: она, вроде, торчит в небе ненамного выше облаков, а реально до нее 200 тысяч миль. Иллюзия…
…
Полночь 12 апреля. Восток острова Бабелдаоб, район Капитолия Палау.
Кафе «Канопус» в отеле «Махаратха».
На второй раунд переговоров «высокие стороны» явились с некоторой дополнительной информацией о своих визави. Приводить новые аргументы начала британская сторона.
– Мне кажется, – произнес якобы адвокат Морис Тейлор, – что нам лучше вернуться к формату с участием мисс Кестенвэл, иначе есть риск не прийти ни к чему законному.
– Я не уловил логику, – отозвался Влад Беглофф.
– А я поясню. Мы с мистером Конгрейвом направили запрос в органы международной юстиции, и получили ответ: в отношении Зюйд-Индской компании, которую вы здесь представляете, открыто дело в связи незаконной добычей антарктических природных ресурсов, нарушением безъядерного и невоенного статусов Антарктиды. Что касается вашего консультанта, мисс Джонни-Ди Уилсон, то даже ее личность не установлена.
– Я только консультирую. Почему вас волнует моя личность? – отозвалась Джонни-Ди.
– Ваша личность, – сказал Тейлор, – это элемент общей сомнительности Зюйд-Индской компании. Так, президент Зюйд-Индской компании мистер Освальд МакМагон сейчас обвиняется Интерполом в экономическом содействии террористическим вооруженным формированиям. А мистер Беглофф, представляющий здесь интересы этой компании, скрывается от Гаагского международного трибунала, где против него выдвинут пакет обвинений. Обвинения серьезные: соучастие в массовых убийствах в Новой Гвинее.
– Мистер Тейлор, – лениво произнес Влад Беглофф, – если уж вы решили здесь играть в адвоката, то делайте это правдоподобно. Моя биография, или биография Освальда, или биография Джонни-Ди, не имеет никакого отношения к вопросу. Остается аргумент по деятельности самой Зюйд-Индской компании в Антарктике. Но здесь налицо коллизия международного Договора об Антарктиде 1959 года, с прошлогодним национальным Законом Новой Зеландии «О населенных землях Территории Росса в Антарктике». Как заявила правовая Комиссия ООН, этот закон Новой Зеландии не может оспариваться в международном суде, и речь может идти лишь о вменении Новой Зеландии штрафа за досрочный отказ от договора в данном антарктическом секторе. И я не расслышал: кто открыл дело в связи каким-то нашим незаконным использованием Антарктиды?
– Судебный комитет Тайного совета Ее Величества, – подал голос лорд Конгрейв.
В ответ Влад Беглофф жизнерадостно улыбнулся.
– Какая радость! Самый древний, но все еще весьма авторитетный судебный институт Британского Содружества займется законностью бизнеса нашей компании. Правда, я слышал, что с экспедиционной коллегией этого суда случился маленький конфуз. На официальном сайте появился список, утвержденный королевой Боудис, но через день вместо списка появилась фраза: «коллегия находится в процессе формирования».
– Вы находите это смешным? – холодно осведомился Джонатан Конгрейв.
– Ну, – Беглофф развел руками, – по ходу, получилась хорошая разминка мозгов перед разговором по существу. Короче, давайте, может, уже перейдем к делу, ага?
– Что ж, – жестко сказал Морис Тейлор, – я напомню: 100 миллионов долларов. Вот та компенсация, которую вы получите, если будете следовать нашим инструкциям.
– Почему-то, – игриво прокомментировала Джонни-Ди, – мне кажется, что мы получим значительно больше, если будем следовать не вашим инструкциям, а логике.
– Подожди, – остановил ее Беглофф, – давай не превращать это в светский флейм. Ты не переубедишь мистера Тейлора такими аргументами. Лучше раскрыть карты.
Джонни-Ди чуть заметно кивнула и положила перед собой палмтоп-элнот.
– Мистер Тейлор. Я отношусь с пониманием к вашей настойчивости. Ведь именно вам досталось место среди Мастеров Ложи, освободившееся после барона Кестенвэла…
– Где вы взяли эту чушь? – нервно перебил якобы адвокат.
– О-о-о, – протянула она, – мистер Тейлор, все просто. В эру смартфонов, фотоблогов, и бесплатного медиа-поиска онлайн, никакое общество не может сохранить в тайне свою внутреннюю жизнь, если не поменяет схему. Гиперборейский клуб не воспринял уроки Ассанжа, не занялся качеством конфиденциальности, и…
– …Чушь!!!
– Чушь или нет, но видео-аудио записи тайных сходок, на которых в ваш клуб вступают новые персоны, можно глянуть в сети. Там видно, что на мартовской сходке вы, мистер Тейлор, занимаете то из мест Мастеров Ложи, которое ранее занимал Кестенвэл.
– Мисс Уилсон! Не пытайтесь меня шантажировать!
– О-о-о! Ктулху свидетель, я не хотела шантажировать вас этой ерундой. Дело совсем в другом. Вы получили это место потому, что география ваших деловых интересов тоже расположена в ЮВА, и старшие товарищи рассчитывают, что вы уладите ситуацию. Я полагаю, что это можно устроить. Вы сохраните лицо, и заработаете статусный бонус, поскольку, в общих чертах, справитесь с заданием. А мы получим свои 5 миллиардов.
– Мисс Уилсон! Избавьте меня и мистера Конгрейва от ваших нелепых домыслов!
– Минуту, мистер Тейлор, я добралась до начинки пирожка. Проблема не 5 миллиардов долларов из капитала Кестенвэла, а их влияние на остальные 400 миллиардов долларов капитала, неформально принадлежащего Ложе. Если мы договоримся тихо, то серьезных проблем не будет. А если не договоримся, то упс…
Морис Тейлор сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
– Это не ваши деньги! Зарубите это себе на носу! И нечего пытаться давить на меня!
– Ну, – спокойно ответила она, – деньги-то наши. Мои хорошие друзья взломали пароль домашней сети вашего теневого казначея, лорда Аберфореста…
– Вы с ума сошли! – ахнул Джонатан Конгрейв.
– …И, – продолжила Джонни-Ди, – оказалось, что в Ложе девятнадцать Мастеров. Им в равных долях принадлежит половина всего капитала Ложи, который я назвала выше. И выходит примерно по десять с половиной миллиардов долларов на каждого Мастера. Столько мы можем потребовать на основе неформальных понятий вашей Ложи.
– Но, – добавил Влад Беглофф, – мы демонстрируем добрую волю к вам, как к будущим контрагентам, и требуем лишь пять миллиардов долларов. Соглашайтесь, это выгодно.
– Вы, – отчеканил Тейлор, – встав из-за стола, – не получите ничего! Разговор окончен.
– Подождите-подождите! – испугался лорд Конгрейв, – может быть можно еще…
– Хорошо, – Тейлор коротко кивнул, – я дам этим людям три дня на размышление. Мы встретимся здесь же, в полночь 16 апреля. Идемте, мистер Конгрейв.
…Британские визави с достоинством покинули зал. Влад Беглофф проводил их очень внимательным взглядом и, выждав три минуты, сказал:
– Джонни-Ди, ты что, специально разозлила этого клоуна?
– Да, – она улыбнулась, – все равно было понятно, что он не пойдет на 5 миллиардов.
– Это было понятно, – согласился Беглофф, – но злить-то зачем? Вот увидишь: теперь Тейлор не успокоиться, пока не подложит тебе какую-нибудь большую свинью.
– Пусть он подкладывает свою свинью, – легкомысленно ответила она, – я как-нибудь переживу это. Зато мне удалось здорово напугать второго болвана.
– Это верно, Джонни-Ди. Но оно того стоило, а? Свинья ведь точно будет большая.
– Влад! – она ласково положила ладонь ему на плечо, – Меня десять лет учили играть именно в такие игры с испугом и свиньями. Верь мне, я знаю, что делаю.
– Ладно, – он накрыл ее ладонь своей, – и все же, аккуратнее, ОК?
– ОК, Влад. А теперь давай устроим гулянку? Такая романтичная ночь вокруг…
…
Примерно в это же время, самолетик MiG-8ET с веселой пятеркой на борту аккуратно приводнился около длинного дугообразного песчаного пляжа. Когда Джил Додридж спрыгнула в неглубокую воду, и огляделась, у нее захватило дух от восторга. Слева (достаточно далеко) мерцает зарево вулканического пламени на низких тучах. Справа – прекрасный 60-футовый парусный катамаран, пришвартованный к надувному понтону. Прямо на берегу – каменный первобытный открытый очаг, будто миниатюрная копия вулкана, и там готовится какое-то блюдо, тоже, наверняка первобытное. Разумеется, никакое блюдо само себя не приготовит. У очага расположились четыре соавтора.
Двое – туземцы Океании, молодые мужчины одетые только в набедренные повязки.
Двое – европеоиды: изящная девушка в спортивном костюмчике, и невысокий очень нескладный парень. Он напоминал среднего славянского фермера из комикса. Очень плотный и при этом какой-то угловатый, одетый в чудовищно-мешковатые штаны, и чудовищно мешковатый пуловер, причем все это – пятнисто серного цвета. Казалось, подобный персонаж должен быть неуклюжим тупицей. Но Джил сразу поняла, что он просто развлекается, изображая этакого недалекого увальня.
Через пару минут юная британка убедилась, что интуиция не обманула. Мешковатым субъектом был Зденек Кубек, доктор химии, эмигрант из Чехии, ныне – руководитель факультета химической технологии Лабораториума Палау, плюс, полуфиналист круга матчей по пинг-понгу между колледжами Микронезии. Представляла доктора Кубека упомянутая девушка в спортивном костюмчике – инженер Эпифани Биконсфилд (для друзей – просто Пиф), уроженка Сиднея. Она же представила двух туземцев.
Старшего, основательного энергичного дядьку звали Оранг Сетан.
Младшего – похожего на дикого охотника из джунглей – Омбак Такдир.
Представлены они были как «волонтеры-экологи», но юной британке это показалось не совсем достоверным, поэтому она напрямую заявила:
– У вас, кажется, малайские имена, но ведь вы точно этнические канаки и, по-моему, вы военные. Я где-то читала, что у вас среди военных приняты псевдонимы.
– Джил очень проницательна, – добродушно проворчал Оранг Сетан. А Омбак Такдир, с достойной ловкостью сделал стойку на руках и прошелся по пляжу вниз головой. Такой акробатический номер на полминуты отвлек внимание публики, и…
– …Hei foa, вы куда? – окликнула Пиф Биконсфилд четверку, направившуюся к дюнам.
– У нас гуманитарный час, – авторитетным тоном сообщил Зебра, и выразительно обнял Микар Унгилранг за талию. А «неандерталец» Экзо и банту Рондо молча, выразительно изобразили функциональное назначение «гуманитарного часа».
– Только час, – предупредила Пиф, – а потом, мы начнем жрать акулу.
– Совершенно верно, – поддержал Зденек Кубек, – мы начнем жрать независимо от того, вернетесь вы к этому моменту, или еще нет. Таковы обычаи полевой вулканологии.
Оранг Сентан похлопал себя ладонью по пузу, и переключился на кулинарный процесс, состоявший в очень медленном поворачивании сильно вытянутого, примерно метрового овального куска глины на тлеющих углях. Джил пригляделась и спросила:
– Там внутри тушка акулы?
– Ага, – Оранг кивнул, – Омбак ее подстрелил из биофрендного арбалета.
– Прикинь, гло, – произнес Омбак (уже успевший вернуться к очагу), – я сам сделал этот биофрендный арбалет как курсовую задачу по прикладной механике.
– О, круто, бро. А где ты учишься? – поинтересовалась она, принимая здешний вариант обращения «гло» и «бро» к девушкам и парням соответственно.
– В Лабораториуме Палау, через виртуальный класс. Было бы очень сложно, но, у меня старший напарник. E-o! Оранг Сетан – это голова!
– Я не только голова, – возразил Оранг, – я в комплексе деталей неплохой дядька.
– Слушайте, – сказала Джил, – а почему у вас так популярно слово «биофрендный»? Тут биофрендный арбалет. А на маркете в Нгивал-таун какой-то дедушка сначала предлагал биофрендный рекрик, я подозреваю, что имелся в виду рекреационный наркотик…
– Ты не ошиблась, – подтвердил доктор Зденек Кубек..
– Ясно, – Джил кивнула, – а потом он продал мне три бумеранга и биофрендный элнот, в который, видите ли, закачана новая Фифтипедия, уже со статьей про Мурлокотам.
– А бумеранги какие? – спросил Омбак.
– Вот, – Джил извлекла из рюкзачка прозрачный пакет, и протянула молодому канаку.
– Прикольные, – оценил он, рассматривая игрушки из светящегося пластика.
Британка согласно кивнула и продолжила.
– Правда, я еще не успела проверить эти бумеранги в деле, и не успела разобраться, как работает этот элнот, что такое Фифтипедия, и что такое Мурлокотам.
– А я бы посмотрела на этот биофрендный элнот, – сказала Пиф Биконсфилд.
– Вот оно, – Джил протянула инженеру ультра-мини электронный блокнот.
– Ага! – произнесла та, повертела в руке гаджет, включила, быстро потыкала пальцем в трехдюймовый сенсорный экран, и полюбопытствовала – И почем тебе это продали?
– Как я поняла, за три местных фунта. Удивительно дешево даже для такой чепухи.
– Умеренно дешево, – поправила Пиф, – вдвое против фабричной цены. Это, типа, клон древнего компьютера «Microsha». Оригинал был создан в середине 1980-х годов.
– Япония? – попробовала угадать Джил
Пиф отрицательно качнула головой и, возвращая гаджет, объявила верный ответ:
– Советский Союз. Такие дела, гло. Знаешь, какая там оперативная память?
– Один гигабайт? – назвала британка минимум того, что могла вообразить.
– Тридцать два килобайта, – сказала Пиф.
– Килобайт? – переспросила Джил, – это ведь, вроде бы, одна миллионная гигабайта.
– Точно, гло. В этом твоем гаджете новая элементная база, но схема сохранена.
– Но, Пиф! Это ведь не может работать! Не поместится ни OS Windows, ни Android.
– Windows!? Android? – задыхаясь, переспросил Зденек Кубек, и через миг стало ясно: чешский химик давится от смеха, – Я балдею! Гло, ты точно уверена, что до явления компаний Microsoft и Google, у несчастного человечества не было компьютеров?
– Э-э… Конечно, я знаю что компьютеры были и гораздо раньше… Но, в XXI веке…
– …В XXI веке, – подхватил он, – человечество забыло о множестве простых полезных дешевых вещей, и наплодило дикое множество сложных, бесполезных и дорогих. Уже неплохо бы оглядеться, и что-то сделать с этим. По-моему, так. А, ты спрашивала про загадочный термин «биофрендный», я не ошибся?
– Да. И что же это?
– Это чудесный фокус киви, новозеландцев. Видишь ли, после Декадной войны возобновилось эмбарго ООН в отношении торговли с Меганезией, а новозеландскому бизнесу это было очень невыгодно. Но с другой стороны, им было очень невыгодно и нарушать эмбарго. Так вот: они протащили через свой парламент маленькую поправку: эмбарго не может распространяться на биофрендную продукцию, прямо или косвенно связанную с традиционными промыслами полинезийского народа маори.
– Э-э… Так что же такое биофрендные товары?
– Это, – вмешался Оранг, – все, что не должно попадать под эмбарго.
Тут Джил Додридж понимающе улыбнулась. Она, как и большинство молодых людей, выросших в семьях, где много говорят о лоббистской практике, слышала аналогичные истории, так что теперь биофрендные товары перестали для нее быть загадкой. Что ж, можно задать новый интересующий вопрос, раз люди готовы поболтать.
– Скажите, а Фифтипедия, это?..
– Это, – сказала Пиф, – энциклопедия, где любая статья не больше полста слов.
– Выходит, это немного детальнее, чем Твиттерпедия, где статьи по 140 знаков.
– Ага. В два с половиной раза примерно. Это качественная разница. В Фифтипедии уже можно изложить что-то серьезное, а не только результаты футбольных матчей.
– Хэй, Джил, – окликнул Омбак Такдир, не отрываясь от изучения бумерангов, – ты там можешь посмотреть, что такое «Мурлокотам», и увидишь: толково, или нет.
– А ты сам-то знаешь? – слегка язвительно спросила она.
– Конечно, знаю. Я, типа, волонтер не только по экологии, но и по Мурлокотаму тоже.
– М-м… – Джил слегка растерялась от такого ответа. – …Кажется, действительно надо посмотреть, что это такое… Где тут поисковая строка?.. А! Вот… Печатаю… И…
*** Фифтипедия. Редакция от 30 марта 3 года Хартии ***
*МУРЛОКОТАМ инфосеть для адаптации хикикомори, переехавших в Меганезию. У Мурлокотама имеется пять подсетей: жилье, работа, бытовое обеспечение, экстренная помощь, и видео-форум для хикикомори. С 14 февраля 3 г.х. действует волонтерский прототип, в него включены 300+ хикикомори, задействовано около тысячи волонтеров.
Note: исходно Мурлокотам – мини-монстр из белорусского мультфильма 1970-х годов.
***
Джил Додридж, слышала о хикикомори – протестных отшельниках Японии (и уже не только Японии, а в какой-то степени и Южной Кореи, и Тайваня). Более того, дома в Британии она общалась в сети с юзерами из категории YPNEET «Young People Not in Employment, Education or Training» (чем-то похожими на хикикомори)… И все же, она решила прочесть о хикикомори тут, в Фифтипедии. Всего один клик по гиперссылке.
*** Фифтипедия. Редакция от 30 марта 3 года Хартии ***
*ХИКИКОМОРИ молодые люди, выбирающие самоизоляцию от общества, годами не покидающие комнату. Основные занятия: созерцание и alternative art. Причина явления (возможно) избыточный диктат в обществе. В Японии 2010-х – до 1 млн. хикикомори с +трендом. В 2020-х – кампания властей по принудительной социализации хикикомори. Результат неизвестен. Статистика эмиграции и суицидов хикикамори – засекречена.
***
Юная британка пробежала глазами этот короткий текст и произнесла вслух:
– Странно. Зачем вашей прагматичной стране принимать иммигрантов хикикомори?
– Затем, что у нас прагматичная страна, – мгновенно отреагировала Пиф Биконсфилд.
– Джил, – включился Зденек Кубек, закурив сигарету, – ты, вероятно, не представляешь, каким удивленным стало сейчас твое лицо. Между тем, ситуация элементарная. Как ты думаешь, откуда появляются изобретения?
– Э-э … – пробормотала юная британка. – …Мне казалось, что это… Э-э… Как стихи.
– Интересная мысль, – прокомментировал Оранг, в очередной раз переворачивая комок глины с запекающейся акулой.
– Да, интересная, – ответил доктор Кубек, – и адекватная. Наступает момент, когда уже достаточно информации о предмете. И нужен лишь некий внешний образ, катализатор формирования компактной идеи. Это может быть летящая паутинка, падающая капля, пивная пена в кружке, или, что чаще, какая-то картина, желательно – фантастическая.
– Док, мы говорим о хикикомори, – негромко напомнила Джил.
Чешский химик кивнул, затянулся сигаретой, выпустил струйку дыма, замерцавшую в отблесках углей открытого очага, и подтвердил.
– Мы говорим о хикикомори. В Фифтипедии верно подмечено, что, основные занятия хикикомори, это созерцание и alternative art. Если ты подбросишь ему некую идею для созерцания, то с высокой вероятностью получишь в ответ шарж, эскиз, или комикс. В девяносто случаях из ста это нечто банальное, в девяти случаях – нечто интересное, и в одном случае – катализатор. Или концентратор идеи из аморфного облака знаний.
– Док, тебе говорили, что ты поэт от химии? – немного иронично спросила Пиф.
– Я, – произнес он, – как бы по жизни поэт. А то, что я реализую поэзию в сфере химии, является шуткой Фортуны. Или Паоро, как ее здесь называют. Но, некая юная леди уже смотрит на меня с подозрением: не ухожу ли я опять от темы? Нет, Джил, я не ухожу, я наоборот подошел вплотную, и приведу пример применения хикикомори-катализатора. Нейтронная термохимия. Это область, в которой я работаю по контракту с «Creatori».
– Что такое «Creatori»? – спросила Джил.
– Это меганезийский военно-прикладной центр. А нейтронная термохимия занимается термодинамикой реакций холодных нейтронов с ядрами обычного вещества. В смысле систематики она лежит на стыке химии и субатомной физики, но не важно. Я забросил соответствующую идею нескольким хикикомори, и получил от них кучу картинок…
…Тут его рассказ был прерван глухим грохотом. Одновременно над жерлом далекого вулкана полыхнуло ослепительно-желтым, и в черное небо будто взвились сигнальные ракеты. Они летели по идеальным параболам, оставляя за собой след из алых точек.
